Гаркушев Евгений Николаевич. Ничего, кроме магии

   Пройдя вновь через оружейную, вернулись в коридор, который вскоре уперся в простую деревянную дверь, сбитую из толстых, не слишком хорошо пригнанных друг к другу досок.
   – Мы, собственно говоря, пришли, – сообщил Великий магистр. – Уже в Ронканоре, на Светлой стороне. В Лунной башне. Постарайся переправиться быстрее. На площади Удачи ищи служителя Свиора и коновязь – тебе понадобится конь. Свиор расскажет, как переправиться через реку. Счастливо!
   Бонуций повернулся и пошел обратно по коридору. Плечи Великого магистра были опущены, будто под тяжким грузом. Шел он медленно, но не останавливался и не оглядывался. Сергей посмотрел ему вслед, толкнул дверь и поднялся по пыльной каменной лестнице, которая вывела его на большую улицу уже знакомого полузаброшенного города. Похоже, он был недалеко от центра.

Часть третья
ЗИМА

   А теперь, правду сказать, мы
   распрощаемся, и для обеих сторон
   будет лучше, чтобы вы больше ко мне
   не приходили, я и в другой раз сумею
   оборонить мой город, такими же или
   какими другими хитростями, и уж
   никакой силой вам до меня не
   добраться.

Младшая Эдда. Видение Гюльви

   Бледные люди, которых на улицах старого, полуразрушенного города было не так много, испуганно сторонились Сергея, вместе с тем внимательно и жадно всматриваясь в его лицо. Сразу было ясно, что он – чужак. И по одежде, и по выражению лица, и по ищущему взгляду. Местные жители давно уже ничего не искали.
   Сам Сергей шел словно во сне. Дома были в мареве, обитатели города казались призраками или тенями, неслышно скользящими вдоль стен. Небо пульсировало над головой, земля колыхалась под ногами. Казалось, звук шагов от мягких эльфийских сапог разносится по всей улице – такая здесь сейчас стояла тишина.
   На большой площади Сергей увидел высокую коновязь, которую, видимо, имел в виду Бонуций. К вызолоченному столбу был привязан могучий белый конь, перебиравший тяжелыми копытами. Старый служитель, первый, кто осмелился заговорить с молодым человеком, срывающимся старческим голосом объявил:
   – Жители Великой столицы Ронканора приветствуют тебя, Доблестный герой, осмелившийся положить жизнь за други своя. Благородный скакун стоит оседланным и ожидает твоего появления больше четырех сотен лет. Ты выполнишь свою миссию и освободишь нас, или будешь ввергнут в вечные муки. Поспеши, ибо каждый час прибавляет меру страдания людям на другом берегу! Береги Лучезара, но еще больше береги себя. Ты – наша надежда.
   Служитель был невероятно худ, на сером, словно припорошенном пылью лице – глубоко посаженные глаза, печально смотревшие из-под седых бровей. Волосы у старика были наполовину черные, наполовину седые.
   Сергей взял коня под уздцы.
   – Вы, верно, Свиор? – спросил он служителя.
   – Когда-то меня звали так. Теперь я надеюсь получить другое имя, – ответил Свиор. – Следующего коня снарядит другой… Этот застоялся – четыреста лет под седлом осилит не всякий.
   Сергей не совсем понял сказанное, но решил, что служитель не очень-то верит в успех его дела – иначе не заговорил бы о следующем коне.
   – Зачем же держать коня взнузданным? – спросил он.
   – Чтобы герою не было промедления ни в чем, – ответил Свиор. – Четыреста лет скакун каждую минуту был готов в путь. И вот дождался. Может быть, он идет навстречу верной гибели, но нет для него пути счастливее – ведь он выполняет свое предназначение.
