Харламов Николай. Трудная миссия

   - Вторжение во Францию, - продолжал посол, - отвлекло бы какую-то часть войск противника с советско-германского фронта. А главное - ускорило бы разгром фашизма.
   Мы с Майским рассуждали так: в случае вторжения во Францию союзникам легче было бы организовать снабжение своих войск. Во Франции много морских портов, густая железнодорожная сеть. Рядом - мощная английская промышленность. Расстояние по морю от США, не говоря уже о расстоянии от Британских островов, до французского побережья значительно меньше, чем до Италии и Балкан.
   Стало быть, можно эффективнее использовать тоннаж морского флота.
   При балканском или итальянском варианте пришлось бы с боями преодолевать такие крупнейшие преграды, как Балканские горы и Альпы, прикрывающие подступы к Германии с юга. Нет, оба этих варианта не давали союзникам каких-либо преимуществ.
   На Вашингтонской конференции наши союзники снова назвали примерную дату начала вторжения в Западную Европу - весна 1944 года, а также определили, какими силами предполагалось осуществить эту стратегическую операцию.
   Значит, весна 1944 года?.. А как же с обещанием союзников открыть второй фронт в августе - сентябре 1943 года?
   Об этом они даже не вспоминали.
   Между тем гитлеровцы готовили крупнейшее наступление в районе Курского выступа. Чем же, какими военными мерами англо-американцы собирались содействовать своему союзнику? Строго говоря, ничем! Ведь нельзя же было считать серьезной помощью планируемый захват Сицилии.
   Красная Армия, таким образом, оставалась еще на год почти один на один с главными силами фашистской Германии и ее сателлитов.
   Понятно, что Советское правительство не присоединилось к решению о новом перенесении срока открытия второго фронта, решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос.
   А довод Черчилля о том:, что лучшим сродством отвлечения немецких войск от советско-германского фронта будто бы являются операции в районе Средиземного моря, прежде всего захват Сицилии и затем вывод Италии из войны, был разбит в ответном послании И. В. Сталина. Он писал, что и президент США, и премьер-министр Великобритании, несомненно, вполне отдавали себе отчет в трудностях организации вторжения в Европу через Ла-Манш, Но, несмотря на это, они неоднократно давали обещания, что откроют второй фронт в 1943 году, и заверяли, что подготовка вторжения идет полным ходом. Сталин приводил выдержки из меморандума Черчилля, врученного им наркому иностранных дел СССР 10 июня 1942 года, а также из его посланий от 26 января и 12 февраля 1943 года.
   Гласа Советского правительства также выражал недоумение по поводу того, что если раньше, когда условия для вторжения были хуже, западные союзники заверяли, что второй фронт будет создан в 1943 году, то теперь, когда, по их собственной оценке, стратегическое положение фашистской Германии значительно ухудшилось после ряда поражений, союзники отказываются от своих обещаний.
   В заключение Сталин писал: "Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину" [Переписка Председателя Совета Министров СССР..,, т. 2, с. 76.].
   Эти строки из послания вызвали раздражение Черчилля.
   Как и следовало ожидать, отношения между сторонами резко ухудшились. В знак протеста против нарушения союзпиками своих обязательств Советское правительство в тот период отозвало своих послов: из Вашингтона М. М. Литвинова и из Лондона И. М. Майского-"для консультаций".
   Иван Михаилович, как и я, был искренне огорчен таким поворотом дела. Но правда была на нашей стороне. И это прекрасно понимали наши английские друзья. Помню, как лорд Бивербрук сказал мне:
   - На месте Сталина я поступил бы так же.
   12. НА ПЕРЕКРЕСТКЕ МОРСКИХ ДОРОГ
   В первых числах января 1943 года конвойный офицер из военно-морской базы Розайт по телефону сообщил:
   - Единица из хозяйства Трипольского ошвартовалась...
   - Наконец-то, - невольно вырвалось у меня.
   А спустя два-три дня в миссию вернулся инженер-капитан 2 ранга С. Г. Зиновьев и подробно доложил о прибытии подводной лодки "С-54", возглавляемой капитаном 3 ранга Д. К. Братишко, ее состоянии, о том ремонте, который ей потребуется.
