Голубев Игорь. Автобаза

   - Коровы. Абсолютные коровы. Я раньше думал, только в России после тридцати все бабы... женщины толстые. Ни фига подобного. Сзади посмотришь, вроде ничего. Обойдешь. Мать честная - лошадь!
   - Гена, но вы ведь их совсем не знаете, - возразила Ольга.
   - А что тут знать? Женщина должна быть такой, чтоб к ней страшно было прикоснуться... Поначалу.
   - Не слушай ты его. Просто скандинавские женщины ширококостные, - пояснил Дима. - Север. Гены. В хозяйстве нужны крепкие руки. Опять же, рожать с широким тазом легче.
   - Ну ты даешь, ботаник...
   - Не спорьте, мальчики, вы, как я поняла, холостяки? Может, у вас есть фотографии ваших избранниц?
   - Пока таковых не наблюдается, - сообщил Геннадий.
   - Ну да, а Варвара? - подколол Дмитрий. Дураки, подумала Ольга, хотя Дима вроде ничего. Иномарка следовала за фурой, оторвавшись примерно на километр.
   - Приедем, перекрасимся, - сообщил вдруг Климов.
   - Зачем, мальчики? Так красиво - белое и голубое. Символично, - сказала Ольга.
   - Какая же тут символика? Динамовская? - спросил Артеменко, сам озадаченный внезапным заявлением напарника. Уговора такого не было, да и привыкли уже они к этой раскраске.
   - Белый цвет - это непорочность. Вы же с законом дружите? Дружите. Не рвачи? Не рвачи. А голубой - цвет неба. У вас же Ласточка, а ласточки в ясную погоду высоко летают, - объяснила Ольга.
   Главное, чтобы Митрофаныч согласился, подумал Геннадий. Митрофаныч на базе командовал цехом кузовных работ. Потерял в аварии руку и левый глаз. Пришлось расстаться с баранкой, но его оставили на базе. Кличка к нему прилепилась Киборг. На редкость удачная, и не только из-за отсутствия конечности. Видел он одним глазом лучше, чем некоторые двумя. Смухлевали с грунтовкой - он тут как тут. Плохо зачистили перед покраской - видит.
   Генка вспомнил, как новичок, которому не терпелось подновить машину, не дождался своей очереди в боксе и выгнал агрегат на задний двор. Только первым слоем успел покрыть, Киборг его и засек. Что было... Такого заковыристого мата давно не слышали на автобазе. И прав был - потому что июнь. Пух летит, пыль. Покраска коту под хвост. Новичок возьми да заикнись, что в Японии давно в цехах покраской не занимаются. Выгоняют спецпонтоны в море и красят. "Так это потому, что у них острова с гулькин... Места мало на заводе!" - орал Митрофаныч. Все согласились. Хотя на самом деле японцы красят машины в море, потому что там пыли нет...
   Глава 34
   ДАЧА
   Старший добрался до поселка быстро. Он намеренно взял одну из машин босса со спецсигналом и депутатским триколором. Но сразу приступить к операции по изъятию Глотова не мог - слишком много народу на улице, да и женщины какие-то за забором. Пришлось ждать.
   Поселок спал. Старший с некоторым любопытством наблюдал за женщиной, вышедшей в такую рань из дома Глотова, - та сняла туфли и босиком направилась к станции.
   Вот тебе и старичок, подумал старший, он вылез из машины и огляделся. Через калитку идти не собирался. Надо было проверить периметр. Дыра обнаружилась между двумя соседскими заборами. Дойдя до крыльца, он потрогал ступени. Важно, чтобы они не скрипели.
   Они и не скрипнули. Зато с диким визгом на спину его обрушилось нечто живое, царапающее и визжащее. Старший повалился на бок и ударился виском о ступени. Пришел он в себя минут через десять, когда его облили затхлой водой из пожарной бочки.
   - Ба... Да я его знаю. У Хорошилова служит. Ну-ка, дружок, рассказывай, зачем пожаловал?
   Охранник с трудом разлепил веки и увидел ветку яблони над своей головой.
