По твоей же милости ко двору возвращен, государыня… Сама ж ему жалованье определяла…
Екатерина
(перебивая)
Ладно! Раскудахтались! Ну забыла царица. Забыла! Старею…
Анисья Кирилловна
А вот это уж на себя не наговаривай, государыня. И молода, и весела, как прежде. А насчет памяти – так столько добрых дел ты делаешь за день, все и не упомнить…
Екатерина
Ишь как повернула!
(Засмеялась.)
Ох, хитрющая ты, Анисья Кирилловна… Недаром прозвали «Анисья – жопа рысья»…
Бурыкина
(подсказывая)
«Лисья», государыня…
Анисья Кирилловна
(набросилась на Бурыкину)
Ты еще будешь царицу учить, дура!.. Сама ни черта не помнишь! «Рысья жопа»… Все так и прозывают!
Екатерина
Ну конечно, «рысья»… Чего меня путаешь? Зови своего Ваньку, Кирилловна! Я сама об ем поутру думала… И кого там в приемной из коллегии сенаторов заметишь – Ягужинского, Шафирова, Меншикова. Всех срочно сюда!!!
Шафиров
(из-за кулис)
Иду, государыня! Лечу по первому зову!
Ягужинский
(появляясь)
По первому зову, барон, я уж давно здесь!
Фрейлины поспешно удаляются.
Шафиров и Ягужинский долго отвешивают Екатерине церемониальные поклоны.
Екатерина
(жестом останавливая церемониал)
Ну, будя, Петр Павлович! Павел Иваныч! Не до политесу мне сейчас… Слышали, какая беда у нас приключилась?
Шафиров
Как не слышать, государыня? Весь посольский двор жужжит аки улей! Мыслимо ли дело, чтоб в просвещенной стране послов словно куропаток отстреливали?
Екатерина
Ну, ты объясняй иноземным гостям: ошибся, мол, мальчишка – дурачок несмышленый…
Шафиров
Для нас – дурачок, а для дипломатов – наследник русского престола! Из-за таких ошибок, государыня, войны начинаются.
Ягужинский
Войной русских пугать, Петр Палыч, не надо. Мы и без повода воевать всегда готовые… Да и с чего вдруг война? Жить-то этот француз будет?
Шафиров
Дохтур сказал – будет! Но французы требуют, чтоб жил теперь хорошо!!! У него все-таки рана в плече и камзол погорел…
Ягужинский
Эка печаль! Сошьем новый!
Шафиров
Боюсь, сукна много пойдет… На триста тысяч французы требуют чтоб материалу закупили… И вина ихнего на сто тысяч привезти… безакцизно! И корабли их пропускать в наши порты беспошлинно!
Ягужинский
Да это ж грабеж! Одним выстрелом разорить казну хотят? Или кому-то, я чувствую, половина с этих доходов обещана?
Шафиров
Грубый намек ваш, Павел Иваныч, я мимо ушей пропускаю. А насчет ихних требований – так всем известно: Франция страна дорогая. Кабы Петруша, к примеру, индийского посла завалил, оно б, конечно, России дешевле вышло…
Ягужинский
А разве индиец там тоже был?.. Или это у вас шутка-подгребка? А? Петр Палыч? Тогда посмеемся, коли считаете, что на это есть время…
(Нарочито смеется.)
Екатерина
Ладно вам цеплять-то друг дружку! Не для того позвала. Скажите, что мне с ним делать? Ума не приложу.
Ягужинский
С послом?
Екатерина
Бог с ним, с послом. Откупимся! Я про наследника.
Шафиров
Это, конечно, вопрос позанозистей… Как-то укрощать мальчика надобно. Иначе и в будущем эксцессов не избегнуть…
Ягужинский
Наставник ему нужен!
Екатерина
Давала ему наставников… Всех извел, звереныш. Кому глаз выбьет, кого до обмороку доведет…
Ягужинский
Надо ловкого человека поставить! Чтоб мальчик его полюбил. И есть уже у меня один кандидат на примете…
Шафиров
У вас кандидаты для сомнительных дел всегда найдутся, Павел Иваныч! А коли разговор зашел про любовь, так на то есть другое средство. Женить пора Петрушу! Немедля!
