Машинально присев, я выключила фонарь. Если это Чарли, то мне конец. В мозгу у меня что-то словно вспыхнуло – проклятие, он все-таки позвонил Руфи, сразу все сообразил и вернулся. Фары "мерседеса" были направлены прямо на стоявший под навесом "линкольн", который и скрывал меня от глаз Чарли. Услышав, как хлопнула дверца машины, я бросилась бежать.
   Я пулей пролетела через лужайку за домом, чувствуя под ногами неровные кочки скошенной травы. А за мной почти беззвучно, быстрой стелющейся рысью бросились вдогонку две выпущенные из дома собаки. Я добежала уже до узкой деревянной лестницы, спускающейся к пляжу, но после ослепительного света фар еще с трудом разбирала ступеньки. Пропустив одну из них, я проскользнула сразу до следующей, с трудом нащупав ее ногой. Сверху в каком-то ярде от меня показался большой черный пес, который, тяжело пыхтя и скребя когтями по дереву, с глухим рычанием пытался до меня добраться. Оглянувшись, я увидела, что его пасть уже совсем рядом с моей головой. Не раздумывая, я протянула руку и, схватив пса за переднюю лапу, резко дернула. От неожиданности собака взвизгнула, и я что было сил то ли толкнула, то ли швырнула ее вперед на крутые прибрежные скалы. Другая же девяностопятифунтовая малышка оказалась трусихой и продвигалась вниз по лестнице, жалобно скуля и вздрагивая. Я чуть было не потеряла равновесие, но смогла удержаться, а в темную отвесную пропасть вместо меня посыпалась выскользнувшая из-под ног земля. Я слышала, как внизу у скал хрипло лает черный пес, который не мог добраться до меня по крутому, скользкому склону, поэтому безостановочно кружил взад и вперед по пляжу. Последние несколько футов я практически проскользила на боку, пока наконец не почувствовала под ногами мягкий песок. В этот момент пистолет выскользнул у меня из рук, и я судорожно стала шарить вокруг себя, пока с облегчением не нащупала дуло. Фонарь я уже давно потеряла. Я даже не помнила, когда держала его в руках последний раз. Черная собака опять вприпрыжку направилась в мою сторону. Подождав, пока она приблизилась, я сделала обманное движение ногой и изо всех сил врезала ей пистолетом по голове. Псина жалобно завизжала. Похоже, ее никто не учил отражать нападение. Мое преимущество состояло в том, что я с самого начала понимала, какую опасность для меня представляет эта зверюга, а собачка только сейчас смогла оценить мое вероломство. Залаяв, она отпрыгнула назад. Я быстро сделала необходимый выбор. В северном направлении вдоль пляжа на целые мили тянулись отвесные скалы, линия которых прерывалась только на Харли-Бич, который был слишком удален от города, чтобы пытаться найти там убежище. Кроме того, путь на север мне преграждала собака. Справа же от меня пляж прилегал к городским границам и тянулся лишь на пару миль. Но для начала я устремилась к кромке океана, подальше от собаки. Она стояла на месте, пригнув голову и яростно лая. Волны уже облизывали мои кроссовки, и мне пришлось высоко поднимать ноги, чтобы преодолеть полосу прибоя. Я обернулась, держа пистолет в руке, и продолжила путь вброд.
   Пес прыгал по берегу взад и вперед, лая уже не так часто.
   Новая мощная волна толкнула меня в колени и окатила водой до пояса. Переведя дыхание от холодного шока, я взглянула назад и испуганно вздрогнула, увидев Чарли, застывшего на самой вершине скалы. Внешнее освещение в доме было теперь включено, и его мощная фигура рельефно вырисовывалась на этом фоне. Лицо казалось бледным в свете фонарей. Он смотрел прямо на меня. Я резко бросилась вперед, буквально продираясь сквозь воду, доходившую уже до живота, держа направление в сторону больших камней у южной оконечности пляжа. Наконец я добралась до этих самых скал – скользких и острых гранитных обломков, отколовшихся и скатившихся в море с прибрежных откосов, и стала карабкаться по ним. Мои движения сильно сковывали мокрые джинсы, плотно облепившие ноги, тяжелые, полные воды кроссовки и, конечно, пистолет, который я просто не имела права бросить.
