Харман Эндрю. Святой десант

   А пока что Трепп с жалким видом огляделся и тяжко вздохнул. Горная местность простиралась во всех направлениях, замусоренная невесть куда порхающими куропатками и бесцельно щиплющими траву козерогами. Во внутреннем кармане проповедника ощущалась тревожная пустота от прискорбного недостатка наличности. Тени становились все длиннее, а перспективы успешной и прибыльной работы все незначительнее — вплоть до полного исчезновения. Короче говоря, Брехли Треппа ударило в спину и растоптало тяжелейшее из времен.
   Проповедник хорошенько глотнул эля, уставился в его бездонные торфяные глубины и вспомнил ту пору, когда одним словом мог воспламенить целые кочевые племена, сподвигнуть их на дикие выплески священного восторга. Разум его поплыл назад ко временам еще до заключения контракта на коммерческие проповеди, до создания милостионерий, к тем тихим и ясным дням Речистой Миссии. К чистой в своей незамысловатой красоте картине — человек с книгой, шагающий в поисках кочевников и скитальцев, созревших для обращения.
   О да, тогда он бывал хорош. Грустная слезинка заискрилась в уголке его глаза, когда Трепп снова глотнул эля и вспомнил свой обет — принести слово святого Жмота Неумытого Д'мерским кочевникам в пустыне Гуппи. И пока глаза проповедника таращись в безмерную вечность дна его кружки, оттуда к нему плыли знакомые образы.
   Стадо коз устало воззрилось на него в ответ, когда он одолел последние ярды пустыни Гуппи, направляясь к ярко раскрашенным палаткам кочевников. В заплечном мешке у него имелось несколько дюжин новых переводов «Красного манускрипта для новообращенных» святого Жмота Неумытого. Их девственные корешки любовно терлись о древний помятый тамбурин. Эх, размышлял Брехли Трепп, если бы ему давали мрот за каждый религиозный танец, который этот инструмент вызвал к жизни, он был бы сейчас богачом.
   Сквозь подкрашенный элем повтор своего воспоминания священник постепенно продвигался ко дну кружки.
   Что ему было совершенно неведомо, так это то, что он это делал не один.
   В то же самое время другая персона одиноко и потерянно глазела в свой эль, пока божество с весьма выдающимся носом безостановочно острило в своей вступительной речи за Верхним Столом. Алкан, ответственный за эли и пиво, удивленно заморгал, когда что-то такое зашевелилось в глубинах его кружки. Он протер глаза, воровато оглядел интерьер «Манны Амброзии», покачал головой и воззрился еще напряженней, когда стадо коз, померцав, обрело полноценный вид. Дальше вступительная речь Огдама продолжалась для него лишь как выхлоп горячего воздуха где-то на заднем плане.
   Его высокобесподобие Брехли Трепп наблюдал за своим элем, пока его прежнее «я» хваталось за клапан палатки, отбрасывало его в сторону и торопливо ныряло внутрь…
   — …Как, вы еще не слышали слово? — воскликнул проповедник и принялся вынимать недавно отпечатанные книжки. — Вот, возьмите их и распространите. Если окажется недостаточно, поделите одну на двоих…
   Эх, проклятье, вот как надо было это делать. Сунуться туда, завладеть их вниманием и обратить их раньше, чем они поймут, что же это такое их долбануло. Поднос с овечьими глазами застыл, так и не переданный, меж двух закутанных в покрывала туземцев.
   — Но сперва краткий урок из «Книги апофегм», — объявил торфянисто-мрачный образ Треппа, прежде чем начать зачитывать кочевникам цитаты из объемистого тома у себя в руках. В это время Алкан там, вверху, на непостижимом отдалении, с благоговейным ужасом наблюдал за тем, как разворачивались события. За считанные минуты этот человек в черной сутане сломил всякое сопротивление, какое д'мерские кочевники могли ему оказать, и, не говоря худого слова, уже миг за мигом неотвратимо обращал их в состояние твердой и неколебимой веры в его слова.
