Гетманский Игорь. Звёздный наследник

   – Тебе нравится? – зарделась от удовольствия Лотта.
   – Несомненно, дорогая. Только я не выяснил один вопрос. Этот кибер – он имеет половую ориентацию?
   Лотта округлила свои огромные глаза:
   – Да ты что!
   – Но тогда я не пойму, как мы с ним договоримся. Если бы он был мужчиной, то, возможно, купился бы на твои женские чары, дорогая. И пропустил бы нас к старику. Но если это просто кибер, то наш “долбаный планер” разлетится на кусочки. Вместе с нами, кстати.
   Я не смеялся над Лоттой. Я просто куражился и тянул время. Мне нравилось, как Лотта вводит меня в курс дела, мне нравилось ее слушать, наблюдать за изменениями ее настроения и выражения лица и находиться в предвкушении окончательного посвящения в ее замысел. Я был уверен, что у Лотты имеется план проникновения в резиденцию загадочного старика, в противном случае ее журналистская заначка являлась бы не заначкой, а просто невоплотимой мечтой.
   Но я даже и не подозревал, насколько легкомысленна моя подружка. И насколько самоуверенна женская красота. И насколько сомнительно было предприятие Создателя, когда он вылепил женщину из адамова ребра.
   Лотта обворожительно улыбнулась и сказала:
   – Но зато половая ориентация есть у старика. Это англичанин. Настоящий джентльмен. Я специально наводила справки и узнала, что еще ни одна женщина-журналистка не прилетала к нему на планету. Он не сможет отдать киберу приказ стрелять в даму.
   Во рту у меня стало кисло. Улыбка меленно сошла с моего лица. Я вяло сглотнул и тихо спросил:
   – И это все?
   – Что “все”?
   – И это все, что ты придумала, чтобы добыть информацию?
   – Да-а, Дэнни, – удивленно протянула Лотта. – А разве этого недостаточно?
   И тут я взорвался. Слишком велико было мое разочарование.
   – А для чего этого достаточно?! – заорал я. – Для чего?! Для того, чтобы неделю болтаться в гиперпространстве, заработать необратимые изменения в мозгу, а потом получить по этим мозгам зарядами из двух толстенных, как ты позволила выразиться, стволов?
   Я вскочил с места и забегал по залу. Ланц встревоженно замигал индикаторами системного блока. Лотта испуганно зажала рот рукой и с ногами забилась в угол кресла.
   – Дэн…
   – И это твой эксклюзивный замысел? Прекрасно! Что ты знаешь об этом старике! Ты думала о том, что за пять лет этот твой джентльмен мог сойти с ума и перестать быть джентльменом? А ты думала о том, что он, может, маму родную продаст за свою тайну, и никакая женщина его при этом не остановит? Ты хоть допускала возможность того, что кибер действует совершенно автономно, без внешнего контроля старика? Старик мог раз и навсегда заложить в кибера программу защиты резиденции, чтобы уже никогда не интересоваться, с кем тот выясняет отношения за стеной. Ты в таком случае и сказать-то не успеешь, что ты – дама. Выслушаешь автоматическую тираду, неторопливо подкрасишь губки, откроешь рот и… взлетишь на воздух!
   – Дэн! – плачущим голосом закричала Лотта. – Что ты рисуешь какого-то монстра! Ведь раз в полгода к старику прилетает транспортный корабль, он как-то общается с людьми и, конечно, убирает своего кибера!
   Я остановился напротив нее и сочувственно заглянул ей в глаза:
   – Девочка, ты должна знать, что доставку частных заказов на такие расстояния осуществляют корабли-автоматы. В них ты не найдешь ни одного человека. Любители искажать энцефаллограмму своих мозгов – разведчики. Но они не занимаются транспортными перевозками.
   Лотта забегала полными слез глазами по моему лицу и обреченно уткнулась подбородком в колени.
   – Боже, – всхлипнула она. – Какая я дура!
   Я вдруг как-то сразу успокоился и мне стало ее жалко. Я погладил Лотту по голове и сел рядом на краешек ее кресла. Мне так хотелось ей помочь, но то, что она придумала – никуда не годилось.
   Конечно, я не верил, что старик – сумасшедший, или что его кибер начнет стрелять после первого предупреждения. Я намеренно сгущал краски, чтобы дать Лотте понять бессмысленность ее придумки. С другой стороны, мои фантазии вполне могли и соответствовать действительности, чем Космос не шутит.
