Страница:
– Создатель! Создатель! Верую в тебя! Творец! Благодетель! Отец! Ура!
– Отпустите его, – брезгливо произнес Морган. – Я хочу его допросить.
Солдаты выпустили Морока, и тот поднялся, не пытаясь даже отряхнуть колени.
– Так кто ты, говоришь? – спросил Морган Мэган, и существо с готовностью повторило:
– Я Болотный Морок, о создатель, но мое настоящее имя – Хроальмунд Зеленый.
– Почему ты упорно именуешь меня создателем, урод?
– Не урод, о господин, а Хроальмунд. Ты меня создал, я твое творение и преклоняюсь перед совершенством твоей мысли!
– Не создавал я тебя! – сказал Морган и закашлялся. Алькасар услужливо похлопал его по спине.
– Нет, о господин, именно ты и никто иной создал меня. Я вышел, да будет позволено сказать, из твоего похмелья. Ибо лежал ты как-то раз посреди болота, страдая от последствий этого неблагодарного и гнусного напитка, и чудилось тебе неизвестно что. И вдруг в великой милости и возвышенной мудрости своей восстал ты из болотной жижи и произнес слово творения. И сказал ты, – вещало маленькое существо, покрытое зеленой чешуей, – «Да будут все те твари, что мнятся мне, реальностью!» И стали мы реальностью, создатель. Так было, – заключил Хроальмунд Зеленый.
– Иисусе, – простонал Морган, – это же надо было так напиться… до зеленых чертиков…
– Воистину это так, – напыщенно произнес Хроальмунд. – Потому и взял я, ничтожный, на себя смелость именовать тебя создателем и лобызать землю, которую ты, о господин, попираешь своими ногами…
Морган Мэган недобро хмыкнул:
– Создатель, говоришь? Лобызаешь землю, значит?
Хроальмунд с готовностью кивнул:
– И счастлив выполнить любое твое повеление.
– Хорошо. Тогда встань-ка здесь, – Морган показал рукой, – и не шевелись.
Болотный Морок повиновался. Он вытянулся в струнку, поднял голову и застыл, с восторгом созерцая лик своего создателя. Морган хмыкнул и повернулся к солдату с моргенштерном:
– А ну-ка врежь по этой нелюди.
Солдат нерешительно покосился на Хроальмунда.
– Не бойся, – засмеялся Морган, – это не опасно. Если я создал его с похмелья, то никакой силы в нем нет. Сам знаешь, что бывает, когда накануне перебрал.
Солдат крякнул и взметнул в воздух страшное оружие. Но ударить по Болотному Мороку не успел – Хроальмунд, испустив сдавленный вопль ужаса, отскочил в сторону.
– Создатель! – закричал он. – Я твой верный слуга! За что же ты убиваешь меня?
– За что? – заревел Морган. – Я уничтожу вас всех! Я вас ненавижу! И тебя, мое похмелье, ненавижу! – Он перевел бешеный взгляд на стоящих рядом солдат. – Что вы уставились? Бейте его! Убейте же эту тварь!
Несколько солдат поспешно ринулись выполнять приказание. Хроальмунд заверещал и бросился бежать. Почти сразу же его схватили и потащили назад, упирающегося и визжащего. Неожиданно Алькасар оттолкнул наемника, который держал Морока, и крепко сжал трехпалую влажную руку.
– Перестаньте, – сказал он негромко, но так внушительно, что его низкий голос услышали почти все. – Вы решили его убить. Зачем лишние страдания? Морган, зачем издеваешься?
Перекосив мокрый рот, Морган в упор смотрел на сарацина несколько секунд, потом сделал еще несколько глотков из фляги и выговорил по слогам, старательно, как это делают очень пьяные люди:
– Я и тебя убью, басурманская морда.
Алькасар пожал плечами.
И тут Морок укусил его за руку. От боли Алькасар вскрикнул и разжал пальцы. Воспользовавшись заминкой, зеленое существо упало на четвереньки и бросилось бежать со всех ног. Несколько наемников пустились было в погоню, но полковник остановил их.
– В лесу и впрямь полно тварей, о которых мы ничего не знаем, – сказал он. – Подождите рассвета.
По ночам они с Тэмом спали, прижавшись к лохматым драконьим бокам. Лохмор щедро делился с ними теплом.
В долине прошли дожди, и низины наполнились влагой, а пересохшие речки снова забурлили, создавая на пути неожиданные препятствия.
К вечеру девятого дня они подошли к очередной речушке и остановились. Хелот подумывал было о том, чтобы устроиться на ночлег, а речку оставить на завтрашнее утро (не хотелось спать с мокрыми ногами), но Лохмор уже вошел в воду и с тихим плеском переходил речку вброд. Тэм Гили, по пояс в воде, шлепал за ним.
В липкой глине на низинном берегу серебрились под луной многочисленные лужицы, собравшиеся в ямках следов. Высокий берег порос травой и манил, как хорошая добрая перина.
Отряхиваясь на траве, Лохмор повернул одну голову к Хелоту и небрежно сказал:
– Не трусь, дакини. Здесь мелко.
Хелот переступил с ноги на ногу, и глина чавкнула у него под сапогом. Он еще раз пожалел о том, что у них украли лошадей в ту ночь, когда они с Тэмом заночевали в брошенной деревне за рекой Адунн. Но делать было нечего. Хелот снял сапоги и штаны, стараясь не вывозить их в сырой глине, и взял их в одну руку (в другой он держал меч Секач). На другом берегу Хелот обтер глину с ног о траву и обулся.
Мальчишки – человечий и драконий – уже устроились поудобнее и с интересом наблюдали за ним. Хелот заметно разозлился.
– А кто будет собирать костер? – спросил он.
Дракон развалился на траве, как большая собака. Две его головы лежали между лап, третья лениво следила за Хелотом. Услышав приказание, эта голова повернулась к Тэму. Кисточки на ушах дракона шевельнулись.
– Слыхал? – обратился Лохмор к мальчику. – Собирай хворост.
К удивлению Хелота, Тэм не стал препираться. Он вскочил и деловито направился к зарослям сорной ольхи. Некоторое время оттуда доносился треск ломаемых сучьев, сопенье и тихие проклятия Тэма, а затем показался мальчишка, нагруженный хворостом выше головы. Заодно он притащил совсем уж издалека высохшую елочку, которую выкорчевал из почвы.
Долго и неумело Тэм складывал все это в кучу под насмешливым взглядом Хелота. Но рыцарь не собирался облегчать ребенку его задачу. Пусть учится.
Наконец Тэм устремил на него просительный взгляд.
– Мне бы огниво, сэр, – сказал он.
