Страница:
– Ну да. В этом случае будет «жить» двойник, столько, сколько потребуется Дугласу. Когда нужда в Смите отпадет, он «умрет», а двойника отправят вон из города под каким-нибудь наркотиком или с лоботомией… Если Смит мертв, все очень скоро утихнет, и мы никогда не узнаем правду. Поэтому давай рассмотрим второй вариант и предположим, что он жив. – Я надеюсь, что жив!
– Что тебе Гекуба, что ты Гекубе? – наскоро переврал Шекспира Кэкстон. – Если Смит жив, то, возможно, все будет в порядке. Может случиться, что через три-четыре недели Смит будет в состоянии предстать перед публикой, и двойника разжалуют… Хотя вряд ли…
– Почему?
– Подумай сама. Дуглас уже пытался выдавить из Смита нужные слова, но не смог. А ему эти слова нужны во что бы то ни стало. Поэтому Дуглас постарается спрятать настоящего Смита подальше, и мы никогда больше не увидим живого Человека с Марса.
– Смита убьют?
– Ну, зачем так грубо? Его поместят в частную клинику и будут тщательно оберегать от внешнего мира.
– Боже мой, что же делать?
Кэкстон помрачнел.
– Придется принять их правила игры. Или найти зубастого адвоката, взять Беспристрастного Свидетеля и требовать встречи со Смитом. Может быть, удастся вывести их на чистую воду.
– Бен, я с тобой!
– Тебе нельзя выступать открыто. Ты рискуешь своей карьерой.
– Но кто, кроме меня, сможет это опознать?
– Честно говоря, я и сам отличу человека, воспитанного инопланетянами, от актера, изображающего такого человека. А ты будешь моим козырем: ты в курсе дела и имеешь доступ в клинику. Если я вдруг пропаду, поступай по своему усмотрению.
– Бен, с тобой ведь ничего не случится?
– Девочка, я влез не в свою весовую категорию.
– Бен, мне это не нравится. Что ты собираешься делать, когда увидишь Смита?
– Я спрошу, хочет ли он уйти из больницы. Если он скажет «да», я приглашу его с собой. В присутствии Беспристрастного Свидетеля никто не посмеет его остановить.
– А что дальше? За ним нужно ухаживать, Бен. Он сам о себе не позаботится.
Бен нахмурился.
– Я думал об этом. Я готов за ним ухаживать. Поселим его у меня…
– А я буду за ним присматривать. И все будет хорошо, Бен!
– Разогнались! Дуглас нас спокойно выследит и водворит Смита обратно в палату. А заодно и нас с тобой, – Кэкстон наморщил лоб.
– Я знаю человека, который нам поможет! – воскликнул он через некоторое время.
– Кто это?
– Знаешь Джабла Харшоу?
– Кто же его не знает?
– Это одно из его достоинств. Именно потому, что его все знают, его трудно убрать. Он одновременно врач и юрист, поэтому сладить с ним еще труднее. Но самое главное, он такой закоренелый индивидуалист, что, если нужно, в одиночку выйдет против всей Федерации с перочинным ножом. Поэтому с ним просто невозможно справиться. Я с ним познакомился во время проверки на лояльность; на него можно положиться. Если мне удастся вытащить Смита из Бетесды, я отвезу его к Харшоу в Поконос. И тогда мы им всем покажем!
Глава 7
Глава 8
– Что тебе Гекуба, что ты Гекубе? – наскоро переврал Шекспира Кэкстон. – Если Смит жив, то, возможно, все будет в порядке. Может случиться, что через три-четыре недели Смит будет в состоянии предстать перед публикой, и двойника разжалуют… Хотя вряд ли…
– Почему?
– Подумай сама. Дуглас уже пытался выдавить из Смита нужные слова, но не смог. А ему эти слова нужны во что бы то ни стало. Поэтому Дуглас постарается спрятать настоящего Смита подальше, и мы никогда больше не увидим живого Человека с Марса.
– Смита убьют?
– Ну, зачем так грубо? Его поместят в частную клинику и будут тщательно оберегать от внешнего мира.
– Боже мой, что же делать?
Кэкстон помрачнел.
– Придется принять их правила игры. Или найти зубастого адвоката, взять Беспристрастного Свидетеля и требовать встречи со Смитом. Может быть, удастся вывести их на чистую воду.
– Бен, я с тобой!
– Тебе нельзя выступать открыто. Ты рискуешь своей карьерой.
– Но кто, кроме меня, сможет это опознать?
– Честно говоря, я и сам отличу человека, воспитанного инопланетянами, от актера, изображающего такого человека. А ты будешь моим козырем: ты в курсе дела и имеешь доступ в клинику. Если я вдруг пропаду, поступай по своему усмотрению.