   Брехли Треппу предельно повезло в том, что д'мерцы не линчевали его в тот самый миг, как распознали в нем духовное лицо. Кочевников в пустыне Гуппи вечно бомбардировали всякими разными религиями — стоит только остаться в дикой местности дольше чем на сорок дней, и миссионеры начнут стаями слетаться, чтобы тебя спасти. Д'мерское племя желчью тошнило от всех этих миссионерских стад. Не то чтобы они не способны были воспринимать веру — вовсе нет. Просто им требовалась такая разновидность религиозной системы, которая позволяла бы временами оттягиваться на полную катушку со старым добрым развратом и дебоширством, а также на предельно долгое время уклоняться от уплаты долгов. Как только они находили подобную теологию, удержа их религиозному рвению уже не бывало.
   Подкрашенный элем образ Треппа перевел дух и продолжил читать на ломаном д'мерском. Следовало сказать, что перевод был весьма точным. По сути он представлял собой буквальное воспроизведение оригинального текста. Но если бы Трепп свободно владел д'мерским, он бы заметил, что фразы, которые слетали с его языка, по смыслу вовсе не соответствовали первоначально написанным. Фразы эти проплывали через палатку и ловкими червями проползали во множество д'мерских ушей.
 
   «Да, пусть брожу я в долине Долга и Прегрешений, мне это глубоко безразлично».
 
   Д'мерские уши навострились.
 
   «Благословен чистый дух, из зерна извлекаемый, ибо он суть вода живая».
 
   Позывы к реформации звучали все громче, пока Брехли Трепп торжественно излагал последнее предложение, от которого д'мерцы просто не могли отказаться. В качестве гарантии надежности религии и обещания зубодробительного празднества, которое оставило бы далеко в кильватере такие слова, как «беспутство» и «разнузданность», прозвучала знаменитая ссылка на агнцев…
 
   «Пусть же агнцы благочестия ясным пламенем горят».
 
   Алкан в предельном благоговении наблюдал, как д'мерские кочевники жадно хватаются за эту новую религию, крепко прижимая ее к своим верующим сердцам. Для их непросвещенных ушей все это звучало чертовски заманчиво. Итак, плевать на все долги и прегрешения. Самогон надо гнать, пока он горяч. А затем в ход идут жертвенные агнцы — точнее, шашлыки из таковых. За считанные секунды соплеменники оказались на крючке.
   И вместе с ними Алкан.
   Он-то хорошо знал, как тяжело было убедить д'мерских кочевников хоть что-нибудь сделать, и уже бросил все попытки обратить этих обормотов в радости необоримой веры в восторги, предоставляемые божеством, ответственным за эли и пиво. Типа «Пей, пей, пей и будь весел».
   Но этот миссионер в черной сутане… Алкан ухмыльнулся. Теперь он точно знал, что ровно через месяц он все-таки будет сидеть за Верхним Столом.
   Алкан встал, нетвердо прошагал к божественному сортиру и заперся в кабинке. Там решительно некому было увидеть ослепительную вспышку света, когда он исчез.
   …Его высокобесподобие Брехли Трепп снова уставился на свой эль, купаясь в теплом сиянии воспоминаний о лучших моментах стопроцентного обращения язычников, а затем скорбно пожал плечами. Взмахнув длинной рукой, он опорожнил свою кружку и бегло прошептал наикратчайший из псалмов.
   Трепп понятия не имел, что ему делать дальше. Ну, если не считать обратного спуска по склону горы и мучительного поиска какой-то работы. Шансы на это как пить дать резко уменьшатся, лишь только возбуждение Таргашем судебного иска будет предано огласке. Трепп встал, сунул флягу обратно в карман — и пронзительно завопил, когда воздух перед ним внезапно взорвался и там появилась гигантская стена растрескавшейся кожи. Массивные складки испещряли ее поверхность, громоздясь над шестифутовым в вышину основанием из материала примерно того же цвета, что и кожа.