   Это была первая лодка из пяти, которые должны были прибыть с Тихоокеанского флота. К ее появлению мы готовились.
   Еще осенью 1942 года я получил документ, которым предписывалось обеспечить лодки всем необходимым.
   Государственный Комитет Обороны, как мне стало известно, принял специальное решение усилить Северный флот, где велись активные боевые действия, за счет Тихоокеанского. Целесообразность такой меры была очевидной:
   молодой флот в Заполярье явно нуждался и в дополнительных боевых единицах, и в опытных командирах, хотя, безусловно, к тому времени уже имел свои квалифицированные кадры моряков.
   Естественно, что после такого изнуряюще длительного, да еще в условиях военного времени, плавания требовался какой-то пункт, какая-то база, где корабли могли привести себя в порядок, заправиться топливом, пополнить запасы провианта, пресной воды и т. д.
   Ознакомившись с указанием из Москвы, я поспешил к адмиралу флота Паунду. На сей раз он без особых формальностей дал "добро" на заход наших кораблей и тут же, при мне, отдал соответствующие распоряжения начальникам отделов и служб.
   В свою очередь миссия подготовила обстоятельный план, предусматривавший внеочередное обеспечение кораблей в военно-морских базах Великобритании. Всем этим занимался инженер-капитан 2 ранга С. Г. Зиновьев.
   Как и большинство членов миссии, он хорошо знал свое дело. Сергей Георгиевич участвовал в приемке кораблей, плавал на всех типах английских подводных лодок, ознакомился со строительством их на заводах Чатема и Ньюкасла.
   Зиновьев связался с третьим морским лордом вице-адмиралом Уильямом Уэйк-Уокером, который ведал вопросами кораблестроения и вооружения. Через некоторое время из адмиралтейства сообщили, что для захода нашего отряда выделены две военно-морские базы: Розайт - на восточном побережье Шотландии и Гринок - на западном.
   Не помню, кому вменялся в обязанность ремонт кораблей в Розайте, а в Гриноке этим делом, по договоренности с адмиралтейством, занималась частная фирма "Скотте".
   Кстати, привлечение частных фирм, даже небольших, широко практиковалось английбким военным ведомством.
   С напряженным вниманием следили мы за беспрецедентным по тем временам переходом тихоокеанских подлодок. О ходе плавания почти ежедневно поступали сводки.
   С огорчением мы узнали, что при переходе через Тихий океан шестая лодка "Л-16" (командир капитан-лейтенант Д. Ф. Гусаров) была торпедирована неизвестным противникол! и затонула со всей командой. Много драматических часов пришлось пережить нашим морякам - они попадали и в жестокие штормы, и в зоны активных действий "волчьих стай", но благодаря мастерству командиров и матросов благополучно миновали все опасности и приближались к Британским островам.
   Еще в ноябре в миссию поступила радиограмма от наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова. Он просил выяснить, какие возможности имеются у англичан, чтобы сменить на лодках аккумуляторные батареи, а также поставить новые радиолокационные и гидроакустические станции.
   Я сразу же связался с адмиралтейством. Англичане ответили, что такие возможности есть. Правда, выяснилось, что для установки радиолокационных и гидроакустических станций потребуется по меньшей мере дополнительно два месяца. Узнав об этом, адмирал Н. Г. Кузнецов дал указание оборудовать новыми станциями только две лодки - "С-54" и "Л-15". Между тем мы уже заказали шесть установок. Не аннулировать же размещенные заказы. Посоветовавшись, мы решили отправить остальные четыре установки с очередным конвоем в Полярное, где ими потом и оборудовали лодки. Москва одобрила эти наши действия.
   До прихода лодок в Англию офицеры миссии выехали в военно-морские базы. В Розайте, например, уже были подготовлены сухие доки. Главный корабел, он же начальник кораблестроительного департамента, потребовал доковые чертежи. Но чертежами миссия не располагала. Это осложняло положение: пришлось бы привлекать водолазов, с тем чтобы снять параметры подводной части корпуса.
   Мы ломали голову: как быть? К счастью, нас выручил главный корабел военно-морской базы Розайт. Когда "С-54" вошла в порт, главный корабел, наблюдавший лодку с пирса, сказал:
   - Ваши подводные корабли очень схожи с некоторыми иностранными лодками, на которых у нас имеется полный набор чертежей, в том числе и доковые. Так что подберем!
