Страница:
— Они так обрадовались твоему появлению, — сказала Анна, — что совсем не замечали того, что творится сзади их машины.
— А сзади была ты.
— Как ты догадался?
— И ты пропорола этой зубочисткой покрышки?
— Долго ли умеючи, — самодовольно заявила она и тут же с силой ударила меня ногой по ступне. По той самой, что находилась на педали тормоза. Машина остановилась, и вовремя: выезд от дома к дороге был перегорожен черным «Фордом». Он словно с неба свалился, и Анна заметила его на секунду раньше меня.
— Вот еще, — недовольным тоном сказала Анна и расстегнула замок на куртке. Я не понял, зачем она это делает, пока не увидел четырех здоровых мужиков, выскочивших из «Форда». Я бы не хотел встретиться с такими типами в темном переулке. Да им, похоже, было наплевать — день, вечер или ночь. Они окружили машину.
— Быстро вытряхивайся из своего катафалка, сука! — завопил один. Зажатый в его руке пистолет был направлен в мою сторону, и это придавало произнесенным словам дополнительный вес.
— Может, мне стоит дать задний ход? — подумал я вслух.
— Это надо было делать немного раньше, — сквозь зубы ответила Анна. — А сейчас расслабься...
Не знаю, что она имела в виду, только тип с пистолетом свободной рукой открыл дверцу с моей стороны, ухватил меня за плечо и рванул наружу.
— Я позову милицию, — сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало как угроза.
— Маму свою позови, — был ответ. Пистолет уперся мне в висок, а мои ноги помимо воли едва ли не вприпрыжку понесли меня к «Форду».
— Мама далеко, — сказал я на ходу. — А милиция близко.
Похоже, мне не поверили. А те два любителя полуночных мордобоев, что с матюгами осматривали проколотые покрышки, предпочли не привлекать к себе внимание.
— А ты, лахудра, сиди и не вякай, — услышал я со стороны. Эта реплика, очевидно, предназначалась Анне, и я представил ее возможную реакцию на такие слова. Однако то, что произошло в действительности, далеко вышло за пределы моей фантазии.
Я чувствовал кожей дуло пистолета, и по этой причине был смирен, головой не вертел, и то, что случилось возле «Оки», оказалось вне поля моего зрения. Только вдруг ствол ушел от моего виска в сторону, хватка ослабла. Тип, советовавший мне позвать маму, дернулся назад, к моей машине, словно я его больше не интересовал. Только вот я, злопамятный сукин сын, не хотел так легко с ним расставаться.
Поэтому я ударил левым кулаком противнику в челюсть, правой рукой вцепился в сжимавшую оружие кисть, да еще двинул коленом в основание позвоночника. В результате тип с пистолетом полетел назад, увлекая следом и меня, не решавшегося выпустить руку с «ТТ». Уже в лежачем положении эта упрямая сволочь пнула меня в бок и обругала пятью нецензурными словами. Я не стал церемониться и левой рукой четыре раза врезал матерщиннику в лицо. Точнее, в морду. На большее парень не тянул.
Потом я вскочил, выбил ногой пистолет из ослабевшей руки и приготовился схватиться с остальными незнакомцами из «Форда».
В следующую секунду выяснилось, что сражаться не с кем.
— Быстро! В машину! — крикнула Анна. Я повиновался. Пробегая те несколько метров, что отделяли меня от «Оки», я вспотел: мне пришлось перешагивать через неподвижные тела. В то время, пока я возился с одним, Анна уложила троих.
И еще одно: я своего лишь оглушил. Тем, кто имел дело с Анной, пришлось гораздо хуже. У одного посредине лба темнело аккуратное отверстие — след от пули. У второго было перерезано горло. Наверное, все тем же маленьким ножичком с выкидным лезвием. Сам нож торчал из правого плеча третьего громилы.
Анна наступила ему на горло тяжелым ботинком, вытащила нож и обтерла лезвие о кожаную куртку поверженного боевика.
Я торопливо прыгнул в машину и вцепился в руль. Меня колотило. Анна села рядом и застегнула «молнию» на куртке.
— Кого-то ждешь? — спросила она. — Если нет, то поехали.
Я нажал на газ, и «Ока» тут же подпрыгнула, преодолевая возникшие на ее пути неровности рельефа. Мне послышался стон. И я постарался как можно быстрее уехать отсюда. Не забыв при этом глянуть в зеркальце заднего вида: белый «жигуленок» стоял на прежнем месте, но милиционеров рядом видно не было.
Анна достала из кармана носовой платок и аккуратно вытерла красные капли со своего лица.
— Ты кончил своего? — поинтересовалась она таким голосом, словно речь шла о том, не забыл ли я полить цветы на окне.
— Нет. — Я смотрел на дорогу и думал о возможных последствиях случившегося. Дело даже не в том, что мы оставили на дороге несколько трупов. Мы сделали это рядом с моим домом, в сотне метров от двоих сотрудников милиции. Все желающие могли наблюдать процесс уничтожения четверки из «Форда». Кто-то вполне мог заснять всю сцену на видеокамеру. Людей хлебом не корми, дай посмотреть, как бьют друг другу морду и режут глотки. Любители острых ощущений. Будут потом показывать эту видеокассету родным и знакомым, хвастать...
— Ты знаешь, кто это был? — прервала ход моих мыслей Анна.
— Понятия не имею.
— А зря. Я спросила у одного, прежде чем сломать ему горло.
— И что он ответил?
— Они работают на Гиви Хромого. На тебя уже открыли сезон охоты, Костик. И после сегодняшнего количество охотников увеличится, — сказала она то, о чем я и так догадывался. — И тебе придется некоторое время не возвращаться домой.
— Некоторое время? — переспросил я. В отличие от Анны я не был спокоен. Мягко говоря. — Что ты имеешь в виду? Что мне до конца жизни придется бегать от милиции? И от Гиви Хромого?
— Не принимай все так близко к сердцу, — посоветовала Анна, и это прозвучало как циничное издевательство. — Подумай сам, разве лучше было бы, если в эти четверо потащили тебя к Гиви выяснять отношения? К вечеру ты наверняка стал бы трупом. А сейчас — кто знает, как все сложится... Пока ты жив.
— А менты? Те двое? Они же все видели!
— Ну и что? Они могут предъявить к тебе претензии по поводу спущенных шин, и только. Как только я начала резать этих сволочей, та парочка куда-то быстро слиняла. Так что за трупы ты будешь отвечать только перед Гиви, а он вряд ли будет просить милицию найти обидчика.
— Гиви тоже не подарок.
