Страница:
Миссис Блек осторожно похлопала Синару по забинтованной руке:
— Нужно, чтобы кто-нибудь вас кормил, сами вы ложку не удержите.
— Из-за этого я чувствую себя такой беспомощной! Кухарка поднесла стакан к губам Синары.
— Это заставит вас больше ценить руки.
Назавтра Синару охватило такое беспокойство, что она не смогла больше оставаться в постели. Вошла Эстелла, чтобы накормить дочь завтраком, принесенным Тильди.
— Мама, есть ли известия от Брендона? — немедленно спросила Синара, садясь за столик у окна. Эстелла кивнула:
— Узнав о том, что произошло, он примчался сюда среди ночи и поднялся в мою комнату. Напугал меня до смерти. Ему пришлось зажать мне рот, чтобы я не вскрикнула, что, конечно, было весьма своевременно — от моего вопля наверняка все слуги в замке всполошились бы.
— Если не ошибаюсь, братец изнывает от безделья.
— Согласна, — произнесла Эстелла. — Он еще натворит глупостей, помяни мои слова. Синара откусила кусочек тоста:
— Он не успел узнать, кто украл колье?
— Нет, Мерлин дал ему какое-то поручение. Не знаю, в чем дело. Брендон больше не откровенничает со мной, как раньше. Однако он еще до рассвета вернулся в Стормивуд.
Синара раздраженно заерзала в кресле, проклиная свое бессилие.
— Я должна поговорить с ним или с Мерлином. Обе не услыхали, как открылась дверь.
— О чем же, дорогая женушка? — раздался голос Мерлина с противоположного конца комнаты.
Синара изумленно вздрогнула. Она в жизни не ожидала, что при виде мужа поведет себя подобным образом — сердце колотилось, густая краска залила лицо.
Эстелла деликатно кашлянула:
— Я пойду к себе. Если что-нибудь понадобится, пошли за Тильди.
Видя, что дочь не может оторвать взгляда от покрытого ссадинами и синяками лица мужа, она вышла и тихо прикрыла дверь.
Синара поднялась, опираясь на край стола:
— Ты… ты ужасно выглядишь, — пробормотала она. И в самом деле, щека и лоб были сине-фиолетовыми, брови и ресницы опалены, а волосы гораздо короче обычного.
Мерлин сухо улыбнулся:
— Гидеон Свифт не очень ловко орудует ножницами. Он их все время роняет, и в результате я почти без волос.
Синара невольно дотронулась до своего лица, зная, что выглядит не лучше мужа:
— Я… ты не должен видеть меня такой. Он подошел ближе, держась как всегда прямо и горделиво. Темные глаза нежно блестели:
— Ты всегда выглядишь очаровательно, что бы ни случилось. — Мерлин все время держал руки за спиной, и теперь протянул руку с зажатой в ней единственной розой:
— В цветнике почти не осталось роз, но эта — само совершенство. Совсем как ты.
Синара опустила глаза, еще сильнее покраснев. Не было смысла отрицать, что своей добротой и благородством он покорил ее сердце.
— Спасибо, — прошептала она, принимая розу неуклюжей забинтованной рукой, и зарылась носом в душистые лепестки. Мерлин взял жену за плечи, вынуждая взглянуть на него.
— Не будь тебя, я погиб бы, — хрипло прошептал он, и к удивлению Синары, в глазах мужа сверкнули слезы. — Ты подвергала опасности свою жизнь, чтобы спасти меня. Ни один человек, кроме Макса, не сделал бы этого.
Синара не противилась, когда Мерлин притянул ее к себе, и молча уткнувшись в белую крахмальную сорочку, пролепетала:
— У меня не было иного выбора. Не могла же я стоять и наблюдать, как ты гибнешь в пожаре! Я едва с ума не сошла!
— Означает ли это… что ты… э-э-э любишь меня… хоть немного? — спросил он так тихо, что Синара едва расслышала.
— Наверное… да… точно не могу сказать. — Синара приложила руку к сердцу. — Знаю только, что ужасно тосковала бы по тебе, если бы не сумела вытащить из огня.
Она смущенно отвела глаза, но не попыталась вырваться. Может быть, она вправду любила его, если каждый раз при виде мужа внутри все сжималось, а сердце было готово выскочить. Да… Нет. Она недостаточно хорошо знала Мерлина. И не могла вынести мысли о том, что когда-нибудь окажется в дураках, если выяснится, что Мерлин убил отца.
— О, дорогая, я не требую ответа сейчас, — шепнул Мерлин, крепче прижимая ее к себе. — Но так надеялся…
— Я совсем сбита с толку, — призналась она, отстранившись. — И все еще не знаю наверняка, убийца ли ты. — И проницательно взглянув на мужа, добавила: — Ты очень мне нравишься и завоевал мое уважение, но любовь? Не знаю, сумею ли отдать тебе все, пока над тобой висит подозрение.
Она не добавила, что сердцу нет дела до судебных процедур и чужого мнения, оно поступает по-своему и слепо тянется к этому гордому человеку, стоявшему перед ней. Слезы жгли ей веки. Она отчаянно хотела следовать за ним, безоглядно доверять…
Мерлин поспешно сменил тему и спросил деловито, чуть резко:
— Ты заметила кого-нибудь в конюшне, когда вернулась с прогулки?
— Нет, — покачала головой Синара. — После того как я увидела, что ты лежишь без сознания, кто-то подкрался сзади и сбил меня с ног. Я очнулась в саду.
Мерлин с ужасом смотрел на жену:
— Неужели в одной из… этих ям?
— Нет, ближе к воротам. Мужчина или женщина… тот, кто меня ударил, был закутан в плащ — перед тем, как упасть в обморок, я помню, что пола плаща коснулась моего лица.
— Но почему пытаться убить только меня, а не тебя? — пробормотал Мерлин, потирая подбородок. — Кто-то решил избавиться от меня, но таким образом, чтобы пожар выглядел несчастным случаем.
— Кто же? Слуги?
Синара, окончательно сбитая с толку, нахмурилась. Трудно было найти логическое объяснение странным происшествиям, происходящим в Блек Рейвне.
— Нет… ради чего им понадобилось покончить со мной? У них достаточно способов избавиться от меня: хотя бы не выполнять свои обязанности, впрочем, они и без того бездельничают с утра до вечера. Мне вполне могло надоесть все это, и я, возможно, вернулся бы Стормивуд, где по крайней мере царят чистота и порядок. Щека Мерлина еле заметно дернулась, глаза неожиданно вспыхнули:
— Но они не подозревают, сколько во мне упрямства!
— Твоя решимость меня восхищает, — улыбнулась Синара и показала на поднос с завтраком:
— Не хочешь чаю? Мама так и не пила.
Мерлин уселся, и Синара подумала, что почему-то эта сцена выглядит такой естественной! Она присоединилась к мужу, подождав, пока он наполнит сначала свою, потом ее чашку. Как она хотела поухаживать за ним! Но руки все еще болели, и Синара, наблюдая, как муж размешивает сахар, спросила:
— Скажи, что ты делал в тот день в Гейрлок Вудз? Летел, будто за тобой гнался сам дьявол.
