"Сын Иапета, меж всех наиболе на выдумки хитрый!

Козней коварных своих, мой любезный, еще не забыл ты!"


Так говорил ему Зевс, многосведущий в знаниях вечных.

В сердце великом навеки обман соверш

енный запомнив,

Силы огня неустанной решил ни за что не давать он

Людям ничтожным, которые здесь на земле обитают.

Но обманул его вновь благороднейший сын Иапета:

Неутомимый огонь он украл, издалека заметный,

Спрятавши в
нартексе полом. И Зевсу, гремящему в высях,

Дух уязвил тем глубоко. Разгневался милым он сердцем,

Как увидал у людей свой огонь, издалека заметный.

Чтоб отплатить за него, изобрел для людей он несчастье:

Тотчас слепил из земли знаменитый
хромец обеногий,

Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой;

Пояс на ней застегнула Афина, в сребристое платье

Деву облекши; руками держала она покрывало

Ткани тончайшей, с главы ниспадавшее,- диво для взоров:

Голову девы венцом золотым увенчала богиня.

Сделал венец этот сам знаменитый хромец обеногий

Ловкой рукою своей, угождая родителю Зевсу.

Много на нем украшений он вырезал,- диво для взоров,-

Всяких чудовищ, обильно питаемых сушей и морем.

Много их тут поместил он, сияющих прелестью многой,

Дивных: казалось, что живы они и что голос их слышен.


После того как создал он прекрасное зло вместо блага,

Деву привел он, где боги другие с людьми находились,-

Гордую блеском

нарядов Афины могучеотцовной.

Диву бессмертные боги далися и смертные люди,

Как увидали приманку искусную, гибель для смертных.


Женщин губительный род от нее на

земле происходит.

Нам на великое горе, они меж мужчин обитают,

В бедности горькой не спутницы,- спутницы только в богатстве.

Так же вот точно в покрытых ульях хлопотливые пчелы

Трутней усердно питают, хоть пользы от них и не видят;

Пчелы с утра и до ночи, покуда не скроется солнце,

Изо дня в день суетятся и белые соты выводят;

Те же все время внутри остаются под крышею улья

И пожинают чужие труды в ненасытный желудок.

Так же
высокогремящим Кронидом, на горе мужчинам,

Посланы женщины в мир,
причастницы дел нехороших.

Но и другую еще он беду сотворил вместо блага:

Кто-нибудь брака и женских
вредительных дел избегает

И не желает жениться: приходит печальная старость -

И остается старик без ухода! А если богат он,

То получает наследство какой-нибудь родственник дальний!

Если же в браке кому и счастливый достанется жребий,

Если жена попадется ему сообразно желаньям,

Все же немедленно зло начинает с добром состязаться

Без передышки. А если жену и
з породы зловредной

Он от судьбы получил, то в груди его душу и сердце

Тяжкая скорбь наполняет. И нет от беды избавленья!







Не обойдет, не обманет никто многомудрого Зевса!

Сам
Иапетионид Прометей, благодетель великий,

Тяжкого гнева его не избег. Как разумен он ни был,

Все же хотел не хотел - а попал в неразрывные узы.







К
Обриарею, и Котту, и Гиесу с первого взгляда

В серд
це родитель почуял вражду и в оковы их ввергнул,

Мужеству гордому, виду и росту сынов удивляясь.

В недрах
широкодорожной земли поселил их родитель.

Горестно жизнь проводили они глубоко под землею,

Возле границы пространной земли, у предельного края,

С долгой и тяжкою скорбью в душе, в жесточайших страданьях,

Всех их, однако,
Кронид и другие бессмертные боги,

Реей
прекрасноволосой рожденные на свет от Крона,

Вывели снова на землю, совета послушавшись
Геи:

Точно она предсказала, что с помощью тех великанов

Полную боги победу получат и громкую славу.

Ибо уж долгое время
сражалися друг против друга

В
ярых, могучих боях, с напряжением, ранящим душу,

Боги-Титаны и боги, рожденные на свет от Крона:

Славные боги-Титаны - с
Офрийской горы высочайшей,

Боги, рожденные Реей прекрасноволосой от Крона,

Всяких податели благ,- с вершин многоснежных Олимпа.