Екатерина
Ты что, Петр Павлович?! Совсем рехнулся? Ему ж одиннадцать годков…
Шафиров
Для династических браков, государыня, возраст значения не имеет. Иной наследный принц еще во чреве матери уже помолвлен…
Ягужинский
И с кем же вы нашего царевича обручили?
Шафиров
С той, кто может способствовать укреплению государства. В данном случае, позволю предположить, возможен брак с цесаревной Елизаветой Петровной…
Екатерина
Час от часу не легче! Лиза старше намного! И потом, у них предок один – Петр Алексеевич. Мыслимо ли внуку на дочери деда жениться?.. Тьфу! Совсем мы племя дикое, что ль?
Шафиров
Осмелюсь возразить, государыня. Ежели говорить «внук на дочери» – нонсенс, а если перевести на язык просвещенной Европы, кузен на кузине – вполне допустимая вещь.
Екатерина
Ну, ты кого хошь можешь задурить, Шафиров! Тебя послушать – так и мне можно за Петрушу замуж? Бабка за внука? На это как Европа глянет?!
Шафиров
Сей вопрос, государыня, мы на коллегии рассматривать не рискнули без вашего дозволения…
Екатерина
И на том спасибо. А ты что на сей счет думаешь, Ягужинский?
Ягужинский
Я государево око, царица! Могу вдаль глядеть, могу моргнуть!.. И потому, коли будет указание, вполне допустимо все это рассмотреть с точки зрения закона и юридически оформить…
Екатерина
(грозно)
Я те моргну!! Ишь, чего надумали, сенаторы хреновы! Не спросясь меня – в брачную постель! Я вам не девка Марта, что драгунам подштанники стирает!! Я – царица российская!!
Шафиров
Так потому и обсуждаем, государыня…
Ягужинский
В интересах державы.
Екатерина
Начхать мне на державу! Я после Петра Алексеевича никого к себе не допущу, потому как нет на земле мужика ни молодого, ни старого, кто б с ним сравнение мог иметь…
(Схватила флягу, сделала большой глоток.)
Бога вы не боитесь, сукины дети!
(Еще глотнула, закашлялась.)
О, как грудь болит! Чувствую, недолго вам со мной маяться! Уж потерпите!..
(Заплакала, запричитала.)
Петенька, голубчик, забери меня к себе скорей, сил же боле нету здесь никаких…
(Плачет, роняет голову на стол.)
Шафиров и Ягужинский суетятся, наливают воду, пододвигают вазу с фруктами, обмахивают веером.
Шафиров
Прости, государыня, что расстроили рассуждениями о делах столь деликатных… Но, как говорится, не я первый начал…
Ягужинский
А кто? Я, что ль?
Шафиров
И не вы, Павел Иваныч.
Ягужинский
А кто ж?
Шафиров
Меншиков.
Ягужинский
(поспешно)
Тут не спорю…
Екатерина
(подняла голову)
Кто?
Ягужинский
Меншиков.
Екатерина
Чего – Меншиков?
Ягужинский
Меншиков первый начал…
Шафиров
Пока мы тут философствуем да рассуждаем, государыня, он, хитрец, уж и наживку насадил, и сети расставил…
Екатерина
Кто?
Шафиров и Ягужинский
(вместе)
Меншиков!!
Быстро входит Меншиков.
Меншиков
Тут я! Тут! Чего орать-то?..
(Приветливо лобызается с присутствующими.)
Здорово, Паша! Здорово, Петюня!.. Царица-матушка, дозволь к ручке припасть?
Екатерина
Черт с тобой, припади!
(Протянула руку, Меншиков долго целует.)
Меншиков
А у вас чего сегодня – тайный совет?
Ягужинский
Вроде того…
Меншиков
А чего мне не сказали? Как-никак – председатель коллегии… Хорошо, что случайно проезжал мимо с дочкой Машей… Слышу из окон дворца голоса – «Меншиков. Меншиков»… Стоп, говорю! Видно, такой вопрос, что без меня не обойтись! Верно, Паша?
Ягужинский
Верно, Саша. Вопрос щекотливый… Но позволь и мне для начала встречный вопросик задать: ты куда это направлялся… с дочкой Машей? Не к царевичу ли?
