Грассо Патриция. Ирландская роза

   – Мод, взгляни на моих дочерей, – позвала Кэтрин.
   Мод появилась в дверях и с улыбкой посмотрела на маленьких девочек. «Наконец-то, – подумала экономка, – Данганнон огласится детским смехом. Господи, как же долго мы этого ждали!»
   – Ты была совсем крошкой, когда я видела тебя в последний раз, – сказала она Мев. – Теперь ты уже почти взрослая.
   Мев засветилась от гордости. Не имея представления о социальных различиях, она опустилась перед экономкой в изящном, хотя еще и нетвердом реверансе. Присутствовавшие задыхались от смеха, и Мев вновь оглянулась, словно выискивала того, кто посмел дважды посмеяться над ней.
   – А это Шана, – представила Кэтрин младшую дочь.
   Когда экономка подошла поближе, чтобы получше рассмотреть ребенка, на ее глазах появились слезы.
   – Одно лицо с Шоном, – залилась слезами Мод, оказавшись во власти воспоминаний и переживаний.
   Она достала платок из кармана своего передника и шумно высморкалась, затем добавила:
   – Я буду молиться, чтобы ей передался ваш темперамент. Ей ни к чему становиться столь же неистовой, как ее отец.
   Подчиняясь твердой руке Хью, Вулкан сидел, повизгивая и горя нетерпением познакомиться с вновь прибывшими. Получив наконец-то свободу, он бросился к девочкам и радостно лизнул Мев и Шану. Заметно выросший и прибавивший в весе, Вулкан едва не опрокинул малышку.
   – Сидеть! – приказала Кэтрин. Вулкан сел, но беспокойно дергавшийся хвост выдавал его возбуждение.
   – Девочки, это – Вулкан, – представила Кэтрин собаку с напускной торжественностью. – Вулкан, это – мои дочери.
   Если собаки способны испытывать восторг, подобно людям, то в эту минуту Вулкан продемонстрировал это в полной мере. Потеряв голову при виде столь замечательной игрушки, Мев и Шана бросились к щенку, гладя и целуя его, он же в ответ радостно лизал девочек.
   Кэтрин улыбнулась и попросила Мод приглядывать за этой троицей, а сама встала, чтобы поздороваться со своей камеристкой. Она обняла и поцеловала Полли, а затем подошла к Патрику, стоявшему рядом с Хью.
   – Все, что вы заказали, привезено, – сообщил Патрик Хью.
   – Что вы привезли? – спросила Кэтрин.
   – Ничего особенного, – уклонился от ответа Хью. Но счастливая Кэтрин не стала обращать на это внимания, она благодарно улыбнулась Патрику и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
   – Спасибо, что привез моих девочек домой целыми и невредимыми. Ты всегда был хорошим другом.
   Патрик ухмыльнулся.
   – С вашего позволения, позволю себе заметить, что вы выглядите так, словно проглотили кого-то целиком.
   Кэтрин улыбнулась и обратилась к Хью:
   – Ты не возьмешь Шану на руки? У меня не хватит сил.
   – Поговорим позже, – сказал Хью Патрику. Он поднял Шану на руки и вслед за женой направился в дом.
   К ужину Кэтрин спустилась вниз, ведя Мев и Шану за руки; Вулкан следовал за ними. За несколько коротких часов, проведенных с дочерьми, выражение тревоги и неуверенности, так свойственное ей последнее время, исчезло, словно его никогда не было. Она поистине светилась от счастья.
   – Мы будет ужинать здесь? – спросила Кэтрин, заходя в маленькую семейную столовую.
   – Да, – кивнул Хью. – Вновь объединившись своей семьей, первый вечер мы проведем в нашем узком кругу. В главном зале на наше отсутствие не обратят внимания.
   Подойдя к ним, Хью погладил Мев по голове и взял Шану на руки. Оказавшись в стороне, Вулкан заскулил, привлекая к себе внимание. Хью слегка нахмурился, однако ласково похлопал и щенка.
   – Собака, – прощебетала Шана, указывая на Вулкана.