   Но вот в чем я был абсолютно уверен – это в том, что старика мы не увидим и интервью у него никогда не возьмем. Судя по тому, что рассказала о старике Лотта, ее журналистская заначка была той самой невоплотимой мечтой, о которой я говорил.
   Мы сидели рядом и подавленно молчали. Я задумчиво поворошил волосы и произнес:
   – Интересно, каким образом дед заработал столько денег, что смог построить стальную крепость, купить кибера – да, наверно, и не одного! – и оплачивать свои постоянные заказы?..
   Лотта подняла голову и тихо сказала:
   – А он их и не оплачивает. За него это делает Бюро Звездных Стратегий.
   В голове моей раздался треск искрового разряда. Рука, только что отнятая от затылка, застыла в воздухе в совершенно нелепом положении. Рот мой приоткрылся, взгляд остановился на совершенно черном экране выключенного монитора. Лотта обеспокоилась и тоже стала рассматривать так заинтересовавшую меня загадочную черноту.
   – Что там, Дэн?
   Я не отвечал. В эти мгновения я медленно, очень медленно уводил себя с заснеженной поляны. С заснеженной поляны посреди заледенелого леса. С заснеженной поляны, под которой таился мертвый подземный город. Мертвый подземный город, в котором находился сектор Z…
   Я уводил себя оттуда и делал это настолько медленно и осторожно, насколько мог. Потому что прыжки из одной реальности в другую со скоростью проскакивающей в голове искры кого хочешь сведут с ума. Не то что Дэниэла Рочерса в состоянии похмелья.
   И когда я оказался на месте, то есть в своем теле и в своем звездолете, то плавно развернулся к Лотте всем корпусом и тихо-тихо, робко спросил:
   – Ты сказала – “Бюро Звездных Стратегий”?
   Наверно, в этот момент я был, как говорится, не совсем адекватен. Лотта испуганно расширила глаза и драматически прошептала в ответ:
   – Да, Дэнни… – Потом над страхом и опасением за состояние моего ума возобладало любопытство. – А что?
   Я нежно взял ее за руки, затем трепетно облучил ее милое лицо кротким любовным взглядом и только потом воркующим ласковым голосом попросил:
   – Ответь мне, Шарлотта, ответь мне – если ты можешь ответить, если ты знаешь ответ, если ты сможешь подарить его своему Дэну, – ответь мне еще на один мой вопрос…
   Свойственная мне перемена стиля речи в минуты душевных потрясений была, к счастью, известна Шарлотте Ньюмен. Теперь она уже не боялась, первый испуг прошел, зато глаза ее загорелись огнем страсти к познанию неведомого.
   А я продолжал:
   – Но прежде чем ты сделаешь это, прежде чем ответишь мне на вопрос – спроси себя: “А правильно ли я отвечаю моему другу Дэниэлу Рочерсу? Обладаю ли я точным знанием? Способна ли я правильно воспроизвести то, что лежит в глубине моей памяти?” И если ты услышишь идущий откуда-то изнутри самое себя тихий уверенный голос тайного оракула, если услышишь положительный ответ, – тогда говори.
   Я хотел перевести дух, потому что произнес весь монолог на одном искренне прочувствованном дыхании, но еще даже не успел осуществить своих намерений, как услышал:
   – Задавай свой вопрос!
   Лотта смотрела на меня все тем же воспламененным взором и не хотела терять ни мгновения на своем новом пути познания. Воистину, я умел заинтриговать свою подругу!
   Я судорожно вздохнул, сглотнул, сморгнул, опять вздохнул и наконец быстро спросил:
   – Ты знаешь, как зовут этого старика?
   Она сверкнула на меня победоносным взглядом и также быстро, ни секунды ни задумываясь, ответила:
   – Да!
   – Как?
   – Джеймс Уокер.
   – Есть! – Я завис над креслом в торжествующем прыжке центрфорварда, только что забившего мяч в ворота соперника. – Лотта, есть! Я нашел!
   – Кого, Дэн? Уокера? Ты его искал?! – Лотта смотрела на меня изумленным и жадным взором.
   Я не отвечал ей, а мерил зал широкими шагами. Боже, я все-таки нашел его! Месяцы, два десятка месяцев безуспешных поисков на всей Земле, во всей Галактике! Тысячи запросов, телефонных переговоров, факсов, файлов электронной почты, горы счетов за пользование всеми видами межпланетных связей, за вход в ГКС, пустые пролеты через тысячи световых лет, лживые посулы частных детективов и космических чиновников – все напрасно, и вот…
   Оказывается, Лотта была хранительницей секрета!