Меншиков
А что? Нельзя?
Ягужинский
Можно. А с каким, извини, умыслом?
Меншиков
Никакого умысла. Просто… Хотел, чтоб дети поиграли…
Шафиров
Петруше одиннадцать – Маше двадцать! Во что им играть, Александр Данилыч?
Меншиков
Ну и что ж, что ей двадцать? А умом – равны… Погоди, не пойму – вы мне что, здесь перед царицей допрос учиняете? Я этого, господа сенаторы, не люблю!
Ягужинский
Это не допрос, светлейший князь. Это следствие…
(Екатерине.)
Государыня, как обер-прокурор обязан заявить, что светлейший князь Меншиков, по моим сведениям, учиняет тайные действия с целью поженить свою дочь Марию и царевича Петра…
Меншиков
Какие, к черту, действия? Ну, балуются ребятишки. А уж коли настоящее чувство у их возникнет, то, как говорится, совет да любовь.
Ягужинский
Про любовь не знаю, но совет дам, Александр Данилович: не стоит корону российскую на себя примерять. Извини, размер головы не тот! Россия Романовых на Меншиковых менять не согласна.
Меншиков
Это кто ж за Россию-то говорит? Ягужинские? Фамилия – на последнюю букву, ей бы помалкивать…
Ягужинский
Когда дерьмо жрешь, последним меньше достается. А фамилия наша древняя и позвучней Меншиковых!
Меншиков
Точно! Звучней на один бздех!..
Шафиров
Господа, я прошу выбирать дипломатические выражения. Стыдно за вас! У нас здесь все-таки высшая коллегия Сената России…
Меншиков
И этот за Россию печется! Кажись, еще только вчера крест на ермолку нацепил, а туда же!
Шафиров
Александр Данилович! Я запрещаю так со мной разговаривать. Перед вами барон Шафиров!
Меншиков
Ага! Барон – среди ворон! Это я ведь тебя «баронил».
(Ягужинскому.)
И тебе графский титул, Паша, тоже я устроил. Все вам дал, птенцы гнезда Петрова! Забыли, кто вам в клювике награды приносил?
Екатерина
А тебе-то кто все дал, Александр Данилович? Сам-то не забылся ли ты на этот счет, друг сердечный?..
Меншиков
Мои регалии, государыня, за заслуги перед Отечеством император Петр Алексеевич лично дарил… Ну и ты, матушка, тоже, конечно, по доброте своей тоже дала… кое-что…
(Осекся.)
Ну, в смысле – выдала…
Екатерина
(резко встала)
Чего я тебе дала, дурак?!! Чего несешь-то?..
Меншиков
(смутившись окончательно)
Не, не! Я не то хотел сказать… Оговорился я, Кетхен!
Екатерина
Какая я тебе «Кетхен»?! Сколько твержу – не смей меня по-кошачьи звать!!
(Плеснула в физиономию светлейшему из бокала, повернулась к Ягужинскому.)
А ты, граф, чего скалишь зубы? Эскадронные шуточки ндравятся?
Ягужинский
Помилуй бог, государыня, это у меня лицо такое… улыбчивое… Это же все знают. А шутки-то даже и не понял! Чего «дала, не дала» – даже не вслушивался!
Екатерина
(замахнулась на Ягужинского)
А ну все вон отсюда, советнички хреновы!! Я вас!!
(Неожиданно схватилась за грудь, осела.)
Ой, мамочка… майне либе медхен… умираю!
(Сенаторы бросились к ней, она превозмогла себя, взвизгнула.)
Пошли от меня! Люди, на помощь! Убить меня хотят! Караул!..
В залу вбежали НЕСКОЛЬКО СЛУГ, ГРЕНАДЕРЫ с ружьями. Впереди всех Анисья Кирилловна и Балакирев.
Анисья Кирилловна
Государыня-матушка! Мы с тобой! Люди, спасай царицу!
(Закрыла Екатерину своим телом.)
Ванька, бей супостатов!
Меншиков
Чего орешь, старая… Кого «бей»? Думай, что говоришь! Кто твой Ванька – кто мы!