Гневом, душе причиняющим боль, пламенея друг к другу,

Десять уж лет непрерывно они меж собою сражались,

А разрешенья тяжелой вражды иль ее окончанья

Не приходило, и не было видно конца
межусобью.

Вызволив тех великанов могучих, подали им боги

Нектар с
амвросией - пищу, которой питаются сами.

И преисполнилось сердце у каждого смелостью мощной.

После того как амвросией с нектаром те напитались,

Слово родитель мужей и богов обратил к великанам:







"Слушайте, славные чада, рожденные
Геей с Ураном!

Слово скажу я, како
е душа мне в груди приказала.

Очень уж долгое время,
сражаяся друг против друга,

Бьемся мы все эти дни непрерывно за власть и победу,-

Боги-Титаны и мы, рожденные на свет от Крона.

Встаньте навстречу Титанам, в жестоком бою покажите

Страшную силу свою и свои необорные руки.

Вспомните нашу любовь к вам, припомните, сколько страданий

Вы претерпели, пока мы вам тягостных уз не расторгли

И из подземного мрака сырого не вывели на свет".







Так он сказал. И отв
етил тотчас ему Котт безупречный:







"Мало, божественный, нового нам говоришь ты: и сами

Ведаем мы, что и духом и мыслью ты всех превосходишь,

Злое проклятие разве не ты отвратил от бессмертных?

И не твоим ли советом из тьмы преисподней обратно

Возвращены мы сюда из оков беспощадных и тяжких,

Вынесши столько великих мучений, владыка, сын Крона!

Ныне разумною мыслью, с внимательным духом тотчас же

Выступим мы на защиту владычества вашего в мире

И беспощадной, ужасной войною пойдем на Титанов".







Так он сказал. И одобрили слово, его услыхавши,

Боги, податели благ. И войны возжелали их души

Пламенней даже, чем раньше. Убийственный бой возбудили

Все они в этот же день,- мужчины, равно как и жены,-

Боги-Титаны и те, что от Крона родились, а также

Те, что на свет из
Эреба при помощи Зевсовой вышли,-

Мощные, ужас на всех наводящие, силы чрезмерной.

Целою сотней чудовищных рук размахивал каждый

Около плеч многомощных, меж плеч же у тех великанов

По пятьдесят поднималось голов из туловищ крепких.







Вышли навстречу Титанам они для жестокого боя,

В каждой и
з рук многомощных держа по скале крутобокой.

Также Титаны с своей стороны укрепили фаланги

С бодрой душою. И подвиги силы и рук проявили

Оба врага. Заревело ужасно безбрежное море,

Глухо земля
застонала, широкое ахнуло небо

И содрогнулось; великий Олимп задрожал до
подножья

От ужасающей схватки. Тяжелое почвы дрожанье,

Ног топотанье глухое и свист от могучих метании

Недр глубочайших достигли окутанной тьмой преисподней.

Так они друг против друга метали
стенящие стрелы.

Тех и других голоса доносились до
звездного неба.

Криком себя ободряя,
сходилися боги на битву.







Сдерживать мощного духа не стал уже Зевс, но тотчас же

Мужеством сердце его преисполнилось, всю свою силу

Он проявил. И немедленно с неба, а также с Олимпа,

Молнии сыпля, пошел Громовержец-владыка. Перуны,

Полные блеска и грома, из мощной руки полетели

Часто один за другим; и священное взвихрилось пламя.

Жаром палимая, глухо и скорбно
земля загудела,

И
затрещал под огнем пожирающим лес неиссчетный.

Почва кипела кругом. Океана кипели теченья

И многошумное море. Титанов подземных жестокий

Жар охватил, и дошло до эфира священного пламя

Жгучее. Как бы кто ни был силен, но глаза ослепляли

Каждому яркие в
зблески перунов летящих и молний.

Жаром ужасным объят был Хаос. И когда бы увидел

Все это кто-нибудь глазом иль ухом бы шум тот услышал,

Всякий, наверно, сказал бы, что небо широкое сверху

Наземь обрушилось,- ибо с подобным же грохотом страшным

Небо упало б на
землю, ее на куски разбивая,-

Столь оглушительный шум поднялся от божественной схватки.



С ревом от ветра
крутилася пыль, и земля содрогалась;

Полные грома и блеска, летели на землю перуны,

Стрелы ве
ликого Зевса. Из гущи бойцов разъяренных

Клики неслись боевые. И шум поднялся несказанный

От ужасающей битвы, и мощь проявилась деяний.

