Обхватив себя руками за плечи и дрожа как от холода, Трейси уткнулась головой в жесткую обивку кресла и заплакала.
   Дэниел понятия не имел, куда едет. Ему нужно было переменить место, сбить напряжение при помощи бешеной гонки.
   Сначала он бесцельно колесил по городу, в котором они с Трейси когда-то хотели поселиться, не в силах думать и принимать решения. Письма Трейси грудой лежали на пассажирском сиденье.
   За окном промелькнул ресторанчик, где они так славно повеселились на дне рождения Анджелы. Затем ателье «Грация», школа его дочери, кафе, где они с Шейлой обычно ели мороженое. Все это напоминало ему о нерешенной проблеме, о внутренней боли, с которой он не знал, что поделать.
   Наконец Дэниел понял, куда ему надо. Он вывел автомобиль из города и мимо лодочной станции промчался к морю. На побережье остановился и вышел из машины, прихватив с собой часть писем. Свет дня уже угасал. Ветер с моря был резкий, пронизывающий. Дэниел не взял с собой куртки, но ему было не холодно.
   Он уселся у самой кромки воды на большой камень и уставился на серо-зеленое безбрежное пространство перед собой.
   Гонимые ветром волны разбивались о валун, окропляя лицо Дэниела брызгами. Как будто он сам не мог плакать и море помогало ему, посылая собственные соленые слезы. По небу ползли низкие облака, обещая вскоре пролиться дождем.
   Немного помедлив, Дэниел развернул один из листов – пожелтевший от времени и рвущийся на сгибах. Он был не уверен, что готов читать и встретить на белых страницах девушку из прошлого, которую он, как ему казалось, знал. Девушку, которая бросила его, не поверив в его любовь.
   «Дорогой Дэн… «. Глаза, помимо воли, забегали по аккуратным строчкам, написанным мелким красивым почерком. Он читал – и перед внутренним взором вставали все их прошлые мечты и чаяния. Он хотел стать пилотом, она – профессиональным модельером. Они собирались вместе переехать в портовый город Кардифф, где их никто не знает, и начать новую жизнь. Пожениться, завести детей. Купить домик с красной крышей. И собаку…
   Да, собаку. Маленького щенка колли. Трейси хотела назвать ее Винки. Она считала, что колли – самая умная порода. Даже вычитала в каком-то журнале, что под присмотром колли можно оставлять маленьких детей. Он еще спросил тогда: неужели для этого Трейси и хочет завести собаку? А она ответила: конечно, это куда удобней, чем искать няню…
   Это была, конечно, шутка. В те дни они много шутили друг с другом. Трейси смеялась своим незабываемым смехом – тем самым, который Дэниел потом слышал во снах. Впрочем, в последнее время ему тоже приходилось слышать, как Трейси смеется. Например, в тот день, когда она «обыграла» его в бильярд и получила свое мороженое.
   Боже, как Дэниел любил этот смех!..
   Он продолжал читать письмо за письмом.
   И каждое новое начиналось с обращения «Дорогой Дэн». Трейси писала о том, как ждала ребенка, как испугалась объявления о помолвке, как к ней явился для «серьезного разговора» мистер Эйвери… О том, как страшно было уезжать из Стерлинга, бросая любимого человека, дом, пожилую мать и всех приятелей разом. И как трудно оказалось устроиться на новом месте.
   Дэниел узнавал – и сердце его сжималось от жалости, – как Трейси работала в нескольких местах одновременно, получая жалкие гроши и вечно сидя в долгах за квартиру. Она провела несколько месяцев в настоящем аду. Дэниел в который раз восхитился внутренней силой этой хрупкой женщины; он не был уверен, что выдержал бы такое постоянное физическое и душевное напряжение, да еще и при отсутствии дружеской поддержки.
   Трейси описывала свою беременность. Она обвела красным карандашом дату, когда Шейла впервые шевельнулась у нее в животе. Описала встречу с Лоренсом, то, как он помог ей, как устроил в прекрасную клинику. Писала о самих родах, о том, какой смешной была новорожденная дочка, как она впервые прикоснулась ротиком к материнской груди. И о том, что ради этой минуты стоило пережить все горести и тяготы последних месяцев.
