Страница:
Дядя редко общался со мной как с племянником, никогда не интересовался моими делами, мыслями о будущем, о моих планах, поэтому я сам ему все рассказывал, желая услышать хоть что-то в ответ, но, кроме «ой!», «здорово!», «не может быть!», внятного ничего не слышал. А просто в очередной раз чувствовал себя полным идиотом. Но в Москве, кроме него, у меня никого не было.
Машина припарковалась у подъезда. Я понял, что наконец-то дождался, но первая реакция у вылезшего из машины дяди, узревшего меня, была с выраженным знаком вопроса: «а ты, мол, здесь откуда?»
Я подошел.
– Привет.
– О, Миха, здорово, приехал столицу покорять?
А неторопливо вылезшая Марина сухо добавила:
– Я так и думала.
– Да я еще пока не решил, останусь здесь или нет, для начала так, осмотреться хочу, работку найти какую-нибудь, а там увидим.
– А, понятно, – закрывая машину на ключ, выдавил дядя.
– А ты давно нас ждешь или только что приехал? – спросила Марина.
– Да недавно подъехал, – не стал я рассказывать, что уже весь день на этой качельке прокачался и продрог от холода как суслик. Им это все равно не интересно, а мне из себя страдальца делать не хотелось. Перекинувшись еще парой фраз, мы отправились домой, где меня вкусно покормили картофельным супом с бараниной и котлетами, тоже из баранины, с сочными, тонкими итальянскими спагетти. После этого меня уложили спать в маленькой комнате на диване, где я моментально вырубился.
Утром я проснулся довольно-таки рано, в семь, и, как ни странно, был свеж как огурец. Сполоснувшись под контрастным душем и почистив зубы, я отправился на кухню смотреть телевизор и ждать, когда кто-нибудь проснется и приготовит завтрак. Первым делом проснулась Марина и с заспанным видом спросила:
– О, ты уже встал? Сейчас я сделаю завтрак.
Завтрак состоял из трех яиц, йогурта и кофе. В принципе, утром я больше и не съем.
– Марин, слушай, я сейчас в центр поеду, хочу узнать что-нибудь насчет работы, вы вечером во сколько будете дома?
– Пока трудно сказать, ты позвони домой около семи, я может, уже буду. Ну, а если никого не будет, то в 10 уже точно подойдем.
– Хорошо, я постараюсь позвонить в семь или восемь.
– А по работе какие-то наметки уже есть?
– Точно пока нет, но действую в этом направлении. – Из коридора послышались тяжелые шаги дяди, я в это время доедал свою душистую яичницу и запивал полуторапроцентным земляничным йогуртом.
– Что это вы так рано? Совесть мучает? – это он сказал, заходя в уборную.
Я ничего ответил, только улыбнулся. У них была небольшая двухкомнатная квартира, довольно милая для двоих, детей не было. И по-моему, насколько я помню, из взрослых диалогов, не раз они расходились на этой почве, вроде бы тетя Марина всегда хотела детей, но у них не выходило. Хотели даже из приюта взять, но в последний момент не решились. Сейчас им обоим около пятидесяти и вроде бы они эту тему больше не поднимают.
Я допил свой йогурт, пощелкал тивишные программы и, нацеленный на успех, со словами благодарности за завтрак встал из-за стола и пошел собираться.
Я дошнуровал свои кроссовки и вышел на улицу.
В кармане целых 100 рублей. Пока есть не хочу, и слава богу, но часика через три, думаю, аппетит появится. Еду сейчас в центр. Зачем? Как зачем? Покорять! Вот зачем! Да нет, шучу. Работу надо найти или подработку или что-то, что похоже на то и на другое. Прыгнул в метро, в Ясенево, и уселся на сиденье. Люди какие-то странные, на лицах озабоченность и неопределенность, в глазах тревога и безразличие. Какая-то серая масса странного вещества под названием people в вагоне и я вместе с ними, только я еще не дошел до такого жалкого и амебного состояния, как они, и не хотел бы, честно говоря. А ведь это так просто – не быть, как они, всего-то нужно быть счастливым. Посмотрел я на все это и вышел в районе центра, где-то на «Октябрьской». Куда идти, я не знал, просто вышел на улицу из метро и снова, как идиот, пялился по сторонам. Много больших зданий, неуютных домов, ларьков с «Пепси», «Сникерсами» и цветами, где белая роза 100 рублей, а у меня всего 90, я же за поезд заплатил. Я подумал, вот проголодаюсь и куплю розу с шипами и жрать ее буду. Так у меня и на нее не хватит. Неудачная мысль. Самое интересное и смешное, я не знал с чего мне начать поиск этой самой работы, и что конкретно я хочу, тоже не знал. Желание было только заработать хоть что-то. Мне стало стыдно за себя и за свою наивную тупость. Я стал думать, кто мне может подсказать, с чего начать-то. На ум так никто и не пришел. И не удивительно. В Москве-то я никого не знал.
Решил я эту нелегкую задачу довольно-таки непросто. Я решил, что буду ходить по улице и заходить в кафе и рестораны, которые будут попадаться на пути. Почему рестораны? Не знаю, это первое, что пришло на ум. Там кормят. Топал я топал. Ветрено было. И толпы людей, идущих в неизвестных направлениях. Затерся я в какой-то странный кабак. Там народу особо не было. Две калеки пиво пили за столиком у окна. Стою, смотрю, чего делать, не знаю. Хотел уже выходить обратно на улицу, но ко мне подошла милая девушка в белой рубашке и в строгих черных брюках с острыми стрелками и мило улыбнулась. Белые ровные зубки, розовые пухлые губки. Я даже вздрогнул. Она была хорошенькой, и улыбка ей чертовски шла.
– Вы в курящий или в некурящий?
– Нет, я не курю.
– Тогда вот сюда, пожалуйста, – девушка указала рукой на столик посредине зала.
Я прошел и сел, не понимая зачем.
– Сейчас я позову официанта.
– Нет, девушка, подождите. Я не есть пришел, а по работе. У вас какие есть вакансии?
Милая девушка тотчас изменилась в лице, и белые, как жемчужины, зубки исчезли под не менее красивыми губками.
– А что Вас конкретно интересует? Вакансий сейчас нет. На днях взяли двух официантов.
– Официантов? Я не очень хочу быть официантом.
– Барменом хотите? У нас несколько барменов профессиональных, которые закончили курсы специализированные.
– Бармен? И им не хочу.
Девушка была немного озадачена.
– А что тогда? Менеджером? – тут она снова улыбнулась.
– Не знаю, что-нибудь, но не барменом, официантом или менеджером.
Девушка быстро осмотрела меня с ног до головы.
– На кухне мыть посуду не хотите попробовать?
– А сколько платят?
Девушка смотрела на меня, и лицо ее не выражало ни одной эмоции.