   Я пробиралась среди острых морских раковин и островков слизи. Один раз сильно поскользнулась, и что-то острое вонзилось сквозь джинсы в левое колено. Спрыгнув с камней на плотный песок, я увидела перед собой постепенно расширявшуюся полосу пляжа.
   Из-за поворота берега огней дома Пауерса отсюда уже не было видно. И никаких признаков собак. Я понимала, что им бы вряд ли удалось сюда добраться, как бы они этого ни хотели. А вот насчет Чарли я была не так уверена. Мне приходилось гадать, спустился ли он на берег по деревянной лестнице и шел за мной по пляжу или же спокойно ждал где-то в засаде. Опасаясь, я оглянулась назад, но нависавшая за спиной береговая скала не пропускала оттуда ни единого лучика света. Пожалуй, все, что ему оставалось делать, это снова вернуться к своей машине. И, следуя параллельным маршрутом, он легко мог перехватить меня на другом конце пляжа. Рано или поздно мы оба окажемся на Людлов-Бич, но поворачивать назад я уже не решилась. Пляж, на который я выскочила, Харли-Бич, был для меня не самым удачным местом – слишком далеко от трассы и от города, чтобы рассчитывать на какую-то помощь. Стиснув зубы, я опять перешла на бег, не имея представления, куда мне удастся добежать. Липкая и холодная одежда плотно облепила тело, но главная мысль была о пистолете. Я уже роняла его однажды, когда пробиралась через скалы, и он чуть было не исчез на дне морском. Не думаю, чтобы в него попала соленая вода, хотя трудно сказать наверняка. Я уже присмотрелась в темноте, успев заметить, что весь пляж покрыт камнями и выброшенными на берег водорослями. Если помедлить, то Чарли доберется сюда другим путем и я окажусь в ловушке. Я опять обернулась: никаких признаков погони, все звуки перебиваются шумом прибоя. Похоже, Чарли здесь еще не было. Когда я бывала в свое время на Людлов-Бич, то, помнится, он всегда был забит проезжающими мимо по шоссе автомобилистами. По мере того как я бежала, страх несколько улегся, а всплеск адреналина в крови подавил все остальные чувства, кроме желания спастись. Ветер стих, но я промокла до костей, и было ужасно холодно. Пляж снова сузился, и мне пришлось бежать по мелководью, прокладывая путь по полосе прибоя. Я старалась держаться из последних сил, но не знала, насколько этих сил еще хватит. Слева от себя я заметила деревянную зигзагообразную лестницу, ведущую с пляжа наверх. На фоне густых зарослей кустарника, прилепившихся на откосе, выбеленные солнцем и ветром перила почти светились в темноте. Я проследила взглядом, куда вели ступеньки. Судя по всему, наверху находился Прибрежный парк, разбитый вдоль всего склона. Там были автостоянки и через дорогу – дома. Я ухватилась рукой за перила и начала подниматься, тяжело дыша и чувствуя, как болят колени. Добравшись до верха, огляделась, и сердце у меня чуть не остановилось.
   Чуть повыше я увидела хорошо мне знакомый "Мерседес-450", принадлежавший Чарли Скорсони и обшаривавший сейчас лучами фар ограду парка. Я торопливо пригнулась и снова стала спускаться по ступенькам, издав непроизвольный мяукающий звук. Я задыхалась, а грудь горела огнем. Спрыгнув на песок, я снова перешла на бег, постепенно убыстряя темп. Песок здесь оказался рыхлый и слишком мягкий, поэтому я отклонилась правее, пока не добралась до влажной и плотно утрамбованной прибрежной полосы. По крайней мере сейчас я хоть согрелась, но мокрая одежда по-прежнему больно натирала тело, а со склеенных солью волос непрерывно скатывались капельки морской годы. Левое колено жгло от боли, и я чувствовала, как по ноге медленно сочится теплая струйка. На этот раз пляж заканчивался не камнями, а целой скалой, торчавшей на фоне непроглядной черноты океана, словно гигантский пирог. Я снова вошла в волны прибоя, который чуть не утащил меня в море, когда я огибала скалу. Впереди уже виднелся Людлов-Бич. Я чуть не зарыдала от радости. Преодолевая боль, снова побежала, чтобы быстрее достичь спасительной цели. Я уже заметила впереди огни и темные метелки пальм на фоне сереющего неба. Я перешла на трусцу, постаралась наладить дыхание и наконец остановилась, в изнеможении согнувшись пополам. Во рту у меня пересохло, а по лицу катились капли то ли пота, то ли морской воды.