   – Верно, птенчик, – улыбнулся Хью и добавил, многозначительно взглянув на жену: – Вулкан – собака, а не член семьи.
   Игнорируя замечание мужа, Кэтрин, также улыбаясь, возразила:
   – Вулкан – собака и член семьи.
   – Патрик сообщил, что лорд и леди Берк шлют горячие приветы, – сказал Хью, оставив без внимания ее слова. – Фиона родила дочь, которой дали имя Грания.
   – Как замечательно, – откликнулась Кэтрин. – Мы должны послать подарок.
   – Все уже сделано. Будем ужинать?
   Ужин превратился в приятный семейный вечер, который четверо О'Нейлов и Вулкан провели в тесном кругу. К досаде матери, Мев быстро обнаружила выгоду в присутствии Вулкана, когда требовалось доесть порцию, а Вулкан быстро понял, сколь выгодно находиться рядом с девочками во время еды. Как ни старалась Мев скрыть свои действия, все понимали, что большая часть мяса с ее тарелки перекочевала в пасть Вулкана. После десерта Шана прильнула к плечу Хью и вскоре уснула.
   – Давай передадим этих бесят в заботливые руки Нелли, – предложил Хью, когда Мев тоже стала зевать.
   – Мев, ты не хочешь поспать сегодня со мной? – спросила Кэтрин.
   Услыхав это предложение, Хью нахмурился. Хотел бы он, чтобы то же самое жена сказала ему.
   – Нет, а то Шана потеряет меня, – сонно ответила Мев. – Можно, Вулкан будет спать с нами?
   Хью довольно хмыкнул, на что Кэтрин укоризненно покачала головой и нахмурилась.
   – Если Вулкан захочет, он сможет провести ночь в вашей комнате, – ответила она дочери.
   Уложив девочек в постель и подоткнув одеяла, Кэтрин поцеловала Мев и спящую Шану. Хью последовал ее примеру. Пожелав спокойной ночи Нелли, они направились было к двери, но Кэтрин вдруг повернулась и пересекла комнату в обратном направлении.
   – Охраняй моих девочек, – прошептала она, почесывая пса за ухом. – Я буду скучать по тебе.
   В ответ Вулкан лизнул ее руку.
   У дверей комнаты жены Хью взял руку Кэтрин и поднес ее к своим губам. Когда другая рука коснулась его щеки, Хью поднял глаза и встретился взглядом с ее бездонными зелеными глазами, полными любви. Внезапно Кэтрин обвила шею мужа руками и прильнула к нему.
   – Спасибо тебе за то, что привез моих девочек домой, – прошептала она, и ее нежное дыхание приятно защекотало его шею.
   – Они также и мои девочки.
   – Да, действительно, – согласилась с улыбкой Кэтрин.
   Хью приподнял рукой ее подбородок и пристально посмотрел в глаза. А затем быстро наклонился, завладевая ее губами, – долго сдерживаемая страсть взяла верх над осторожностью. Кэтрин прижалась к его крепкому сильному телу, отвечая столь же страстным поцелуем. Оторвавшись от ее губ, Хью начал осыпать ее лицо, шею, грудь жгучими поцелуями, которые, казалось, оставляли пылающие следы на ее шелковистой коже, и низкий стон наслаждения вырвался из горла Кэтрин. Этот хриплый звук вернул ее к действительности.
   – Ребенок, – прошептала Кэтрин, освобождаясь от его объятий.
   Хью понял, что она имела в виду, немедленно ее отпустил, отступив на шаг.
   – Какую причину ты найдешь после рождения ребенка? – с досадой спросил он, после чего повернулся и пошел прочь.
   Кэтрин с болью в сердце смотрела ему вслед.
 
   Несколько дней спустя Кэтрин с мужем коротали вечер перед камином в его кабинете. Нелли уже увела Мев и Шану – в компании Вулкана – спать.
   – Войдите, – сказал Хью, услышав стук в дверь.
   – Извините, – начала Полли и перевела взгляд на Кэтрин. – Ваша ванна уже готова. Следует ли мне нагреть воду погорячее?
   – Нет, я сейчас приду, – ответила Кэтрин.
