Страница:
Лорел схватила молодого человека за руку и повернула к себе лицом.
– Ты не должен рассчитывать на поддержку города. Они не заступятся за тебя. Ведь не зря же тебе так много платят. Трех предыдущих шерифов убили, и никто пальцем не пошевелил, чтобы помочь им.
– Но я уже не один. Со мной братья. Правда, я не просил их приезжать. Но раз уж они здесь, то могут быть полезными.
– Но вас всего лишь шестеро. А Блакторнов наберется не меньше двух дюжин. А может, и больше. – Сердце Лорел сжалось в недобром предчувствии. Почему Хен не осознает грозящую ему опасность?
– Так это мало. Получается всего по четыре Блакторна на брата. Монти будет оскорблен в лучших чувствах и непременно попытается отбить еще парочку жертв у кого-нибудь из братьев.
Лорел раздраженно топнула ногой.
– Хватит шутить, Хен. Это не игра. Мы с тобой оба знаем, что Блакторны готовы убить любого, кто станет на их пути.
– Многие горели желанием убить меня. Но, как видишь, до сих пор никому не удалось.
– Но речь идет о Блакторнах, известных своим коварством и кровожадностью. Если их будет не меньшее двух дюжин, то…
– Расскажу тебе, так и быть, одну старую историю. Сразу после возвращения Джорджа и Джеффа с войны мы противостояли сорока Мак-Клендонам, которые собирались убить нас из-за несуществующего золота стоимостью в полмиллиона. Так это было одиннадцать лет назад. Но с тех пор мы научились драться еще лучше.
– Но Блакторны – грабители.
– Мак-Клендоны тоже.
– И убийцы.
– Мак-Клендоны хладнокровно убили молодого Алекса Пендельтона. Просто застрелили на месте.
Лорел никак не могла понять, почему все мужчины так самонадеянны: стоит им однажды справиться с опасностью, как они начинают слепо верить в собственную неуязвимость. Как бы они не кичились своей рассудительностью, но даже самая взбалмошная женщина понимает, что судьбу лучше не искушать. Ничто не вечно, тем более удача. И Рандольфы не заговорены от пуль.
Хен притянул Лорел к себе и нежно поцеловал.
– Такие люди, как Блакторны, не способны заранее продумать все до мелочей. Они наивно полагают, что победить можно одним лишь численным превосходством. А когда заходят в тупик, то теряются и не знают, что делать дальше. Мы с Монти на протяжении пяти лет сдерживали натиск бесчисленных грабителей, бандитов и индейцев. Нам тогда было столько же лет, сколько Хоуп, а Джордж с Джеффом были на войне. И мы вполне успешно справлялись со своими обязанностями, потому что быстро учились и превосходили нападавших в военной хитрости.
Неужели он не понимает, что ее не интересует военная стратегия? Лорел не хотела, чтобы Хен вообще брался за оружие. Душа, казалось, уходила в пятки, когда она представляла красивое лицо Хена, искаженное холодной маской смерти.
– Не стоит говорить ни об ошибках, ни о стратегии, ни о чем другом, – продолжала она. – Ты должен уехать из города. Сегодня. Сейчас.
Сжимая женщину в объятиях, молодой человек посмотрел на нее в мгновение ока ставшим ледяным взглядом.
– Я не могу трусливо бежать с поля боя.
– Но я ничего не говорила о трусливом бегстве.
– Говорила. Ты советуешь уехать прямо сейчас, даже не дождавшись городского собрания.
– Тогда откажись от шерифского значка и расторгни договор. И таким образом сними с себя ответственность за город.
Хен хищно прищурился, его тело внезапно напряглось. Лорел захотелось скрыться от его жесткого взгляда, в котором сквозило неодобрение.
– Ты хочешь, чтобы я пошел на попятную, и все подумали, что я испугался?
– Но разве лучше остаться и погибнуть?
– Если выбирать между трусостью и смертью, то лучше.
– Но никто не считает тебя трусом.
– Я сам буду считать себя трусом, если сейчас уеду. А это самое страшное.
Лорел с горечью осознала, что потерпела неудачу. Вопрос чести и справедливости стоял для Хена превыше всего. И когда бы дело не коснулось выполнения долга, он всегда очертя голову бросался в бой. И ничто и никто не остановит его.
– Но тебя убьют. И тебя, и твоих братьев. Хен широко улыбнулся и снова поцеловал Лорел.
– Я не собираюсь умирать, скажу тебе по секрету. Кроме того, у меня далеко идущие планы.
Следующий страстный поцелуй заставил ее позабыть обо всем на свете. Разве можно думать об опасности, находясь в объятиях Хена?
– Какие планы? – спросила она, втайне надеясь, что он не выпустит ее из объятий. Она примостилась на могучей груди Хена, упиваясь теплом, исходящим от его тела.
– Я хочу жениться.
Лорел почувствовала, как запершило в горле.
– И ты уже сделал кому-нибудь предложение?
– Пока нет.
– А когда собираешься сделать?
– Прямо сейчас. – Он разомкнул объятия и немного отстранился от женщины. – Ты выйдешь за меня замуж?
Лорел хотелось ответить «да», но губы лишь беззвучно шевелились, пытаясь произнести ответ, а страх и неуверенность парализовали волю. Она так долго мечтала об этом прекрасном мгновении! Но вот мечты, наконец, стали явью, а она должна отказаться от своего счастья.
– Я не могу.
Ей показалось, что острый кинжал вонзился в сердце. Она все это время жила надеждой и мечтой об этом дне. Но вот он наступил, и свет померк в глазах.
– Но почему? Ты не любишь меня? – не веря своим ушам, спросил потрясенный Хен. На его лице отразились и удивление, и боль. – Мы занимались с тобой любовью. И я думал, что…
– Я тоже ждала и мечтала, что ты, наконец, сделаешь мне предложение, – растерянно добавила Лорел, удрученная подавленным видом Хена.
– Тогда почему же ты отказываешь мне?
– Я не могу строить будущее, зная, что ты никогда не откажешься от оружия. Одна схватка будет следовать за другой, пока не наступит день, когда тебя убьют. Я с ужасом думаю о бессонных ночах, проведенных в тревоге за твою жизнь. Лежать одной и думать, что ты ранен, истекаешь кровью или уже убит, невыносимо. Я люблю тебя больше жизни, но я не могу принять твое предложение. Возможно, я слишком слаба. Возможно, я допускаю непростительную ошибку. Но это ничего не меняет.
– Я никому не позволю убить себя.
– Каждый человек, вступая в схватку с противником, надеется одержать победу. И уверен, что умереть суждено сопернику, а не ему. Но из двоих один всегда ошибается.
