Кристин Григ
Ты только мой…

Пролог

   Восемь лет назад Брэдли Джонсон, сын одного из самых крупных промышленных магнатов Аризоны, написав торопливым почерком прощальные записки братьям и сестре, ушел из дома в знак протеста отцовскому стремлению распоряжаться его жизнью по собственному усмотрению.
   Водитель попутного грузовика подбросил его до Дугласа. Оттуда он автостопом отправился на восток, где устроился за десять долларов в день на свою первую работу на нефтяной вышке. Он мыл посуду и убирал помещение, в котором жила бригада нефтяников.
   Долгий и трудный путь пришлось пройти ему с того дня, но он прошел его достойно.
   Через пять лет Брэд приехал домой навестить родных. К этому времени он уже успел сделать карьеру. Отец встретил его с небрежным равнодушием, словно Брэд никогда не покидал родного дома.
   Сегодня ему исполнялось двадцать восемь. День рождения он встречал далеко от дома, в Объединенных Арабских Эмиратах, в Дубае. Дела шли блестяще. Богатый нефтяной фонтан забил вчера из-под земли, которая хранила ни тысячелетия. В благодарность за это эмир Дубая удвоил Брэду и без того немалое вознаграждение.
   Его мысли прервал стук в дверь.
   – Войдите, сказал Брэд.
   Дверь распахнулась, и в комнату вошел эмир Дубая, грузный мужчина с густыми черными усами и мрачноватым лицом.
   – Ваше высочество, – начал Брэд, коснувшись губ и сердца в восточном приветствии. – Я польщен вашим визитом.
   – Брэд, друг мой! – Лицо эмира было скорбным. – Боюсь, я пришел с плохими вестями.
   – Что случилось? – нетерпеливо спросил Брэд. – Неужели нефть иссякла?
   – Нет, нет. Нефть бьет из скважины фонтаном.
   Брэд с облегчением перевел дух.
   – О черт, – вздохнул он. – А я было подумал…
   – Пришла телеграмма из Америки. – Эмир положил руку на плечо Брэда. – Твой отец, Роберт Джонсон, скончался.
   – Мой отец? Умер?
   – Мне очень жаль, что мне первому приходится сообщить тебе такую грустную весть, мой друг.
   Роберт Джонсон умер? Старик был болен уже несколько месяцев, но ничего серьезного врачи не находили.
   – Могу я чем-то тебе помочь? – спросил эмир.
   – Да. Я был бы признателен, если бы вы ускорили мой вылет.
   – С этим нет проблем. Мой личный самолет в твоем распоряжении. Могу еще чем-то быть полезен? Может, нужно куда-то позвонить. Или дать какие-то распоряжения.
   – Нет, спасибо. Мои братья позаботятся обо всем. Просто я… я не могу поверить в то, что отца уже нет в живых.
   Эмир кивнул понимающе.
   – Это судьба, – тихо произнес он. – Все в воле Аллаха. А мы всего лишь смертные, как и все люди.
   Он попрощался и вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
   Постояв неподвижно несколько минут после его ухода, Брэд подошел к окну и уставился невидящим взглядом в темноту пустынной ночи. Да, такова, видно, воля Бога!
   А за тысячи миль от Дубая Изабелла Найт тоже стояла у окна, вглядываясь в темноту оклахомской ночи.
   Неужели это те же самые звезды, которые светят там, дома, в Канзасе, подумала Изабелла и улыбнулась. Она, конечно, понимала, что те же. Просто здесь звезды светят ярче.
   Ее отец сказал бы, что в Оклахоме все – больше и лучше, чем где бы то ни было на свете. Даже долги, вздохнула она. Долги нефтяной компании «Найт ойл» росли с головокружительной быстротой. После смерти отца она приняла руководство компанией в надежде отодвинуть катастрофу, но, как оказалось, лишь подтолкнула ее к этой грани еще ближе.