— Я же обещала: пока мы работаем вместе, я прикрываю тебя по всем направлениям. Или тебе кажется, что я обманываю?
Мне вспомнились три тела, через которые я перешагнул.
— Нет, так мне не кажется, — отрезал я.
— Значит, все в порядке, — подытожила Анна. — Эй, ты смотри за дорогой. Не нервничай.
Я сбросил скорость и перестроился в правый ряд, готовясь к повороту. На лобовое стекло упали капли дождя. Небо стремительно становилось свинцово-серым. Примерно таким же было мое настроение. Я повернул направо, и «Ока» подняла фонтан брызг из луж, не высохших со времени прошлого ливня. Дождь, грязь, лужи, холод, тучи. И ощущение пистолетного дула у виска. Это словно впечаталось мне в кожу. Впечаталось в нервы. Впечаталось в мозг.
— Это дорога к Сидорову? — спросила Анна.
— Разве мы собирались ехать в другое место?
— Мне показалось, что ты слишком разнервничался. Мог перепутать.
— Со мной все в порядке, — заявил я. Это было вранье. Со мной уже давно был полный беспорядок.
— Тогда проясни одну вещь, — сказала Анна. — Четыре вооруженных боевика приезжают от Гиви Хромого к тебе домой. По какому поводу?
— Я не дал Гиви убить одного человека, помог этому несчастному смыться из Города. — Про историю с «Вольво» я предпочел не распространяться. — Да еще этот Автандил... Гиви решил, что это моя работа... Достаточно, чтобы пробудить в Гиви зверя.
Произведя некоторые вычисления в уме, я обнаружил, что если Гиви и я когда-нибудь встретимся (не приведи господь!), мне будет выставлен счет за четверых его убитых людей. Из которых я ни одного и пальцем не тронул. Но поверит ли мне Гиви? Вряд ли. Я бы на его месте не поверил. И что делать? Разве что попросить Анну написать объяснительную...
— Может быть и так, — задумчиво произнесла Анна, выслушав мои объяснения. — Но что, если Гиви Хромой уже нашел Сидорова, а доктор сказал Гиви, кто именно привез этого больного...
— Доктор меня не знает, — поторопился я похоронить эту страшноватую версию. — Он даже не знает номера моего телефона...
— Тогда откуда люди Гиви узнали твой адрес? Узнали, на какой машине ты ездишь?
— Может, после смерти Автандила они порасспрашивали персонал «Кометы» и выяснили, кто я такой? — предположил я без особой уверенности. — Я часто там бываю...
— Ну нет, — отрицательно покачала головой Анна. И я знал почему. Все произошло слишком быстро. Прошло чуть больше двенадцати часов с момента гибели Автандила. Гиви Хромой узнал об этом никак не раньше утра. И чтобы провести расспросы в «Комете», ему потребовалось бы некоторое время, тем более что ресторан открывался после полудня.
Значит, существовал другой источник информации. Значит, мое положение было еще хуже, чем я предполагал час назад. А я предполагал, что хуже уже некуда.
Глава 22
Часть третья
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
— А сзади была ты.
— Как ты догадался?
— И ты пропорола этой зубочисткой покрышки?
— Долго ли умеючи, — самодовольно заявила она и тут же с силой ударила меня ногой по ступне. По той самой, что находилась на педали тормоза. Машина остановилась, и вовремя: выезд от дома к дороге был перегорожен черным «Фордом». Он словно с неба свалился, и Анна заметила его на секунду раньше меня.
— Вот еще, — недовольным тоном сказала Анна и расстегнула замок на куртке. Я не понял, зачем она это делает, пока не увидел четырех здоровых мужиков, выскочивших из «Форда». Я бы не хотел встретиться с такими типами в темном переулке. Да им, похоже, было наплевать — день, вечер или ночь. Они окружили машину.
— Быстро вытряхивайся из своего катафалка, сука! — завопил один. Зажатый в его руке пистолет был направлен в мою сторону, и это придавало произнесенным словам дополнительный вес.
— Может, мне стоит дать задний ход? — подумал я вслух.
— Это надо было делать немного раньше, — сквозь зубы ответила Анна. — А сейчас расслабься...
Не знаю, что она имела в виду, только тип с пистолетом свободной рукой открыл дверцу с моей стороны, ухватил меня за плечо и рванул наружу.
— Я позову милицию, — сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало как угроза.
— Маму свою позови, — был ответ. Пистолет уперся мне в висок, а мои ноги помимо воли едва ли не вприпрыжку понесли меня к «Форду».
— Мама далеко, — сказал я на ходу. — А милиция близко.
Похоже, мне не поверили. А те два любителя полуночных мордобоев, что с матюгами осматривали проколотые покрышки, предпочли не привлекать к себе внимание.
— А ты, лахудра, сиди и не вякай, — услышал я со стороны. Эта реплика, очевидно, предназначалась Анне, и я представил ее возможную реакцию на такие слова. Однако то, что произошло в действительности, далеко вышло за пределы моей фантазии.
Я чувствовал кожей дуло пистолета, и по этой причине был смирен, головой не вертел, и то, что случилось возле «Оки», оказалось вне поля моего зрения. Только вдруг ствол ушел от моего виска в сторону, хватка ослабла. Тип, советовавший мне позвать маму, дернулся назад, к моей машине, словно я его больше не интересовал. Только вот я, злопамятный сукин сын, не хотел так легко с ним расставаться.
Поэтому я ударил левым кулаком противнику в челюсть, правой рукой вцепился в сжимавшую оружие кисть, да еще двинул коленом в основание позвоночника. В результате тип с пистолетом полетел назад, увлекая следом и меня, не решавшегося выпустить руку с «ТТ». Уже в лежачем положении эта упрямая сволочь пнула меня в бок и обругала пятью нецензурными словами. Я не стал церемониться и левой рукой четыре раза врезал матерщиннику в лицо. Точнее, в морду. На большее парень не тянул.
Потом я вскочил, выбил ногой пистолет из ослабевшей руки и приготовился схватиться с остальными незнакомцами из «Форда».
В следующую секунду выяснилось, что сражаться не с кем.
— Быстро! В машину! — крикнула Анна. Я повиновался. Пробегая те несколько метров, что отделяли меня от «Оки», я вспотел: мне пришлось перешагивать через неподвижные тела. В то время, пока я возился с одним, Анна уложила троих.
И еще одно: я своего лишь оглушил. Тем, кто имел дело с Анной, пришлось гораздо хуже. У одного посредине лба темнело аккуратное отверстие — след от пули. У второго было перерезано горло. Наверное, все тем же маленьким ножичком с выкидным лезвием. Сам нож торчал из правого плеча третьего громилы.