   Сергей покачал головой. Конь, который ожидал его четыреста лет… Наверное, не того все же ждал. Только сейчас Сергей полностью осознал, что шансов у него нет практически никаких. Сразу стало одиноко и тоскливо. Вспомнилась легкомысленная Наташа под руку с Брентоном… Даже не поцеловала его на прощание. Впрочем, наверное, к лучшему. Что душу бередить?
   – Хорошее имя – Лучезар, – чтобы сказать хоть что-то, протянул Сергей.
   У него не было желания уезжать. Хотелось расспросить Свиора о здешней жизни, а может, он скажет что-то такое, что поможет ему на другом берегу.
   – Конь нашей надежды, символ того, что к нам придет герой, обещанный Бонуцием, – объявил служитель. – Как же еще именовать его? Впрочем, в прошлый раз под седлом стояла кобыла. Мы звали ее Радость.
   Сергей отметил, что жители Ронканора весьма поэтичны и надежды, видимо, не теряют. Может быть, не так уж здесь и плохо?
   – Бонуций сказал, что вы поможете мне переправиться через реку, – заявил молодой человек.
   – Нет, отважный воитель, – ответил Свиор. – Я ведаю лошадьми, а не лодками. Тебе помогут братья Бумбари, которые живут в хижине на берегу Светоносной. Многих героев отвезли они за реку, но ни один из них не спустился с гор… К чести сказать, никто также и не вернулся к реке, не показал спину врагам.
   – Бумбари? – переспросил Сергей. Фамилия показалась ему такой смешной, что он чуть не рассмеялся. – Так и спросить их?
   – Да незачем их спрашивать. Они всегда возятся на берегу в это время. Скачи, скачи быстрее!
   До сих пор Сергей ездил на лошади два раза – на ипподроме. В принципе, понятие о том, как садиться на коня, он имел. Осторожно усевшись в седло, Сергей легко подтолкнул животное пятками. Застоявшийся скакун сорвался с места. Может быть, потому, что нетерпеливый Свиор хлестнул его по крупу перчатками и свистнул вслед.
   – Да, четыреста лет ждать подходящего героя – волей-неволей утратишь хорошие манеры, – проворчал Сергей. – Наверное, они все здесь сумасшедшие.
   В первые минуты путешествия основной его заботой было не свалиться с мчавшегося по улицам коня, так что города он почти не увидел. Мимо промелькнули высокие здания с тонкими шпилями, устремленными в золотистое небо, некогда величественные дворцы с белыми, тронутыми пятнами колоннами. В островках садов стояли маленькие уютные домики с красной черепичной крышей. Потом вокруг стало пусто, а конь замедлил бег. Впереди катила мутно светящиеся воды река. Сергей выехал на некогда красивую мощеную набережную. Теперь меж камнями мостовой проросла трава, проржавели и погнулись фонари, облупились глядящие на реку фасады пустых домов.
   Двое низкорослых мужичков с длинными и черными, как вороново крыло, волосами смолили вытащенную на берег лодку. Даже не спрашивая, можно было понять, что перед ним именно братья Бумбари.
   – Здорово, братья! – прокричал Сергей, который от состояния горестных раздумий внезапно перешел к неудержимой веселости. – Лодку не продадите? Или не одолжите, на худой конец?
   Он соскочил с коня и взял его под узду – чтобы животное с непривычки не убежало.
   Один из братьев неспешно поднялся.
   – Здравствуй, герой! – степенно молвил он. Другой продолжал смолить лодку как ни в чем не бывало. – На тот берег надо?
   – Может, не очень надо, но приходится, – ответил Сергей. – Переправите?
   – Да уж переправим. Давненько, правда, не приходилось. Паром работает, отчего же нет…
   – Паром? – удивился Сергей. – Здесь есть паром?
   – А как же, – пожал плечами все тот же брат. – Мы ведь паромщики. Только переправлять редко приходится. Еще мы над рыбами надзираем. Твари с Темной стороны всю хорошую рыбу сожрали. Одна плотва сорная осталась.