– Но мужчина должен делать…
Лорел потеряла терпение, задыхаясь в приступе душевной боли.
– Я устала выслушивать, что должен делать мужчина. – Я – женщина. И моя участь – ждать и надеяться, что мужчина любит меня достаточно сильно, чтобы снова вернуться ко мне. Я должна думать о семье и хранить семейный очаг.
465Мой отец так же, как и ты, упрямо отстаивал свои права, и погиб из-за бесполезного и ничего не стоящего рудника. Все, чего он добился, – это сырая могила. Моей матери пришлось выйти замуж; за мужчину, который избивал ее до полусмерти. Я вышла замуж за Карлина только потому, что хотела убежать от безжалостного отчима. Но и Карлина вскоре убили, а я осталась одна-одинешенька с ребенком на руках. А теперь ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж; и через некоторое время снова осталась одна? Не могу! Я всю жизнь страдала от людей, которые говорили, что любят меня и хотят заботиться обо мне. Не хочу снова подвергать себя страданиям.
– Лорел, послушай. Люди не могут позволить всяким негодяем безнаказанно воровать скот и держать города и поселения в страхе. В противном случае проще добровольно отдать свою собственность в руки грабителей и переехать в другое место. Но и это не поможет. Невозможно всю жизнь спасаться бегством от неприятностей. Убежав от одного мерзавца, человек может вскоре натолкнуться на другого.
– Меня не волнуют другие люди, – недовольно бросила Лорел. С какой стати Хен должен в одиночку заботиться о городе и его жителях? Почему он не может думать только о себе, о ней и забыть обо всем остальном? – Разве мне будет легче от того, что Биллу Нортону не будет грозить опасность, а Горас Уорти сможет мирно похрапывать под бочком у Грейс, если тебя похоронят на городском кладбище? Возможно, ты способен думать больше о безопасности Сикамор Флате, чем о себе.
– Но ты перестанешь уважать меня, если я повернусь к городу спиной.
– Но какой толк от уважения, если тебя убьют? – настаивала Лорел. – Кто тогда поддержит и защитит меня? Кто приложит лечебные плоды опунции на мои раны? Кто утешит, когда душа будет разрываться на части от одиночества?
К чему она говорит все это? Хен все равно не поймет ее. Никогда не поймет.
– К тому же не забывай об Адаме, – добавила она.
– А что с Адамом?
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу дать сыну отца, которого рано или поздно убьют. Такое уже было однажды. И повторить это было бы жестокостью.
– Но я же говорил тебе…
– Я помню все, до единого слова. Думаю, шериф Алькот говорил своей жене то же самое. Но сейчас она вдова с тремя малолетними детьми. И ей придется, как и моей матери, ради детей выйти замуж; за первого встречного. Такой горькой участи не пожелаешь и врагу. Я люблю тебя Хен, но не могу выйти за тебя замуж. Заглянув в глаза молодого человека, Лорел мгновенно поняла, что потеряла его. Он разомкнул руки, выпустив ее из объятий и с отрешенным видом шагнул в сторону. Непреодолимая стена непонимания, разделяя их, росла прямо на глазах.
Но что делать? Невозможно жить и каждую минуту ждать, что Хена убьют.
Она ни словом не обмолвилась о происходящем с Адамом. Зачем? Теперь это не имело значения.
Она еле сдерживала рыдания. При мысли об отказе от любимого человека ей хотелось стереть с лица земли всех Блакторнов до единого. Чтобы и следа от них не осталось. Будь они прокляты! Если бы только она по глупости не вышла замуж: за Карлина, если бы ей не пришлось убегать от отчима, если бы…
Но что было, то было. И вот теперь она пожинала плоды прошлых ошибок. Оставалось лишь уехать подальше от здешних мест и начать жизнь сначала. Разлука с Хеном разбивала сердце, но жизнь продолжалась. Она должна перенести все невзгоды. Должна выжить. Если она выйдет за Хена замуж, а его убьют, ей останется только одно: приставить пистолет к виску.
– Пожалуйста, не спорь больше со мной и не уговаривай, – умоляющим тоном попросила она. – Как только я найду подходящее место, я немедленно покину твой дом.
– Можешь оставаться столько, сколько захочешь, – равнодушно ответил он.
Он выглядел подавленным и растерянным. Словно все еще не мог поверить в реальность происходящего. Его глаза были такими же пустыми, как и во время первой встречи. Казалось, жизнь капля за каплей покидала его. Как бы тяжело ни было – жизнь продолжалась.
Лорел потеряла последнюю надежду на счастье. Но она должна жить ради Адама.
Хен не мигая смотрел на закрытую дверь, словно ждал, что она вот-вот распахнется и на пороге появится Лорел. И скажет, что все было недоразумением и что она согласна выйти за него замуж. Но дверь так и не открылась. А Лорел так и не вошла в комнату.
Она не выйдет за него замуж!
Он не знал, получится ли из него хороший муж. Да и вообще не понимал, чем его привлекала женитьба. Но ему и в голову не приходило, что его предложение может быть отвергнуто только потому, что он отказывается расстаться с оружием. Пожалуй, единственное, чем он по праву гордился, это честь и мужество. Обладай его родители хотя бы этими качествами, их жизнь была бы иной. Но так уж распорядилась судьба, что и эти качества предали его.
Волна беспомощности, нарастая с каждой минутой, захлестывала его. Почему он должен терять женщину, которую искал долгие годы? Разумеется, он сможет жить и один, как раньше. Но ему уже никогда не забыть Лорел.
Ледяной холод начал сковывать сердце. Но не горечь утраты и не чувство одиночества являлись причиной озноба, от которого содрогалось все тело, а отчаяние и безысходность. Хен прощался с последней надеждой на возрождение.
Собравшись с духом, он попытался отогнать отчаяние прочь. Он любил Лорел и она любила его. Должен же быть выход! И он обязательно найдет его! Нельзя терять надежду. Цена неудачи слишком высока.
Городское собрание превратилось в беспорядочное шумное сборище. В комнате стоял невыносимый шум. Все присутствующие галдели, старались перекричать друг друга. Хен навалился на стену, окидывая испытующим взглядом присутствующих. Лорел сидела в самом углу, вне пределов досягаемости пронизывающего взгляда шерифа. Она не смела поднять глаза, боясь встретиться с Хеном взглядом. Если он увидит смертельную тоску, застывшую в ее глазах, и поймет, как сильно она страдает, он ни за что не поверит, что она не хочет выйти за него замуж. Она и так с трудом сдерживала порыв закричать во весь голос, что согласна стать его женой.
Рассерженные, ворчливые голоса заставили женщину очнуться от раздумий.