   И чертежи действительно были подобраны. Нет, что ни говори, а среди английских морских инженеров встречаются по-настоящему первоклассные специалисты. С ними приятно иметь дело.
   Но вот в базе Розайт ошвартовалась подлодка "С-55", а затем, несколько дней спустя, и "С-56" ("Л-15" вошла в Гринок, а "С-51"-в Исландию). Переход через два океана - Тихий и Атлантический, через несколько морей это был поистине героический подвиг. Подводники выглядели теперь похудевшими, усталыми. Они буквально еле-еле держались на ногах. Мы постарались разместить экипажи лодок с комфортом, чтобы они смогли отдохнуть, восстановить силы.
   В походе пострадали и сами корабли. Герой Советского Союза А. В. Трипольский, возглавлявший отряд, рассказал мне, что подводная лодка "С-56" по выходе из Панамского канала попала в зону ураганных ветров. Другой раз ее преследовали вражеские "волчьи стаи". Несколько торпед, выпущенных противником, прошли вблизи корабля. Кстати, когда лодку поставили в сухой док, на подводной части корпуса были обнаружены следы скользящего удара торпеды. Умело маневрируя, командир "С-56" капитан-лейтенант Г. И. Щедрин избежал удара, который мог оказаться роковым.
   На другой лодке - "С-55" при постановке в сухой док обнаружили большую трещину в опорной станине горизонтальных рулей. Казалось, станину придется отливать заново. Но это заняло бы целых три месяца. С. Г. Зиновьев предложи г сварить ее автотеном, рассчитав при этом, что по прочности она не уступит новой. И не ошибся!
   3 итоге срок ремонта сократился более чем на месяц.
   По просьбе военной миссии командиры лодок составила не только ремонтные ведомости, но и заявки на запасные части, включив даже шесть гребных винтов и воздуходувки [Адмирал И. И. Виноградов, возглавлявший в годы войны от чел подводкого плавания флота, и контр-адмирал И. А. Колышкин, комантир бригады подводных лодок, рассказывали мне, что этих запчастей хватило до конца боевых действий всем североморским лодкам литеры С].
   Заводские рабочие усердно трудились, заменяя на лодках вышедшие из строя детали и части новыми. Кроме того, за каждой лодкой была закреплена ремонтная бригада для очистки и покраски корпусов. В эти бригады влились матросы и старшины- подводники, и дело пошло быстрее.
   Но вот наконец-то все работы на лодках были завершены. Первой вышла в море (из Исландии) "С-51", возглавляемая капитаном 3 ранга И. Ф. Кучеренко. 24 января она уже была в Полярном. "Затем из Розайта вышли "С 55" и "С-56". По пути они на короткое время зашли в военно-морскую базу Лервпк (Шотландские острова) и 8 марта биагополучно прибыли в Кольский залив. Покинула Англию и "Л-15".
   А вот "С-54" все еще оставалась в английских водах.
   Еще в конце января ее перевели в Портсмут, где на ней устанавливали радио- и гидролокационные станции. Когдато Портсмут служил постоянной базой для подводников.
   Там даже находился штаб командующего подводными силами Ветикобритании, Но в годы войны немецкая авиация сильно разрушила город и базу. Налеты совершались ежедневно, а иногда по два-три раза в день. Из-за воздушных тревог и бомбежек ремонтные работы зачастую приходилось останавливать.
   Как-то во время ремонта "С-54" я заехал в Портсмут, остановился в юстишще. Утром с визитом пожаловал адмирал доков с группой морских офицеров. Позавтракав, мы вышли на балкон покурить, и вдруг завыла сирена.
   Улицы мгновенно опустели. Послышался сухой треск зениток. В районе доков раздались глухие удары.
   Полагалось бы спуститься в укрытие. Но я и два-три сотрудника миссии, оказавшиеся со мной, продолжали курить. Ашличане двинулись было к выходу, но, увидев, что мы остаемся, тоже вернулись, присоединились к общей беседе. Так в течение получаса мы испытывали выдержку друг друга. К счастью, ни одна бомба в гостиницу не попала.
