Гуляковский Евгений Яковлевич. Чужая планета

   Робот, собиравший ремонтные леса вокруг левого рулевого двигателя, стоял неподвижно. И его застывшая фигура, развернутая в сторону от корпуса звездолета, создавала странное впечатление, словно механизм унаследовал пагубную привычку своего хозяина и задумался над чем-то, не имеющим отношения к работе.
   Я откинул крышку панели управления на спине робота и с удивлением обнаружил, что механизм не желает мне подчиняться. То есть команды проходили в центральный вычислительный блок, возвращался даже отклик на них, — но за этим не следовало никакого действия.
   Возмущенный задержкой капитан то и дело отпускал в мой адрес язвительные замечания и этим еще больше усложнял ситуацию. Разобраться в том, что происходит, было совершенно необходимо, поскольку у меня сложилось странное впечатление, что команды блокировались каким-то внешним воздействием.
   Но робот стоял внутри ремонтной площадки, закрытой коконом защитного поля, и силовое воздействие извне было теоретически невозможно. «Никакое, известное нам воздействие…»
   Не обращая внимания на издевательские замечания капитана, я измерил напряженность поля на всей площади, отделявшей робота от кольцевого кратера. И почти понял, почти догадался, откуда исходит энергетический импульс, сумевший пробиться сквозь наше защитное поле.
   Перекрестье измерителя упорно возвращалось к одному и тому же месту — к чашелистикам гигантского черного цветка, раскинувшего свои лепестки в десятке метров от границы защитного поля. Но в тот момент, когда приборы установили направление неизвестного излучения, цветок, словно почувствовав это, прекратил генерацию, и робот, как ни в чем не бывало, продолжил выполнять свою программу с того места, на котором его прервали.
   Каринин, наблюдавший за этой странной сценой из рубки корабля, подключился ко мне по прямому каналу, бесцеремонно отключив капитана, который, впрочем, об этом даже не догадался, и продолжал извергать по общей линии связи свои громоподобные проклятия.
   — Что это было?
   — Я не знаю. Но если эта штука способна так воздействовать на роботов, что случится, если она заинтересуется нами? Похоже, защитное поле для нее не препятствие…
   Этой ночью мне приснилось багровое небо без звезд и солнца, все охваченное радиоактивным пожаром.
   Даже во сне планета не оставляла меня в покое, продолжая звать, приглашая заглянуть за край пропасти, на дне которой притаилась не смерть, а непонятная, чужая жизнь, упорно пытавшаяся пробиться к моему подсознанию.
   Что-то ей от меня было нужно… Что-то важное…
   Моя вахта начиналась под утро, и сон был коротким, но достаточно изматывающим. Когда замяукал будильник над моей головой, я проснулся совершенно разбитым.
   Четырехчасовая вахта показалась мне бесконечной, когда я наконец сдал ее, позавтракал и совсем было приготовился отдохнуть после дежурства, в мою каюту осторожно проскользнул Каринин и, приложив палец к губам, направился к шкафчику, в котором хранился спецкостюм для наружных выходов. Я, сидя на кровати, с удивлением наблюдал за его действиями.
   Достав из шкафа шлем-маску с рацией, Каринин нахлобучил мне ее на голову, затем извлек запасной ремкомплект передатчика и начал что-то шептать в микрофон, едва шевеля губами.
   Ничего не слыша, я пожал плечами, тогда Каринин повернул регулятор громкости, и у меня в ушах зашипел его голос, искаженный помехами, но достаточно четкий, для того чтобы понять все, что говорил штурман.
   — Каюта прослушивается. Капитан тобой здорово недоволен.
   — Здесь все каюты прослушиваются. И, кстати, этот передатчик несложно перехватить.
   — Не перехватят. Я использовал специальный канал — не забывай, что все линии связи проходят через штурманскую рубку. Можешь говорить совершенно свободно.
   — Да мне нечего говорить. Ну, оштрафовал меня Зунидинов за простой робота, — как-нибудь переживу, а причина, по которой это произошло, никого не интересует.
   — Меня робот, тем более, не интересует, я к тебе не за этим пришел. Сам понимаешь, если о моем визите узнает капитан — неприятностей не оберешься.
   — Так что тебе, собственно, нужно? — спросил я, уже не скрывая раздражения.