– Пусть эта сучка Симпсон убирается из нашего города, – визгливым голосом закричала одна из женщин. – Если бы не она, Блакторны не тронули бы нас.
– Женщину из города прогнать нельзя, – резонно возразил мужской голос.
– Почему нельзя, интересно знать?
– Это глупо. Все воры и грабители сразу же поймут, что мы испугались и нас можно обобрать до нитки.
– Они не оставят нас в покое, пока она здесь.
– Давайте лучше избавимся от шерифа. Это из-за него они рассвирепели, как дикие быки.
– Но несправедливо обвинять его в неверности долгу. За этим мы его и нанимали, – возмутился Горас Уорти.
– Вздор! Пусть немедленно покинет город.
– Только трус может требовать этого.
Биллу Нортону с трудом удалось унять разбушевавшиеся страсти и прекратить перепалку.
«Неужели и после всего этого Хен намерен остаться», – подумала Лорел. Он рисковал головой ради этих людей, а теперь они хотят прогнать его. Чувство стыда беспощадно жгло душу. Хорошо, хоть остальные Рандольфы не присутствовали на собрании. Как бы она смотрела в глаза им и Айрис?
– Нужно поскорее выпустить Эллисона из тюрьмы. Может, тогда Блакторны успокоятся.
Но предложение было отвергнуто громогласными выкриками горожан и фермеров. Однако, чем дольше продолжалась дискуссия, тем сильнее накалялись страсти. У каждого была своя собственная точка зрения на проблему и никто не хотел соглашаться с мнением соседа. Возникли даже опасения, что дело может дойти до потасовки. Но как только слово взяла Миранда Трескотт, люди затихли, хотя и понадобилось несколько увесистых оплеух, чтобы урезонить самых ярых крикунов.
– Совершенно очевидно, что так продолжаться не может. Безусловно, что все имеют право на собственное мнение и могут отстаивать его, – в зале пробежал одобрительный шепот. – Но сейчас важно прийти к единому мнению. Сомневаюсь, что Блакторны будут ждать, пока мы проведем переговоры.
Раздался смех.
– Я недавно живу в Сикамор Флате, но уже считаю его родным домом. Поэтому надеюсь, вы не будете возражать, если я скажу несколько слов.
– Она уже сказала, и даже больше, чем несколько. Похоже, собственные слова уже воодушевили ее, – прошептал кто-то злорадно, но тут же получил ощутимый тычок под ребра и мгновенно замолчал.
– Ответственность за соблюдение закона и за порядок в городе лежит на плечах представителя власти. Поэтому ему лучше знать, какие меры следует предпринять, чтобы защитить город. А уж горожане вправе выбирать, последовать его совету или нет. Именно так делаются дела на цивилизованном Востоке. У нас нет ни одного шанса спастись, если мы не будем соблюдать дисциплину.
– Благодарю вас миссис Трескотт, – сказал Билл Нортон, когда Миранда вернулась на свое место. – Я уверен, что мы…
– Все это пустая болтовня и несусветная чушь! – выкрикнул, вскакивая на ноги, потрепанного вида мужчина. – У нас нет представителей власти. У нас есть один-единственный шериф. И мы имеем дело не с преступником-одиночкой и даже не с бандой. Нам угрожает целый клан обезумевших Блакторнов, которые готовы крушить все, что попадет под руку, так как наш шериф оскорбил несколько членов их семьи
– Вот если бы нам удалось призвать на помощь армию, тогда бы другое дело.
– Нам не нужна армия, – возразил Горас Уорти. – Пока мы вместе. Разве среди нас нет мужчин?
– Вы собираетесь выйти на улицу и встретиться лицом к лицу с Блакторнами? – ехидно поинтересовался все тот же голос.
– Да, собираюсь, – уверенно заявил Горас. – И, надеюсь, остальные тоже присоединятся ко мне.
– Да вы просто наивный глупец!
Лорел больше не могла слушать. Она семь лет прожила бок о бок с этими людьми. Некоторых из них ненавидела, на некоторых злилась и обижалась. Но никогда ей не приходилось испытывать такого стыда. Она решительно вышла на середину комнаты.
Горожане, онемев, в изумлении смотрели на нее. В салуне воцарилась мертвая тишина.
– Меня тошнит от ваших речей, – процедила она сквозь стиснутые зубы, – тошнит от мысли о том, что я хотела быть одной из вас и почти семь лет сидела взаперти в каньоне, надеясь, что вы примете меня и моего сына. Я мечтала так же свободно, как вы, ходить по улицам и отвечать на улыбки и вежлввые приветствия. А теперь, когда это, наконец произошло, мне стыдно быть одной из вас.
– Лучше посмотри на себя, – крикнула одна из женщин. – Как ты смеешь!
С молниеносной быстротой повернувшись на голос, Лорел окинула презрительным взглядом толпу.
– Ты не ошиблась, Мейбл, вдова БЛакторн действительно стыдится вас всех. Даже шлюха Симпсон не желает, чтобы ее имя связывали с таким сборищем дрожащих трусов.
По залу пробежал возмущенный ропот. Из разных углов комнаты донеслись протестующие выкрики.
– Да, я назвала вас трусами. Не нравится, не так ли? Долгое время вы смотрели на меня свысока, втаптывали мое имя в грязь. Куда же подевались ваша храбрость сейчас? Вам ничего возразить. Потому что я права.
Внезапно она резко повернулась к владельцу салуна.
– Когда шериф выводил на улицу этого разбушевавшегося шестнадцатилетнего мальчишку, вы трусливо прятались за дверью, подглядывая за происходящим в щелку!
Не успел мужчина прийти в себя от потрясения, как Лорел обрушила гнев на владельца ранчо.
– Вы и пальцем не пошевелили, когда, рискуя жизнью, шериф ловил грабителей. Но стоило возникнуть опасности, как вы тут же готовы отвернуться от него и предать.
В глубине зала поднялся мужчина и тоже обратился к фермеру.
– Попробуй только открыть рот, Джулиус Хатфилд. Мне есть что сказать о парочке пропавших быков.
Лицо фермера мгновенно покрылось красными пятнами, и он с мрачным видом молча опустился на стул.
– Вы глупцы, если думаете, что сможете выдержать натиск Блакторнов в одиночку. Да они с легкостью перебьют вас по одному. А оставшиеся в живых навечно станут их рабами.
Не обращая внимания на сердитые лица, женщина переходила от стола к столу, называя одно имя за другим. И под тяжестью обвинений люди смущенно склоняли головы.
– Если у тебя не хватает мужества защитить себя, Джо Бейли, то ты заслуживаешь того же презрения, что и пустынная крыса. И вы, Эмма Узле, не можете не понимать, что если город не защитить, то сюда со всех окрестностей стечется всякий сброд. И вы все окажетесь в лапах преступников.