   - Пить получишь, когда скажешь, - сурово огласила приговор Варвара.
   - Борис послал... Евгеньевич... Просил данные из компьютера Артура. Все равно убьют, если не поможете.
   - Это мы еще посмотрим...
   Глотов разжал охраннику рот и засунул туда сорванное с ветки яблоко. До упора.
   - Зарема, собирайся. Этого вяжем. Здесь неподалеку должна быть машина.
   Они связали бедолагу и вышли на улицу. Действительно, в конце переулка стоял "шестисотый".
   Капот был еще теплый. Василий Степанович без труда завел тачку от центрального провода, и, уложив в нее пленника, они отправились в Москву.
   До начала рабочего дня оставалось часа полтора.
   Впрочем, Артур обычно появлялся в своем офисе после одиннадцати. Из-за этой пагубной привычки и случилось с ним впоследствии множество неприятностей.
   Охранник был несказанно удивлен: сначала объявилась диспетчер в легкомысленном платьице, теперь прикатил на "шестисотом" шеф, да не один - с Варварой.
   Глотов направился прямиком в офис Величко. В коридоре трудился студент-уборщик. Двери кабинетов открыты настежь. Директор оставил Варвару со студентом, а сам расположился в кабинете и включил компьютер. Обладая минимальными знаниями, он тем не менее вошел в систему и тут наткнулся на непреодолимое препятствие в виде шифр-кода. Это было выше возможностей Глотова. Он мучительно соображал, что делать. Внезапно Василия Степановича осенило: Мария Игнатьевна! Набрал номер внутренней связи. Диспетчер была на месте.
   - Мария Игнатьевна, вы не могли бы помочь мне в одном деликатном деле? спросил он.
   - Всегда пожалуйста, Василий Степанович.
   Каким родным сейчас показался Глотову голос диспетчера.
   - Зайдите в офис Величко. Я жду вас.
   Мария Игнатьевна объявилась тотчас. Увидела шефа, сидящего перед экраном монитора, прочитала обращение машины и все поняла.
   - Не могу сладить.
   - Давайте попробуем. Только учтите, это в кино делают на раз, два, три. На самом деле взломать чужой шифр-код очень трудно, если нет никакого подхода. Какую информацию хотите получить?
   - По Ильичевскому терминалу. Маршрут: Москва - Одесса - Москва Калининград.
   - Именной код он наверняка не применял. Слишком просто. Попробуем "Одессу".
   Она набрала, но компьютер отказался вскрывать файл. Глотов склонился за спиной Марии Игнатьевны и переживал, как школьник.
   - Не дышите мне в шею. У меня от этого по коже мурашки.
   Глотов впервые обратил внимание на шею Марии Игнатьевны и заметил родинку. Василию Степановичу безумно захотелось ее погладить.
   - Быстрее...
   - Как он чаще всего называл маршрут?
   - Просто маршрут. Ты же знаешь, что специальных названий у них нет. Только номера. Глотов и не заметил, как перешел на "ты".
   - Как вы между собой называете?
   - Никак. Юг, и все...
   Мария Игнатьевна набрала "Юг", потом подумала, перевела на английский - и чудо произошло. На экране возникла карта маршрута с остановками, красными, синими, зелеными линиями. В основном они совпадали. Были обозначены даже пункты питания, места, откуда обычно проводились сеансы связи. Перед глазами Глотова и диспетчера была вся карта России, испещренная условными знаками, понятными только дальнобойщикам.
   - Скачивай!..
   Вставила дискету. Компьютер пискнул и начал сдавать тайны хозяина, ибо следом за картой шли расценки, образцы заполнения документов... И тут обнаружилось самое главное: к двадцати пяти тоннам догружали еще три.
   - Ах, вонючка... Ну и вонючка... - это о Величко.
   Второй файл заключал в себе информацию, которую Глотов доставлял Хорошилову. И он был закодирован так же просто, как и первый.
   И Глотов решил побеспокоить человека, отнявшего у него контору, Хорошилова.