Анна наступила ему на горло тяжелым ботинком, вытащила нож и обтерла лезвие о кожаную куртку поверженного боевика.
Я торопливо прыгнул в машину и вцепился в руль. Меня колотило. Анна села рядом и застегнула «молнию» на куртке.
— Кого-то ждешь? — спросила она. — Если нет, то поехали.
Я нажал на газ, и «Ока» тут же подпрыгнула, преодолевая возникшие на ее пути неровности рельефа. Мне послышался стон. И я постарался как можно быстрее уехать отсюда. Не забыв при этом глянуть в зеркальце заднего вида: белый «жигуленок» стоял на прежнем месте, но милиционеров рядом видно не было.
Анна достала из кармана носовой платок и аккуратно вытерла красные капли со своего лица.
— Ты кончил своего? — поинтересовалась она таким голосом, словно речь шла о том, не забыл ли я полить цветы на окне.
— Нет. — Я смотрел на дорогу и думал о возможных последствиях случившегося. Дело даже не в том, что мы оставили на дороге несколько трупов. Мы сделали это рядом с моим домом, в сотне метров от двоих сотрудников милиции. Все желающие могли наблюдать процесс уничтожения четверки из «Форда». Кто-то вполне мог заснять всю сцену на видеокамеру. Людей хлебом не корми, дай посмотреть, как бьют друг другу морду и режут глотки. Любители острых ощущений. Будут потом показывать эту видеокассету родным и знакомым, хвастать...
— Ты знаешь, кто это был? — прервала ход моих мыслей Анна.
— Понятия не имею.
— А зря. Я спросила у одного, прежде чем сломать ему горло.
— И что он ответил?
— Они работают на Гиви Хромого. На тебя уже открыли сезон охоты, Костик. И после сегодняшнего количество охотников увеличится, — сказала она то, о чем я и так догадывался. — И тебе придется некоторое время не возвращаться домой.
— Некоторое время? — переспросил я. В отличие от Анны я не был спокоен. Мягко говоря. — Что ты имеешь в виду? Что мне до конца жизни придется бегать от милиции? И от Гиви Хромого?
— Не принимай все так близко к сердцу, — посоветовала Анна, и это прозвучало как циничное издевательство. — Подумай сам, разве лучше было бы, если в эти четверо потащили тебя к Гиви выяснять отношения? К вечеру ты наверняка стал бы трупом. А сейчас — кто знает, как все сложится... Пока ты жив.
— А менты? Те двое? Они же все видели!
— Ну и что? Они могут предъявить к тебе претензии по поводу спущенных шин, и только. Как только я начала резать этих сволочей, та парочка куда-то быстро слиняла. Так что за трупы ты будешь отвечать только перед Гиви, а он вряд ли будет просить милицию найти обидчика.
— Гиви тоже не подарок.
— Я же обещала: пока мы работаем вместе, я прикрываю тебя по всем направлениям. Или тебе кажется, что я обманываю?
Мне вспомнились три тела, через которые я перешагнул.
— Нет, так мне не кажется, — отрезал я.
— Значит, все в порядке, — подытожила Анна. — Эй, ты смотри за дорогой. Не нервничай.
Я сбросил скорость и перестроился в правый ряд, готовясь к повороту. На лобовое стекло упали капли дождя. Небо стремительно становилось свинцово-серым. Примерно таким же было мое настроение. Я повернул направо, и «Ока» подняла фонтан брызг из луж, не высохших со времени прошлого ливня. Дождь, грязь, лужи, холод, тучи. И ощущение пистолетного дула у виска. Это словно впечаталось мне в кожу. Впечаталось в нервы. Впечаталось в мозг.
— Это дорога к Сидорову? — спросила Анна.
— Разве мы собирались ехать в другое место?
— Мне показалось, что ты слишком разнервничался. Мог перепутать.
— Со мной все в порядке, — заявил я. Это было вранье. Со мной уже давно был полный беспорядок.
— Тогда проясни одну вещь, — сказала Анна. — Четыре вооруженных боевика приезжают от Гиви Хромого к тебе домой. По какому поводу?
— Я не дал Гиви убить одного человека, помог этому несчастному смыться из Города. — Про историю с «Вольво» я предпочел не распространяться. — Да еще этот Автандил... Гиви решил, что это моя работа... Достаточно, чтобы пробудить в Гиви зверя.
Произведя некоторые вычисления в уме, я обнаружил, что если Гиви и я когда-нибудь встретимся (не приведи господь!), мне будет выставлен счет за четверых его убитых людей. Из которых я ни одного и пальцем не тронул. Но поверит ли мне Гиви? Вряд ли. Я бы на его месте не поверил. И что делать? Разве что попросить Анну написать объяснительную...
— Может быть и так, — задумчиво произнесла Анна, выслушав мои объяснения. — Но что, если Гиви Хромой уже нашел Сидорова, а доктор сказал Гиви, кто именно привез этого больного...
— Доктор меня не знает, — поторопился я похоронить эту страшноватую версию. — Он даже не знает номера моего телефона...
— Тогда откуда люди Гиви узнали твой адрес? Узнали, на какой машине ты ездишь?
— Может, после смерти Автандила они порасспрашивали персонал «Кометы» и выяснили, кто я такой? — предположил я без особой уверенности. — Я часто там бываю...
— Ну нет, — отрицательно покачала головой Анна. И я знал почему. Все произошло слишком быстро. Прошло чуть больше двенадцати часов с момента гибели Автандила. Гиви Хромой узнал об этом никак не раньше утра. И чтобы провести расспросы в «Комете», ему потребовалось бы некоторое время, тем более что ресторан открывался после полудня.
Значит, существовал другой источник информации. Значит, мое положение было еще хуже, чем я предполагал час назад. А я предполагал, что хуже уже некуда.
Глава 22
— А вот еще вариант, — предложила Анна. — Они как следует надавили на самого Сидорова. Гиви Хромой церемониться не будет. Сидоров выдал тебя как человека, который слишком много знает. Они решили немедленно с тобой разобраться.
— Я человек, который слишком мало знает, — возразил я. — К тому же Гиви получил указание не разговаривать с Сидоровым, а кончать его на месте. Это я очень хорошо расслышал.
— Ладно, подумаю еще.
Это была очень деловая женщина. Она одновременно набивала патронами обойму своего пистолета и обдумывала возможные варианты. Умелые ручки и умная головка. Не дай бог иметь такую женщину среди врагов. Проще сразу застрелиться.
— На всякий случай позвони своему доктору и скажи, что скоро подъедешь. — Анна вытащила из кармана куртки мобильный телефон. — Спроси, как состояние больного.
