Страница:
Вот и на сей раз противник попался на диво резвый. Пока "Гардарика" расправлялась с большим фрегатом, маленький прибавил парусов и попытался обойти их с правого борта, как раз только что разрядившего свои пушки. Галкин флагман разворачивался, но пока слишком медленно. "Гардарика" не подставляла испанцу бок, но и сама стрелять не могла - на носу стоит только пара вертлюжных пушек малого калибра. От них толку на большой дистанции - чуть. Обломки бушприта тоже не дали бы как следует прицелиться. Новые орудия стояли по две штуки с каждого борта, Пьер уже изготовил их к стрельбе, но для этого следовало хотя бы развернуться к испанцу бортом.
А вредный испанец, тем временем, подбирался к беспомощному "Экюелю". Впрочем, французский калека оказался не таким уж и беззащитным. Совершенно неожиданно для всех - и первую очередь для Галки - порты по его левому борту открылись, и высунувшиеся пушечные жерла выплюнули полтора десятка двенадцатифунтовых ядер. Прицел вёлся по палубе и такелажу, и выстрел оказался вполне удачным. Ну, не таким удачным, конечно, как на "Гардарике", конечно - но большая часть ядер до цели все ж таки долетела. Получив пробоину в баке и потеряв часть рангоута со стоячим такелажем - на головы донам сыпались обломки грот-рея и летели клочки парусины - прыткий фрегат быстренько развернулся и лёг на обратный курс. Испанцы почли за благоразумие не лезть в дальнейшую драку с такими зубастыми французами, а подобрать тонувших соотечественников - тем более что большой фрегат уже черпал бортом воду - и ретироваться по-хорошему.
– Ну что, огребли по первое число? - расхохоталась Галка, - Будете знать, с кем связываться! Но кто же там на "Экюеле" сыскался такой шустрый, интересно мне знать? Только не говорите, что месье д'Ожерон, не поверю.
Когда выловили из воды и закрепляли на юте обрубленный трос, выяснилось, что этим шустрым оказался Влад. Парни с "Экюеля" проболтались матросам "Гардарики" - мол, этот ваш русский умудрился не только отдать приказ канонирам, но и рыкнуть на д'Ожерона, попытавшегося вмешаться.
– Давно бы так, - довольно проговорила она, улыбнувшись. - Вот не терял бы время на свои страдания, сам бы давно уже кораблём командовал… Трос закрепили, черти полосатые? Галс бейдевинд, курс зюйд-ост, к острову Мона… Ну, с Богом, братва! У нас и хуже бывало!
Глядя на болтавшийся позади "Экюель", Галка невольно вернулась к размышлениям о Владике. Наверное, это судьба, что он там оказался. Три года назад, когда их каким-то непонятным образом занесло в семнадцатый век, к пиратам, для него это стало такой же катастрофой, как шторм для губернаторского фрегата. Если бы пиратский флагман не кинулся на выручку "Экюелю", судьба д'Ожерона и его команды была бы незавидной. Не тащи они его сейчас на буксире, так и остался бы покалеченный фрегат на поживу двум испанцам. А в свете текущей войны и последних подвигов капитана Спарроу французам нечего было бы рассчитывать на их милость. Но теперь фрегат отконвоируют на Мартинику, где есть хорошая верфь с отличными корабельными мастерами. Красавец "Экюель" ещё будет гордо ходить по Мэйну - если дать ему толкового капитана, конечно. То же и Владик. Не будь с самого начала рядом такой оторвиголовы, как Галка, он вряд ли пережил бы первую же встречу с Причардом. А если и пережил бы, то ненамного: белые рабы на плантациях как правило не заживаются. Галка словно взяла его на буксир, и долгих три года тащила на себе, пока он не смог поднять собственный парус.
"Семь футов под килем и попутного ветра тебе, брат, - подумала Галка, чувствуя облегчение. Ответственность за близкого человека тоже может быть большой тяжестью на душе, иных такое и согнуть может. - Вот теперь я верю, что ты нашёл свой курс. Очередь за мной".
16
17
Часть 2. Сукины дети
А вредный испанец, тем временем, подбирался к беспомощному "Экюелю". Впрочем, французский калека оказался не таким уж и беззащитным. Совершенно неожиданно для всех - и первую очередь для Галки - порты по его левому борту открылись, и высунувшиеся пушечные жерла выплюнули полтора десятка двенадцатифунтовых ядер. Прицел вёлся по палубе и такелажу, и выстрел оказался вполне удачным. Ну, не таким удачным, конечно, как на "Гардарике", конечно - но большая часть ядер до цели все ж таки долетела. Получив пробоину в баке и потеряв часть рангоута со стоячим такелажем - на головы донам сыпались обломки грот-рея и летели клочки парусины - прыткий фрегат быстренько развернулся и лёг на обратный курс. Испанцы почли за благоразумие не лезть в дальнейшую драку с такими зубастыми французами, а подобрать тонувших соотечественников - тем более что большой фрегат уже черпал бортом воду - и ретироваться по-хорошему.
– Ну что, огребли по первое число? - расхохоталась Галка, - Будете знать, с кем связываться! Но кто же там на "Экюеле" сыскался такой шустрый, интересно мне знать? Только не говорите, что месье д'Ожерон, не поверю.
Когда выловили из воды и закрепляли на юте обрубленный трос, выяснилось, что этим шустрым оказался Влад. Парни с "Экюеля" проболтались матросам "Гардарики" - мол, этот ваш русский умудрился не только отдать приказ канонирам, но и рыкнуть на д'Ожерона, попытавшегося вмешаться.
– Давно бы так, - довольно проговорила она, улыбнувшись. - Вот не терял бы время на свои страдания, сам бы давно уже кораблём командовал… Трос закрепили, черти полосатые? Галс бейдевинд, курс зюйд-ост, к острову Мона… Ну, с Богом, братва! У нас и хуже бывало!