   Во время этой встречи мы обсудили вопрос об испытаниях лодки "С-54", на которой к тому времени уже установили "асдик" и радиолокационную станцию. Требовалось проверить новое оборудование в действии. Проводить же испытания в районе Портсмута, находящегося под наблюдением противника, практически было невозможно.
   Представители адмиралтейства предложили перебросить подводную лодку в район Глазго, на более спокойную акваторию. Мы согласились, хотя понимали, что для этого лодке придется самостоятельно пройти через Ла-Манш, пересечь Ирландское море, где действовали авиация и подводные силы противника. Но ничего другого не оставалось.
   Для проведения испытаний адмиралтейство выделило специальные самолеты и корабли. Проверка оборудования велась в течение пяти дней и показала хорошие результаты. Командир лодки капитан 3 ранга Д. К. Братишко доложил, что в Ирландском море гидролокационная станция неоднократно засекала подводные лодки.
   Завершив все испытательные работы, "С-54" отбыла в Полярное.
   Пройдет какое-то время, и мы узнаем, что экипажи тихоокеанских лодок в составе Северного флота проявят мужество и героизм. Две лодки - "С-56" и "С-51" станут Краснознаменными (первая из них еще и гвардейской), а командиры этих лодок Григорий Иванович Щедрин (ныне вице-адмирал) и Иван Фомич Кучеренко будут удостоены звания Героя Советского Союза.
   Заканчивая рассказ о пребывании подлодок на Британских островах, должен отметить, что советские моряки вели себя исключительно корректно, памятуя старинную мудрость: со своим уставом в чужой монастырь не лезь.
   Да и англичане, особенно простые люди, проявляли к подводникам искреннюю доброжелательность.
   Как-то "С-54" из-за ненастной погоды задержалась в море; поздно вечером она вернулась не в Гринок, а в соседний порт. А утром сотрудник миссии, прибывший в порт, оказался свидетелем такой сцены: толпа местных жителей, окружив группу подводников, пыталась объясниться с ними с помощью жестов, но ничего не получалось.
   - Что угодно, господа? - спросил сотрудник миссии по-английски.
   - Мы рыбаки, - отвечал рыжебородый морщинистый шотландец. - Вы ведь русские?
   - Русские.
   - Мы хотели бы преподнести вам небольшой подарок:
   свежую рыбу.
   - Спасибо большое. Но экипаж подводной лодки обеспечен продовольствием.
   - Нет, нет, примите в знак уважения.
   И рыбаки начали говорить о том чувстве уважения, которое они питают к русскому народу, к Красной Армии.
   Это были простые люди, и мы знали, как тяжело им достается кусок хлеба. По нескольку суток они бороздили сеспокойное море, куда прорывались подводные лодки противника. Словом, благополучие рыбаков было зыбким.
   И хоть подводники питались хорошо, отказ от подарка мог бы обидеть союзников. Но рыбы оказалось слишком много - восемь мешков.
   - Пригодится, сэр, - говорил все тот же шотландец. - Мы понимаем, что это маленький подарок. Но чем-то мы должны отблагодарить наших русских союзников за их храбрость. Нет уж, кэп, примите.
   Подводники не остались в долгу. Они пригласили рыбаков на обед. За столом шел дружеский разговор - в экипаже лодки нашлись люди, знавшие немного английский и выступавшие в роли переводчиков. Провожая гостей, подводники благодарили за рыбу, а шотландцы только отмахивались:
   - Что вы! Что вы! Пустяки! Мы всем расскажем о встрече с русскими моряками, о том, какие это замечательные люди.
   Подобных примеров можно было бы привести множество. Простые люди относились к нам с искренней симпатией. Однако среди англичан встречались и такие, которые стремились, как мы убедились, ухудшить союзнические отношения, влить ложку дегтя в бочку меда. Как правило, в такой роли выступали наши "опекуны" - так мы звали офицеров связи.
   В Розайте их было трое. Из них особенно хорошо мне запомнился мистер Пен - вероятно, потому, что доставил нам кучу неприятностей. Выходец из буржуазной Польши (как мне рассказывали, до войны он имел в Варшаве мебельный магазин), мистер Пен перебрался в Лондон и скоро оказался на службе в управлении адмиралтейства.