   – Полли, остаток вечера можешь провести по собственному усмотрению, – объявил Хью и, поймав удивленный взгляд жены, пояснил: – Нынче ночью роль камеристки исполню я сам.
   – Но… – хотела возразить Кэтрин.
   – Иди к себе, Полли, – приказал Хью, не обращая внимания на протест жены.
   – Благодарю вас, милорд, – и Полли поспешила ретироваться, пока господин не изменил своего решения.
   Поднявшись с кресла, Хью улыбнулся жене и спросил:
   – Неужели ты хотела бы разлучить Полли и Патрика в годовщину их свадьбы?
   – Ох, я совсем забыла.
   В комнате Кэтрин прямо напротив камина в клубах пара стояла ванна, наполненная горячей водой. Сняв свой камзол, Хью засучил рукава рубахи и помог жене раздеться.
   – Нет никакой необходимости мыть меня, – сказала Кэтрин, когда Хью взял в руки мочалку.
   Хью поклонился с преувеличенной галантностью и произнес:
   – Но я настаиваю, миледи. Ваш покорный слуга счастлив услужить вам.
   Он аккуратно намылил ее щеки и шею, затем осторожно ополоснул – так, чтобы мыло не угодило в прекрасную изумрудную зелень глаз. Сделав шаг в сторону и неспешно намыливая ей спину, он легкими и весьма эротичными прикосновениями вернул к жизни чувственные зоны, которые она сама уже считала онемевшими.
   Затем Хью вновь расположился перед ней. Его улыбка предвкушения напоминала Кэтрин выражение лица умирающего от голода человека при виде роскошного стола.
   Отложив в сторону мочалку, Хью намылил руки и начал нежно растирать ее груди ласкающими, возбуждающими поглаживаниями.
   Кэтрин не могла сдержать чувственного вздоха. Ее муж довольно засмеялся, но, почувствовав прилив напряжения в паху, испугался, что может просто не выдержать эту пытку. Ну, спрашивается, зачем он истязает себя таким образом? Даже если Кэтрин загорится ответным желанием, им все равно уже нельзя будет поддаться зову страсти.
   Хью вновь намылил руки и начал массировать ее живот. Вдруг он ощутил движение ребенка под своими руками и удивленно посмотрел на жену. Кэтрин кивнула и умиротворенно улыбнулась. И тогда, может быть, впервые в жизни, Хью почувствовал, как его сердце затопила волна удивительной нежности. Глубокое, огромное чувство истинной любви связало их в этот миг неразрывной нитью, заставив обоих устыдиться своих плотских желаний, казавшихся сейчас чем-то мелким, недостойным.
   – Пожалуй, купание закончилось, – прошептала Кэтрин, доверчиво протягивая ему руку.
   Хью помог жене встать, заботливо обернул ее полотенцем, помог выбраться из ванной, аккуратно вытер, надел ей через голову ночную рубашку. А затем, усадив жену в кресло, Хью заговорщицки подмигнул ей и исчез, выйдя в свою комнату через смежную дверь.
   Недоумение Кэтрин длилось недолго. Через минуту он вернулся.
   – Вот взгляни… – сказал он, достав из-за спины маленькую шкатулку и торжественно открывая ее.
   – Мои драгоценности! – обрадованно воскликнула Кэтрин.
   – Только что из Дублина, – улыбнулся он. Кэтрин приняла шкатулку, встала и положила ее на кресло.
   – Твоя заботливость дороже всех драгоценностей. – С этими словами она притянула к себе его голову и прильнула к его губам в долгом страстном поцелуе.
   Хью провел рукой по ее роскошным волосам и сокрушенно прошептал:
   – Если бы не ребенок, я прямо сейчас лег бы с тобой в постель, хотела бы ты того или нет. Но я не желаю причинить вред своему сыну.
   – Или дочери, – напомнила счастливо улыбавшаяся Кэтрин и лукаво добавила: – Ведь я могла и ошибиться, предсказывая рождение мальчика.
   Рыча проклятия, Хью сгреб жену в охапку, уложил в постель и резким движением укрыл ее одеялом по самый подбородок.