Глядя на болтавшийся позади "Экюель", Галка невольно вернулась к размышлениям о Владике. Наверное, это судьба, что он там оказался. Три года назад, когда их каким-то непонятным образом занесло в семнадцатый век, к пиратам, для него это стало такой же катастрофой, как шторм для губернаторского фрегата. Если бы пиратский флагман не кинулся на выручку "Экюелю", судьба д'Ожерона и его команды была бы незавидной. Не тащи они его сейчас на буксире, так и остался бы покалеченный фрегат на поживу двум испанцам. А в свете текущей войны и последних подвигов капитана Спарроу французам нечего было бы рассчитывать на их милость. Но теперь фрегат отконвоируют на Мартинику, где есть хорошая верфь с отличными корабельными мастерами. Красавец "Экюель" ещё будет гордо ходить по Мэйну - если дать ему толкового капитана, конечно. То же и Владик. Не будь с самого начала рядом такой оторвиголовы, как Галка, он вряд ли пережил бы первую же встречу с Причардом. А если и пережил бы, то ненамного: белые рабы на плантациях как правило не заживаются. Галка словно взяла его на буксир, и долгих три года тащила на себе, пока он не смог поднять собственный парус.
"Семь футов под килем и попутного ветра тебе, брат, - подумала Галка, чувствуя облегчение. Ответственность за близкого человека тоже может быть большой тяжестью на душе, иных такое и согнуть может. - Вот теперь я верю, что ты нашёл свой курс. Очередь за мной".
16
– Кажется, пронесло, - Билли, всегда в отсутствие Галки остававшийся за старшего в эскадре, был хмур. Нет, хмур - это не то слово. Мрачен, как те грозовые тучи, ещё вчера застилавшие небо от горизонта до горизонта. И улучшение погоды его не радовало.
Штормило почти сутки. Флагман и губернаторский корабль куда-то унесло. В любой момент могли показаться испанцы, что, конечно, не означало катастрофы, но нарываться на драку сразу после шторма как-то не тянуло. Команды были измотаны, вахты менялись каждые два часа. Но Билли считал, что им ещё крупно повезло. Каково было людям на "Гардарике", он представлял очень даже хорошо. И мысленно молился за них. Он прекрасно знал, чего стоит удержать корабль на курсе, когда ветер норовит сорвать с рей те немногие паруса, которые ещё можно поставить, чтобы хоть как-то управлять судном. Когда волны перехлёстывают через палубу, и на тебе ни единой сухой нитки. Когда ежесекундно рискуешь оказаться за бортом, а вытащить тебя из воды у оставшихся на корабле нет никакой возможности. Когда штурвал рвётся из рук, и кажется, будто вот-вот треснут сухожилия… Ветер давно сменился на северо-восточный, и теперь стихал. Шторм унесло в сторону Эспаньолы. Теперь оставалось оценить повреждения, на скорую руку подлатать корабли и…ждать. Уговор не менялся уже два года: в подобном случае пять суток ожидания. Если за это время не вернулись - всё. Можно отпевать.
Билли молился. Молился как за живых, боясь сглазить…
Заканчивались уже вторые сутки. Ожидание становилось невыносимым. Некоторые пираты даже пали духом, убедив себя и начиная убеждать остальных, что флагман погиб. Или хуже того - попал в руки испанцев. Билли пресекал подобные разговоры в самом начале.
– Воробушек выкрутится, - уверенно говорил он. - Такого удачливого капитана я в жизни не видел, а это значит, она обязательно вернётся. Помяните моё слово.
Но его слова убеждали не всех. Кое-кто из ямайских парней начал заговаривать о возвращении в порт. Мол, если капитан Спарроу до сих пор не вернулась, то удача её покинула. Билли пришлось перейти от убеждения словом к применению своих вице-адмиральских полномочий. А наутро третьего дня, совершенно расстроенный, распорядился выслать в разведку "Афину" и "Марго". Но не успели эти корабли сняться с якоря, как закричал марсовой "Амазонки".
– Парус на норд-вест!
А на норд-вест была Эспаньола с её испанцами. Так что сюрприз мог оказаться неприятным. На пиратских кораблях открыли порты и зарядили орудия. Билли матерился сквозь зубы, но если даже это испанцы, то он был им благодарен. По крайней мере, они отвлекут парней от невесёлых мыслей и тягостного ожидания.
Неизвестный корабль шёл в крутом бейдевинде, а значит, очень медленно. Прошло не меньше часа, пока разглядели, что это не один корабль, а два. Причём, у второго остался лишь жалкий огрызок фок-мачты: брам-стеньга и бом-брам-стеньга напрочь отсутствовали. Его тащил на буксире первый корабль. Тоже потрёпанный бурей, но по крайней мере на фок- и грот-мачтах все паруса были в порядке…
– Господи… - выдохнул Билли, всё ещё боясь поверить. - Провалиться мне до самого киля - это же она!
Весть о возвращении капитана Спарроу разнеслась по кораблям, и вынесла пиратов наверх - всех, даже спавших после вахты - быстрее, чем их вынесло бы известие о приближении Золотого флота. Матросы толпились на палубах, залезали на ванты, на реи, чтобы лучше видеть свой потрёпанный флагман. "Гардарика" шла гордо и величественно, словно и не отягощённая "Экюелем", который волокла за собой на крепком канате. До боли в глазах старые, просмоленные морские волки вглядывались в эти плотно набитые ветром паруса - и у многих наворачивались слёзы. Да кто там стоит на баке? Расстояние еще слишком велико, не разглядеть. Да как же, - нет сомнений. Маленькая фигурка - маленькая, далёкая, но такая знакомая… Дуарте на борту своей "Дианы" стоял, привалившись к фальшборту. По его небритому измождённому лицу бродила, то появляясь, то исчезая, вымученная улыбка. Сухие, лихорадочно блестевшие глаза впивались в приближавшиеся корабли с отчаянной надеждой. После трёх дней безуспешных попыток утопить тревогу и боль в бутылке он не мог стоять прямо.
– Наш Воробушек вернулся, - пробормотал Билли, наконец удостоверившись, что "Гардарика" ему не снится. Потом сорвал с шеи видавший виды платок и заорал во всё горло, размахивая им, как мальчишка, - Алина вернулась! Воробушек снова с нами!