– Ха! – проговорил дракон, заглядывая в лицо Тэму сразу слева и справа, изогнув две шеи. – Лучше не мешай мне, дакини, своим огнивом. Смотри.
Лохмор набрал в грудь побольше воздуха и дунул. Из двух его пастей вырвались легкие струйки пламени. Они лизнули ночной воздух… и погасли. Дракон подсунул огнедышащие головы под сложенные Тэмом ветки и снова дунул. Ветки занялись.
Выдергивая головы из молодого пламени, Лохмор зацепил за сук, резко мотнул головой, и елочка, пристроенная сверху, задавила костер.
– Вот недотепа, – сказал дракон Тэму, не скрывая своей досады, – кто же так складывает костер?
– Как умею, – обиделся Тэм Гили. Он подозревал, что Хелот в темноте уже давится от смеха, и не ошибся в своих предположениях.
– Надо бы получше уметь, – язвительно заметил дракон. – Я из-за тебя чуть шкуру не подпалил.
– Ты сам не умеешь как следует огнедышать, – огрызнулся Тэм. – Дохнул бы издалека, как.делают приличные драконы.
Дракон заморгал пушистыми ресницами. Видно было, что он лихорадочно сочиняет ответную гадость. Хелот наконец не выдержал и захохотал. Теперь разобиделись оба – и Тэм, и Лохмор. Вытирая слезы, Хелот прижался к тяжелому драконьему боку.
– Извини, Лохмор, – сказал Хелот. – У тебя отлично получается с огнем. Я даже не подозревал, что ты у нас такой огнедышащий.
– У третьей головы еще не прорезалось, – сказал Лохмор извиняющим тоном.
Дракон посопел немного, свернулся клубком, и вскоре все трое уже спали у маленького костра. Люди с благодарностью зарылись в мягкую белую шерсть юного чудовища.
Утром они вышли к большому дереву, между ветвей которого красовался «рыцарский замок» гнома Лоэгайрэ. Хелот был уверен, что сварливый гном уже поджидает их – в надежде поживиться новостями, а заодно и обругать.
И точно – маленькая фигурка в атласном халате и ночном колпаке маячила на тропинке над рекой. Шлепая тапочками по голым пяткам и путаясь в длинных полах халата, Лоэгайрэ в волнении разгуливал взад-вперед, время от времени останавливался, вытягивал шею и всматривался вдаль, как будто ждал кого-то. Хелот заметил, что гном осунулся и глазки у него ввалились, хотя по-прежнему сверкали ядовитой синью.
– Явились! – пронзительно заверещал Лоэгайрэ, когда все трое показались на тропинке. – Идут, герои! Тут у нас конец света, а они прогуливаются! И дракона с собой привели! Как будто нам других бед мало! Лучше бы вы сгинули…
– Здравствуй, Лоэгайрэ, – сказал Хелот и остановился, наклонившись над гномом. – Что случилось? Чем тебе не угодили дакини на этот раз?
Лоэгайрэ зашипел, как раскаленная сковорода:
– Не угодили?! Наглые, самоуверенные шарлатаны! Что вы сделали с Форайрэ?
– С Форайрэ? – Хелот ничего не понимал. – Разве мы причинили какой-то вред многоуважаемому троллю?
– Ну, если ты не считаешь это вредом… – Лоэгайрэ раздраженно передернул плечами. – Твой мальчишка заколдовал его. Лаймерик (еще один преступник!) научил его заклинанию. Не думая, научил! Ох уж мне это высокомерие Народа!
Хелот повернулся к своему оруженосцу и строго посмотрел на него.
– Я… – Тэм растерялся. – Я не думал, что он не расколдуется.
– А ключ и замок? – взвизгнул Лоэгайрэ, окончательно выходя из себя. – Ключ и замок кто увез?
– Какой замок?
– От заклинания! Вот какой! Прежде чем что-то делать, подумал бы! У дакини в голове дырка, а сердца и вовсе нет! Как можно было заколдовывать несчастного тролля на такой долгий срок? Таких как ты… погромщиков от чародейства… надо изолировать от нормальных… э… существ!
Сообразив, в чем дело, Тэм хихикнул.
Лоэгайрэ показал ему жилистый кулак.
– И нечего смеяться! Дурак! Тебя бы так! Ой-ой-ой! Он уже почти целый месяц стоит неподвижно, и никто, кроме тебя, глупый дакини, не может его расколдовать. Я уже советовался. Никто не может. Только тот, у кого ключ. А ты все не едешь и не едешь… Он так похудел… – Тут Лоэгайрэ всхлипнул. – Вчера с него юбка упала…
Хелот нахмурился. Ему не хотелось ссориться с троллями. К тому же он подозревал, что Лоэгайрэ – первейший сплетник в лесу Аррой.
– Тэм, ты помнишь, как расколдовать его?
Тэм мгновенно насупился и уставился на своего хозяина несчастным взглядом. Хелот дернул уголком рта и противным, визгливым голосом Гури Длинноволосого добавил:
– А то я тебя самого, в натуре, заколдую.
– Сэр! – завопил Тэм Гили. – Я же не думал, что это так серьезно!
– Иди, попробуй, – велел Хелот. – Мы подождем.
Тэм кивнул и бросился бежать вверх по холму. Гном, ругаясь, заковылял следом. Он споткнулся, упал и, вставая, крикнул мальчику в спину:
– Только осторожнее! Он может тебя сожрать! Он же людоед! Помни об этом, маленький дакини! К тому же он очень голоден…
Хелот уселся на берегу, снял ножны с мечом, расстелил на земле плащ. Он подозревал, что ждать Тэма придется очень долго. Но спешить было некуда. День неторопливо приближался к своей высшей точке – полудню, солнце, по-осеннему нежаркое, ласково лизало землю. На небе не было ни облачка. Хелот лениво развалился на берегу, поглядывая, как Лохмор стоит на перекате, широко расставив лапы, и увлеченно плюет в воду огоньками.
Прошло никак не меньше часа, прежде чем показался удрученный Тэм Гили. Хелоту не понадобилось даже спрашивать его – рыцарь видел, что мальчишке не удалось исправить содеянное.
Лохмор поднял головы и выбрался из реки.
– Слышь, Хелот, – заговорил дракон хриплым шепотом, – а этот, сердитый… ну, гном… как ты думаешь, если попросить у него чего-нибудь вкусненького – даст?
– Нет, – убежденно сказал Хелот. – Ни за что.
– А если запугать? – Видно было, что дракон долго обдумывал свой план и теперь был уверен в успехе. – Если я пригрожу, что спалю его хижину своим ужасным пламенем?
Он дохнул, и в воздухе пробежала струйка жара.
– Ты, конечно, огнедышащее чудовище, – сказал Хелот, отстраняясь, – но я не думаю, что Лоэгайрэ можно пронять таким образом.