— Отправился в Стормивуд с кое-какими документами, касающимися смерти отца, — вновь погрустнел Мерлин. — Брендон потребовал показать их. Похоже, он твердо решил помочь мне восстановить честное имя. У него появились некоторые идеи насчет того, как отыскать пропавшего кучера отца.
Душу Синары наполнило радостное тепло:
— Бренд всегда отличался преданностью тем, кого любит. Он хочет отплатить тебе за доброту, но что можно сделать в его положении? Ему придется скрываться, пока вор не будет найден.
— Я помогу ему, — пожал плечами Мерлин, — поскольку еще нахожусь на свободе, хотя, кто знает, сколько это продлится, если не найдут настоящего убийцу… поэтому сейчас я должен успеть добиться как можно большего.
— Что ты собираешься предпринять? Пристально глядя на мужа, Синара поднесла к губам чашку.
— Придется нанести визит владелице ожерелья, леди Фиделии. Интересно узнать, каким образом у нее оказались фамильные драгоценности твоей матери.
После долгого раздумья Синара объявила:
— Знаю, это звучит нелепо, но не считаешь ли ты, что все эти события — гибель твоего отца, воровство и происходящее в Блек Рейвне — связаны между собой?
— На первый взгляд одно не имеет отношения к другому, но Блек Рейвн много лет принадлежал Сеймурам, а Эстелла всегда была в близких отношениях с нашей семьей, хотя вышла замуж за Хоторна.
— С каждым днем все больше загадок, — вздохнула Синара. — Интересно, какой очередной сюрприз нас ожидает? А вдруг неизвестный злодей подожжет Блек Рейвн? Я боюсь.
Мерлин подвинулся к ней и, встав на колени, обнял за плечи:
— Я приказал людям круглые сутки охранять поместье. Они вооружены мушкетами и пистолетами. Ни одному чужаку не позволят пройти без моего разрешения.
Слова мужа немного успокоили Синару. Она почему-то твердо верила — он сумеет защитить ее. Она могла бы доверить ему свою жизнь. Невозможно, такой человек, как Мерлин не способен расправиться с отцом…
Синара чувствовала себя так, будто долго оставалась слепой и вдруг прозрела. Она читала в глазах мужа тревогу и сочувствие и понимала — Мерлин не может быть преступником, он слишком ценил человеческую жизнь. Уродливое подозрение, так долго отравлявшее мозг и душу, растаяло, и истина засияла, как солнце после грозы.
— О, Мерлин, — прошептала Синара, прижавшись к мужу.
Ей нестерпимо захотелось поделиться своим открытием, но не успела она открыть рот, как губы Мерлина прижались к ее губам. Охваченные нетерпеливым желанием, они обнялись. Мерлин поднялся, увлекая ее за собой. Его сила уверенно вливалась в нее, а единственный не покрытый волдырями палец Синары обвел контуры спины мужа через скользкий атлас его узорчатого халата. Каждый бугорок мышцы, каждый дюйм загорелой кожи, каждое движение были для нее бесконечно желанны.
— Дорогая, — пробормотал он, зарывшись в копну душистых волос, — если бы ты погибла, мне было бы не для чего жить.
И, подхватив жену на руки, Мерлин отнес ее на постель. Синара пыталась предостеречь мужа, что кто-нибудь может неожиданно войти и застать их, но слова не шли с языка. Она хотела его, хотела так же страстно, как и он ее.
Мерлин, задыхаясь, поднял голову, пристально всмотрелся в глаза жены, и в этом взгляде сияла такая глубокая и преданная любовь, что Синара снова смутилась. Сумеет ли она когда-нибудь ответить ему таким же сильным чувством? И все же… необычное сладостное тепло наполнило душу, не оставляя места сомнению.
— Я люблю тебя, — прошептал он, прежде чем завладеть ее губами. Поцелуй становился все крепче, пока голова Синары не закружилась, а сама она, словно освободившись от тяжести пережитого, забыла об осмотрительности и нетерпеливо обняла обнаженное тело. Пальцы Мерлина, сдвинув кружевную ткань, нежно гладили бедра Синары, едва прикасаясь, но возбуждая все сильнее, требуя большего, и когда уже, казалось, были готовы вот-вот дотронуться до скрытого бутона плоти, пульсирующего в напряженном ожидании, Мерлин отнял руку. Синара едва не вскрикнула от разочарования, но вместо этого стала зачарованно наблюдать, как муж медленно развязывает ленты пеньюара и распахивает его, обнажая груди. Взгляд Мерлина потемнел еще больше при виде нежных упругих холмиков. Охваченная нестерпимым жаром, женщина чувствовала себя уязвимой и беззащитной.
— Ты так прелестна, моя изящная фарфоровая статуэтка, — улыбнулся Мерлин. Его ладони жгли огнем, и Синара прижалась к нему, безмолвно моля о большем.
Мерлин не мог наглядеться на грациозные изгибы, округлые бедра, полные груди. Накрыв губами розовый холмик, Мерлин вобрал его и начал сосать. Буйное, сладостно-горькое желание охватило его — горькое, потому что отчаянно требовало погасить пожар, но радость держать ее в объятиях заставляла желать возможно дольше продлить экстаз.
Подняв подол пеньюара, Мерлин осторожно раздвинул ее ноги. Пальцы скользнули в потаенную расщелину, влажную и теплую, выдавшую ее желание. Мерлин понял, что Синара так же страстно, как он, стремится к завершению, и буйная радость затопила его при мысли, что он может подарить ей этот восторг.
— Хочу тебя, — шепнула она, — пожалуйста, не медли, пожалуйста, сейчас…
Ее глаза, бездонные озера наслаждения, широко открылись, когда он вошел в нее, сначала медленно, нежно, но постепенно вонзаясь все глубже, с яростной страстью, пока она не застонала, выгибаясь и откидывая голову.
— Мерлин… — задыхаясь, вскрикнула Синара, вся во власти безумного блаженства, уносимая высокой волной, потом еще одной, еще и еще… Она плыла по безбрежному морю, сознавая, что никогда не испытывала ничего чудеснее, и почти обезумела, когда Мерлин, подняв ее бедра и встав на колени, врезался в нее с такой лихорадочной силой, что на миг ей показалось, будто они стали единым целым. Мерлин глухо охнул, охваченный головокружительным экстазом, и в это мгновение Синара поняла, что принадлежит ему навсегда; Они отчаянно льнули друг к другу, словно в последний раз, и каждый поцелуй был долгим, мучительно сладким. Покой наконец снизошел на них, полный, безмятежный покой.