   Глава 35
   РАЗБОРКА
   Большой босс решил выяснить отношения. Для этого из Сочи была срочно вызвана старшая дочь. Охрана дома усилена. Приглашен семейный доктор. С третьего этажа привели младшую. Все уселись в гостиной и ждали Артура. Старшая старалась быть объективной, но мешала мысль о том, что ею некогда пренебрегли. Когда-то славянами был выдуман обычай выдавать дочерей по старшинству, и первой кандидаткой на свадьбу была именно она. Но Артур выбрал младшую, а отец не посодействовал, не сказал своего веского слова. Старшая с грустью подсчитывала года и гусиные лапки в углах глаз, стыдилась того, что любила Теннеси Уильямса и тихо ненавидела младшую сестру.
   Артура бесцеремонно разбудил охранник. Испуганный Величко никак не мог попасть в штанину, скакал на одной ноге по комнате и матерился.
   - Дай руку, идиот...
   Идиот, чувствовавший, откуда ветер дует, и понявший, что могуществу этого плюгавца приходит конец, даже не сдвинулся с места. Это был нехороший знак, но Артур его не понял. И уж совсем не ожидал увидеть в руках тестя злополучный листок бумаги с названием "Крах империи".
   - Ну что, зятек, какую же империю ты собираешься сокрушить? - спросил старикан и прищурился: - Вот эту, что ли? Стулья? Рояль? Окна? Или дочек моих задумал по миру пустить?
   - Вы неверно истолковали мой порыв...
   - Растолкуй, будь любезен.
   Величко лихорадочно перебирал в голове обрывки расползающихся мыслей, стараясь ухватить хоть одну, но безрезультатно.
   - Дело в том... в том, что...
   - В чем? - свирепым голосом вопрошал старик.
   - После пожара Москвы двенадцатого года застройка исторического центра велась по проектам мастерской известного в то время скульптора Вове. В сущности, это прообраз системного строительства на основе типового проекта. Сегодня, допуская иностранные фирмы, банки и отечественных вкладчиков, мы позволяем разрушить исторический центр столицы, кардинально меняем веками сложившийся образ...
   Артурчика уже понесло... Он победно глянул на охранника. Тот ответил ему холодным рыбьим взглядом. Зато тесть переглянулся с дочерьми, которые тоже ничего не поняли.
   - Слыхала? Забирай своего дурака, и чтобы я его сегодня больше не видел. Архитектор!...
   Младшая, так неожиданно получившая свободу, вспорхнула с кресла, подхватила Артура и поволокла на первый этаж. Там в секретере, в потайном ящичке, у нее лежал маленький сверточек в фольге - марихуана.
   Пронесло, пронесло, пронесло, ликовал Артур, и ему стала даже мила жена. Он рывком прижал ее к стене, скользнул рукой по бедру.
   - Ты что? - удивилась она. - Ты чего?
   - Ничего, - жарко выдохнул Величко. - Совсем ничего...
   Она попыталась вырваться, но не тут-то было. Величко вдруг ощутил себя мужчиной. После пережитого унижения в нем вдруг взыграла небывалая сила. Величко дернул резинку трусов, и та вдруг лопнула, обнажив курчавый треугольник.
   - С ума сошел, что ли?
   Сопротивление было сломлено быстро. Охранник, стоявший на площадке выше этажом, отвернулся, чтобы не слышать возни, и прошел в служебку: оттуда можно было наблюдать происходящее на одном из мониторов.
   Глава 36
   ГЛОТОВ - ХОРОШИЛОВ
   Снизу Хорошилову сообщили, что приехал человек на его "шестисотом". Борис Евгеньевич поинтересовался, один ли гость и есть ли рядом старший, посланный им. Вразумительного ответа не получил. Хорошилов приказал пропустить и задумался. Это кто же такой шустрый, сумевший отнять у охранника хозяйский "мерседес"? Ушлый, должно быть, господин.