   Щеки пылали, а глаза жгло от попавшей в них соли. Утерев рот тыльной стороной ладони, я снова двинулась вперед, на этот раз уже шагом. Новый приступ страха заставил сердце бешено метаться в грудной клетке.
   Этот участок пляжа, сероватый в темноте, выглядел чистым и ухоженным, широким крылом уходя в левую сторону, где высокие и отвесные скалы переходили в невысокий холмистый склон, плавно спускавшийся к песчаной полосе. Невдалеке я могла различить обширную автостоянку, а за ней – гостеприимные огни опустевшей улицы. Пляжная автостоянка обычно закрывается в восемь часов, и, похоже, сейчас она была уже закрыта. При виде бледно-голубого "мерседеса" Чарли меня словно током ударило – это был единственный автомобиль на пустынной, асфальтированной площадке. Его включенные фары косыми лучами освещали шершавые стволы выстроившихся вдоль нее пальм. И мне бы вряд ли удалось незаметно от него перескочить с пляжа на улицу. Темнота, которая, как казалось совсем недавно, вроде бы рассеялась, снова накинула свою черную вуаль. Я опять ничего не могла толком рассмотреть и определиться в этой непроглядной, словно дымовая завеса, темени. Далекие уличные огни показались мне чьей-то глупой, своенравной и злой выдумкой, потому что, по сути дела, сейчас они ничего для меня не освещали, а лишь дразнили, указывая путь к спасению, которым я все равно не могла воспользоваться. А где же он сам? Может, сидит в автомобиле, внимательно осматривая пляж в ожидании, когда я выскочу на него? А возможно, стоит среди пальм рядом с пляжем?
   Я снова двинулась вдоль прибоя в правую сторону.
   Ледяная вода остудила мою кровь, но я упорно рассекала плещущие у самых колен волны. Здесь он меня вряд ли засечет, и хотя я сама сейчас его не вижу, он тоже не сможет меня заметить. Когда я отошла уже достаточно далеко, мне пришлось почти полностью погрузиться в воду и то вплавь, то шагом пробираться по неровному дну около самых волноломов. Изо всех сил я оберегала от воды пистолет ценой ноющей боли в руках и онемевших пальцев.
   Волосы, словно легкий газовый шарфик, колыхались у самого лица. Периодически я наблюдала за пляжем, ожидая увидеть Чарли, хотя что-нибудь там рассмотреть было довольно трудно. Фары его машины продолжали ярко гореть. Но ничего и никого я пока не заметила. Я была уже примерно в двух сотнях ярдов от дальнего левого края автостоянки, как вдруг увидела там площадку для отдыха: небольшая палатка, пальмы, столики для пикника, мусорные баки и телефоны-автоматы. Я стала осторожно выбираться на берег, решив добраться до этого места, но продолжая держаться правее. Он мог скрываться где угодно, просто прятаться в тени. На мелководье волны захлестывали меня до колен и снова откатывались назад, а вода струйками выливалась из кроссовок. Наконец я выбралась на влажный песок и неторопливо направилась в сторону стоянки, все время вглядываясь в темноту и ожидая его появления. Он не мог одновременно контролировать все участки. Присев на корточки, я скользнула взглядом в левую сторону. Вынужденная приостановить свое лихорадочное бегство, я была опять охвачена прежним ощущением страха, по спине и груди разлился ледяной холодок, а в горле пульсировал непроизвольный слабый стон. Не раздумывая я быстро сбросила джинсы и кроссовки.
   Палатка, небольшое приземистое строение из шлакоблоков, выглядела необитаемой, окна на ночь были закрыты ставнями. Погружаясь по щиколотку в сыпучий песок, я обошла ее справа. На суше я чувствовала себя не столь уверенно, как в волнах прибоя. Я стремительно отпрыгнула, самым краешком глаза успев заметить, что он стоял там, слева от меня. Снова припав к земле и рассчитывая, что он меня не разглядел, я поползла по-пластунски, отталкиваясь локтями. Добравшись до чернильно-густой тени пальм, которая выделялась даже на фоне серой ночной темноты, я еще раз оглянулась влево и снова различила его фигуру. На нем была белая рубашка и темные брюки.