Екатерина
(выходит из-за Анисьи Кирилловны)
Кто вы, господа, я еще подумать должна… Когда надумаю, указом отпишу каждому! А Ваня Балакирев с сей минуты назначается моим личным секлетарем. Так что прошу ему оказывать особое почтение! Понятно?
Легкое замешательство. Все смотрят на Балакирева. Он невозмутим.
Меншиков
Как не понять? Мы люди понятливые. А все ж, царица, окажи милость – дозволь с тобой хоть минутку поговорить тет-на-тет…
Екатерина
Все аудиенции теперь только через секлетаря!
Меншиков
И так можно… Мы люди не гордые… давно уж…
(Подошел к Балакиреву.)
Господин секретарь! Доложите царице, что светлейший князь…
(Осекся.)
Нет! Скажи проще: Сашка Меншиков, друг ее верный, который когда-то на войне жизнь ей спас, просит минуту внимания. Поскольку, может, от этой минутки и его жизнь зависит!
Балакирев растерянно смотрит на Екатерину.
Екатерина
Ладно. Все ступайте! А тебе, князь, – одна минута, не боле. Иван, проследи!
Балакирев
Слушаюсь, государыня!
(Всем.)
Всех посторонних прошу оставить покои императрицы!
Анисья Кирилловна
Да! Пошли все прочь!
Балакирев
Верно, маменька! А тебя это первой и касается!
Все, кроме Екатерины и Меншикова, уходят.
Меншиков
(шагнул к Екатерине)
Катя! Дорогая моя! Сердце души моей! Свет очей неуемный!
Екатерина
(строго)
Стой на расстоянии, Саша.
Меншиков
Да не могу на расстоянии…
(Упал на колени.)
Катюша, милая, выходи за меня замуж! Люблю тебя как в молодости!.. Надоело мне хитрить-юлить, дочку за внука сватать. Выходи за меня – и все по закону будет. Ты царишь – я делами правлю. Спасать страну надо. Катя! Держава в опасности!.. Люблю тебя, Катя, давно люблю, сил нету… Пока царь был жив, я все желания свои узлом завязывал, а теперь ночей не сплю, за тобой страдаю… Пожалей меня и Россию-мать! Люблю!!!
Екатерина
Эк наговорил… «Россия»… «Держава»… «Люблю»… Разве так любят, Саша? Петр полюбил – срама не побоялся, солдатскую девку царицей сделал. Виля Монс полюбил – голову на плаху положил. А ты-то чем рискуешь, Саша? Короной голову поцарапать?
Меншиков
Значит, не так я выразился. Дозволь сызнова объясниться!
Екатерина
Сызнова – это как? Это чтоб молодые оба, и ты цалуешь да шепчешь жарко «царица души моей»? Я-то уши развесила, подумала – и правда «души царица». А ты, оказывается, меня на трон подсаживал, чтоб я там и тебе местечко пригрела?!! Ничего сызнова не бывает. Встань. Не срамись!
Быстро входит Балакирев в сопровождении ГРЕНАДЕРА.
Балакирев
Прошу прощения, светлейший князь! Ровно минута прошла.
Меншиков
Ровно?
(Встал с колен.)
Уж точность по-немецки блюдешь, Ваня? Молодец! Далеко пойдешь, ноги только не сломай… хэрр Балакирев!
Меншиков уходит. Гренадер встает на посту в глубине сцены.
Екатерина
Садись, Ваня, поближе. На простое лицо твое после сановников и смотреть приятно… Во, какая рожа!
(Целует Балакирева в щеку.)
Яблочка хошь?
(Протягивает яблоко.)
Балакирев
Благодарствую.
(Берет яблоко.)
Екатерина
Знаешь, почему я тебя на Монсову должность назначаю? Потому что безвинно пострадал за него. А еще потому, что приснился ты мне намедни… Увидела, знаешь, поле такое большое… Внизу река. А сверху почему-то веревка спущена… Высоко – не достанешь!.. Я подпрыгиваю, а схватить никак не могу. Ищу, кто б помог, смотрю – идет полем царь Петр… а рядом барбос, такой весь лохматый… К чему б такой сон, как думаешь?