   Потом шли абзацы о том, как молодая мать мучилась, выбирая имя. Дэниел вспомнил собственные терзания по поводу фамилии Шейлы и понял, что его печали ничего не стоят по сравнению с тем, что пришлось пережить молодой женщине. И как она обрадовалась, когда ей пришла в голову мысль назвать девочку в честь погибшей дочери своего единственного настоящего друга Лоренса.
   Трейси рассказывала обо всем – о своих страхах, радостях, маленьких победах. Все прошедшие семь лет были в этих письмах, начинавшихся всегда одинаково: «Дорогой Дэн»…
   Дэниел прочитал все письма, что взял с собой, и пошел к машине за остальными, но обнаружил, что уже совсем стемнело и читать на открытом воздухе нельзя. Кроме того, он изрядно замерз, пока сидел на холодном камне. Тогда Дэниел забрался в машину и принялся читать там. Снаружи начал накрапывать дождь, он все усиливался и постепенно превратился в настоящий ливень. За стеклами автомобиля ничего не было видно, кроме сплошной серой дымки. Но Дэниел этого не замечал.
   Он был далеко отсюда.
   Он смеялся, читая о проделках крошки Шейлы – дома и у Трейси на работе. Чувствовал, как кровь стынет в жилах, когда речь заходила о ее детских болезнях, о том, как у малышки начали резаться зубы, о том, как однажды она выпала из кроватки и сильно ушиблась.
   Он узнал, как сильно любила Шейла своего плюшевого мишку, как однажды она потеряла его на пляже. И Лоренс поздним вечером ездил его искать, потому что девочка плакала и отказывалась уснуть без любимой игрушки. Дэниел в очередной раз осознал, что Лоренс стал для Трейси настоящим отцом, которого ей так не хватало в детстве. Он простил старику все его резкости, некорректное поведение по отношению к нему, потому что чувствовал себя в неоплатном долгу перед ним.
   В некоторой степени Дэниел завидовал Лоренсу, его почти родственной связи с Трейси и Шейлой. Но в то же время понимал, что мало кому на свете он должен быть так благодарен.
   Дэниел прочел о первом дне своей дочери в школе. И о том, как Трейси стала владелицей ателье. Он вобрал в себя все семь лет ее жизни.
   Хотя письма в основном касались Шейлы, в них было очень много от самой Трейси. Иногда он даже чувствовал ее присутствие, ощущал, как она меняется, из неуверенной в себе девочки становясь сильным и независимым человеком. Когда Дэниел сложил последнее письмо, он полностью разобрался в себе и теперь знал, что же испытывает на самом деле.
   Любовь.
   До этого Дэниелу тоже казалось, что он любит Трейси, но в его чувстве была какая-то неполнота, потому что в нем не хватало доверия. Теперь все встало на свои места. Любовь, которую он сначала полагал умершей, потом видоизменившейся, с прежней силой бурлила в его груди. Она как будто затаилась, выжидая время, и теперь расцвела, вобрав в себя пыл юности и одновременно силу зрелого чувства.
   Его сильнейшая любовь к Трейси была столь же очевидна, как то, что у пресловутого Бретта Тайлера был длинный кривой нос. Дэниел любил Трейси с детства, любил ее, когда они выросли, и с годами его любовь только увеличивалась. Теперь она окончательно прошла проверку временем.
   Он понял, почему Трейси скрыла от него свой разговор с отцом. Потому что тоже любила его. Любила настолько сильно, что пожертвовала собой ради его счастья. Да, она не правильно поняла это счастье, однако все свои ошибки Трейси сделала, желая любимому человеку добра.
   Она молчала до последнего, чтобы случайно не поссорить его с отцом. И это последнее проявление благородства поражало Дэниела едва ли не сильнее всего прочего. Подумать только, ведь она могла оправдаться, обвинив – справедливо обвинив – другого человека, но не желала этого делать, оберегая душевное спокойствие Дэниела!
   Да, Трейси по-настоящему любила его.
   А он в свою очередь был влюблен в нее по уши.
   Если для счастливого брака требуется что-нибудь еще, то он даже не представлял, что бы это могло быть.
   Дэниел уехал с побережья с первым солнечным лучом, когда небо очистилось. Теперь он точно знал, что собирается делать.
   – Ну-ну, девочка моя, – ласково приговаривал Лоренс, поглаживая Трейси по плечу.
   Но она никак не могла успокоиться. Ее мутило от страха.
   – Ведь его нет уже целую ночь, Лоренс!