   Глотов вошел в кабинет уверенной походкой. Ни тени подобострастия. Впрочем, и раньше этим не отличался. Но было в его походке, взгляде, жестах нечто новое для Бориса Евгеньевича. Как будто не Глотов был перед ним, а совершенно другой человек. И все-таки Борису Евгеньевичу надо было решать, что делать с новоиспеченным Глотовым. Ведь именно он отнял машину у охранника. Это же форменный бунт.
   - Ну-с, Рембо автобазовский, расскажите, как вы умудрились профессионала одолеть? Ведь я его послал по делу. По весьма срочному, важному и щекотливому делу.
   Хорошилов налил себе, не предложив Глотову.
   - Если по делу, то почему как тать в ночи? А помогла собачка. Цапнула профессионала за загривок, он и кувырнулся.
   - Ну хорошо. Допустим, я был неправ, но и вы - хорош гусь. Из больницы сбежали. Искать вас пришлось. А вы на даче спрятались. Почему? Может, что задумали? Или спелись с кем-то? Например, с Величко?
   - Вы же сами мне его навязали. Один из самых прибыльных маршрутов отдали. Или не так?
   - Вот о нем и поговорим. Я недоволен Величко...
   - Я тоже.
   Хорошилов пропустил замечание директора мимо ушей. В другой раз возмутился бы. Но сейчас надо было терпеть этого мужлана.
   - Я подозреваю, что Величко ведет двойную бухгалтерию. Получается, вместе с нашей... то есть моей, - тройную. Если прибавить ту, что для государства, то вообще со счета сбиться можно.
   - Да уж, намудрили вы, Борис Евгеньевич.
   - Он и мне как кость в горле...
   Сказал - и осекся. Хорошилов понял, что выдал себя. Значит, большой босс не он. Есть люди покруче. Хорошилов метнул цепкий взгляд на Глотова. Допрет ли? Сообразил, с сожалением констатировал Борис Евгеньевич, заметив усмешку, мелькнувшую на лице директора.
   - Мне от вас и нужно-то было - дискету с файлами из компьютера Величко.
   - Вот она, - невозмутимо продемонстрировал дискету Глотов.
   Хорошилов машинально протянул руку и тут же отдернул, ибо это было проявление слабости. Глотов сделал тот же жест. Причем получилось синхронно, как у детей в песочнице. Первым опомнился Борис Евгеньевич.
   - Ну хорошо... - Он поднялся, налил в две рюмки. - Сколько хотите?
   - Ничего не хочу. Хочу знать истинное положение дел. Часть материала мы расшифровали, вторую пока не смогли.
   Глотов притворно вздохнул и хлопнул рюмку дорогого коньяка.
   - И что же вы расшифровали?
   Глотов выразительно посмотрел на пустую рюмку. Он сознательно решил играть клоуна, и что самое интересное - получалось.
   - Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Величко, отправляя за товаром машину в рейс, не выпускает ее порожней...
   - И правильно делает.
   - Согласен. Но загружает не от клиентов автобазы, а от своих, левых. Я не знаю, кто его друзья, с этим надо еще разобраться, но подозреваю, что и на том конце маршрута происходит нечто подобное. Особенно когда груз в тоннаже, но компактен.
   - На перегрузе работает?
   - Может, и на контрабанде.
   - Сколько?
   - Я же сказал: нисколько.
   Теперь ничего не понимал Борис Евгеньевич, но на всякий случай потянулся с бутылкой к рюмке Василия Степановича, тот прикрыл ее ладонью.
   - Мои долговые счета...
   - Боже, когда это было...
   - Бросьте. Я знаю, ваша бухгалтерия хранит их вот здесь, - Василий Степанович постучал себя пальцем по лбу, - и в сейфе. Где-то в этом доме.
   - Скажите еще - под матрасом.
   - Вдруг там ничего нет?
   - Мы оба знаем, что есть.
   Помолчали. Стало слышно, как внизу за окном повариха препирается с рабочим по кухне. Тот не хотел выносить отходы.
   - Нет у меня ваших счетов. Это только в идиотских фильмах показывают встроенные в стены сейфы. А в банке система защиты. Своя ячейка, и открыть ее можно только при соблюдении определенной процедуры.