Через несколько мгновений, наполненных радостным ропотом вести, перелетавшей от одного корабля к другому, океан дрогнул от воплей двух тысяч человек. Пираты горланили от радости, махали руками и сорванными шапками, свешивались с мачт, рискуя свалиться и сломать себе шею. От этих криков со скал острова Мона сорвались тысячи чаек, наполнив воздух хлопаньем крыльев - и вторили своими пронзительными голосами всеобщему ликованию, многократно увеличивая поднявшийся шум. Ещё ни одного адмирала, ни одного полководца (по крайней мере - в этой части света) не встречали подобной искренней радостью. Пираты будто обезумели. Только вчера они находились на грани отчаянья. Всего лишь час назад, лишённые командира, они готовы были повернуть свои корабли и разбежаться - и вот в несколько минут всё так переменилось! Их талисман - их Удача - вернулась. Уж теперь-то они зададут жару этим испанцам! Теперь точно удастся свершить несбыточную, казалось бы, мечту.
С левого борта "Гардарики" показалось облачко порохового дыма, а затем пришёл грохот выстрела. Флагман отвечал на громогласные приветствия. Пираты заорали ещё громче: как, чёрт подери, можно не уважать такого адмирала? Воробушек снова не подвёл, снова прилетел - и не один. Злосчастный "Экюель" удалось догнать и доставить в относительной целости. Может, и д'Ожерон уцелел в этой свистопляске?
Штормило почти сутки. Флагман и губернаторский корабль куда-то унесло. В любой момент могли показаться испанцы, что, конечно, не означало катастрофы, но нарываться на драку сразу после шторма как-то не тянуло. Команды были измотаны, вахты менялись каждые два часа. Но Билли считал, что им ещё крупно повезло. Каково было людям на "Гардарике", он представлял очень даже хорошо. И мысленно молился за них. Он прекрасно знал, чего стоит удержать корабль на курсе, когда ветер норовит сорвать с рей те немногие паруса, которые ещё можно поставить, чтобы хоть как-то управлять судном. Когда волны перехлёстывают через палубу, и на тебе ни единой сухой нитки. Когда ежесекундно рискуешь оказаться за бортом, а вытащить тебя из воды у оставшихся на корабле нет никакой возможности. Когда штурвал рвётся из рук, и кажется, будто вот-вот треснут сухожилия… Ветер давно сменился на северо-восточный, и теперь стихал. Шторм унесло в сторону Эспаньолы. Теперь оставалось оценить повреждения, на скорую руку подлатать корабли и…ждать. Уговор не менялся уже два года: в подобном случае пять суток ожидания. Если за это время не вернулись - всё. Можно отпевать.
Билли молился. Молился как за живых, боясь сглазить…
Заканчивались уже вторые сутки. Ожидание становилось невыносимым. Некоторые пираты даже пали духом, убедив себя и начиная убеждать остальных, что флагман погиб. Или хуже того - попал в руки испанцев. Билли пресекал подобные разговоры в самом начале.
– Воробушек выкрутится, - уверенно говорил он. - Такого удачливого капитана я в жизни не видел, а это значит, она обязательно вернётся. Помяните моё слово.
Но его слова убеждали не всех. Кое-кто из ямайских парней начал заговаривать о возвращении в порт. Мол, если капитан Спарроу до сих пор не вернулась, то удача её покинула. Билли пришлось перейти от убеждения словом к применению своих вице-адмиральских полномочий. А наутро третьего дня, совершенно расстроенный, распорядился выслать в разведку "Афину" и "Марго". Но не успели эти корабли сняться с якоря, как закричал марсовой "Амазонки".
– Парус на норд-вест!
А на норд-вест была Эспаньола с её испанцами. Так что сюрприз мог оказаться неприятным. На пиратских кораблях открыли порты и зарядили орудия. Билли матерился сквозь зубы, но если даже это испанцы, то он был им благодарен. По крайней мере, они отвлекут парней от невесёлых мыслей и тягостного ожидания.
Неизвестный корабль шёл в крутом бейдевинде, а значит, очень медленно. Прошло не меньше часа, пока разглядели, что это не один корабль, а два. Причём, у второго остался лишь жалкий огрызок фок-мачты: брам-стеньга и бом-брам-стеньга напрочь отсутствовали. Его тащил на буксире первый корабль. Тоже потрёпанный бурей, но по крайней мере на фок- и грот-мачтах все паруса были в порядке…
– Господи… - выдохнул Билли, всё ещё боясь поверить. - Провалиться мне до самого киля - это же она!
Весть о возвращении капитана Спарроу разнеслась по кораблям, и вынесла пиратов наверх - всех, даже спавших после вахты - быстрее, чем их вынесло бы известие о приближении Золотого флота. Матросы толпились на палубах, залезали на ванты, на реи, чтобы лучше видеть свой потрёпанный флагман. "Гардарика" шла гордо и величественно, словно и не отягощённая "Экюелем", который волокла за собой на крепком канате. До боли в глазах старые, просмоленные морские волки вглядывались в эти плотно набитые ветром паруса - и у многих наворачивались слёзы. Да кто там стоит на баке? Расстояние еще слишком велико, не разглядеть. Да как же, - нет сомнений. Маленькая фигурка - маленькая, далёкая, но такая знакомая… Дуарте на борту своей "Дианы" стоял, привалившись к фальшборту. По его небритому измождённому лицу бродила, то появляясь, то исчезая, вымученная улыбка. Сухие, лихорадочно блестевшие глаза впивались в приближавшиеся корабли с отчаянной надеждой. После трёх дней безуспешных попыток утопить тревогу и боль в бутылке он не мог стоять прямо.
– Наш Воробушек вернулся, - пробормотал Билли, наконец удостоверившись, что "Гардарика" ему не снится. Потом сорвал с шеи видавший виды платок и заорал во всё горло, размахивая им, как мальчишка, - Алина вернулась! Воробушек снова с нами!
Через несколько мгновений, наполненных радостным ропотом вести, перелетавшей от одного корабля к другому, океан дрогнул от воплей двух тысяч человек. Пираты горланили от радости, махали руками и сорванными шапками, свешивались с мачт, рискуя свалиться и сломать себе шею. От этих криков со скал острова Мона сорвались тысячи чаек, наполнив воздух хлопаньем крыльев - и вторили своими пронзительными голосами всеобщему ликованию, многократно увеличивая поднявшийся шум. Ещё ни одного адмирала, ни одного полководца (по крайней мере - в этой части света) не встречали подобной искренней радостью. Пираты будто обезумели. Только вчера они находились на грани отчаянья. Всего лишь час назад, лишённые командира, они готовы были повернуть свои корабли и разбежаться - и вот в несколько минут всё так переменилось! Их талисман - их Удача - вернулась. Уж теперь-то они зададут жару этим испанцам! Теперь точно удастся свершить несбыточную, казалось бы, мечту.