Синара задремала, удовлетворенно ощущая тяжесть руки Мерлина на животе, желая лишь одного — каждую ночь спать рядом с мужем. Она не знала, сколько времени прошло, возможно, несколько минут, но проснувшись, услышала, как тяжело стонет Мерлин. Он метался на постели, с искаженным, словно от ужасной боли, лицом. Мокрые волосы прилипли ко лбу, тело было влажным от пота.
Приподнявшись на локте, Синара осторожно толкнула мужа:
— Мерлин! Мерлин, проснись!
— Где… где я? — прохрипел он; темные, полные тоски глаза бессмысленно уставились на Синару. Какие страшные образы темнились в его мозгу?
— Тебе приснился кошмарный сон. Мерлин взметнулся, оттолкнув Синару, но тут же обмяк и устало провел рукой по волосам.
— Черт… будь оно проклято, — тихо пробормотал он.
— Что тебе привиделось? — спросила она, гладя его спину единственным здоровым пальцем. — Расскажи.
— Война… этот ужас все время возвращается в виде черного бурлящего водоворота, и если меня затянет в самую середину, боюсь, что больше никогда не выплыву… так и останусь в пучине безумия…
Каждое слово, казалось, причиняло ему невыразимые муки, и Синара, встав на колени, обняла его, прижала к себе и положила голову ему на плечо.
— Не тревожься… сны со временем уйдут.
— Я вижу… как они шагают в ряд… все эти убитые французские солдаты. Тысячи и тысячи. Только вместо лиц у них черепа. И смотрят на меня, словно обвиняют, — с трудом выдавил Мерлин сквозь сцепленные зубы.
— Не молчи, — умоляла она. — Открой все, что терзает тебя.
Судорожно сведенные плечи едва заметно расслабились, и Мерлин благодарно прислонился к жене.
— В самом центре черной пропасти — настоящий ад: непрерывная канонада, слепящий оранжевый свет разрывающихся снарядов. Я оглушен и безумно напуган. Никто не может спасти меня от этого ужаса. Черный дым, копоть, кровь… вечная война.
— Ты не упадешь в эту дыру. Это лишь воображение. Не реальность.
Мерлин, словно выйдя из транса, внезапно поднял голову и посмотрел ей в глаза:
— Воспоминания достаточно реальны. Несколько лет я жил среди смерти и разрушения и был частью всего этого. Как больно знать, что ты способен на убийство!
Синара мгновенно подумала о Россе Сеймуре, но тут же выбросила из головы эту мысль.
— Ты становишься животным, бессмысленным, жестоким, бездушным. Остается лишь инстинкт выживания. — Мерлин вздохнул и вытер со лба пот. — С этим тяжело жить. Когда побываешь в аду, потом нельзя избавиться от него.
Синара поцеловала его в щеку и притянула к себе:
— Давай попробуем хоть немного отдохнуть. Поверь, сны когда-нибудь перестанут тебя мучить. Воспоминания поблекнут… спрячутся в дальние уголки мозга.
Мерлин медленно кивнул:
— Я люблю жизнь, и это придает мне сил. Впереди будущее, а ты помогаешь мне исцелиться, Синара. Любовь к тебе постепенно вытесняет темные мысли. — Почувствовав тревогу жены, Мерлин уткнулся лицом в ее шею. — Подожди, сейчас приду в себя.
Они лежали молча, и через несколько минут Мерлин снова заснул. Но Синара еще долго мрачно смотрела в потолок. Мужу приходилось не только сражаться с невидимым врагом, но и с гнездившимися в душе ужасами войны, закончившейся год назад, но по-прежнему не желавшей отпустить свою жертву.
Мерлин спал крепко, очевидно, без снов. Через час он проснулся, словно ничего не произошло, и обнаружив, что Синара рядом, решил воспользоваться ситуацией и соблазнить жену.
Угрюмый измученный человек исчез, а вместо него возник счастливый веселый любовник. Они вернулись к реальности, лишь когда взлетев к вершинам экстаза, плавно опустились на землю.
Утреннее солнце заливало комнату: золотые лучи грели обнаженные тела на измятой постели.
— Боже, — простонал Мерлин, — я так нуждался в этом.
И слегка шлепнув Синару по обнаженному заду, прошептал:
— Теперь я властелин мира!
— И ужасно доволен собой, не так ли? — засмеялась Синара.
Мерлин, зарычав, заколотил себя в грудь кулаками и, стоя рядом с кроватью, победно посмотрел на жену:
— Любовные подвиги — предмет гордости мужчины, — объявил он, ущипнув ее за нос. — Ты выглядишь восхитительно, дорогая, так восхитительно, что хочется тебя съесть.
Синара беспомощно взмахнула забинтованными руками:
— Помогите! Кто меня защитит?
Но как раз в ту минуту, когда он уже хотел выполнить свою угрозу и попробовать, каковы на вкус ее губы, в дверь постучали. Мерлин, окаменев, пробормотал:
— А если это Эстелла?
Синара хихикнула, но сумела натянуть скомканную сорочку и пеньюар. Она даже поднялась и разгладила складки, пока Мерлин лихорадочно разыскивал на полу халат.
— Прости, что интерлюдия кончилась так печально! — театральным шепотом возвестил он. — Но я еще вернусь и овладею тобой… Запомни, ты моя!
Он метнулся к смежной двери и исчез за ней под громкий смех Синары. Вошла Тильди, и многозначительно оглядела сначала закрытую дверь, потом раскрасневшуюся хозяйку:
— Я, кажется, не вовремя пришла, — пробормотала она, лукаво улыбаясь, и начала наводить порядок в комнате.
— Не будь такой дерзкой, Тильди! Лучше помоги мне одеться. Я хочу спуститься вниз.
— Может, это меня не касается, но, по-моему, не мешало бы подольше выдержать этих парней в прихожей.
— О чем это ты? — удивленно осведомилась Синара, но Тильди, плотно сжав губы, начала одевать госпожу и причесывать спутанные волосы. В рекордное время туалет Синары был закончен, и тут появился Мерлин. На нем были серые брюки, плотно облегающие ноги, бордовый жилет и синий фрак безупречного покроя.
— А, доброе утро, — приветствовал он жену, так, словно они впервые увиделись сегодня.
— Милорд Рейвн, — начала Тильди, присев, — простите, что беспокою вас, но внизу ждут два джентльмена из Лондона. Они настаивают на разговоре с вами. — Горничная сделала гримасу: — Полиция, если хотите знать. Торчат в вашем кабинете уже с полчаса.
Мерлин и Синара обменялись тревожными взглядами.
«Брендон», — сказала себе Синара и, глядя на мужа, поняла, что он думает о том же. Мерлин тихо выругался и поспешно вышел. Тильди, подняв брови, вопросительно посмотрела на Синару, но, пожав полными плечами, последовала за Мерлином. Синара, желая поскорее узнать, что нужно сыщикам, тоже спустилась вниз.
Двое незнакомцев, один помоложе и повыше, другой среднего роста, с солидным животиком, нервно мяли в руках касторовые шляпы, благоговейно рассматривая портреты, украшавшие стены кабинета.