   - Я тонкостей не знаю. Пишите расписку. По всей форме. С номерами счетов. Память у вас отменная. Что касается нотариального заверения, это мои дела.
   Хорошилов подошел к рабочему столу и принялся писать на гербовой, то есть на своей, бумаге с водяными знаками.
   Василий Степанович позволил себе расслабиться и стал разглядывать обстановку кабинета. Ему понравилось, хотя все несколько тяжеловесно.
   - Вот, возьмите...
   Глотов прочитал расписку и протянул дискету Борису Евгеньевичу.
   - Можете идти, - снова обрел барственный тон Хороши лов.
   ...Надо смириться с неизбежным. Еще найдется пара крючков, на которые он поймает Глотова, да и не сможет нынешний лжедиректор найти столько денег, чтобы создать новое предприятие. Кто ему даст? А вообще, все не так плохо: Хороши-лов имел в запасе несколько лихих автографов, однако банк выдавал только по одному, заверенному, образец хранился в памяти компьютера и у управляющего .
   - Хороший у вас коньяк, Борис Евгеньевич. Как человек честный, скажу копия у меня имеется и находится в надежных руках.
   Глотов пошел к дверям такой же независимой походкой, какой входил, но на полпути остановился.
   - Что еще? - начал закипать Хорошилов.
   - Ключики. Хорошая у вас машина. А охранника сильно не журите. Он так головой о лестницу ударился, что плохо соображает.
   Глава 37
   СОПЕРНИКИ
   Дорога для россиян - совсем не то, что дорога для чеха, француза, австрийца или венгра, которые на электричке могут пересечь свою страну из конца в конец в считанные часы.
   Дорога - это комедия и трагедия, фарс и эксцентрика. Нигде, как на дороге, люди не бывают так откровенны друг с другом, ибо они - случайные попутчики. Здесь любят и ненавидят, сходятся и расстаются, завязывают деловые знакомства и рвут с прошлым. Дорога располагает к философским размышлениям и будит тоску.
   Дальнобойщики, например, чаще всего берут путешествующих автостопом, чтобы те развлекали рассказами, новостями, а то и песней.
   В кабине Ласточки находилось трое, но двое в основном молчали - говорил Климов, без устали и без перерыва. Эта его черта характера была уместна в застольях, но не привлекала женщин - он выглядел легковесным, несерьезным. Легкого человека воспринимали как легковесного.
   За стеклами кабины мелькали пейзажи Малороссии, гениально описанные Гоголем, а Генка заливался соловьем:
   - Лечу из Владика. Место досталось в проходе. С одной стороны хорошо - все видно, напитки опять же тебе первому достаются. А у окошка...
   - Иллюминатора, - поправил Дима; ему очень не нравилась Генкина активность, хотя, не будь рядом Ольги, с удовольствием бы слушал треп напарника.
   - Ну да, иллюминатора. Так вот, сидит крепыш и неотрывно смотрит в окно... в иллюминатор. Ночь-полночь, ничего, кроме звезд, не видать, а он полтора часа туда пялится. Я у него спрашиваю: чего узрел? А он тычет пальцем в иллюминатор, смотри, говорит, там искры. Горим, что ли? Действительно, хвост турбины раскален, как положено, и искры летят. "Ты в первый раз летишь? - спрашиваю. "Да, раньше только поездом". И решил я над ним подшутить. Это ничего, говорю, ты только не паникуй, а то женщины и дети сорвутся с мест, забегают по салону, нарушится балансировка, тогда точно гробанемся. А экипаж у нас опытный, сам слышал, командир корабля пилот первого класса, посадят. Это называется аварийная посадка. Нас в Хабаровске уже сотня пожарных машин на полосе ждет. А до Хабаровска еще час лета. Крякнул морячок - он из торгового флота оказался, полез за ручной кладью. Открывает чемоданчик, а там... Мать честная, бутылочки подарочные спиртного со всего света. Мы с ним половину боезапаса уговорили. Морячок все изумлялся, как мужественно стюардессы встретили опасность. Совестно ему стало. Они улыбаются, а он белый, как простыня.