– Послушайте, молодой человек, у нас нет такой вакансии – мыть посуду. Есть уборщица, например, она моет полы везде и убирается тут везде. На кухне есть повар, он готовит еду и есть помощник повара, который помогает готовить и мыть посуду. Вот так мы и живем.
– А что Вы со мной, как с придурком разговариваете? С какими-то подтекстами.
– Без подтекстов, молодой человек.
– Спасибо.
Я вышел из кафе и почувствовал себя униженным и беспомощным. Так говенно я себя еще не ощущал, ну может только, когда в милицию по малолетству попал. Когда попытался счетчик в подъезде снять, бдительные соседи в глазок усмотрели и вызвали ментов.
Я шел по улице дальше, но былой энтузиазм куда-то исчез. По дорогое я забежал в обувной светлый магазинчик. Стеклянные двери на входе, бело-желтые, подсвеченные множеством круглых фонариков стены и обувь, преимущественно кожаные, с запахом новья и дороговизны модели. Я подошел к высокому челу в строгом черном костюме, стоящему у входа.
– Вы не в курсе, у кого можно проконсультироваться насчет работы?
– Работы в этом магазине? Какой именно?
– Да не знаю, какой-нибудь.
– Сейчас я позову менеджера, подожди здесь.
Охранник пошел куда-то. Здоровый чувак, блин. Видимо, крутой магазин, раз такого верзилу поставили на вход. Я и вправду не знал, кем бы я тут мог работать. Консультантом по обувке? Ложечки приносить и впаривать эту гламурную начищенную кожу? Или на кассе стоять, выписывать чеки и путаться в них, а потом платить из своего кармана в счет недостачи или еще чего-нибудь? В охрану меня точно не возьмут. По сравнению с этим мясоедом, я просто фея на пуантах. Его не было минут семь. А вернулся он с холеным челом в черной рубашке, заправленной в брюки, с лакированным черным ремешком, с тонкой, элегантной, стальной пряжкой, на которой красовались две заглавные латинские буквы G.I. Этот был ниже меня на полголовы. Его смешные тонкие усики и козлиная бородка напоминали мне персонаж из фильма «Эйс Вентура – 2». Ему не хватало только деревянной тросточки и меховой накидки из лисы. Они оба подошли ко мне. И если у великана на лице была нарисована хоть какая-то заинтересованность в моей занятости, то мелкому было явно плевать.
– Здравствуйте, я хотел бы узнать что-нибудь про работу в вашем магазине.
– Работа какого рода Вас интересует? – спросили меня «усики» бархатным голоском.
– Продавцом обуви, наверное. Что же еще?
– Ну, может, вы в охрану хотите, я же не знаю! Опыт работы есть?
– Да, есть, но не большой.
– График работы тут следующий: три дня работаешь, один отдыхаешь. Время с 9 до 9. Одежда – черный верх, черный низ. Первые два месяца испытательные. Оплата пять тысяч рублей, но после первого месяца. Понятно?
– Понятно… Понятно… А первый месяц бесплатный, что ли?
– Да, первый месяц не оплачивается. Деньги после второго проверочного месяца. Так как, Вас устраивает?
– Да, – а что я мог еще ответить?
– Замечательно. Начать можно завтра. При себе паспорт и регистрацию, а также пенсионное.
– У меня нет регистрации. Я не из Москвы.
– Тогда извини. Иногородних только с регистрацией либо москвичей без нее. Сделай, все равно понадобится.
– Мне не выходить, что ли, завтра?
«Усики» уже уходил туда, откуда пришел, и, не оборачиваясь, тоненько произнес:
– Нет.
Нет, нет, снова нет. Снова, снова нет. Я шел по дороге, уже ничего не соображая, и уже очень хотел есть и выпить чего-нибудь горячего. Дорога, по которой я шел, никак не кончалась, и мне приходилось заходить в разные забегаловки, рестораны. Зашел в несколько аптек, бензоколонку и даже секс-шоп, но и там мне отказали по причине несовершеннолетия. Я ощущал дикий голод и готов был съесть целую кастрюлю борща. К тому же был глубокий вечер и нужно было возвращаться к родственникам. Я был на станции метро «Белорусская», недалеко от Белорусского вокзала. Подошел к ларьку с хот-догами типа из Дании или Германии. Фуфло полное, но я так жрать хотел, что купил себе длинную коричневую сосиску со вкусом сыра, воткнутую в круглую белую булочку, с рефленой, в мелкую сеточку, коркой.
– Вам чем полить? Майонезом, кетчупом, горчицей, сырным соусом?
Что это за хрень, подумал я про сырный соус. Это что, жидкость из вытяжки сыра 70 % жирности или эссенция химиката какой-нибудь целлюлозы?
– Полейте сырным соусом.
Если честно, то показалось вкусно, и даже очень. Было ощущение, что ничего вкуснее я еще не ел. К тому же запивал я хот-дог горячим чаем в пластиковом стаканчике.
Я стоял рядом с автобусной остановкой, а там плакат рекламный висел – голый, накаченный торс американского актера Антонио Саббато Младшего, звезды экшен-фильмов, достойно вливался в обтягивающие трусы-плавки фирмы Kelvin Clein. Интересно, ему, наверное, достойно заплатили за показ нижнего белья. Но на самом деле показывал актер свои бицепсы и накаченный живот. Простая фабула – накачайся и заработай деньги торсом в фирменных трусах, а кто-то жрет нездоровый, вызывающий изжогу фастфуд. Это баланс – люди на белом коне и люди в полной жопе и ущербной нищете. Но, минуточку, я же еще на начальной стадии своего пути и уверен, что все получится. Тем более хот-дог я доел и червячка заморил. Да и настроение улучшилось.
Несколько недель скитался я по грязным улицам и улочкам нашей столицы и так никуда и не воткнулся для постоянного заработка.
Меня никуда не брали из-за документов, точнее из-за их отсутствия. Не думал, что в Москве такая жопа с устройством на работу, и вообще с проживанием, если нет регистрации.
Родственники мои, услышав, что нужна регистрация, быстро свинтили с темы, мотивируя, что нереально сложно прописать меня в их квартире, а на то, чтоб купить бумажку, я еще не заработал.
Правда, случилось одно интересное событие, а точнее разговор с Толиком Ракшой. По-моему, была среда, с 8 до 9 вечера я разгружал линолеум, там-то и познакомился с Толей. Это была подработка по объявлению. Я сорвал бумажку в вагоне метро, на которой был ручкой написан мобильный телефон работодателя. Почему бы и нет, подумал я. Денег не было вообще. Даже на хот-дог без сырной сосиски.
Разгрузка тяжеленного линолеума происходила где-то в районе улицы Гарибальди. И что самое важное, разгружать его можно было, не имея соответствующих бумажек. Главное, чтоб руки на месте были, этого вполне достаточно. Одному, конечно, не очень легко перенести с двадцатипятитонного КамАЗа полутораметровые рулоны линолеума на склад. Толян был моим напарником. Я знал, что родом он из какой-то жопы под названием Кидекша, больше – ничего.