   Мистер Пен (настоящая фамилия была известна лишь его хозяевам) из кожи вон лез, чтобы испортить теплые отношения между местным населением и нашими моряками.
   Однажды адмиралтейство устроило встречу советских моряков с жителями небольшого городка, расположенного недалеко от базы Розайт. Встреча, как обычно, прошла на высоком союзническом уровне. Были произнесены речи с пожеланиями крепить дружбу между советским и английским народами, был обед с тостами, интересный концерт.
   Наши моряки вернулись в базу довольные. Но это мероприятие обернулось вдруг чуть ли не конфликтом с английскими военными властями. Представителя советской военной миссии С. Г. Зиновьева вызвал к себе командующий военно-морским округом адмирал Форд и заявил, что, согласно имеющейся у него информации, советские моряки занимались антиправительственной агитацией, а некоторые склоняли жителей к вступлению в коммунистическую партию.
   Напрасно Зиновьев убеждал адмирала, что ничего подобного не было и быть не могло. Адмирал заявил, что обо всем случившемся он обязан доложить в адмиралтейство.
   Впоследствии мы узнали, что за этим инцидентом маячила тень мистера Пена. Возможно, этому провокатору и удалось бы осложнить наши отношения с англичанами, если бы не помог случай. Адмирал Форд получил письмо от мэра того самого городка, где побывали наши моряки. Мэр благодарил адмирала за организацию встречи и просил передать благодарность русским морякам. К письму были приложены вырезка из местной газеты с отчетом о встрече и фотография, запечатлевшая проводы советских гостей.
   Через несколько дней Зиновьева пригласил начальник штаба военно-морского округа и от имени адмирала Форда попросил извинения за недоразумение. Одновременно он передал Зиновьеву экземпляр газеты и фотографию.
   От военной миссии определенных усилий требовало обеспечение охотников за подводными лодками (у нас их называли большими охотниками - "БО") и тральщиков, заходящих в порты Англии или Исландии по пути из США в Советский Союз. Эти небольшие суденышки строились на верфях Соединенных Штатов, где их принимала советская закупочная комиссия. Всего за время войны переход из Америки в Кольский залив - а это шесть тысяч миль по океану - совершили 82 тральщика и "БО" [См.: Кузнецов Н. Г. Курсом к победе. М., 1975, с. 356-359.].
   Обычно я заблаговременно получал информацию из Москвы о движении отрядов или дивизионов тральщиков и "БО". Указывалось количество единиц, время выхода из военно-морских баз США и примерный срок их прибытия на Британские острова.
   Миссия составляла план обеспечения кораблей, который согласовывался с соответствующими департаментами адмиралтейства и с командованием военно-морских баз.
   Планом предусматривались: организация встречи кораблей в военно-морских базах или портах; производство ремонта и докование; снабжение продовольствием и топливом; сопровождение тральщиков и "БО" до базы формирования очередного арктического конвоя. Иногда корабли сопровождались до Норвежского моря с заходом на Фарерские острова для пополнения запасов топлива. В этих случаях члены военной миссии (как правило, А. Е. Брыкин и С. Г. Зиновьев) брали на эскортные корабли радистов и сигнальщиков для связи с тральщиками и "БО". Перед выходом в море командиры и штурманы этпх кораблей вместе с членами военной миссии присутствовали на совещаниях, проводимых коммодорами конвоя, и получали необходимые указания и информацию. Члены советской военной миссии выступали в роли старших морских начальников по отношению к личному составу отечественных тральщиков и "БО", а по отношению к командованию баз и военных портов как представители командования ВМФ Советского Союза.
   Трудностей с обеспечением тральщиков и "БО" у нас было немало. Не всегда все шло гладко, как хотелось бы.
   Еще на переходе из США на Британские острова отряды и дивизионы, уклоняясь от вражеских подлодок, часто меняли маршруты следования, порой приходили не в полном составе или не в те базы, где мы их ждали. В Кольский залив, как я уже говорил, корабли шли с очередным арктическим конвоем, и, как правило, времени для подготовки к переходу было в обрез. Зачастую им приходилось догонять конвой.
