– Меня всегда мучил один вопрос, – тихо выговорил он, – зачем ты пошла в медицину? Ты же совершенно не любишь людей, ни больных, ни здоровых. Ты могла бы запросто стать финансистом или политиком. Почему ты выбрала это профессию?
Нина подалась вперед, положив на столик шикарный бюст, великолепия которого не скрывали даже широкие лацканы строго пиджака.
– Хочешь честно? Мне было интересно проверить, существует ли на самом деле душа.
– Ну и как?
Нина затянулась последний раз и, загасив сигарету, убежденно сказала:
– Ее нет. Ничего нет. Ни Бога, ни дьявола. А есть только оправдание собственных слабостей. Сильным людям это ни к чему. Я сама себе Господь Бог. И, поскольку жизнь коротка, намерена прожить ее в свое удовольствие.
– Но если твоя теория верна, – промолвил Георгий Аркадьевич, – то на всех нас лежит двойная ответственность за содеянное…
– Ладно, – поморщилась Нина. – Довольно философии. Ты принимаешь мое предложение?
– Я должен обдумать, – сказал Георгий, интенсивно перемешивая остывшее мясо в глиняном горшочке.
– Что ж… – Не выразив ни раздражения, ни сожаления, Нина достала из сумочки пудреницу, промокнула губы, придирчиво оглядела себя в зеркальце, небрежным жестом выложила на стол визитку. – Надумаешь – позвони на сотовый. До свидания, Георгий. – Она сдержано улыбнулась, но по затаенному блеску ее глаз он понял, что экс-супруга нисколько не сомневается в успехе.
Георгий Аркадьевич проводил ее долгим рассеянным взглядом. За столиком еще витал тяжелый аромат ее духов. Он вылил в бокал остатки Бордо.
– За тебя, Нина, – произнес он в горьковатый полумрак, – за твой предпринимательский талант, неуемную жажду наживы, неувядающую красоту и абсолютную бесчувственность. Может, ты и есть образец нового, более совершенного человека?
– Официантка!
«Да пошли вы все…»
– Иду!
– Твой любимый клиент, – съязвила Тамара.
– Анютка! Ку-ку!
Девушка страдальчески сморщилась, подобралась, бессонной слабости, как ни бывало. Противный, хриплый, с хамски-скабрезными интонациями голос принадлежал здоровому и волосатому, как мамонт, дальнобойщику, у которого руки вечно повсюду лезли. Однако заказывал он помногу, брал «на вынос» и потому пользовался бесконечным расположением Галины.
– Нюська! – блажил на всю округу Мамонт, – ты где? Может, покатаемся? Я покажу тебе много интересных мест!
– Кто это? – нахмурился Марк.
– Постоянная скотина, которая, как известно, всегда права, – тяжело вздохнув, прикидывая, на сколько подобных выпалов ее хватит, Анна, надев на личико маску ледяной невозмутимости, отправилась в зал.
– А вот и мой десерт! – проревел Мамонт. – Анютка, солнышко, иди, порадуй папочку!
Мамонт осклабился в довольной улыбке, а затем, с проворством, которого было трудно ожидать от его жирной туши, обхватил девушку за талию и припечатал на свои обтянутые промасленными джинсами ляжки.
– Пусти! – крикнула Анна, мгновенно утратив выдержку, когда потные пальцы-сардельки скользнули под футболку, пробираясь к тонкому шелку бюстгальтера. – Отстань, козел, урод вонючий! Убери поганые грабли!
Но это был поединок мухи со слоном, и отчаянное сопротивление лишь раззадоривало шоферюгу. За соседними столиками хранили безмолвие, зная, что с Мамонтом лучше не связываться, себе дороже станет. Запросто потом подкараулит, пропорет баллоны или просто отметелит. Такая сволочь…
– Эй ты, а ну отпусти девочку.
Пальцы-сардельки от неожиданности разжались. Воспользовавшись моментом, Анна вырвалась из стальных объятий, отскочила в сторону, чуть не плача от унижения и бессильного гнева. Но в следующую минуту она застыла в изумлении. Перед опешившим дальнобойщиком стоял Марк, ничем не напоминавший сейчас вчерашнего человека – потерянного и жалкого. Потемневшие глаза холодны и безжалостны, как кризисный февраль.
– Немедленно извинитесь перед официанткой, или больше Вас здесь не станут обслуживать.
– А ты еще кто? – вырастая из-за стола угрожающе прогремел водила, – ее дружок? Не слишком много на себя берешь, чмо?
– Марк, не надо, – шепнула Анна, дернув его за рукав.
– Аня, выйди, пожалуйста, – сказал Марк, и его отрывистый тон прозвучал как приказ. – А вы – немедленно покиньте бистро, или я вызову милицию.
– Ах ты, педик сраный! Да я тебя по стенке размажу! – заорал Мамонт. – А ну, выйдем, если ты мужик, а не задница.
В зал быстро стягивался невесть откуда взявшийся разнорабочий люд, обрадованный неожиданным представлением. В дороге обычно такая скука!
– Сам ты задница, – сквозь зубы произнес Марк, срывая синий рабочий фартук. – Пошли.
Бистро мгновенно опустело, точно прозвучало сообщение о воздушном налете. Позабыв о хлебе, публика возжаждала зрелищ.
– Ну, ты, козел… – надвигаясь на соперника, прохрипел Мамонт, бешено вращая налитыми кровью глазами, готовыми вот-вот вырваться из орбит, – Щас я из тебя фарш сделаю… – Громадный лапищей он сгреб Марка за ворот рубашки.
Но Марк не испугался. Ему было чего бояться помимо этого голодного озлобленного хама, чья перекошенная физиономия напоминала двадцатилетней давности карикатуру на заокеанского дядюшку Сэма. Это и впрямь было смешно, поэтому Марк фыркнул прямо в лицо противнику.
За свою тридцатилетнюю жизнь Мамонт схлестывался в драках много и часто. Обычно бил он, иногда – его. Он привык, и был готов сейчас к чему угодно, даже к складному лезвию, которое запросто мог выхватить из кармана этот хлюпик – такая нынче жизнь, все вооружаются, как могут… К чему угодно, только не к этой нахально-презрительной усмешке. И поэтому атрофировавшиеся его мозги заработали с рекордной скоростью.
«Этот парень так ведет себя неспроста. У Гальки хорошая ментовская „крыша“. Это все известно. Может лучше не связываться? Ну их на хер! Хлеб дальнобойщика нелегок, в пути всякое случается… Подожгут фуру или просто долбанут по черепу… И кранты…»
– Убери руки, – тем временем произнес Марк, а то пожалеешь.
Как ни странно, но и в полусдавленном состоянии слова выговорились на удивление просто.
По кольцу зевак пробежал недовольный ропот. Мол, это все? Так нечестно…
– Эй, Мамонт, врежь ему! Выкрикнул кто-то.
– Мочи его парень!