– Бен, с тобой ведь ничего не случится?
– Девочка, я влез не в свою весовую категорию.
– Бен, мне это не нравится. Что ты собираешься делать, когда увидишь Смита?
– Я спрошу, хочет ли он уйти из больницы. Если он скажет «да», я приглашу его с собой. В присутствии Беспристрастного Свидетеля никто не посмеет его остановить.
– А что дальше? За ним нужно ухаживать, Бен. Он сам о себе не позаботится.
Бен нахмурился.
– Я думал об этом. Я готов за ним ухаживать. Поселим его у меня…
– А я буду за ним присматривать. И все будет хорошо, Бен!
– Разогнались! Дуглас нас спокойно выследит и водворит Смита обратно в палату. А заодно и нас с тобой, – Кэкстон наморщил лоб.
– Я знаю человека, который нам поможет! – воскликнул он через некоторое время.
– Кто это?
– Знаешь Джабла Харшоу?
– Кто же его не знает?
– Это одно из его достоинств. Именно потому, что его все знают, его трудно убрать. Он одновременно врач и юрист, поэтому сладить с ним еще труднее. Но самое главное, он такой закоренелый индивидуалист, что, если нужно, в одиночку выйдет против всей Федерации с перочинным ножом. Поэтому с ним просто невозможно справиться. Я с ним познакомился во время проверки на лояльность; на него можно положиться. Если мне удастся вытащить Смита из Бетесды, я отвезу его к Харшоу в Поконос. И тогда мы им всем покажем!
Глава 7
Джилл ушла с дежурства на десять минут раньше. Нельзя оказаться замешанной в попытку Бена встретиться со Смитом, но нужно быть рядом. Бену может понадобится помощь.
Охраны в коридоре не было. Дежурство выдалось напряженное – она возилась с двумя хирургическими больными – и только раз успела проверить дверь палаты К-12. Дверь была заперта. Соседняя тоже. Отпирать ее не было времени. Джилл старалась хотя бы следить, кто входит на этаж. Бен не появлялся; Джилл задала несколько осторожных вопросов своей помощнице и по ответам поняла, что за время ее отсутствия в палату К-12 никто не входил. Джилл недоумевала: Бен не назначил точного времени, но он намеривался осуществить задуманное около полудня.
Наконец, Джилл не выдержала. Улучив свободную минутку, она постучала в комнату врача, заглянула туда и изобразила удивление.
– О! Доброе утро, доктор. Я надеялась увидеть здесь доктора Фрейма.
– Я его не видел, сестра. Я доктор Браш. Чему могу быть полезен?
Типично мужская реакция. Джилл успокоилась:
– Спасибо, ничего не нужно. Как поживает Человек с Марса?
– Кто?
Она улыбнулась.
– Доктор, для больницы уже не секрет, кто ваш пациент, – Джилл указала рукой на дверь в палату.
Врач удивился:
– Вы хотите сказать, что он лежит здесь?
– А что, его там нет?
– Нет, с точностью до шести знаков. Здесь лежит миссис Роуз Банкерсон – пациентка доктора Гарнера. Ее привезли утром.
– Правда? А что случилось с Человеком с Марса?
– Не имею ни малейшего представления. Так хотел на него посмотреть и не успел. Еще вчера он был здесь… Везет же некоторым людям! А мне достается Бог знает что, – он включил экран над столом.
Джилл увидела кровать с водяным баллоном, поверх которого колыхалось тело маленькой старушки.
– Что с ней?
– Гм, если бы у нее не было столько денег, это называлось бы старческим маразмом. А с ее деньгами – это «обследование и общеукрепляющие процедуры».
Джилл немного поболтала, потом сказала, что, кажется, ее зовут на пост, и ушла. Достала ночной журнал – да, вот оно: «Смит В.М., К-12 – переведен». И ниже: «Роуз С.Банкерсон (ж), К-12 (специальная диета, кухня проинструктирована доктором Гарнером, предписаний нет, дежурный по этажу не отвечает)».
Почему Смита переместили ночью? Чтобы никто не видел? Куда же его отправили? Можно было позвонить в приемное отделение, но, наслушавшись предостережений Бена, Джилл стала осторожной. Она решила подождать естественного развития событий и послушать, что говорят.
Сначала она позвонила Бену на работу. Ей сказали, что его нет в городе. У Джилл от испуга отнялся язык, но она овладела собой и попросила оставить Бену записку.