— Доброе утро, — приветствовал тот, что был старше, приглаживая редкие пряди каштановых волос:
— Я сержант Ригби Толд с Боу-стрит, а это констебль Хоскинс.
«Сыщики с Боу-стрит. Лучшие полицейские ищейки в Лондоне», — в ужасе подумала Синара.
— Чем могу служить? — вежливо осведомился Мерлин. Синара невольно восхитилась его выдержкой.
— Брат леди Рейвн, Брендон Хоторн, сбежал, когда его везли на суд, в Суррей. У нас есть причины считать, что ему кто-то помог. Возможно, даже родственники, — оскорбительно-вкрадчиво намекнул сержант. Мерлин скрестил руки на груди:
— Да вы, должно быть, с ума сошли. Кто станет помогать мистеру Хоторну?
Сыщики неловко заерзали. Губы Тодда шевелились: он, по всей видимости, набирался мужества произнести что-то.
— Возможно, вы, лорд Рейвн, приняли в этом участие. В конце концов, вы были в Лондоне во время побега мистера Хоторна. Свидетели утверждают, что человек, напавший на тюремную карету, удивительно походил на вас, а женщина, находившаяся на мосту, копия леди Рейвн.
Но Мерлин и глазом не повел:
Не имею представления, о чем вы толкуете и почему прибыли сюда.
Круглые водянисто-голубые глаза под мохнатыми бровями негодующе блеснули:
— Как почему?! Отыскать мистера Хоторна, конечно.
Глава 18
— Нужно, чтобы кто-нибудь вас кормил, сами вы ложку не удержите.
— Из-за этого я чувствую себя такой беспомощной! Кухарка поднесла стакан к губам Синары.
— Это заставит вас больше ценить руки.
Назавтра Синару охватило такое беспокойство, что она не смогла больше оставаться в постели. Вошла Эстелла, чтобы накормить дочь завтраком, принесенным Тильди.
— Мама, есть ли известия от Брендона? — немедленно спросила Синара, садясь за столик у окна. Эстелла кивнула:
— Узнав о том, что произошло, он примчался сюда среди ночи и поднялся в мою комнату. Напугал меня до смерти. Ему пришлось зажать мне рот, чтобы я не вскрикнула, что, конечно, было весьма своевременно — от моего вопля наверняка все слуги в замке всполошились бы.
— Если не ошибаюсь, братец изнывает от безделья.
— Согласна, — произнесла Эстелла. — Он еще натворит глупостей, помяни мои слова. Синара откусила кусочек тоста:
— Он не успел узнать, кто украл колье?
— Нет, Мерлин дал ему какое-то поручение. Не знаю, в чем дело. Брендон больше не откровенничает со мной, как раньше. Однако он еще до рассвета вернулся в Стормивуд.
Синара раздраженно заерзала в кресле, проклиная свое бессилие.
— Я должна поговорить с ним или с Мерлином. Обе не услыхали, как открылась дверь.
— О чем же, дорогая женушка? — раздался голос Мерлина с противоположного конца комнаты.
Синара изумленно вздрогнула. Она в жизни не ожидала, что при виде мужа поведет себя подобным образом — сердце колотилось, густая краска залила лицо.
Эстелла деликатно кашлянула:
— Я пойду к себе. Если что-нибудь понадобится, пошли за Тильди.
Видя, что дочь не может оторвать взгляда от покрытого ссадинами и синяками лица мужа, она вышла и тихо прикрыла дверь.
Синара поднялась, опираясь на край стола:
— Ты… ты ужасно выглядишь, — пробормотала она. И в самом деле, щека и лоб были сине-фиолетовыми, брови и ресницы опалены, а волосы гораздо короче обычного.
Мерлин сухо улыбнулся:
— Гидеон Свифт не очень ловко орудует ножницами. Он их все время роняет, и в результате я почти без волос.
Синара невольно дотронулась до своего лица, зная, что выглядит не лучше мужа:
— Я… ты не должен видеть меня такой. Он подошел ближе, держась как всегда прямо и горделиво. Темные глаза нежно блестели:
— Ты всегда выглядишь очаровательно, что бы ни случилось. — Мерлин все время держал руки за спиной, и теперь протянул руку с зажатой в ней единственной розой:
— В цветнике почти не осталось роз, но эта — само совершенство. Совсем как ты.
Синара опустила глаза, еще сильнее покраснев. Не было смысла отрицать, что своей добротой и благородством он покорил ее сердце.
— Спасибо, — прошептала она, принимая розу неуклюжей забинтованной рукой, и зарылась носом в душистые лепестки. Мерлин взял жену за плечи, вынуждая взглянуть на него.
— Не будь тебя, я погиб бы, — хрипло прошептал он, и к удивлению Синары, в глазах мужа сверкнули слезы. — Ты подвергала опасности свою жизнь, чтобы спасти меня. Ни один человек, кроме Макса, не сделал бы этого.
Синара не противилась, когда Мерлин притянул ее к себе, и молча уткнувшись в белую крахмальную сорочку, пролепетала:
— У меня не было иного выбора. Не могла же я стоять и наблюдать, как ты гибнешь в пожаре! Я едва с ума не сошла!
— Означает ли это… что ты… э-э-э любишь меня… хоть немного? — спросил он так тихо, что Синара едва расслышала.
— Наверное… да… точно не могу сказать. — Синара приложила руку к сердцу. — Знаю только, что ужасно тосковала бы по тебе, если бы не сумела вытащить из огня.
Она смущенно отвела глаза, но не попыталась вырваться. Может быть, она вправду любила его, если каждый раз при виде мужа внутри все сжималось, а сердце было готово выскочить. Да… Нет. Она недостаточно хорошо знала Мерлина. И не могла вынести мысли о том, что когда-нибудь окажется в дураках, если выяснится, что Мерлин убил отца.
— О, дорогая, я не требую ответа сейчас, — шепнул Мерлин, крепче прижимая ее к себе. — Но так надеялся…
— Я совсем сбита с толку, — призналась она, отстранившись. — И все еще не знаю наверняка, убийца ли ты. — И проницательно взглянув на мужа, добавила: — Ты очень мне нравишься и завоевал мое уважение, но любовь? Не знаю, сумею ли отдать тебе все, пока над тобой висит подозрение.
Она не добавила, что сердцу нет дела до судебных процедур и чужого мнения, оно поступает по-своему и слепо тянется к этому гордому человеку, стоявшему перед ней. Слезы жгли ей веки. Она отчаянно хотела следовать за ним, безоглядно доверять…
Мерлин поспешно сменил тему и спросил деловито, чуть резко:
— Ты заметила кого-нибудь в конюшне, когда вернулась с прогулки?
— Нет, — покачала головой Синара. — После того как я увидела, что ты лежишь без сознания, кто-то подкрался сзади и сбил меня с ног. Я очнулась в саду.
Мерлин с ужасом смотрел на жену:
— Неужели в одной из… этих ям?