Во время получасового перерыва мы немного разговорились с Ракшой. Я заметил, что он курил через каждые семь – десять минут.
– Ты чего кочегаришь так часто?
– Люблю это дело. Мне вставляет реально.
– Тебя еще кашель не обуздал хронический?
– Все равно все помрем.
– Верно говоришь, лаконично.
– Слушай, а ты чего спину ломаешь здесь? Работы нет больше? Ладно я. У меня регистрации нет и вообще ничего нет. Хожу, стреляю сигареты. Сейчас вот разгружу все и куплю два блока этого говна.
– Молодец. У меня тоже бумажки нет, и вообще не везет что-то. Никуда не берут без этой ерунды.
– Сколько ты в Москве?
– Около месяца. А ты?
– Три с половиной. Да мне насрать на Москву. Я тут наездами. Подколымлю – уеду, потом снова приеду. Меня здесь ничего не держит, да и дома тоже я сам по себе и сам себе хороший друг.
– Ааа…
– Это из песни одной: «Я сам себе хороший друг, и мне никто не нужен». Слыхал?
– Нет, не слыхал никогда! Говоришь, ты наездами тут? А как с заработком? Хватает?
– То пусто, то густо. Я любую работу делаю, абсолютно любую. Да я-то ладно, а вот приятель у меня есть, он бабло делает реальное.
– И как?
– В стрипе работает. В стриптизе мужском.
– Ни хуя себе!
– Да! В ночных клубах. Он качок бывший. Специально похудел на 20 кило, чтоб не выглядеть совсем «куском мяса». Как-то раз взял меня в клубец, где выступал ночью. Я собственными глазами видел, как бабы ему баксы совали в трусы. Серьезно. Бля, я в ахуе был. Он там за ночь 500 грин поднял. Неплохо, да?
– Неплохо.
– Он, правда, танцует, как дерево, но пьяным телкам не танцы нужны, а тело накаченное и шишка до колена.
– Чего до колена?
– Шишка. Моя баба говорит, что поговорка «маленький хуек в пизде королек» – чушь и неправда, мол, ее придумали те, у кого проблемы с членом.
– Ты же сказал, что ты сам по себе? Значит, девушка у тебя есть, да?
– А какая параллель между «сам по себе» и телкой? Она мое личное пространство не занимает. Просто трахаю ее пару разков в неделю.
– Не любишь ее?
– Какой на хер, – Ракша затянулся сигаретой и почесал в паху, при этом скривил физиономию, будто блоху назойливую словил. Он выпустил три ровных прозрачных колечка изо рта: – Раньше любил. До того, как она изменила мне с моим батей. Я ее домой привел с родителями знакомить. Сказал, знакомьтесь с будущей невесткой. Так они и встретились первый раз. Отец проявлял всякие знаки внимания, вина наливал, закусочки наготовил. Я его таким заботливым и не видел никогда, а тут как подменили. Я думал, что это он от радости, что я женюсь и семью создам, но ошибся. В следующий раз я увидел батю и Настеньку у нас дома в спаленке.
– А мама узнала, нет?
– Мама ничего не знала и не узнает. У нее больное сердце. А такое просто убьет ее.
– А как телка? Просила прощения?
– Просила! Надо было сфотографировать их обоих в тот момент, когда я их увидел. Сука, блядь, лучше бы не видел.
Толик затушил сигарету об асфальт и смачно плюнул на нее. Я не знал, о чем говорить, и не понимал, как начать после того, что он мне поведал.
Ракша увидел меня впервые в жизни. Он даже не спросил, как меня зовут. Ему ни к чему было. После тяжелого дня мы не обменялись номерами телефонов и не договорились как-нибудь увидеться. Просто разошлись по своим дорогам, после того как нам выплатили бабки в размере восьмисот рублей каждому. Больше я Толика Ракшу никогда не видел.
Было около одиннадцати вечера. Воскресенье плавно отдавало свои полномочия и свертывалось в историю. Понедельник наступал на пятки. Я ехал в пустом автобусе фактически один, пялился в грязноватое окно и ничего не видел, кроме своего осунувшегося лица. Я все вспоминал наш разговор с Ракшой про того парня, работающего в ночных клубах. Может, и мне попробовать, а то совсем с копейки на копейку перебиваюсь, как бомжара последний. Танцы – это же круто. Тем более если за них еще и платят хорошо. А чего в этом зазорного? По-моему, ничего. Самое главное, девушки с ума сходят и влюбляются в тебя, баксы засовывают, и не надо, блин, никуда линолеум перетаскивать и спину надрывать, как сегодня. Еще был один весьма интересный фактор, который простимулировал меня. Я думал о том, что вернусь домой при лавэ и на хорошей тачке, все увидят и зауважают меня и будут говорить: «Он уехал пустой и в никуда, а вернулся приблатненный, с бабками». Весть облетит весь город, и я буду как живая легенда!!! Осталось сделать малое – окунуться в мир ночного шоу-бизнеса, в котором меня, как скоро выяснилось, никто не ждал.
Я шел по Тверской и слушал в наушниках плеера Seel. Мою голову обдувал легкий ветерок. На душе было спокойно и приятно. Тогда я еще и не подозревал, во что выльется эта идея работы в ночных клубах. Не подозревал, да и не думал о последствиях, просто от абсолютного незнания этой «другой» жизни. Но на сегодняшний день в моей голове был конкретный план: посетить несколько мужских стрип-клубов. Поясню кое-что: живя в своем городе, я не раз обращал внимание на эти танцы, и люди, которые добивались в этой среде успеха, вызывали у меня уважение. Всегда уверены в себе, независимы, хорошо прикинутые, юморные, на престижных тачках, и, конечно, что особенно радовало, это бесконечная любовь женщин. О, да! Но кстати, поделиться мне было не с кем. Не скажу же я Морису: «Послушай, брат, я тут собрался в Москву голым поплясать на барной стойке!» Что бы он, интересно, ответил? Один вариант: «Ну, ты мудак, Мих, может ты в душе голубоватый?» Вариант второй: «Серьезно? Это че, типа, круто? Ну, давай, вперед!» И третий вариант: Морис делает неопределенное выражение лица и закуривает сигарету. И тем более невозможно было поговорить об этом с Олей.
Честно говоря, я не был уверен, что меня возьмут. Парни, работающие в подобном заведении, отличались от обычных спортсменов чересчур точеным рельефом, приличной мышечной массой, и, как правило, все танцоры «стрипа» сидели на различных стероидных препаратах с гормональной основой и, в принципе, этого не скрывали.