Джилл позвонила Бену домой; его не было и там, и она вновь попросила оставить ему записку…
…Бен Кэкстон не терял времени зря. Он заполучил в свое распоряжение Джеймса Оливера Кавендиша. Бен мог воспользоваться услугами другого Беспристрастного Свидетеля, но авторитет Кавендиша был так велик, что к нему почти не нужен был адвокат. Этот почтенный господин не раз свидетельствовал в Верховном Суде; поговаривали также, что при нем составлено завещаний на миллиарды. Он зарабатывал за день больше, чем Бен за неделю, но Кэкстон собирался расплатиться с ним за счет редакции.
В качестве адвоката Бен пригласил Фрисби из «Биддл Фрисби, Фрисби, Биддл Рид», и вдвоем они отправились к Свидетелю Кавендишу. Дородный Кавендиш в своем белом одеянии был похож на Статую Свободы.
Еще до встречи с Кавендишем Бен объяснил Марку Фрисби, что им предстоит делать. В присутствии Свидетеля оба обязались зафиксировать и не обсуждать увиденное или услышанное (Фрисби заметил, что не имеет на это прав).
Такси привезло их в медицинский центр, и они направились к директору.
В приемной Бен вручил свою визитную карточку и сказал, что хочет видеть директора.
Суровая женщина спросила у Бена, договаривались ли они с директором о встрече. Бен признался, что нет.
– В таком случае, у вас мало шансов увидеть доктора Бремера. По какому делу вы пришли?
Кэкстон ответил громко, чтобы все окружающие слышали:
– Передайте, пожалуйста, директору, что пришел Кэкстон из «Вороньего гнезда» с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем и хочет побеседовать с Валентайном Майклом Смитом, Человеком с Марса.
Женщина было испугалась, но овладела собой и холодно изрекла:
– Хорошо, я передам. Присаживайтесь, пожалуйста.
– Спасибо, я постою.
Фрисби сломал сигарету; Кавендиш был совершенно спокоен, как человек, видавший виды; Кэкстон переминался с ноги на ногу. Наконец, «снежная королева» объявила:
– С вами поговорит мистер Берквист.
– Берквист? Джил Берквист?
– Мистер Джилберт Берквист.
Кэкстон знал Берквиста – он был из отряда марионеток Дугласа.
– Мне не нужен Берквист, я хочу поговорить с директором.
Но Берквист уже вышел им навстречу, помахивая рукой и радушно улыбаясь:
– Бенни Кэкстон! Здорово, приятель! Ты все там же?
– Все там же. Что ты здесь делаешь, Джил?
– Если я когда-нибудь освобожусь от общественной деятельности, я тоже возьму в газете колонку скандальной хроники слов эдак на тысячу и буду валять дурака. Я тебе завидую, Бен.
– Я тебя спрашиваю, Джил, что ты здесь делаешь? Я пришел поговорить с директором и с Человеком с Марса, а вовсе не за тем, чтобы ты мне заговаривал зубы.
– Не надо так, Бен. Доктора Бремера уже замучили газетчики, и Генеральный Секретарь прислал меня ему в помощь.
– Хорошо. Я хочу поговорить со Смитом.
– Бен, старина, этого хотят все репортеры, специальные корреспонденты, писатели, комментаторы, внештатные корреспонденты и корреспондентки… Двадцать минут назад сюда приходила Ролли Пиперс. Она хотела расспросить Смита, как марсиане любят друг друга, – Берквист развел руками.
– Я хочу видеть Смита. Имею я на это право или нет?
– Бен, давай поговорим в другом месте, в спокойной обстановке. Там спросишь у меня все, что захочешь.
– У тебя я ничего не собираюсь спрашивать. Я хочу видеть Смита. Вот мой адвокат, Марк Фрисби. (Беспристрастного Свидетеля представлять не полагалось).
– Мы знакомы, – сказал Берквист. – Как здоровье отца, Марк? Все тот же насморк?
– Да, все по-старому.
– Дурацкий климат. Пойдем, Бен. И ты, Марк.
– Итак, – сказал Кэкстон, – я хочу видеть Валентайна Майкла Смита. Я представляю газету «Пост» и двести миллионов читателей. Мне дадут возможность поговорить со Смитом? Если нет, скажите об этом прямо и дайте юридическое обоснование вашему отказу.
– Марк, – вздохнул Берквист, – объясни этому сплетнику, что нельзя врываться в комнату к больному человеку. Смит вчера, несмотря на запреты врача, выступил перед общественностью. Сейчас ему нужен покой, иначе он не сможет восстановить силы.
– Ходят слухи, – заметил Кэкстон, – что вчерашнее выступление – фальшивка.