Дракон насупился.
Лоэгайрэ следом за Тэмом выбрался из густой травы. Он размахивал руками и злобствовал.
– Ничегошеньки у него не получилось! – завопил гном еще издалека. – Твой мальчишка, дакини-Хелот, – настоящий болван! Я бы на твоем месте его давно уже съел!
– Не в обычаях народа дакини поедание мальчишек, – ответил Хелот. – Иначе я последовал бы твоему совету. Что будем делать с высокочтимым Форайрэ? Не оставлять же его на произвол судьбы!
К удивлению лангедокца, Лоэгайрэ повалился на землю, несколько раз ударил по ней кулачками и зарыдал.
– Бедный Форайрэ! – голосил гном. – Несчастный, беззащитный Форайрэ! Всякий норовит обидеть тролля! Никто, никто, кроме меня, не любит бедного глупого Форайрэ! А-а…
– Думаю, мы все же сумеем ему помочь, – осторожно заметил Хелот. – Вы не пробовали обратиться к даме Имлах? Она воистину великая чародейка. Мне кажется, леди Аррой возьмется за незнакомые чары с большим воодушевлением.
Гном поднял голову. Его синие глазки были залиты самыми настоящими слезами, но в них уже мелькнул интерес.
– Это, конечно, верно, – протянул Лоэгайрэ, – дама Имлах из замка Аррой – великая чародейка… Но как доставить к ней Форайрэ? Ведомо ли тебе, дакини, сколько весит уважаемый тролль? Больше, чем мое дерево вместе с моим замком!
– Значит, не так уж много, – басом вставил Лохмор. – Для огнедышащего дракона это пара пустяков.
Лоэгайрэ воззрился на дракона:
– И ты смог бы это совершить, о порождение пьяной фантазии Демиурга?
Лохмор подобрался, и белая шерсть на его загривке встала дыбом.
– Смог бы… за небольшую плату.
– Говори! – потребовал Лоэгайрэ. Слезы на его глазах мгновенно высохли, и он приготовился к долгому, изнурительному торгу.
– Скажем, пара банок чего-нибудь вкусненького… – начал Лохмор.
– Гм. За такую услугу? Я не нахожу ее достаточно большой, чтобы расплачиваться за нее вареньем. Продукт дорогой. Во-первых, требует сахара. А свеклу, да будет тебе известно, возделывает только одно племя горных троллей. И дерут они за свой сахар бешеные деньги. Во-вторых, ягода. Ее ведь надо собрать, за каждой наклониться. И наконец, работа…
– Я мог бы доплатить, – деловито предложил Лохмор.
Лоэгайрэ смерил его критическим взглядом, пощупал мех на боках дракона, потрогал бугорки на месте еще не выросших крыльев.
– Чем доплачивать будешь? – спросил он.
По части гномьих нравов дракон оказался куда более осведомленным, чем мог предположить Хелот.
– Лестью, – сказал он, и глазки Лоэгайрэ мечтательно затуманились.
– Идет, – кивнул гном и засеменил к своему домику.
В ожидании лакомства Лохмор улегся, вытянув шеи и прикрыв глаза ресницами.
Тэм покосился на Хелота и с облегчением увидел, что хозяин всецело поглощен сделкой между гномом и драконом. Мальчику очень не хотелось объясняться с рыцарем по поводу неумело наложенного заклинания. Тем более что Хелот не раз говорил ему: «Не размахивай попусту рукой, в которой держишь меч». Правда, Хелот никогда его не бил, но зато умел бросить какое-нибудь одно невероятно обидное слово, после чего Тэм надолго терял сон и покой, обдумывая, как бы разубедить Хелота и доказать ему, что он неправ.
Вскоре появился Лоэгайрэ с тремя микроскопическими баночками варенья. Сняв тряпочки, которыми были обмотаны их горлышки, Лоэгайрэ критически понюхал все три, потом принял величественную позу в ожидании лести. Каким-то хитрым образом гном задрал острый подбородок так, что складывалось впечатление, будто он смотрит на дракона сверху вниз, а не снизу вверх.
– Приступим, – провозгласил Лоэгайрэ. – Скажи: «Лоэгайрэ – герой двух великих рек».
– «Лоэгайрэ – герой двух великих рек», – с готовностью отозвался дракон, словно заурядное пресмыкающееся.
– «Сын Солнца и Луны», – продолжал гном.
– «Сын Солнца и Луны», – признал дракон.
– «Могучий кентавр цивилизации».
Хелот издал сдавленный звук, который можно было принять за неуместный хохот, и зажал рот ладонями.
Дракон же на полном серьезе подтвердил:
– «Могучий кентавр цивилизации».
– Ну ладно, хватит, – снисходительно произнес Лоэгайрэ и поставил на землю три баночки.
Урча и роняя слюну, дракон припал к ним и опустошил в одно мгновение. Тэм сообразил, что все происходит на полном серьезе и что сейчас варенье исчезнет без следа. Испустив воинственный клич, мальчишка набросился на дракона и выхватил у него из-под носа одну из банок.
Карий глаз дракона жалобно заморгал, когда мальчик сунул в банку палец и облизал его. Не решаясь причинить ребенку вред, дракон лишь ревниво смотрел на него и наконец не выдержал:
– Хватит с тебя.
– Дай хоть стеночку облизать, – заныл Тэм Гили.
– Лоэгайрэ-э!.. – взвыл Лохмор.
Гном сердито отобрал у Тэма баночку:
– Хватит с вас. Идем, Лохмор, я помогу тебе погрузить почтеннейшего Форайрэ. По правде говоря, он так отощал, что ты без труда довезешь его до замка Аррой.
Храм был тайным – настолько тайным, что о его существовании знали только похмельные тролли, собратья Хроальмунда по творению. Все они привиделись Моргану в кошмарном сне после чудовищной дозы хмельных напитков, все были сотворены страдающим мозгом, были чувствительны и готовы в любую минуту впасть в самоуничижение и покаяние. Другие тролли и за троллей-то их не считали, а несотворенные тролли, вроде Иллуги, вообще не снисходили до разговоров с этими маленькими существами.
Хромая, Болотный Морок вошел в маленькое круглое здание, сооруженное на островке посреди огромного болота. Кругом булькала коричневая жижа, на поверхности которой то и дело вздувались радужные пузыри. Деревьев здесь не росло на много миль, и только Болотные Мороки могли проникнуть в храм по им одним известным потайным тропкам.