Спортсмен, занимающийся три или четыре раза в неделю, ну например тем же боксом, карате или плаванием, не думает, как ему раскачать свои бицепсы и довести до совершенства мышцы живота. Профессиональный спорт отнимает невероятно больше количество энергии, сил, нервов, особенно в предсоревновательный период. Тут, конечно, думаешь только о результате, а не о красоте своего тела. И конечно же прием «стероидов» может привести тебя в плачевное состояние, а порой «передоз» означает летальный исход. Я не буду вдаваться в тонкие медицинские подробности о вреде анаболиков, потому что многие об этом знают, а многим это просто скучно.
Итак, побродив по разным улочкам Москвы, я немного проголодался и у ближайшего «ход-дог»-ларька где-то в районе метро «Парк культуры» купил себе незамысловатую копченую сосиску, воткнутую в хлебец и политую кетчупом, а также горячий кофе со сливками. Все это удовольствие обошлось мне в девяносто рублей, а всего у меня было сто пятьдесят. Я и не наелся, и остался со своими копейками. Теперь мой путь лежал в «Ректум», ночной клуб для женщин. Я знал, где находится клуб, и знал, что там работает стрип-шоу из пяти или шести ребят и что главным над ними был огромный двухметровый негр по имени Джимми. Его несколько раз показывали в шоу по ящику. Благодаря одному из таких шоу я многое узнал о стрипе и о том, что там можно заработать много денег легко и быстро. Приехав на станцию «Лубянка», а именно там находился «Ректум», мне не потребовалось много времени, чтобы найти его. Подошел к дому, где не было ни вывески, ни названия, а только толпа молодых девчонок и «веселеньких» женщин. Клуб внешне не был похож на клуб. Я даже немного засомневался по поводу адреса, но подошел к охраннику на входе и поинтересовался:
– Скажите, это клуб «Ректум»?
– Ну да, – ответил тот.
– Шоу «Джимми» во сколько начинается сегодня?
– Как обычно, в 8 часов, видишь, девушки ждут, сейчас мы их запускать будем!
– Понятно.
Время было 19–30, и, по ходу дела, провести меня некому. Пока я думал, что предпринять, и топтался на месте, большая толпа рассосалась, все уже были внутри и ждали начала шоу. Я стоял. Прохладный осенний ветерок гладил мое лицо и дурачился с моей шевелюрой, а ведь этим утром я бережно и дотошно причесывал волосы. Меня переполняли самые разные чувства, и я даже проголодался еще сильнее, но в чем-то я был уверен, сам до конца не понимая в чем. Через железные ворота вошел невысокого роста парень лет 26–27 в строгом черном костюме, в белой обтягивающей майке и со спортивной сумкой. Судя по отточенному рельефу мышц живота, которые всосали в себя тоненькую маечку, я сразу понял, что передо мной живое воплощение дамского угодника – стриптизер. Я подошел к нему.
– Извини, а ты работаешь здесь, танцуешь, да?
– Да, – скоромно, но уверенно ответил он.
– Ты знаешь, я хотел бы тоже попробовать свои силы и, честно говоря, хочу поговорить с Джимми. Может, он возьмет меня к себе?
Танцор быстро, профессионально осмотрел меня и по его прищуру я понял, что не дотягиваю физически.
– Меня зовут Дима.
– Михаил.
Я хотел было протянуть руку, но вдруг почувствовал себя неловко.
– Пойдем, я проведу тебя, и ты сможешь подождать Джимми внутри, он обычно всегда опаздывает.
– Давай. Спасибо тебе.
– Да за что спасибо-то?
Мы прошли через охрану и очутились в мире порока и страсти. Небольшая черная лестница вела нас туда, откуда раздавались женские голоса и крики вперемешку с громкой музыкой. Первое, что я почувствовал, – это резкий запах пива, вонзающийся в ноздри, пивом провонял весь клуб. И только когда мы вошли в небольшой зал, где оживленная толпа выплясывала под музыку техно, я понял, откуда исходил запах: посередине зала находилась овальная барная стойка, где, видимо, и зажигали танцоры, поскольку сцены там я не обнаружил. Пиво стекалось в литровые пластмассовые стаканы, на которые я периодически наступал, проходя через толпу. Мы дошли и, видимо, были первыми.
– Вот это наша гримерная, – положив спортивную сумку, сказал Дима.
Гримерная была никакой. Одно название, то есть две комнатки-подсобки. Одно небольшое зеркало, висевшее на грязной облупленной стене, три самодельные скамейки и небольшие столы, на них можно было сидеть, когда переодеваешься. Потихоньку начали подтягиваться ребята из команды Джимми. Довольно быстро я почувствовал себя «недоделанным», по сравнению с ними. Я дышал им далеко в спину по всем параметрам.
Они заходили в хороших шмотках, очень загорелые, лощеные, с красиво сделанными телами, а главное, что-то было во взгляде – уверенность, наглость, холод, некое безразличие. Со мной никто не здоровался и особо даже не смотрел в мою сторону, но этот факт меня не волновал. Я думал о предстоящем разговоре с Джимми и заранее предчувствовал проигрыш, я явно не дотягивал до ребят, и даже не из-за мускулов – рельеф живота у меня был неплохой, – а из-за какой-то растерянности, наивности, ненужных и лишних движений. Я подошел к Диме, тот уже был без майки, обернут в шелковую белую повязку, потом я узнал, что она называется парео.
– Ты качаешься? – спросил я, как будто не понимая, что Дима, видимо, столько всадил в себя стероидов, что охренеть можно, но и результат – высший класс: супер– прорельефенное тело с приличной мышечной сухой массой, идеальные грудные, шестикубовый пресс с отточенными косыми мышцами, при этом руки и ноги были пропорционально прокачены, как у бодибилдера. Только намного позднее я узнал, что он к тому же чемпион Европы по фитнесу.
– Ну да, есть немного, – с ухмылкой и не поднимая глаз, ответил он на мой дурацкий вопрос. – Вообще-то я бывший танцор, занимался балетом четыре года, а потом немного поработал с железом.
– Неплохо ты с ним поработал.
Дима снова недвусмысленно улыбнулся, ему явно польстило мое высказывание в его адрес.
Осматриваясь по сторонам, я видел, как собравшиеся ребята переодевались и обсуждали, как на днях трахали двух блондинок вот в этой подсобке. Обсуждение было бурным, у меня даже колыхнулось что-то внутри. Два брата, Алекс и Макс, – это были их псевдонимы, осчастливили двух блондинок. Случилось это во время самого шоу, когда ребята привели двух горячих девочек и делали с ними все, что на ум приходило. Они рассказывали, как имели их во все отверстия, и упивались своим подвигом, и не стеснялись ничего. Трудно сказать, хорошо это или плохо, это риторика или образ жизни. В конце концов, я не пуританин и не нашел себя в церковном хоре мальчиков-послушников. Да, однозначно, я был больше «за», чем «против». Эти групповые занятия были, видимо, здесь популярны и часты, поскольку остальные особо не удивлялись. Позднее я выяснил, что сам Джимми «жарит» после каждого шоу минимум по одной, а максимум – неизвестно.