Берквист перестал улыбаться:
– Фрисби, – сказал он холодно, – ваш клиент слишком резко выражается.
– Не горячитесь, Бен.
– Я знаю закон о клевете, Джил. Кого я сейчас оклеветал? Человека с Марса? Или кого-то еще? Ну, кого? – Бен повысил голос. – Я повторяю, что, по имеющимся у меня сведениям, человек, интервью с которым вчера передавали по третьему каналу, не был Майклом Смитом. Я хочу увидеть Человека с Марса и спросить его об этом.
В приемной стало очень тихо. Берквист посмотрел на Беспристрастного Свидетеля, нацепил на лицо улыбку и сказал:
– Похоже, Бен, что ты выторговал себе интервью с судебным процессом в придачу. Я сейчас вернусь.
Он вышел и вскоре вернулся.
– Я договорился, – сказал Берквист устало, – хотя ты, Бен, этого не заслуживаешь. Пройти может еще Марк: Смит болен, к нему нельзя приводить толпу.
– Нет, – отрезал Кэкстон.
– Что?
– Или все втроем, или никто.
– Бен, не упрямься. Тебе и так делают одолжение. Марк пойдет с тобой и подождет за дверью, а он, – Берквист кивком указал на Кавендиша, – тебе не нужен.
Кавендиш молчал, как будто ничего не слышал.
– Возможно. Но завтра я напишу в газете, что представители администрации отказали Беспристрастному Свидетелю в визите к Человеку с Марса.
Берквист пожал плечами.
– Хорошо. Я надеюсь, Бен, что клеймо клеветника тебя утихомирит.
Из уважения к возрасту Кавендиша они поднялись лифтом, потом по движущейся дорожке проследовали мимо лабораторий и кабинетов. Их остановил часовой, предупредил о них кого-то и, наконец, их впустили в комнату, где стояли датчики.
– Это доктор Таннер, – представил Берквист дежурного врача. – Доктор, познакомьтесь: мистер Кэкстон и мистер Фрисби. (Представлять Кавендиша он, как это и было положено, не стал).
Таннер был обеспокоен.
– Господа, позвольте вас предупредить. Постарайтесь не говорить и не делать ничего, что могло бы взволновать больного. Он крайне возбужден и легко впадает в патологическое состояние, напоминающее транс.
– Эпилепсия? – спросил Бен.
– Неспециалист сказал бы «да». Но это, скорее, каталепсия.
– Вы специалист, доктор? Психиатр?
Доктор Таннер оглянулся на Берквиста.
– Да.
– Где вы учились?
Берквист вмешался:
– Бен, пойдем к больному. Доктора Таннера допросишь после.
– О'кей.
Таннер посмотрел на датчики, включил экран наблюдения, отпер дверь в палату и, приложив к губам палец, ввел туда посетителей.
В палате было темно.
– Наш пациент болезненно реагирует на свет, поэтому пришлось сделать затемнение, – приглушенным голосом объяснил Таннер.
Он подошел к кровати, стоявшей в центре комнаты.
– Майк, я привел к тебе гостей.
На водяной подушке, закрытый до подмышек простыней, лежал молодой человек. Он молча смотрел на посетителей. Его круглое лицо было лишено всякого выражения. Это был тот самый человек, которого вчера показывали по стереовидению. Похоже, малышка Джилл подложила свинью. Придется отвечать за клевету – и конец карьере.
– Вы Валентайн Майкл Смит?
– Да.
– Человек с Марса?
– Да.
– Вы выступали вчера по стерео?
Молодой человек молчал. Таннер сказал:
– По-моему, он не понял. Майк, ты помнишь, что вы с мистером Дугласом делали вчера?
Больной недовольно ответил:
– Свет… Глазам больно.
– Да, свет мешал тебе. Мистер Дуглас велел тебе поздороваться с публикой.
– Долго ехал в кресле, – слабо улыбнулся больной.
– О'кей, – сказал Кэкстон. – Я понял. Майк, с тобой хорошо обращаются?
– Да.
– Ты можешь не жить здесь, если не хочешь. Ты ходишь?
Таннер торопливо заговорил:
– Мистер Кэкстон, я вас прошу… – Берквист взял Таннера за плечо.
– Хожу… немножко. Трудно.
– Я видел, у тебя есть коляска. Майк, если ты не хочешь здесь жить, я отвезу тебя, куда скажешь.
Таннер стряхнул руку Берквиста и возмутился:
– Я запрещаю давить на моего пациента!
– Он свободный человек или заключенный? – стоял на своем Кэкстон.
– Конечно, он свободный человек, – ответил Берквист. – Доктор, не мешайте дураку рыть себе могилу.