Храм представлял собой глинобитную хижину, где вдоль стен стояли глиняные статуи десяти мудрецов. Каждый из них держал свой посох. Лица мудрецов, плоские, с едва процарапанными чертами – узкие глаза, широкие ноздри, тонкогубые прямые рты, – слепо таращились на Хроальмунда со всех сторон. И вот как звали этих мудрых. На севере стоял владыка большой дороги раскаяния. В руке он держал дубовый посох, и имя ему было «Добрые Намерения», ибо этим он мостил дорогу в ад. На юге, глаза в глаза, смотрел его двойник, называемый «Игольное Ушко», – покровитель тех, кто кается в скопидомстве. Болотные Мороки имели много богословских баталий с гномами, пытаясь склонить последних в свою веру и заставить приносить подношения этому мудрецу. Гномы в ответ изгнали похмельных троллей из своих земель и строго-настрого запретили этим «зеленым, покрытым чешуей» появляться в пределах своих владений.
Восток был отдан кающимся в ложной мудрости и именовался «Не нам, о Морган, но имени твоему». На западе стояло божество, названное коротко: «Пьянь». Оно символизировало человека, отдающего слишком большую дань горячительным напиткам. У похмельных троллей Пьянь был главным мудрецом, ибо раскаяние, охватившее Моргана в то историческое утро, стало для их маленького народца поистине судьбоносным и вызвало их к жизни.
Кроме этих главных божеств, стояли здесь также «Не буду трогать женщин» с рябиновым посохом, «Не стану бить детей» с ивовым прутом, «Не отдавлю ноги ближнему своему», «Не съем лишних пирогов», «Не убью в себе добра и тяги к свету» и «Не оскверню родного болота недостойными Болотного Морока речами».
Усевшись в центре круга, Хроальмунд Зеленый обхватил голову трехпалыми руками и принялся раскачиваться и причитать вполголоса, вознося молитву каждому из десяти мудрецов. Никогда за всю его долгую жизнь не был Болотный Морок так растерян и так несчастен. Всегда он оставался верным и благодарным почитателем Моргана Мэгана, полагая, что тот сотворил его в великой мудрости. Предательство Демиурга больно ранило маленького тролля, уничтожило все, чем он жил. А мудрецы смотрели на него безразличными слепыми глазами и молчали. И под утро Болотный Морок понял, что они ничем не могут ему помочь.
– Отпустите его, – брезгливо произнес Морган. – Я хочу его допросить.
Солдаты выпустили Морока, и тот поднялся, не пытаясь даже отряхнуть колени.
– Так кто ты, говоришь? – спросил Морган Мэган, и существо с готовностью повторило:
– Я Болотный Морок, о создатель, но мое настоящее имя – Хроальмунд Зеленый.
– Почему ты упорно именуешь меня создателем, урод?
– Не урод, о господин, а Хроальмунд. Ты меня создал, я твое творение и преклоняюсь перед совершенством твоей мысли!
– Не создавал я тебя! – сказал Морган и закашлялся. Алькасар услужливо похлопал его по спине.
– Нет, о господин, именно ты и никто иной создал меня. Я вышел, да будет позволено сказать, из твоего похмелья. Ибо лежал ты как-то раз посреди болота, страдая от последствий этого неблагодарного и гнусного напитка, и чудилось тебе неизвестно что. И вдруг в великой милости и возвышенной мудрости своей восстал ты из болотной жижи и произнес слово творения. И сказал ты, – вещало маленькое существо, покрытое зеленой чешуей, – «Да будут все те твари, что мнятся мне, реальностью!» И стали мы реальностью, создатель. Так было, – заключил Хроальмунд Зеленый.
– Иисусе, – простонал Морган, – это же надо было так напиться… до зеленых чертиков…
– Воистину это так, – напыщенно произнес Хроальмунд. – Потому и взял я, ничтожный, на себя смелость именовать тебя создателем и лобызать землю, которую ты, о господин, попираешь своими ногами…
Морган Мэган недобро хмыкнул:
– Создатель, говоришь? Лобызаешь землю, значит?
Хроальмунд с готовностью кивнул:
– И счастлив выполнить любое твое повеление.
– Хорошо. Тогда встань-ка здесь, – Морган показал рукой, – и не шевелись.
Болотный Морок повиновался. Он вытянулся в струнку, поднял голову и застыл, с восторгом созерцая лик своего создателя. Морган хмыкнул и повернулся к солдату с моргенштерном:
– А ну-ка врежь по этой нелюди.
Солдат нерешительно покосился на Хроальмунда.
– Не бойся, – засмеялся Морган, – это не опасно. Если я создал его с похмелья, то никакой силы в нем нет. Сам знаешь, что бывает, когда накануне перебрал.
Солдат крякнул и взметнул в воздух страшное оружие. Но ударить по Болотному Мороку не успел – Хроальмунд, испустив сдавленный вопль ужаса, отскочил в сторону.
– Создатель! – закричал он. – Я твой верный слуга! За что же ты убиваешь меня?
– За что? – заревел Морган. – Я уничтожу вас всех! Я вас ненавижу! И тебя, мое похмелье, ненавижу! – Он перевел бешеный взгляд на стоящих рядом солдат. – Что вы уставились? Бейте его! Убейте же эту тварь!
Несколько солдат поспешно ринулись выполнять приказание. Хроальмунд заверещал и бросился бежать. Почти сразу же его схватили и потащили назад, упирающегося и визжащего. Неожиданно Алькасар оттолкнул наемника, который держал Морока, и крепко сжал трехпалую влажную руку.
– Перестаньте, – сказал он негромко, но так внушительно, что его низкий голос услышали почти все. – Вы решили его убить. Зачем лишние страдания? Морган, зачем издеваешься?
Перекосив мокрый рот, Морган в упор смотрел на сарацина несколько секунд, потом сделал еще несколько глотков из фляги и выговорил по слогам, старательно, как это делают очень пьяные люди:
– Я и тебя убью, басурманская морда.
Алькасар пожал плечами.
И тут Морок укусил его за руку. От боли Алькасар вскрикнул и разжал пальцы. Воспользовавшись заминкой, зеленое существо упало на четвереньки и бросилось бежать со всех ног. Несколько наемников пустились было в погоню, но полковник остановил их.
– В лесу и впрямь полно тварей, о которых мы ничего не знаем, – сказал он. – Подождите рассвета.
* * *
Два человека возвращались к замку Аррой тем же путем, каким прошли здесь несколько недель назад. С ними бежал маленький белый дракон Лохмор, который оказался довольно приятным спутником, хотя имел два существенных, с точки зрения Хелота, недостатка: он был очень обидчив и ужасно любил сладкое. И то и другое, полагал лангедокский рыцарь, было непростительной роскошью.По ночам они с Тэмом спали, прижавшись к лохматым драконьим бокам. Лохмор щедро делился с ними теплом.
В долине прошли дожди, и низины наполнились влагой, а пересохшие речки снова забурлили, создавая на пути неожиданные препятствия.