— Нет, ближе к воротам. Мужчина или женщина… тот, кто меня ударил, был закутан в плащ — перед тем, как упасть в обморок, я помню, что пола плаща коснулась моего лица.
— Но почему пытаться убить только меня, а не тебя? — пробормотал Мерлин, потирая подбородок. — Кто-то решил избавиться от меня, но таким образом, чтобы пожар выглядел несчастным случаем.
— Кто же? Слуги?
Синара, окончательно сбитая с толку, нахмурилась. Трудно было найти логическое объяснение странным происшествиям, происходящим в Блек Рейвне.
— Нет… ради чего им понадобилось покончить со мной? У них достаточно способов избавиться от меня: хотя бы не выполнять свои обязанности, впрочем, они и без того бездельничают с утра до вечера. Мне вполне могло надоесть все это, и я, возможно, вернулся бы Стормивуд, где по крайней мере царят чистота и порядок. Щека Мерлина еле заметно дернулась, глаза неожиданно вспыхнули:
— Но они не подозревают, сколько во мне упрямства!
— Твоя решимость меня восхищает, — улыбнулась Синара и показала на поднос с завтраком:
— Не хочешь чаю? Мама так и не пила.
Мерлин уселся, и Синара подумала, что почему-то эта сцена выглядит такой естественной! Она присоединилась к мужу, подождав, пока он наполнит сначала свою, потом ее чашку. Как она хотела поухаживать за ним! Но руки все еще болели, и Синара, наблюдая, как муж размешивает сахар, спросила:
— Скажи, что ты делал в тот день в Гейрлок Вудз? Летел, будто за тобой гнался сам дьявол.
— Отправился в Стормивуд с кое-какими документами, касающимися смерти отца, — вновь погрустнел Мерлин. — Брендон потребовал показать их. Похоже, он твердо решил помочь мне восстановить честное имя. У него появились некоторые идеи насчет того, как отыскать пропавшего кучера отца.
Душу Синары наполнило радостное тепло:
— Бренд всегда отличался преданностью тем, кого любит. Он хочет отплатить тебе за доброту, но что можно сделать в его положении? Ему придется скрываться, пока вор не будет найден.
— Я помогу ему, — пожал плечами Мерлин, — поскольку еще нахожусь на свободе, хотя, кто знает, сколько это продлится, если не найдут настоящего убийцу… поэтому сейчас я должен успеть добиться как можно большего.
— Что ты собираешься предпринять? Пристально глядя на мужа, Синара поднесла к губам чашку.
— Придется нанести визит владелице ожерелья, леди Фиделии. Интересно узнать, каким образом у нее оказались фамильные драгоценности твоей матери.
После долгого раздумья Синара объявила:
— Знаю, это звучит нелепо, но не считаешь ли ты, что все эти события — гибель твоего отца, воровство и происходящее в Блек Рейвне — связаны между собой?
— На первый взгляд одно не имеет отношения к другому, но Блек Рейвн много лет принадлежал Сеймурам, а Эстелла всегда была в близких отношениях с нашей семьей, хотя вышла замуж за Хоторна.
— С каждым днем все больше загадок, — вздохнула Синара. — Интересно, какой очередной сюрприз нас ожидает? А вдруг неизвестный злодей подожжет Блек Рейвн? Я боюсь.
Мерлин подвинулся к ней и, встав на колени, обнял за плечи:
— Я приказал людям круглые сутки охранять поместье. Они вооружены мушкетами и пистолетами. Ни одному чужаку не позволят пройти без моего разрешения.
Слова мужа немного успокоили Синару. Она почему-то твердо верила — он сумеет защитить ее. Она могла бы доверить ему свою жизнь. Невозможно, такой человек, как Мерлин не способен расправиться с отцом…
Синара чувствовала себя так, будто долго оставалась слепой и вдруг прозрела. Она читала в глазах мужа тревогу и сочувствие и понимала — Мерлин не может быть преступником, он слишком ценил человеческую жизнь. Уродливое подозрение, так долго отравлявшее мозг и душу, растаяло, и истина засияла, как солнце после грозы.
— О, Мерлин, — прошептала Синара, прижавшись к мужу.
Ей нестерпимо захотелось поделиться своим открытием, но не успела она открыть рот, как губы Мерлина прижались к ее губам. Охваченные нетерпеливым желанием, они обнялись. Мерлин поднялся, увлекая ее за собой. Его сила уверенно вливалась в нее, а единственный не покрытый волдырями палец Синары обвел контуры спины мужа через скользкий атлас его узорчатого халата. Каждый бугорок мышцы, каждый дюйм загорелой кожи, каждое движение были для нее бесконечно желанны.
— Дорогая, — пробормотал он, зарывшись в копну душистых волос, — если бы ты погибла, мне было бы не для чего жить.
И, подхватив жену на руки, Мерлин отнес ее на постель. Синара пыталась предостеречь мужа, что кто-нибудь может неожиданно войти и застать их, но слова не шли с языка. Она хотела его, хотела так же страстно, как и он ее.
Мерлин, задыхаясь, поднял голову, пристально всмотрелся в глаза жены, и в этом взгляде сияла такая глубокая и преданная любовь, что Синара снова смутилась. Сумеет ли она когда-нибудь ответить ему таким же сильным чувством? И все же… необычное сладостное тепло наполнило душу, не оставляя места сомнению.
— Я люблю тебя, — прошептал он, прежде чем завладеть ее губами. Поцелуй становился все крепче, пока голова Синары не закружилась, а сама она, словно освободившись от тяжести пережитого, забыла об осмотрительности и нетерпеливо обняла обнаженное тело. Пальцы Мерлина, сдвинув кружевную ткань, нежно гладили бедра Синары, едва прикасаясь, но возбуждая все сильнее, требуя большего, и когда уже, казалось, были готовы вот-вот дотронуться до скрытого бутона плоти, пульсирующего в напряженном ожидании, Мерлин отнял руку. Синара едва не вскрикнула от разочарования, но вместо этого стала зачарованно наблюдать, как муж медленно развязывает ленты пеньюара и распахивает его, обнажая груди. Взгляд Мерлина потемнел еще больше при виде нежных упругих холмиков. Охваченная нестерпимым жаром, женщина чувствовала себя уязвимой и беззащитной.
— Ты так прелестна, моя изящная фарфоровая статуэтка, — улыбнулся Мерлин. Его ладони жгли огнем, и Синара прижалась к нему, безмолвно моля о большем.
Мерлин не мог наглядеться на грациозные изгибы, округлые бедра, полные груди. Накрыв губами розовый холмик, Мерлин вобрал его и начал сосать. Буйное, сладостно-горькое желание охватило его — горькое, потому что отчаянно требовало погасить пожар, но радость держать ее в объятиях заставляла желать возможно дольше продлить экстаз.
Подняв подол пеньюара, Мерлин осторожно раздвинул ее ноги. Пальцы скользнули в потаенную расщелину, влажную и теплую, выдавшую ее желание. Мерлин понял, что Синара так же страстно, как он, стремится к завершению, и буйная радость затопила его при мысли, что он может подарить ей этот восторг.