С левого борта "Гардарики" показалось облачко порохового дыма, а затем пришёл грохот выстрела. Флагман отвечал на громогласные приветствия. Пираты заорали ещё громче: как, чёрт подери, можно не уважать такого адмирала? Воробушек снова не подвёл, снова прилетел - и не один. Злосчастный "Экюель" удалось догнать и доставить в относительной целости. Может, и д'Ожерон уцелел в этой свистопляске?
17
Д'Ожерон, действительно, был цел, но находился в крайне подавленном состоянии. Сидя в каюте своего "Экюеля", он слышал радостный галдёж и приветственные крики, которыми пиратская флотилия встретила их консорт. Губернатор, несмотря на все свои недостатки, был достаточно проницательным человеком, что, в общем-то, неудивительно - иной бы просто не удержался так долго на его хлопотном посту. И теперь, видя столь явное и вполне заслуженное возвышение капитана Спарроу, произошедшее исключительно благодаря его собственной, д'Ожерона, неосмотрительности, он мысленно клял себя за самонадеянность. Вспомнил молодость, называется! Решил тряхнуть стариной! Ну, хорошо ещё, потешил своё тщеславие, назвался капитаном "Экюеля", но какой же глупостью было попытаться сэкономить и отказаться от штурмана! Не хотелось отдавать деньги - пришлось расплачиваться авторитетом. Как известно, скупой платит дважды. Пока эскадра шла к проливу Мона, несмотря на плохую погоду, ему не составляло большого труда двигаться в кильватерном строю. С гордым видом прохаживаясь по квартердеку, покрикивая на команду и даже встав пару раз к штурвалу, престарелый губернатор чувствовал воодушевление и вполне реальную молодую энергию, переполнявшую его, совсем как двадцать лет назад. "Экюель" был построен крепко, и даже на крупной волне держался довольно устойчиво. Но вот когда уже казалось, что главная опасность миновала и можно спокойно переждать шторм под прикрытием крутого обрыва острова Мона, их сорвало с якоря. При такой скученности судов, жавшихся сейчас к скалистому берегу, образовалась великолепная возможность врезаться в любой из них. А тогда один-единственный корабль сможет собрать в кучу их все, и начнется такая мешанина, что они просто переломают друг друга или будут раздавлены о скалы. Так что "Экюелю" (да и всем остальным) ещё повезло, что его потащило в открытое море, а не вглубь бухты. От рывка в момент обрыва троса все попадали кто куда, хватаясь за леера и друг за друга. Сам д'Ожерон едва не вылетел с квартердека. Паруса, естественно, в такой суматохе свернуть как следует не успели - команда была новая, ещё не сработанная, ну, и д'Ожерон, естественно, растерялся. И растерял весь свой боевой пыл - да и было отчего. Когда тебя тащит чёрт знает куда, правильно среагировать может только опытный моряк, а губернатор до этого в течение слишком уж долгого времени ходил в море только как пассажир.
– К ветру приводи, к ветру! - заорал боцман, перекрикивая шум моря.
Рулевой, мёртвой хваткой вцепившийся в штурвал, попытался выполнить приказ - это был первый разумный приказ, который прозвучал с начала катастрофы. Но в это мгновение особенно сильный порыв ветра налетел на беспомощный "Экюель". Грот-мачта не выдержала нагрузки. Мокрая парусина оказалась слишком тяжела для такого шквала. С хрустом вырываемого у великана зуба мачта переломилась в ярде от палубы и медленно завалилась, обрывая такелаж и сбросив в бушующую воду несколько человек. Единственный, кто еще как-то мог изменить ситуацию к лучшему - боцман Барду - также был смыт за борт. Последними его словами было непечатное ругательство и вопль:
– Рубите ванты, идиоты!
Несмотря на всю панику и хаос, царившие на палубе "Экюеля", несколько человек, действительно, догадались схватить топоры и начали рубить канаты, всё ещё удерживавшие мачту, которая оттягивала их назад и грозила опрокинуть либо пробить борт при любом ударе. Но, самым страшным было то, что грот-мачта, падая, оборвала один из тросов, удерживающих бизань. Она пока ещё держалась в гнезде, но, учитывая такое волнение, это было ненадолго. Оставалось только молиться о чуде. И чудо пришло - в виде идущей за ними "Гардарики" на зарифленных парусах. Флагман капитана Спарроу догонял их довольно быстро. Даже слишком быстро.
Очередной шквал обрушился на "Экюель", и бизань рухнула вслед за гротом. Фрегат рыскнул в сторону, и бушприт "Гардарики" с треском воткнулся ему в корму с левой стороны. Как раз пониже капитанской каюты…
Д'Ожерон покосился на окно - стёкол после шторма там не осталось, да и рамы были изрядно помяты. Стену украшала изрядная заплата из простых неструганых досок на том месте, где её протаранила "Гардарика". Спасибо, что хоть такую поставили, а то два дня губернатор боялся заходить в свою каюту, чтобы не вывалиться. Сквозь разбитое окно происходящее на острове Мона было слышно - лучше некуда. Как только их консорт приблизился к берегу и были отданы якоря, вся пиратская флотилия - кто на шлюпках, кто прямо вплавь - бросились к "Гардарике". Её окружили, продолжая кричать, свистеть, хлопать в ладоши. Многие залезли на борт по талям, которые сбросила им Галкина команда. Стоило самой Галке, смеявшейся и отпускавшей весёлые шуточки, сойти с мостика, как её подхватили на руки и в таком виде - не дав самостоятельно ступить ни одного шага - доставили на берег. Д'Ожерон и не глядя в окно прекрасно себе представлял, что именно происходило снаружи. Там чествовали капитана Спарроу в тот самый момент, как его собственный авторитет камнем шёл ко дну.
Правильнее - директор. Дирк Оттеринк - реальное историческое лицо, был директором до 1673 года.
В нашем варианте истории таковой персонаж (по крайней мере в Карибском море) отсутствовал.
В нашем варианте истории это случилось в 1674 году.
В нашей истории "Экюель" действительно попал в сильный шторм у берегов Пуэрто-Рико, и был выброшен на берег. Команду и самого д'Ожерона испанцы взяли в плен. После долгих мытарств губернатору удалось бежать, но его команда погибла.