   Я искал, – да! – я искал Джеймса Уокера – разве в моем положении это кажется неестественным? Я должен был найти друга своего отца – человека, который когда-то покинул его, улетел “куда-то к чертовой матери”, лишь бы не видеть больше того, что он вместе с отцом создал. Я должен был разгадать тайну наследства, узнать о “штуке”, понять, что же находится у меня в руках и как этим распорядиться.
   А разве я мог действовать иначе? Разве мог я спать спокойно, если рука моя – спасибо Денни-дураку! – лежала, образно говоря, на кнопке устройства, которое, по рассказам отца, было столь же грозным и масштабным, сколь и далеким от постижения его секретов Дэниелем Рочерсом? Конечно, нет! И я не спал. И делал свою журналистскую работу, а параллельно – еще одну, адову работу поиска Уокера – безнадежную, пожирающую все мои силы, все мои деньги, всего меня…
   Из-за этого я не мог уйти от Молодого Имбецила: он хорошо платил! Из-за этого я неделю назад не выдержал и впервые вылетел в командировку на Виолетту на своем звездолете: у меня больше не было сил трястись в пассажирском лайнере третьего класса! Из-за этого вчера вечером силы, несмотря на комфортный перелет, все-таки оставили меня. И я напился, как свинья.
   Все эти поиски вели меня к полному истощению и в тупик, я уже начинал терять надежду и строить совсем другие планы. Но какие это могли быть планы, какие?!
   Обратиться к специалистам Бюро Звездных Стратегий? Я верил в компетентность бывших отцовских коллег, я в ней не сомневался! Но я также верил и в папину гениальность. И поэтому сама мысль о том, что компетентность будет разбираться в творении гениальности, приводила меня в ужас. Представляете, чем это могло закончиться?
   Специалисты Бюро Звездных Стратегий в лучшем случае могли просто испортить “штуку”, при этом не сумев разобраться в ней настолько, чтобы создать другую, такую же… В более плохом раскладе, они могли случайно уничтожить ее, в худшем – их опыты могли привести к катастрофе…
   А какой могла бы быть эта катастрофа, я видел в глазах своего умирающего отца.
   Те же самые соображения относились к любому, самому известному ученому-”частнику”. Я не хотел обращаться ни к кому в целой Галактике.
   И еще. Я знал, что разгерметизация секрета существования “штуки” другим человеком или организацией вела к тому, что, скорее всего, рано или поздно меня лишат папиного наследства. Кто? Мировой Совет, Комитет Защиты Земли, преступный синдикат “Монстры Галактики”, инопланетяне…
   Это мог быть кто угодно. Зависело от того, к кому обратится человек или организация, узнавшие тайну моего звездолета. А этого, потери наследства, я себе позволить не мог. Звездолет из сектора Z был мне дорог, он был материализованной памятью об отце.
   Оставлять тайну звездолета нераскрытой, как я уже говорил, я не мог. Мне нужно было знать, на какой пороховой бочке я сижу. “Штука” была слишком беззащитна от внешнего вторжения. Частный вездолет – не крепость на вершине скалы, он вполне доступен, он стоит на космодроме, он – объект вожделения разных людей. Например, вора, простого квалифицированного вора, который знает, как обойти сигнализацию и снять защиту-ступор входного люка
   Любой человек, который оказался бы в моем звездолете без меня – а при мне кроме Лотты в зал еще никогда не ступала нога чужака! – сразу бы понял, что здесь дело не чисто. А дальше – любопытство, обращение к Ланцу, попытки снятия поставленных мною блокировок сенсоров включения “штуки”, и – включение…
   Их, эти блокировки, мог взломать любой мало-мальски опытный хакер. А ставить ту, что придумал отец, я не хотел…
   В разрешении этого клубка проблем, опасений и сомнений мне мог помочь только один человек во всей Галактике. Только один – соратник отца и соавтор “штуки”, Джеймс Уокер. Он был не чужак – друг отца. Не человек Земной Системы, не мафиози и не инопланетянин – отшельник. Не злодей и не вор – я знал его. А главное – он был одним из создателей “штуки” и мог дать мне самые обильные консультации.
   Только он мог мне помочь, только он, Джеймс Уокер – пропавший, как сквозь землю провалившийся, неуловимый, неопознаваемый, проклятый старик Уокер.
   Но я не мог его найти.
   И вот – нашел.