   — Это Багровая. Я просмотрел все старые отчеты. В одном месте нашел даже попытку определить ее координаты, они немного не совпадают, поскольку вычислить траекторию планеты в принципе невозможно, потому что у нее нет устойчивой орбиты. Эта планета — шатун. Она пересекает нашу Галактику перпендикулярно эклиптике. Недавно ее орбита проходила поблизости от звездного скопления Ориона — там много массивных галактических объектов. Траектории всех этих объектов нам неизвестны, и каждый из них, в той или иной степени, влияет на движение Багровой. Невозможно предсказать, где она окажется через несколько десятков лет.
   — И ты хочешь, чтобы я определил ее траекторию? — с сарказмом спросил я, мне уже порядком надоела таинственность Каринина.
   — Я хочу пригласить тебя в небольшую экспедицию. В скалах кратера, на дне которого стоит наш корабль, должен быть палладий, или скандий.
   — Дался тебе этот скандий! Откуда ему здесь взяться?
   — На Багровой полно скандия. Я читал в архиве отчеты о пропавших экспедициях, некоторые из них пытались связаться с Землей, вызвать спасательные корабли, — и в каждом таком сообщении говорилось о скандии.
   — Даже если ты его найдешь, — что ты будешь делать с рудой? Открытых месторождений этого металла не бывает, а если бы они и отыскались, как ты его собираешься пронести на корабль через детекторы наружного выхода, не оповестив о своей находке Зунидинова?
   — Есть один способ… Много нам не понадобится. Надо лишь убедиться в том, что скандий на Багровой не выдумка и что месторождение годится для промышленной разработки, тогда мы сможем продать сведения об этой планете за сумму, которой хватит нам обоим на всю оставшуюся жизнь. Горнодобывающие компании выложат за координаты Багровой не меньше миллиарда кредитов!
   — Ты только что говорил о том, что ее координаты непостоянны, а траектория все время изменяется!
   — Конечно! Но не настолько быстро они меняются, чтобы планету нельзя было найти через несколько лет! И мы не будем сразу сообщать ее координаты, мы постараемся организовать сюда собственную экспедицию! Деньги для этого найдутся, как только мы покажем образцы скандия! Разве ты не хочешь стать капитаном собственного корабля?
   Из всех доводов Каринина этот показался мне самым убедительным. Хотя его затея по-прежнему выглядела безумной, была причина, которая заставила меня всерьез задуматься над предложением штурмана.
   Тот самый зов, который я почувствовал еще до посадки на планету. И который здесь, на ее поверхности, усилился, заставляя меня вскакивать ночью в холодном поту…
   «Билет в один конец». Подобное чувство испытывает человек, стоя на краю пропасти. Почти каждому приходилось переживать нечто подобное. Пропасть притягивает того, кто смотрит в нее слишком пристально, и находятся безумцы, которые решаются выяснить, — есть ли на ее дне что-нибудь еще, кроме смерти… Я хорошо запомнил свой последний сон.
   — Но если Зунидинов узнает о нашей экспедиции, нас дисквалифицируют и выкинут из компании. — Самовольная отлучка с корабля — серьезный проступок.
   — Ты ведь знаешь, — капитан долго не продержится. Вскоре он вспомнит о своем крэге, и управлять кораблем опять придется нам с тобой. Тогда мы сможем организовать все так, чтобы никто не заметил нашей отлучки. А если и узнают — победителей не судят. Если мы найдем месторождение скандия — денег хватит на все. Мы сумеем заткнуть пасть любому.
   Но у меня имелось собственное мнение на этот счет.
   Человеческая жадность не имеет границ. Если безумная затея Каринина увенчается успехом — нам не позволят вернуться на Землю. Стоит Зунидинову узнать о том, что здесь есть скандий, и он наверняка постарается сам завладеть таким богатством и любой ценой избавиться от свидетелей. Слишком хорошо я знал своего капитана.
   Но даже это соображение не смогло перевесить той странной легкости и непонятной радости, которую я ощущал, представляя себя шагающим по скалам планеты.
   Если я хочу когда-нибудь преодолеть преграду, отделяющую меня от прямого общения с чужим миром, мне придется сделать первый шаг и послать к черту все инструкции. Не жадность мной двигала, что-то совсем другое. Мотив старой забытой песни? Непонятный зов, исходивший от чашелистиков чудовищных цветов и от самих скал? Я подозревал, что там были не только мертвые скалы. Нечто иное.