   – Что ж, плотва – тоже неплохо, – решил поддержать рыбацкий разговор молодой человек, который, по правде говоря, рыболовством совсем не увлекался. Он решил, что Бумбари держат что-то наподобие рыбного заказника. – Если вяленая. Как вас зовут, уважаемый?
   – Бумбарь, – ответил собеседник Сергея.
   – А брата вашего?
   – Бумбарь, – ответил он.
   – То есть как? – удивился Лунин. – Вас одинаково, что ли, зовут?
   – Конечно, – согласился мужичок. – Нас и называют все – братья Бумбари. Разве нас так назвали бы, если б его, скажем, звали Иваном, а меня – Петром?
   – Иваном и Петром? – ошалело переспросил Сергей.
   Да не спит ли он? Откуда эти Бумбари, точнее, один из Бумбарей может знать русские имена? С другой стороны, почему бы и нет? Зовут же, скажем, магистра Ульфиусом? Самое что ни на есть земное европейское имя. Другое дело, откуда оно там появилось… Впрочем, может быть, Истинная речь так трансформировала для него самые распространенные здесь имена? Или же братья ему вообще снятся, как предупреждал Бонуций?
   – И как же вас различают? – спросил пытливый Лунин.
   – По лицу да по росту, – ответил Бумбарь. – Я, видишь, повыше немного.
   – Нет, а зовут как?
   – Бумбари, – терпеливо повторил рыбак.
   – Странно немною, – заметил Сергей.
   – У каждого свои обычаи, – согласно кивнул рыбак. – Так что, на ту сторону желаете? Бросай лодку, Бумбарь! Витязя переправить надо! Второй брат с готовностью оставил свое дело и молча побежал к берегу. На пришельца издалека он даже не взглянул. Сергей и первый Бумбарь пошли не спеша. Конь тоже вперед не рвался – видно, понял, что ему предстоит переправляться через реку, и перспектива его не вдохновляла, что бы там ни говорил Свиор об исполнившихся надеждах скакуна.
   А второй Бумбарь довольно шустро вывел из-под мостков большой, сколоченный из толстых бревен плот. С одной стороны к плоту был привязан канат. Бумбарь приладил канат к устройству наподобие лебедки, установленному рядом с мостками, и кивнул брату.
   – Вот, стало быть, и поплывем, – заявил первый Бумбарь. – Паром готов, система выдержит. Шест я где-то запрятывал еще несколько лет назад. Видел шест, Бумбарь?
   Брат пошарил рукой в куче досок, лежавших на берегу, извлек оттуда шест и молча вручил его первому Бумбарю.
   – Зачем же веревка, если есть шест, или шест, если есть тяговое устройство? – спросил Сергей.
   – Мы туда на шесте поплывем, а обратно – на тяге. Оттуда, видишь, тянуть некому. Да и обратно подчас нужно быстро убираться. Светоносная сейчас не та, что прежде! Веревка потребна, чтобы плот вниз не унесло. Далеко может унести, туда, куда не надо, в самые огненные болота… Когда тебя высадим, меня Бумбарь обратно и притянет.
   – С шестом, наверное, долго будем плыть? – спросил Сергей.
   – Не очень быстро, – согласился первый Бумбарь.
   – Туды-то спешить не надо, – протянул вдруг высоким хрипловатым голосом второй Бумбарь. – Туды-то всегда успеется.
   Это были первые и последние слова, с которыми он обратился к чужеземцу. Сергей взошел на плот, ввел коня. Лучезар стоял смирно, покорившись судьбе. Бумбарь прыгнул следом, стал на край и оттолкнулся шестом. Плот сразу отделила от берега широкая полоска воды.
   Светлые струи обтекали паром, бурля и пузырясь, разбрасывая цветные искры там, где Бумбарь волновал их своим шестом. Сергей с интересом всматривался в воду, но ничего не увидел – ни рыб, ни водорослей, ни даже плывущего по реке сора. Река была странной – словно бы какой-то стерильной.