Балакирев
Это как толковать… Что барбос я – верно, поскольку вам, государыня, верно служу. А что веревка с неба – не иначе, повесят меня скоро…
Екатерина
Типун тебе на язык! Не твой же сон?
Балакирев
У меня похожий был. Каждую ночь царь Петр снится, говорит: беги, Ванька, со двора – пропадешь!
Екатерина
Это он меня предупреждает. Мне в петлю лезть, коли наследничка не угомоню… Короче, пойдешь ты к нему в наставники, Иван, и сердце его смягчишь. Я так этот сон растолковала… Мальчик Петруша хороший, добрый…
(Подумав, поставила на голову Балакиреву яблоко, посмотрела, осталась довольна.)
Ты ему пондравишься…
Балакирев
Благодарствую, царица!
(Робко снимает яблоко с головы.)
Но, может, меня лучше на войну с турками направить?
Екатерина
Мир у нас с турками давно, Ваня. Мир! А промеж себя – война!
(Ставит ему вновь яблоко на голову.)
Ты не боись! Что он Шапскому глаз выбил – так ты ж не Шапский… Ловок! Даст бог, увернешься!..
Балакирев
(нерешительно)
Дело рисковое, государыня!
(Уронил с головы яблоко, поймал, надкусил, вновь поставил, убедился, что яблоко уже стоит крепче.)
Попробую! Но коли дело сделаем, отпусти меня в отставку, государыня. Обещай!
Екатерина
Ладно. Сперва увернись!!
(Хлопнула в ладоши, тотчас появились Анисья Кирилловна и Бурыкина.)
Наследник где?
Бурыкина
В детской… С прынцем играет, касатик.
Екатерина
Пьяный?
Бурыкина
Никак нет, государыня… Чуток… Для настроения.
Екатерина
Веди сюда. Пусть лук и стрелы берет! Скажи – новый Вильгельм Телль объявился…
Бурыкина убегает. Анисья Кирилловна растерянно смотрит на Балакирева, замечает у него яблоко на голове.
Анисья Кирилловна
Ванюша! Это ты, что ль, Вильгельмом стал? Вот спасибо, царица! Вот радость-то!
Балакирев
(растерянно)
Какая радость, мамаша? Вы что? А коли глаз выбьет?
Анисья Кирилловна
Да плюнь ты через плечо! Стрела как пуля – в одно место два раза не попадает!! А если, не дай бог, какое увечье – царица милостями не обидит! Верно, матушка?
Екатерина
Шапскому за подвиг деревню подарила… Значит, тебе – две!!
Балакирев
Почему две? Два глаза потерять, что ль?
Анисья Кирилловна
И что ж ты раскаркался, Иван? Прямо не узнаю сына!.. Ты солдат или нет? Солдат цареву службу несет, об остальном думать не должен… Не то что глаз али ухо – жизнь отдать за Отечество для него счастье! И я, твоя мать, тебя на то благословляю!
(Подошла, торжественно поцеловала Балакирева.)
Екатерина
Во, какие люди при мне служат. Слеза аж прошибла!
Послышался шум. Музыка. Топот копыт. В глубине сцены появляется странная процессия: принц Голштинский, рядом с ним, в тирольской шляпе и с луком, царевич Петруша. Управляют они детской упряжкой лошадей, вместо которых впряглись шуты – Ушастик, Лакоста и Шапский.
Голштинский
Тпр! Стоять… ваша мать!..
Шуты останавливаются, трясут гривами, поднимают хвосты. Из-под хвостов у них сыплются яблоки…
Петруша смеется.
Екатерина
(недовольно)
Дураки на дураках ездят да сами же и ржут… Поди как смешно! Распрягай коней, Петруша! Знакомься! Вот наставник твой новый, Иван Балакирев. Прошу любить-жаловать!
Балакирев
Рад буду служить тебе, Петр Алексеич!
(Поклон.)
Петруша
(смотрит на Балакирева исподлобья)
Вильгельм Телль!
Екатерина
Погоди ты с Теллем… Вникни сперва, чего говорю. Это любимый шут твоего дедушки. Много знает шуток-прибауток…
Шапский
Точно так, царевич… Парень веселый. Нами проверенный, будешь довольный…
Петруша
(упрямо)
Вильгельм Телль!