– Дай ему!
«Зрелищ! Зрелищ! Зрелищ!» Им было наплевать, кто, кого и за что. Толпа жаждала бесплатной развлекухи, о которой можно потом будет долго со вкусом вспоминать, смакуя детали: «А помнишь…».
Мамонт встрепенулся. Кулаки сжались по новой. Меньше всего ему хотелось прослыть слабаком. И потому, отбросив все сомнения, он двинул противнику в челюсть. Пролетев несколько шагов, Марк врезался в стеллажи пластиковых ящиков с пустыми бутылками, и все они вместе грохнулись оземь.
– Ах ты… клубящееся бордовое облако на мгновение застелило сознание. Рука Марка, помимо воли, сжала подкатившийся остроконечный осколок горлышка «розочку»…
Солнечный зной, гул двигателей, жужжание мух, испуганный шепот толпы, остановившиеся глаза соперника все смешалось в яростную симфонию. Но отчетливее всего прозвучал тоненький срывающийся голосок Анны:
– Марк, не надо!
«Не надо…»
Пальцы разжались, выпустив смертоносную стекляшку. Пот заливал глаза.
– Убирайтесь! – крикнула Анна. – Или я вызову милицию!
Толпа и впрямь быстро рассосалась. Кто вернулся в бистро доедать остывший обед, кто – отправился в дальний путь. Мрачный Мамонт сплюнул на горячий асфальт, залез в свою фуру и дал газу. Больше «У Галины» он не появлялся.
– Марк… – Анна присела рядом. На персиковых губах играла виноватая улыбка. Она вытащила вчетверо сложенный беленький платочек с кружевными краями. – У тебя кровь…
– Ничего, – пробормотал Марк, лишь теперь ощутив солоноватый привкус во рту. Прикосновение прохладных тонких пальчиков оказало странно-умиротворяющее воздействие. Ему хотелось поймать ее маленькую ладошку, прислонить к горячему лбу…
– Из-за меня еще никто не дрался…
– Здесь я никому не позволю тебя обидеть.
– Даже если придется сразиться со всем миром? – улыбнулась девушка.
– Даже…
Длинные мохнатые ресницы прикрыли миндалевые глаза, упав на тонкие скулы.
– Не стоит, – тихо шевельнулись спелые губы.
Раздался стон тормозов, и округа моментально наполнилась громогласными возгласами Галины. Анна, как мышка, юркнула в служебный ход. Марк решительно поднялся, вышел на солнце, сощурившись на его пахнувшие персиком и отливающие миндалем лучи.
В Израиле стояла влажная духота, еще более невыносимая, чем в Москве. Глядя из окна белого лимузина на сухой каменистый пейзаж, Александра с раздражением думала, что только этим деревенским выскочкам Гейдманам могла прийти в головы идиотская мысль устроить свадьбу в это время в этой стране. Не могли подождать до октября, раз уж им так приспичил Иерусалим… Или боялись, что жених найдет другую невесту? Вновь заныл левый висок.
«Неужели, – с тоской подумала Александра, – эти частые мигрени – симптом неотвратимо приближающейся старости, которую невозможно отсрочить за весь мировой золотовалютный запас?»
На самом деле выглядела она превосходно. Строгое черное платье выгодно оттеняло матовую бледность кожи, угольные бриллианты – платину волос. Да и ее фигуре, доведенной почти до совершенства диетами, тренажерами и массажами – тонкая талия, высокая грудь, чуть широковатые в кости бедра – могла бы позавидовать любая девчонка. Поглядев в зеркало и найдя подтверждение в немом восхищенном взгляде чернявого шофера, Александра вздохнула.
«Ни за что не дашь сороковника. Не больше тридцати пяти…» Непонятно, почему она сама чувствует себя древней старухой?
В то время, как белый лимузин Александры причалил к входу, с противоположной стороны вырулил пиратски-черный S-класовый «Мерседес» с Романом на борту. Супруги Литичевские проделали долгий путь, чтобы встретиться на Земле обетованной.
Александра придирчиво разглядывала супруга. «Ни грамма лишнего веса, ни кругов под глазами… Точно все эти перелеты ему лишь на пользу. И, наверняка, никаких мигреней… А ведь я моложе на добрый десяток лет…»
– Дорогой! Как я рада!
– Дорогая! Чудесно выглядишь. Как всегда.
Заученным жестом она подставила губы, он так же механически чмокнул, не ощутив ни вкуса, ни тепла. Со стороны все смотрелось чрезвычайно трогательно. Репортеры прослезились от умиления.
– Где Марианна? – одними губами, почти беззвучно спросил Роман.
– Тот же вопрос я могу задать тебе. – Губы Александры разъехались в ослепительную улыбку. В глазах зарябило от фотовспышек.
– Ты же мать, – прошипел Роман.
– А ты – отец.
– Where is princess Maryann? – выкрикнул кто-то из репортеров.
– Unfortunately, she's a bit sick,[9] – дружно ответили супруги Лит.
Невеста утопала в белоснежном шелковом великолепии с пятиметровым шлейфом.
«Длинноносая уродина. Вся в мамашу. Еще фату напялила курам на смех. Тоже мне – девочка-целочка…»
– Верочка, дорогая! – Александра прямо-таки светилась восторгом. – Красавица! Какое платье! Господин Розенфельд, у вас отменный вкус. – Это относилось уже к счастливому новобрачному, довольно привлекательному мужчине лет тридцати с хвостиком. – Вы похищаете одну из самых прекрасных девушек в мире.
«И самых богатых. Марианна смотрелась бы куда лучше этой цапли. Кажется, пора разыскать ее, взгреть хорошенько и отправить в закрытый пансион, куда-нибудь в Швейцарские Альпы, пока не исполнится двадцать один. И какой идиот придумал, что в России дети взрослеют в восемнадцать? Надо бы передвинуть совершеннолетие на двадцать пять…»
– Что еще можно подарить счастливой паре, у которой есть главное – любовь? – проникновенно произнес Роман. – Разве, вот это. Скромно, но от чистого сердца… – Он протянул новобрачным большой фирменный конверт с логотипом «ЛИТ». – Доля в моей корпорации.
Глаза молодого мужа загорелись так, что, наступи в ту минуту кромешная темень, свечей бы не потребовалось.
– Большое спасибо! – Выхватив конверт из рук супруги, выпалил он и принялся трясти руку Романа, грозясь оторвать ее вовсе.
«А парень-то не глуп, – рассеянно подумала Александра. – Но одну промашку все же допустил: через годик надо было жениться. А то пройдут в России выборы, смениться власть, и накроется газовая империя Гейдмана одним местом… Впрочем, старик не дурак, наверняка уже все западные банки забил своими счетами…»
– Ах, Александра Дмитриевна, Роман Алексеевич… – Растроганно прошептала Вера, теперь Розенфельд, – Вы такая чудесная пара! Как бы я хотела создать семью, подобную вашей!