   Бумбарь толкал плот с полчаса. Его сносило в сторону, но веревка помогала удержаться, не слишком поддаваясь плавному, но мощному течению. Наконец серый, подернутый пеплом берег приблизился, а зеленый отдалился. Плот чавкнул, врезаясь в грязь, и замер на мели.
   Сергей не х отя перепрыгнул через полоску мокрой грязи на покатый берег и потянул за собой коня. Лучезар упирался. Ему совсем не хотелось становиться на покрытую темно-серым пеплом землю. Однако он пошел все же за новым хозяином, а Бумбарь оттолкнулся шестом от берега и поспешил обратно. Брат тянул канат с другого берега. Река катила гладкие светящиеся воды, отделяя Сергея от подобия нормальной жизни, сохранившегося на другом берегу.
   Сергей взглянул на небо, чтобы определить, скоро ли закончится день, и тут же вспомнил, что день здесь не начинается и не заканчивается. Вечный вечер царствует в мире Бонуция. Будет ли Ронканор страной вечного рассвета? Все сейчас зависит от него…
   Молодой человек передернул плечами. Нельзя с самого начала настраиваться на то, что выполняешь сверхважную миссию. Это верный способ ее провалить. Нужно просто жить. И быть готовым ко всему. В том числе к проигрышу. Но стремиться отсрочить его всеми возможными способами.
   Кстати, он уже на Темной стороне. Собственно говоря, не исключено, что на него нападут прямо сейчас. Сергей взялся за рукоять меча и наполовину вынул его из ножен Вокруг никого не было, но теоретически он должен постоянно быть готовым ко всему.
   С другой стороны, когда-то ему придется спать. Может быть, именно во сне злой рок настигал здесь всех славных витязей? Почему Бонуций считает, что подвиг непременно должен совершить один человек?
   – Много размышляешь, – сказал Сергей сам себе. Сказал вслух, чтобы хоть как-то развеять нервозность. – Поехали вперед, там посмотрим, что будет. Рано паниковать, рано радоваться. Езжай. Да по сторонам посматривай.
   И поехали.
   Лучезар пофыркивал, словно на морозе, и Сергей почувствовал, что быстро холодает. Не зря он надел куртку и даже шапку! Хотя вид у него в этой одежде был совсем не геройский.
   Развалины города едва виднелись из-под пепла. Здания сровнялись с землей, их засыпало и запорошило. Трудно было понять, где проходила улица, а где стояли дома. Когда-то здесь бушевали могучие силы, но сейчас все сгладилось.
   Скоро город остался позади. Впереди расстилалось поле. Оно было покрыто толстым слоем пепла, который от времени слежался, спрессовался и образовал ровную гладкую поверхность, похожую на дно высохшего озера. Только тонкий слой пыли лежал сверху. Он вздымался и оседал под копытами коня.
   По зеленовато-золотистому небу словно бы прошла рябь, и оно прояснилось. Теперь небосвод был темно-голубым, с серым оттенком. Такое небо бывает ясным зимним вечером. А пепел смерзся, начал похрустывать под копытами коня. Скоро его сменил снег. Лунин удалился от берега Светоносной всего на километр, но пейзаж неузнаваемо изменился. Ровную поляну, покрытую серым пеплом, сменило снежное поле с торчащими из-под наста обледенелыми остатками растительности. Вдали виднелись облепленные снегом невысокие кусты.
   Интересно, что с другого берега Сергей кустов и снежных полей не видел, хотя километр вроде бы не такое большое расстояние. Наверное, большая кривизна мира Ронканор делала линию горизонта близкой и не позволяла заглянуть далеко. Возможно, были и какие-то другие причины.