   - Короче, Склифосовский...
   - Короче, сели мы в Хабаровске. Мой как сошел с трапа, так на бетонку рухнул и давай ее целовать. Пассажиры смотрят на него и диву даются. Никто ничего понять не может...
   - Не погонял он тебя по аэровокзалу?
   - Не-а. Билет сдал и дунул на вокзал.
   - Врать ты горазд, Гена...
   - Вот те крест.
   Климов без малейших укоров совести перекрестился на монастырь. В лучах клонящегося к закату солнца, его купола тяжеловесно и утомленно отдавали миру накопленное сусальным золотом тепло и свет.
   - А Таллин? Скажешь, не было?
   - Что Таллин? Давай, ври дальше.
   - В Таллине был, не знаю есть ли сейчас, плавучий ресторан. Переоборудовали старый парусник, поставили на прикол и давай туристов развлекать. Как-то ночью внезапный шквал сорвал его и унес в море. Свет, конечно, погас, но сразу не сообразили, так как кругом свечи горели и гулянка продолжалась. Когда сообразили, уже поздно было. Паника, то да се. Сообщили на берег...
   - Как? Их же сорвало, - поддел Артеменко.
   - По сотовому.
   - Тогда сотовых не было.
   - Ну, не знаю. Может какой литовец собачку вышел на набережную выгуливать, смотрит, а "Бригантины" нет.
   - Эстонец, - снова поправил напарника Артеменко.
   Злиться начал и Климов.
   - Какая теперь разница. Не хочешь слушать, возьми вату, заткни уши.
   - Дима, не надо, пусть он рассказывает, - попросила Ольга.
   - Ничего. Сгрузим тебя в Белой Церкви, и этот голосистый сразу замолкнет.
   Некоторое время ехали молча.
   - Гена, а что дальше было? - спросила Ольга, чтобы хоть как-то вернуть Климову прежнее настроение.
   - Вы же не верите.
   - Я верю.
   - Мели Емеля, твоя неделя...
   И Климов продолжил назло. Какого черта! Он имеет на девушку такие же права, то есть не имеет их так же, как напарник.
   - Их к утру поймали и отбуксировали на прежнее место. Все сошли на берег. Истеричных в больницу, пьяных по домам, остальные своим ходом. К обеду приходит бригада ремонтников восстанавливать порванные кабели, спускаются в трюм, а там еще двое спят мертвецким сном. Извлекли, протрезвили. Те ничего не понимают. Оказывается, проспали все приключение. Вот сокрушались болезные...
   - Ты куда сворачиваешь? - спросил Дима.
   - Кушать подано. Харчевня "Три пескаря", - объявил Геннадий.
   Действительно, въехали на площадку, где уже стояло с десяток машин, а за ними виднелось здание харчевни и несколько мазанок, где располагались административные помещения, магазинчики, клозеты.
   Едва сделали заказ, на площадку вкатила иномарка с тамбовцами. Оба крепыша заняли дальний столик.
   - По-моему, это смена караула. Почти от самой Одессы едут, а вот менты пропали. Испарились, - отметил Гена.
   - Я тоже обратил внимание, пока ты заливал про Владик, - мрачно подтвердил Дима. - Что будем делать?
   - Оторвемся...
   - Ты посмотри, какая у них тачка. Это не ментовский "жигуль".
   - О чем вы, мальчики?
   - Видишь тех двоих? Сначала нас странные менты сопровождали, теперь эти приклеились.
   - Ничего странного, трасса здесь одна.
   - Девочка, знаешь, сколько лошадок спрятано у них под капотом? Сто раз могли обогнать. Нет, плетутся за нами.
   - Вы бананы любите? - неожиданно спросила девушка.
   Парни переглянулись. Димон пожал плечами. Зато Гун скривился: бананы напоминали ему манную кашу и то время, когда его называли Крольчонком.
   - Я сейчас.
   Ольга ушла в одну из мазанок. Если снаружи домик был стилизован под развалюху, то внутри представлял собой вполне европейский сортир.