Она помолчала, затем продолжила:
– Шериф единственный смелый человек среди вас. Потеряв его, вы потеряете и привычный, респектабельный образ жизни. Братья мистера Рандольфа поспешили ему на помощь, преодолев сотни миль, хотя их ничто не связывает с Сикамор Флате. Вам же есть, что защищать: собственность, будущее детей, самоуважение, жизнь, в конце концов. Разве этого мало? Или вы ждете, что женщина подаст пример? Ну что же, одна уже нашлась. Мисс Трескотт сказала, что встанет рядом с шерифом. Я тоже присоединяюсь к нему.
Лорел замолчала и устремила взор прямо на Эстеллу Рид.
– Я знаю, что думают некоторые из вас. Вы обвиняете меня и моего маленького сына в неприятностях с Блакторнами. Возможно, вы правы. Есть доля и моей вины. И поэтому я не буду прятаться за дверьми, а выйду на улицу вместе с шерифом и посмотрю в лицо Блакторнам. Хотя мне и стыдно за вашу трусость, но это и мой город. И я готова защищать его.
Глава 27
– Ты не должен рассчитывать на поддержку города. Они не заступятся за тебя. Ведь не зря же тебе так много платят. Трех предыдущих шерифов убили, и никто пальцем не пошевелил, чтобы помочь им.
– Но я уже не один. Со мной братья. Правда, я не просил их приезжать. Но раз уж они здесь, то могут быть полезными.
– Но вас всего лишь шестеро. А Блакторнов наберется не меньше двух дюжин. А может, и больше. – Сердце Лорел сжалось в недобром предчувствии. Почему Хен не осознает грозящую ему опасность?
– Так это мало. Получается всего по четыре Блакторна на брата. Монти будет оскорблен в лучших чувствах и непременно попытается отбить еще парочку жертв у кого-нибудь из братьев.
Лорел раздраженно топнула ногой.
– Хватит шутить, Хен. Это не игра. Мы с тобой оба знаем, что Блакторны готовы убить любого, кто станет на их пути.
– Многие горели желанием убить меня. Но, как видишь, до сих пор никому не удалось.
– Но речь идет о Блакторнах, известных своим коварством и кровожадностью. Если их будет не меньшее двух дюжин, то…
– Расскажу тебе, так и быть, одну старую историю. Сразу после возвращения Джорджа и Джеффа с войны мы противостояли сорока Мак-Клендонам, которые собирались убить нас из-за несуществующего золота стоимостью в полмиллиона. Так это было одиннадцать лет назад. Но с тех пор мы научились драться еще лучше.
– Но Блакторны – грабители.
– Мак-Клендоны тоже.
– И убийцы.
– Мак-Клендоны хладнокровно убили молодого Алекса Пендельтона. Просто застрелили на месте.
Лорел никак не могла понять, почему все мужчины так самонадеянны: стоит им однажды справиться с опасностью, как они начинают слепо верить в собственную неуязвимость. Как бы они не кичились своей рассудительностью, но даже самая взбалмошная женщина понимает, что судьбу лучше не искушать. Ничто не вечно, тем более удача. И Рандольфы не заговорены от пуль.
Хен притянул Лорел к себе и нежно поцеловал.
– Такие люди, как Блакторны, не способны заранее продумать все до мелочей. Они наивно полагают, что победить можно одним лишь численным превосходством. А когда заходят в тупик, то теряются и не знают, что делать дальше. Мы с Монти на протяжении пяти лет сдерживали натиск бесчисленных грабителей, бандитов и индейцев. Нам тогда было столько же лет, сколько Хоуп, а Джордж с Джеффом были на войне. И мы вполне успешно справлялись со своими обязанностями, потому что быстро учились и превосходили нападавших в военной хитрости.
Неужели он не понимает, что ее не интересует военная стратегия? Лорел не хотела, чтобы Хен вообще брался за оружие. Душа, казалось, уходила в пятки, когда она представляла красивое лицо Хена, искаженное холодной маской смерти.
– Не стоит говорить ни об ошибках, ни о стратегии, ни о чем другом, – продолжала она. – Ты должен уехать из города. Сегодня. Сейчас.
Сжимая женщину в объятиях, молодой человек посмотрел на нее в мгновение ока ставшим ледяным взглядом.
– Я не могу трусливо бежать с поля боя.
– Но я ничего не говорила о трусливом бегстве.
– Говорила. Ты советуешь уехать прямо сейчас, даже не дождавшись городского собрания.
– Тогда откажись от шерифского значка и расторгни договор. И таким образом сними с себя ответственность за город.
Хен хищно прищурился, его тело внезапно напряглось. Лорел захотелось скрыться от его жесткого взгляда, в котором сквозило неодобрение.
– Ты хочешь, чтобы я пошел на попятную, и все подумали, что я испугался?
– Но разве лучше остаться и погибнуть?
– Если выбирать между трусостью и смертью, то лучше.
– Но никто не считает тебя трусом.
– Я сам буду считать себя трусом, если сейчас уеду. А это самое страшное.
Лорел с горечью осознала, что потерпела неудачу. Вопрос чести и справедливости стоял для Хена превыше всего. И когда бы дело не коснулось выполнения долга, он всегда очертя голову бросался в бой. И ничто и никто не остановит его.
– Но тебя убьют. И тебя, и твоих братьев. Хен широко улыбнулся и снова поцеловал Лорел.
– Я не собираюсь умирать, скажу тебе по секрету. Кроме того, у меня далеко идущие планы.
Следующий страстный поцелуй заставил ее позабыть обо всем на свете. Разве можно думать об опасности, находясь в объятиях Хена?
– Какие планы? – спросила она, втайне надеясь, что он не выпустит ее из объятий. Она примостилась на могучей груди Хена, упиваясь теплом, исходящим от его тела.
– Я хочу жениться.
Лорел почувствовала, как запершило в горле.
– И ты уже сделал кому-нибудь предложение?
– Пока нет.
– А когда собираешься сделать?
– Прямо сейчас. – Он разомкнул объятия и немного отстранился от женщины. – Ты выйдешь за меня замуж?
Лорел хотелось ответить «да», но губы лишь беззвучно шевелились, пытаясь произнести ответ, а страх и неуверенность парализовали волю. Она так долго мечтала об этом прекрасном мгновении! Но вот мечты, наконец, стали явью, а она должна отказаться от своего счастья.
– Я не могу.
Ей показалось, что острый кинжал вонзился в сердце. Она все это время жила надеждой и мечтой об этом дне. Но вот он наступил, и свет померк в глазах.