Я набрал номер, и вскоре самоуверенный баритон Матвея Александровича отрапортовал мне, что все в порядке.
— Может быть, сегодня он придет в сознание, — обнадежил доктор.
— Я подъеду через час-другой, навещу...
— Да, конечно, минутку. — В трубке стало тихо.
— Что там такое? — спросила Анна.
— Он отошел.
— Сидоров?
— Нет, доктор. Сказал «минутку» и отошел.
— Пошел по другому телефону вызывать Гиви Хромого, — предположила Анна едва ли не равнодушным голосом. Я вздрогнул. — Это просто предположение, — добавила она. — Может быть и так. Имей в виду. Кстати. — Она извлекла из внутреннего кармана куртки «люгер». — Держи. Пригодится.
— Что тебе дарят знакомые мужчины на Восьмое марта? — поинтересовался я. — Ручные пулеметы? Или бронежилеты от Юдашкина?
— Они дарят мне... — начала Анна, но тут в моем ухе снова ожил голос доброго доктора Матвея Александровича.
— Вы слушаете? — как-то возбужденно спросил он. — Так вот, ваш друг только что пришел в себя.
И он очень интересуется, где он и что с ним случилось...
— Сейчас буду, — сказал я и отключил телефон.
— Лучший способ заставить тебя немедленно приехать — это сказать, что Сидорову стало совсем плохо. Или сказать, что он пришел в себя. Первое или второе? — Анна даже не повернула голову в мою сторону.
— Второе, — признался я. — Ты думаешь, что это ловушка? Что Сидоров на самом деле уже мертв и нас поджидают люди Гиви Хромого? Или те, кто организовывал налет?
— Или те и другие вместе.
Я взял «люгер» и заткнул его за пояс.
— Разумный жест, — оценила Анна.
— Я человек, который слишком мало знает, — возразил я. — К тому же Гиви получил указание не разговаривать с Сидоровым, а кончать его на месте. Это я очень хорошо расслышал.
— Ладно, подумаю еще.
Это была очень деловая женщина. Она одновременно набивала патронами обойму своего пистолета и обдумывала возможные варианты. Умелые ручки и умная головка. Не дай бог иметь такую женщину среди врагов. Проще сразу застрелиться.
— На всякий случай позвони своему доктору и скажи, что скоро подъедешь. — Анна вытащила из кармана куртки мобильный телефон. — Спроси, как состояние больного.
Я набрал номер, и вскоре самоуверенный баритон Матвея Александровича отрапортовал мне, что все в порядке.
— Может быть, сегодня он придет в сознание, — обнадежил доктор.
— Я подъеду через час-другой, навещу...
— Да, конечно, минутку. — В трубке стало тихо.
— Что там такое? — спросила Анна.
— Он отошел.
— Сидоров?
— Нет, доктор. Сказал «минутку» и отошел.
— Пошел по другому телефону вызывать Гиви Хромого, — предположила Анна едва ли не равнодушным голосом. Я вздрогнул. — Это просто предположение, — добавила она. — Может быть и так. Имей в виду. Кстати. — Она извлекла из внутреннего кармана куртки «люгер». — Держи. Пригодится.
— Что тебе дарят знакомые мужчины на Восьмое марта? — поинтересовался я. — Ручные пулеметы? Или бронежилеты от Юдашкина?
— Они дарят мне... — начала Анна, но тут в моем ухе снова ожил голос доброго доктора Матвея Александровича.
— Вы слушаете? — как-то возбужденно спросил он. — Так вот, ваш друг только что пришел в себя.
И он очень интересуется, где он и что с ним случилось...
— Сейчас буду, — сказал я и отключил телефон.
— Лучший способ заставить тебя немедленно приехать — это сказать, что Сидорову стало совсем плохо. Или сказать, что он пришел в себя. Первое или второе? — Анна даже не повернула голову в мою сторону.
— Второе, — признался я. — Ты думаешь, что это ловушка? Что Сидоров на самом деле уже мертв и нас поджидают люди Гиви Хромого? Или те, кто организовывал налет?
— Или те и другие вместе.
Я взял «люгер» и заткнул его за пояс.
— Разумный жест, — оценила Анна.
Часть третья
Кто есть кто
Глава 1
Что-то не было во мне душевного спокойствия в те минуты, когда я и Анна шли от больничной ограды к дверям корпуса, где заправлял делами Матвей Александрович. Что-то меня беспокоило. То ли «люгер» натирал мне живот. То ли я нервничал по поводу перспективы получить пулю в спину от затаившихся в засаде бандитов.
Я расстегнул плащ и держал ладони у пояса, чтобы успеть выхватить пистолет до того, как это действие окажется бессмысленным. Анна посмотрела на меня и неодобрительно хмыкнула.
— Со стороны может показаться, что у тебя чешется в одном месте, — заметила она. — Веди себя прилично.
— У меня чешется между лопаток, — сообщил я, озабоченно посматривая по сторонам. — Как бы не шарахнули меня в спину... Или ты скажешь, чтобы я и это не принимал близко к сердцу?
— Я просто высказала предположение. Нас может ждать засада. А может и не ждать. Всегда лучше настраиваться на худшее, а потом обмануться в ожиданиях.
Так она рассуждала. Мы шли по асфальтовой дорожке к крыльцу, вокруг располагалось то, что летом могло называться садом, а сейчас было скопищем жутковатых в своей безжизненности древесных стволов, выраставших из черной влажной грязи и простиравших корявые ветки, словно пытаясь зацепить и расцарапать что-то живое и потому враждебное. Я раздраженно отпихнул ветвь липы, брошенную порывом ветра мне в лицо. Анна не обращала на происки измерзшейся и вынужденной обнажиться природы никакого внимания.
Я вытер о ступеньки грязные подошвы ботинок и сказал не слишком уверенно:
— Ты перестраховалась, дорогая.
— Что мешает им подстерегать тебя внутри? — был ответ.
— Я-то думал, ты меня успокоишь.
— А тебе не стоит успокаиваться. Тебе стоит постоянно быть начеку, — заявила Анна и нажала кнопку звонка. Моя рука снова оказалась на уровне брючного ремня. Но я сдержался и не стал стрелять в санитара, открывшего нам дверь.
— К Матвею Александровичу, — сказал я, и эти волшебные слова дали нам возможность проникнуть в глубины корпуса.
Матвей Александрович был радушен. Он повел нас по коридору, без конца повторяя: «Как вам повезло!» — и без конца оглядываясь на Анну, которая кокетливо улыбалась доктору. Не иначе, собиралась подстроить какую-то пакость.