   — Хорошо. Я согласен. Мы сделаем это, как только подвернется подходящий случай.
   Мои губы, словно сами собой, помимо моей воли, произнесли эти фразы, и я с удивлением наблюдал за собой со стороны, словно это не я, а какой-то другой человек протянул Каринину руку и в крепком рукопожатии скрепил договор.
   В это самое мгновение я увидел себя на тропинке, ведущей к скалам кратера, на тропинке, по которой никто не возвращался обратно. И это, вопреки всякой логике, доставило мне пронзительное, ни с чем не сравнимое удовольствие.
   Подходящий случай представился через неделю, когда ремонт двигателей был уже практически закончен и техники начали последнюю проверку монтажа. Зунидинов теперь мог позволить себе расслабиться, и он сделал это по полной программе — руководство кораблем, как и предвидел Каринин, полностью перешло к нам. Но именно поэтому организовать экспедицию так, чтобы она осталась незамеченной для всех остальных членов команды, оказалось чертовски сложно. Необходим был какой-то правдоподобный и весьма весомый повод для нашей отлучки.
   В конце концов, Каринин, чей ум и изобретательность лучше всего проявлялись в подобных ситуациях, придумал выход. Во время пересмены наружных вахт, занимавшихся ремонтом корабля, он организовал побег робота. Того самого, что так странно себя вел во время моего дежурства. Сделать это ему было несложно, поскольку из-за фактического отсутствия капитана управление всей аппаратурой корабля находилось в его руках. Он отключил один из секторов защитного поля, выдал соответствующие команды роботу, и когда тот благополучно скрылся в непроглядном мраке Багровой, восстановил поле в прежнем виде.
   Исчезновение одного из двух ремонтных роботов немедленно сорвало график всех работ, и после пробуждения капитана это грозило нам обоим серьезными неприятностями, но, раз начав, мы уже не могли остановиться.
   Несколько странно выглядело, что по моему распоряжению в экспедицию, спешно снаряженную на поиски сбежавшего робота, вошли всего два человека, к тому же осуществлявших в этот момент руководство всем кораблем. Но, по сравнению со всеми остальными нарушениями корабельного устава, это уже были мелочи.
   Мы передали руководство старшему механику. С урезанными ремонтными работами он, вместе с боцманом, мог справиться без особых проблем, но я и Каринин понимали, что, если вдруг возникнет какая-то нештатная ситуация, отвечать за все последствия придется именно нам. Однако никакие разумные соображения уже не могли нас остановить.
   Спешно проверив неприкосновенный запас, защитные костюмы и оружие, мы направились к выходу, ежеминутно ожидая знакомого окрика проснувшегося капитана.
   — Что ты ему ответишь, когда вернемся? Как объяснишь наше отсутствие? — спросил Каринин, и я впервые услышал в его голосе что-то похожее на сомнение.
   — Отвечу, что оставил корабль на него самого. Капитан был на борту, — этот факт он отрицать не сможет.
   Я сам удивился собственной наглости и тому, с какой легкостью придумал этот финт. Теперь мы словно поменялись с Карининым ролями, и чем ближе подходили к отключенному сектору защитного поля, тем сильнее я ощущал непонятный зов, исходивший от притаившихся невидимых в темноте скал кратера. Ничто уже не могло меня остановить.

Глава 3

   Цепочка следов робота резко уходила вправо. На какое-то время мы потеряли их из виду, потому что не хотели приближаться к неизвестному растению, сумевшему пробить своим излучением защитное поле корабля.
   Мы обошли растение по большой дуге и вновь обнаружили след робота. В рыхлом песке ноги увязали почти по щиколотку, продвигаться было довольно тяжело, но зато следы отчетливо виднелись даже в инфрареде.
   — Куда ты его направил? — спросил я. Каринин в ответ пожал плечами, и тонкая ткань комбинезона легкой защиты хорошо передала его жест.
   — В тот момент у меня не было времени об этом думать. В любую минуту в рубку мог войти кто-нибудь из команды и заметить мои манипуляции с роботом. Он будет идти по прямой, пока не упрется в какое-нибудь препятствие.
   — Ты что, рехнулся? Роботы этого типа способны передвигаться почти в любых условиях, нам его никогда не догнать!