– Но почему? Ты не любишь меня? – не веря своим ушам, спросил потрясенный Хен. На его лице отразились и удивление, и боль. – Мы занимались с тобой любовью. И я думал, что…
– Я тоже ждала и мечтала, что ты, наконец, сделаешь мне предложение, – растерянно добавила Лорел, удрученная подавленным видом Хена.
– Тогда почему же ты отказываешь мне?
– Я не могу строить будущее, зная, что ты никогда не откажешься от оружия. Одна схватка будет следовать за другой, пока не наступит день, когда тебя убьют. Я с ужасом думаю о бессонных ночах, проведенных в тревоге за твою жизнь. Лежать одной и думать, что ты ранен, истекаешь кровью или уже убит, невыносимо. Я люблю тебя больше жизни, но я не могу принять твое предложение. Возможно, я слишком слаба. Возможно, я допускаю непростительную ошибку. Но это ничего не меняет.
– Я никому не позволю убить себя.
– Каждый человек, вступая в схватку с противником, надеется одержать победу. И уверен, что умереть суждено сопернику, а не ему. Но из двоих один всегда ошибается.
– Но мужчина должен делать…
Лорел потеряла терпение, задыхаясь в приступе душевной боли.
– Я устала выслушивать, что должен делать мужчина. – Я – женщина. И моя участь – ждать и надеяться, что мужчина любит меня достаточно сильно, чтобы снова вернуться ко мне. Я должна думать о семье и хранить семейный очаг.
465Мой отец так же, как и ты, упрямо отстаивал свои права, и погиб из-за бесполезного и ничего не стоящего рудника. Все, чего он добился, – это сырая могила. Моей матери пришлось выйти замуж; за мужчину, который избивал ее до полусмерти. Я вышла замуж за Карлина только потому, что хотела убежать от безжалостного отчима. Но и Карлина вскоре убили, а я осталась одна-одинешенька с ребенком на руках. А теперь ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж; и через некоторое время снова осталась одна? Не могу! Я всю жизнь страдала от людей, которые говорили, что любят меня и хотят заботиться обо мне. Не хочу снова подвергать себя страданиям.
– Лорел, послушай. Люди не могут позволить всяким негодяем безнаказанно воровать скот и держать города и поселения в страхе. В противном случае проще добровольно отдать свою собственность в руки грабителей и переехать в другое место. Но и это не поможет. Невозможно всю жизнь спасаться бегством от неприятностей. Убежав от одного мерзавца, человек может вскоре натолкнуться на другого.
– Меня не волнуют другие люди, – недовольно бросила Лорел. С какой стати Хен должен в одиночку заботиться о городе и его жителях? Почему он не может думать только о себе, о ней и забыть обо всем остальном? – Разве мне будет легче от того, что Биллу Нортону не будет грозить опасность, а Горас Уорти сможет мирно похрапывать под бочком у Грейс, если тебя похоронят на городском кладбище? Возможно, ты способен думать больше о безопасности Сикамор Флате, чем о себе.
– Но ты перестанешь уважать меня, если я повернусь к городу спиной.
– Но какой толк от уважения, если тебя убьют? – настаивала Лорел. – Кто тогда поддержит и защитит меня? Кто приложит лечебные плоды опунции на мои раны? Кто утешит, когда душа будет разрываться на части от одиночества?
К чему она говорит все это? Хен все равно не поймет ее. Никогда не поймет.
– К тому же не забывай об Адаме, – добавила она.
– А что с Адамом?
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу дать сыну отца, которого рано или поздно убьют. Такое уже было однажды. И повторить это было бы жестокостью.
– Но я же говорил тебе…
– Я помню все, до единого слова. Думаю, шериф Алькот говорил своей жене то же самое. Но сейчас она вдова с тремя малолетними детьми. И ей придется, как и моей матери, ради детей выйти замуж; за первого встречного. Такой горькой участи не пожелаешь и врагу. Я люблю тебя Хен, но не могу выйти за тебя замуж. Заглянув в глаза молодого человека, Лорел мгновенно поняла, что потеряла его. Он разомкнул руки, выпустив ее из объятий и с отрешенным видом шагнул в сторону. Непреодолимая стена непонимания, разделяя их, росла прямо на глазах.
Но что делать? Невозможно жить и каждую минуту ждать, что Хена убьют.
Она ни словом не обмолвилась о происходящем с Адамом. Зачем? Теперь это не имело значения.
Она еле сдерживала рыдания. При мысли об отказе от любимого человека ей хотелось стереть с лица земли всех Блакторнов до единого. Чтобы и следа от них не осталось. Будь они прокляты! Если бы только она по глупости не вышла замуж: за Карлина, если бы ей не пришлось убегать от отчима, если бы…
Но что было, то было. И вот теперь она пожинала плоды прошлых ошибок. Оставалось лишь уехать подальше от здешних мест и начать жизнь сначала. Разлука с Хеном разбивала сердце, но жизнь продолжалась. Она должна перенести все невзгоды. Должна выжить. Если она выйдет за Хена замуж, а его убьют, ей останется только одно: приставить пистолет к виску.
– Пожалуйста, не спорь больше со мной и не уговаривай, – умоляющим тоном попросила она. – Как только я найду подходящее место, я немедленно покину твой дом.
– Можешь оставаться столько, сколько захочешь, – равнодушно ответил он.
Он выглядел подавленным и растерянным. Словно все еще не мог поверить в реальность происходящего. Его глаза были такими же пустыми, как и во время первой встречи. Казалось, жизнь капля за каплей покидала его. Как бы тяжело ни было – жизнь продолжалась.
Лорел потеряла последнюю надежду на счастье. Но она должна жить ради Адама.
Хен не мигая смотрел на закрытую дверь, словно ждал, что она вот-вот распахнется и на пороге появится Лорел. И скажет, что все было недоразумением и что она согласна выйти за него замуж. Но дверь так и не открылась. А Лорел так и не вошла в комнату.
Она не выйдет за него замуж!
Он не знал, получится ли из него хороший муж. Да и вообще не понимал, чем его привлекала женитьба. Но ему и в голову не приходило, что его предложение может быть отвергнуто только потому, что он отказывается расстаться с оружием. Пожалуй, единственное, чем он по праву гордился, это честь и мужество. Обладай его родители хотя бы этими качествами, их жизнь была бы иной. Но так уж распорядилась судьба, что и эти качества предали его.
Волна беспомощности, нарастая с каждой минутой, захлестывала его. Почему он должен терять женщину, которую искал долгие годы? Разумеется, он сможет жить и один, как раньше. Но ему уже никогда не забыть Лорел.
Ледяной холод начал сковывать сердце. Но не горечь утраты и не чувство одиночества являлись причиной озноба, от которого содрогалось все тело, а отчаяние и безысходность. Хен прощался с последней надеждой на возрождение.