   Послышался словно бы раскат грома, и если бы Трепп был по-настоящему перед собой честен, ему бы пришлось признать, что все это подозрительно напоминало катаклизм, который произвел бы трехсотфутовый гигант, если бы ему вздумалось появиться мгновенно.
   Трепп взвизгнул и укоризненно уставился на дно своей кружки, но тут небо снова взорвалось, и перед ним появилась восьмифутового роста фигура в кожаных сандалиях и том типе просторной тоги, какой повсюду обожают носить божества.
   — Весьма сожалею, — извинился незваный гость, потирая свой нос и стараясь выглядеть непринужденно, пока он сжимался еще на два фута. — Вечно у меня проблемы с масштабом. Никоим образом не хотел вас пугать. Э-э… вы лучше выпейте.
   — Н-не могу, — отозвался Трепп. — Я только что допил. Ох-х. Вот те на! — воскликнул он, когда его кружка вдруг засветилась и наполнилась пенным элем. — К-как вам это удалось?
   — А, ерунда, просто научился, — осторожно увильнул от ответа Алкан. — Хобби у меня такое.
   — Что это? — поинтересовался Трепп после славного глотка небесного эля.
   — А вы не поняли? — ухмыльнулся Алкан.
   — Вы сами это сделали? Вы, наверное, пивовар. Или что-то вроде того.
   — Более или менее, — отозвалось божество, и его собственная кружка сама собой слепилась из чистого горного воздуха.
   — Маг, волшебник? — прошептал Трепп.
   — Ваше здоровье, — загадочно отозвался Алкан и поднял свою пенную кружку. Оба выпили.
   Брехли Трепп посмотрел на растрескавшийся большой палец ноги незнакомца, вполне нормального размера, и голова у него закружилась. Там активно закачались нереальные образы стен из кожи и еще какой-то ерунды. Тогда проповедник принял успокоительный глоток эля. За ним последовало еще с полдюжины. Вскоре Трепп уже начал сомневаться, действительно ли он узрел прибытие этого незнакомца в той предельно живописной манере, какая ему вначале привиделась. День был тяжелый, и мозг вполне мог играть с ним разные фокусы. А незнакомец не выглядел особенно опасным.
   Целой серией быстрых глотков Трепп опорожнил свою кружку. Словно по волшебству она снова вспыхнула и наполнилась.
   Удивленно поморгав, Брехли Трепп заключил, что этот незнакомец просто не может таить в себе никакой опасности. За всю богатую историю человечества еще ни одна опасная персона раздачей бесплатного эля не прославилась.
   — Где вы так научились? — принялся выспрашивать проповедник. — В свое время я видел пару-другую волшебников, но ничего настолько полезного они никогда не делали. Вынуть кролика из шляпы или человека пополам распилить — это пожалуйста. А вот эль у них никогда из крана не шел. А вы еще что-нибудь в таком духе не изобразите? Скажем, славную капельку красного вина или бочонок виски?
   Желваки Алкана так и заиграли, стоило ему только вообразить самодовольную усмешку Огдама, доведись тому услышать этот вопрос.
   — А в чем дело? Вам что, мой эль не по вкусу?
   — Нет-нет, я просто спросил. Эль действительно первоклассный. И это очень мило с вашей стороны. Но как вы это делаете?
   — А, просто ловкость рук, ничего больше, — отбоярился Алкан и еще самую малость осел. Теперь ростом он был около пяти футов, а весил столько, что без паровой тяги его по всем этим горам было бы затруднительно транспортировать. — Однако уходят целые века, чтобы этот навык отточить по-настоящему.
   — Ну, времени у меня навалом, — сказал Трепп и покачал своей кружкой. — Думаю, я вполне смогу этому научиться…
   Пожалуй, это не обеспечило бы ему такого морального удовлетворения, как привлечение душ к новым, улучшенным образам жизни, но если бы он действительно научился доставать эль прямо из воздуха, его жизнь была бы устроена. Одних только приглашений на вечерники появилось бы столько, что лопатой не разгребешь.