– Деточка, в жизни нет ничего невозможного, Александра ласково обняла девушку.
В глазах Романа загорелись и мягко погасли насмешливые искорки.
Разговор с Ниной привел Георгия Аркадьевича в состояние апатии. Принять или не принять ее предложение?
Самолюбие отчаянно сопротивлялось. Ему вторила часть рассудка, говорившая, что покровительство темных Нининых спонсоров вряд ли лучше и надежнее западных инвесторов. «Но они все же – свои, – возражала другая половина расщепленного сейчас сознания. – Наши, российские. Им наши беды и чаяния должны быть ближе, чем заокеанским коллегам…» Да или нет? «Байер» против Н.Риттер…
Вспомнился Марк. Как он там? Телефон не отвечает. Все ли в порядке? «Комплекс нереализованного отцовства», – надменно заломив тонкие брови, усмехнулась бы Нина.
Георгий Аркадьевич снова рассердился. Какое ему дело до мнения бывшей жены? Почему даже теперь, спустя столько времени после развода, он продолжает поминать ее, как примерный китаец – цитатник Мао…
– Георгий Аркадьевич… – вошедший высокий блондин, зам и соавтор Миши Захаркина, выглядел крайне озабоченным. – В последнее время я, как черный ворон, приношу дурные вести. Отказ в финансировании. – Он положил на стол бумажный лист, утыканный гербовыми печатями и увенчанный затейливой подписью.
– Из Центра?
– Оттуда.
– Понятно, – вздохнул главврач.
Миша что-то говорил, взволнованно разводя руками, но Георгий Аркадьевич, не улавливая смысла, беспомощно глядя в шершавые стены, откуда выплывало насмешливое моложавое лицо бывшей супруги.
Свадьба была в самом разгаре. В черное, усыпанное пригоршнями фасолевых звезд израильское небо взмывали огненные ракеты, осыпая присутствующих золотым дождем. Вся округа расцвела фейерверками, оглашалась мелодичным ревом музыки.
Молодежь танцевала. Старшее поколение разбилось на группки. Среди мужчин разговор, как обычно, велся о делах.
– В России пахнет новой войной, – обеспокоенно проговорил отец невесты, накручивая на палец массивную золотую цепь, на которой были пристегнуты часы с приличных размеров апельсин. – Перед выборами вечно заварухи…
– Когда власть дряхла и беззуба, каждый тянет одеяло на себя, – язвительно заметил почтенный, убеленный сединами господин. – Наша задача – защита собственных интересов. Мы должны помочь пройти наверх человеку, способному их отстоять. А то, не приведи Господи, новый передел. Вон, вокруг чеченской нефти снова сыр-бор…
– Народ, или как сейчас принято говорить, «электорат» не тот пошел. – Заметил гость от высокой политики. – Нервный, недоверчивый. На «фу-фу» уже не купишь. Нужен кто-то свежий, глаза не мозоливший. И чистый.
– Папу Римского пригласите, – язвительно заметил хозяин вечера. Мы все меченные. Разве…
Несколько пар заинтересованных глаз обратились к Роману, молча покуривавшему сигару с явным удовольствием разглядывавшему подружек невесты в легчайших нарядах.
– Что-что? – переспросил он удивленно и, рассмеявшись, замахал сигарой. – Нет, господа, я – пас. Не выношу политику.
– Тебе хорошо, – удрученно проговорил стальной магнат Дёмин. Он выглядел слегка обиженным: недавно Марианна без каких-либо объяснений рассталась с его сыном. – У тебя тылы прикрыты. Все следы замел: Интерпол не подкопается, в штатах осел, «ЛИТ» запустил.
– А тебе кто мешал? – парировал Роман. – Жадность, батенька. Да я на это «заметание» средств ухлопал не меньше, чем на «ЛИТ». Зато теперь комар носа не подточит. А вам все хотелось, чтобы матушка-Россия в ножки поклонилась? Так покайтесь. Публично. Посыпьте главу пеплом на ОРТ. Сейчас это модно. Знаете, что янки говорят о россиянах? Доверчивы до неприличия… Или, – Роман усмехнулся, – президентство Марцевичу предложите. Он спит и видит. Уже и телеканал прикупил. Для агитации. Кстати, что ж такого большого человека не пригласили?
– Ты за кого меня держишь? – обиделся хозяин. – Да, что греха таить, все мы не ангелы, и бизнес штука – грязная. Но проститута, дающего без разбора каждому, от министра до террориста, в моем доме не будет никогда!
Александра Дмитриевна уныло ковыряла салат. Ей до смерти хотелось съесть большой кусок свадебного торта с фруктами и кремом. Пожирая его глазами, она мысленно проклинала диету и склонную к полноте фигуру. Вот сестра в свое время могла сожрать сколько угодно, а была щепкой… Александра нахмурилась. Сколько лет нет Марианны, а все ж иной раз думается о ней так, словно вышла на минутку и вот-вот вернется…
Подсел Роман, перетанцевавший со всеми подружками невесты, такими же носатыми и толстозадыми, как и Верка.
– У тебя ужасный галстук, – сказала Александра.
– В самом деле? – поднял густые брови Роман. Галстук ему подарила Фей.
– Дурная подделка под Черрути. У твоей новой шлюшки совсем нет вкуса.
– Куда ты после? – обошел он острую тему.
– В отель, куда же еще, – произнесла сердито: мог бы и сообразить, не потащится же Александра на ночь глядя в аэропорт. Всю жизнь ненавидела ночные перелеты. Впрочем, вряд ли он помнит об этом, как и о многом другом. Плевал он на ее предпочтения… А вслух спросила:
– Зайдешь?
– Посмотрим, – в давно остывших глазах мужа мелькнули вдруг беглые огоньки. – Потанцуем, Шура? Мы же все-таки не чужие.
Александра удивленно поглядела на супруга, равнодушно пожала плечами, поднимаясь.
Разгорячившись «Мартелем» лохматой выдержки, Роман с удовольствием обнял жену. Раздражение прошедших месяцев улетучилось, даже отсутствие дочери воспринималось философски. Ну не интересно девчонке, захотелось своей жизни – почему нет? За время, прошедшее с их последней встречи, Александра будто еще помолодела. Или просто он позабыл, как она хороша? Черное длинное платье придавало ее невысокой фигурке изящную хрупкость, от волос веяло теплым средиземноморским бризом, смешанным с легкой полынной горечью.
– У тебя новые духи?
Вздрогнув, она подняла на него холодные глаза.
– Да. Мне понравился запах.
– Замечательный… – он коснулся губами ее виска.
Александра чуть отстранилась.
– Помоги мне, Роман. Пожалуйста…
– Помочь? В чем? Проблемы с Марианной?
– Я о Ладынине.
– Кто такой Ладынин? – удивился Роман.
Голос жены сорвался на свистящий раздраженный полушепот.
– Черт побери, Роман! Я тебе сто раз говорила! Убийца моей сестры – он снова на свободе!