У дверей сидоровской палаты Матвей Александрович остановился, расплылся в широкой улыбке и распахнул перед нами дверь.
— Прошу! — гордо произнес он, и мы вошли. — Не буду вам мешать, — сказал он, адресуясь к нашим спинам. — Когда понадоблюсь, вы меня найдете...
Анна закрыла дверь и встала рядом, прислушиваясь к звукам в коридоре.
— Он на самом деле ушел, — удивленно заметила она, будто ожидала от доктора подвоха.
Я подошел к кровати и кивнул Сидорову, который следил за моим приближением из-под полуприкрытых век.
— Здорово, налетчик, — сказал я, пододвинул белый табурет поближе к изголовью и сел. Потом вытащил из-за пояса пистолет и положил на тумбочку рядом с собой.
— Это... что? — прошептал Сидоров.
— Это мера предосторожности, — пояснил я. — Ты теперь популярный человек. Многие мечтают с тобой познакомиться. Но не все — с бескорыстными целями. Я собираюсь отпугивать таких гадов выстрелами в воздух.
— Ты уверен, что именно так следует беседовать с тяжело больными? — поинтересовалась Анна. — Ты его насмерть перепугаешь.
— А что же мне, сказки рассказывать? — возмутился я. — Особенно после всей той каши, которую он заварил! Весь город на уши поставил!
— Это... все... я? — поднял брови Сидоров.
— Ну не я же. Ладно. — Я знал, что Анна права. — Не переживай. Все в порядке. У тебя теперь есть вооруженная охрана. Лучшая из всех возможных.
— Ты? — спросил Сидоров.
— Нет, она.
— Шутишь, — криво усмехнулся Сидоров.
— Молодец, — похвалила меня Анна. — Вот ты его и развеселил. Короче, ребята: вы тут наедине лучше договоритесь. А я осмотрю окрестности... — И она направилась к двери.
— Ты еще не отказалась от мысли, что здесь засада?
— Хм, — сказала Анна. — В тихом омуте СПИД водится.
— Кто... это? — спросил Сидоров, когда дверь мягко захлопнулась за решительно настроенной женщиной в кожаной куртке.
— Моя новая знакомая. Приехала из Москвы. Из-за тебя.
— Из-за меня? — Сидоров не поверил. — Почему?
— А ты помнишь, какую кашу заварил прежде, чем потерять сознание? Или у тебя провалы в памяти?
— Помню. — Сидоров закрыл глаза, и я испугался, что он вновь теряет сознание. Однако минуту спустя два зрачка снова уставились на меня. Взгляд Сидорова был виноватым, как у ребенка, разбившего любимую мамину вазу. Я получил роль мамы и должен был наказать негодника. — Я вел себя как болван, — сказал Сидоров.
— Вот теперь я вижу, что ты находишься в трезвом уме, — довольно произнес я.
— Я что, в больнице? — грустно осведомился Сидоров. Он всегда бравировал своим железным здоровьем, и больничная койка была для него сродни признанию тайного порока. Ему было стыдно, что такой бугай лежит на кровати и не может пописать без посторонней помощи.
— В больнице, — сказал я. — Только учти: здесь никто не знает твоей настоящей фамилии. Во всех документах написана какая-то ерунда типа «Иванов И. И.»
— А почему так?
— Потому что тебя ищут, дорогой.
Сидоров непонимающе таращился на меня, и я, вздохнув, принялся объяснять:
— Сидоров, ты помнишь, что ты сделал? Что ты забрался в «Европу-Инвест» с пистолетом в руке?
Сидоров не очень уверенно кивнул.
— Как ты думаешь, тебе за это хотят дать орден?
Или хотят посадить в тюрьму? Одно из двух, первое или второе?
— Второе, — сказал Сидоров, поразмыслив с пару минут.
— Угадал, — саркастически заметил я. — Вот за этим тебя и ищут все кому не лень.
— Это ты меня сюда?..
— А кто же еще? — сказал я, не зная, сожалеть мне о сделанном или гордиться.
— Спасибо, — тихо проговорил Сидоров. — Только что... дальше?
— Дальше? Дальше я хотел бы услышать все, что случилось с тобой после того нашего разговора, когда ты пытался сбить меня с пути истинного при помощи бутылки коньяка. Все в деталях. А потом посмотрим, можно ли тебя вытащить.
— Можно вытащить? — встрепенулся Сидоров. — Но меня же посадят? Я же...
Он попытался приподнять голову, но не удержал ее, и затылок мягко соприкоснулся с подушкой.
— Моя новая знакомая говорит, что все еще можно исправить. — Я старался говорить обнадеживающе. — Главное — найти того ублюдка, который подбил тебя влезть в это дело. И — найти деньги.
— Да... — прошептал Сидоров. — Деньги. Много там было денег...
— Не начинай сначала, — попросил его я. — Там было много денег, и они едва не стоили тебе жизни. Не начинай сызнова.
— Хорошо. — Сидоров снова закрыл глаза. — Дай мне воды, — попросил он, и я поднес к его бледным губам пластиковый стакан. — Спасибо... Я словно весь высох внутри... Словно стал плоским как плед. И лежу вот тут пластом.
— Лежи, лежи...
— Совсем не тот, что прежде... Другой я. Не могу поверить, что сделал все это... Неужели это случилось на самом деле?
— Я бы тоже хотел, чтобы все оказалось ночным кошмаром. Но это было. Ты и вправду на себя не похож, Сидоров. Но когда сбреешь щетину, станешь вновь похож на человека.
— Надеюсь...
— Так что там с тобой случилось? — спросил я, и Сидоров стал рассказывать.
Я расстегнул плащ и держал ладони у пояса, чтобы успеть выхватить пистолет до того, как это действие окажется бессмысленным. Анна посмотрела на меня и неодобрительно хмыкнула.
— Со стороны может показаться, что у тебя чешется в одном месте, — заметила она. — Веди себя прилично.
— У меня чешется между лопаток, — сообщил я, озабоченно посматривая по сторонам. — Как бы не шарахнули меня в спину... Или ты скажешь, чтобы я и это не принимал близко к сердцу?
— Я просто высказала предположение. Нас может ждать засада. А может и не ждать. Всегда лучше настраиваться на худшее, а потом обмануться в ожиданиях.
Так она рассуждала. Мы шли по асфальтовой дорожке к крыльцу, вокруг располагалось то, что летом могло называться садом, а сейчас было скопищем жутковатых в своей безжизненности древесных стволов, выраставших из черной влажной грязи и простиравших корявые ветки, словно пытаясь зацепить и расцарапать что-то живое и потому враждебное. Я раздраженно отпихнул ветвь липы, брошенную порывом ветра мне в лицо. Анна не обращала на происки измерзшейся и вынужденной обнажиться природы никакого внимания.