– К ветру приводи, к ветру! - заорал боцман, перекрикивая шум моря.
Рулевой, мёртвой хваткой вцепившийся в штурвал, попытался выполнить приказ - это был первый разумный приказ, который прозвучал с начала катастрофы. Но в это мгновение особенно сильный порыв ветра налетел на беспомощный "Экюель". Грот-мачта не выдержала нагрузки. Мокрая парусина оказалась слишком тяжела для такого шквала. С хрустом вырываемого у великана зуба мачта переломилась в ярде от палубы и медленно завалилась, обрывая такелаж и сбросив в бушующую воду несколько человек. Единственный, кто еще как-то мог изменить ситуацию к лучшему - боцман Барду - также был смыт за борт. Последними его словами было непечатное ругательство и вопль:
– Рубите ванты, идиоты!
Несмотря на всю панику и хаос, царившие на палубе "Экюеля", несколько человек, действительно, догадались схватить топоры и начали рубить канаты, всё ещё удерживавшие мачту, которая оттягивала их назад и грозила опрокинуть либо пробить борт при любом ударе. Но, самым страшным было то, что грот-мачта, падая, оборвала один из тросов, удерживающих бизань. Она пока ещё держалась в гнезде, но, учитывая такое волнение, это было ненадолго. Оставалось только молиться о чуде. И чудо пришло - в виде идущей за ними "Гардарики" на зарифленных парусах. Флагман капитана Спарроу догонял их довольно быстро. Даже слишком быстро.
Очередной шквал обрушился на "Экюель", и бизань рухнула вслед за гротом. Фрегат рыскнул в сторону, и бушприт "Гардарики" с треском воткнулся ему в корму с левой стороны. Как раз пониже капитанской каюты…
Д'Ожерон покосился на окно - стёкол после шторма там не осталось, да и рамы были изрядно помяты. Стену украшала изрядная заплата из простых неструганых досок на том месте, где её протаранила "Гардарика". Спасибо, что хоть такую поставили, а то два дня губернатор боялся заходить в свою каюту, чтобы не вывалиться. Сквозь разбитое окно происходящее на острове Мона было слышно - лучше некуда. Как только их консорт приблизился к берегу и были отданы якоря, вся пиратская флотилия - кто на шлюпках, кто прямо вплавь - бросились к "Гардарике". Её окружили, продолжая кричать, свистеть, хлопать в ладоши. Многие залезли на борт по талям, которые сбросила им Галкина команда. Стоило самой Галке, смеявшейся и отпускавшей весёлые шуточки, сойти с мостика, как её подхватили на руки и в таком виде - не дав самостоятельно ступить ни одного шага - доставили на берег. Д'Ожерон и не глядя в окно прекрасно себе представлял, что именно происходило снаружи. Там чествовали капитана Спарроу в тот самый момент, как его собственный авторитет камнем шёл ко дну.
Правильнее - директор. Дирк Оттеринк - реальное историческое лицо, был директором до 1673 года.
В нашем варианте истории таковой персонаж (по крайней мере в Карибском море) отсутствовал.
В нашем варианте истории это случилось в 1674 году.
В нашей истории "Экюель" действительно попал в сильный шторм у берегов Пуэрто-Рико, и был выброшен на берег. Команду и самого д'Ожерона испанцы взяли в плен. После долгих мытарств губернатору удалось бежать, но его команда погибла.
Часть 2. Сукины дети
1
Три юбки - две нижние, из тонкого шёлка, и верхняя, бархатная - корсет, кружевная мантилья, платье зелёного бархата. Богато инкрустированный веер. Изящные туфельки на каблучках. Жемчужное ожерелье, кольцо и серьги с изумрудами, шёлковые перчатки. Мечта любой испанки, одним словом. Галка же смотрела на этот наряд с тем чувством, какое возникает у больного перед посадкой в кресло дантиста. В последний раз она надевала платье на собственную свадьбу, и то только потому, что в противном случае священник отказывался их с Джеймсом венчать. Теперь ей предстояло небольшое перевоплощение, ради чего придётся затягиваться в корсет, надевать все эти юбки, платье, мантилью и драгоценности. А при виде шёлковых чулок с подвязками и красивых, но узких туфелек у неё сводило скулы.
– Ладно, - сказала она, прикладывая к себе платье. - Красота требует жертв.
– Если ты не против, я помогу тебе это надеть, - с тонкой улыбкой проговорил Джеймс.
Процесс занял около часа, и, с учётом специфики места, времени и участников события, они ещё быстро управились. Штурман из Джеймса был куда лучше, чем горничная, да и жёнушка ему досталась далеко не ангельского характера. Но через час их обоюдные мучения увенчались успехом. Бедные Галкины уши! Они у неё, конечно, были когда-то проколоты, но это было так давно, что дырочки уже успели основательно зарасти. Кроме того, Галка никогда в жизни не носила такой тяжести, как эти огромные колумбийские изумруды, будь они неладны! Уже через десять минут ей казалось, что к мочкам подвешены две килограммовые гири, а к концу дня эти серьги весили уже по пять килограммов.
Наконец, за дело взялся Владик: как выяснилось, кроме него никто здесь не смог бы соорудить из Галкиной гривы более-менее приличную дамскую причёску.
Влад вошел в каюту с решительным видом. Галка протянула ему волосяную щётку и уселась на стул.
– И это всё? - иронически поинтересовался Влад, взяв щётку в руки, - Чем я тебе волосы укладывать буду?
– А что тебе ещё нужно? - искренне удивилась Галка.
– Шпильки там всякие, гребни, заколки. И ещё щипцы.
– Щипцы-то тебе зачем?
– Локоны завивать.
Со вздохом Галка поднялась с места и, порывшись в сундуке, стоявшем возле окна, извлекла из него большую шкатулку, украшенную перламутром. Она ещё питала смутную надежду как-то отвертеться от предстоящей ей неприятной процедуры, но Владик был неумолим.
– Может, не надо накручивать, а? - попросила Галка дурашливо-умоляющим тоном. - Под мантильей всё равно не видно…
– Ты тогда лучше сразу паранджу надень, - припечатал Влад, - Под ней не только волос, но и лица не видно. Лучшая маскировка для вылазки.