К вечеру девятого дня они подошли к очередной речушке и остановились. Хелот подумывал было о том, чтобы устроиться на ночлег, а речку оставить на завтрашнее утро (не хотелось спать с мокрыми ногами), но Лохмор уже вошел в воду и с тихим плеском переходил речку вброд. Тэм Гили, по пояс в воде, шлепал за ним.
В липкой глине на низинном берегу серебрились под луной многочисленные лужицы, собравшиеся в ямках следов. Высокий берег порос травой и манил, как хорошая добрая перина.
Отряхиваясь на траве, Лохмор повернул одну голову к Хелоту и небрежно сказал:
– Не трусь, дакини. Здесь мелко.
Хелот переступил с ноги на ногу, и глина чавкнула у него под сапогом. Он еще раз пожалел о том, что у них украли лошадей в ту ночь, когда они с Тэмом заночевали в брошенной деревне за рекой Адунн. Но делать было нечего. Хелот снял сапоги и штаны, стараясь не вывозить их в сырой глине, и взял их в одну руку (в другой он держал меч Секач). На другом берегу Хелот обтер глину с ног о траву и обулся.
Мальчишки – человечий и драконий – уже устроились поудобнее и с интересом наблюдали за ним. Хелот заметно разозлился.
– А кто будет собирать костер? – спросил он.
Дракон развалился на траве, как большая собака. Две его головы лежали между лап, третья лениво следила за Хелотом. Услышав приказание, эта голова повернулась к Тэму. Кисточки на ушах дракона шевельнулись.
– Слыхал? – обратился Лохмор к мальчику. – Собирай хворост.
К удивлению Хелота, Тэм не стал препираться. Он вскочил и деловито направился к зарослям сорной ольхи. Некоторое время оттуда доносился треск ломаемых сучьев, сопенье и тихие проклятия Тэма, а затем показался мальчишка, нагруженный хворостом выше головы. Заодно он притащил совсем уж издалека высохшую елочку, которую выкорчевал из почвы.
Долго и неумело Тэм складывал все это в кучу под насмешливым взглядом Хелота. Но рыцарь не собирался облегчать ребенку его задачу. Пусть учится.
Наконец Тэм устремил на него просительный взгляд.
– Мне бы огниво, сэр, – сказал он.
– Ха! – проговорил дракон, заглядывая в лицо Тэму сразу слева и справа, изогнув две шеи. – Лучше не мешай мне, дакини, своим огнивом. Смотри.
Лохмор набрал в грудь побольше воздуха и дунул. Из двух его пастей вырвались легкие струйки пламени. Они лизнули ночной воздух… и погасли. Дракон подсунул огнедышащие головы под сложенные Тэмом ветки и снова дунул. Ветки занялись.
Выдергивая головы из молодого пламени, Лохмор зацепил за сук, резко мотнул головой, и елочка, пристроенная сверху, задавила костер.
– Вот недотепа, – сказал дракон Тэму, не скрывая своей досады, – кто же так складывает костер?
– Как умею, – обиделся Тэм Гили. Он подозревал, что Хелот в темноте уже давится от смеха, и не ошибся в своих предположениях.
– Надо бы получше уметь, – язвительно заметил дракон. – Я из-за тебя чуть шкуру не подпалил.
– Ты сам не умеешь как следует огнедышать, – огрызнулся Тэм. – Дохнул бы издалека, как.делают приличные драконы.
Дракон заморгал пушистыми ресницами. Видно было, что он лихорадочно сочиняет ответную гадость. Хелот наконец не выдержал и захохотал. Теперь разобиделись оба – и Тэм, и Лохмор. Вытирая слезы, Хелот прижался к тяжелому драконьему боку.
– Извини, Лохмор, – сказал Хелот. – У тебя отлично получается с огнем. Я даже не подозревал, что ты у нас такой огнедышащий.
– У третьей головы еще не прорезалось, – сказал Лохмор извиняющим тоном.
Дракон посопел немного, свернулся клубком, и вскоре все трое уже спали у маленького костра. Люди с благодарностью зарылись в мягкую белую шерсть юного чудовища.
Утром они вышли к большому дереву, между ветвей которого красовался «рыцарский замок» гнома Лоэгайрэ. Хелот был уверен, что сварливый гном уже поджидает их – в надежде поживиться новостями, а заодно и обругать.
И точно – маленькая фигурка в атласном халате и ночном колпаке маячила на тропинке над рекой. Шлепая тапочками по голым пяткам и путаясь в длинных полах халата, Лоэгайрэ в волнении разгуливал взад-вперед, время от времени останавливался, вытягивал шею и всматривался вдаль, как будто ждал кого-то. Хелот заметил, что гном осунулся и глазки у него ввалились, хотя по-прежнему сверкали ядовитой синью.
– Явились! – пронзительно заверещал Лоэгайрэ, когда все трое показались на тропинке. – Идут, герои! Тут у нас конец света, а они прогуливаются! И дракона с собой привели! Как будто нам других бед мало! Лучше бы вы сгинули…
– Здравствуй, Лоэгайрэ, – сказал Хелот и остановился, наклонившись над гномом. – Что случилось? Чем тебе не угодили дакини на этот раз?
Лоэгайрэ зашипел, как раскаленная сковорода:
– Не угодили?! Наглые, самоуверенные шарлатаны! Что вы сделали с Форайрэ?
– С Форайрэ? – Хелот ничего не понимал. – Разве мы причинили какой-то вред многоуважаемому троллю?
– Ну, если ты не считаешь это вредом… – Лоэгайрэ раздраженно передернул плечами. – Твой мальчишка заколдовал его. Лаймерик (еще один преступник!) научил его заклинанию. Не думая, научил! Ох уж мне это высокомерие Народа!
Хелот повернулся к своему оруженосцу и строго посмотрел на него.
– Я… – Тэм растерялся. – Я не думал, что он не расколдуется.
– А ключ и замок? – взвизгнул Лоэгайрэ, окончательно выходя из себя. – Ключ и замок кто увез?
– Какой замок?
– От заклинания! Вот какой! Прежде чем что-то делать, подумал бы! У дакини в голове дырка, а сердца и вовсе нет! Как можно было заколдовывать несчастного тролля на такой долгий срок? Таких как ты… погромщиков от чародейства… надо изолировать от нормальных… э… существ!
Сообразив, в чем дело, Тэм хихикнул.
Лоэгайрэ показал ему жилистый кулак.