Я вытер о ступеньки грязные подошвы ботинок и сказал не слишком уверенно:
— Ты перестраховалась, дорогая.
— Что мешает им подстерегать тебя внутри? — был ответ.
— Я-то думал, ты меня успокоишь.
— А тебе не стоит успокаиваться. Тебе стоит постоянно быть начеку, — заявила Анна и нажала кнопку звонка. Моя рука снова оказалась на уровне брючного ремня. Но я сдержался и не стал стрелять в санитара, открывшего нам дверь.
— К Матвею Александровичу, — сказал я, и эти волшебные слова дали нам возможность проникнуть в глубины корпуса.
Матвей Александрович был радушен. Он повел нас по коридору, без конца повторяя: «Как вам повезло!» — и без конца оглядываясь на Анну, которая кокетливо улыбалась доктору. Не иначе, собиралась подстроить какую-то пакость.
У дверей сидоровской палаты Матвей Александрович остановился, расплылся в широкой улыбке и распахнул перед нами дверь.
— Прошу! — гордо произнес он, и мы вошли. — Не буду вам мешать, — сказал он, адресуясь к нашим спинам. — Когда понадоблюсь, вы меня найдете...
Анна закрыла дверь и встала рядом, прислушиваясь к звукам в коридоре.
— Он на самом деле ушел, — удивленно заметила она, будто ожидала от доктора подвоха.
Я подошел к кровати и кивнул Сидорову, который следил за моим приближением из-под полуприкрытых век.
— Здорово, налетчик, — сказал я, пододвинул белый табурет поближе к изголовью и сел. Потом вытащил из-за пояса пистолет и положил на тумбочку рядом с собой.
— Это... что? — прошептал Сидоров.
— Это мера предосторожности, — пояснил я. — Ты теперь популярный человек. Многие мечтают с тобой познакомиться. Но не все — с бескорыстными целями. Я собираюсь отпугивать таких гадов выстрелами в воздух.
— Ты уверен, что именно так следует беседовать с тяжело больными? — поинтересовалась Анна. — Ты его насмерть перепугаешь.
— А что же мне, сказки рассказывать? — возмутился я. — Особенно после всей той каши, которую он заварил! Весь город на уши поставил!
— Это... все... я? — поднял брови Сидоров.
— Ну не я же. Ладно. — Я знал, что Анна права. — Не переживай. Все в порядке. У тебя теперь есть вооруженная охрана. Лучшая из всех возможных.
— Ты? — спросил Сидоров.
— Нет, она.
— Шутишь, — криво усмехнулся Сидоров.
— Молодец, — похвалила меня Анна. — Вот ты его и развеселил. Короче, ребята: вы тут наедине лучше договоритесь. А я осмотрю окрестности... — И она направилась к двери.
— Ты еще не отказалась от мысли, что здесь засада?
— Хм, — сказала Анна. — В тихом омуте СПИД водится.
— Кто... это? — спросил Сидоров, когда дверь мягко захлопнулась за решительно настроенной женщиной в кожаной куртке.
— Моя новая знакомая. Приехала из Москвы. Из-за тебя.
— Из-за меня? — Сидоров не поверил. — Почему?
— А ты помнишь, какую кашу заварил прежде, чем потерять сознание? Или у тебя провалы в памяти?
— Помню. — Сидоров закрыл глаза, и я испугался, что он вновь теряет сознание. Однако минуту спустя два зрачка снова уставились на меня. Взгляд Сидорова был виноватым, как у ребенка, разбившего любимую мамину вазу. Я получил роль мамы и должен был наказать негодника. — Я вел себя как болван, — сказал Сидоров.
— Вот теперь я вижу, что ты находишься в трезвом уме, — довольно произнес я.
— Я что, в больнице? — грустно осведомился Сидоров. Он всегда бравировал своим железным здоровьем, и больничная койка была для него сродни признанию тайного порока. Ему было стыдно, что такой бугай лежит на кровати и не может пописать без посторонней помощи.
— В больнице, — сказал я. — Только учти: здесь никто не знает твоей настоящей фамилии. Во всех документах написана какая-то ерунда типа «Иванов И. И.»
— А почему так?
— Потому что тебя ищут, дорогой.
Сидоров непонимающе таращился на меня, и я, вздохнув, принялся объяснять:
— Сидоров, ты помнишь, что ты сделал? Что ты забрался в «Европу-Инвест» с пистолетом в руке?
Сидоров не очень уверенно кивнул.
— Как ты думаешь, тебе за это хотят дать орден?
Или хотят посадить в тюрьму? Одно из двух, первое или второе?
— Второе, — сказал Сидоров, поразмыслив с пару минут.
— Угадал, — саркастически заметил я. — Вот за этим тебя и ищут все кому не лень.
— Это ты меня сюда?..
— А кто же еще? — сказал я, не зная, сожалеть мне о сделанном или гордиться.
— Спасибо, — тихо проговорил Сидоров. — Только что... дальше?
— Дальше? Дальше я хотел бы услышать все, что случилось с тобой после того нашего разговора, когда ты пытался сбить меня с пути истинного при помощи бутылки коньяка. Все в деталях. А потом посмотрим, можно ли тебя вытащить.
— Можно вытащить? — встрепенулся Сидоров. — Но меня же посадят? Я же...
Он попытался приподнять голову, но не удержал ее, и затылок мягко соприкоснулся с подушкой.
— Моя новая знакомая говорит, что все еще можно исправить. — Я старался говорить обнадеживающе. — Главное — найти того ублюдка, который подбил тебя влезть в это дело. И — найти деньги.
— Да... — прошептал Сидоров. — Деньги. Много там было денег...
— Не начинай сначала, — попросил его я. — Там было много денег, и они едва не стоили тебе жизни. Не начинай сызнова.
— Хорошо. — Сидоров снова закрыл глаза. — Дай мне воды, — попросил он, и я поднес к его бледным губам пластиковый стакан. — Спасибо... Я словно весь высох внутри... Словно стал плоским как плед. И лежу вот тут пластом.
— Лежи, лежи...
— Совсем не тот, что прежде... Другой я. Не могу поверить, что сделал все это... Неужели это случилось на самом деле?
— Я бы тоже хотел, чтобы все оказалось ночным кошмаром. Но это было. Ты и вправду на себя не похож, Сидоров. Но когда сбреешь щетину, станешь вновь похож на человека.
— Надеюсь...