– Спасибо, Джил. Майк, ты слышал, ты – свободный человек. Ты можешь идти, куда хочешь.
Больной с ужасом посмотрел на Таннера:
– Нет! Нет! Нет!
– Нет – значит нет.
– Мистер Берквист, это уже слишком! – взорвался Таннер.
– Хорошо, доктор. Бен, хватит.
– Э-э… еще один вопрос, – Кэкстон лихорадочно соображал, стараясь придумать хитрый вопрос. «Наверное, Джилл ошиблась; нет, она не могла ошибиться, она вчера очень верно рассудила!»
– Последний вопрос, – снизошел Берквист.
– Спасибо… Майк, вчера мистер Дуглас задавал тебе вопросы… Больной не отвечал.
– …Он спросил тебя, нравятся ли тебе наши девушки, так?
– Нравятся, еще бы! – больной расплылся в улыбке.
– Хорошо, Майк. А где и когда ты видел девушек?
Улыбка испарилась. Больной глянул на Таннера, потом закатил глаза, собрался в позу зародыша – руки на груди, колени ко лбу – и застыл. Таннер рявкнул:
– Вон отсюда! – и стал щупать пульс больного.
– Это переходит всякие границы, – возмутился Берквист. – Кэкстон, вы выйдете сами или мне позвать солдат?
– Мы уходим, – сдался Кэкстон.
Все, кроме Таннера, вышли. Берквист закрыл дверь.
– Джил, объясни, – снова взялся за свое Кэкстон, – вы держали его под замком. Где он мог видеть девушек?
– Что за странный вопрос? Он видел десятки девушек. Сестры, лаборантки… Сам понимаешь.
– Не понимаю. Его обслуживали исключительно мужчины, пускать к нему женщин строго запрещалось.
– Не говори глупостей! – Берквист досадливо сморщился, а потом вдруг ухмыльнулся. – Вчера его сопровождала сестра-женщина.
– Да, действительно… – Бен умолк.
Когда Кэкстон, Фрисби и Кавендиш вышли из медицинского центра, Фрисби заметил:
– Бен, я думаю, что Генеральный Секретарь возбудит против тебя судебное дело, но все-таки, если тебе есть на кого сослаться…
– Ерунда, Марк. Дела не будет, – Бен сверкнул глазами. – Как знать, может быть, нам подсунули ту же фальшивку.
– Оставь, Бен.
– Не оставлю. Нам показали укрытого простыней человека одного возраста со Смитом. Берквист сказал, что это Смит, но Берквист сделал карьеру на отрицании очевидных фактов. Нам представили якобы психиатра, но когда я спросил, где он учился, меня отвлекли… Мистер Кавендиш, вы видели какое-нибудь подтверждение тому, что перед нами лежал человек с Марса?
– Я не имею права высказывать своего мнения. Я смотрю и слушаю – и не более.
– Простите.
– Я могу считать свою миссию выполненной?
– Да, конечно. Спасибо, мистер Кавендиш.
– Благодарю вас, сэр. Очень интересный случай, – старый Свидетель снял белое одеяние и превратился в простого смертного. Черты его лица смягчились.
– Надо было привести кого-нибудь с «Чемпиона», – продолжал Кэкстон, – тогда было бы ясно.
– Должен заметить, – заговорил Кавендиш, – я был очень удивлен тем, что вы упустили весьма важную деталь.
– Да? Что же я прозевал?
– Мозоли.
– Мозоли?
– Ну да. По мозолям можно восстановить биографию человека. Я читал об этом в «Уитнесс Куортерли». У молодого человека, который никогда не носил обувь и находился под действием тяготения гораздо более слабого, чем наше, и мозоли не должны быть похожи на наши.
– Господи! Мистер Кавендиш! Что же вы раньше молчали?
– Сэр! – старик развернул плечи и раздул ноздри. – Я не участник событий, я – Беспристрастный Свидетель.
– Простите, – Кэкстон нахмурился. Давайте вернемся и посмотрим на его мозоли. Не будут пускать – я разнесу эту чертову больницу.
– Вам придется искать другого Свидетеля… я не должен был Вам подсказывать.
– Да, действительно, – Кэкстон помрачнел.
– Бен, успокойся, – увещевал Фрисби. – Не наживай лишних неприятностей. Лично я верю, что нам показали настоящего Человека с Марса. Кэкстон покинул своих спутников, сел в такси, направил его в сторону редакции и задумался. Сегодня его в больницу уже не пустят. Две официальные беседы с одним больным в один день – это уже слишком.
Но надо же чем-то заполнить колонку! Значит, надо попасть в больницу.