– И нечего смеяться! Дурак! Тебя бы так! Ой-ой-ой! Он уже почти целый месяц стоит неподвижно, и никто, кроме тебя, глупый дакини, не может его расколдовать. Я уже советовался. Никто не может. Только тот, у кого ключ. А ты все не едешь и не едешь… Он так похудел… – Тут Лоэгайрэ всхлипнул. – Вчера с него юбка упала…
Хелот нахмурился. Ему не хотелось ссориться с троллями. К тому же он подозревал, что Лоэгайрэ – первейший сплетник в лесу Аррой.
– Тэм, ты помнишь, как расколдовать его?
Тэм мгновенно насупился и уставился на своего хозяина несчастным взглядом. Хелот дернул уголком рта и противным, визгливым голосом Гури Длинноволосого добавил:
– А то я тебя самого, в натуре, заколдую.
– Сэр! – завопил Тэм Гили. – Я же не думал, что это так серьезно!
– Иди, попробуй, – велел Хелот. – Мы подождем.
Тэм кивнул и бросился бежать вверх по холму. Гном, ругаясь, заковылял следом. Он споткнулся, упал и, вставая, крикнул мальчику в спину:
– Только осторожнее! Он может тебя сожрать! Он же людоед! Помни об этом, маленький дакини! К тому же он очень голоден…
Хелот уселся на берегу, снял ножны с мечом, расстелил на земле плащ. Он подозревал, что ждать Тэма придется очень долго. Но спешить было некуда. День неторопливо приближался к своей высшей точке – полудню, солнце, по-осеннему нежаркое, ласково лизало землю. На небе не было ни облачка. Хелот лениво развалился на берегу, поглядывая, как Лохмор стоит на перекате, широко расставив лапы, и увлеченно плюет в воду огоньками.
Прошло никак не меньше часа, прежде чем показался удрученный Тэм Гили. Хелоту не понадобилось даже спрашивать его – рыцарь видел, что мальчишке не удалось исправить содеянное.
Лохмор поднял головы и выбрался из реки.
– Слышь, Хелот, – заговорил дракон хриплым шепотом, – а этот, сердитый… ну, гном… как ты думаешь, если попросить у него чего-нибудь вкусненького – даст?
– Нет, – убежденно сказал Хелот. – Ни за что.
– А если запугать? – Видно было, что дракон долго обдумывал свой план и теперь был уверен в успехе. – Если я пригрожу, что спалю его хижину своим ужасным пламенем?
Он дохнул, и в воздухе пробежала струйка жара.
– Ты, конечно, огнедышащее чудовище, – сказал Хелот, отстраняясь, – но я не думаю, что Лоэгайрэ можно пронять таким образом.
Дракон насупился.
Лоэгайрэ следом за Тэмом выбрался из густой травы. Он размахивал руками и злобствовал.
– Ничегошеньки у него не получилось! – завопил гном еще издалека. – Твой мальчишка, дакини-Хелот, – настоящий болван! Я бы на твоем месте его давно уже съел!
– Не в обычаях народа дакини поедание мальчишек, – ответил Хелот. – Иначе я последовал бы твоему совету. Что будем делать с высокочтимым Форайрэ? Не оставлять же его на произвол судьбы!
К удивлению лангедокца, Лоэгайрэ повалился на землю, несколько раз ударил по ней кулачками и зарыдал.
– Бедный Форайрэ! – голосил гном. – Несчастный, беззащитный Форайрэ! Всякий норовит обидеть тролля! Никто, никто, кроме меня, не любит бедного глупого Форайрэ! А-а…
– Думаю, мы все же сумеем ему помочь, – осторожно заметил Хелот. – Вы не пробовали обратиться к даме Имлах? Она воистину великая чародейка. Мне кажется, леди Аррой возьмется за незнакомые чары с большим воодушевлением.
Гном поднял голову. Его синие глазки были залиты самыми настоящими слезами, но в них уже мелькнул интерес.
– Это, конечно, верно, – протянул Лоэгайрэ, – дама Имлах из замка Аррой – великая чародейка… Но как доставить к ней Форайрэ? Ведомо ли тебе, дакини, сколько весит уважаемый тролль? Больше, чем мое дерево вместе с моим замком!
– Значит, не так уж много, – басом вставил Лохмор. – Для огнедышащего дракона это пара пустяков.
Лоэгайрэ воззрился на дракона:
– И ты смог бы это совершить, о порождение пьяной фантазии Демиурга?
Лохмор подобрался, и белая шерсть на его загривке встала дыбом.
– Смог бы… за небольшую плату.
– Говори! – потребовал Лоэгайрэ. Слезы на его глазах мгновенно высохли, и он приготовился к долгому, изнурительному торгу.
– Скажем, пара банок чего-нибудь вкусненького… – начал Лохмор.
– Гм. За такую услугу? Я не нахожу ее достаточно большой, чтобы расплачиваться за нее вареньем. Продукт дорогой. Во-первых, требует сахара. А свеклу, да будет тебе известно, возделывает только одно племя горных троллей. И дерут они за свой сахар бешеные деньги. Во-вторых, ягода. Ее ведь надо собрать, за каждой наклониться. И наконец, работа…
– Я мог бы доплатить, – деловито предложил Лохмор.
Лоэгайрэ смерил его критическим взглядом, пощупал мех на боках дракона, потрогал бугорки на месте еще не выросших крыльев.
– Чем доплачивать будешь? – спросил он.
По части гномьих нравов дракон оказался куда более осведомленным, чем мог предположить Хелот.
– Лестью, – сказал он, и глазки Лоэгайрэ мечтательно затуманились.
– Идет, – кивнул гном и засеменил к своему домику.
В ожидании лакомства Лохмор улегся, вытянув шеи и прикрыв глаза ресницами.
Тэм покосился на Хелота и с облегчением увидел, что хозяин всецело поглощен сделкой между гномом и драконом. Мальчику очень не хотелось объясняться с рыцарем по поводу неумело наложенного заклинания. Тем более что Хелот не раз говорил ему: «Не размахивай попусту рукой, в которой держишь меч». Правда, Хелот никогда его не бил, но зато умел бросить какое-нибудь одно невероятно обидное слово, после чего Тэм надолго терял сон и покой, обдумывая, как бы разубедить Хелота и доказать ему, что он неправ.
Вскоре появился Лоэгайрэ с тремя микроскопическими баночками варенья. Сняв тряпочки, которыми были обмотаны их горлышки, Лоэгайрэ критически понюхал все три, потом принял величественную позу в ожидании лести. Каким-то хитрым образом гном задрал острый подбородок так, что складывалось впечатление, будто он смотрит на дракона сверху вниз, а не снизу вверх.
– Приступим, – провозгласил Лоэгайрэ. – Скажи: «Лоэгайрэ – герой двух великих рек».
– «Лоэгайрэ – герой двух великих рек», – с готовностью отозвался дракон, словно заурядное пресмыкающееся.
– «Сын Солнца и Луны», – продолжал гном.