— Так что там с тобой случилось? — спросил я, и Сидоров стал рассказывать.
Глава 2
Я не засекал время и поэтому не знаю, сколько продолжалась наша беседа. Я также не знаю, кто из нас двоих произнес больше слов — я или Сидоров. Мне приходилось конструировать многочисленные наводящие вопросы, помогая Сидорову разобраться в собственных воспоминаниях. И я думаю, что устали мы от этого разговора одинаково — что больной Сидоров, что вроде бы здоровый я.
Под конец я заметил выступившие на лбу Сидорова капли пота и решил, что допрос пора заканчивать. Тем более что основные моменты своих потрясающих похождений Сидоров успел прояснить. Я взял с тумбочки вафельное полотенце и, как заботливая мать, вытер Сидорову лоб. Тот сморщился, словно от боли. На самом деле — от сознания собственной беспомощности.
— Забрал бы ты меня отсюда, — пробурчал он. — Как инвалид какой-то здесь валяюсь...
— У меня нет частной клиники, — повторил я слова Матвея Александровича. — Дома я тебя содержать тоже не могу...
Стоило добавить, что я попросту не могу возвращаться домой, возле которого сейчас, наверное, с одной стороны выставлена милицейская засада, а с другой — бандитская. Сразу представилось, как уставшие от долгого бесплодного ожидания бандиты начинают трепаться за жизнь с не менее уставшими ментами, угощают их сигаретами... Менты в свою очередь делятся прихваченными из дома припасами. И все в один голос матерят Константина Сергеевича Шумова, который никак не хочет возвращаться домой, где его ждет столь теплая компания...
— Хоп, — сказал я и уставился на Сидорова.
— Что? Что-то случилось? — вздрогнул он.
— Нет... Просто одна мысль. Ладно. — Я поправил на Сидорове одеяло и слегка пожал ему руку. — Я сейчас вернусь. Нужно поболтать с подругой. О жизни и о тебе.
— Ага, — кивнул Сидоров. — Только... пистолет не забудь.
— Само собой. — И я засунул «люгер» в карман плаща. Я уже подошел к двери, когда услышал еле слышно произнесенные Сидоровым слова:
— Костя... Сделай что-нибудь. Вытащи меня... Сделай что-нибудь...
— Не беспокойся, — твердо сказал я. И в этот миг я и сам поверил, что могу кое-что сделать. «Люгер» бился о ляжку и придавал уверенности.
Анна резко повернулась на звук открываемой двери.
— Не стреляй, начальник, — попросил я.
— Поговорил? — Ее напряженный взгляд встретился с моим.
— Поговорил.
— Успешно?
— Кое-что узнал. Но тебе это может не понравиться.
— Говори, — приказала Анна. — Все, что тебе рассказал Сидоров. От первого до последнего слова.
Так я и сделал. Что самое интересное, на протяжении моего рассказа на лице Анны не отразилось никаких эмоций. Словно я говорил о вещах, совершенно ее не интересующих. Но это было обманчивое впечатление.
Когда я закончил, она потерла указательным пальцем переносицу и произнесла совсем не то, что я ожидал. Анна не выругалась и не завопила от ярости (я и вообще не представляю ее вопящей). Она не выхватила пистолет и не состроила возмущенную физиономию. Она не побледнела и не сказала: «Врешь!» Она не рванулась лично допрашивать Сидорова. Она осталась весьма и весьма спокойной.
И еще она сказала:
— Забавно.
А немного погодя добавила, прищурившись на какой-то медицинский плакат, что висел напротив:
— Что ж, надо вызвать сюда Марка.
И расстегнула «молнию» на своей кожаной куртке. Пока — до половины.
Под конец я заметил выступившие на лбу Сидорова капли пота и решил, что допрос пора заканчивать. Тем более что основные моменты своих потрясающих похождений Сидоров успел прояснить. Я взял с тумбочки вафельное полотенце и, как заботливая мать, вытер Сидорову лоб. Тот сморщился, словно от боли. На самом деле — от сознания собственной беспомощности.
— Забрал бы ты меня отсюда, — пробурчал он. — Как инвалид какой-то здесь валяюсь...
— У меня нет частной клиники, — повторил я слова Матвея Александровича. — Дома я тебя содержать тоже не могу...
Стоило добавить, что я попросту не могу возвращаться домой, возле которого сейчас, наверное, с одной стороны выставлена милицейская засада, а с другой — бандитская. Сразу представилось, как уставшие от долгого бесплодного ожидания бандиты начинают трепаться за жизнь с не менее уставшими ментами, угощают их сигаретами... Менты в свою очередь делятся прихваченными из дома припасами. И все в один голос матерят Константина Сергеевича Шумова, который никак не хочет возвращаться домой, где его ждет столь теплая компания...
— Хоп, — сказал я и уставился на Сидорова.
— Что? Что-то случилось? — вздрогнул он.
— Нет... Просто одна мысль. Ладно. — Я поправил на Сидорове одеяло и слегка пожал ему руку. — Я сейчас вернусь. Нужно поболтать с подругой. О жизни и о тебе.
— Ага, — кивнул Сидоров. — Только... пистолет не забудь.
— Само собой. — И я засунул «люгер» в карман плаща. Я уже подошел к двери, когда услышал еле слышно произнесенные Сидоровым слова:
— Костя... Сделай что-нибудь. Вытащи меня... Сделай что-нибудь...
— Не беспокойся, — твердо сказал я. И в этот миг я и сам поверил, что могу кое-что сделать. «Люгер» бился о ляжку и придавал уверенности.
Анна резко повернулась на звук открываемой двери.
— Не стреляй, начальник, — попросил я.
— Поговорил? — Ее напряженный взгляд встретился с моим.
— Поговорил.
— Успешно?
— Кое-что узнал. Но тебе это может не понравиться.
— Говори, — приказала Анна. — Все, что тебе рассказал Сидоров. От первого до последнего слова.
Так я и сделал. Что самое интересное, на протяжении моего рассказа на лице Анны не отразилось никаких эмоций. Словно я говорил о вещах, совершенно ее не интересующих. Но это было обманчивое впечатление.
Когда я закончил, она потерла указательным пальцем переносицу и произнесла совсем не то, что я ожидал. Анна не выругалась и не завопила от ярости (я и вообще не представляю ее вопящей). Она не выхватила пистолет и не состроила возмущенную физиономию. Она не побледнела и не сказала: «Врешь!» Она не рванулась лично допрашивать Сидорова. Она осталась весьма и весьма спокойной.
И еще она сказала:
— Забавно.
А немного погодя добавила, прищурившись на какой-то медицинский плакат, что висел напротив:
— Что ж, надо вызвать сюда Марка.