   – Я уверен, что с ним все в порядке. Иногда мужчине нужно побыть одному, чтобы принять важное решение.
   – А что, если он не вернется? Что, если он уехал навсегда?
   Эта мысль была так ужасна, что Трейси даже зажмурилась. Она уже потеряла Дэниела однажды – и новой разлуки опасалась попросту не пережить.
   – Этот парень никуда не уедет, – уверенно заявил Лоренс. – В конце концов, здесь его дочь.
   Да, Дэниел не смог бы оставить дочку.
   Зато мог оставить ее, Трейси! Он страшно разозлился на нее, и совершенно правильно. Кто смог бы отреагировать иначе? Ведь она ему солгала!
   Ну, не совсем солгала… Скрыла от него правду, а это, если разобраться, ничем не лучше лжи.
   – Но что же мне делать? – жалобно спросила Трейси уже в сотый раз.
   – Ждать, – в сотый раз терпеливо ответил Лоренс. – Дай парню время все обдумать.
   – Парень уже все обдумал, – послышался голос Дэниела.
   Трейси подскочила как ужаленная. Ее любимый стоял на пороге гостиной Лоренса бледный, но спокойный и решительный.
   – Я все обдумал, – повторил он. – И на этот раз смог окончательно определиться.
   По лицу Дэниела нельзя было понять, о чем он думает. Тысячи мыслей, одна страшнее другой, пронеслись в голове Трейси. Что он задумал? Оставить ее навсегда? Отнять у нее Шейлу?.. Но все-таки какое это облегчение – видеть его живым!
   – Дэн… – только и сказала она, делая шаг к нему.
   Ей хотелось плакать при виде темных кругов у него под глазами. Неужели он так и провел эту холодную, дождливую ночь в одной тонкой рубашке, без минуты сна? Трейси все пыталась распознать выражение его лица. Что бы это ни было, оно не походило на ярость.
   – Нам нужно поговорить.
   Дэниел говорил ровно, холодно. И сердце молодой женщины заныло от тяжелого предчувствия.
   – Конечно, – пролепетала она.
   – Наедине.
   – Я могу уйти, – предложил корректный Лоренс.
   И Дэниел, мгновенно обернувшись к нему, произнес:
   – Простите нас. И если можно, присмотрите, пожалуйста, за Шейлой. Наш разговор может затянуться.
   Лоренс несколько секунд смотрел Дэниелу в глаза, потом кивнул:
   – Хорошо.
   – Дэн, я… – начала Трейси, когда они остались вдвоем, но он перебил ее:
   – Подожди. Ничего не говори, просто иди со мной.
   – Куда?
   – Увидишь. Пожалуйста, подожди немного, ты все поймешь.
   Молодая женщина бросила на Лоренса беспомощный взгляд и последовала за ним. В конце концов, она вчера уже все сказала. Теперь настала очередь Дэниела.
   Нет, пожалуй, кое-что важное она не успела сказать… О том, как относится к нему.
   Трейси закусила губу. Пожалуй, сейчас был не самый удачный момент для сообщений вроде: «Я люблю тебя, Дэн. Неважно, что я натворила в прошлом, ведь кое-что не изменилось за семь лет. Я люблю тебя и всегда любила. Не оставляй меня, иначе я умру! «.
   Она не хотела даже представлять его реакцию на подобные слова.
   Дэниел вывел ее из дома и предложил сесть в машину. Трейси молча покорилась. Она заметила на заднем сиденье свои письма, но ничего не сказала. Дэниел уверенно вел машину по улицам города и наконец затормозил у невысокого желтого здания. Помог Трейси выйти из автомобиля и повел ее к лестнице. На двери здания блестела металлическая табличка с надписью: «Кардиффское общество собаководов. Колли-клуб».
   – Дэн, зачем мы сюда приехали? – робко спросила вконец растерявшаяся Трейси. Ей казалось, что весь мир сошел с ума.
   – Как зачем? Купить собаку! Мы назовем ее Винки. Помнишь? Ты говорила, что ее должны звать Винки.
   – Сегодня воскресенье. Они, должно быть, закрыты. – Вот и все, что Трейси смогла сказать в ответ. Изо всех возможных реплик это была самая нелепая. Наконец она собралась с мыслями и спросила:
   – Но почему мы покупаем собаку?
   – Потому что давно собирались это сделать.