Машина припарковалась у подъезда. Я понял, что наконец-то дождался, но первая реакция у вылезшего из машины дяди, узревшего меня, была с выраженным знаком вопроса: «а ты, мол, здесь откуда?»
Я подошел.
– Привет.
– О, Миха, здорово, приехал столицу покорять?
А неторопливо вылезшая Марина сухо добавила:
– Я так и думала.
– Да я еще пока не решил, останусь здесь или нет, для начала так, осмотреться хочу, работку найти какую-нибудь, а там увидим.
– А, понятно, – закрывая машину на ключ, выдавил дядя.
– А ты давно нас ждешь или только что приехал? – спросила Марина.
– Да недавно подъехал, – не стал я рассказывать, что уже весь день на этой качельке прокачался и продрог от холода как суслик. Им это все равно не интересно, а мне из себя страдальца делать не хотелось. Перекинувшись еще парой фраз, мы отправились домой, где меня вкусно покормили картофельным супом с бараниной и котлетами, тоже из баранины, с сочными, тонкими итальянскими спагетти. После этого меня уложили спать в маленькой комнате на диване, где я моментально вырубился.
Утром я проснулся довольно-таки рано, в семь, и, как ни странно, был свеж как огурец. Сполоснувшись под контрастным душем и почистив зубы, я отправился на кухню смотреть телевизор и ждать, когда кто-нибудь проснется и приготовит завтрак. Первым делом проснулась Марина и с заспанным видом спросила:
– О, ты уже встал? Сейчас я сделаю завтрак.
Завтрак состоял из трех яиц, йогурта и кофе. В принципе, утром я больше и не съем.
– Марин, слушай, я сейчас в центр поеду, хочу узнать что-нибудь насчет работы, вы вечером во сколько будете дома?
– Пока трудно сказать, ты позвони домой около семи, я может, уже буду. Ну, а если никого не будет, то в 10 уже точно подойдем.
– Хорошо, я постараюсь позвонить в семь или восемь.
– А по работе какие-то наметки уже есть?
– Точно пока нет, но действую в этом направлении. – Из коридора послышались тяжелые шаги дяди, я в это время доедал свою душистую яичницу и запивал полуторапроцентным земляничным йогуртом.
– Что это вы так рано? Совесть мучает? – это он сказал, заходя в уборную.
Я ничего ответил, только улыбнулся. У них была небольшая двухкомнатная квартира, довольно милая для двоих, детей не было. И по-моему, насколько я помню, из взрослых диалогов, не раз они расходились на этой почве, вроде бы тетя Марина всегда хотела детей, но у них не выходило. Хотели даже из приюта взять, но в последний момент не решились. Сейчас им обоим около пятидесяти и вроде бы они эту тему больше не поднимают.
Я допил свой йогурт, пощелкал тивишные программы и, нацеленный на успех, со словами благодарности за завтрак встал из-за стола и пошел собираться.
Я дошнуровал свои кроссовки и вышел на улицу.
В кармане целых 100 рублей. Пока есть не хочу, и слава богу, но часика через три, думаю, аппетит появится. Еду сейчас в центр. Зачем? Как зачем? Покорять! Вот зачем! Да нет, шучу. Работу надо найти или подработку или что-то, что похоже на то и на другое. Прыгнул в метро, в Ясенево, и уселся на сиденье. Люди какие-то странные, на лицах озабоченность и неопределенность, в глазах тревога и безразличие. Какая-то серая масса странного вещества под названием people в вагоне и я вместе с ними, только я еще не дошел до такого жалкого и амебного состояния, как они, и не хотел бы, честно говоря. А ведь это так просто – не быть, как они, всего-то нужно быть счастливым. Посмотрел я на все это и вышел в районе центра, где-то на «Октябрьской». Куда идти, я не знал, просто вышел на улицу из метро и снова, как идиот, пялился по сторонам. Много больших зданий, неуютных домов, ларьков с «Пепси», «Сникерсами» и цветами, где белая роза 100 рублей, а у меня всего 90, я же за поезд заплатил. Я подумал, вот проголодаюсь и куплю розу с шипами и жрать ее буду. Так у меня и на нее не хватит. Неудачная мысль. Самое интересное и смешное, я не знал с чего мне начать поиск этой самой работы, и что конкретно я хочу, тоже не знал. Желание было только заработать хоть что-то. Мне стало стыдно за себя и за свою наивную тупость. Я стал думать, кто мне может подсказать, с чего начать-то. На ум так никто и не пришел. И не удивительно. В Москве-то я никого не знал.
Решил я эту нелегкую задачу довольно-таки непросто. Я решил, что буду ходить по улице и заходить в кафе и рестораны, которые будут попадаться на пути. Почему рестораны? Не знаю, это первое, что пришло на ум. Там кормят. Топал я топал. Ветрено было. И толпы людей, идущих в неизвестных направлениях. Затерся я в какой-то странный кабак. Там народу особо не было. Две калеки пиво пили за столиком у окна. Стою, смотрю, чего делать, не знаю. Хотел уже выходить обратно на улицу, но ко мне подошла милая девушка в белой рубашке и в строгих черных брюках с острыми стрелками и мило улыбнулась. Белые ровные зубки, розовые пухлые губки. Я даже вздрогнул. Она была хорошенькой, и улыбка ей чертовски шла.
– Вы в курящий или в некурящий?
– Нет, я не курю.
– Тогда вот сюда, пожалуйста, – девушка указала рукой на столик посредине зала.
Я прошел и сел, не понимая зачем.
– Сейчас я позову официанта.
– Нет, девушка, подождите. Я не есть пришел, а по работе. У вас какие есть вакансии?
Милая девушка тотчас изменилась в лице, и белые, как жемчужины, зубки исчезли под не менее красивыми губками.
– А что Вас конкретно интересует? Вакансий сейчас нет. На днях взяли двух официантов.
– Официантов? Я не очень хочу быть официантом.
– Барменом хотите? У нас несколько барменов профессиональных, которые закончили курсы специализированные.
– Бармен? И им не хочу.
Девушка была немного озадачена.
– А что тогда? Менеджером? – тут она снова улыбнулась.
– Не знаю, что-нибудь, но не барменом, официантом или менеджером.
Девушка быстро осмотрела меня с ног до головы.
– На кухне мыть посуду не хотите попробовать?
– А сколько платят?
Девушка смотрела на меня, и лицо ее не выражало ни одной эмоции.
– Послушайте, молодой человек, у нас нет такой вакансии – мыть посуду. Есть уборщица, например, она моет полы везде и убирается тут везде. На кухне есть повар, он готовит еду и есть помощник повара, который помогает готовить и мыть посуду. Вот так мы и живем.