   Сергей задумался. Согласно версии Бонуция, его мир выгнут вовнутрь. Тогда любой находящийся в этом мире должен видеть над головой противоположную его сторону, да и горизонта, как такового, быть не должно. Из любой точки мира, в принципе, можно увидеть все точки, находящиеся на поверхности. Но, пожалуй, такая картина была бы не слишком эстетичной и производила бы гнетущее впечатление.
   Как можно избавиться от подобного эффекта? Сделать коэффициент преломления воздуха гораздо более сильным, чем в обычных мирах, или понизить прозрачность. Тогда все контуры вдали будут нечеткими. Более того, не очень светлый мир будет постоянно словно бы в тумане. Еще хуже.
   Сам молодой аспирант-физик произвел бы операцию инверсии пространства. Он слабо представлял, как ее можно осуществить физически, но математически инверсия производилась элементарно. Кривизна в этом случае становилась отрицательной, и мир приобретал привычную выпуклую форму. Конечно, представить такое было довольно сложно, но не тяжелее, чем озеро Нум, дно которого являлось одновременно дном любого достаточно глубокого колодца, вырытого в Ронканоре. И уж если Сергей, не имея совершенно никакого опыта в строительстве миров, мог придумать такую хитрость, трудно представить, что на самом деле воплотил в Ронканоре Бонуций. Неудивительно, что его мир пошел вразнос – чем сложнее система, тем менее надежно она функционирует.
   За этими размышлениями Сергей достиг кустов и обнаружил, что непосредственно за низкой, усыпанной снегом порослью, метрах в двухстах от него, начинается сосновый бор. Он счел это добрым предзнаменованием. Даже на Темной стороне Ронканора сохранились обычные деревья и незамутненные пейзажи.
   В сосновом лесу просто развести костер, погреться, устроить место для привала. Он попробует проехать как можно дальше, а когда лес закончится, остановится на ночь…
   «На какую ночь? – кольнуло Сергея подозрение. – Здесь не бывает ночи. И леса быть не должно. Вспомни предостережение Гварстинга Третьего. Все, что ты видишь, – не то, что ты видишь. Или что-то в этом роде. Что же тогда перед тобой сейчас?»
   Сергей оглядел стволы замерзших сосен. Как будто ничего подозрительного не было. Блестели капельки замерзшей смолы, блестел иней на красноватых стволах. Иголки под снегом казались зелеными. Сергей стукнул по стволу. Тот зазвучал глухо. Обычное дерево.
   Лучезар громко заржал. Эхо разнеслось по замерзшему бору. С некоторых деревьев посыпался снег. Лунин похлопал коня по загривку:
   – Вперед.
   Они углублялись все дальше в лес, туда, где сосны вздымались до неба. Мороз усиливался. Не спасали ни шапка, ни куртка, ни теплая рубашка. Хорошо, что не было ветра, иначе Сергей да и его конь промерзли бы до костей. Температура опустилась, наверное, градусов до двадцати мороза. Стволы сосен потрескивали, снег под копытами коня громко хрустел.
   Нужно было разводить костер и греться. Но Сергей не видел ни сухостоя, ни упавших веток. Все было скрыто снегом, а повалить могучую сосну он не смог бы, даже будь у него хороший топор. Да и удастся ли ее поджечь с помощью зажигалки?
   Сергей испытывал большое желание пустить коня вскачь. Пусть станет холоднее из-за ветра, но, может быть, они скорее выберутся отсюда. Ясно, что морозный бор – просто зачарованное место, и, когда он выйдет за его пределы, температура поднимется. Это следовало из законов сохранения и принципов устройства мира, провозглашенных Бонуцием. Но следовало сохранять осторожность, а свое умение управлять конем Сергей считал недостаточным.