Жребий сраженья склонился. Но раньше,
сошедшись друг


с другом,





Долго они и упорно
сражалися в схватках могучих.







В первых рядах
сокрушающе-яростный бой возбудили

Котт, Бриарей и душой ненасытный в сражениях Гиес.

Триста камней из могучих их рук полетело в Титанов

Быстро один за другим, и в полете своем затенили

Яркое солнце они. И Титанов отправили братья

В недра
широкодорожной земли и на них наложили

Тяжкие узы, могучестью рук победивши надменных.

Подземь их сбросили столь глубоко, сколь далеко до неба,

Ибо настолько от нас отстоит многосумрачный Тартар:

Е
сли бы, медную взяв наковальню, метнуть ее с неба,

В девять дней и ночей до земли бы она долетела;

Если бы, медную взяв наковальню, с земли ее бросить,

В девять же дней и ночей долетела б до Тартара тяжесть.







Медной оградою Тартар кругом огорожен. В три ряда

Ночь непроглядная шею ему окружает, а сверху

Корни земли залегают и горько-соленого моря.







Там-то под сумрачной тьмою подземною боги Титаны

Были сокрыты решеньем владыки бессмертных и смертных

В месте угрюмом и затхлом, у края земли необъятной.

Выхода нет им оттуда - его преградил
Посидаон

Медною дверью; стена же все место вокруг обегает.

Там обитают и Котт, Бриарей
большедушный и Гиес,

Верные стражи владыки,
эгидодержавного Зевса.







Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке,

И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба

Все залегают один за другим и концы и начала,

Страшные, мрачные. Даже и боги пред ними трепещут.

Бездна великая. Тот, кто вошел бы туда чрез ворота,

Дна не достиг бы той бездны в течение целого года:


Ярые
вихри своим дуновеньем его подхватили б,

Стали б швырять и туда и сюда. Даже боги боятся

Этого дива. Жилища ужасные сумрачной Ночи

Там расположены, густо одетые черным туманом.







Сын Иапета пред ними бескрайне широкое небо

На голове и на дланях, не зная усталости, держит

В месте, где с Ночью встречается День: чрез высокий ступая

Медный порог, меж собою они перебросятся словом -

И разойдутся; один поспешает наружу, другой же

Внутрь в это время нисходит: совместно обоих не видит

Дом никогда их под кровлей своею, но вечно вне дома

Землю обходит один, а другой остается в жилище

И ожидает прихода его, чтоб в дорогу пуститься.

К людям на землю приходит один с многовидящим светом
"

С братом Смерти, со Сном на руках, приходит другая,-

Гибель несущая Ночь, туманом одетая мрачным.







Там же имеют дома сыновья многосумрачной Ночи,

Сон со Смертью - ужасные боги. Лучами своими

Ярко сияющий Гелий на них никогда не взирает,

Всходит ли на небо он иль обратно спускается с неба.

Первый из них по земле и широкой поверхности моря

Ходит спокойно и тихо и к людям весьма благосклонен-

Но у другой из железа душа и в груди беспощадной -

Истинно медное сердце. Кого из людей она схватит,

Тех не отпустит назад. И богам она всем ненавистна.







Там же стоят невдали многозвонкие гулкие
домы

Мощного бога Аида и Персефонеи ужасной.

Сторожем пес беспощадный и страшный сидит перед входом.

С злою, коварной повадкой: встречает он всех приходящих,

Мягко виляя хвостом, шевеля добродушно ушами.

Выйти ж назад никому не дает, но,
наметясь, хватает

И пожирает, кто только попробует царство покинуть

Мощного бога Аида и Персефонеи ужасной.







Там обитает богиня, будящая ужас в бессмертных,

Страшная
Стикс,- Океана, текущего кругообразно,

Старшая дочь. Вдалеке от бессмертных живет она в доме,

Скалы нависли над домом. Вокруг же повсюду колонны

Из серебра, и на них высоко он вздымается к небу.

Быстрая на ноги
дочерь Тавманта Ирида лишь редко

С вестью примчится сюда по хребту широчайшему моря.