   — Тогда бы вы быстро нашли себе новый контракт, а, ваше высокобесподобие? — спросил Алкан все с той же ухмылкой.
   Трепп невольно отшатнулся, а разум его перескочил к слишком уж недавним событиям, которые он уже окрестил «Разоблачением Нужного Белья».
   — Эй, вы это бросьте. Знаете, там, в Гад-парке, была вовсе не моя вина. Я просто пытался заработать себе на жизнь. Я хочу сказать — такова се ля ви. У всех бывают неудачные дни!
   — Да я и не сомневаюсь, что вы…
   — Нет, не моя вина. Я ему говорил, что сложно будет заставить граждан Аксолотля поверить в такую ерунду, но он даже слушать не стал. Короче говоря, парень, который на самом деле вам нужен, — вон там, внизу. Если вы побежите то, может статься, еще его догоните. Настучите ему по рогам. А пока будете этим заниматься, можете заодно мой кошелек вернуть. И самое главное — убедите его не возбуждать против меня судебного дела.
   — Прошу прощения, ваше высокобесподобие Брехли Трепп, но такие вещи меня совершенно не интересуют. Я здесь, чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
   Трепп с подозрением воззрился на незнакомца:
   — Откуда вы знаете, как меня зовут?
   — Я много что о вас знаю. — Алкан понимал, что подслушивание вымоченных в эле воспоминаний вряд ли сходило за «много что», но все-таки это было уже что-то. А кроме того, сама фраза звучала весьма убедительно.
   — В самом деле? — с немалым скепсисом спросил Трепп и снова покачал пустой кружкой.
   — Да-да, — ухмыльнулся Алкан, когда кружка Треппа в очередной раз вспыхнула и наполнилась. — Я гарантирую вам то, о чем вы всегда мечтали. Кое-что, чего вы вон там никогда не найдете. — Он указал большим пальцем примерно туда, где, как ему казалось, находился Аксолотль.
   Трепп с любопытством поднял брови:
   — И что же?
   Алкан подался вперед и заговорщицки прошептал:
   — Девственную территорию. Такую, где никто вас не знает. Место, полное народа, который только и жаждет того… ну, того, что вы ему для меня разрекламируете.
   Голова у Треппа снова закружилась, опьяненная элем и фантастическим предложением незнакомца. Сердце его захолонуло, стоило ему только об этом подумать. Девственная территория, новые пастбища…
   — Насколько полное?
   — Да так, что плюнуть некуда. Э-э… можно сказать, масса в высшей степени благодарной аудитории. И число ее постоянно растет.
   Глаза Брехли Треппа вспыхнули от возбуждения.
   Алкан подался еще ближе, его дружелюбная рука скользнула по обтянутым сутаной плечам его высокобесподобия.
   — Откровенно говоря, вам потребуется целая вечность, чтобы обратить там всех.
   Трепп присвистнул, а глаза его еще ярче загорелись.
   — Целая вечность? Их там так много? Что же это за место и почему я о нем ничего не знаю?
   — О нет, вы о нем знаете, — ухмыльнулся Алкан. — Просто вы раньше не думали о нем в таком разрезе. Это, знаете ли… э-э… в некотором смысле запретная территория.
   — Ха! Ну вот вы и проговорились. Сказали вполне достаточно. Теперь я точно знаю, о чем вы толкуете, — принялся злорадствовать Трепп. — Обширное место, трудно добраться, масса населения, трехглавые псы у ворот.
   Алкан кивнул, несколько удивленный тем, что духовное лицо втайне лелеяло ту же мысль, что и он.
   — Вы хотите, чтобы я отправился проповедовать в Муррловианскую империю! — с преждевременной усмешкой объявил Трепп. Легенд об этом месте он уже наслушался немало…
   Алкан разразился смехом:
   — Ха-ха-ха! Да нет же, нет. У меня кое-что получше на уме. Куда обширней и самую малость горячее. — Он ткнул пальцем в землю.