Смирившись с ожидающей её экзекуцией, Галка снова села к столу, на котором Влад уже раскладывал содержимое шкатулки. Там были черепаховые и перламутровые гребни, большие и маленькие шпильки с навершиями из жемчуга и драгоценных камней, заколки, броши и ещё масса как-то женской мелочи, в которой Галка совершенно не разбиралась. Рассматривая всё это богатство, Влад присвистнул.
– Откуда такие сокровища?
Галка пожала плечами:
– Взяли на каком-то "испанце".
– И ты всё это носишь? - съязвил Влад.
– Ты чего, обалдел? Ты хоть раз на мне такое видел?
– А зачем тогда хранишь?
Галка растерялась. А, действительно, зачем? Она испытывала полнейшее равнодушие ко всякого рода цацкам и носила только крестик на тонкой серебряной цепочке - память о прошлой жизни - да кольцо, подарок мужа. Тем не менее, эта шкатулка лежала в сундуке - и вот, дождалась своего часа.
Эшби, видя боевые приготовления и непонятные ему манипуляции, тихонько встал и вышел из каюты, чтобы не мешать процессу.
– Джеймс, будь другом, вели принести сюда маленькую жаровню! - крикнул Влад ему вдогонку.
Минут через десять, когда со всеми возможными предосторожностями на стол водрузили дымящуюся жаровню, Влад был полностью погружен в творчество, вертел и крутил Галку в разные стороны, командуя ей: "наклони голову", "повернись", "замри", "не дёргайся" - а капитан Спарроу на удивление послушно запрокидывала голову и терпела все измывательства над собой.
– Волосы у тебя короткие какие спереди, никак их не подобрать, - невнятно ворчал Влад, орудуя щеткой; в зубах у него были зажаты шпильки, - Лак бы сюда…
– Ага, "Тафт" ему подавай. Усиленной фиксации, - шипела в ответ Галка, приглушенно вскрикивая, когда он особенно сильно дергал её за пряди, - Как же местные модницы обходятся, а?
– Они обходятся водой с сахаром, - парировал "братец", - Хочешь сиропчиком на голову? Не хочешь, я так и думал.
Галка только сдавленно хихикала. Уже теряя терпение, она хотела было спросить: "Ну долго ещё?" - когда Влад объявил: "Готово", - и протянул ей зеркало. Зеркало было тяжёлое, в богатой серебряной раме, но маленькое и тусклое. Даже в ванной такого не повесишь. Что делать, пиратский корабль - это тебе не Версаль. Но в зеркале отражался кто-то совершенно незнакомый. Тёмно-каштановые волосы спереди были разделены на прямой пробор, затянуты на затылке в высокий узел, перевитый жемчугом, а по бокам спускались на плечи тугими локонами.
– Боже, это какая-то Анна Австрийская, - ахнула Галка. - Ты что со мной сделал?
– Тебе что, не нравится? - возмутился Влад, явно довольный результатом своих трудов, - Эта прическа называется "Савиньон". А теперь давай косметику.
– Может не надо? - вяло спросила Галка. Она уже была так измочалена, что даже на сопротивление не оставалось сил.
– Надо, надо, - безжалостно ответил Влад, вооружившись пуховкой.
– Господи! - взвыла "сестра". - Ну откуда ты взялся на мою голову, гестаповец!
Всё же ей пришлось покорно заворачиваться до самой шеи простынёй - за неимением специальных широких ситцевых воротничков, предохранявших платье от попадания пудры - и терпеть. В ход пошла тончайшая рисовая пудра и баночка с кармином - для губ и щёк.
– Вот теперь, действительно, всё, - констатировал Влад, отходя немного подальше и рассматривая Галку, как художник - свою картину, - Теперь можно звать Эшби.
Джеймс, уже изведшийся за дверью, вошел в каюту и замер на пороге.
– Я всегда знал, что ты - потрясающая женщина, - прошептал он, не сразу найдя нужные слова.
Галка даже смутилась. Чтобы избавиться от неловкости, она немного прошлась по каюте, примеряясь к непривычному для неё облику.
– Стоп, - сразу же осадил её Влад, - Как ты ходишь? Боже мой! Не раскачивайся - ты не на палубе. И не подпрыгивай, и шаги делай поменьше!
Он, похоже, вошёл во вкус своей новой роли стилиста. Галка неуверенно сделала еще несколько шагов, стараясь следовать его совету. Получалось с трудом.
– Платье рукой придерживай, - подсказал Эшби, - Приподними немного.
О, так дело пошло, действительно, лучше.
– Теперь веер возьми, - сказал Влад, - Боже, да ты держишь его, как лопату! Большой палец сверху… Ага, так. Раскрой его и обмахнись. Да нет же! Зачем ты двигаешь всей рукой? Только запястьем нужно…
– Да я же не умею!!! - обозлилась Галка. - Я этого веера в руках в жизни не держала!
– Зато кино смотрела, - Влад был неумолим. - Вот и вспоминай… Анну Австрийскую.
Галка беспомощно посмотрела на Эшби - тот улыбнулся ей и кивнул: мол, всё в порядке, продолжай дальше.
– Они сговорились… - ворчала Галка, борясь с веером, то раскрывая его, то складывая. - Влад, не поделишься секретом, где ты всему этому делу так хорошо обучился?
– Эту тайну я унесу с собой в могилу, - съязвил Владик. - Да, кстати, - добавил он. - Ты лучше без надобности веером не играй. Просто открой его, когда нужно, обмахнись и закрой.
– Почему это?
– Существуют какие-то правила обращения с веером, чуть ли не тайный язык, - ответил Влад. - Это очень серьёзно, на самом деле. Я его не знаю, а вот ты так его откроешь, закроешь, а какой-нибудь испанец подумает, что ты ему свидание назначаешь. Придётся Дуарте его на дуэль вызывать.
– Представляю себе эту картину, - прыснула Галка.
– Нет-нет - он прав, - вступился Эшби, - Я тоже подробностей не помню, но лучше не рисковать.
– Хорошо, не буду, - у Галки уже голова пухла от всех этих бесчисленных правил и советов.
Влад последний раз критически её осмотрел и добавил:
– А вот перчатки тебе нельзя снимать категорически, даже за столом.