   Сосны становились все толще, земля под ними была ровной, как скатерть. Слой снега – совсем неглубокий, сантиметра три. Между двумя соснами Сергей вдруг заметил белую веревку. Сначала она его даже заинтересовала и приятно обрадовала. Значит, не так уж здесь опасно. Как веревка могла провисеть здесь долго? Наверное, здесь есть люди? Сергею захотелось подъехать и стряхнуть с загадочной веревочки снег, выяснить, что это такое и зачем она здесь повешена, и тут его осенило. Он одним прыжком соскочил с коня, схватил его за узду и остановил. Ему хотелось лечь и вжаться в землю, но конь мог пойти вперед, а этого допустить было нельзя.
   Молодой человек непроизвольно пригнул голову и огляделся. Похоже, засады нет. А веревка – вовсе никакая не веревка, а тонкая стальная проволока, которая стала видна только потому, что заиндевела. Зачем низко над землей растягивают такие проволочки, Сергей прекрасно знал, хотя на войне никогда не был.
   Было большое искушение бросить в проволочку палку и посмотреть, что получится. Но на растяжке могла стоять и обычная граната, и фугас. Во втором случае не стоило находиться от места взрыва даже в ста метрах.
   Итак, одной опасности удалось избежать. Сергей стоял, чувствуя, как его бьет нервная дрожь. Кто помешает злоумышленникам поставить в лесу множество обычных противопехотных мин? Их не увидишь под снегом. Любой шаг может оказаться роковым.
   Время шло, Сергей все стоял, думал. Мороз крепчал. Против мин колдуны ничего не могли предпринять. Фехтуй, отражай пули, оденься в невидимую броню – против взрыва Фугаса ничто не устоит. Вот и открылся простой секрет того, почему никто не дошел. Просто и эффективно – минное заграждение. Разве что умение видеть сквозь землю помогло бы…
   И тут Сергею пришло в голову, что таким умением некоторые из приходивших в Ронканор наверняка обладали. Во всяком случае, место установки мины могли определить.
   Дальше. Если бы кто-то подорвался здесь на мине – а через лес прошло тридцать человек, – осталась бы хотя бы одна воронка. Но воронок он не видел. Значит, здесь либо никто не проходил, либо минного поля тут все же нет. В любом случае, стоять не стоит – замерзнешь.
   Молодой человек влез на коня – окостеневшие ноги плохо слушались – и поехал вперед. Он внимательно оглядывал дорогу перед собой. Растяжек больше не было. Но кто поручится, что впереди нет обычной волчьей ямы?
   – Ничего там нет, – решил Сергей, чтобы успокоить себя. – А если есть – судьба.
   Он подтолкнул коня пятками и понесся по лесу вскачь, постоянно ожидая взрыва и теплой ударной волны. Но все было тихо. Только из-за пронизывающего ледяного ветра одеревенели руки и заболела голова.
   Сергей проскакал километра два, но лес все не кончался. А мороз крепчал. Из ноздрей разгоряченного коня вырывались клубы густого пара. Сам Сергей едва мог дышать.
   «Может быть, они просто замерзли? – подумал Сергей. – Второе правило термодинамики – закон почти необоримый, что бы ни говорил Ульфиус. Остывают даже звезды. И магистра не хватило бы на то, чтобы согреть весь лес. Но, с другой стороны, поддерживать тепло вокруг себя Ульфиус бы смог. Здесь, наверное, появлялись маги под стать ему… Но я-то не маг и даже не йог!»
   Утешив себя таким образом, Сергей придержал коня, намереваясь нарубить веток и попробовать развести костер. Оглядываясь в поисках подходящего дерева, он заметил слева от себя словно бы отблески огня.
   – Любопытно, – заинтересовался молодой человек и направился в ту сторону.
   То, что он увидел, в другом случае должно было его обрадовать, но сейчас только испугало. Между двумя соснами стояла деревянная, сложенная из сосновых бревен избушка. В маленьком оконце, обращенном к Сергею, горел свет. Да и вообще, избушка производила впечатление обитаемой. Неподалеку от входа стояла будка с протоптанной от двери тропинкой – не иначе туалет. Сзади имелся сарай, куда хозяева домика тоже наведывались.