Как?
Он знает, где находится палата «Человека с Марса»… Что дальше? Нарядиться электриком? Не пройдет. Доктор Таннер его узнает.
Кстати, доктор ли этот Таннер? Врачи обычно отказываются вмешиваться, когда политические соображения перевешивают гуманистические. Например, Нельсон умыл руки, потому что понял… Стоп! Нельсон, даже не глядя на мозоли, может сказать, Смит – тот парень или нет. Кэкстон позвонил своему помощнику и попросил выяснить номер телефона Нельсона. В редакционном списке важных людей значилось, что Нельсон живет в Нью-Мэйфлауэре.
Кэкстон связался с Нельсоном… Нет, Нельсон не видел эту передачу.
Да, он слышал о ней. Нет причин думать, что Смита подменили. Знает ли доктор о попытке принудить Смита к отказу от прав на Марс? Нет, такие вещи его не интересуют. И вообще, как можно «владеть» Марсом? Марс принадлежит марсианам. Доктор, давайте предположим, что кто-то…
Доктор прервал связь. Бен перезвонил опять, но услышал стандартный ответ робота: «Абонент временно прервал связь. Можете записать сообщение…»
Глупо было ожидать от Нельсона помощи. Но где одна глупость – там и другая: Кэкстон позвонил в Верховный Совет и потребовал к телефону Генерального Секретаря.
Кэкстон был опытной ищейкой и знал: для того, чтобы раскрыть тайну, иногда достаточно привязаться к большому человеку и надоесть ему. Конечно, опасно дергать тигра за хвост – Бен, как никто, был знаком с психологией сильных мира сего – но и он чувствовал в себе силы.
Единственное, о чем забыл Бен – что звонить следовало не из такси, а из какого-нибудь общественного места.
Кэкстон перебрал с полдесятка мелких чиновников, все больше распаляясь от разговора к разговору, когда заметил, что его такси изменило курс.
Он спохватился, но было поздно, такси не повиновалось. Кэкстон с горечью понял, что попался – и как позорно! Его запеленговали и перехватили управление роботом-пилотом на приоритетной политической частоте. Взяли без лишнего шума.
Кэкстон попытался позвонить своему адвокату, но не успел этого сделать: такси приземлилось во внутреннем дворе какого-то дома, и сигнал не смог пробиться сквозь стену. Бен попытался выйти из машины, но дверца не открывалась. И тут он с удивлением почувствовал, что теряет сознание…
Охраны в коридоре не было. Дежурство выдалось напряженное – она возилась с двумя хирургическими больными – и только раз успела проверить дверь палаты К-12. Дверь была заперта. Соседняя тоже. Отпирать ее не было времени. Джилл старалась хотя бы следить, кто входит на этаж. Бен не появлялся; Джилл задала несколько осторожных вопросов своей помощнице и по ответам поняла, что за время ее отсутствия в палату К-12 никто не входил. Джилл недоумевала: Бен не назначил точного времени, но он намеривался осуществить задуманное около полудня.
Наконец, Джилл не выдержала. Улучив свободную минутку, она постучала в комнату врача, заглянула туда и изобразила удивление.
– О! Доброе утро, доктор. Я надеялась увидеть здесь доктора Фрейма.
– Я его не видел, сестра. Я доктор Браш. Чему могу быть полезен?
Типично мужская реакция. Джилл успокоилась:
– Спасибо, ничего не нужно. Как поживает Человек с Марса?
– Кто?
Она улыбнулась.
– Доктор, для больницы уже не секрет, кто ваш пациент, – Джилл указала рукой на дверь в палату.
Врач удивился:
– Вы хотите сказать, что он лежит здесь?
– А что, его там нет?
– Нет, с точностью до шести знаков. Здесь лежит миссис Роуз Банкерсон – пациентка доктора Гарнера. Ее привезли утром.
– Правда? А что случилось с Человеком с Марса?
– Не имею ни малейшего представления. Так хотел на него посмотреть и не успел. Еще вчера он был здесь… Везет же некоторым людям! А мне достается Бог знает что, – он включил экран над столом.
Джилл увидела кровать с водяным баллоном, поверх которого колыхалось тело маленькой старушки.
– Что с ней?
– Гм, если бы у нее не было столько денег, это называлось бы старческим маразмом. А с ее деньгами – это «обследование и общеукрепляющие процедуры».
Джилл немного поболтала, потом сказала, что, кажется, ее зовут на пост, и ушла. Достала ночной журнал – да, вот оно: «Смит В.М., К-12 – переведен». И ниже: «Роуз С.Банкерсон (ж), К-12 (специальная диета, кухня проинструктирована доктором Гарнером, предписаний нет, дежурный по этажу не отвечает)».