   А в понедельник мы обратимся в агентство недвижимости, чтобы нам подыскали подходящий дом. Желательно с видом на море.
   – Но у нас уже есть дом. Вместе с Лоренсом.
   – Если у нас родятся еще дети, нам будет там тесно. Пусть лучше Лоренс переезжает к нам, если вдруг почувствует себя одиноко.
   Трейси смотрела в глаза мужчине, стоящему напротив нее. Может, он повредился рассудком? Тяжелый разговор и бессонная ночь подкосили его?
   – Я н-не понимаю.
   – Странно. Чего тут можно не понять? Это все к вопросу о семье. Разве ты не видишь, что Лоренс – член нашей семьи? Он любит тебя как дочь, а Шейлу – как внучку. Он заменил тебе отца. Да что там, он стал тебе настоящим отцом! У меня никогда такого не было. У меня вообще близких не было, пока я не познакомился с тобой.
   Дэниел взял ее руки в свои и поцеловал – сначала одну, потом другую.
   – Ты говорила, что не чувствовала себя равной мне и моему окружению. Ты и не была равной. Ты куда лучше нас всех. Я очень хотел бы вернуть потерянные семь лет, но раз уж это невозможно, пусть все остается как есть.
   Ты так сильно любила меня, что смогла меня оставить.
   – Но я ошибалась, – прошептала Трейси, чувствуя, как глаза ее наполняются слезами. – Я должна была больше доверять тебе… Доверять нашей любви.
   – Это правда. Ты не верила, что я люблю тебя достаточно сильно, чтобы уехать вместе с тобой. Но ты любила меня и любишь сейчас. Когда я просил твоей руки, ты ответила, что не выйдешь замуж без любви. Чего ты не сказала, так это того, что любишь меня. Но теперь я знаю правду. И это очень хорошо, потому что я тоже люблю тебя больше всех на свете.
   – Этого не может быть. Ведь я тебя бросила. А потом солгала тебе. Так много всего случилось… Я скрывала от тебя…
   Дэниел притянул ее к себе, не дав договорить. Ему было все равно, насколько глупо они выглядят, обнимаясь на ступенях клуба собаководов. Пожалуй, это было не лучшее место, чтобы объясняться в любви, но он не мог больше терпеть и молчать.
   – Трейси, мы всегда хотели быть вместе. Мы созданы друг для друга. Наши чувства дороже любых богатств! Это редчайшее сокровище, и его не может у нас украсть ни время, ни наши собственные ошибки. Мы любим друг друга, и, чтобы понять это, нам потребовалось несколько лет. Так не будем же терять больше ни минуты. Скажи мне сейчас, что выйдешь за меня замуж, а потом пойдем и купим собаку. Самую красивую колли, какую найдем в питомнике.
   И назовем ее Винки.
   Слезы покатились по щекам Трейси. Но это не были слезы горя. Любовь так переполняла ее, что рвалась наружу вместе с соленой водой, похожей на морскую.
   – Винки – отличное имя для колли, – прошептала она, пряча лицо у Дэниела на груди.
   – А потом мы купим дом…
   – С видом на море. Ты будешь летать на самолете, а я – шить прекрасные наряды для леди и джентльменов, и еще у нас родится много детей.
   Он кивнул, гладя ее по волосам.
   – Именно так. План номер один вступает в действие.
   – Ты уверен?
   И тут Дэниел вспомнил кое-что важное. Он опустил руку в карман и вытащил коробочку.
   В коробочке лежало прекрасное кольцо с изумрудом.
   Надевая золотой ободок на тонкий палец своей любимой, он торжественно изрек:
   – Никогда и ни в чем я не был уверен больше!

9

   – Шейла, немедленно отойди от воды! – строго приказала Трейси. – И будь добра, не подпускай к морю собаку. Она измочит нам всю машину, когда мы поедем обратно.
   – Да ладно тебе, – благодушно махнул рукой Дэниел. – Я предчувствовал такой исход и взял с собой специальное собачье полотенце.
   – Приятно быть замужем за умным человеком…
   – Я бы сказал, за очень удачливым человеком, миссис Эйвери, – пробормотал Дэниел, поглаживая ладонью ее округлившийся живот.
   Трейси подалась ближе к мужу. Через три года после свадьбы она все никак не могла привыкнуть к потрясающему счастью – находиться рядом с Дэниелом. Все ее мечты сбылись, все до одной – и молодой женщине до сих пор казалось, что она находится в сказке.