– «Сын Солнца и Луны», – признал дракон.
– «Могучий кентавр цивилизации».
Хелот издал сдавленный звук, который можно было принять за неуместный хохот, и зажал рот ладонями.
Дракон же на полном серьезе подтвердил:
– «Могучий кентавр цивилизации».
– Ну ладно, хватит, – снисходительно произнес Лоэгайрэ и поставил на землю три баночки.
Урча и роняя слюну, дракон припал к ним и опустошил в одно мгновение. Тэм сообразил, что все происходит на полном серьезе и что сейчас варенье исчезнет без следа. Испустив воинственный клич, мальчишка набросился на дракона и выхватил у него из-под носа одну из банок.
Карий глаз дракона жалобно заморгал, когда мальчик сунул в банку палец и облизал его. Не решаясь причинить ребенку вред, дракон лишь ревниво смотрел на него и наконец не выдержал:
– Хватит с тебя.
– Дай хоть стеночку облизать, – заныл Тэм Гили.
– Лоэгайрэ-э!.. – взвыл Лохмор.
Гном сердито отобрал у Тэма баночку:
– Хватит с вас. Идем, Лохмор, я помогу тебе погрузить почтеннейшего Форайрэ. По правде говоря, он так отощал, что ты без труда довезешь его до замка Аррой.
* * *
Далеко в глубине Серебряного Леса, в самых гибельных топях самого гибельного и гнилого болота, похмельные тролли выстроили маленький храм, именуемый Обителью Дорог Раскаяния. Туда и направлялся Хроальмунд Зеленый после пережитого ужаса и разочарования. Он хотел вознести молитвы десяти мудрым, что странствуют по дорогам раскаяния, а заодно и провести там ночь медитации: вдруг ему откроется свет мудрости, и он поймет, что происходит и что надлежит делать.Храм был тайным – настолько тайным, что о его существовании знали только похмельные тролли, собратья Хроальмунда по творению. Все они привиделись Моргану в кошмарном сне после чудовищной дозы хмельных напитков, все были сотворены страдающим мозгом, были чувствительны и готовы в любую минуту впасть в самоуничижение и покаяние. Другие тролли и за троллей-то их не считали, а несотворенные тролли, вроде Иллуги, вообще не снисходили до разговоров с этими маленькими существами.
Хромая, Болотный Морок вошел в маленькое круглое здание, сооруженное на островке посреди огромного болота. Кругом булькала коричневая жижа, на поверхности которой то и дело вздувались радужные пузыри. Деревьев здесь не росло на много миль, и только Болотные Мороки могли проникнуть в храм по им одним известным потайным тропкам.
Храм представлял собой глинобитную хижину, где вдоль стен стояли глиняные статуи десяти мудрецов. Каждый из них держал свой посох. Лица мудрецов, плоские, с едва процарапанными чертами – узкие глаза, широкие ноздри, тонкогубые прямые рты, – слепо таращились на Хроальмунда со всех сторон. И вот как звали этих мудрых. На севере стоял владыка большой дороги раскаяния. В руке он держал дубовый посох, и имя ему было «Добрые Намерения», ибо этим он мостил дорогу в ад. На юге, глаза в глаза, смотрел его двойник, называемый «Игольное Ушко», – покровитель тех, кто кается в скопидомстве. Болотные Мороки имели много богословских баталий с гномами, пытаясь склонить последних в свою веру и заставить приносить подношения этому мудрецу. Гномы в ответ изгнали похмельных троллей из своих земель и строго-настрого запретили этим «зеленым, покрытым чешуей» появляться в пределах своих владений.
Восток был отдан кающимся в ложной мудрости и именовался «Не нам, о Морган, но имени твоему». На западе стояло божество, названное коротко: «Пьянь». Оно символизировало человека, отдающего слишком большую дань горячительным напиткам. У похмельных троллей Пьянь был главным мудрецом, ибо раскаяние, охватившее Моргана в то историческое утро, стало для их маленького народца поистине судьбоносным и вызвало их к жизни.
Кроме этих главных божеств, стояли здесь также «Не буду трогать женщин» с рябиновым посохом, «Не стану бить детей» с ивовым прутом, «Не отдавлю ноги ближнему своему», «Не съем лишних пирогов», «Не убью в себе добра и тяги к свету» и «Не оскверню родного болота недостойными Болотного Морока речами».
Усевшись в центре круга, Хроальмунд Зеленый обхватил голову трехпалыми руками и принялся раскачиваться и причитать вполголоса, вознося молитву каждому из десяти мудрецов. Никогда за всю его долгую жизнь не был Болотный Морок так растерян и так несчастен. Всегда он оставался верным и благодарным почитателем Моргана Мэгана, полагая, что тот сотворил его в великой мудрости. Предательство Демиурга больно ранило маленького тролля, уничтожило все, чем он жил. А мудрецы смотрели на него безразличными слепыми глазами и молчали. И под утро Болотный Морок понял, что они ничем не могут ему помочь.
Глава одиннадцатая
Замок Аррой превратился в штаб огромной армии, готовой выступить против Моргана и его эсхатологического легиона. По слухам, солдаты конца света громили все подряд, сжигали деревья, захламляли источники, оставляли после себя пепелища и горы мусора. Барон день ото дня становился все мрачнее.
Лаймерик целыми днями проводил учения, а по ночам изучал подробные карты местности, в великом множестве хранившиеся в рабочем столе дамы Имлах. Большая карта леса Аррой висела на стене в кабинете, и на ней были обозначены флажками расположения вражеских войск.
Лаймерик намеревался дать бой в непосредственной близости от реки Аррой, чтобы в случае поражения можно было укрыться за могучими стенами. Заманить врага в ловушку, утопить его в болоте или обрушить на его голову какую-либо неожиданную сеть было невозможно – их возглавлял Демиург, который знал этот мир куда лучше, чем любой из полководцев Народа. Поэтому Лаймерик полагался только на отвагу и отчаянное мужество своих воинов.
Известие о прибытии такого важного союзника, как замиренный огнедышащий дракон, вызвало в замке ликование. О Форайрэ вспомнили только наутро – всю ночь заколдованный тролль пролежал в углу, там, где оставил его беспечный Лохмор, – жалобно моргая и мыча, но не в силах даже двинуться с места. Лохмор важно разгуливал по замку, время от времени выпуская пробные струйки пламени, снисходительно позволял гладить себя по бокам, после чего смертельно перепугал с десяток горностаев и уснул в штабе под картой военных действий.
На рассвете следующего дня Теленн Гвад пригласил Хелота для небольшого совещания. Хелот явился почти мгновенно, хотя позавтракать не успел: он был уверен, что Теленн Гвад не проводит совещания натощак. И не ошибся – барон восседал за огромным столом, на котором была разложена карта, а карта, в свою очередь, вся была уставлена блюдами, плошками, тарелками и пивными кружками.