Если раздоры и спор начинаются между бессмертных,

Если солжет кто-нибудь из богов, на Олимпе живущих,

С кружкою шлет золотою
отец-молневержец Ириду,

Чтобы для клятвы великой богов принесла издалека

Многоименную воду холодную, что из высокой

И недоступной струится скалы. Под землею пространной

Долго она из священной реки протекает средь ночи,

Как океанский рукав. Десятая часть ей досталась:

Девять частей всей воды вкруг земли и широкого моря

В водоворотах серебряных вьется и в море впадает.

Эта ж одна из скалы вытекает, на горе бессмертным.

Если, свершив той водой возлияние, ложною клятвой

Кто из богов поклянется, живущих на снежном Олимпе,

Тот бездыханным лежит в продолжение целого года.

Не приближается к пище,- к
амвросии с нектаром сладким,

Но без дыханья и речи лежит на разостланном ложе.

Сон непробудный, тяжелый и злой, его душу
объемлет.



Медленный год протечет,- и болезнь прекра
щается эта.

Но за одною бедою другая является следом:

Девять он лет вдалеке от бессмертных богов обитает,

Ни на собрания, ни на пиры никогда к ним не ходит.

Девять лет напролет. На десятый же год начинает

Вновь посещать он собранья богов, на Олимпе живущих.

Так-то вот клясться богами положено ненарушимой

Стиксовой древней водою, текущей меж скал каменистых.







Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке,

И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба

Все
залегают один за другим и концы и начала,-

Страшные, мрачные; даже и боги пред ними трепещут.

Там же - ворота из мрамора, медный порог самородный,

Неколебимый, в земле широко утвержденный корнями.

Перед воротами теми снаружи, вдали от бессмертных,

Боги-Титаны живут, за Хаосом угрюмым и темным.

Там же, от них невдали, в глубочайших местах Океана,

В крепких жилищах помощники славные Зевса-владыки,

Котт и Гиес живут. Бриарея ж могучего сделал

Зятем своим
Колебатель земли протяженногремящий.

Кимополею
отдав ему в жены, любезную дочерь.







После того как Титанов прогнал уже с неба
Кронион,

Младшего между детьми, Тифоея, Земля-великанша

Па свет родила, отдавшись объятиям Тартара страстным.

Силою были и жаждой деяний исполнены руки

Мощного бога, не знал он усталости ног; над плечами

Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.

В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями

Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных.

Взглянет любой головою,- и пламя из глаз ее брызнет.

Глотки же всех этих страшных голов голоса испускали



Невыразимые, самые разные: то раздавался

Голос, понятный бессмертным богам, а за этим как будто

Яростный бык многомощный ревел оглушительным ревом;

То вдруг рыканье льва доносилось, бесстрашного духом,

То, к удивлению, стая собак
заливалася лаем,

Или же свист вырывался, в горах
отдаваяся эхом.

И совершилось бы в этот же день невозвратное дело,

Стал бы владыкою он над людьми и богами Олимпа,

Если б остро не удумал отец и бессм
ертных и смертных.

Загрохотал он могуче и глухо, повсюду ответно

Страшно земля зазвучала, и небо широкое сверху,

И Океана теченья, и море, и Тартар подземный.

Тяжко великий Олимп под ногами бессмертными вздрогнул,

Только лишь с места
Кронид поднялся. И земля застонала.

Жаром сплошным отовсюду и молния с громом, и пламя

Чудища злого объяли
фиалково-темное море.

Все вкруг бойцов закипело - и почва, и море, и небо.

С ревом огромные волны от яростной схватки бессмертных

Бились вокруг берегов, и
тряслася земля непрерывно.

В страхе Аид задрожал, повелитель ушедших из жизни,

Затрепетали Титаны под Тартаром около Крона

От непрерывного шума и страшного грохота битвы.

Зевс же владыка, свой гнев распалив, за оружье схватился,-

За грозовые перуны свои, за молнию с громом.

На ноги быстро вскочивши, ударил он громом с Олимпа,

Страшные головы сразу спалил у чудовища злого.

И укротил его Зевс, полосуя ударами молний.

Тот ослабел и упал. Застонала Земля-великанша.

После того как низвергнул
перуном его Громовержец,

Пламя владыки того из лесистых забило расселин

Этны, скалистой горы. Загорелась
Земля-великанша

От несказанной жары и, как олово, плавиться стала,-

В тигле широком умело нагретое юношей ловким



Так ж
е совсем и железо - крепчайшее между металлов,-

В горных долинах лесистых огнем укрощенное жарким,

Плавится в почве священной под ловкой рукою
Гефеста.