– М-да. Привыкли руки к топорам, - Галка с явным скепсисом осмотрела свои ладони, пальцы. Только сейчас до неё дошло: с такими руками только землю копать. Пальцы - да, тонкие, длинные, изящной формы. Мамино наследство. Но ногти были кошмаром любой маникюрши. Ладони… Как ни отпаривай, как ни три пористым камушком, кожа всё равно слишком жёсткая - от сабельной рукояти, канатов, морской воды и грубых кожаных перчаток, надеваемых во время боя.
Влад рассмеялся.
– Вот именно. Ну, подумай сама - разве у знатной дамы могут быть такие грубые руки с обломанными ногтями?
Галка засопела и стала натягивать перчатки.
– И вовсе они не обломанные, - бурчала она, - Я вчера полчаса потратила на то, чтобы их обпилить…
– Ладно, ладно, - примирительно улыбнулся Влад. - Не обижайся. Я же за тебя беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты провалила всё дело из-за какой-нибудь мелочи…
Сегодня Галка впервые за три года чуть всерьёз не поругалась с Джеймсом и с "братом". Но когда из капитанской каюты на шканцы вышла изящная сеньора в бархатном платье и мантилье, отовсюду послышалось чуточку насмешливое, но восхищённо-уважительное "О-о-о!", кто-то даже присвистнул.
– Отлично выглядишь, Воробушек, - усмехнулся Меченый. - Вот так и ходи.
– Спасибо, Жером, я всегда знала, что ты меня любишь, - едко усмехнулась Галка, морщась от боли: Джеймс слегка перестарался, затягивая шнурки корсета. - Ох, блин… - это она с непривычки чуть не наступила на собственную юбку. - Нет, братва, ничего из этой затеи не выйдет. Мало того, что из меня испанская аристократка примерно как из вас китайцы. Я же сразу опозорюсь, перецеплюсь через подол ещё на пирсе. Может, лучше мальчишкой переодеться?
– Не пройдёт, - на палубе показался Дуарте. Он снова выглядел как испанский идальго, что ему, португальцу по происхождению, было куда легче изобразить, чем всем прочим. - И как я должен буду тебя тогда представить начальнику порта? Жена-чужестранка не вызовет подозрений, лишь бы она была католичкой. А мальчишка, плохо говорящий по-испански, обязательно привлечёт внимание.
– Ладно, - сказала она, прикладывая к себе платье. - Красота требует жертв.
– Если ты не против, я помогу тебе это надеть, - с тонкой улыбкой проговорил Джеймс.
Процесс занял около часа, и, с учётом специфики места, времени и участников события, они ещё быстро управились. Штурман из Джеймса был куда лучше, чем горничная, да и жёнушка ему досталась далеко не ангельского характера. Но через час их обоюдные мучения увенчались успехом. Бедные Галкины уши! Они у неё, конечно, были когда-то проколоты, но это было так давно, что дырочки уже успели основательно зарасти. Кроме того, Галка никогда в жизни не носила такой тяжести, как эти огромные колумбийские изумруды, будь они неладны! Уже через десять минут ей казалось, что к мочкам подвешены две килограммовые гири, а к концу дня эти серьги весили уже по пять килограммов.
Наконец, за дело взялся Владик: как выяснилось, кроме него никто здесь не смог бы соорудить из Галкиной гривы более-менее приличную дамскую причёску.
Влад вошел в каюту с решительным видом. Галка протянула ему волосяную щётку и уселась на стул.
– И это всё? - иронически поинтересовался Влад, взяв щётку в руки, - Чем я тебе волосы укладывать буду?
– А что тебе ещё нужно? - искренне удивилась Галка.
– Шпильки там всякие, гребни, заколки. И ещё щипцы.
– Щипцы-то тебе зачем?
– Локоны завивать.
Со вздохом Галка поднялась с места и, порывшись в сундуке, стоявшем возле окна, извлекла из него большую шкатулку, украшенную перламутром. Она ещё питала смутную надежду как-то отвертеться от предстоящей ей неприятной процедуры, но Владик был неумолим.
– Может, не надо накручивать, а? - попросила Галка дурашливо-умоляющим тоном. - Под мантильей всё равно не видно…
– Ты тогда лучше сразу паранджу надень, - припечатал Влад, - Под ней не только волос, но и лица не видно. Лучшая маскировка для вылазки.
Смирившись с ожидающей её экзекуцией, Галка снова села к столу, на котором Влад уже раскладывал содержимое шкатулки. Там были черепаховые и перламутровые гребни, большие и маленькие шпильки с навершиями из жемчуга и драгоценных камней, заколки, броши и ещё масса как-то женской мелочи, в которой Галка совершенно не разбиралась. Рассматривая всё это богатство, Влад присвистнул.
– Откуда такие сокровища?
Галка пожала плечами:
– Взяли на каком-то "испанце".
– И ты всё это носишь? - съязвил Влад.
– Ты чего, обалдел? Ты хоть раз на мне такое видел?
– А зачем тогда хранишь?
Галка растерялась. А, действительно, зачем? Она испытывала полнейшее равнодушие ко всякого рода цацкам и носила только крестик на тонкой серебряной цепочке - память о прошлой жизни - да кольцо, подарок мужа. Тем не менее, эта шкатулка лежала в сундуке - и вот, дождалась своего часа.
Эшби, видя боевые приготовления и непонятные ему манипуляции, тихонько встал и вышел из каюты, чтобы не мешать процессу.
– Джеймс, будь другом, вели принести сюда маленькую жаровню! - крикнул Влад ему вдогонку.
Минут через десять, когда со всеми возможными предосторожностями на стол водрузили дымящуюся жаровню, Влад был полностью погружен в творчество, вертел и крутил Галку в разные стороны, командуя ей: "наклони голову", "повернись", "замри", "не дёргайся" - а капитан Спарроу на удивление послушно запрокидывала голову и терпела все измывательства над собой.
– Волосы у тебя короткие какие спереди, никак их не подобрать, - невнятно ворчал Влад, орудуя щеткой; в зубах у него были зажаты шпильки, - Лак бы сюда…
– Ага, "Тафт" ему подавай. Усиленной фиксации, - шипела в ответ Галка, приглушенно вскрикивая, когда он особенно сильно дергал её за пряди, - Как же местные модницы обходятся, а?
– Они обходятся водой с сахаром, - парировал "братец", - Хочешь сиропчиком на голову? Не хочешь, я так и думал.