— Хочу тебя, — шепнула она, — пожалуйста, не медли, пожалуйста, сейчас…
Ее глаза, бездонные озера наслаждения, широко открылись, когда он вошел в нее, сначала медленно, нежно, но постепенно вонзаясь все глубже, с яростной страстью, пока она не застонала, выгибаясь и откидывая голову.
— Мерлин… — задыхаясь, вскрикнула Синара, вся во власти безумного блаженства, уносимая высокой волной, потом еще одной, еще и еще… Она плыла по безбрежному морю, сознавая, что никогда не испытывала ничего чудеснее, и почти обезумела, когда Мерлин, подняв ее бедра и встав на колени, врезался в нее с такой лихорадочной силой, что на миг ей показалось, будто они стали единым целым. Мерлин глухо охнул, охваченный головокружительным экстазом, и в это мгновение Синара поняла, что принадлежит ему навсегда; Они отчаянно льнули друг к другу, словно в последний раз, и каждый поцелуй был долгим, мучительно сладким. Покой наконец снизошел на них, полный, безмятежный покой.
Синара задремала, удовлетворенно ощущая тяжесть руки Мерлина на животе, желая лишь одного — каждую ночь спать рядом с мужем. Она не знала, сколько времени прошло, возможно, несколько минут, но проснувшись, услышала, как тяжело стонет Мерлин. Он метался на постели, с искаженным, словно от ужасной боли, лицом. Мокрые волосы прилипли ко лбу, тело было влажным от пота.
Приподнявшись на локте, Синара осторожно толкнула мужа:
— Мерлин! Мерлин, проснись!
— Где… где я? — прохрипел он; темные, полные тоски глаза бессмысленно уставились на Синару. Какие страшные образы темнились в его мозгу?
— Тебе приснился кошмарный сон. Мерлин взметнулся, оттолкнув Синару, но тут же обмяк и устало провел рукой по волосам.
— Черт… будь оно проклято, — тихо пробормотал он.
— Что тебе привиделось? — спросила она, гладя его спину единственным здоровым пальцем. — Расскажи.
— Война… этот ужас все время возвращается в виде черного бурлящего водоворота, и если меня затянет в самую середину, боюсь, что больше никогда не выплыву… так и останусь в пучине безумия…
Каждое слово, казалось, причиняло ему невыразимые муки, и Синара, встав на колени, обняла его, прижала к себе и положила голову ему на плечо.
— Не тревожься… сны со временем уйдут.
— Я вижу… как они шагают в ряд… все эти убитые французские солдаты. Тысячи и тысячи. Только вместо лиц у них черепа. И смотрят на меня, словно обвиняют, — с трудом выдавил Мерлин сквозь сцепленные зубы.
— Не молчи, — умоляла она. — Открой все, что терзает тебя.
Судорожно сведенные плечи едва заметно расслабились, и Мерлин благодарно прислонился к жене.
— В самом центре черной пропасти — настоящий ад: непрерывная канонада, слепящий оранжевый свет разрывающихся снарядов. Я оглушен и безумно напуган. Никто не может спасти меня от этого ужаса. Черный дым, копоть, кровь… вечная война.
— Ты не упадешь в эту дыру. Это лишь воображение. Не реальность.
Мерлин, словно выйдя из транса, внезапно поднял голову и посмотрел ей в глаза:
— Воспоминания достаточно реальны. Несколько лет я жил среди смерти и разрушения и был частью всего этого. Как больно знать, что ты способен на убийство!
Синара мгновенно подумала о Россе Сеймуре, но тут же выбросила из головы эту мысль.
— Ты становишься животным, бессмысленным, жестоким, бездушным. Остается лишь инстинкт выживания. — Мерлин вздохнул и вытер со лба пот. — С этим тяжело жить. Когда побываешь в аду, потом нельзя избавиться от него.
Синара поцеловала его в щеку и притянула к себе:
— Давай попробуем хоть немного отдохнуть. Поверь, сны когда-нибудь перестанут тебя мучить. Воспоминания поблекнут… спрячутся в дальние уголки мозга.
Мерлин медленно кивнул:
— Я люблю жизнь, и это придает мне сил. Впереди будущее, а ты помогаешь мне исцелиться, Синара. Любовь к тебе постепенно вытесняет темные мысли. — Почувствовав тревогу жены, Мерлин уткнулся лицом в ее шею. — Подожди, сейчас приду в себя.
Они лежали молча, и через несколько минут Мерлин снова заснул. Но Синара еще долго мрачно смотрела в потолок. Мужу приходилось не только сражаться с невидимым врагом, но и с гнездившимися в душе ужасами войны, закончившейся год назад, но по-прежнему не желавшей отпустить свою жертву.
Мерлин спал крепко, очевидно, без снов. Через час он проснулся, словно ничего не произошло, и обнаружив, что Синара рядом, решил воспользоваться ситуацией и соблазнить жену.
Угрюмый измученный человек исчез, а вместо него возник счастливый веселый любовник. Они вернулись к реальности, лишь когда взлетев к вершинам экстаза, плавно опустились на землю.
Утреннее солнце заливало комнату: золотые лучи грели обнаженные тела на измятой постели.
— Боже, — простонал Мерлин, — я так нуждался в этом.
И слегка шлепнув Синару по обнаженному заду, прошептал:
— Теперь я властелин мира!
— И ужасно доволен собой, не так ли? — засмеялась Синара.
Мерлин, зарычав, заколотил себя в грудь кулаками и, стоя рядом с кроватью, победно посмотрел на жену:
— Любовные подвиги — предмет гордости мужчины, — объявил он, ущипнув ее за нос. — Ты выглядишь восхитительно, дорогая, так восхитительно, что хочется тебя съесть.
Синара беспомощно взмахнула забинтованными руками:
— Помогите! Кто меня защитит?
Но как раз в ту минуту, когда он уже хотел выполнить свою угрозу и попробовать, каковы на вкус ее губы, в дверь постучали. Мерлин, окаменев, пробормотал:
— А если это Эстелла?
Синара хихикнула, но сумела натянуть скомканную сорочку и пеньюар. Она даже поднялась и разгладила складки, пока Мерлин лихорадочно разыскивал на полу халат.
— Прости, что интерлюдия кончилась так печально! — театральным шепотом возвестил он. — Но я еще вернусь и овладею тобой… Запомни, ты моя!
Он метнулся к смежной двери и исчез за ней под громкий смех Синары. Вошла Тильди, и многозначительно оглядела сначала закрытую дверь, потом раскрасневшуюся хозяйку:
— Я, кажется, не вовремя пришла, — пробормотала она, лукаво улыбаясь, и начала наводить порядок в комнате.
— Не будь такой дерзкой, Тильди! Лучше помоги мне одеться. Я хочу спуститься вниз.