Бац! Очарования благоухающей ночи как ни бывало. Почему эта идиотка умудряется всегда все испортить?!
– Что ты от меня хочешь? – зашипел Роман, разжимая объятия. – Да, я могу всем заплатить, чтобы того парня упрятали вовсе. А назавтра явится Марцевич и начнет трахать меня в задницу этим компроматом. Ты соображаешь, как можно это повернуть? Подкуп госслужащих в личных целях! Миллиардер терроризирует маленького человека, вершит самосуд, не давая шанса на исправление! На Россию мне глубоко насрать, но на мнение всего мира, где я кое-что значу, – нет! Я не собираюсь противопоставлять себя закону и нормам общественной морали ради твоей неуемной дури! Запад любит слащавые историйки о спасении заблудших душ. А я не желаю прослыть злодеем – слишком много поставлено на карту! А если ты не уймешься… – Роман стиснул пальцы жены так, что они хрустнули.
– Мне больно! – яростно прошептала Александра, испуганно глядя на разъярённое лицо мужа.
– Ты бесишься от безделья! – рявкнул Роман, позабыв о приличиях. – Займись чем-нибудь, купи собаку, черт возьми! Посмотри, на кого ты стала похожа! Психопатка! Немудрено, что дочь сбежала от такой мамочки! Да ты никогда по-настоящему и не была ею! Швыряла Марианну по пансионам, как кукушка…
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне! – выкрикнула Александра. – Я не одна из твоих девок!
– Тебе не мешало бы у них поучиться, как получать и доставлять удовольствие в постели!
– Да как ты смеешь?! Коньяк в голову ударил? Свинья! – Александра едва сдержалась, чтобы не залепить «идеальному супругу» хорошую затрещину.
– Знаешь что? – тяжело дыша, выговорил Роман, – Если твоя драгоценная сестрица была хоть немного похожа на тебя, то я могу понять того парня.
Музыка закончилась. Танец оборвался. Роман поднес к закушенным губам надушенное запястье жены, резко развернулся, тепло распрощался с хозяевами и направился к выходу.
– Черт! – прошептала Александра, провожая мужа ненавидящим горящим взглядом. – Ты и за это заплатишь, Марк…
На ватных ногах она подошла к столу и решительно положила на тарелку огромный кусок торта.
Вот и снова наступил вечер. Марк посадил Анну в автобус до города, она прощально помахала рукой из-за пыльного стекла. Он махнул в ответ, почувствовав, как сердце тоскливо сжалось в груди. Этой ночью он будет один.
Захотелось поговорить с Георгием Аркадьевичем. Он вернулся в бистро. Охранник Егор просверлил его недобрым взглядом: видно его уже просветили насчет Марка.
– Мне нужно позвонить, – сказал Марк, – у меня дома телефон не работает. – И, увидев, что Егор застрял в дверях, добавил: – Это личное.
Тот, недовольно почавкав бутербродом, сообщил, что вообще-то телефон служебный, нельзя надолго занимать, но все же удалился. «Томпсон» привычно стращал криминальной хроникой. Марк, сморщившись, отвернулся от экрана, на котором снова замелькали трупы.
Старый врач был дома и, похоже, обрадовался. Сочувственно выслушал рассказ о странном ночном звонке, посоветовав не обращать внимания на людскую злобу и просто жить… Марк вздохнул: если бы это было так легко… Хотел поведать про славную девочку Анюту, но на пороге снова вырос неугомонный Егор, в упор не желавший замечать многозначительных взглядов Марка, и от был вынужден попрощаться.
– Значит, вообще не употребляешь? – поинтересовался Егор, щелкнув пальцами по краю нижней челюсти.
Марк отрицательно качнул головой.
– Даже пиво не пьешь?!
– Кефир.
Егор поглядел так, точно увидел перед собой безрукого безногого калеку.
– А баба у тебя есть?
Марк ответил, что бабы тоже нет.
– Это не жизнь, – подытожил охранник.
– Как было написано на воротах Бухенвальда: «Каждому – свое». – Марк усмехнулся. – Нездоровый черный юмор. Спокойной ночи.
Охранник еще пару минут стоял в дверях, сочувственно покачивая небритым фейсом, а затем, проверив замки, запихнул в видак кассету с оптимистическим названием «Расчлененный труп».
– Эй, парень, не хочешь развлечься?
Марк оглянулся. Смазливая блондиночка в коротеньком, в облипочку, красном платьице, не оставлявшем никаких сомнений в наличии всех достоинств его хозяйки, призывно улыбаясь, махала загорелой рукой.
– Вы мне?
– Тебе, тебе, красавчик. Вижу, ты скучаешь в эту дивную ночь? Могу составить компанию. Не сомневайся: я знаю, что нужно такому парню, как ты.
Она призывно качнула упругими бедрами.
Марк внимательно поглядел на девушку. Молоденькая, хорошенькая. Что заставляет ее торговать сбой на этом грязном шоссе? Бедность? Отчаяние? Или такое естественное желание почувствовать себя нужной хоть на час? Впрочем, вряд ли он сможет разобраться. Девушка не вызывала в нем ни малейшего желания, разве сочувствие. Еще одно существо, старающееся выжить в гигантской мясорубке бытия…
Девица не отставала, уже сбросив цену до десяти долларов за ночь. Марк хотел было пройти мимо, но в последний момент подумал: «Почему – нет?» По крайней мере, в эту ночь он будет не один. А вдруг и впрямь что получится? Нельзя же всю жизнь шарахаться от женщин, как дворовый пес от палки…
– Ладно, – сказал он, – Пошли. Тебя как зовут?
– А как ты хочешь, чтобы меня звали? – манерно спросила девица, но он не видел знаменитого фильма, обожаемого путанами всех стран и мастей, и недоуменно пожал плечами.
– Как-нибудь по особенному: Линда, Анжелика, Марианна?..
Марк резко притормозил.
– Что-то не так? – захлопала ресницами девушка. – Олей меня зовут. А тебя?
– А как ты хочешь, чтобы меня звали?
Девушка Оля снова захлопала ресницами и приоткрыла хорошенький ротик.
– Давай договоримся: ты не будешь говорить глупости и задавать дурацкие вопросы, и я тоже.
Девушка Оля провела загорелой ладонью по гладко зачесанным коротким волосам и сказала, ослепительно улыбнувшись:
– Как хочешь, милый.
– Не называя меня милым.
– Ладно, дорогой.
– О, черт. Лучше просто молчи.
От разогретых на сковороде сэндвичей разносился хрустящий золотистый аромат. Но есть не хотелось. Зато девица уплетала за обе щеки и болтала без умолку. Марк тупо глядел на нее, не понимая, что она здесь делает, зачем он ее сюда привел. Девушка была чужой, нежеланной от кончиков красных ногтей до ярко накрашенных глаз, подведенных до висков жирными зелеными «стрелками», вызывая своим присутствием смутную тень поблекших болезненных воспоминаний. Надо ей заплатить, и пусть уходит.