   – Надеюсь, под одеялом я в безопасности, – поддразнила его Кэтрин.
   Приблизив свои губы почти вплотную к ее губам, Хью тихо, с шутливой угрозой предупредил:
   – Пока, душа моя, пока…

Глава 19

   Ребенок появился на свет в одну из жарких грозовых ночей в начале августа.
   – Спасибо тебе за моего сына, – сказал Хью, нежно целуя жену в щеку.
   – Нашего сына, – поправила его Кэтрин, прижимая к себе спящего малыша. – Взгляни! Разве он не само совершенство? О, да я вижу, он похож на тебя! У него твои волосы и цвет кожи, не говоря уже о темпераменте – он такой же буйный и упрямый!
   – Я уверен, что никогда не видел более восхитительного ребенка, – радостно согласился с женой Хью, подвигая кресло ближе к кровати, и гордые родители предались созерцанию самого прекрасного творения, которое они когда-либо видели, – своего сына.
   – Как мы его назовем? – спросила Кэтрин, прерывая молчание.
   – А что хочешь ты?
   – Я бы хотела назвать его именем твоего отца, – ответила Кэтрин. – Мэтью – очень славное имя.
   – Мэтью Тимоти Конн О'Нейл, – твердо произнес Хью, и глаза его заблестели от нахлынувших чувств.
   – Спасибо, любовь моя, – сказала Кэтрин. – Будущий граф Тирон должен иметь тесные связи по обе стороны Ирландского моря. Почему бы нам не пригласить две пары крестных родителей?
   Хью улыбнулся – идея ему сразу понравилась – и предложил:
   – Лорд и леди Берк будут превосходными крестными.
   Кэтрин согласно кивнула.
   – Мой брат – любимчик при дворе и стал бы прекрасным выбором в качестве английского крестного отца.
   – А кто будет крестной матерью? – спросил Хью. – Не хотела бы ты пригласить свою сестру Бригит?
   – Бригит – теперь шотландка по мужу, – ответила Кэтрин. – Почему бы нам не подумать о большем? Королева вряд ли сможет отречься в будущем от своего крестного, племянника одного из ее любимчиков. Кроме того, трудно представить выше честь, чем быть крестным королевы. Так пусть она и будет крестной матерью Мэтью.
   – Моя дорогая, с каждым днем ты все более начинаешь мыслить столь же мудро, как я.
   – Раньше ты этого не говорил, – поддразнила его Кэтрин. – Ты говорил, что я не утруждаю себя логическими…
   – Давай забудем все, – перебил ее Хью. – Я беру свои слова назад.
   – До следующего раза. – Хью засмеялся и сменил тему:
   – Ты разрешишь Мэтью отправиться со мной в главный зал?
   – Да, но только на несколько минут, и его нужно запеленать потеплее. – Кэтрин подмигнула ему. – Полли будет сопровождать тебя. Возможно, Патрик поймет наш намек. – При этих словах Полли, прибирающая после родов комнату, покраснела, а Мод засмеялась.
   Сопровождаемый Полли, гордый Хью понес сына вниз, где зал уже был переполнен воинами О'Нейла и слугами. Прижимая ребенка к груди, вождь клана прошел к главному месту у большого стола, и в зале воцарилась тишина.
   – Друзья! – громко объявил Хью. – Представляю вам Мэтью Тимоти Конна О'Нейла, наследника Данганнона.
   Собравшиеся разразились радостными криками одобрения. Хью с гордостью посмотрел на сына, который на мгновение раскрыл глазки, потревоженный оглушительным шумом. Хью не отрывал от него взгляда. Ясные голубые глаза, цвет которых обязательно изменится на изумрудно-зеленый, смотрели на него с маленького сморщенного личика.
   «Волосы и цвет кожи – мои, – подумал Хью, – но глаза – матери. Этот ребенок воистину смешал в себе родительскую кровь».
   Хью поднял сына так, чтобы все видели крохотное чудо, которое они с Кэтрин произвели на свет. Раздались новые, столь же бурные, одобрительные возгласы, и Мэтью Тимоти Конн О'Нейл громко закричал, окончательно проснувшись.