   Рано или поздно кто-нибудь из «Джонсон энтерпрайзис» узнает, что происходит с одним из их самых последних приобретений, и тогда…
   Если бы только мужчины, которые работали на нее, рядом с ней, поправила она себя, в этом сверхмужском бизнесе, захотели ей помочь. Если бы только перестали обращаться с ней так, словно она незаконно затесалась в их компанию. Но для того, чтобы это произошло, реки должны были бы повернуть вспять. Она оказалась в мире, где мужчины напрягали свои мускулы, а не мозги; где они разговаривали на непонятном ей жаргоне; где переодеться к обеду означало для них надеть белую ковбойскую шляпу и черные башмаки. Это был мир, в котором мужчины были убеждены, что место женщины на кухне и в спальне, но, ни в коем случае, не в кабинете или конторе.
   Даже ее отец разделял эти взгляды. Он позволял ей работать в своем офисе летом, пока она училась в колледже. Но стоило ей лишь заикнуться, чтобы он взял ее к себе на постоянную работу, как он снисходительно погладил ее по голове и наотрез отказал. В конце концов ей пришлось смириться с мыслью, что он никогда не даст ей настоящую работу в «Найт ойл», сколько бы бизнес-курсов она ни окончила и какие бы способности ни проявила. В результате ей не оставалось ничего другого, кроме как заняться преподавательской работой.
   И вот теперь, по воле судьбы, она была в Оклахома-Сити, руководя компанией «Найт ойл» и ведя ее к неминуемому краху…
   Нет, возразила она себе, это не она виновата в кризисе «Найт ойл». Кризис компании начался задолго до того, как она стала ее руководителем. Она сможет поправить дела. У нее для этого есть знания, решимость и те планы модернизации, которые она вынашивала столько лет, планы, в которые ее отец не потрудился даже вникнуть.
   Все, о чем она просила судьбу, так это об одном: быть добрее к ней.
   Но разве кто-нибудь знает заранее, что готовит ему судьба?..

1

   Раннее утреннее солнце вливалось сквозь высокие окна особняка Джонсонов, освещая темные углы комнат и красивый золотистый рисунок на пушистых коврах.
   Входя в столовую, Брэд подавил зевок. Здесь было пусто, и он направился прямиком к буфету, вернее, к серебряному кофейному сервизу, стоящему на нем. В доме Джонсонов всегда на буфете стоял свежий кофе, как и положено в одном из самых уважаемых домов Аризоны.
   – Доброе утро, мистер Брэд.
   Он обернулся. Лотта, которая всегда заправляла их кухней, вошла через служебную дверь, катя перед собой тяжело груженый столик на колесах. Брэд сделал движение, чтобы помочь ей, но она замахала руками:
   – Отдыхайте и пейте кофе, мистер Брэд. – Быстрыми ловкими движениями Лотта расставила на буфете тарелки с закусками, блюдо с фруктами и множество тарелочек с сыром, круассанами, яйцами, вафлями, беконом и ветчиной. – Ну вот, все готово, сказала она.
   Брэд ухмыльнулся.
   – Как? – спросил он лукаво. – Нет бифштекса?
   – А вы хотите бифштекс?
   – Да нет, конечно, – ответил он. – Я просто пошутил. Все прекрасно, Лотта.
   Она посмотрела на него с сомнением.
   – А вы уверены, что не хотите бифштекс?
   – Кто же захочет начинать свой день с чего-то еще, кроме чашки вашего чудесного кофе? – улыбнулся Брэд, поднимая чашку словно бы в знак приветствия.
   Лотта зарделась от удовольствия.
   – Ну, вы и скажете, мистер Брэд. – пробормотала она, направляясь на кухню.
   Брэд вздохнул. Дом Джонсонов в Линкольне был своего рода вотчиной, где безраздельно правил один человек, с властью которого каждый из сыновей Роберта Джонсона боролся тем или иным способом.
   Три дня назад, на похоронах, весь дом был заполнен теми, кто явился отдать Роберту Джонсону последний долг. Банкиры, промышленники, юристы, полдюжины конгрессменов и сенаторов – все пришли, чтобы проводить его в последний путь.