Нина подалась вперед, положив на столик шикарный бюст, великолепия которого не скрывали даже широкие лацканы строго пиджака.
– Хочешь честно? Мне было интересно проверить, существует ли на самом деле душа.
– Ну и как?
Нина затянулась последний раз и, загасив сигарету, убежденно сказала:
– Ее нет. Ничего нет. Ни Бога, ни дьявола. А есть только оправдание собственных слабостей. Сильным людям это ни к чему. Я сама себе Господь Бог. И, поскольку жизнь коротка, намерена прожить ее в свое удовольствие.
– Но если твоя теория верна, – промолвил Георгий Аркадьевич, – то на всех нас лежит двойная ответственность за содеянное…
– Ладно, – поморщилась Нина. – Довольно философии. Ты принимаешь мое предложение?
– Я должен обдумать, – сказал Георгий, интенсивно перемешивая остывшее мясо в глиняном горшочке.
– Что ж… – Не выразив ни раздражения, ни сожаления, Нина достала из сумочки пудреницу, промокнула губы, придирчиво оглядела себя в зеркальце, небрежным жестом выложила на стол визитку. – Надумаешь – позвони на сотовый. До свидания, Георгий. – Она сдержано улыбнулась, но по затаенному блеску ее глаз он понял, что экс-супруга нисколько не сомневается в успехе.
Георгий Аркадьевич проводил ее долгим рассеянным взглядом. За столиком еще витал тяжелый аромат ее духов. Он вылил в бокал остатки Бордо.
– За тебя, Нина, – произнес он в горьковатый полумрак, – за твой предпринимательский талант, неуемную жажду наживы, неувядающую красоту и абсолютную бесчувственность. Может, ты и есть образец нового, более совершенного человека?
– Официантка!
«Да пошли вы все…»
– Иду!
– Твой любимый клиент, – съязвила Тамара.
– Анютка! Ку-ку!
Девушка страдальчески сморщилась, подобралась, бессонной слабости, как ни бывало. Противный, хриплый, с хамски-скабрезными интонациями голос принадлежал здоровому и волосатому, как мамонт, дальнобойщику, у которого руки вечно повсюду лезли. Однако заказывал он помногу, брал «на вынос» и потому пользовался бесконечным расположением Галины.
– Нюська! – блажил на всю округу Мамонт, – ты где? Может, покатаемся? Я покажу тебе много интересных мест!
– Кто это? – нахмурился Марк.
– Постоянная скотина, которая, как известно, всегда права, – тяжело вздохнув, прикидывая, на сколько подобных выпалов ее хватит, Анна, надев на личико маску ледяной невозмутимости, отправилась в зал.
– А вот и мой десерт! – проревел Мамонт. – Анютка, солнышко, иди, порадуй папочку!
Мамонт осклабился в довольной улыбке, а затем, с проворством, которого было трудно ожидать от его жирной туши, обхватил девушку за талию и припечатал на свои обтянутые промасленными джинсами ляжки.
– Пусти! – крикнула Анна, мгновенно утратив выдержку, когда потные пальцы-сардельки скользнули под футболку, пробираясь к тонкому шелку бюстгальтера. – Отстань, козел, урод вонючий! Убери поганые грабли!
Но это был поединок мухи со слоном, и отчаянное сопротивление лишь раззадоривало шоферюгу. За соседними столиками хранили безмолвие, зная, что с Мамонтом лучше не связываться, себе дороже станет. Запросто потом подкараулит, пропорет баллоны или просто отметелит. Такая сволочь…
– Эй ты, а ну отпусти девочку.
Пальцы-сардельки от неожиданности разжались. Воспользовавшись моментом, Анна вырвалась из стальных объятий, отскочила в сторону, чуть не плача от унижения и бессильного гнева. Но в следующую минуту она застыла в изумлении. Перед опешившим дальнобойщиком стоял Марк, ничем не напоминавший сейчас вчерашнего человека – потерянного и жалкого. Потемневшие глаза холодны и безжалостны, как кризисный февраль.
– Немедленно извинитесь перед официанткой, или больше Вас здесь не станут обслуживать.
– А ты еще кто? – вырастая из-за стола угрожающе прогремел водила, – ее дружок? Не слишком много на себя берешь, чмо?
– Марк, не надо, – шепнула Анна, дернув его за рукав.
– Аня, выйди, пожалуйста, – сказал Марк, и его отрывистый тон прозвучал как приказ. – А вы – немедленно покиньте бистро, или я вызову милицию.
– Ах ты, педик сраный! Да я тебя по стенке размажу! – заорал Мамонт. – А ну, выйдем, если ты мужик, а не задница.
В зал быстро стягивался невесть откуда взявшийся разнорабочий люд, обрадованный неожиданным представлением. В дороге обычно такая скука!
– Сам ты задница, – сквозь зубы произнес Марк, срывая синий рабочий фартук. – Пошли.
Бистро мгновенно опустело, точно прозвучало сообщение о воздушном налете. Позабыв о хлебе, публика возжаждала зрелищ.
– Ну, ты, козел… – надвигаясь на соперника, прохрипел Мамонт, бешено вращая налитыми кровью глазами, готовыми вот-вот вырваться из орбит, – Щас я из тебя фарш сделаю… – Громадный лапищей он сгреб Марка за ворот рубашки.
Но Марк не испугался. Ему было чего бояться помимо этого голодного озлобленного хама, чья перекошенная физиономия напоминала двадцатилетней давности карикатуру на заокеанского дядюшку Сэма. Это и впрямь было смешно, поэтому Марк фыркнул прямо в лицо противнику.
За свою тридцатилетнюю жизнь Мамонт схлестывался в драках много и часто. Обычно бил он, иногда – его. Он привык, и был готов сейчас к чему угодно, даже к складному лезвию, которое запросто мог выхватить из кармана этот хлюпик – такая нынче жизнь, все вооружаются, как могут… К чему угодно, только не к этой нахально-презрительной усмешке. И поэтому атрофировавшиеся его мозги заработали с рекордной скоростью.
«Этот парень так ведет себя неспроста. У Гальки хорошая ментовская „крыша“. Это все известно. Может лучше не связываться? Ну их на хер! Хлеб дальнобойщика нелегок, в пути всякое случается… Подожгут фуру или просто долбанут по черепу… И кранты…»
– Убери руки, – тем временем произнес Марк, а то пожалеешь.
Как ни странно, но и в полусдавленном состоянии слова выговорились на удивление просто.
По кольцу зевак пробежал недовольный ропот. Мол, это все? Так нечестно…
– Эй, Мамонт, врежь ему! Выкрикнул кто-то.
– Мочи его парень!
– Дай ему!