   Помнится, осенью 1944 года в бухту Кефлавик (Исландия) зашел отряд больших охотников, нуждавшихся в ремонте. Для обеспечения ремонта я направил туда лейтенанта Н. В. Ивлиева, офицера конвойной службы в английской военно-морской базе Халл (Гулль). Николай Васильевич принял все меры, а дней через десять "БО"
   снова были в строю. Затем на английском фрегате лейтенант сопровождал их до Мурманска. Кстати, Ивлиев нередко выходил в море в составе союзных конвоев. Его можно было встретить на борту и канадского эсминца "Хайда", и английского сторожевого корабля "Сигал". А на эсминце "Онслот" он стоял на ходовом мостике рядом с командиром, когда тот выводил корабль в торпедную атаку на минзаг противника. Атака была точной: минзаг затонул. Английские матросы подобрали десятка два немецких моряков. Советскому офицеру была предоставлена возможность совместно со старшим помощником эсминца вести допрос пленных.
   Как-то я дал приказание С. Г. Зиновьеву сопровождать два дивизиона "БО", которые, как планировалось, должны были догнать арктический конвой в определенной точке Норвежского моря. Дивизион капитана 3 ранга М. Н. Николаева стоял в районе Глазго, дивизион капитана 3 ранга А. Г. Егорова в районе Розайта. Согласно договоренности адмиралтейство выделяло для их сопровождения два эскортных корабля. Однако в последний момент выяснилось, что выделяется только один корабль - канадский эсминец. Время поджимало, и было принято решение: дивизион, находившийся в районе Глазго, пойдет самостоятельно, а тот, что в Розайте, - в сопровождении эсминца; Зиновьев с сигнальщиками и радистом проводят дивизион Егорова до Фарерских островов, где корабли примут топливо и встретятся с другим дивизионом.
   Казалось бы, все предусмотрено, все учтено. Но, как известно, военная обстановка часто чревата неожиданностями. Так случилось и на этот раз. При входе эсминца в бухту на Фарерских островах Зиновьев установил, что у борта английского танкера стоят и заправляются топливом только пять "БО". Где же шестой?
   Эсминец встал на якорь. Спустили шлюпку, и Зиновьев пошел на ней к тому охотнику, на котором был поднят вымпел командира дивизиона. Комдив, однако, ничего не знал о причинах отставания катера. Тогда Зиновьев связался с военно-морской базой в Розайте, но и там не сообщили ничего утешительного. Неужели "БО" потопили немцы?
   А тут обнаружилась еще и другая неприятность. На одном из "БО" вышел из строя гребной вал: причину поломки установить не удалось. Охотник срочно требовалось отремонтировать с помощью водолазов или поднять на слип. Зиновьев столкнулся с трудностью: местные жители говорили на какой-то смеси датского и норвежского языков. Вот когда пригодились бы офицеры связи, но "опекуны", готовые сопровождать наших сотрудников на приемы и ленчи, в опасные походы предпочитали не ходить.
   К счастью, нашлись мальчишки, которые немного знали английский поднахватались от американских и английских солдат. Они-то и согласились стать переводчиками.
   На Фарерских островах имелись частные мастерские и несколько небольших слипов. Самый большой из них был рассчитан на подъем катера водоизмещением 60 тонн, а наш "БО" в два раза больше.
   - Нет, - заявил хозяин слипа, - лебедка пирса не выдержит такого груза.
   - А нет ли поблизости трактора? - поинтересовался Зиновьев.
   Трактор нашелся. С помощью лебедки и трактора "БО"
   с трудом втащили на слип. При осмотре установили причину отказа гребного вала: во фланцевом соединении оказались срезанными все шесть болтов. В мастерской выточили новые болты, отремонтировали фланцевое соединение, спустили "БО" на воду. Испытания показали, что гребной вал работает нормально...
   Так с помощью местного населения корабль удалось ввести в строй.
   Тем временем шестой "БО" вошел в бухту. Как выяснилось, в пути его преследовала вражеская подводная лодка, в связи с чем пришлось маневрировать, отклоняться от курса.
   Теперь оба дивизиона, заправившись топливом, снова вышли в поход и догнали арктический конвой в Норвежском море. Зиновьев же возвратился на Британские острова.
   Я так подробно остановился на этом, вроде бы малозначительном, эпизоде потому, что он показывает рабочие будни членов миссии.