   Теперь я понимал, почему до сих пор мои поиски были безуспешными. Имена хозяев планет являлись строжайшей тайной, и тайна эта охранялась, как и многое другое в разнообразных делах Земли, всем информационно-защитным потенциалом Земной Системы. Мои запросы в Отдел по связям с Дальней Галактикой, естественно, не оставлялись без внимания, но зато оставались без ответа.
   Логика молчания была такова.
   Джеймс Уокер, которого ищет журналист Дэниел Рочерс, существует. Джеймс Уокер – хозяин планеты. Джеймс Уокер в настоящий момент находится на ней. Ответ на запрос должен содержать предложение, в котором имя Джеймса Уокера и название планеты, хозяином которой он является, будут стоять рядом. Это невозможно. Невозможно по причине возрастающей вероятности разглашения тайны владения. Запрос мистера Рочерса оставить без ответа.
   По-существу, Джеймс Уокер, проживая, так сказать, на своей собственности, для информационной системы Земли и Галактики как бы не существовал. А то, что мне пришли отрицательные ответы на прямые запросы к колонистам Дальней, тоже легко объяснимо. Старик – отшельник, нелюдим, в Дальней его никто не знает. Возможно, люди и любопытствовали поначалу и даже наносили визиты, но, если верить рассказу Лотты, “звероподобный” кибер мгновенно отбивал у них охоту являться незванными гостями. И имени своего хозяина при этом не называл.
   Почему старик Уокер снова связал свою судьбу с Бюро Звездных Стратегий, за что они платили ему огромные деньги и чем он занимался на своей планете – обо всем этом я решил подумать потом. Сейчас я торопился. Колдовской закон притяжения к существу, имя которого названо, вступил в силу.
   Я остановился напротив Лотты и вперил в нее немигающий взгляд. Она зябко поджала под себя ноги и смотрела на меня, как кролик на удава.
   – Что, Дэн?
   – Лотта, – ответил я строго и спокойно. – Ты молодец. Ты хорошая журналистка, и твой эксклюзивный замысел тоже хорош. Мы летим к Джеймсу Уокеру, мы возьмем у него интервью, я тебе обещаю.
   Ее бирюзовые глаза засверкали восхищенно – как на шоссе у Долины Навигаторов при проводах колонны полицейских машин Виолетты.
   – Мы летим, да?! Ты знаешь его? А он знает тебя?
   – Да, дорогая.
   И я вкратце рассказал ей об отце, Уокере и звездолете. И о “штуке” я ей рассказал тоже…
   Первое существо во всей Вселенной, которому я рассказал о “штуке”, была Шарлотта Ньюмен. Это, наверно, было глупо? Наверно. Но не глупее пьянки, что случилась накануне, и совместного побега с Виолетты на моем звездолете.
   Лотта по воле Денни-дурака оказалась в зале, рядом с детищем отца и Уокера, была допущена в святая святых, и это решало все. А потом…
   Я почему-то верил Лотте, я почему-то знал, что никогда она не сделает плохо Дэниелю Рочерсу. А, значит, не принесет вреда ни звездолету, ни “штуке”, ни Ланцу – ничему, что работало, еле слышно дышало, щелкало, и мигало вокруг нас.
   – Как называется планета Уокера? – спросил я Лотту.
   – Коррида.
   – Весьма красноречиво, – сказал я.
   И подумал, что разведчики Дальней – большие придумщики. Впрочем, они в чем-то предвидели ситуацию, когда давали планете название. На ней периодически разворачивается настоящая коррида. Когда дядю Джеймса кто-нибудь навещает.
   Тогда роль красной тряпки выполняет приземлившийся звездолет, роль быка – кибер Уокера, а роли тореадоров – правда, весьма жалких тореадоров – гости Корриды.
   Я повернулся к Ланцу и коротко приказал:
   – Ланц, разверни нам карту освоенных секторов Вселенной. И определи координаты планеты Коррида.
   Через несколько минут я сориентировался в пространстве относительно Дальней и дал Ланцу задание изменение курса перемещения. Потом посмотрел на часы:
   – Ну, что ж, дорогая, полетим навстречу своей новой судьбе. Не все нам с тобой быть журналистами, попробуем себя в роли тореадоров. Через пятнадцать минут мы выйдем из гиперпространства и окажемся на границе Солнечной системы. В реальном пространстве Ланц возьмет новый курс, на Корриду, и ровно через неделю мы будем на месте. В гостях у доброго дядюшки Уокера. И не будь я Дэниел Рочерс, если мы не обойдем кибера, а старик не даст нам интервью.