   – Черт побери, – прорычал Джоди, посмотрев на это. – Похоже на цирк с тремя аренами.
   Их отец был бы доволен этим, как и вереницей машин длиною в милю – всех этих «кадиллаков», «мерседесов» и «линкольнов», которые следовали за катафалком к мраморной усыпальнице, где была похоронена Эдит Джонсон, умершая от родов, когда на свет появилась Джессика.
   Однако отец никогда бы не понял и не одобрил того, что произошло вчера, после формального оглашения его завещания.
   Особняк и все обширные угодья были оставлены Джессике, вместе с солидным личным состоянием Роберта. А «Джонсон энтерпрайзис» – обширная многомиллионная финансово-промышленная империя, в которую Роберт Джонсон вложил все свои силы и энергию, была завещана трем его сыновьям.
   Но никто из них не хотел владеть ею.
   Брэд первым заявил об этом, как только братья остались одни.
   – Вы можете взять мою долю, – заявил он. – Я не хочу иметь ничего общего с бизнесом старика.
   Энтони поднялся, чтобы налить всем выпить.
   – Ты всегда готов выступить первым, дорогой младший брат. Ты перехватил у меня инициативу. Я тоже не возьму свою долю.
   Джоди взял хрустальный стакан с холодным шотландским виски, который Энтони протянул ему.
   – Ну что ж, – сказал он, – считайте, что решение принято единогласно.
   В течение нескольких минут они договорились, что Джоди, чьей специальностью были финансы, определит продажную стоимость «Джонсон энтерпрайзис», а Энтони, опытный юрист, подготовит всю необходимую документацию для скорейшей продажи корпорации.
   Договорившись об этом, братья выразительно посмотрели на Брэда. Тот ухмыльнулся.
   – А я найду вам нефтяную скважину, чтобы прибыльно вложить в нее деньги, – сказал он, и все трое рассмеялись.
   Все они, так или иначе, уважали, боялись, а временами и ненавидели своего отца. Но ни один из братьев не любил его.
   Когда смех утих, Брэд сказал, что, колеся по свету, он видел множество забытых богом дыр, где они могли бы использовать доходы, полученные от продажи «Джонсон энтерпрайзис», чтобы построить так необходимые там школы и больницы. Братья внимательно выслушали и приняли его сообщение к сведению.
   Все ясно, кроме деталей. Но Бобби Хопкинс, административный помощник отца, для того и был приглашен сегодня на завтрак, чтобы увязать все возникшие вопросы.
   Благодаря Брэду, это дело поручили Энтони.
   – Ты самый рассудительный из нас, тебе и карты в руки, – сказал Брэд с невинной улыбкой. – Чтобы разговаривать с юристом, законником, нужен юрист.
   – Бросаешь меня волкам на растерзание! – проворчал Энтони, но улыбкой смягчил свои слова.
   Брэд взглянул на дедовские часы, тикающие в углу. Энтони должен скоро вернуться (завтрак с Хопкинсом был заказан в ресторане), а потом они разъедутся на все четыре стороны: Энтони – в Вашингтон, Джоди – в Западный Берлин, а сам Брэд отправится в Париж.
   И все-таки отрадно было сознавать, что Джессика останется хранительницей их дома, чтобы все они могли по-прежнему считать себя одной семьей.
   – Что так пригорюнился, братик? Тебе не нравится кофе Лотты?
   Брэд поднял взгляд: Джессика, улыбаясь, шла к нему. Она была одета так же, как и он: в потертые джинсы, шерстяной джемпер и мягкие, удобные кожаные туфли.
   – Утро сегодня прохладное, – сказал он в ответ. – Обязательно надень что-нибудь потеплее, прежде чем отправишься в манеж.
   – Мудрые советы от моего маленького братика, – сказала она. – Как всегда.
   Брэд улыбнулся и подставил щеку для поцелуя, когда она проходила мимо него.