И расстегнула «молнию» на своей кожаной куртке. Пока — до половины.
Глава 3
Достав мобильный телефон и набирая номер, Анна пояснила:
— У нас есть определенная специализация. Боб копает внутри самой компании «Европа-Инвест», я вожусь с тобой, а Марк работает с правоохранительными органами, чтобы все, выясненное там, сразу становилось известным и нам. Так что сейчас он либо в прокуратуре, либо в Управлении внутренних дел...
В трубке раздался щелчок.
— А вот и он. — Анна прижала трубку к щеке. — Привет, Марк. Слушай, тебе надо срочно приехать в одно место. Да, есть проблема. Здесь я и наш знакомый Костик. Да, чем быстрее, тем лучше. Сейчас. — Она протянула трубку мне. — Объясни ему, как сюда добираться...
Я подробно рассказал Марку о всех возможных маршрутах и отключил телефон. Анна уже успела куда-то исчезнуть. Этой женщине явно не стоялось на месте. Я подумал и набрал номер служебного телефона Гарика. Мы немного побеседовали. К счастью, Гарик еще не был осведомлен о происшествии возле моего дома. Иначе он бы не был со мной столь любезен.
— С кем это ты треплешься? — Анна возникла словно из-под земли.
— У меня тоже есть знакомые в правоохранительных органах, — не без гордости заявил я. — И они сообщают мне о том, о чем твой Марк и понятия не имеет.
— Хвастайся, — усмехнулась Анна.
До приезда Марка оставалось минут пятнадцать, и мы с Анной использовали это время с максимальной выгодой. Я даже вспотел. Выполнить задуманное оказалось просто, потому что коридор и холл, где я прятался от Гиви, были пусты. Матвей Александрович доверял нам. Напрасно.
Анна оставила меня сидящим на диванчике — я пытался восстановить нормальный ритм дыхания. То, что мы сделали... Это было здорово!
— Сиди здесь, — приказала она. — И смотри в оба. Если появится Марк, придержи его до моего прихода.
— А ты-то куда все бегаешь? — поинтересовался я.
— Скажешь Марку, что я пошла в туалет, — бросила она на ходу.
— Это отговорка для него, а на самом деле?
— А ты думаешь, что я не хожу в туалет? — донеслось до меня из дальнего конца коридора.
Черт, об этом я как-то и не подумал.
— У нас есть определенная специализация. Боб копает внутри самой компании «Европа-Инвест», я вожусь с тобой, а Марк работает с правоохранительными органами, чтобы все, выясненное там, сразу становилось известным и нам. Так что сейчас он либо в прокуратуре, либо в Управлении внутренних дел...
В трубке раздался щелчок.
— А вот и он. — Анна прижала трубку к щеке. — Привет, Марк. Слушай, тебе надо срочно приехать в одно место. Да, есть проблема. Здесь я и наш знакомый Костик. Да, чем быстрее, тем лучше. Сейчас. — Она протянула трубку мне. — Объясни ему, как сюда добираться...
Я подробно рассказал Марку о всех возможных маршрутах и отключил телефон. Анна уже успела куда-то исчезнуть. Этой женщине явно не стоялось на месте. Я подумал и набрал номер служебного телефона Гарика. Мы немного побеседовали. К счастью, Гарик еще не был осведомлен о происшествии возле моего дома. Иначе он бы не был со мной столь любезен.
— С кем это ты треплешься? — Анна возникла словно из-под земли.
— У меня тоже есть знакомые в правоохранительных органах, — не без гордости заявил я. — И они сообщают мне о том, о чем твой Марк и понятия не имеет.
— Хвастайся, — усмехнулась Анна.
До приезда Марка оставалось минут пятнадцать, и мы с Анной использовали это время с максимальной выгодой. Я даже вспотел. Выполнить задуманное оказалось просто, потому что коридор и холл, где я прятался от Гиви, были пусты. Матвей Александрович доверял нам. Напрасно.
Анна оставила меня сидящим на диванчике — я пытался восстановить нормальный ритм дыхания. То, что мы сделали... Это было здорово!
— Сиди здесь, — приказала она. — И смотри в оба. Если появится Марк, придержи его до моего прихода.
— А ты-то куда все бегаешь? — поинтересовался я.
— Скажешь Марку, что я пошла в туалет, — бросила она на ходу.
— Это отговорка для него, а на самом деле?
— А ты думаешь, что я не хожу в туалет? — донеслось до меня из дальнего конца коридора.
Черт, об этом я как-то и не подумал.
Глава 4
Салатовое пальто Марка было застегнуто на все пуговицы сверху донизу. Он держал руки в карманах и меланхолично пожевывал конец своей толстой гаванской сигары. Закурить в медицинском учреждении он не решался.
Марка впустил санитар, я кивнул парню и крикнул: «Это ко мне». Марк криво усмехнулся и прошел к холлу, дверь за ним закрылась.
— Это что, режимное учреждение? — спросил он, присаживаясь рядом со мной на диван.
— Это учреждение для избранных, — ответил я.
— Каков критерий отбора?
— Способность заплатить.
— Да, — вздохнул Марк. — То же самое у нас в Москве... Везде — деньги, одни только деньги. Больше ничего. Раньше говорили — без бумажки ты какашка. Теперь надо добавлять — без зеленой бумажки... Такие уж времена настали.
— Да уж, — глубокомысленно вздохнул я и вставил еще пару фраз насчет меркантильности наших дней. Потом мы помянули недобрым словом подрастающее поколение. И засилье рекламы на телевидении. Пять минут спустя мы беседовали как старые добрые друзья, мировоззрения которых если и не идентичны, то, во всяком случае, близки.
Марка впустил санитар, я кивнул парню и крикнул: «Это ко мне». Марк криво усмехнулся и прошел к холлу, дверь за ним закрылась.
— Это что, режимное учреждение? — спросил он, присаживаясь рядом со мной на диван.
— Это учреждение для избранных, — ответил я.
— Каков критерий отбора?
— Способность заплатить.
— Да, — вздохнул Марк. — То же самое у нас в Москве... Везде — деньги, одни только деньги. Больше ничего. Раньше говорили — без бумажки ты какашка. Теперь надо добавлять — без зеленой бумажки... Такие уж времена настали.
— Да уж, — глубокомысленно вздохнул я и вставил еще пару фраз насчет меркантильности наших дней. Потом мы помянули недобрым словом подрастающее поколение. И засилье рекламы на телевидении. Пять минут спустя мы беседовали как старые добрые друзья, мировоззрения которых если и не идентичны, то, во всяком случае, близки.