   Трепп почесал в затылке, извлекая оттуда все свои географические познания.
   — Обширней и горячее… где-то на юге?
   — Нет! — Алкан снова многозначительно указал на землю.
   Челюсть Треппа отвалилась, когда до него дошло.
   — Нет, вы это не всерьез…
   — Нет? А почему нет? Как я уже сказал, аудитория в высшей степени благодарная, как раз созревшая для обращения. Еще эля, ваше высокобесподобие?
   Трепп глотнул еще эля и покачал головой.
   — Значит, вы действительно стоите здесь и предлагаете мне проповедовать благую весть плачущим душам в… в подземном царстве Уадда?
   — Ага. Славно, правда?
   — Славно? — завопил проповедник и глотнул еще эля. — Раз уж вам такое в голову пришло, есть очень большое препятствие к тому, чтобы там проповедовать.
   Алкан небрежно глотнул из своей кружки.
   — Да? И какое же?
   — А то, что никто туда не попадает живым, — вот какое! — прорычал Трепп. — Ведь там преисподняя, дьявол ее побери.
   — Ну вот. Я ждал, когда вы начнете выдвигать тривиальные возражения, — задумчиво отозвался Алкан.
   — Тривиальные! Тривиальные? — не на шутку разбушевался Трепп. — Да ведь вы тут о моей жизни толкуете. А я, знаете ли, прямо сейчас копыта отбрасывать не намерен, премного благодарю. — Он буквально швырнул очередной глоток эля себе в глотку, отчаянно пытаясь удержать при себе хотя бы последние остатки здравомыслия.
   Скрестив руки на груди, Алкан покачал головой:
   — Это, знаете ли, очень узкий взгляд на вещи. Да, я вам скажу, весьма близорукий.
   — Что?
   — Вам никогда не приходилось останавливаться, чтобы задуматься о Большой Картине — о вашем месте в великой схеме вещей?
   — Ясное дело, приходилось. Ведь я всю свою жизнь посвятил миссионерству…
   — Ну вот вы опять за свое — распространяетесь насчет жизни, как будто важнее ее ничего нет…
   — Ну, на вечеринке, к примеру, я бы без нее не особенно повеселился, разве нет?
   — Не будьте так уверены. На прошлой неделе я весьма приятно провел время на сельской танцульке.
   — Что?
   — Ну да. Можно сказать, оказался душой этой самой танцульки… Эй, а в чем дело? Что это вы от меня пятитесь?
   — Знаю я ваши делишки. Прочь от меня. — Брехли Трепп червем пополз вверх по склону, внезапно припомнив подробности появления незнакомца. Ладно, пусть черной чешуйчатой шкуры, кривых рогов и остроконечного хвоста у него не имелось, но он вполне мог принять другую личину. — Это отвратительно, просто тошнотворно — вот что я вам скажу. Пытаетесь соблазнить духовное лицо преисподней. Никогда вы меня не заставите с вами на сделку пойти…
   — Я? На сделку? Нет, вы же не думаете, что я… Ха-ха-ха! Расслабьтесь, приятель, я совсем не оттуда.
   — Я вам не верю.
   — Да бросьте вы. Знаете вы хоть одного дьявола, который болтался бы тут по округе да еще раздавал бесплатное пиво?
   Кружка Треппа снова наполнилась.
   — А кроме того, — продолжил Алкан, — где моя черная чешуйчатая шкура, кривые рога и остроконечный хвост? А?
   — Это все личина, — пробормотал Брехли Трепп.
   — Да не будьте вы таким параноиком. Доверьтесь мне. Я как раз из хороших парней.