   – Посмотри на меня, Лисенок. Ты что, забыла, что я на шесть лет старше тебя?
   Лисенком они в детстве прозвали сестру. Джессика отстранилась, подбоченилась и с преувеличенным вниманием оглядела его.
   – В этих джинсах и с твоими ручищами ты похож на работника ранчо, – заключила она.
   – Кто бы говорил! – рассмеялся Брэд.
   – Мне простительно. Ведь это и есть мое ранчо, я здесь живу. А ты почему так одет?
   – Привык на работе, – пожал плечами Брэд. – Это моя обычная одежда. Людей раздражает, если начальник на скважине разгуливает в костюме и галстуке.
   – Ты и в Париж полетишь в таком виде?
   – А в чем проблема, сестричка?
   – Я тут смотрела на вас троих и подумала, что пора вам, ребята, расставаться с холостяцкой жизнью.
   Брэд удивленно посмотрел на нее.
   – Ты что, собираешься нас женить?
   – Найти женщину, которая заботилась бы о тебе, было бы неплохо.
   – Видишь ли, Лисенок, у меня были все женщины, каких я только хотел.
   – Ну еще бы, – согласилась сестра, поворачиваясь к буфету. – Не сомневаюсь, что это так. – Она посмотрела на громоздящиеся блюда с едой и, слегка передернув плечами, тоже налила себе чашечку кофе. – Пожалуй, надо предупредить Лотту, что отныне не следует выставлять столько еды по утрам.
   – Твое дело, – заметил Брэд. – Теперь ты правишь домом. Ты здесь хозяйка.
   – Да, медленно проговорила она. – Все еще не могу поверить, что папа оставил усадьбу мне.
   – Кому же еще он должен был ее оставить? – сказал Джоди, входя в комнату. – Ты единственная из нас, кому не наплевать на эту груду кирпичей. – Он кивнул Брэду, чмокнул в макушку сестру, потом сдвинул рукав спортивного пиджака и взглянул на часы. – В одиннадцать я должен вылететь в Берлин. Неужели Энтони еще не вернется со своей встречи к тому времени?
   Брэд поставил пустую чашку и поднялся со стула.
   – Что это ты не в своей униформе, а? Говорят, банкирское сословие обязано везде появляться только в костюме в полосочку.
   Озабоченность Джоди сменилась ухмылкой, смягчив резкие, хотя и красивые, черты его лица.
   – Смейся, паяц, смейся! Но имей в виду, что через пару дней ты сам будешь подлизываться к какому-нибудь французскому банкиру, прося его вложить деньги в твое очередное предприятие, которому без того грош цена. Так где ты собираешься работать на этот раз?
   – В Кувейте, – с расстановкой ответил Брэд. – И это совсем не грошовое дело, приятель. Оно такое же верное, как самый обеспеченный банковский заем.
   – Что ты говоришь?
   – Вот именно. И когда шутишь, не забывай, что я запросто могу побороть тебя одной рукой…
   – Что-что? Да ты еще в жизни ни разу не поборол меня.
   – Попробуем?
   – С удовольствием. Вот только сниму пиджак и тогда…
   – Черт возьми, что вы тут затеяли? Дети вы, что ли?
   Все трое обернулись, услышав голос Энтони, входящего в комнату. Он посмотрел на каждого из них и, бросив на стол кожаную папку, двинулся прямо к буфету.
   – Ну как, – спросила Джессика, – все в порядке?
   Брат кивнул, наливая себе кофе.
   Неправда, подумал Брэд. Черты лица Энтони, и без того строгие и твердые, сейчас казались высеченными из гранита.
   Он подождал, пока брат сделает первый глоток, и спросил:
   – Итак, о чем говорил Хопкинс?
   – О неприятности.
   – Что ты имеешь в виду? Что за неприятность?
   Энтони взял со стола папку.
   – Серьезная неприятность, – сказал он и, вытащив две пачки документов, протянул своим братьям.
   Джессика, слегка помедлив, повернулась и отошла к окну.