Галка только сдавленно хихикала. Уже теряя терпение, она хотела было спросить: "Ну долго ещё?" - когда Влад объявил: "Готово", - и протянул ей зеркало. Зеркало было тяжёлое, в богатой серебряной раме, но маленькое и тусклое. Даже в ванной такого не повесишь. Что делать, пиратский корабль - это тебе не Версаль. Но в зеркале отражался кто-то совершенно незнакомый. Тёмно-каштановые волосы спереди были разделены на прямой пробор, затянуты на затылке в высокий узел, перевитый жемчугом, а по бокам спускались на плечи тугими локонами.
– Боже, это какая-то Анна Австрийская, - ахнула Галка. - Ты что со мной сделал?
– Тебе что, не нравится? - возмутился Влад, явно довольный результатом своих трудов, - Эта прическа называется "Савиньон". А теперь давай косметику.
– Может не надо? - вяло спросила Галка. Она уже была так измочалена, что даже на сопротивление не оставалось сил.
– Надо, надо, - безжалостно ответил Влад, вооружившись пуховкой.
– Господи! - взвыла "сестра". - Ну откуда ты взялся на мою голову, гестаповец!
Всё же ей пришлось покорно заворачиваться до самой шеи простынёй - за неимением специальных широких ситцевых воротничков, предохранявших платье от попадания пудры - и терпеть. В ход пошла тончайшая рисовая пудра и баночка с кармином - для губ и щёк.
– Вот теперь, действительно, всё, - констатировал Влад, отходя немного подальше и рассматривая Галку, как художник - свою картину, - Теперь можно звать Эшби.
Джеймс, уже изведшийся за дверью, вошел в каюту и замер на пороге.
– Я всегда знал, что ты - потрясающая женщина, - прошептал он, не сразу найдя нужные слова.
Галка даже смутилась. Чтобы избавиться от неловкости, она немного прошлась по каюте, примеряясь к непривычному для неё облику.
– Стоп, - сразу же осадил её Влад, - Как ты ходишь? Боже мой! Не раскачивайся - ты не на палубе. И не подпрыгивай, и шаги делай поменьше!
Он, похоже, вошёл во вкус своей новой роли стилиста. Галка неуверенно сделала еще несколько шагов, стараясь следовать его совету. Получалось с трудом.
– Платье рукой придерживай, - подсказал Эшби, - Приподними немного.
О, так дело пошло, действительно, лучше.
– Теперь веер возьми, - сказал Влад, - Боже, да ты держишь его, как лопату! Большой палец сверху… Ага, так. Раскрой его и обмахнись. Да нет же! Зачем ты двигаешь всей рукой? Только запястьем нужно…
– Да я же не умею!!! - обозлилась Галка. - Я этого веера в руках в жизни не держала!
– Зато кино смотрела, - Влад был неумолим. - Вот и вспоминай… Анну Австрийскую.
Галка беспомощно посмотрела на Эшби - тот улыбнулся ей и кивнул: мол, всё в порядке, продолжай дальше.
– Они сговорились… - ворчала Галка, борясь с веером, то раскрывая его, то складывая. - Влад, не поделишься секретом, где ты всему этому делу так хорошо обучился?
– Эту тайну я унесу с собой в могилу, - съязвил Владик. - Да, кстати, - добавил он. - Ты лучше без надобности веером не играй. Просто открой его, когда нужно, обмахнись и закрой.
– Почему это?
– Существуют какие-то правила обращения с веером, чуть ли не тайный язык, - ответил Влад. - Это очень серьёзно, на самом деле. Я его не знаю, а вот ты так его откроешь, закроешь, а какой-нибудь испанец подумает, что ты ему свидание назначаешь. Придётся Дуарте его на дуэль вызывать.
– Представляю себе эту картину, - прыснула Галка.
– Нет-нет - он прав, - вступился Эшби, - Я тоже подробностей не помню, но лучше не рисковать.
– Хорошо, не буду, - у Галки уже голова пухла от всех этих бесчисленных правил и советов.
Влад последний раз критически её осмотрел и добавил:
– А вот перчатки тебе нельзя снимать категорически, даже за столом.
– М-да. Привыкли руки к топорам, - Галка с явным скепсисом осмотрела свои ладони, пальцы. Только сейчас до неё дошло: с такими руками только землю копать. Пальцы - да, тонкие, длинные, изящной формы. Мамино наследство. Но ногти были кошмаром любой маникюрши. Ладони… Как ни отпаривай, как ни три пористым камушком, кожа всё равно слишком жёсткая - от сабельной рукояти, канатов, морской воды и грубых кожаных перчаток, надеваемых во время боя.
Влад рассмеялся.
– Вот именно. Ну, подумай сама - разве у знатной дамы могут быть такие грубые руки с обломанными ногтями?
Галка засопела и стала натягивать перчатки.
– И вовсе они не обломанные, - бурчала она, - Я вчера полчаса потратила на то, чтобы их обпилить…
– Ладно, ладно, - примирительно улыбнулся Влад. - Не обижайся. Я же за тебя беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты провалила всё дело из-за какой-нибудь мелочи…
Сегодня Галка впервые за три года чуть всерьёз не поругалась с Джеймсом и с "братом". Но когда из капитанской каюты на шканцы вышла изящная сеньора в бархатном платье и мантилье, отовсюду послышалось чуточку насмешливое, но восхищённо-уважительное "О-о-о!", кто-то даже присвистнул.
– Отлично выглядишь, Воробушек, - усмехнулся Меченый. - Вот так и ходи.
– Спасибо, Жером, я всегда знала, что ты меня любишь, - едко усмехнулась Галка, морщась от боли: Джеймс слегка перестарался, затягивая шнурки корсета. - Ох, блин… - это она с непривычки чуть не наступила на собственную юбку. - Нет, братва, ничего из этой затеи не выйдет. Мало того, что из меня испанская аристократка примерно как из вас китайцы. Я же сразу опозорюсь, перецеплюсь через подол ещё на пирсе. Может, лучше мальчишкой переодеться?
– Не пройдёт, - на палубе показался Дуарте. Он снова выглядел как испанский идальго, что ему, португальцу по происхождению, было куда легче изобразить, чем всем прочим. - И как я должен буду тебя тогда представить начальнику порта? Жена-чужестранка не вызовет подозрений, лишь бы она была католичкой. А мальчишка, плохо говорящий по-испански, обязательно привлечёт внимание.