– А что Вы со мной, как с придурком разговариваете? С какими-то подтекстами.
– Без подтекстов, молодой человек.
– Спасибо.
Я вышел из кафе и почувствовал себя униженным и беспомощным. Так говенно я себя еще не ощущал, ну может только, когда в милицию по малолетству попал. Когда попытался счетчик в подъезде снять, бдительные соседи в глазок усмотрели и вызвали ментов.
Я шел по улице дальше, но былой энтузиазм куда-то исчез. По дорогое я забежал в обувной светлый магазинчик. Стеклянные двери на входе, бело-желтые, подсвеченные множеством круглых фонариков стены и обувь, преимущественно кожаные, с запахом новья и дороговизны модели. Я подошел к высокому челу в строгом черном костюме, стоящему у входа.
– Вы не в курсе, у кого можно проконсультироваться насчет работы?
– Работы в этом магазине? Какой именно?
– Да не знаю, какой-нибудь.
– Сейчас я позову менеджера, подожди здесь.
Охранник пошел куда-то. Здоровый чувак, блин. Видимо, крутой магазин, раз такого верзилу поставили на вход. Я и вправду не знал, кем бы я тут мог работать. Консультантом по обувке? Ложечки приносить и впаривать эту гламурную начищенную кожу? Или на кассе стоять, выписывать чеки и путаться в них, а потом платить из своего кармана в счет недостачи или еще чего-нибудь? В охрану меня точно не возьмут. По сравнению с этим мясоедом, я просто фея на пуантах. Его не было минут семь. А вернулся он с холеным челом в черной рубашке, заправленной в брюки, с лакированным черным ремешком, с тонкой, элегантной, стальной пряжкой, на которой красовались две заглавные латинские буквы G.I. Этот был ниже меня на полголовы. Его смешные тонкие усики и козлиная бородка напоминали мне персонаж из фильма «Эйс Вентура – 2». Ему не хватало только деревянной тросточки и меховой накидки из лисы. Они оба подошли ко мне. И если у великана на лице была нарисована хоть какая-то заинтересованность в моей занятости, то мелкому было явно плевать.
– Здравствуйте, я хотел бы узнать что-нибудь про работу в вашем магазине.
– Работа какого рода Вас интересует? – спросили меня «усики» бархатным голоском.
– Продавцом обуви, наверное. Что же еще?
– Ну, может, вы в охрану хотите, я же не знаю! Опыт работы есть?
– Да, есть, но не большой.
– График работы тут следующий: три дня работаешь, один отдыхаешь. Время с 9 до 9. Одежда – черный верх, черный низ. Первые два месяца испытательные. Оплата пять тысяч рублей, но после первого месяца. Понятно?
– Понятно… Понятно… А первый месяц бесплатный, что ли?
– Да, первый месяц не оплачивается. Деньги после второго проверочного месяца. Так как, Вас устраивает?
– Да, – а что я мог еще ответить?
– Замечательно. Начать можно завтра. При себе паспорт и регистрацию, а также пенсионное.
– У меня нет регистрации. Я не из Москвы.
– Тогда извини. Иногородних только с регистрацией либо москвичей без нее. Сделай, все равно понадобится.
– Мне не выходить, что ли, завтра?
«Усики» уже уходил туда, откуда пришел, и, не оборачиваясь, тоненько произнес:
– Нет.
Нет, нет, снова нет. Снова, снова нет. Я шел по дороге, уже ничего не соображая, и уже очень хотел есть и выпить чего-нибудь горячего. Дорога, по которой я шел, никак не кончалась, и мне приходилось заходить в разные забегаловки, рестораны. Зашел в несколько аптек, бензоколонку и даже секс-шоп, но и там мне отказали по причине несовершеннолетия. Я ощущал дикий голод и готов был съесть целую кастрюлю борща. К тому же был глубокий вечер и нужно было возвращаться к родственникам. Я был на станции метро «Белорусская», недалеко от Белорусского вокзала. Подошел к ларьку с хот-догами типа из Дании или Германии. Фуфло полное, но я так жрать хотел, что купил себе длинную коричневую сосиску со вкусом сыра, воткнутую в круглую белую булочку, с рефленой, в мелкую сеточку, коркой.
– Вам чем полить? Майонезом, кетчупом, горчицей, сырным соусом?
Что это за хрень, подумал я про сырный соус. Это что, жидкость из вытяжки сыра 70 % жирности или эссенция химиката какой-нибудь целлюлозы?
– Полейте сырным соусом.
Если честно, то показалось вкусно, и даже очень. Было ощущение, что ничего вкуснее я еще не ел. К тому же запивал я хот-дог горячим чаем в пластиковом стаканчике.
Я стоял рядом с автобусной остановкой, а там плакат рекламный висел – голый, накаченный торс американского актера Антонио Саббато Младшего, звезды экшен-фильмов, достойно вливался в обтягивающие трусы-плавки фирмы Kelvin Clein. Интересно, ему, наверное, достойно заплатили за показ нижнего белья. Но на самом деле показывал актер свои бицепсы и накаченный живот. Простая фабула – накачайся и заработай деньги торсом в фирменных трусах, а кто-то жрет нездоровый, вызывающий изжогу фастфуд. Это баланс – люди на белом коне и люди в полной жопе и ущербной нищете. Но, минуточку, я же еще на начальной стадии своего пути и уверен, что все получится. Тем более хот-дог я доел и червячка заморил. Да и настроение улучшилось.
Несколько недель скитался я по грязным улицам и улочкам нашей столицы и так никуда и не воткнулся для постоянного заработка.
Меня никуда не брали из-за документов, точнее из-за их отсутствия. Не думал, что в Москве такая жопа с устройством на работу, и вообще с проживанием, если нет регистрации.
Родственники мои, услышав, что нужна регистрация, быстро свинтили с темы, мотивируя, что нереально сложно прописать меня в их квартире, а на то, чтоб купить бумажку, я еще не заработал.
Правда, случилось одно интересное событие, а точнее разговор с Толиком Ракшой. По-моему, была среда, с 8 до 9 вечера я разгружал линолеум, там-то и познакомился с Толей. Это была подработка по объявлению. Я сорвал бумажку в вагоне метро, на которой был ручкой написан мобильный телефон работодателя. Почему бы и нет, подумал я. Денег не было вообще. Даже на хот-дог без сырной сосиски.
Разгрузка тяжеленного линолеума происходила где-то в районе улицы Гарибальди. И что самое важное, разгружать его можно было, не имея соответствующих бумажек. Главное, чтоб руки на месте были, этого вполне достаточно. Одному, конечно, не очень легко перенести с двадцатипятитонного КамАЗа полутораметровые рулоны линолеума на склад. Толян был моим напарником. Я знал, что родом он из какой-то жопы под названием Кидекша, больше – ничего.