Собравшись с духом, он попытался отогнать отчаяние прочь. Он любил Лорел и она любила его. Должен же быть выход! И он обязательно найдет его! Нельзя терять надежду. Цена неудачи слишком высока.
Городское собрание превратилось в беспорядочное шумное сборище. В комнате стоял невыносимый шум. Все присутствующие галдели, старались перекричать друг друга. Хен навалился на стену, окидывая испытующим взглядом присутствующих. Лорел сидела в самом углу, вне пределов досягаемости пронизывающего взгляда шерифа. Она не смела поднять глаза, боясь встретиться с Хеном взглядом. Если он увидит смертельную тоску, застывшую в ее глазах, и поймет, как сильно она страдает, он ни за что не поверит, что она не хочет выйти за него замуж. Она и так с трудом сдерживала порыв закричать во весь голос, что согласна стать его женой.
Рассерженные, ворчливые голоса заставили женщину очнуться от раздумий.
– Пусть эта сучка Симпсон убирается из нашего города, – визгливым голосом закричала одна из женщин. – Если бы не она, Блакторны не тронули бы нас.
– Женщину из города прогнать нельзя, – резонно возразил мужской голос.
– Почему нельзя, интересно знать?
– Это глупо. Все воры и грабители сразу же поймут, что мы испугались и нас можно обобрать до нитки.
– Они не оставят нас в покое, пока она здесь.
– Давайте лучше избавимся от шерифа. Это из-за него они рассвирепели, как дикие быки.
– Но несправедливо обвинять его в неверности долгу. За этим мы его и нанимали, – возмутился Горас Уорти.
– Вздор! Пусть немедленно покинет город.
– Только трус может требовать этого.
Биллу Нортону с трудом удалось унять разбушевавшиеся страсти и прекратить перепалку.
«Неужели и после всего этого Хен намерен остаться», – подумала Лорел. Он рисковал головой ради этих людей, а теперь они хотят прогнать его. Чувство стыда беспощадно жгло душу. Хорошо, хоть остальные Рандольфы не присутствовали на собрании. Как бы она смотрела в глаза им и Айрис?
– Нужно поскорее выпустить Эллисона из тюрьмы. Может, тогда Блакторны успокоятся.
Но предложение было отвергнуто громогласными выкриками горожан и фермеров. Однако, чем дольше продолжалась дискуссия, тем сильнее накалялись страсти. У каждого была своя собственная точка зрения на проблему и никто не хотел соглашаться с мнением соседа. Возникли даже опасения, что дело может дойти до потасовки. Но как только слово взяла Миранда Трескотт, люди затихли, хотя и понадобилось несколько увесистых оплеух, чтобы урезонить самых ярых крикунов.
– Совершенно очевидно, что так продолжаться не может. Безусловно, что все имеют право на собственное мнение и могут отстаивать его, – в зале пробежал одобрительный шепот. – Но сейчас важно прийти к единому мнению. Сомневаюсь, что Блакторны будут ждать, пока мы проведем переговоры.
Раздался смех.
– Я недавно живу в Сикамор Флате, но уже считаю его родным домом. Поэтому надеюсь, вы не будете возражать, если я скажу несколько слов.
– Она уже сказала, и даже больше, чем несколько. Похоже, собственные слова уже воодушевили ее, – прошептал кто-то злорадно, но тут же получил ощутимый тычок под ребра и мгновенно замолчал.
– Ответственность за соблюдение закона и за порядок в городе лежит на плечах представителя власти. Поэтому ему лучше знать, какие меры следует предпринять, чтобы защитить город. А уж горожане вправе выбирать, последовать его совету или нет. Именно так делаются дела на цивилизованном Востоке. У нас нет ни одного шанса спастись, если мы не будем соблюдать дисциплину.
– Благодарю вас миссис Трескотт, – сказал Билл Нортон, когда Миранда вернулась на свое место. – Я уверен, что мы…
– Все это пустая болтовня и несусветная чушь! – выкрикнул, вскакивая на ноги, потрепанного вида мужчина. – У нас нет представителей власти. У нас есть один-единственный шериф. И мы имеем дело не с преступником-одиночкой и даже не с бандой. Нам угрожает целый клан обезумевших Блакторнов, которые готовы крушить все, что попадет под руку, так как наш шериф оскорбил несколько членов их семьи
– Вот если бы нам удалось призвать на помощь армию, тогда бы другое дело.
– Нам не нужна армия, – возразил Горас Уорти. – Пока мы вместе. Разве среди нас нет мужчин?
– Вы собираетесь выйти на улицу и встретиться лицом к лицу с Блакторнами? – ехидно поинтересовался все тот же голос.
– Да, собираюсь, – уверенно заявил Горас. – И, надеюсь, остальные тоже присоединятся ко мне.
– Да вы просто наивный глупец!
Лорел больше не могла слушать. Она семь лет прожила бок о бок с этими людьми. Некоторых из них ненавидела, на некоторых злилась и обижалась. Но никогда ей не приходилось испытывать такого стыда. Она решительно вышла на середину комнаты.
Горожане, онемев, в изумлении смотрели на нее. В салуне воцарилась мертвая тишина.
– Меня тошнит от ваших речей, – процедила она сквозь стиснутые зубы, – тошнит от мысли о том, что я хотела быть одной из вас и почти семь лет сидела взаперти в каньоне, надеясь, что вы примете меня и моего сына. Я мечтала так же свободно, как вы, ходить по улицам и отвечать на улыбки и вежлввые приветствия. А теперь, когда это, наконец произошло, мне стыдно быть одной из вас.
– Лучше посмотри на себя, – крикнула одна из женщин. – Как ты смеешь!
С молниеносной быстротой повернувшись на голос, Лорел окинула презрительным взглядом толпу.
– Ты не ошиблась, Мейбл, вдова БЛакторн действительно стыдится вас всех. Даже шлюха Симпсон не желает, чтобы ее имя связывали с таким сборищем дрожащих трусов.
По залу пробежал возмущенный ропот. Из разных углов комнаты донеслись протестующие выкрики.
– Да, я назвала вас трусами. Не нравится, не так ли? Долгое время вы смотрели на меня свысока, втаптывали мое имя в грязь. Куда же подевались ваша храбрость сейчас? Вам ничего возразить. Потому что я права.
Внезапно она резко повернулась к владельцу салуна.
– Когда шериф выводил на улицу этого разбушевавшегося шестнадцатилетнего мальчишку, вы трусливо прятались за дверью, подглядывая за происходящим в щелку!
Не успел мужчина прийти в себя от потрясения, как Лорел обрушила гнев на владельца ранчо.