   - Чего она таскает с собой этот плеер? Ведь он не работает...
   - Вдруг ты на него глаз положил, - неудачно пошутил Димон. - Может, память, подарок одноклассника. В этом возрасте девицы очень сентиментальны.
   Ольга связалась с Розиным. Сообщила о смене сопровождения, и Юрий Николаевич предположил, что, возможно, произошла авария с милицейскими "Жигулями".
   - Они хотят избавиться от сопровождения, - добавила девушка.
   - Мы пока вмешиваться не будем. Хотят - пусть избавляются. Твое дело наблюдать за происходящим. В дороге ничем себя не выдали?
   - Нет. Они такие смешные. Кажется, оба запали на меня.
   - Поощряй. Конфликт - это хорошо, тем более между напарниками... Что-то может всплыть. Мы ждем биографические справки на них из Москвы. До связи.
   Оля вернулась в харчевню, попросила у хозяйки гроздь бананов и вышла на площадку. Там затолкала самый крупный плод в выхлопную трубу иномарки, остальное вместе с плеером кинула в кабину Ласточки и позвала друзей. Они все спорили, разрабатывая варианты отрыва от иномарки.
   - Мальчики, не надо беспокоиться, все будет тип-топ, - улыбнулась им девушка из кабины Ласточки.
   Отъезжая, они видели, как из харчевни к машине вразвалку двинулись два крепыша...
   Оторвались.
   Глава 38
   ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ РОЗИН
   Леша зашел к Розину с телефонограммой от мобильной группы.
   - Мы их вычислили. Помните, вы сказали, что москвичи своих без охраны не оставят? Так вот, двое в милицейских "Жигулях", скорее всего, должны были прищучить наших водил на дороге. Сразу не вышло. Взялись сопровождать. И тут появились тамбовские парни.
   Леша протянул два листа бумаги.
   - Качество не ахти, но разглядеть можно. А вот еще... Это наши водилы.
   Фото было сделано у харчевни.
   - Не знаю, что они устроили своей негласной охране, но оторвались. Выходит, Юрий Николаевич, втемную их используют.
   - Что?..
   Розин разглядывал фотографии дальнобойщиков. Несмотря на неважное качество, профессиональная память бывшего майора ГРУ сработала четко. Сквозь расплывчатые очертания проступили знакомые лица бывших подчиненных.
   - Я говорю, втемную их используют.
   - Возможно... Хорошие ребята.
   - Вы их знаете?
   - Я их от смерти спас...
   И бывшему майору так живо и реально представилось плато, Максуд и телохранитель, изнуряющая жара и песок на зубах, что нынешний Розин потянулся к графину и с отвращением выпил стакан теплой воды.
   - Никогда не поставит в холодильник, сколько ни талдычь, - отозвался о промашке уборщицы Юрий Николаевич.
   - Так, может, с ними на контакт выйти?
   - Рано, Леша. Больше десяти лет прошло. Жизнь людей ломает. Кто знает, что могло произойти. Понаблюдаем. Так надежнее. А потом, у нас там засланный казачок есть.
   - Казачка, - поправил Леша.
   - Деньги людей портят. Большие - вдвойне. Вдруг и ребята завязли. Подождем...
   Он снова вспомнил события десятилетней давности. Чистильщика Владика, а еще своего друга и коллегу, рискнувшего предупредить об опасности. Он и сам чувствовал тогда, что тучи сгущаются. В стране произошли большие перемены. Демократия в нескончаемой пляске. Газеты пестрели архивными разоблачительными статьями. Америка благоволила Горбачеву. А ему, специалисту по Ближнему Востоку, предложили подготовить доклад по Европейскому театру возможных боевых действий. Он знал (не дурак), что на Балканах завязывается тугой узел, однако привлечение именно его к этой работе воспринимал как стремление постепенно оттереть его от дел. Он же не балканист. И тут известие о готовящейся расправе. Потом авария, Киев, встреча с бывшим однокурсником, давшим рекомендации от себя и от очень высокого начальства.