   Некоторое время единственным звуком в комнате был шелест бумаги. Наконец Брэд поднял глаза, между бровями у него пролегла складка.
   – Что это за чепуха? – спросил он.
   – Это только кажется чепухой. Отец купил маленькую нефтяную компанию в Оклахома-Сити…
   – Ты хочешь сказать, что купил на свою голову? – Брэд ткнул пальцем в бумаги, которые держал в руках. – Она что, обанкротилась?
   Джоди покачал головой.
   – О чем ты говоришь? Эти бумаги не имеют ничего общего с нефтью. Здесь речь идет о какой-то голливудской компании по производству киносъемочной аппаратуры под названием «Дебют». И она на грани краха, как я полагаю.
   – У вас у каждого разные отчеты, составленные Хопкинсом, но суть в них одна. Отец купил обе эти компании незадолго перед тем, как заболел, и они оказались без присмотра.
   Брэд слегка присвистнул.
   – Если «Найт ойл» разорится, это будет серьезный удар для всего нашего дела.
   – То же самое и с «Дебютом», – мрачно добавил Джоди. – Нам повезет, если мы получим хотя бы один цент за доллар.
   Выражение лица Энтони подтверждало это.
   – По-видимому, отец купил их, чтобы помочь их владельцам. А вместо этого мы, кажется, помогли им увязнуть еще глубже.
   – Что означает это «мы»? – недовольно спросил Брэд.
   – Ты что, забыл, что со вчерашнего дня «Джонсон энтерпрайзис» – это мы, все трое. И так будет, пока мы не найдем покупателя.
   Брэд вздохнул.
   – Да… а если эти несмышленыши разорятся, у нас будет такая дыра в балансовой ведомости, что за нашу компанию и гроша ломаного не дадут. – Он взглянул на старшего брата. – Ладно, скажи Хопкинсу, что…
   – Хопкинс ушел на пенсию с сегодняшнего утра. – Энтони улыбнулся, взглянув на озадаченные лица братьев. – Он сказал, что слишком стар, чтобы продолжать работать. Кажется, он купил себе дом где-то в Калифорнии и собирается провести остаток своих дней на взморье.
   – Хорошо, тогда я позвоню Финчу. Хопкинс не единственный, кто может…
   – Финч и так уже занят по горло.
   Брэд бросил отчет «Найт ойл» на стол.
   – Это ужасно. Что же нам делать?
   – О господи! – вскричала Джессика. Трое мужчин обернулись к ней. – Что с вами случилось, ребята? Вы что, такие слабаки?
   – Лисенок, – мягко сказал Брэд. – Я знаю, что ты всей душой болеешь за нас, но ты же ни черта не смыслишь в бизнесе и…
   – И десятилетний ребенок разобрался бы тут! – Она требовательно посмотрела на Джоди. – Ты же финансовый гений, ловкач, голова. Тебе достаточно просто смотаться в Голливуд, бросить взгляд в бухгалтерские книги этого «Дебюта», чтобы решить, что можно сделать, чтобы им помочь.
   – Я? Не глупи. Меня давно уже ждут в Берлине. У меня нет времени. Я просто не могу…
   – А ты, – продолжала она, обращаясь к Брэду, – ты же знаешь все о нефти. – Джессика удивленно подняла брови.: – Неужели ты не разберешься с этими делами в Оклахома-Сити?
   – Об этом и речи быть не может! У меня важное дело в Париже. Я не могу…
   – Она права, – резко вмешался Энтони. – Вы, ребята, могли бы управиться с этими делами скорее, чем любой другой.
   Наступило молчание. Брэд и Джоди посмотрели друг на друга, и средний брат поднял руки, словно сдаваясь.
   – Два дня, – заявил он, – и ни секундой больше.
   Брэд шумно вздохнул.
   – То же самое и я. Только два дня, а потом…
   Подождите-ка минутку, – повернулся он к Энтони. – А как насчет тебя? Ты что же, единственный из нас, кто избежит всей этой кутерьмы?