– Вы и пальцем не пошевелили, когда, рискуя жизнью, шериф ловил грабителей. Но стоило возникнуть опасности, как вы тут же готовы отвернуться от него и предать.
В глубине зала поднялся мужчина и тоже обратился к фермеру.
– Попробуй только открыть рот, Джулиус Хатфилд. Мне есть что сказать о парочке пропавших быков.
Лицо фермера мгновенно покрылось красными пятнами, и он с мрачным видом молча опустился на стул.
– Вы глупцы, если думаете, что сможете выдержать натиск Блакторнов в одиночку. Да они с легкостью перебьют вас по одному. А оставшиеся в живых навечно станут их рабами.
Не обращая внимания на сердитые лица, женщина переходила от стола к столу, называя одно имя за другим. И под тяжестью обвинений люди смущенно склоняли головы.
– Если у тебя не хватает мужества защитить себя, Джо Бейли, то ты заслуживаешь того же презрения, что и пустынная крыса. И вы, Эмма Узле, не можете не понимать, что если город не защитить, то сюда со всех окрестностей стечется всякий сброд. И вы все окажетесь в лапах преступников.
Она помолчала, затем продолжила:
– Шериф единственный смелый человек среди вас. Потеряв его, вы потеряете и привычный, респектабельный образ жизни. Братья мистера Рандольфа поспешили ему на помощь, преодолев сотни миль, хотя их ничто не связывает с Сикамор Флате. Вам же есть, что защищать: собственность, будущее детей, самоуважение, жизнь, в конце концов. Разве этого мало? Или вы ждете, что женщина подаст пример? Ну что же, одна уже нашлась. Мисс Трескотт сказала, что встанет рядом с шерифом. Я тоже присоединяюсь к нему.
Лорел замолчала и устремила взор прямо на Эстеллу Рид.
– Я знаю, что думают некоторые из вас. Вы обвиняете меня и моего маленького сына в неприятностях с Блакторнами. Возможно, вы правы. Есть доля и моей вины. И поэтому я не буду прятаться за дверьми, а выйду на улицу вместе с шерифом и посмотрю в лицо Блакторнам. Хотя мне и стыдно за вашу трусость, но это и мой город. И я готова защищать его.
Глава 27
Хен испытывал безграничную гордость за Лорел. Гнетущая тишина, последовавшая за ее словами, лишь усилила значимость сказанного. Поверх опущенных голов Лорел посмотрела на шерифа. В мгновение ока все сомнения развеялись: она любила его так же сильно, как он любил ее. И все, что она сделала, она сделала ради него, а не ради города.
Первой поднялась Грейс Уорти.
– Вы можете делать, что хотите, но я встану рядом с мужем. Мне есть, что защищать.
– Мне тоже, – поддержала ее Рут Нортон, тоже вставая. – Присоединяйся к нам, Миранда, – обратилась она к племяннице. – Это ведь твоя идея.
Толпа забурлила и загудела. То здесь, то там, подталкиваемые насмешками жен, поднимались мужчины со своих мест. Вскоре добрая половина присутствующих стояла на ногах.
– Хорошо, – одобрил Билл Нортон, выходя в центр комнаты, и продолжил поспешно, не давая противникам одуматься: – А теперь, думаю, пришло время внимательно выслушать шерифа.
Когда Хен направился к банкиру, а Лорел к своему месту, их пути пересеклись. Как выразить словами то, что он чувствует? И значит ли ее отважный поступок, что она изменила решение и выйдет за него замуж? Сердце молодого человека учащенно забилось. Он ускорил шаг, надеясь на чудо.
– Лорел, я…
Она подняла на него глаза: один-единственный взгляд мгновенно разрушил все надежды.
– Как только все закончится, мы с Адамом немедленно покинем Сикамор Флате.
Не успела она сделать и шага, как Хен схватил ее за локоть и удержал на месте. Лорел испуганно вскинула голову и посмотрела на него с удивлением.
– Не нужно, – в голосе одновременно прозвучали и отчаяние, и мольба о помощи.
– Я люблю тебя, – прошептал Хен.
На лице женщины не дрогнул ни один мускул.
– Отпусти меня.
Хен разжал руку: сотни глаз наблюдали за ними. Но он втайне поклялся поговорить с ней еще раз, как только все закончится. Неужели она не понимает, что самой судьбой им предначертано быть вместе? И что бесполезно сопротивляться Божьей воле?
Шериф вышел на середину зала.
– Согласно моему плану нам не потребуется много людей. Так что те, кто не собирается оставаться в городе, могут уйти. Можете собрать вещи и до заката завтрашнего дня покинуть город.
Начался настоящий переполох. Женщины возмущенно визжали, мужчины громко сыпали проклятьями в адрес шерифа. Но Хен твердо стоял на своем: либо остаться и сражаться, либо покинуть город. Очень скоро недовольные крикуны поумерили свой пыл и потихоньку разошлись. От взглядов присутствующих не ускользнуло, что они уходили с неохотой. Ведь, отказываясь от борьбы, они пятнали себя позором и хорошо понимали это.
– Ну, а теперь вот что я хочу предложить, – продолжил Хен, когда в салуне, наконец, установилась тишина.
Хен услышал щелчок пистолетного затвора и замер. Зря он недооценил серьезность предупреждения Лорел. Но неужели Блакторны настолько глупы, чтобы решились прислать одного человека, чтобы убить шерифа в конторе.
Прошло несколько минут, но из-за двери не донеслось ни звука. Снедаемый любопытством, Хен медленно повернулся на стуле, стараясь не насторожить незваного гостя.
Дверь, наконец, открылась, и на пороге появился Адам. Он стоял всего в шести футах от шерифа и сжимал в руках пистолет, направленный прямо в грудь молодого человека.
– Опусти пистолет, – тихо сказал Хен.
– Я собираюсь застрелить вас, – серьезно заявил Адам. Он был бледным как мел и выглядел до смерти напуганным, но в то же время решительно настроенным.
– Почему?
– Тогда мой папа больше не будет плохим. Слова показались Хену совершенно бессмысленными.
– Но я не имею к твоему папе никакого отношения.
– Имеете, – упрямо повторил мальчик. Он начал волноваться, и пистолет в его руках заходил ходуном. Курок был уже взведен, одно неосторожное движение – и мог раздаться выстрел. У Хена засосало под ложечкой. Нужно любым способом забрать у Адама пистолет! Малейшая ошибка могла стоить жизни. Мальчик в любую секунду мог нажать на курок.
– Не понимаю, – Хен решил тянуть время. – Объясни, пожалуйста.
– Вы говорили плохие вещи о папе, – сказал Адам. – И заставили маму говорить плохо о папе.