   — Не беспокойся. В двух километрах отсюда начинаются сплошные отвесные скалы, я проверял, — робот там не пройдет.
   — Но тогда и мы не пройдем!
   — Мы поищем более пологое место, в отличие от робота мы можем менять направление движения.
   После этого короткого разговора минут двадцать мы шли молча. Было слышно, как песок скрипит под ногами и как завывает ветер в вершинах невидимых скал. Ремонтная площадка корабля, выделявшаяся в свете прожекторов, постепенно отодвигалась и словно уплывала от нас в темноту. Сейчас даже звонкие хлопки ударов копровой бабы растворились в тишине планеты, а сама площадка превратилась в маленькое пятнышко света, нарисованное на черном полотне дна кратера.
   Неожиданно мне показалось, что рядом с этим пятнышком далекого света появилось еще одно, более близкое… Оно мелькнуло и исчезло. Я резко остановился, переключил оптику шлема на инфраред и обратно, но ничего не было видно, кроме песка и бесформенных нашлепок редких растений.
   — Что случилось? — с тревогой спросил Каринин.
   — Мне показалось, что я что-то видел, какой-то свет или движение.
   — Откуда ему здесь взяться?
   — Кому-то из команды мог показаться подозрительным наш уход.
   — На такой ровной местности нетрудно обнаружить преследование.
   С минуту мы стояли молча, напряженно прислушиваясь и всматриваясь в окружающий пейзаж.
   — Наверно, ты прав. Никого нет. Пойдем, мне кажется, эта расселина, справа от нас, в стене кратера, годится для подъема.
   — Сначала нужно найти робота, — резко возразил Каринин.
   — Зачем? Мы займемся им позже, когда будем возвращаться обратно.
   — Робот может нам понадобиться, у него есть металлоискатель.
   — Ах да… Почему-то я все время забываю, зачем мы здесь.
   И это была правда. Я ничуть не лукавил, даже перед самим собой. Мне было наплевать на скандий, меня влекли горы, вернее, не сами горы, а тот непонятный призыв, который исходил от них и не давал спать по ночам. Я твердо решил разобраться в этой загадке.
   Минут через пятнадцать мы обнаружили робота, неподвижно застывшего у большого обломка скалы, который он даже не попытался обойти, строго следуя заложенной в него программе — идти прямо, до первого препятствия.
   Пока Каринин возился с управляющим блоком робота, меняя его настройку, я внимательно всматривался в плоскую картинку серого пейзажа, нарисованную на стекле моего шлема инфракрасной оптикой. На волнистом фоне дна кратера наросты темных, почти черных растений выглядели чем-то инородным. Порой казалось, что их бесформенные, распластавшиеся листья, похожие на наплывы черной лавы, шевелятся под порывами ветра, но это был всего лишь обман зрения.
   Зато правее, на самой границе захвата луча инфра-радара, в том месте, где пологое дно кратера переходило в отвесную стену, определенно что-то двигалось.
   Я замер, стараясь не выдать того, что заметил движение неизвестного объекта.
   Существо, похожее на мифологическую саламандру, размером с метрового варана, тоже замерло, припав к земле. Нас разделяло не меньше десяти метров. Я считал такое расстояние безопасным и, как выяснилось чуть позже, совершенно напрасно.
   Саламандра сделала едва уловимое глотательное движение, и тонкая роговая стрела, размером с вязальную спицу, со свистом разрезала воздух рядом с моей головой, оцарапала край шлема и, отрикошетив от него, вонзилась в камень. Удар был такой силы, что шлем резко хлопнул по моей голове, а небольшая стрелка вошла в камень, как в масло.
   Я не стал ждать второго «плевка», понимая, что ткань легкого защитного костюма может не выдержать такого удара. Голова все еще звенела от толчка, когда я, даже не приподняв бластер, нажал гашетку.
   Синее пламя вспыхнуло в ночи ослепительно ярко, светофильтры шлема не успели отреагировать на вспышку с достаточной скоростью, и на какое-то время я, вместе с Карининым, потерял способность что-нибудь видеть.
   — Что случилось?! Куда ты стрелял? — в голосе Каринина слышалась легкая паника.
   — Какая-то тварь плюется костяными стрелами, — возможно, ядовитыми.
   — Ты хоть попал в нее?
   — Не знаю. Посмотрим, когда вернется зрение.