   Выражение лица Энтони стало мрачным.
   – Один старый отцовский приятель назначил его опекуном своего ребенка пару лет назад, – произнес за брата Джоди.
   Улыбка пробежала по губам Брэда.
   – Не рассказывай мне, – недоверчиво сказал он.
   Старший брат пожал плечами.
   – Так что выбирай, мой дорогой. Быть тебе нянькой нефтяной компании в Оклахома-Сити или двенадцатилетнего ребенка в Вашингтоне?
   Братья дружно рассмеялись и, вытянув правые руки, сцепили их так, как делали, когда были детьми.
   – Один за всех, – торжественно произнес Брэд.
   – Все за одного, – откликнулись остальные.
   И, попрощавшись, братья разошлись в разные стороны.
   Брэд прошел в библиотеку. Он позвонил в Париж и отложил свою встречу, потом устроился в кожаном кресле и неторопливо, внимательно прочел отчет «Найт ойл».
   Дойдя до конца, он издал вздох облегчения.
   Еще не ступив ногой в офис этой компании в Оклахома-Сити, он уже знал, в чем там проблема. В управлении, в менеджменте. Глава компании вел ее прямиком к краху.
   Ричард Найт, основатель компании, умер несколько месяцев назад, с тех пор бразды правления делами взяла в руки его дочь.
   Некая И. Н.
   Женщина, подумал Брэд с гримасой пренебрежения. Баба взялась руководить нефтяной компанией. И к тому же использует инициалы вместо имени.
   Согласно записке, приложенной Хопкинсом, И. Найт провела пятнадцать лет своей жизни в Канзасе, где работала учителем-психологом в какой-то привилегированной школе для девочек.
   Можно себе представить, на что она похожа, наверняка это сорокалетняя старая дева, в твидовом костюме и очках в проволочной оправе, отдающая указания чопорным тоном классной дамы орде матерых мужиков-нефтяников, которые обалдело смотрят на нее, пытаясь выяснить, кто эта старая И. Н. – мужчина, женщина или же ни то ни се..
   Брэд вновь перечитал отчет. И чем больше он вчитывался, тем больше ему хотелось застонать.
   И. Найт получила не один, а целых два диплома – один по бизнес-управлению, а другой по психологии.
   И оба так же пригодятся ей в нефтяном бизнесе, как собаке пятая нога.
   Диплом по бизнесу, может, и неплохо звучит, но Брэд прослушал несколько бизнес-курсов в те дни, когда изучал геологию нефти, и все еще помнил этих солидных бородатых профессоров, в твидовых пиджаках с кожаными заплатами на локтях, разглагольствующих о том, что единственный способ выжать как можно больше из своих рабочих – это заставить их чувствовать себя частью производственного процесса. Возможно, это срабатывало на других предприятиях, в других отраслях. Но только не на нефтяных промыслах, где единственный способ выжать как можно больше прибыли – это доказать рабочим, что ты один из них, что можешь так же потеть и тянуть из себя жилы, так же ишачить и рисковать, как и они.
   Этого И. Найт явно не учла.
   А что касается психологии, Брэд тоже прослушал несколько лекций, но не по доброй воле, боже упаси, а потому что она входила в программу университетского курса. И вынес из них только одно: как важно не травмировать ребенка в детстве, думать об его «это» и самоценности. Все это, может, и действовало в работе с детьми, но если ты хочешь держать в руках орду горластых мужиков, такая методика обречена на провал.
   И. Н. – размышлял он. Может, «И» – это Ирэн? Или Ирма? Или Исидора? Брэд ухмыльнулся. Нет, скорее всего Ирэн.
   И не надо думать, что он целых два дня убьет на то, чтобы разобраться с этими делами в Оклахома-Сити… Да он за час, и шагу не ступив, сделает эту работу. Все, что ему нужно сейчас, – это найти способ сместить эту дамочку с руководства компанией «Найт ойл» и поставить на ее место кого-то толкового, кто может справиться с этой работой.