   – Надеюсь, Тони по нам не соскучился, – пробормотала она.
   – Вряд ли, – заметил Дэниел. – Лоренс с Ритой всегда не прочь понянчится с ним. Мне кажется, именно за этим они и приезжают к нам. А бабушка, так она вообще великолепно с ним справляется.
   Даже родителям Дэниела нашлось место в их семейной идиллии! Поначалу они были настроены против Трейси – особенно глава семьи.
   Но после первого же визита в Кардифф они резко переменили свое мнение. И причиной тому была Шейла. Девочка совершенно очаровала родителей отца; бабушка в ней души не чаяла, и даже дед наконец осознал, что ради такой внучки можно забыть о своей гордыне.
   Шейла покорила их в первую очередь своим искренним восхищением: она давно мечтала иметь бабушку и дедушку, как у всех подруг! А после у Марка Эйвери и его супруги появились и другие причины ее полюбить. Хотя Трейси считала, что не полюбить Шейлу попросту невозможно.
   Когда родился второй ребенок, Тони, супруги Эйвери стали еще чаще бывать у сына в гостях. Мало-помалу они научились уважать Трейси, и, хотя особого взаимопонимания между ними так и не зародилось, их общение стало вполне сносным. В конце концов, у них были общие любимые люди – Дэниел, Шейла и Тони!
   С матерью мужа Трейси удалось сблизиться больше, нежели с его отцом. Миссис Эйвери с удовольствием сидела с внуками – оказалось, что она может быть доброй и нежной. Трейси сначала удивлялась, глядя, как эта светская дама возится с малышом Тони, называет его ласковыми именами. Потом догадалась, что миссис Эйвери никогда не была любима собственным мужем, и в холодной чопорной обстановке их особняка ее материнские инстинкты не могли в достаточной мере развиться. А в доме у Дэниела и Трейси, где сам воздух источал любовь и теплоту, сердце миссис Эйвери неожиданно оттаяло. Даже их отношения с Дэниелом стали куда ближе, чем когда бы то ни было. И Трейси радовалась, думая, что в этом есть и частичка ее заслуг.
   Шейла примчалась, часто дыша. За ней с громким лаем, распугивая чаек, бежала Винки – красивая крупная колли золотистого окраса. Впрочем, сейчас роскошная шуба собаки была мокра и вся в песке, так что красивой ее никто бы не назвал.
   – Солнце! – закричала девочка. – Оно сейчас будет садиться! Давайте слушать! Может, на этот раз получится!
   Она плюхнулась на колени к отцу и вытянула тонкую шейку, старательно прислушиваясь.
   Трейси и Дэниел тоже умолкли, даже Винки уселась рядом с высунутым языком, склонив голову набок.
   Край солнца коснулся воды – и в этот самый миг колли громко залаяла на пролетавшую птицу. Шейла вскочила, не особенно огорчившись.
   – Опять не вышло. Ну ладно, подождем следующего раза!
   Она снова побежала к морю, и собака последовала за ней.
   – Подождем следующего раза, – повторила Трейси, откидываясь на песок.
   – А я слышал, – серьезно заявил Дэниел.
   Молодая женщина изумленно посмотрела на мужа.
   – Что, в самом деле? Ты слышал, как солнце шипит?
   – Ну, то есть не совсем. Солнце не просто шипит. Когда касается воды, оно говорит: «Трейс-с-си» Или это шепчет мое сердце?..
   Она засмеялась и прижалась ухом к его груди.
   – Что-то не слышу, чтобы твое сердце шептало!
   – Наверное, ты привыкла. Ведь оно всегда так делает.
   Трейси подняла голову и прикоснулась к его губам своими.
   – Послушай, а я говорила тебе последние новости?
   – Нет еще.
   – Так вот, да будет тебе известно, что я тебя люблю.
   – Ну, эти новости я уже слышал, – усмехнулся Дэниел и, увидев, что Трейси обиженно надулась, тут же добавил: – Но вот что странно… Они никогда не устаревают. Я просто обожаю их слушать каждый день. И по несколько раз.
   – Тогда слушай: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».
   – А знаешь что? Я тебя тоже.
   Замерев в объятиях мужа, Трейси смотрела, как дочка бегает по берегу, играя с собакой, и думала, что все-таки попала в сказку. В сказку, которая не кончится никогда…