«Зрелищ! Зрелищ! Зрелищ!» Им было наплевать, кто, кого и за что. Толпа жаждала бесплатной развлекухи, о которой можно потом будет долго со вкусом вспоминать, смакуя детали: «А помнишь…».
Мамонт встрепенулся. Кулаки сжались по новой. Меньше всего ему хотелось прослыть слабаком. И потому, отбросив все сомнения, он двинул противнику в челюсть. Пролетев несколько шагов, Марк врезался в стеллажи пластиковых ящиков с пустыми бутылками, и все они вместе грохнулись оземь.
– Ах ты… клубящееся бордовое облако на мгновение застелило сознание. Рука Марка, помимо воли, сжала подкатившийся остроконечный осколок горлышка «розочку»…
Солнечный зной, гул двигателей, жужжание мух, испуганный шепот толпы, остановившиеся глаза соперника все смешалось в яростную симфонию. Но отчетливее всего прозвучал тоненький срывающийся голосок Анны:
– Марк, не надо!
«Не надо…»
Пальцы разжались, выпустив смертоносную стекляшку. Пот заливал глаза.
– Убирайтесь! – крикнула Анна. – Или я вызову милицию!
Толпа и впрямь быстро рассосалась. Кто вернулся в бистро доедать остывший обед, кто – отправился в дальний путь. Мрачный Мамонт сплюнул на горячий асфальт, залез в свою фуру и дал газу. Больше «У Галины» он не появлялся.
– Марк… – Анна присела рядом. На персиковых губах играла виноватая улыбка. Она вытащила вчетверо сложенный беленький платочек с кружевными краями. – У тебя кровь…
– Ничего, – пробормотал Марк, лишь теперь ощутив солоноватый привкус во рту. Прикосновение прохладных тонких пальчиков оказало странно-умиротворяющее воздействие. Ему хотелось поймать ее маленькую ладошку, прислонить к горячему лбу…
– Из-за меня еще никто не дрался…
– Здесь я никому не позволю тебя обидеть.
– Даже если придется сразиться со всем миром? – улыбнулась девушка.
– Даже…
Длинные мохнатые ресницы прикрыли миндалевые глаза, упав на тонкие скулы.
– Не стоит, – тихо шевельнулись спелые губы.
Раздался стон тормозов, и округа моментально наполнилась громогласными возгласами Галины. Анна, как мышка, юркнула в служебный ход. Марк решительно поднялся, вышел на солнце, сощурившись на его пахнувшие персиком и отливающие миндалем лучи.
В Израиле стояла влажная духота, еще более невыносимая, чем в Москве. Глядя из окна белого лимузина на сухой каменистый пейзаж, Александра с раздражением думала, что только этим деревенским выскочкам Гейдманам могла прийти в головы идиотская мысль устроить свадьбу в это время в этой стране. Не могли подождать до октября, раз уж им так приспичил Иерусалим… Или боялись, что жених найдет другую невесту? Вновь заныл левый висок.
«Неужели, – с тоской подумала Александра, – эти частые мигрени – симптом неотвратимо приближающейся старости, которую невозможно отсрочить за весь мировой золотовалютный запас?»
На самом деле выглядела она превосходно. Строгое черное платье выгодно оттеняло матовую бледность кожи, угольные бриллианты – платину волос. Да и ее фигуре, доведенной почти до совершенства диетами, тренажерами и массажами – тонкая талия, высокая грудь, чуть широковатые в кости бедра – могла бы позавидовать любая девчонка. Поглядев в зеркало и найдя подтверждение в немом восхищенном взгляде чернявого шофера, Александра вздохнула.
«Ни за что не дашь сороковника. Не больше тридцати пяти…» Непонятно, почему она сама чувствует себя древней старухой?
В то время, как белый лимузин Александры причалил к входу, с противоположной стороны вырулил пиратски-черный S-класовый «Мерседес» с Романом на борту. Супруги Литичевские проделали долгий путь, чтобы встретиться на Земле обетованной.
Александра придирчиво разглядывала супруга. «Ни грамма лишнего веса, ни кругов под глазами… Точно все эти перелеты ему лишь на пользу. И, наверняка, никаких мигреней… А ведь я моложе на добрый десяток лет…»
– Дорогой! Как я рада!
– Дорогая! Чудесно выглядишь. Как всегда.
Заученным жестом она подставила губы, он так же механически чмокнул, не ощутив ни вкуса, ни тепла. Со стороны все смотрелось чрезвычайно трогательно. Репортеры прослезились от умиления.
– Где Марианна? – одними губами, почти беззвучно спросил Роман.
– Тот же вопрос я могу задать тебе. – Губы Александры разъехались в ослепительную улыбку. В глазах зарябило от фотовспышек.
– Ты же мать, – прошипел Роман.
– А ты – отец.
– Where is princess Maryann? – выкрикнул кто-то из репортеров.
– Unfortunately, she's a bit sick,[9] – дружно ответили супруги Лит.
Невеста утопала в белоснежном шелковом великолепии с пятиметровым шлейфом.
«Длинноносая уродина. Вся в мамашу. Еще фату напялила курам на смех. Тоже мне – девочка-целочка…»
– Верочка, дорогая! – Александра прямо-таки светилась восторгом. – Красавица! Какое платье! Господин Розенфельд, у вас отменный вкус. – Это относилось уже к счастливому новобрачному, довольно привлекательному мужчине лет тридцати с хвостиком. – Вы похищаете одну из самых прекрасных девушек в мире.
«И самых богатых. Марианна смотрелась бы куда лучше этой цапли. Кажется, пора разыскать ее, взгреть хорошенько и отправить в закрытый пансион, куда-нибудь в Швейцарские Альпы, пока не исполнится двадцать один. И какой идиот придумал, что в России дети взрослеют в восемнадцать? Надо бы передвинуть совершеннолетие на двадцать пять…»
– Что еще можно подарить счастливой паре, у которой есть главное – любовь? – проникновенно произнес Роман. – Разве, вот это. Скромно, но от чистого сердца… – Он протянул новобрачным большой фирменный конверт с логотипом «ЛИТ». – Доля в моей корпорации.
Глаза молодого мужа загорелись так, что, наступи в ту минуту кромешная темень, свечей бы не потребовалось.
– Большое спасибо! – Выхватив конверт из рук супруги, выпалил он и принялся трясти руку Романа, грозясь оторвать ее вовсе.
«А парень-то не глуп, – рассеянно подумала Александра. – Но одну промашку все же допустил: через годик надо было жениться. А то пройдут в России выборы, смениться власть, и накроется газовая империя Гейдмана одним местом… Впрочем, старик не дурак, наверняка уже все западные банки забил своими счетами…»
– Ах, Александра Дмитриевна, Роман Алексеевич… – Растроганно прошептала Вера, теперь Розенфельд, – Вы такая чудесная пара! Как бы я хотела создать семью, подобную вашей!
– Деточка, в жизни нет ничего невозможного, Александра ласково обняла девушку.
В глазах Романа загорелись и мягко погасли насмешливые искорки.