– Значит, ты думаешь, что если убьешь меня…
– То никто не будет говорить плохо о папе. И он больше не будет плохим.
«Только шестилетний мальчишка мог додуматься до такого», – подумал Хен.
– Но я ничего не говорил твоей маме.
– Нет, говорили, – настаивал Адам, еле сдерживая слезы. – Вы заставили ее врать о папе. – Слезы заструились по щекам мальчугана. – Вы хотели жениться на ней и увезти ее от меня. Вы хотите, чтобы она любила ваших детей, а не меня.
Так вот в чем дело! Теперь понятно, почему Адам начал ненавидеть его.
– Но кто тебе это сказал?
– Мой дедушка.
Хен не знал, что важнее для Адама: верить в то, что отец был хорошим человеком, или остаться рядом с матерью. Но как бы то ни было, рано или поздно мальчику придется принять правду об отце. И что важнее всего, придется осознать, что чувство собственного достоинства никоим образом не зависит от отца.
«Разве может шестилетний мальчик понять это? – мысленно одернул он себя. – Если ты сам не понимаешь. А ведь тебе уже двадцать восемь».
Всю жизнь Хен был жертвой собственной ненависти, которая не позволяла находиться рядом с братьями, не позволяла принимать и дарить любовь. И он искренне не желал такой же горькой участи Адаму.
Первой поднялась Грейс Уорти.
– Вы можете делать, что хотите, но я встану рядом с мужем. Мне есть, что защищать.
– Мне тоже, – поддержала ее Рут Нортон, тоже вставая. – Присоединяйся к нам, Миранда, – обратилась она к племяннице. – Это ведь твоя идея.
Толпа забурлила и загудела. То здесь, то там, подталкиваемые насмешками жен, поднимались мужчины со своих мест. Вскоре добрая половина присутствующих стояла на ногах.
– Хорошо, – одобрил Билл Нортон, выходя в центр комнаты, и продолжил поспешно, не давая противникам одуматься: – А теперь, думаю, пришло время внимательно выслушать шерифа.
Когда Хен направился к банкиру, а Лорел к своему месту, их пути пересеклись. Как выразить словами то, что он чувствует? И значит ли ее отважный поступок, что она изменила решение и выйдет за него замуж? Сердце молодого человека учащенно забилось. Он ускорил шаг, надеясь на чудо.
– Лорел, я…
Она подняла на него глаза: один-единственный взгляд мгновенно разрушил все надежды.
– Как только все закончится, мы с Адамом немедленно покинем Сикамор Флате.
Не успела она сделать и шага, как Хен схватил ее за локоть и удержал на месте. Лорел испуганно вскинула голову и посмотрела на него с удивлением.
– Не нужно, – в голосе одновременно прозвучали и отчаяние, и мольба о помощи.
– Я люблю тебя, – прошептал Хен.
На лице женщины не дрогнул ни один мускул.
– Отпусти меня.
Хен разжал руку: сотни глаз наблюдали за ними. Но он втайне поклялся поговорить с ней еще раз, как только все закончится. Неужели она не понимает, что самой судьбой им предначертано быть вместе? И что бесполезно сопротивляться Божьей воле?
Шериф вышел на середину зала.
– Согласно моему плану нам не потребуется много людей. Так что те, кто не собирается оставаться в городе, могут уйти. Можете собрать вещи и до заката завтрашнего дня покинуть город.
Начался настоящий переполох. Женщины возмущенно визжали, мужчины громко сыпали проклятьями в адрес шерифа. Но Хен твердо стоял на своем: либо остаться и сражаться, либо покинуть город. Очень скоро недовольные крикуны поумерили свой пыл и потихоньку разошлись. От взглядов присутствующих не ускользнуло, что они уходили с неохотой. Ведь, отказываясь от борьбы, они пятнали себя позором и хорошо понимали это.
– Ну, а теперь вот что я хочу предложить, – продолжил Хен, когда в салуне, наконец, установилась тишина.
Хен услышал щелчок пистолетного затвора и замер. Зря он недооценил серьезность предупреждения Лорел. Но неужели Блакторны настолько глупы, чтобы решились прислать одного человека, чтобы убить шерифа в конторе.
Прошло несколько минут, но из-за двери не донеслось ни звука. Снедаемый любопытством, Хен медленно повернулся на стуле, стараясь не насторожить незваного гостя.
Дверь, наконец, открылась, и на пороге появился Адам. Он стоял всего в шести футах от шерифа и сжимал в руках пистолет, направленный прямо в грудь молодого человека.
– Опусти пистолет, – тихо сказал Хен.
– Я собираюсь застрелить вас, – серьезно заявил Адам. Он был бледным как мел и выглядел до смерти напуганным, но в то же время решительно настроенным.
– Почему?
– Тогда мой папа больше не будет плохим. Слова показались Хену совершенно бессмысленными.
– Но я не имею к твоему папе никакого отношения.
– Имеете, – упрямо повторил мальчик. Он начал волноваться, и пистолет в его руках заходил ходуном. Курок был уже взведен, одно неосторожное движение – и мог раздаться выстрел. У Хена засосало под ложечкой. Нужно любым способом забрать у Адама пистолет! Малейшая ошибка могла стоить жизни. Мальчик в любую секунду мог нажать на курок.
– Не понимаю, – Хен решил тянуть время. – Объясни, пожалуйста.
– Вы говорили плохие вещи о папе, – сказал Адам. – И заставили маму говорить плохо о папе.
– Значит, ты думаешь, что если убьешь меня…
– То никто не будет говорить плохо о папе. И он больше не будет плохим.
«Только шестилетний мальчишка мог додуматься до такого», – подумал Хен.
– Но я ничего не говорил твоей маме.
– Нет, говорили, – настаивал Адам, еле сдерживая слезы. – Вы заставили ее врать о папе. – Слезы заструились по щекам мальчугана. – Вы хотели жениться на ней и увезти ее от меня. Вы хотите, чтобы она любила ваших детей, а не меня.
Так вот в чем дело! Теперь понятно, почему Адам начал ненавидеть его.
– Но кто тебе это сказал?
– Мой дедушка.
Хен не знал, что важнее для Адама: верить в то, что отец был хорошим человеком, или остаться рядом с матерью. Но как бы то ни было, рано или поздно мальчику придется принять правду об отце. И что важнее всего, придется осознать, что чувство собственного достоинства никоим образом не зависит от отца.
«Разве может шестилетний мальчик понять это? – мысленно одернул он себя. – Если ты сам не понимаешь. А ведь тебе уже двадцать восемь».
Всю жизнь Хен был жертвой собственной ненависти, которая не позволяла находиться рядом с братьями, не позволяла принимать и дарить любовь. И он искренне не желал такой же горькой участи Адаму.