– Садись, дакини, – махнул барон.
Хелот осторожно сел, взял двумя пальцами большой кусок холодного жесткого мяса с ближайшего блюда и принялся жевать. Барон проглотил кусок, который оставался у него во рту, и вытер пальцы о карту, оставив на том месте, где была обозначена деревня Городище, большое жирное пятно.
– Мы побывали в драконьих землях, – начал Хелот, – и обнаружили там великий страх перед троллями и их кровожадностью, но никакой злобы против Народа и леса Аррой. Думаю, слухи о плотоядности драконов несколько преувеличены.
– Этот Лохмор, которого вы привели с собой, представляет изрядную боевую единицу, – заметил барон и приложился к своей кружке.
– Полагаю, будет целесообразно привлечь на свою сторону взрослых драконов, – добавил Хелот. – Дело в том, что Лохмор не достиг еще зрелости. К тому же он – существо иного вида. Настоящие драконы его племени – черные. Кроме того, сии ящеры крылаты.
Дверь раскрылась, и вошел Лаймерик. Хелот не сразу узнал его. Полководец Народа был облачен в блестящую кирасу и шлем, в иных мирах именуемый «бургундским». У него был властный и вместе с тем усталый вид. Длинный меч с рукоятью в виде двух переплетенных букв S бил его по бедру.
Барон приподнялся, приветствуя полководца, и Хелот машинально сделал то же самое. Лаймерик махнул им рукой и рухнул в кресло. Несмотря на то что маленький человечек должен был утонуть в гигантском кресле великаньего замка, этого не произошло. Военный вождь был действительно внушительной персоной, каким бы маленьким он ни выглядел.
– Хелот из Лангедока, мне доложили о твоем благополучном прибытии, – начал он, не тратя времени на приветствия. – Рад, что ты выполнил обет и избавил нас от страха перед драконами. Как полагаешь, насколько будет нам полезен Лохмор?
– Я только что говорил господину барону, что Лохмор еще дитя, ровесник моему Тэму Гили, – ответил Хелот. – Я не уверен, что стоит втягивать ребенка в кровопролитие.
– Идет война на уничтожение, Хелот, – сказал Лаймерик. – Если каждый из нас не возьмет в руки оружие, следующему поколению уже не родиться. Мы будем сметены с лица земли. И это не шутки.
В этот момент в комнату ворвался гонец – несомненно, один из троллей. Желтые всклокоченные волосы торчали из-под сбитого набок тарелкообразного шлема, красные глаза слезились.
Лаймерик целыми днями проводил учения, а по ночам изучал подробные карты местности, в великом множестве хранившиеся в рабочем столе дамы Имлах. Большая карта леса Аррой висела на стене в кабинете, и на ней были обозначены флажками расположения вражеских войск.
Лаймерик намеревался дать бой в непосредственной близости от реки Аррой, чтобы в случае поражения можно было укрыться за могучими стенами. Заманить врага в ловушку, утопить его в болоте или обрушить на его голову какую-либо неожиданную сеть было невозможно – их возглавлял Демиург, который знал этот мир куда лучше, чем любой из полководцев Народа. Поэтому Лаймерик полагался только на отвагу и отчаянное мужество своих воинов.
Известие о прибытии такого важного союзника, как замиренный огнедышащий дракон, вызвало в замке ликование. О Форайрэ вспомнили только наутро – всю ночь заколдованный тролль пролежал в углу, там, где оставил его беспечный Лохмор, – жалобно моргая и мыча, но не в силах даже двинуться с места. Лохмор важно разгуливал по замку, время от времени выпуская пробные струйки пламени, снисходительно позволял гладить себя по бокам, после чего смертельно перепугал с десяток горностаев и уснул в штабе под картой военных действий.
На рассвете следующего дня Теленн Гвад пригласил Хелота для небольшого совещания. Хелот явился почти мгновенно, хотя позавтракать не успел: он был уверен, что Теленн Гвад не проводит совещания натощак. И не ошибся – барон восседал за огромным столом, на котором была разложена карта, а карта, в свою очередь, вся была уставлена блюдами, плошками, тарелками и пивными кружками.
– Садись, дакини, – махнул барон.
Хелот осторожно сел, взял двумя пальцами большой кусок холодного жесткого мяса с ближайшего блюда и принялся жевать. Барон проглотил кусок, который оставался у него во рту, и вытер пальцы о карту, оставив на том месте, где была обозначена деревня Городище, большое жирное пятно.
– Мы побывали в драконьих землях, – начал Хелот, – и обнаружили там великий страх перед троллями и их кровожадностью, но никакой злобы против Народа и леса Аррой. Думаю, слухи о плотоядности драконов несколько преувеличены.
– Этот Лохмор, которого вы привели с собой, представляет изрядную боевую единицу, – заметил барон и приложился к своей кружке.
– Полагаю, будет целесообразно привлечь на свою сторону взрослых драконов, – добавил Хелот. – Дело в том, что Лохмор не достиг еще зрелости. К тому же он – существо иного вида. Настоящие драконы его племени – черные. Кроме того, сии ящеры крылаты.
Дверь раскрылась, и вошел Лаймерик. Хелот не сразу узнал его. Полководец Народа был облачен в блестящую кирасу и шлем, в иных мирах именуемый «бургундским». У него был властный и вместе с тем усталый вид. Длинный меч с рукоятью в виде двух переплетенных букв S бил его по бедру.
Барон приподнялся, приветствуя полководца, и Хелот машинально сделал то же самое. Лаймерик махнул им рукой и рухнул в кресло. Несмотря на то что маленький человечек должен был утонуть в гигантском кресле великаньего замка, этого не произошло. Военный вождь был действительно внушительной персоной, каким бы маленьким он ни выглядел.
– Хелот из Лангедока, мне доложили о твоем благополучном прибытии, – начал он, не тратя времени на приветствия. – Рад, что ты выполнил обет и избавил нас от страха перед драконами. Как полагаешь, насколько будет нам полезен Лохмор?
– Я только что говорил господину барону, что Лохмор еще дитя, ровесник моему Тэму Гили, – ответил Хелот. – Я не уверен, что стоит втягивать ребенка в кровопролитие.
– Идет война на уничтожение, Хелот, – сказал Лаймерик. – Если каждый из нас не возьмет в руки оружие, следующему поколению уже не родиться. Мы будем сметены с лица земли. И это не шутки.
В этот момент в комнату ворвался гонец – несомненно, один из троллей. Желтые всклокоченные волосы торчали из-под сбитого набок тарелкообразного шлема, красные глаза слезились.