Почему Смита переместили ночью? Чтобы никто не видел? Куда же его отправили? Можно было позвонить в приемное отделение, но, наслушавшись предостережений Бена, Джилл стала осторожной. Она решила подождать естественного развития событий и послушать, что говорят.
Сначала она позвонила Бену на работу. Ей сказали, что его нет в городе. У Джилл от испуга отнялся язык, но она овладела собой и попросила оставить Бену записку.
Джилл позвонила Бену домой; его не было и там, и она вновь попросила оставить ему записку…
***
…Бен Кэкстон не терял времени зря. Он заполучил в свое распоряжение Джеймса Оливера Кавендиша. Бен мог воспользоваться услугами другого Беспристрастного Свидетеля, но авторитет Кавендиша был так велик, что к нему почти не нужен был адвокат. Этот почтенный господин не раз свидетельствовал в Верховном Суде; поговаривали также, что при нем составлено завещаний на миллиарды. Он зарабатывал за день больше, чем Бен за неделю, но Кэкстон собирался расплатиться с ним за счет редакции.
В качестве адвоката Бен пригласил Фрисби из «Биддл Фрисби, Фрисби, Биддл Рид», и вдвоем они отправились к Свидетелю Кавендишу. Дородный Кавендиш в своем белом одеянии был похож на Статую Свободы.
Еще до встречи с Кавендишем Бен объяснил Марку Фрисби, что им предстоит делать. В присутствии Свидетеля оба обязались зафиксировать и не обсуждать увиденное или услышанное (Фрисби заметил, что не имеет на это прав).
Такси привезло их в медицинский центр, и они направились к директору.
В приемной Бен вручил свою визитную карточку и сказал, что хочет видеть директора.
Суровая женщина спросила у Бена, договаривались ли они с директором о встрече. Бен признался, что нет.
– В таком случае, у вас мало шансов увидеть доктора Бремера. По какому делу вы пришли?
Кэкстон ответил громко, чтобы все окружающие слышали:
– Передайте, пожалуйста, директору, что пришел Кэкстон из «Вороньего гнезда» с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем и хочет побеседовать с Валентайном Майклом Смитом, Человеком с Марса.
Женщина было испугалась, но овладела собой и холодно изрекла:
– Хорошо, я передам. Присаживайтесь, пожалуйста.
– Спасибо, я постою.
Фрисби сломал сигарету; Кавендиш был совершенно спокоен, как человек, видавший виды; Кэкстон переминался с ноги на ногу. Наконец, «снежная королева» объявила:
– С вами поговорит мистер Берквист.
– Берквист? Джил Берквист?
– Мистер Джилберт Берквист.
Кэкстон знал Берквиста – он был из отряда марионеток Дугласа.
– Мне не нужен Берквист, я хочу поговорить с директором.
Но Берквист уже вышел им навстречу, помахивая рукой и радушно улыбаясь:
– Бенни Кэкстон! Здорово, приятель! Ты все там же?
– Все там же. Что ты здесь делаешь, Джил?
– Если я когда-нибудь освобожусь от общественной деятельности, я тоже возьму в газете колонку скандальной хроники слов эдак на тысячу и буду валять дурака. Я тебе завидую, Бен.
– Я тебя спрашиваю, Джил, что ты здесь делаешь? Я пришел поговорить с директором и с Человеком с Марса, а вовсе не за тем, чтобы ты мне заговаривал зубы.
– Не надо так, Бен. Доктора Бремера уже замучили газетчики, и Генеральный Секретарь прислал меня ему в помощь.
– Хорошо. Я хочу поговорить со Смитом.
– Бен, старина, этого хотят все репортеры, специальные корреспонденты, писатели, комментаторы, внештатные корреспонденты и корреспондентки… Двадцать минут назад сюда приходила Ролли Пиперс. Она хотела расспросить Смита, как марсиане любят друг друга, – Берквист развел руками.
– Я хочу видеть Смита. Имею я на это право или нет?
– Бен, давай поговорим в другом месте, в спокойной обстановке. Там спросишь у меня все, что захочешь.
– У тебя я ничего не собираюсь спрашивать. Я хочу видеть Смита. Вот мой адвокат, Марк Фрисби. (Беспристрастного Свидетеля представлять не полагалось).
– Мы знакомы, – сказал Берквист. – Как здоровье отца, Марк? Все тот же насморк?
– Да, все по-старому.
– Дурацкий климат. Пойдем, Бен. И ты, Марк.