Разговор с Ниной привел Георгия Аркадьевича в состояние апатии. Принять или не принять ее предложение?
Самолюбие отчаянно сопротивлялось. Ему вторила часть рассудка, говорившая, что покровительство темных Нининых спонсоров вряд ли лучше и надежнее западных инвесторов. «Но они все же – свои, – возражала другая половина расщепленного сейчас сознания. – Наши, российские. Им наши беды и чаяния должны быть ближе, чем заокеанским коллегам…» Да или нет? «Байер» против Н.Риттер…
Вспомнился Марк. Как он там? Телефон не отвечает. Все ли в порядке? «Комплекс нереализованного отцовства», – надменно заломив тонкие брови, усмехнулась бы Нина.
Георгий Аркадьевич снова рассердился. Какое ему дело до мнения бывшей жены? Почему даже теперь, спустя столько времени после развода, он продолжает поминать ее, как примерный китаец – цитатник Мао…
– Георгий Аркадьевич… – вошедший высокий блондин, зам и соавтор Миши Захаркина, выглядел крайне озабоченным. – В последнее время я, как черный ворон, приношу дурные вести. Отказ в финансировании. – Он положил на стол бумажный лист, утыканный гербовыми печатями и увенчанный затейливой подписью.
– Из Центра?
– Оттуда.
– Понятно, – вздохнул главврач.
Миша что-то говорил, взволнованно разводя руками, но Георгий Аркадьевич, не улавливая смысла, беспомощно глядя в шершавые стены, откуда выплывало насмешливое моложавое лицо бывшей супруги.
Свадьба была в самом разгаре. В черное, усыпанное пригоршнями фасолевых звезд израильское небо взмывали огненные ракеты, осыпая присутствующих золотым дождем. Вся округа расцвела фейерверками, оглашалась мелодичным ревом музыки.
Молодежь танцевала. Старшее поколение разбилось на группки. Среди мужчин разговор, как обычно, велся о делах.
– В России пахнет новой войной, – обеспокоенно проговорил отец невесты, накручивая на палец массивную золотую цепь, на которой были пристегнуты часы с приличных размеров апельсин. – Перед выборами вечно заварухи…
– Когда власть дряхла и беззуба, каждый тянет одеяло на себя, – язвительно заметил почтенный, убеленный сединами господин. – Наша задача – защита собственных интересов. Мы должны помочь пройти наверх человеку, способному их отстоять. А то, не приведи Господи, новый передел. Вон, вокруг чеченской нефти снова сыр-бор…
– Народ, или как сейчас принято говорить, «электорат» не тот пошел. – Заметил гость от высокой политики. – Нервный, недоверчивый. На «фу-фу» уже не купишь. Нужен кто-то свежий, глаза не мозоливший. И чистый.
– Папу Римского пригласите, – язвительно заметил хозяин вечера. Мы все меченные. Разве…
Несколько пар заинтересованных глаз обратились к Роману, молча покуривавшему сигару с явным удовольствием разглядывавшему подружек невесты в легчайших нарядах.
– Что-что? – переспросил он удивленно и, рассмеявшись, замахал сигарой. – Нет, господа, я – пас. Не выношу политику.
– Тебе хорошо, – удрученно проговорил стальной магнат Дёмин. Он выглядел слегка обиженным: недавно Марианна без каких-либо объяснений рассталась с его сыном. – У тебя тылы прикрыты. Все следы замел: Интерпол не подкопается, в штатах осел, «ЛИТ» запустил.
– А тебе кто мешал? – парировал Роман. – Жадность, батенька. Да я на это «заметание» средств ухлопал не меньше, чем на «ЛИТ». Зато теперь комар носа не подточит. А вам все хотелось, чтобы матушка-Россия в ножки поклонилась? Так покайтесь. Публично. Посыпьте главу пеплом на ОРТ. Сейчас это модно. Знаете, что янки говорят о россиянах? Доверчивы до неприличия… Или, – Роман усмехнулся, – президентство Марцевичу предложите. Он спит и видит. Уже и телеканал прикупил. Для агитации. Кстати, что ж такого большого человека не пригласили?
– Ты за кого меня держишь? – обиделся хозяин. – Да, что греха таить, все мы не ангелы, и бизнес штука – грязная. Но проститута, дающего без разбора каждому, от министра до террориста, в моем доме не будет никогда!
Александра Дмитриевна уныло ковыряла салат. Ей до смерти хотелось съесть большой кусок свадебного торта с фруктами и кремом. Пожирая его глазами, она мысленно проклинала диету и склонную к полноте фигуру. Вот сестра в свое время могла сожрать сколько угодно, а была щепкой… Александра нахмурилась. Сколько лет нет Марианны, а все ж иной раз думается о ней так, словно вышла на минутку и вот-вот вернется…
Подсел Роман, перетанцевавший со всеми подружками невесты, такими же носатыми и толстозадыми, как и Верка.
– У тебя ужасный галстук, – сказала Александра.
– В самом деле? – поднял густые брови Роман. Галстук ему подарила Фей.
– Дурная подделка под Черрути. У твоей новой шлюшки совсем нет вкуса.
– Куда ты после? – обошел он острую тему.
– В отель, куда же еще, – произнесла сердито: мог бы и сообразить, не потащится же Александра на ночь глядя в аэропорт. Всю жизнь ненавидела ночные перелеты. Впрочем, вряд ли он помнит об этом, как и о многом другом. Плевал он на ее предпочтения… А вслух спросила:
– Зайдешь?
– Посмотрим, – в давно остывших глазах мужа мелькнули вдруг беглые огоньки. – Потанцуем, Шура? Мы же все-таки не чужие.
Александра удивленно поглядела на супруга, равнодушно пожала плечами, поднимаясь.
Разгорячившись «Мартелем» лохматой выдержки, Роман с удовольствием обнял жену. Раздражение прошедших месяцев улетучилось, даже отсутствие дочери воспринималось философски. Ну не интересно девчонке, захотелось своей жизни – почему нет? За время, прошедшее с их последней встречи, Александра будто еще помолодела. Или просто он позабыл, как она хороша? Черное длинное платье придавало ее невысокой фигурке изящную хрупкость, от волос веяло теплым средиземноморским бризом, смешанным с легкой полынной горечью.
– У тебя новые духи?
Вздрогнув, она подняла на него холодные глаза.
– Да. Мне понравился запах.
– Замечательный… – он коснулся губами ее виска.
Александра чуть отстранилась.
– Помоги мне, Роман. Пожалуйста…
– Помочь? В чем? Проблемы с Марианной?
– Я о Ладынине.
– Кто такой Ладынин? – удивился Роман.
Голос жены сорвался на свистящий раздраженный полушепот.
– Черт побери, Роман! Я тебе сто раз говорила! Убийца моей сестры – он снова на свободе!
Бац! Очарования благоухающей ночи как ни бывало. Почему эта идиотка умудряется всегда все испортить?!