   Несколько минут мы стояли не двигаясь, каждую секунду ожидая из темноты повторного выстрела. К счастью, его не последовало. Когда зрение наконец восстановилось, мы увидели лишь темное пятно в том месте, где расплавилась горная порода.
   — Ты уверен, что тебе не померещилось? — Каринин не скрывал своего недовольства, и я хорошо его понимал: вспышку выстрела могли заметить на корабле.
   — Уверен. Я не успел отрегулировать бластер, но стрела в скале должна остаться, можешь ее найти и использовать как вещественное доказательство! — Этот человек слишком часто ко всему относился с недоверием. Лишь собственное мнение казалось ему всегда безупречно правильным.
   — Почему она напала на тебя? Без причины не нападают даже хищники.
   — Земные хищники, — уточнил я. — Здесь чужая планета, и о ее животном мире мы не имеем ни малейшего представления. Не думаю, что она за нами охотилась. Слишком большая разница в размерах. Возможно, у нее где-то здесь гнездо, или ей не понравилась радиочастота, на которой мы с тобой общались.
   — При чем здесь радиочастота? У нее что, был приемник?
   — Если местные растения способны генерировать мощный радиолуч, то почему бы и здешним животным не обладать этим свойством? Но я вижу, ты до сих пор сомневаешься в ее реальном существовании. Давай поищем стрелу. Если здесь есть опасная для человека фауна, придется отказаться от твоей авантюры с поисками скандия.
   Я сказал это, несмотря на то, что знал — сам я от своих поисков не откажусь, даже если за каждым камнем нас будут подстерегать смертельные сюрпризы.
   Таинственный зов усиливался по мере того, как мы приближались к стене кратера. Он шел откуда-то сверху. Скорее всего источник располагался на вершине кольцевой стенки, прямо над нами. Моя реплика преследовала единственную цель: использовать подвернувшуюся вескую причину для отказа от бессмысленных, с моей точки зрения, поисков скандия.
   Стрелу мы нашли довольно скоро. «Спица» на несколько сантиметров ушла в базальт, и на твердом камне не было заметно ни трещин, ни сколов в месте удара.
   Попытки вытащить стрелу из камня или хотя бы сломать ее ни к чему не привели. Полупрозрачный материал, из которого состояла стрела, оказался на редкость прочным.
   В конце концов робот, по команде штурмана, вырезал ее вместе с куском базальта.
   — Предъявим для контроля, когда вернемся, — это отвлечет внимание капитана от наших образцов, если он очухается к моменту нашего возвращения.
   Этот человек был одержим, и никакие доводы на него не действовали. Впрочем, и я, похоже, тоже… Каринин уже видел эти мифические образцы, он уже считал их своими…
   «Но разве то же самое не происходит с тобой? Ты ведь тоже охотишься за химерой», — сказал я себе.
   Больше я не тратил время на споры с Карининым. Пусть ищет свой скандий, если ему этого хочется. Так даже лучше. Не заметит моих поисков, и не нужно будет ничего объяснять. Тем более что объяснять, по сути, было нечего. Ни один нормальный человек не станет искать в реальности причину собственных снов.
   Мы двигались теперь очень медленно, соблюдая максимальную осторожность и пустив впереди себя робота, обладавшего чувствительными биологическими локаторами. Еще до своего выстрела я понял, что обнаружить неподвижную саламандру в инфрареде почти невозможно. Видимо, это животное было хладнокровным и не излучало ярких тепловых лучей, а включать свои нашлемные фонари мы не хотели, чтобы не привлекать к себе внимание экипажа. Объяснить, зачем нам понадобилось искать робота на отвесной скальной стене, будет чертовски трудно.
   Мы поднимались цепочкой друг за другом. Робот, затем Каринин, не пожелавший уступить это место мне, чтобы не пропустить свои драгоценные образцы. Я замыкал подъем.
   Темнота мгновенно поглотила моего спутника, и только дергавшийся конец страховочной веревки, закрепленной на поясе робота, напоминал о том, что я здесь не один.
   Монотонные, повторяющиеся движения не отвлекали внимания, и из глубин подсознания выплыл образ шара, появлявшийся в моих сновидениях все последнее время.