Так-то вот плавиться стала земля от ужасного жара.

Пасмурно в Тартар широкий
Кронид Тифоея забросил.







Влагу несущ
ие ветры пошли от того Тифоея,

Все, кроме Нота, Борея и белого ветра Зефира:

Эти - из рода богов и для смертных великая польза.

Ветры же прочие все -
пустовеи, и без толку дуют.

Сверху они упадают на мглисто-туманное море,

Вихрями злыми крутясь, на великую пагубу людям;

Дуют туда и сюда, корабли во все стороны гонят

И
мореходчиков губят. И нет от несчастья защиты

Людям, которых те ветры ужасные в море застигнут.

Дуют другие из них на цветущей земле беспредельной

И разоряют прелестные нивы людей земнородных,

Пылью обильною их заполняя и тяжким смятеньем.







После того как окончили труд свой блаженные боги

И в
состязанье за власть и почет одолели Титанов,

Громогремящему Зевсу, совету Земли повинуясь,

Стать предложили они над богами царем и владыкой.

Он же уделы им роздал, какой для кого полагался.







Сделалась первою Зевса супругой
Метида-Премудрость;

Больше всего она знает меж всеми людьми и богами.

Но лишь пора ей пришла синеокую деву-Афину

На свет родить, как хитро и искусно ей ум затуманил

Льстивою речью Кронид и себе ее в чрево отправил,

Следуя хитрым
Земли уговорам и Неба-Урана.

Так они сделать его научили, чтоб между бессмертных

Царская власть не досталась другому кому вместо Зевса.



Ибо премудрых детей предназначено было родить ей,-

Деву-Афину сперва, синеокую
Тритогенею,

Равную силой и мудрым советом отцу Громовержцу;

После ж Афины еще предстояло родить ей и сына -

С сердцем св
ерхмощным, владыку богов и мужей земнородных.

Раньше, однако, себе ее в чрево
Кронион отправил,

Дабы ему сообщала она, что зло и что благо.







Зевс же второю
Фемиду блестящую взял себе в жены.

И родила она
Ор - Евномию, Дику, Ирену

(Пышные нивы людей земнородных они охраняют),

Также и Мойр,
наиболе почтенных всемудрым Кронидом.

Трое всего их: Клофо и Лахесис с Атропос. Смертным

Людям они посылают и доброе все и плохое.







Трех ему розовощеких
Харит родила Евринома,

Славная дочь Океана с прелестным лицом. Имена их

Первой - Аглая, второй -
Евфросина и третьей - Фалия.

Взглянут - и сладко-истомая страсть из-под век их прелестных

Льется на всех, и блестят под бровями прекрасные очи.







После того он на ложе взошел к многокормной
Деметре,

И Персефоной его белолокотной та подарила:

Деву похитил Аид у нее с до
зволения Зевса.







Тотчас затем с
Мнемосиной сошелся он пышноволосой.

Муз родила ему та, в золотых диадемах ходящих,

Девять счетом. Пиры они любят и радости песни.







С З
евсом эгидодержавным в любви и Лето сочеталась.

Феба она родила с Артемидою
стрелолюбивой;

Всех эти двое прелестней меж славных потомков Урана.







Самой последнею Геру он сделал своею супругой.

Гебой,
Ареем его и Илифией та подарила,

Совокупившись в любви с владыкой бессмертных и смертных,







Сам он родил из главы синеокую
Тритогенею,-

Неодолимую, страшную, в битвы ведущую рати,

Чести
достойную,- милы ей войны и грохот сражений.

В гне
ве великом на это, поссорилась Гера с супругом

И, не познавши любовных объятий, родила
Гефеста.

Между потомков Урана в художествах всех он искусней.







От Амфитриты и тяжко гремящего
Энносигея

Широкомощный,
великий Тритон родился, что владеет

Глубью морской. Близ отца он владыки и матери милой

В доме живет золотом,- ужаснейший бог.
Киферея

Щитодробителю
Аресу Страх родила и Смятенье,

Ужас вносящих в густые фаланги мужей-ратоборцев

В битвах кровавых, совместно с Ареем,
рушителем градов.

Дочь родила она также Гармонию,
Кадма супругу.