   – Ур-р-а-а! – закричала Лотта и бросилась мне на шею.
   Я, как всегда, зашатался от сногсшибательных объятий моей амазонки и закричал что-то шутливо-возмущенное, обнимая ее в ответ. И вот тут-то и вползла в мое сердце холодная и скользкая змея – необъяснимая ничем тоска, какое-то неясное предчувствие.
   Предчувствие чего? Беды? Потери? Поражения? Я покружил Лотту, похохотал вместе с ней еще пару минут, потом прогнал ее в бытовой отсек готовить обед, потом разговаривал с Ланцем и все время наблюдал за змеей в сердце, и все время чувствовал ее присутствие.
   Она не уползала.
   А исчезла только тогда, когда мы вышли из режима “быстрого” перемещения, обогнули Солнечную систему, взяли курс на Корриду и снова нырнули в гиперпространство.
 
   Коррида оказалась каменистой планетой размером с Землю. Она вращалась вокруг огромной красной звезды, спутников не имела, была кое-где покрыта скудными красноватыми лесами, теснившимися к редким мутным озерам, и ничем не могла порадовать глаз землянина.
   Ланц вывел наш звездолет на обзорно-разведывательную орбиту вокруг Корриды. Пока он собирал сведения о составе атмосферы, флоре и фауне и отыскивал стальную крепость дядюшки Уокера, мы с Лоттой молча сидели и не отрывали глаз от бедной картины на экране внешнего обзора.
   Та неделя, что мы провели вместе на звездолете в вынужденном безделье, пошла нам только на пользу. Мы, журналисты, люди целеустремленные и, если движемся к цели, то чувствуем себя прекрасно. Ланц нам это движение успешно обеспечивал, причем без всякого нашего контроля и участия. И получалось, что мы, в общем-то, делая дело, могли ничего не делать. Что может быть приятнее? “Только одно!” – сказал бы Денни-дурак, думая о бренди, а я ответил бы так же, но имел бы в виду нечто иное.
   Например, космическое путешествие в объятиях обворожительной амазонки…
   Да. Ну, ладно. В общем, выглядели мы хорошо, были полны сил и задора, здоровой журналистской наглости и решимости штурмовать стальную крепость.
   – Дэн, ну скоро? – нетерпеливо сжала мою руку Лотта.
   На экране внешнего обзора в тысяче километров под нами проплывали скучные ландшафты Корриды. На этой стороне планеты ровный рыжий фон каменистой поверхности пересекался нитяными трещинами разломов да иногда разнообразился неровной крупной россыпью горных массивов.
   – Потерпи, дорогая, – ответил я. – Ланц делает облет планеты по определенной системе, чтобы ничего не упустить. Мы обязательно найдем крепость старика Уокера, если только твой знакомый тебе не наврал.
   – Нет, Дэн, – горячо сказала Лотта. – Он не мог наврать. Я требовала документального подтверждения его рассказов, и он мне вынес дискету с данными о Дальней Галактике.
   “Да, мистер Рочерс, – подумал я. – Секреты существуют только для таких рохлей, как ты. Не так уж трудно проникнуть в некоторые тайны Земной Системы, достаточно иметь знакомого в нужном департаменте. Или знакомую. Мотай на ус”.
   А сам сказал:
   – Ничего себе! Твой знакомый ради тебя рисковал жизнью?
   Лотта лукаво и кокетливо улыбнулась:
   – Может быть! А чему ты удивляешься?
   Больше всего на свете я не люблю вот это пошлое подначивание, а зато как охотно женщины пускают его в ход! Я позволил себе рассвирипеть:
   – Слушай, – ревниво прошипел я и сжал Лоттино запястье – она капризно вскрикнула. – Если ты сейчас же не прекратишь свои дурацкие…
   Меня прервал приятный механический баритон Ланца:
   – Мистер Рочерс, вербально заданный объект “жилище, дом, коттедж, здание, замок, крепость” обнаружен. Жду дальнейших указаний.
   Я и Лотта вперились в экран. И увидели посреди рыжего поля большое мутно-синее пятно – озеро; вокруг пятна – красноватую закипь, лес, расходящийся от озера во все стороны километров на двадцать-тридцать; и в левой нижней части экрана, на краю леса, мы увидели линии небольшого темного контура правильной окружности, внутри которого располагались черные точки, прямоугольники и овалы.
   Очевидно, мы смотрели на владение Уокера – постройки на территории, обнесенной стеной.