Екатерина
Вот кровопивец… Пока человека не изуродует, руки ведь не подаст…
Балакирев
А может, он и прав, государыня? Как иначе слугу на верность проверять? Да и мне судьбу испытать полезно…
(Петруше.)
Только я ведь, царевич, преображенский солдат. Мне под стрелу вставать западло… Под пулю привычней!.. Уж коли ты наставника проверяешь – пальни-ка в меня из ружья!
Анисья Кирилловна
Да ты что, Иван? Чего удумал! Не пущу…
Балакирев
Почему, маменька? Я ж твой материнский наказ выполняю… Солдат жизнь за царя отдает!.. А семье за это, глядишь, награду прибавят… К двум деревням – пару сел.
(Запел, заплясал.)
«Две деревни, два села, ходит Дуня весела!!!» Оп! Оп!
Екатерина
Не дури, Иван!.. Такого баловства не позволю. Хватит мне посла простреленного…
Балакирев
Да разве мы хуже французов? Или на нас уж и пули жалко?..
(Рванулся к Екатерине, страстно заговорил.)
Дозволь судьбу испытать, государыня! Не перечь! Только так сердечко наследника мне растопить… Увидит, что человек с улыбкой на устах за него жизнь кладет, – авось и помягчает? А просто на глаз окриветь – ни мне доблесть, ни ему радость… Верно, царевич?
(Петруша кивнул.)
А коль жив буду, так и подружимся… Верно?
(Петруша снова кивнул.)
Во! Благосклонность проявляет. Позволь, государыня!
Екатерина
(нерешительно)
Ну смотри! Сам вызвался… На мне греха нету.
Балакирев
Вот и спасибо за доброту!
(Бросился к гренадеру.)
Служивый, одолжи ружье для пользы Отечества.
(Взял ружье, взвел курок, понес к Петруше.)
Целься, царевич, только в яблочко… В яблочко!
(Шапскому.)
Князь-папа, подмогни царевичу заместо прицела!
(Шапский подходит, подставляет плечо под ствол ружья.)
А ты, Лакоста, яблочко выбери порумяней.
(Лакоста достает подзорную трубу, высматривает яблоко на полу.)
Ну, чего тянешь?
Лакоста
Побольше ищу…
Балакирев
Не хитри, жидовин, не на базаре… Судьбу проверяем, здесь полдюйма не в счет! Дай-ка, наоборот, вон то, самое маленькое! С дырочкой… У царевича глаз меткий, глядишь, не токмо в яблоко – в червячка попадет…
Лакоста
Дурак ты, Ванька! Ну, как знаешь… Сам выбирал.
(Поднимает маленькое яблоко, устанавливает на голове Балакирева, отводит его на несколько шагов к стене.)
Балакирев
Вот и славно… Вот и опять ты, Ванька Балакирев, с судьбой один на один остаешься!
(Крестится.)
А теперь… ваше высочество, принц Голштинский… окажите милость, скомандуйте!
Голштинский
(достал платок)
Ахтунг!..
Петруша начал целиться. Балакирев еще раз перекрестился. В залу неожиданно вбежали Дуняша и Бурыкина.
Дуняша
Ванечка! Родной! Не надо!
(Бросается к Балакиреву.)
Балакирев
(с трудом удерживая равновесие)
Тихо ты, глупенькая… Яблоко же уроню…
Анисья Кирилловна
(Бурыкиной)
Зачем привела Дуняшу? Кто велел?
Бурыкина
Как – зачем? На такое дело идти – и с женой не попрощаться?! Креста на тебе нет, Анисья Кирилловна!
Дуняша
(падает на колени перед Екатериной)
Государыня-матушка! Не дозволяй ему под пулю вставать! Это он с жизнью покончить хочет! Из-за меня и сыночка нашего. Фрейлины, стервы, нашептали ему: мол, не его это ребеночек… А я говорю – его! Мне лучше знать! Твой мальчишка, Ваня! Твой!
Балакирев
Конечно, мой, Дуня… Ну что ты?
Дуня
Ты ж ко мне из тюрьмы прибегал. Во сне… Сам же рассказывал.
(Плачет.)