Во время получасового перерыва мы немного разговорились с Ракшой. Я заметил, что он курил через каждые семь – десять минут.
– Ты чего кочегаришь так часто?
– Люблю это дело. Мне вставляет реально.
– Тебя еще кашель не обуздал хронический?
– Все равно все помрем.
– Верно говоришь, лаконично.
– Слушай, а ты чего спину ломаешь здесь? Работы нет больше? Ладно я. У меня регистрации нет и вообще ничего нет. Хожу, стреляю сигареты. Сейчас вот разгружу все и куплю два блока этого говна.
– Молодец. У меня тоже бумажки нет, и вообще не везет что-то. Никуда не берут без этой ерунды.
– Сколько ты в Москве?
– Около месяца. А ты?
– Три с половиной. Да мне насрать на Москву. Я тут наездами. Подколымлю – уеду, потом снова приеду. Меня здесь ничего не держит, да и дома тоже я сам по себе и сам себе хороший друг.
– Ааа…
– Это из песни одной: «Я сам себе хороший друг, и мне никто не нужен». Слыхал?
– Нет, не слыхал никогда! Говоришь, ты наездами тут? А как с заработком? Хватает?
– То пусто, то густо. Я любую работу делаю, абсолютно любую. Да я-то ладно, а вот приятель у меня есть, он бабло делает реальное.
– И как?
– В стрипе работает. В стриптизе мужском.
– Ни хуя себе!
– Да! В ночных клубах. Он качок бывший. Специально похудел на 20 кило, чтоб не выглядеть совсем «куском мяса». Как-то раз взял меня в клубец, где выступал ночью. Я собственными глазами видел, как бабы ему баксы совали в трусы. Серьезно. Бля, я в ахуе был. Он там за ночь 500 грин поднял. Неплохо, да?
– Неплохо.
– Он, правда, танцует, как дерево, но пьяным телкам не танцы нужны, а тело накаченное и шишка до колена.
– Чего до колена?
– Шишка. Моя баба говорит, что поговорка «маленький хуек в пизде королек» – чушь и неправда, мол, ее придумали те, у кого проблемы с членом.
– Ты же сказал, что ты сам по себе? Значит, девушка у тебя есть, да?
– А какая параллель между «сам по себе» и телкой? Она мое личное пространство не занимает. Просто трахаю ее пару разков в неделю.
– Не любишь ее?
– Какой на хер, – Ракша затянулся сигаретой и почесал в паху, при этом скривил физиономию, будто блоху назойливую словил. Он выпустил три ровных прозрачных колечка изо рта: – Раньше любил. До того, как она изменила мне с моим батей. Я ее домой привел с родителями знакомить. Сказал, знакомьтесь с будущей невесткой. Так они и встретились первый раз. Отец проявлял всякие знаки внимания, вина наливал, закусочки наготовил. Я его таким заботливым и не видел никогда, а тут как подменили. Я думал, что это он от радости, что я женюсь и семью создам, но ошибся. В следующий раз я увидел батю и Настеньку у нас дома в спаленке.
– А мама узнала, нет?
– Мама ничего не знала и не узнает. У нее больное сердце. А такое просто убьет ее.
– А как телка? Просила прощения?
– Просила! Надо было сфотографировать их обоих в тот момент, когда я их увидел. Сука, блядь, лучше бы не видел.
Толик затушил сигарету об асфальт и смачно плюнул на нее. Я не знал, о чем говорить, и не понимал, как начать после того, что он мне поведал.
Ракша увидел меня впервые в жизни. Он даже не спросил, как меня зовут. Ему ни к чему было. После тяжелого дня мы не обменялись номерами телефонов и не договорились как-нибудь увидеться. Просто разошлись по своим дорогам, после того как нам выплатили бабки в размере восьмисот рублей каждому. Больше я Толика Ракшу никогда не видел.
Было около одиннадцати вечера. Воскресенье плавно отдавало свои полномочия и свертывалось в историю. Понедельник наступал на пятки. Я ехал в пустом автобусе фактически один, пялился в грязноватое окно и ничего не видел, кроме своего осунувшегося лица. Я все вспоминал наш разговор с Ракшой про того парня, работающего в ночных клубах. Может, и мне попробовать, а то совсем с копейки на копейку перебиваюсь, как бомжара последний. Танцы – это же круто. Тем более если за них еще и платят хорошо. А чего в этом зазорного? По-моему, ничего. Самое главное, девушки с ума сходят и влюбляются в тебя, баксы засовывают, и не надо, блин, никуда линолеум перетаскивать и спину надрывать, как сегодня. Еще был один весьма интересный фактор, который простимулировал меня. Я думал о том, что вернусь домой при лавэ и на хорошей тачке, все увидят и зауважают меня и будут говорить: «Он уехал пустой и в никуда, а вернулся приблатненный, с бабками». Весть облетит весь город, и я буду как живая легенда!!! Осталось сделать малое – окунуться в мир ночного шоу-бизнеса, в котором меня, как скоро выяснилось, никто не ждал.
Я шел по Тверской и слушал в наушниках плеера Seel. Мою голову обдувал легкий ветерок. На душе было спокойно и приятно. Тогда я еще и не подозревал, во что выльется эта идея работы в ночных клубах. Не подозревал, да и не думал о последствиях, просто от абсолютного незнания этой «другой» жизни. Но на сегодняшний день в моей голове был конкретный план: посетить несколько мужских стрип-клубов. Поясню кое-что: живя в своем городе, я не раз обращал внимание на эти танцы, и люди, которые добивались в этой среде успеха, вызывали у меня уважение. Всегда уверены в себе, независимы, хорошо прикинутые, юморные, на престижных тачках, и, конечно, что особенно радовало, это бесконечная любовь женщин. О, да! Но кстати, поделиться мне было не с кем. Не скажу же я Морису: «Послушай, брат, я тут собрался в Москву голым поплясать на барной стойке!» Что бы он, интересно, ответил? Один вариант: «Ну, ты мудак, Мих, может ты в душе голубоватый?» Вариант второй: «Серьезно? Это че, типа, круто? Ну, давай, вперед!» И третий вариант: Морис делает неопределенное выражение лица и закуривает сигарету. И тем более невозможно было поговорить об этом с Олей.
Честно говоря, я не был уверен, что меня возьмут. Парни, работающие в подобном заведении, отличались от обычных спортсменов чересчур точеным рельефом, приличной мышечной массой, и, как правило, все танцоры «стрипа» сидели на различных стероидных препаратах с гормональной основой и, в принципе, этого не скрывали.