   – Ему пора к матери, – сказал Хью, передавая сына Полли, и, подмигнув ей, добавил: – А я намерен выпить за рождение моего первого сына с каждым из моих людей.
   Полли улыбнулась при слове «первого» и направилась с ребенком к дверям. У выхода, подпирая стену, стоял Патрик и наблюдал за происходящим. Вид его жены, идущей через зал и бережно прижимающей к груди ребенка, совершенно очаровал его.
   Проходя мимо него, Полли отчаянно покраснела. Невозможно было не понять, о чем говорили улыбка и сияющие глаза ее мужа.
   Повернувшись ей вслед, Патрик с удовольствием смотрел, как она удалялась, покачивая бедрами. Пусть будет недалек тот день, когда его собственный сын прижмется к этой груди. Воодушевленный подобными мыслями Патрик направился к большому столу поздравить Хью и выпить за здоровье наследника Данганнона.
   Был очень поздний час, когда Хью, чуть пошатываясь, поднялся по лестнице и открыл дверь в спальню жены. Он тихо вошел и, приблизившись к кровати, с любовью поглядел на жену и сына. Затем нагнулся и поцеловал жену в лоб.
   – Не беспокойся, сынок, – прошептал он. – У тебя будет много братьев и сестер.
   Хью улыбнулся, глядя на спящую жену. Уже совсем скоро Кэтрин разделит с ним постель.
 
   – Черт бы побрал ее ледяное сердце, – проворчал Хью, одиноко сидя в своем кабинете.
   Кэтрин оправилась от родов, но продолжала всеми правдами и неправдами избегать объятий и ласк мужа. Страх перед близостью с мужчиной не оставлял ее. Один лишь бог знал, сколько усилий приложил Хью, пытаясь помочь жене справиться с этим страхом, но каждый раз все заканчивалось ее слезами и просьбами дать ей еще немного времени. Кто бы мог представить, что Терлоу даже из могилы сможет разрушить его брак? В Данганнон на крестины Мэтью скоро соберутся гости, и у него не будет возможности завлечь жену в свою постель.
   Дверь неожиданно отворилась. На пороге стояла Кэтрин в блеске всей своей красоты, вернувшейся к ней после рождения ребенка. И вновь Хью почувствовал острый укол в сердце.
   На Кэтрин были надеты темно-зеленая юбка из дорогого бархата и белая льняная кофточка в крестьянском стиле с пышными рукавами, собранными на запястьях. Вырез кофточки, рукава и подол юбки были расшиты золотыми нитями. Свои отливающие медью волосы она разделила на пробор и заплела в две косы, закрутив их вокруг ушей и закрепив мерцавшими золотом заколками. Кроме обручального кольца, на ней не было других украшений, зато тугой черный корсаж великолепно подчеркивал по-девичьи тонкую талию.
   Жаркий румянец, вызванный суматохой по поводу предстоящих крестин, окрашивал щеки Кэтрин. После рождения сына она почти полностью вернула себе былую стройность фигуры, хотя вынашивание ребенка отразилось легким намеком на полноту. Глядя на ее упругую гладкую кожу и гибкий стан, трудно было поверить, что она родила троих детей.
   – Приближается кортеж лорда Берка, – сказала Кэтрин.
   – Сейчас иду.
   Медленно, словно неся непосильный груз, давящий его к земле, Хью поднялся со стула, и они вместе вышли на улицу.
   Длинный кортеж, состоящий из вооруженных всадников, колясок с багажом роскошной кареты Берков, остановился во внутреннем дворе. Сразу было видно, что леди Фиона не привыкла путешествовать налегке. Слуги О'Нейлов подбежали к коляскам, помогая слугам Берков выгрузить багаж.
   Лорд Берк соскочил со своего жеребца и с радостной, восхищенной улыбкой поклонился Кэтрин. Лишь затем он повернулся, чтобы помочь своей жене выйти из кареты.