   — Сами подумайте! — рявкнул Трепп, голова у которого уже совсем закружилась. — Вы сказали, что раньше были магом. — Внезапно озлившись, он решил упереться ладонями в бока и пролил эль себе на сутану. Это очень в малой степени улучшило его настроение. — Не знаю, в какие игры вы тут играете, но если вы думаете, что просто можете закатиться сюда и бесплатным пивом меня купить, то сильно…
   — Простите, ваше высокобесподобие Брехли Трепп, но это вы, мой дорогой, сказали, что я был магом. Хотите, я вам опять кружку наполню?
   — Вы этого не отрицали! — заорал Трепп, чей мозг зациклился на вопросе о магическом происхождении незнакомца.
   — Прошу прощения, если я сбил вас с толку своим загадочным умолчанием, но средний человек обычно не слишком хорошо справляется с ситуацией, когда его приветствует невесть откуда взявшийся бог. Понятное дело, если только перед этим человек не пропустил несколько кружек пива. Честно говоря, не понимаю, почему так выходит. Уверяю вас, мы не такая уж скверная компания…
   — Что… что это вы только что сказали? — спросил Трепп после того, как несколько раз энергично треснул себя ладонями по ушам.
   — А что именно вы недослышали?
   — Что человека приветствует бо… бо… — Трепп жалобно захныкал.
   — Божество. Да, скажу вам, определенная публика справляется совсем плохо. Видели бы вы некоторые лица, и у вас бы мигом мурашки по коже поползли. Но это же полностью лишено всякого здравого смысла. Разве я так уж скверно выгляжу?
   — Вы? Так вы пытаетесь сказать, что вы бо… Что вы из Ар… Ар… — Трепп патетически ткнул дрожащим пальцем в небо.
   Алкан поднял взгляд.
   — Да, полагаю, это где-то там. Хотя на самом деле надо бы мне выяснить поточнее.
   — Так вы говорите, вы божество?
   Алкан вполне божественно ухмыльнулся.
   — Н-нет-нет-нет. Это не может быть правдой, — запинаясь, забормотал Трепп. — Никак не может. Что вы там болтали насчет того, что жизнь тривиальна? Нет, не могу себе представить, чтобы нормальные боги ходили по округе, распространяя подобные представления.
   — Я просто пытаюсь быть вам полезным. Нет, не надо так на меня смотреть. Доверьтесь мне. Я просто пытаюсь позаботиться о том, чтобы вы полностью раскрыли свой богатый потенциал. Послушайте, выпейте еще эля, придите в себя, и я вам все объясню.
   Загадочно теплое свечение гладило Треппа по бедру, пока пар поднимался от его вымокшей в эле сутаны. Пожав плечами, он снова поднял свою кружку, понимая, что на самом деле ему вовсе не требуется никуда бежать. Кроме того, несмотря на целую уйму всяких оговорок, проповедник был предельно заинтригован. Если этот малый и впрямь бог, а он от него сбежит… нет, никогда ему себе этого не простить. В конце концов, не будет никакого особого вреда, если он просто несколько минут его послушает.
   Стараясь постоянно следить за тем, что происходит с легендарным котенком любопытства, крепко засевшим где-то в передней части его мозга, Брехли Трепп произнес, пытаясь излучать как можно больше здорового скепсиса:
   — Ладно, валяйте. Я вас слушаю.
   — Вот и хорошо, вот и славно. На самом деле весь вопрос тут в простой математике, — с энтузиазмом начал Алкан. — К примеру, прямо сейчас вы хорошо знаете, что далеки от бессмертия, так?
   Трепп с сомнением кивнул.
   — И как только вы вытряхиваетесь прочь из этого бренного мира, наступает время загробной жизни, верно? Вся остальная вечность представляется беспардонным бездельем и скукой смертной, правда?
   Трепп снова кивнул.