— Может, это меня не касается, но, по-моему, не мешало бы подольше выдержать этих парней в прихожей.
— О чем это ты? — удивленно осведомилась Синара, но Тильди, плотно сжав губы, начала одевать госпожу и причесывать спутанные волосы. В рекордное время туалет Синары был закончен, и тут появился Мерлин. На нем были серые брюки, плотно облегающие ноги, бордовый жилет и синий фрак безупречного покроя.
— А, доброе утро, — приветствовал он жену, так, словно они впервые увиделись сегодня.
— Милорд Рейвн, — начала Тильди, присев, — простите, что беспокою вас, но внизу ждут два джентльмена из Лондона. Они настаивают на разговоре с вами. — Горничная сделала гримасу: — Полиция, если хотите знать. Торчат в вашем кабинете уже с полчаса.
Мерлин и Синара обменялись тревожными взглядами.
«Брендон», — сказала себе Синара и, глядя на мужа, поняла, что он думает о том же. Мерлин тихо выругался и поспешно вышел. Тильди, подняв брови, вопросительно посмотрела на Синару, но, пожав полными плечами, последовала за Мерлином. Синара, желая поскорее узнать, что нужно сыщикам, тоже спустилась вниз.
Двое незнакомцев, один помоложе и повыше, другой среднего роста, с солидным животиком, нервно мяли в руках касторовые шляпы, благоговейно рассматривая портреты, украшавшие стены кабинета.
— Доброе утро, — приветствовал тот, что был старше, приглаживая редкие пряди каштановых волос:
— Я сержант Ригби Толд с Боу-стрит, а это констебль Хоскинс.
«Сыщики с Боу-стрит. Лучшие полицейские ищейки в Лондоне», — в ужасе подумала Синара.
— Чем могу служить? — вежливо осведомился Мерлин. Синара невольно восхитилась его выдержкой.
— Брат леди Рейвн, Брендон Хоторн, сбежал, когда его везли на суд, в Суррей. У нас есть причины считать, что ему кто-то помог. Возможно, даже родственники, — оскорбительно-вкрадчиво намекнул сержант. Мерлин скрестил руки на груди:
— Да вы, должно быть, с ума сошли. Кто станет помогать мистеру Хоторну?
Сыщики неловко заерзали. Губы Тодда шевелились: он, по всей видимости, набирался мужества произнести что-то.
— Возможно, вы, лорд Рейвн, приняли в этом участие. В конце концов, вы были в Лондоне во время побега мистера Хоторна. Свидетели утверждают, что человек, напавший на тюремную карету, удивительно походил на вас, а женщина, находившаяся на мосту, копия леди Рейвн.
Но Мерлин и глазом не повел:
Не имею представления, о чем вы толкуете и почему прибыли сюда.
Круглые водянисто-голубые глаза под мохнатыми бровями негодующе блеснули:
— Как почему?! Отыскать мистера Хоторна, конечно.
Глава 18
— Во всяком случае здесь его нет, — высокомерно бросил Мерлин. — Мы не видели мистера Хоторна с тех пор, как его посадили в тюрьму, но если вы считаете, что именно он украл ожерелье леди Фиделии, значит, жестоко ошибаетесь. Мистер Хоторн не вор.
— Все возможно, — согласился сержант Тодд, быстро вертя в руках шляпу, — тем не менее мы остановимся в деревенской гостинице «Утка и ива», пока не обнаружим, где мистер Хоторн. Думаю, в самое ближайшее время он должен нанести визит матери и сестре.
Сердце Синары забилось. Она с ужасом подумала, что сейчас эти люди все поймут по ее лицу, и поспешно отвела глаза, ощутив пристальный взгляд Хоскинса.
— Побег мистера Хоторна — доказательство его вины. Невинный человек предстал бы перед судом, милорд.
— Значит, вы явились сюда только по этой причине? — ледяным голосом отчеканил Мерлин. На щеках Тодда загорелись красные пятна:
— Видите ли, мы, кроме того, решили объединить следствия по делам, касающимся таинственной гибели мистера Росса Сеймура и вашего кузена Феликса Сеймура. Насколько я понимаю, вы замешаны в обоих происшествиях, но когда мы доберемся до истины, вполне возможно, окажется, что убийца — именно вы, лорд Рейвн.
Синаре показалось, что Мерлин сейчас взорвется, но он только крепче сжал губы. Она восхитилась выдержкой мужа.
— Мы только выполняем свой долг, лорд Мерлин, и вы не вправе нас остановить, — заявил Тодд, торжествующе глядя на Мерлина. — Если хотите знать, я не зря имею репутацию человека, умеющего быстро и надежно добиться результатов в любом расследовании.
Напряженно сведенные плечи Мерлина неожиданно расслабились, а сам он выдавил улыбку:
— Собственно говоря, лучшего момента для приезда вы не могли выбрать. Кто-то неизвестный задумал уничтожить поместье.
Он рассказал сыщикам о пожаре в конюшне и ямах в цветнике:
— Если сумеете добраться до истины, получите солидное вознаграждение.
Оба детектива гордо приосанились, а тонкие длинные губы констебля Хоскинса растянулись в слабой ухмылке. Сыщик походил на гончую с впалыми щеками и опущенными тяжелыми веками. Мимо внимания такого человека мало что пройдет. Сержант Тодд, по-видимому, мастер работать языком, а вот Хоскинс — явно умен и проницателен: настоящая ищейка, подумала Синара.
— Не хотите ли выпить по стакану эля в моем кабинете? — продолжал Мерлин. — Уверен, что обслуживание в гостинице придется вам по вкусу, но приглашаю вас проводить в поместье столько времени, сколько понадобится.
— Мы лучше остановимся на постоялом дворе, но надеемся, что нам будет позволено появляться здесь. Мы должны искать улики, — объяснил сержант и, задумчиво глядя на Мерлина, добавил: — Если не возражаете, я хотел бы начать с допроса слуг.
Мерлин только кивнул, но Синара почувствовала, как по спине прошел неприятный озноб. Слава Богу, они не привезли Брендона в Блек Рейвн! Но надолго ли он останется в безопасности в Стормивуде, если сыщики уже успели узнать так много? Необходимо предупредить его во что бы то ни стало!
Мужчины, сопровождаемые Мерлином, удалились. Однако Синара знала: пока они шныряют по замку, она не будет знать покоя. Сколько еще она сможет защищать Брендона, спасать его от опасности? Никогда раньше она не совершала ничего недозволенного, а укрывать беглого преступника — наверняка противозаконно. Если они собираются избавить Брендона от подозрения в воровстве, необходимо спешить. Время, время, нужно выиграть время.
Синара пока еще легко уставала, поэтому предпочла провести остаток дня в своей комнате. Ей не хотелось смотреть на то, что осталось от обгоревшей конюшни, кроме того, сыщики, должно быть, все еще слоняются по замку, выслеживая Брендона. Без всякого предлога она не может отправиться в Стормивуд средь бела дня.