   Он скрылся в тени пальмовых деревьев рядом со столиками для пикника. Позади меня умиротворенно рокотал могучий океан, служивший роскошной декорацией для маленькой пьесы под названием "Кошки-мышки". Справа от себя я обнаружила цилиндрический мусорный бак высотой примерно до груди, с крышкой на петлях. Услышав звук мотора автомобиля Чарли, я с удивлением обернулась: неужели он уезжает? Может, ему показалось, что он упустил меня и поэтому решил перехватить где-нибудь дальше на пляже? Пока он разворачивался, я подскочила к мусорному баку, одним рывком подняла крышку и, перебросив ноги через край, устроилась на куче отбросов, состоявших из бумажных стаканчиков, тарелок, объедков и прочей дряни. Как следует придавив мусор задом, я просунула ноги поглубже и поморщилась от отвратительной вони. Правая нога погрузилась во что-то липкое и холодное, зато мусор прямо подо мной был горячий, словно компост, медленно перегорающий под действием бактерий. Я немного приподняла голову и выглянула в щель, образованную неплотно прилегающей крышкой. Автомобиль Чарли направлялся точно в мою сторону, а его фары упирались в мое убежище. Я быстро скрючилась, а глаза чуть не выскочили из орбит от стука бешено заколотившегося сердца.
   Оставив фары включенными, он вышел из машины. У себя в баке я увидела тонкий отраженный лучик света. Хлопнула дверца. Послышался звук его шагов по бетону:
   – Кинси, я знаю, ты где-то здесь, – сказал он.
   Я старалась не двигаться. И даже не дышать.
   Тишина.
   – Кинси, тебе не стоит меня бояться. Господи, неужели ты этого не понимаешь? – произнес он очень настойчиво, мягко, убедительно и огорченно.
   Может, я и вправду ничего не понимаю? Голос у него сейчас был такой же, как всегда. Опять тишина. Я слышала его удаляющиеся от меня шаги. Немного выждав, опять выглянула через щель. Он застыл в десяти футах от меня, уставившись на океан. Постояв немного, расслабленно опустив плечи, он вдруг обернулся. Я снова втянула голову. Послышались приближающиеся шаги.
   Сжавшись в комок, дрожащими руками я подняла пистолет дулом вверх. Может, я просто сошла с ума? И веду себя, как полная идиотка? Я всегда ненавидела играть в прятки. В детстве мне в эту игру никогда не везло. Стоило кому-нибудь просто оказаться рядом с моим укрытием, и я сразу выскакивала, потому что от жуткого напряжения вполне могла обмочиться. Я почувствовала подступающие слезы. "О Боже, только не сейчас!" – пронеслась лихорадочная мысль. Мой страх постепенно перерастал в нестерпимую боль. Каждый удар сердца вызывал настоящее мучение, а в ушах слышались резкие толчки от подскочившего кровяного давления. Похоже, он уже догадался, где я прячусь.
   Крышка бака медленно приподнялась. На золотистых щеках Чарли отражался яркий свет фар. Он взглянул на меня. В его правой руке я заметила кухонный нож с острым десятидюймовым лезвием.
   И тогда я спустила курок.
* * *
   Полиция Санта-Терезы провела короткое расследование, но по его окончании никаких обвинений предъявлено не было. Дело Лоренса Файфа пополнилось лишь моим отчетом, направленным главе отдела расследований и сбора информации, который признал, что применение оружия было вполне законным, поскольку «соответствовало правам и обязанностям», закрепленным за мной по роду деятельности. Еще осталась копия чека на неистраченную часть аванса, которую я вернула Никки. За все про все я заработала 2978 долларов и 25 центов, включая оплату счетов, связанных с этим 16-дневным расследованием. По-моему, это вполне справедливо. От того выстрела я до сих пор не приду в себя. Ведь из-за него я попала в одну компанию с вояками и маньяками. Никогда и никого убивать я не собиралась. Хотя если подумать, то же самое могли бы сказать и Гвен с Чарли. Конечно, все уляжется, и через пару недель я снова смогу заниматься своим делом. Но уже никогда не стану той, что была раньше. Мы вечно стремимся упростить свои проблемы, но из этого обычно ничего не выходит, и в конце концов все равно остаемся наедине с самими собой.
   С искренним уважением,
   Кинси Милхоун