   — Неправда! — уверенно заявил Алкан. — Общее заблуждение — вот что это такое. Загробная жизнь — дьявольски занятая штука. Никакого шанса передохнуть. Да и на самом деле это было бы совершенно неправильно, разве не так? Я хочу сказать, сам тот факт, что вы бессмертны, вовсе не означает, что у вас уже не осталось никаких потребностей. Ну, сходить там, знаете ли, в пивную или, на худой конец, в театр. Кто-то должен все это обеспечивать. Однако хорошей стороной Аррая является то, что вы сами можете выбирать, чего вы хотите. Пьянствовать там, к примеру, или с девочками то-се… гм… Но для вас, как я прикидываю, идеальная загробная жизнь заключалась бы в том, чтобы целую вечность проповедовать от всего сердца.
   Глаза Брехли Треппа затуманились.
   — Да-а… — прошептал он, и котенок осторожного любопытства мгновенно плюхнулся на горячую сковородку.
   — Тут-то в дело и вступает математика, понимаете?
   — Нет, не понимаю.
   Алкан перевел дыхание и еще раз понадеялся, что все-таки сумеет все это провернуть.
   — Речь здесь идет об эффективности. Вот скажите, сколько душ вы обратили за всю свою жизнь?
   — Пару сотен, — радостно ответил Трепп, с гордостью вспоминая стада д'мерских кочевников.
   — Что ж, не так плохо, — прикинул Алкан, потирая свой нос картошкой. — Но только подумайте, скольких вы сможете обратить начиная от этого момента и до самого конца вечности, если вам не придется без конца убивать время на сон и тому подобную ерунду. Сотни миллиардов — вот сколько!
   Челюсть Треппа отпала ему на грудь.
   Алкан приготовился к следующему, довольно заковыристому отрезку — выстраиванию мостика веры, который должен был обратить его хитроумную схему в сверкающую реальность.
   — Чтобы еще конкретнее разобраться с ситуацией, придется проделать массу математических вычислений. У вас это хорошо выходит?
   Трепп помотал головой.
   Алкан мысленно ухмыльнулся. Все существенным образом упрощалось.
   — Тогда, если разделить пару сотен на сто тысяч миллионов, у нас получится… чертовски мало получится. Если точнее — совсем ни хрена. Так что, если вкратце, вся ваша жизнь — пустая трата времени. А значит, как мертвец вы будете несравнимо полезнее, понимаете? — Алкан ухмыльнулся. — Так куда эффективней.
   Выглядя совсем огорошенным, Трепп одними губами произнес слово «мертвец». Еще три котенка подохли.
   — Послушайте, тут абсолютно ничего личного. Просто толковый менеджмент, понимаете ли. Вот, выпейте еще эля.
   Трепп глотнул эля, и вид у него сделался такой, словно он отчаянно пытался выполнить у себя в голове целый ряд сложных вычислений. Пальцы его подрагивали.
   — Честно говоря, даже не стал бы об этом упоминать, если бы не знал, что это чистая правда, — охотно предложил свою помощь Алкан. — Чем раньше вы начнете работать с полной эффективностью, тем больше душ вы лично сумеете спасти. Осознаете ли вы тот факт, что за каждый день, в который вы по-прежнему упорно цепляетесь за ваш в высшей степени неэффективный образ жизни, еще три дюжины душ остаются необращенными?
   — Я… я никогда раньше не думал об этом в таком аспекте.
   — Вот так-то. Каждый день тридцать шесть первосортных душ оказываются потеряны для вечности. Да, шокирующая, ужасная реальность, но так все и есть. Опять же, если вы пожелаете продолжать в том же духе, тогда вы…
   — Нет-нет. Вы абсолютно правы! — объявил Брехли Трепп, и где-то позади его глаз наконец-то вспыхнуло понимание. В его воображении уже радовались многие миллионы душ. — Совершенно верно. И как же я раньше этого не понимал? Какая эгоистичная неэффективность! Я не могу позволить им так просто остаться не спасенными. Не могу позволить, чтобы с ними такое случилось. Это мой долг! — с жаром изрек проповедник, вытаскивая из-под сутаны кинжал и дрожащей рукой направляя его к своему животу.