   Фиона, как всегда, выглядела прекрасно. На ней было темно-синее дорожное платье и окантованная мехом накидка в тон. Она и раньше имела пышную фигуру, но сейчас, казалось еще более располнела после рождения дочери.
   Увидев Кэтрин, Фиона радостно вскрикнула и, подбежав к ней, бросилась в объятия подруги, целуя ее, смеясь и плача.
   Кэтрин, увлеченная встречей с Фионой, не замечала, что происходит вокруг. А тем временем лорд Берк вернулся к карете, чтобы помочь выйти еще одной даме. Заинтригованный, Хью поспешил вперед, чтобы встретить друга и эту нежданную, но очень милую гостью.
   Леди, появившаяся из кареты Берка, была среднего роста; природа одарила ее кремовой, словно персик, кожей, волосы отливали золотом, а ярко-голубые глаза сверкали, как два драгоценных сапфира.
   – Приветствую и поздравляю с рождением сына. – Лорд Берк улыбнулся и пожал руку.
   – Благодарю. – Хью улыбнулся незнакомке: – Добро пожаловать в Данганнон. Уверен, что эти древние каменные стены еще не видели лица или фигуры прекраснее.
   Молодая леди улыбнулась: ей было лестно слышать столь откровенный комплимент. Румянец окрасил ее щеки, только добавив красоты.
   – Я хочу вам представить леди Эйслинг О'Брайен, кузину Фионы, – произнес лорд Берк. – Мне кажется, что Эйслинг и ее муж были на вашей свадьбе.
   Эйслинг изящно присела в реверансе и протянула руку со словами:
   – Встретить самого известного ирландского графа – для меня огромное удовольствие.
   Она так нежно улыбалась, что напомнила Хью прекрасного ангела.
   – Осмелюсь заметить, – ответил Хью любезностью на любезность, – вы и в самом деле достойны вашего имени, которое означает «мечта».
   – Я надеюсь, приятная мечта, – прошептала Эйслинг, скромно потупив взор. Но через мгновение она подняла глаза и, встретив его заинтересованный взгляд, зарделась от удовольствия.
   – Чрезвычайно приятная мечта, – понизив голос до чувственного шепота, заметил Хью.
   – Фионе нужна была компаньонка для путешествия, – вставил Берк, – а леди Эйслинг недавно овдовела.
   – Мадам, примите мои соболезнования в связи с вашей утратой, – сказал Хью.
   – Спасибо, милорд, но, если говорить откровенно, я ненавидела своего мужа, – отвечала Эйслинг и звонко рассмеялась, увидев, как шокировало Хью ее смелое заявление.
   Нежные переливы смеха Эйслинг привлекли внимание Кэтрин. Фиона подвела Кэтрин к кузине и представила их друг другу.
   – Мы рады, что вы будете нашей гостьей на крестинах наследника Данганнона, – приветствовала ее Кэтрин.
   – Благодарю вас, – ответила Эйслинг, окидывая Кэтрин оценивающим взглядом. Ей было совершенно ясно, что графиня Тирон хоть и мила, но явно проигрывает в сравнении с ней, Эйслинг. – Рождение первого сына – очень радостное событие.
   Эйслинг снова повернулась к Хью:
   – Интересно, унаследует ли мальчик привлекательную внешность своего отца.
   Хью приосанился, услышав комплимент. Кэтрин бросила быстрый, внимательный взгляд в сторону красотки. Может, это всего лишь игра ее воображения?
   Действительно ли Эйслинг надменна и холодна по отношению к ней и чрезмерно любезна по отношению к Хью? Судя по выражению лиц окружавших ее людей, никто, кажется, ничего не заподозрил.
   – Мадам, позвольте, я провожу вас в дом? – слишком любезно, с точки зрения Кэтрин, произнес Хью, предлагая гостье свою руку.
   – Вы оказываете мне большую честь, милорд, – не менее любезно ответила Эйслинг. – Зовите меня просто по имени: между близкими друзьями не должно быть формальностей. Можно, я буду называть вас Хью?
   Хью довольно улыбнулся и кивнул.