   Обычно он появлялся высоко над скалами кратера и выглядел просто светлым мячиком, но на этот раз шар был большим… И он находился на вершине огромной пирамиды, сложенной из подобных шаров. Шар, преследовавший меня в сновидениях, был особенным, он отличался от остальных и цветом, и размером. Метра четыре было в диаметре у этого шара, и в своем полусне-полуяви я теперь медленно приближался к вырезанному в его боку квадратному отверстию… Там, в глубине, что-то лежало, что-то длинное, завернутое в белый, похожий на саван материал. По форме предмет напоминал человеческое тело…
   Я уже почти понял, что это такое, когда раздавшийся над головой предостерегающий крик штурмана вернул меня к действительности.
   Грохот несущихся сверху камней заставил инстинктивно вжаться в расселину. По счастью, надо мной оказался широкий козырек, и камни пронеслись за спиной, не причинив вреда. Но это было простым везением. Все могло кончиться гораздо хуже. На таком крутом склоне даже слабого удара достаточно, чтобы человек потерял равновесие, и тогда никакая страховочная веревка не поможет — лапы робота на гладкой поверхности скалы едва держались, и мы могли загреметь вниз все вместе.
   Проверив, не нарушилась ли блокировка внутреннего канала связи, я окликнул Каринина, стараясь, чтобы в моем тоне не слишком чувствовался упрек:
   — Надо быть осторожнее. Еще пара таких камнепадов, и мы окажемся внизу с переломанными костями.
   — Я тут ни при чем. Камни летели сверху, возможно, это робот зацепил слабый камень, но мне показалось, что камнепад начался от самого гребня. Я сам чуть не погиб, едва успел уклониться. Подниматься осталось совсем немного, я вижу край, еще пятнадцать-двадцать минут подъема, и нам не будут страшны никакие камнепады! — В голосе штурмана ощущалось наигранное воодушевление. Чувствовалось, что он испуган, но, тем не менее, больше всего опасается, чтобы я не передумал и в последний момент не повернул обратно.
   Ничего не ответив на эту сентенцию, я, стиснув зубы, продолжил подъем. Что-то нам мешало. Какая-то странная сила сопротивлялась нашему продвижению, объединив свои усилия с порывами ветра, силой гравитации и ненадежным отвесным склоном, в который приходилось вбивать титановые костыли через каждый десяток метров.
   Если бы робот не избавил нас от этой нелегкой работы, нам вряд ли удалось бы взобраться на гребень со всем снаряжением и оружием.
   Прошло еще не меньше получаса изматывающего подъема, прежде чем я ощутил наконец, что веревка ослабла.
   Вскоре мои руки ухватились за край стены. Робот натянул страховочную веревку и помог мне преодолеть последние метры. Теперь мы стояли рядом, на довольно широкой и ровной площадке гребня, уходившей от нас в обе стороны. Высоченные крутые скалы, судя по снимкам, опоясывали весь кратер.
   Наверху стало светлее. Багровые сполохи, непрерывно пронизывавшие атмосферу этой ненормальной планеты, позволяли рассмотреть предметы на расстоянии десятка метров, не прибегая к инфрареду. Зато ветер теперь усилился в несколько раз и грозил зашвырнуть нас обратно в пропасть, из которой мы только что выбрались.
   — Ну и что дальше? — спросил я, — Где он, твой скандий?
   Ничего не ответив, штурман сосредоточенно возился со щитком управления робота, настраивая его металлоискатель. Неожиданно я понял, что Каринин меня не слышит. Небольшие цифры на информационном табло шлема сообщили мне о том, что рация переключилась на новую частоту. Переключилась сама собой, без всякого участия с моей стороны.
   Этого не могло быть, но тем не менее это случилось. И прежде чем я успел по-настоящему удивиться этому обстоятельству, прежде чем успел оценить все значение происшедшего, в наушниках раздался голос:
   — Избавься от него. — Голос был безжизненный, без всякой эмоциональной окраски, такой голос чаще всею можно услышать из устаревших речевых синтезаторов. Потрясение было настолько велико, что смысл фразы дошел до меня не сразу.
   — Что?! Кто это? Кто это говорит?!
   — Разве ты не узнал меня? Ты много раз разговаривал со мной во сне, но лишь сейчас обстоятельства позволили нам общаться напрямую, а не через твое подсознание. Человеческая психика очень сильно искажает такие контакты, но сейчас, если захочешь, ты даже сможешь увидеть меня. Избавься от своего спутника!