   Но он должен сделать это тактично, если сможет, конечно. А если не удастся…
   Брэд потянулся к телефону. Несколько минут спустя был уже заказан билет на первый же рейс в Оклахома-Сити. Потом он поднялся к себе наверх и вытянул из стенного шкафа кожаную дорожную сумку.
   И неожиданно почувствовал острый приступ жалости к этой И. Найт. После смерти отца вся работа по руководству компанией свалилась на ее плечи. И сейчас она наверняка уже близка к панике. Растерянная и одинокая в этом суровом мужском мире. Скорее всего, она и сама жаждет выйти из игры, устраниться. Просто не знает, как это сделать половчее, но ничего, он поможет ей.
   Брэд выдвинул ящики шкафа и начал бросать в сумку свои рубашки и белье. А если вдруг по какой-то причине она не захочет уступить контроль над компанией, ему придется действовать жестко.
   Дорогая И. Н., сказал бы он, дружески похлопывая ее по мягкой твидовой спине, ваши усилия не помогают «Найт ойл» раскрыть весь свой потенциал.
   Дипломированный психолог должен оценить такой подход. Потом он назначит на ее место одного из своих людей, а возможно и кого-нибудь из тех, чьи способности бросятся ему в глаза в «Найт ойл», и сядет в первый же самолет, вылетающий в Париж.
   Тихонько насвистывая сквозь зубы, он застегнул молнию своей дорожной сумки и быстро направился в холл, захлопнув за собой дверь спальни.

2

   Изабелла Найт считала себя несчастной женщиной.
   Орава кредиторов висела у нее на шее, а счетов, по которым нужно было срочно платить, приходило каждый день столько, что она боялась просматривать утреннюю почту. Но хуже всего было то, что через два часа у нее была назначена встреча с доверенным лицом из «Джонсон энтерпрайзис».
   Да, подумала она, вынимая из шкафа черное платье и, критически осматривая его, счастливой ее никак нельзя было назвать.
   Изабелла нахмурилась, придерживая платье под подбородком и придирчиво глядя на себя в зеркало.
   Нет, ей нужно выглядеть сегодня деловой и удачливой женщиной, а не распорядителем на похоронах. Она кинула платье на кровать, присоединив его к небольшой, но растущей груде таких же забракованных нарядов.
   Почему они не потрудились предупредить ее заранее? Это просто бессовестно с их стороны сообщить о визите всего за несколько часов.
   Изабелла выпрямилась и убрала со лба непокорную прядь. Телеграмма, которую Нэнси прочла ей по телефону, говорила о «срочном деле», но любой, кто хоть немного разбирается в тонкостях бизнеса, сразу же поймет, что единственным срочным делом было только одно: напомнить ей, что «Джонсон энтерпрайзис» может заставить ее плясать под свою дудку, когда захочет.
   В подобных напоминаниях она не нуждалась. Джонсоны владели ею целиком и полностью, они, в сущности, имели право делать все, что сочтут нужным, и она подозревала, что сейчас они считали неотложным делом сместить ее с поста главы «Найт ойл».
   Она не собирается облегчить им эту задачу. И даже попытается сделать так, что решить ее будет трудно. Конечно, они должны бы понять…
   Изабелла тихо застонала и уселась на край постели. Единственная вещь, которую они поймут, это все ускоряющееся падение «Найт ойл».
   Майкл Броуди, который преподавал математику в школе, где работала Изабелла и с которым она время от времени ходила обедать и бывала в кино, высказался прямо и без обиняков, когда она уезжала в Оклахома-Сити.
   – Ты не суперменша! И только потому, что твой отец оставил тебе идущее к разорению дело, ты не должна ломать свою жизнь. Тебе ведь все равно его не спасти.
   Изабелла пыталась объяснить ему, что «Найт ойл» для нее шанс проверить себя. Но Майкл все равно не понял ее.
   – У тебя способности психолога и педагога. И в школе ты успешно развиваешь их. Ты просто создана для этой работы, и ты любишь ее.