   – Приехали… – прошептал я и еще сильнее сжал Лоттино запястье. Она опять вскрикнула и выдернула руку.
   – Мистер Рочерс, – снова подал голос Ланц, – мы находимся в мощном поле безопасного для жизни излучения. Судя по спектру, генератором поля является устройство Б-10, информационный сканер первого класса типа “Бумеранг”. Звездолет подвергается активному информационному сканированию.
   – Что это еще за “Бумеранг”?
   – Б-10 получает и обрабатывает информацию о заданном объекте, а именно: определяет тип, класс, свойства и функциональные возможности механизмов и аппаратуры нашего звездолета, а также общие физиологические параметры существ, на звездолете присутствующих.
   – Вот это да! – выдохнула Лотта. – Никогда такого не слышала!
   – Устройство Б-10 является общеизвестной современной моделью информационного дистанционного разведчика, мисс, – вежливо пояснил Ланц и обратился ко мне. – Мистер Рочерс, на территории объекта наблюдается передвижение нескольких кибернетических машин. Машины имеют одинаковые размеры, функциональные возможности и системы вооружения. Жду дальнейших указаний.
   Я посмотрел на Лотту и ободряюще ей подмигнул.
   – Сажай звездолет напротив контрольно-пропускного пункта, Ланц. Если ты, конечно, найдешь в этой глухой стене КПП.
   – У постройки в одном определенном месте имеются некие технологические зазоры. Очень похоже на автоматические ворота.
   – Тогда садись около технологических зазоров. Только медленно и спокойно, чтобы лишний раз не волновать старика Уокера.
   Звездолет, как лифт, начал быстрое и плавное вертикальное движение к поверхности планеты. Я повернулся к Лотте и критически оглядел ее униформу – босоножки на высоких каблучках, мини-юбочку и донельзя открытую блузку.
   – Лотта, ты думаешь ступить в незнакомый мир в таком виде?
   Она опустила постный взгляд на свои голые ноги, внимательно оглядела босоножки, потом поправила складки блузки на груди и заявила:
   – Конечно!
   – Нет, так не годится. Во-первых, неизвестно, как твой внешний вид будет воспринят стариком. Он все-таки в некотором роде схимник. А во-вторых, Коррида – не Бродвей. Хоть Ланц и показывает, что температура за бортом нормальная, все остальное там ниже нормы: камни, трещины, пыль… В общем, надевай мой летный комбинезон и спецботинки. Размер ботинок, сама знаешь, регулируется, и они не тяжелее твоих босоножек.
   – Ну-у, Дэн! – капризно надула губы Лотта. Я прикрикнул:
   – Не разговаривать! Я здесь командир, поняла? Не будешь подчиняться приказам – оставлю на звездолете. Потом принесу тебе отснятую видеопленку с интервью, и все! Материал получишь, а Уокера не увидишь!
   Такие перспективы тележурналистку Шарлотту Ньюмен не устраивали. Она обиженно тряхнула челкой и удалилась в бытовой отсек для переодевания.
   Я повернулся к экрану и замер.
   Мы уже находились в километре от поверхности, и панорама владений Уокера развернулась передо мной во всем своем величии. Тоненькая ниточка окружности стены превратилась в могучее строение. Стена имела высоту десятиэтажного дома и ширину двухполосного шоссе. Она, собственно, являлась не стеной, а домом, построенным в виде кольца. Домом, в котором не было ни одного окна.
   Огромное кольцо имело множество функциональных надстроек и пристроек с внутренней стороны стены, вентиляционные выводы и трубопроводы на крыше. И все это великолепие отливало сталью. “Техническая обливка, поглощающая все виды излучений! Одно из изобретений отца и Уокера!” – вспомнил я и понял, откуда пошли легенды о стальной крепости.
   С первого взгляда было ясно, что Уокер строил не крепость, даже не стену, а испытательно-доводочный комплекс неких установок. А заодно решил и проблему защиты своих владений от чужого глаза.
   Кольцо имело диаметр около километра и охватывало ровно заасфальтированную площадь, на которой были разбросаны плоские и широкие ангары, такие же глухие и “стальные”, как кольцеобразная стена.
   Посреди площади располагалось строение, более всего похожее на человеческое жилье. Это был двухэтажный особняк с колоннами и островерхой крышей в стиле древних английских построек, его огромные окна мрачно горели кровавым пламенем в свете огромного красного светила.
   Ни одного механизма или существа на площади я не увидел.