   То, что здесь кто-то жил – причем этот кто-то не был бесплотным духом, – вселяло определенный оптимизм. Но опять же, что можно ожидать от обитателей зачарованного леса на Темной стороне загадочного Ронканора? С другой стороны, везде своя жизнь. Некоторым и Земля кажется Затемненным королевством. Теплая, родная Земля…
   Сергей спрыгнул с коня и привязал его к дереву – того и гляди животное испугается и убежит. Нужно разведать, что в той избушке, расспросить ее обитателей, как быстрее выбраться из леса, всегда ли здесь так холодно, а потом уже решать, что делать дальше.
   Вынимать ли меч? С одной стороны, дверь может открыть и какая-то тварь с нечеловеческим обликом – тут-то и полоснуть ее сразу холодным железом, чтобы жить не мешала. С другой стороны, тварь уже должна бы о его приходе знать и просто так дверь не откроет. Или откроет, а сообщник ее бросится сзади… Сергей поспешно оглянулся, но сообщников не обнаружил.
   Здесь могут жить какие-нибудь несчастные люди. И с мечом в руке он будет выглядеть странно. Но недаром все здесь называли его героем! А герою полагается иметь меч. И зачем ему держать оружие в ножнах на поясе? Надежнее уж в руке. В конце концов, рубить с плеча он никого не собирается. А мирные жители потерпят – ведь ради них он все делает… Должен же ему кто-то помочь? Иначе он наверняка не дойдет до озера.
   Придя к таким утешительным выводам, Сергей вытащил меч из ножен. Льдисто сверкнул клинок, и в потенциального освободителя Ронканора блеск полированной стали вселил некоторую долю уверенности. С замирающим сердцем, набрав в грудь побольше воздуха, Сергей поднялся на крыльцо в одну ступеньку и постучал в дверь рукояткой меча. Постучал – и сделал несколько шагов назад. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
   Сначала на стук никто не ответил. Сергей уже решил, что ему самому предстоит открывать дверь и прятаться в избушке. Вот уж что будет хуже монстров – их ожидание. Но через пару минут в окне что-то мелькнуло – свет на мгновение изменился – и послышался тихий скрип. Медленно и почти неслышно тяжелая деревянная дверь отворилась наружу. Глазам Лунина представилась картина, которую он не ожидал увидеть здесь ни при каких обстоятельствах.
   В дверях стояла кудрявая, с пышными волосами фиолетового цвета девушка с накрашенными, немного расплывшимися – наверное, после сна – глазами. Вообще, косметики у нее на лице было довольно много, что удивило Сергея больше всего. Лес все-таки. А личико – мягкое, симпатичное.
   Девица была не очень высокой, но и не маленькой, стройной. Одета в шерстяные вязаные брюки или колготки и пушистый, почти до колен, свитер. На ногах – меховые тапочки.
   – Хай, бой, – приветствовала она Сергея. Голос был нежный, с легкой хрипотцой и довольно равнодушный – видно, появление молодого человека на хозяйку избушки особого впечатления не произвело. – Ты ко мне или как?
   Лунин не нашелся, что сказать.
   – Ты, типа, или заходи, или дальше стой, – вновь заметила девушка. – Холод в хату идет.
   – Ты одна? – спросил Сергей и сам удивился вопросу.
   – Одна, одна. Загребай.
   Лунин вошел и внимательно огляделся. В левом углу пылала раскаленная печка. Поддувало было открыто, оттуда сыпались на железный лист горящие угли. От печки шел жар, согревавший всю комнату.
   Окно, которое Сергей видел снаружи, было единственным. Рядом с ним стоял стол, уставленный грязной посудой – тарелками, чайными чашками и стаканами. На столе в вычурном подсвечнике в виде двух переплетенных змей чадила высокая восковая свеча, рассеивающая полумрак. Из окна в избушку попадало совсем мало света.