Случайно выглянув из окна, Синара заметила, что констебль Хокинс задумчиво взирает на Лайм Бей, стоя прямо над одной из ближайших к замку пещер. Крутая узкая тропинка вилась среди скал к полоске пляжа в форме полумесяца. Почти никто не спускался туда из-за предательского прилива. Иногда можно было подобраться по песку к соседней пещере, но при высоком приливе все захлестывала вода. Горе тому, кто будет захвачен в этом месте — из второй пещеры дороги наверх нет, и неосторожного наверняка поглотит море…
Синара, вздрогнув, снова легла в постель, но спала плохо, металась и ворочалась. На следующее утро Мерлин, постучав, вошел и спросил, не хочет ли она позавтракать с ним. Синара была рада, что муж ищет ее общества. Когда Тильди принесла поднос, и они дружно пили кофе, Мерлин тихо сказал:
— Я был очень занят вчера, иначе обязательно пришел бы ночью к тебе. — Перейдя на деловой тон, он добавил: — После разговора с сыщиками, я спустился вниз, к конюшням, вернее, к тому, что от них осталось, вместе с сержантом Тоддом.
— Наверное, зрелище оказалось невыносимым. Мерлин кивнул:
— В основном обгоревшие балки и битый кирпич. Даже деревья обуглились. Так или иначе, я хотел, чтобы Тодд допросил Бобби, который подтвердил, что Маггинс бросил все и ушел навсегда. Бобби оказался там и делал все возможное, чтобы с помощью садовника расчистить развалины. По-видимому, он теперь единственный конюх — остальные сбежали, захватив оставшихся лошадей.
— Все возможно, — согласился сержант Тодд, быстро вертя в руках шляпу, — тем не менее мы остановимся в деревенской гостинице «Утка и ива», пока не обнаружим, где мистер Хоторн. Думаю, в самое ближайшее время он должен нанести визит матери и сестре.
Сердце Синары забилось. Она с ужасом подумала, что сейчас эти люди все поймут по ее лицу, и поспешно отвела глаза, ощутив пристальный взгляд Хоскинса.
— Побег мистера Хоторна — доказательство его вины. Невинный человек предстал бы перед судом, милорд.
— Значит, вы явились сюда только по этой причине? — ледяным голосом отчеканил Мерлин. На щеках Тодда загорелись красные пятна:
— Видите ли, мы, кроме того, решили объединить следствия по делам, касающимся таинственной гибели мистера Росса Сеймура и вашего кузена Феликса Сеймура. Насколько я понимаю, вы замешаны в обоих происшествиях, но когда мы доберемся до истины, вполне возможно, окажется, что убийца — именно вы, лорд Рейвн.
Синаре показалось, что Мерлин сейчас взорвется, но он только крепче сжал губы. Она восхитилась выдержкой мужа.
— Мы только выполняем свой долг, лорд Мерлин, и вы не вправе нас остановить, — заявил Тодд, торжествующе глядя на Мерлина. — Если хотите знать, я не зря имею репутацию человека, умеющего быстро и надежно добиться результатов в любом расследовании.
Напряженно сведенные плечи Мерлина неожиданно расслабились, а сам он выдавил улыбку:
— Собственно говоря, лучшего момента для приезда вы не могли выбрать. Кто-то неизвестный задумал уничтожить поместье.
Он рассказал сыщикам о пожаре в конюшне и ямах в цветнике:
— Если сумеете добраться до истины, получите солидное вознаграждение.
Оба детектива гордо приосанились, а тонкие длинные губы констебля Хоскинса растянулись в слабой ухмылке. Сыщик походил на гончую с впалыми щеками и опущенными тяжелыми веками. Мимо внимания такого человека мало что пройдет. Сержант Тодд, по-видимому, мастер работать языком, а вот Хоскинс — явно умен и проницателен: настоящая ищейка, подумала Синара.
— Не хотите ли выпить по стакану эля в моем кабинете? — продолжал Мерлин. — Уверен, что обслуживание в гостинице придется вам по вкусу, но приглашаю вас проводить в поместье столько времени, сколько понадобится.
— Мы лучше остановимся на постоялом дворе, но надеемся, что нам будет позволено появляться здесь. Мы должны искать улики, — объяснил сержант и, задумчиво глядя на Мерлина, добавил: — Если не возражаете, я хотел бы начать с допроса слуг.
Мерлин только кивнул, но Синара почувствовала, как по спине прошел неприятный озноб. Слава Богу, они не привезли Брендона в Блек Рейвн! Но надолго ли он останется в безопасности в Стормивуде, если сыщики уже успели узнать так много? Необходимо предупредить его во что бы то ни стало!
Мужчины, сопровождаемые Мерлином, удалились. Однако Синара знала: пока они шныряют по замку, она не будет знать покоя. Сколько еще она сможет защищать Брендона, спасать его от опасности? Никогда раньше она не совершала ничего недозволенного, а укрывать беглого преступника — наверняка противозаконно. Если они собираются избавить Брендона от подозрения в воровстве, необходимо спешить. Время, время, нужно выиграть время.
Синара пока еще легко уставала, поэтому предпочла провести остаток дня в своей комнате. Ей не хотелось смотреть на то, что осталось от обгоревшей конюшни, кроме того, сыщики, должно быть, все еще слоняются по замку, выслеживая Брендона. Без всякого предлога она не может отправиться в Стормивуд средь бела дня.
Случайно выглянув из окна, Синара заметила, что констебль Хокинс задумчиво взирает на Лайм Бей, стоя прямо над одной из ближайших к замку пещер. Крутая узкая тропинка вилась среди скал к полоске пляжа в форме полумесяца. Почти никто не спускался туда из-за предательского прилива. Иногда можно было подобраться по песку к соседней пещере, но при высоком приливе все захлестывала вода. Горе тому, кто будет захвачен в этом месте — из второй пещеры дороги наверх нет, и неосторожного наверняка поглотит море…
Синара, вздрогнув, снова легла в постель, но спала плохо, металась и ворочалась. На следующее утро Мерлин, постучав, вошел и спросил, не хочет ли она позавтракать с ним. Синара была рада, что муж ищет ее общества. Когда Тильди принесла поднос, и они дружно пили кофе, Мерлин тихо сказал:
— Я был очень занят вчера, иначе обязательно пришел бы ночью к тебе. — Перейдя на деловой тон, он добавил: — После разговора с сыщиками, я спустился вниз, к конюшням, вернее, к тому, что от них осталось, вместе с сержантом Тоддом.
— Наверное, зрелище оказалось невыносимым. Мерлин кивнул:
— В основном обгоревшие балки и битый кирпич. Даже деревья обуглились. Так или иначе, я хотел, чтобы Тодд допросил Бобби, который подтвердил, что Маггинс бросил все и ушел навсегда. Бобби оказался там и делал все возможное, чтобы с помощью садовника расчистить развалины. По-видимому, он теперь единственный конюх — остальные сбежали, захватив оставшихся лошадей.