Спортсмен, занимающийся три или четыре раза в неделю, ну например тем же боксом, карате или плаванием, не думает, как ему раскачать свои бицепсы и довести до совершенства мышцы живота. Профессиональный спорт отнимает невероятно больше количество энергии, сил, нервов, особенно в предсоревновательный период. Тут, конечно, думаешь только о результате, а не о красоте своего тела. И конечно же прием «стероидов» может привести тебя в плачевное состояние, а порой «передоз» означает летальный исход. Я не буду вдаваться в тонкие медицинские подробности о вреде анаболиков, потому что многие об этом знают, а многим это просто скучно.
Итак, побродив по разным улочкам Москвы, я немного проголодался и у ближайшего «ход-дог»-ларька где-то в районе метро «Парк культуры» купил себе незамысловатую копченую сосиску, воткнутую в хлебец и политую кетчупом, а также горячий кофе со сливками. Все это удовольствие обошлось мне в девяносто рублей, а всего у меня было сто пятьдесят. Я и не наелся, и остался со своими копейками. Теперь мой путь лежал в «Ректум», ночной клуб для женщин. Я знал, где находится клуб, и знал, что там работает стрип-шоу из пяти или шести ребят и что главным над ними был огромный двухметровый негр по имени Джимми. Его несколько раз показывали в шоу по ящику. Благодаря одному из таких шоу я многое узнал о стрипе и о том, что там можно заработать много денег легко и быстро. Приехав на станцию «Лубянка», а именно там находился «Ректум», мне не потребовалось много времени, чтобы найти его. Подошел к дому, где не было ни вывески, ни названия, а только толпа молодых девчонок и «веселеньких» женщин. Клуб внешне не был похож на клуб. Я даже немного засомневался по поводу адреса, но подошел к охраннику на входе и поинтересовался:
– Скажите, это клуб «Ректум»?
– Ну да, – ответил тот.
– Шоу «Джимми» во сколько начинается сегодня?
– Как обычно, в 8 часов, видишь, девушки ждут, сейчас мы их запускать будем!
– Понятно.
Время было 19–30, и, по ходу дела, провести меня некому. Пока я думал, что предпринять, и топтался на месте, большая толпа рассосалась, все уже были внутри и ждали начала шоу. Я стоял. Прохладный осенний ветерок гладил мое лицо и дурачился с моей шевелюрой, а ведь этим утром я бережно и дотошно причесывал волосы. Меня переполняли самые разные чувства, и я даже проголодался еще сильнее, но в чем-то я был уверен, сам до конца не понимая в чем. Через железные ворота вошел невысокого роста парень лет 26–27 в строгом черном костюме, в белой обтягивающей майке и со спортивной сумкой. Судя по отточенному рельефу мышц живота, которые всосали в себя тоненькую маечку, я сразу понял, что передо мной живое воплощение дамского угодника – стриптизер. Я подошел к нему.
– Извини, а ты работаешь здесь, танцуешь, да?
– Да, – скоромно, но уверенно ответил он.
– Ты знаешь, я хотел бы тоже попробовать свои силы и, честно говоря, хочу поговорить с Джимми. Может, он возьмет меня к себе?
Танцор быстро, профессионально осмотрел меня и по его прищуру я понял, что не дотягиваю физически.
– Меня зовут Дима.
– Михаил.
Я хотел было протянуть руку, но вдруг почувствовал себя неловко.
– Пойдем, я проведу тебя, и ты сможешь подождать Джимми внутри, он обычно всегда опаздывает.
– Давай. Спасибо тебе.
– Да за что спасибо-то?
Мы прошли через охрану и очутились в мире порока и страсти. Небольшая черная лестница вела нас туда, откуда раздавались женские голоса и крики вперемешку с громкой музыкой. Первое, что я почувствовал, – это резкий запах пива, вонзающийся в ноздри, пивом провонял весь клуб. И только когда мы вошли в небольшой зал, где оживленная толпа выплясывала под музыку техно, я понял, откуда исходил запах: посередине зала находилась овальная барная стойка, где, видимо, и зажигали танцоры, поскольку сцены там я не обнаружил. Пиво стекалось в литровые пластмассовые стаканы, на которые я периодически наступал, проходя через толпу. Мы дошли и, видимо, были первыми.
– Вот это наша гримерная, – положив спортивную сумку, сказал Дима.
Гримерная была никакой. Одно название, то есть две комнатки-подсобки. Одно небольшое зеркало, висевшее на грязной облупленной стене, три самодельные скамейки и небольшие столы, на них можно было сидеть, когда переодеваешься. Потихоньку начали подтягиваться ребята из команды Джимми. Довольно быстро я почувствовал себя «недоделанным», по сравнению с ними. Я дышал им далеко в спину по всем параметрам.
Они заходили в хороших шмотках, очень загорелые, лощеные, с красиво сделанными телами, а главное, что-то было во взгляде – уверенность, наглость, холод, некое безразличие. Со мной никто не здоровался и особо даже не смотрел в мою сторону, но этот факт меня не волновал. Я думал о предстоящем разговоре с Джимми и заранее предчувствовал проигрыш, я явно не дотягивал до ребят, и даже не из-за мускулов – рельеф живота у меня был неплохой, – а из-за какой-то растерянности, наивности, ненужных и лишних движений. Я подошел к Диме, тот уже был без майки, обернут в шелковую белую повязку, потом я узнал, что она называется парео.
– Ты качаешься? – спросил я, как будто не понимая, что Дима, видимо, столько всадил в себя стероидов, что охренеть можно, но и результат – высший класс: супер– прорельефенное тело с приличной мышечной сухой массой, идеальные грудные, шестикубовый пресс с отточенными косыми мышцами, при этом руки и ноги были пропорционально прокачены, как у бодибилдера. Только намного позднее я узнал, что он к тому же чемпион Европы по фитнесу.
– Ну да, есть немного, – с ухмылкой и не поднимая глаз, ответил он на мой дурацкий вопрос. – Вообще-то я бывший танцор, занимался балетом четыре года, а потом немного поработал с железом.
– Неплохо ты с ним поработал.
Дима снова недвусмысленно улыбнулся, ему явно польстило мое высказывание в его адрес.
Осматриваясь по сторонам, я видел, как собравшиеся ребята переодевались и обсуждали, как на днях трахали двух блондинок вот в этой подсобке. Обсуждение было бурным, у меня даже колыхнулось что-то внутри. Два брата, Алекс и Макс, – это были их псевдонимы, осчастливили двух блондинок. Случилось это во время самого шоу, когда ребята привели двух горячих девочек и делали с ними все, что на ум приходило. Они рассказывали, как имели их во все отверстия, и упивались своим подвигом, и не стеснялись ничего. Трудно сказать, хорошо это или плохо, это риторика или образ жизни. В конце концов, я не пуританин и не нашел себя в церковном хоре мальчиков-послушников. Да, однозначно, я был больше «за», чем «против». Эти групповые занятия были, видимо, здесь популярны и часты, поскольку остальные особо не удивлялись. Позднее я выяснил, что сам Джимми «жарит» после каждого шоу минимум по одной, а максимум – неизвестно.