Балакирев
Конечно, прибегал. Потому что – люблю. Встань. Не срамись… Люди же кругом… Отведи ее, маменька…
Анисья Кирилловна оттаскивает плачущую Дуняшу.
Стреляй скорей, царевич! Не томи! Яблоко перезреет – само упадет!
Голштинский
Ахтунг!
(Поднял платок.)
Фойер!!
Грохнул выстрел. Яблоко, развалившись на куски, слетело с головы Балакирева. Возгласы ликования. Только Дуня, вскрикнув, упала в обморок. Бурыкина бросилась к ней, обмахивает веером.
Шапский
Ура! Попал!! Ядрена вошь! Попал!
Лакоста
Браво, царевич!
Голштинский
Вундербар! Виват Вильгельм Телль!
Балакирев
(пошел к царевичу)
Ай да Петруша! Ай да стрелок! Позволь обнять!..
(Обнимает царевича.)
Теперь мы с тобой судьбой, царевич, повязаны. Значит, дружить должны, как яблоко с яблоней… Но сперва поклонимся царице! Уж она, сердечная, так за нас перживала! Так перживала…
Екатерина
Еще бы! До сих пор руки дрожат, черти вы эдакие!!
(Целует Петрушу, Балакирева, потом и Голштинского.)
Думаю, это дело обмыть надо – или как?
Голштинский
Натюрлих! Алле геен тринкен!
Екатерина
(смеясь)
«Тринкен»! От тебя, принц, другого слова и не услышишь… Спаиваете вы, немцы, нас, русских… Ох, спаиваете!!
Екатерина, Голштинский и Петруша уходят, весело переговариваясь. Балакирев бросается к Дуне.
Балакирев
Дуня! Голубушка!.. Да что с ней?!
Бурыкина
Упала в бесчувствии… Да я сама чуть не померла со страху… А ну как пристрелил бы царевич?
Балакирев
Кто пристрелил? Кого?
(Анисье Кирилловне.)
Маменька, вы их не предупредили, что ль?
Анисья Кирилловна
Бурыкиных предупреждать – только дело портить. Они ж у нас честные! Врать не могут, а правдой своей дурацкой – угробят…
(Обмахивает Дуняшу веером.)
Ну очухивайся, Дуня! Некогда тут разлеживаться!
Дуня
(открывая глаза)
Живой Ваня? Живой?
Анисья Кирилловна
А то какой? Ты что, дурочка, и правда решила, что я сына на смерть пошлю?! Я ж тебя учила – судьбу свою пытай, да умом притом шевели… Ружья гренадеры во дворце холостыми заряжают – всем известно. А яблочко – оно на ниточке… Лакосте только дернуть – так и любой не промахнется…
Балакирев
Ты, Лакоста, кстати, плохо в этот раз дергал… Принц еще только поцелился, а ты уже – дерг-дерг…
Лакоста
Я дергал правильно. Это Ушастик яблоко склеил плохо… Я еще даже и не дернул, а гляжу – оно уже рассыпается…
Ушастик
Чего?
(Приложил руку к уху.)
Лакоста
(кричит)
Яблоко клей правильно! И не на ровные половинки режь, дурак!
Ушастик
Я склеил правильно… Это Иван головой тряс…
Шапский
Точно! Тряс! Я тебя, Иван, как ентому «Вильгельм-Телю» учил? Яблочко сгрызть только на треть…
(Берет яблоко, сгрызает.)
Облизни и клади на самое темя…
(Ставит Балакиреву огрызок на голову.)
Вот! А потом зорко следи за стрелком. Когда чувствуешь – мол, пора, палец отпускает, – тут Лакосте делаешь знак глазами…
(Балакирев выразительно вращает глазами.)
Во так! Да!
(Балакирев снова завращал глазами.)
Шапский оборачивается и видит в глубине сцены принца Голштинского и Петрушу с пистолетом в руках. Они уже изрядно выпили.
Голштинский
(радостно)
Нох ейн мал? Гут!
(Вынул платок.)
Ахтунг!
Балакирев
Погоди, принц… Какой «ахтунг»? Это ж мы ж так… просто обсуждаем… Стой! Не маши рукой, дурак!.. Не маши!
Голштинский