– Что ты от меня хочешь? – зашипел Роман, разжимая объятия. – Да, я могу всем заплатить, чтобы того парня упрятали вовсе. А назавтра явится Марцевич и начнет трахать меня в задницу этим компроматом. Ты соображаешь, как можно это повернуть? Подкуп госслужащих в личных целях! Миллиардер терроризирует маленького человека, вершит самосуд, не давая шанса на исправление! На Россию мне глубоко насрать, но на мнение всего мира, где я кое-что значу, – нет! Я не собираюсь противопоставлять себя закону и нормам общественной морали ради твоей неуемной дури! Запад любит слащавые историйки о спасении заблудших душ. А я не желаю прослыть злодеем – слишком много поставлено на карту! А если ты не уймешься… – Роман стиснул пальцы жены так, что они хрустнули.
– Мне больно! – яростно прошептала Александра, испуганно глядя на разъярённое лицо мужа.
– Ты бесишься от безделья! – рявкнул Роман, позабыв о приличиях. – Займись чем-нибудь, купи собаку, черт возьми! Посмотри, на кого ты стала похожа! Психопатка! Немудрено, что дочь сбежала от такой мамочки! Да ты никогда по-настоящему и не была ею! Швыряла Марианну по пансионам, как кукушка…
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне! – выкрикнула Александра. – Я не одна из твоих девок!
– Тебе не мешало бы у них поучиться, как получать и доставлять удовольствие в постели!
– Да как ты смеешь?! Коньяк в голову ударил? Свинья! – Александра едва сдержалась, чтобы не залепить «идеальному супругу» хорошую затрещину.
– Знаешь что? – тяжело дыша, выговорил Роман, – Если твоя драгоценная сестрица была хоть немного похожа на тебя, то я могу понять того парня.
Музыка закончилась. Танец оборвался. Роман поднес к закушенным губам надушенное запястье жены, резко развернулся, тепло распрощался с хозяевами и направился к выходу.
– Черт! – прошептала Александра, провожая мужа ненавидящим горящим взглядом. – Ты и за это заплатишь, Марк…
На ватных ногах она подошла к столу и решительно положила на тарелку огромный кусок торта.
Вот и снова наступил вечер. Марк посадил Анну в автобус до города, она прощально помахала рукой из-за пыльного стекла. Он махнул в ответ, почувствовав, как сердце тоскливо сжалось в груди. Этой ночью он будет один.
Захотелось поговорить с Георгием Аркадьевичем. Он вернулся в бистро. Охранник Егор просверлил его недобрым взглядом: видно его уже просветили насчет Марка.
– Мне нужно позвонить, – сказал Марк, – у меня дома телефон не работает. – И, увидев, что Егор застрял в дверях, добавил: – Это личное.
Тот, недовольно почавкав бутербродом, сообщил, что вообще-то телефон служебный, нельзя надолго занимать, но все же удалился. «Томпсон» привычно стращал криминальной хроникой. Марк, сморщившись, отвернулся от экрана, на котором снова замелькали трупы.
Старый врач был дома и, похоже, обрадовался. Сочувственно выслушал рассказ о странном ночном звонке, посоветовав не обращать внимания на людскую злобу и просто жить… Марк вздохнул: если бы это было так легко… Хотел поведать про славную девочку Анюту, но на пороге снова вырос неугомонный Егор, в упор не желавший замечать многозначительных взглядов Марка, и от был вынужден попрощаться.
– Значит, вообще не употребляешь? – поинтересовался Егор, щелкнув пальцами по краю нижней челюсти.
Марк отрицательно качнул головой.
– Даже пиво не пьешь?!
– Кефир.
Егор поглядел так, точно увидел перед собой безрукого безногого калеку.
– А баба у тебя есть?
Марк ответил, что бабы тоже нет.
– Это не жизнь, – подытожил охранник.
– Как было написано на воротах Бухенвальда: «Каждому – свое». – Марк усмехнулся. – Нездоровый черный юмор. Спокойной ночи.
Охранник еще пару минут стоял в дверях, сочувственно покачивая небритым фейсом, а затем, проверив замки, запихнул в видак кассету с оптимистическим названием «Расчлененный труп».
– Эй, парень, не хочешь развлечься?
Марк оглянулся. Смазливая блондиночка в коротеньком, в облипочку, красном платьице, не оставлявшем никаких сомнений в наличии всех достоинств его хозяйки, призывно улыбаясь, махала загорелой рукой.
– Вы мне?
– Тебе, тебе, красавчик. Вижу, ты скучаешь в эту дивную ночь? Могу составить компанию. Не сомневайся: я знаю, что нужно такому парню, как ты.
Она призывно качнула упругими бедрами.
Марк внимательно поглядел на девушку. Молоденькая, хорошенькая. Что заставляет ее торговать сбой на этом грязном шоссе? Бедность? Отчаяние? Или такое естественное желание почувствовать себя нужной хоть на час? Впрочем, вряд ли он сможет разобраться. Девушка не вызывала в нем ни малейшего желания, разве сочувствие. Еще одно существо, старающееся выжить в гигантской мясорубке бытия…
Девица не отставала, уже сбросив цену до десяти долларов за ночь. Марк хотел было пройти мимо, но в последний момент подумал: «Почему – нет?» По крайней мере, в эту ночь он будет не один. А вдруг и впрямь что получится? Нельзя же всю жизнь шарахаться от женщин, как дворовый пес от палки…
– Ладно, – сказал он, – Пошли. Тебя как зовут?
– А как ты хочешь, чтобы меня звали? – манерно спросила девица, но он не видел знаменитого фильма, обожаемого путанами всех стран и мастей, и недоуменно пожал плечами.
– Как-нибудь по особенному: Линда, Анжелика, Марианна?..
Марк резко притормозил.
– Что-то не так? – захлопала ресницами девушка. – Олей меня зовут. А тебя?
– А как ты хочешь, чтобы меня звали?
Девушка Оля снова захлопала ресницами и приоткрыла хорошенький ротик.
– Давай договоримся: ты не будешь говорить глупости и задавать дурацкие вопросы, и я тоже.
Девушка Оля провела загорелой ладонью по гладко зачесанным коротким волосам и сказала, ослепительно улыбнувшись:
– Как хочешь, милый.
– Не называя меня милым.
– Ладно, дорогой.
– О, черт. Лучше просто молчи.
От разогретых на сковороде сэндвичей разносился хрустящий золотистый аромат. Но есть не хотелось. Зато девица уплетала за обе щеки и болтала без умолку. Марк тупо глядел на нее, не понимая, что она здесь делает, зачем он ее сюда привел. Девушка была чужой, нежеланной от кончиков красных ногтей до ярко накрашенных глаз, подведенных до висков жирными зелеными «стрелками», вызывая своим присутствием смутную тень поблекших болезненных воспоминаний. Надо ей заплатить, и пусть уходит.