   – Насколько я пониманию, Данганнон насквозь пропитан историей, – продолжала хитрая красотка. – Я очень прошу вас, Хью, познакомить меня с вашим поместьем. Мне бы хотелось услышать удивительные истории о ваших славных предках.
   – Я с радостью выполню ваше пожелание, – отвечал с глупой, самодовольной улыбкой Хью, – так же, как и любое другое.
   Забытая мужем, Кэтрин пристально посмотрела им вслед. Затем, вспомнив свои обязанности хозяйки дома, она улыбнулась Беркам и повела их в дом.
   Хью пригласил гостей в большой зал и усадил в кресла напротив камина. В камине потрескивал огонь, отогревая путешественников, продрогших от октябрьского холода. По распоряжению Кэтрин, служанка принесла лучшее виски О'Нейлов для мужчин и глинтвейн для дам.
   В зал вбежали Мев и Шана; следом за ними трусил Вулкан с лентой на шее.
   Мев, более недели старательно упражнявшаяся, сделала гостям реверанс, достойный принцессы. Шана попыталась было повторить его за сестрой, но лишь звучно шлепнулась на попку. Вулкан проявил свое сочувствие, лизнув ее в лицо. Девчушка тут же захихикала, заставив рассмеяться и остальных. Покачав головой, Хью поднял Шану себе на колени и поцеловал ее в щечку.
   – Какие милые дети! – воскликнула Эйслинг.
   – Спасибо. – Кэтрин подумала, что, возможно, ее первое впечатление об этой женщине было ошибочным.
   – Девочки – дети графини, а не ваши? – спросила Эйслинг сладким голосом, бросив взгляд в сторону Хью. – Я не права?
   Хью смущенно посмотрел на жену, затем откашлялся и сказал:
   – Шон О'Нейл был их родителем, но так как я – единственный отец, которого они помнят, я считаю их своими детьми. Стоит ли говорить, что я люблю их как родных. Верно, моя красавица? – Он поцеловал Шану в щеку.
   Девчушка же, которой было всего два года, томно посмотрела своими голубыми глазами на отчима и руками обвила его шею.
   – Я люблю тебя, – ответила Шана, поставив свой носик к носу Хью. Она громко поцеловала его в губы и с видом собственницы положила голову ему на плечо. С не по годам развитым инстинктом зрелой женщины, она словно молчаливо бросала вызов всем присутствующим дамам, включая собственную мать, – попробуйте, отберите у меня этого мужчину.
   Хью ухмыльнулся, а Кэтрин снисходительно улыбнулась, наблюдая за дочерью. Она не могла не думать о том, что редкая красота Шаны и ее шаловливо-фривольное поведение могут однажды плохо закончиться, если она вдруг окажется в руках бессовестного мужчины.
   – Щедрость и доброта – благородные качества, которые редко можно встретить среди таких великих людей, как вы, – сказала Эйслинг, кокетливо улыбаясь Хью.
   Кэтрин, которая медленно потягивала вино, неожиданно поперхнулась. Поняв, что она смеется над ним, Хью бросил на жену рассерженный взгляд. К счастью, в этот момент Нелли принесла в зал Мэтью.
   – А вот и мой принц, – сообщила Кэтрин, забирая Мэтью из рук няни. Как это свойственно всем женщинам на свете, Фиона и Эйслинг начали ворковать над малышом, чьи испуганные изумрудно-зеленые глаза с опаской смотрели на незнакомые лица.
   – Что за прелестное дитя, – не скрывала своих чувств Фиона.
   – Да, – с восторгом согласилась Эйслинг. – Настоящий ангелок!
   Кэтрин, довольная комплиментами, сделанными ее сыну, с гордостью улыбнулась.
   – Я полагаю, что должен сдержать слово в отношении нашего пари, – заметил лорд Берк.
   На лице Хью появилась ликующая улыбка. Кэтрин подняла на него глаза. Ей показалось, что муж любуется вовсе не сыном, а выставленными на всеобщее обозрение прелестями Эйслинг, наклонившейся, чтобы посмотреть на ребенка. Именно с этого момента безжалостное чувство ревности начало прокрадываться в сердце и мысли Кэтрин.