– Итак, – сказал Кэкстон, – я хочу видеть Валентайна Майкла Смита. Я представляю газету «Пост» и двести миллионов читателей. Мне дадут возможность поговорить со Смитом? Если нет, скажите об этом прямо и дайте юридическое обоснование вашему отказу.
– Марк, – вздохнул Берквист, – объясни этому сплетнику, что нельзя врываться в комнату к больному человеку. Смит вчера, несмотря на запреты врача, выступил перед общественностью. Сейчас ему нужен покой, иначе он не сможет восстановить силы.
– Ходят слухи, – заметил Кэкстон, – что вчерашнее выступление – фальшивка.
Берквист перестал улыбаться:
– Фрисби, – сказал он холодно, – ваш клиент слишком резко выражается.
– Не горячитесь, Бен.
– Я знаю закон о клевете, Джил. Кого я сейчас оклеветал? Человека с Марса? Или кого-то еще? Ну, кого? – Бен повысил голос. – Я повторяю, что, по имеющимся у меня сведениям, человек, интервью с которым вчера передавали по третьему каналу, не был Майклом Смитом. Я хочу увидеть Человека с Марса и спросить его об этом.
В приемной стало очень тихо. Берквист посмотрел на Беспристрастного Свидетеля, нацепил на лицо улыбку и сказал:
– Похоже, Бен, что ты выторговал себе интервью с судебным процессом в придачу. Я сейчас вернусь.
Он вышел и вскоре вернулся.
– Я договорился, – сказал Берквист устало, – хотя ты, Бен, этого не заслуживаешь. Пройти может еще Марк: Смит болен, к нему нельзя приводить толпу.
– Нет, – отрезал Кэкстон.
– Что?
– Или все втроем, или никто.
– Бен, не упрямься. Тебе и так делают одолжение. Марк пойдет с тобой и подождет за дверью, а он, – Берквист кивком указал на Кавендиша, – тебе не нужен.
Кавендиш молчал, как будто ничего не слышал.
– Возможно. Но завтра я напишу в газете, что представители администрации отказали Беспристрастному Свидетелю в визите к Человеку с Марса.
Берквист пожал плечами.
– Хорошо. Я надеюсь, Бен, что клеймо клеветника тебя утихомирит.
Из уважения к возрасту Кавендиша они поднялись лифтом, потом по движущейся дорожке проследовали мимо лабораторий и кабинетов. Их остановил часовой, предупредил о них кого-то и, наконец, их впустили в комнату, где стояли датчики.
– Это доктор Таннер, – представил Берквист дежурного врача. – Доктор, познакомьтесь: мистер Кэкстон и мистер Фрисби. (Представлять Кавендиша он, как это и было положено, не стал).
Таннер был обеспокоен.
– Господа, позвольте вас предупредить. Постарайтесь не говорить и не делать ничего, что могло бы взволновать больного. Он крайне возбужден и легко впадает в патологическое состояние, напоминающее транс.
– Эпилепсия? – спросил Бен.
– Неспециалист сказал бы «да». Но это, скорее, каталепсия.
– Вы специалист, доктор? Психиатр?
Доктор Таннер оглянулся на Берквиста.
– Да.
– Где вы учились?
Берквист вмешался:
– Бен, пойдем к больному. Доктора Таннера допросишь после.
– О'кей.
Таннер посмотрел на датчики, включил экран наблюдения, отпер дверь в палату и, приложив к губам палец, ввел туда посетителей.
В палате было темно.
– Наш пациент болезненно реагирует на свет, поэтому пришлось сделать затемнение, – приглушенным голосом объяснил Таннер.
Он подошел к кровати, стоявшей в центре комнаты.
– Майк, я привел к тебе гостей.
На водяной подушке, закрытый до подмышек простыней, лежал молодой человек. Он молча смотрел на посетителей. Его круглое лицо было лишено всякого выражения. Это был тот самый человек, которого вчера показывали по стереовидению. Похоже, малышка Джилл подложила свинью. Придется отвечать за клевету – и конец карьере.
– Вы Валентайн Майкл Смит?
– Да.
– Человек с Марса?
– Да.
– Вы выступали вчера по стерео?
Молодой человек молчал. Таннер сказал:
– По-моему, он не понял. Майк, ты помнишь, что вы с мистером Дугласом делали вчера?
Больной недовольно ответил:
– Свет… Глазам больно.
– Да, свет мешал тебе. Мистер Дуглас велел тебе поздороваться с публикой.
– Долго ехал в кресле, – слабо улыбнулся больной.
– О'кей, – сказал Кэкстон. – Я понял. Майк, с тобой хорошо обращаются?
– Да.
– Ты можешь не жить здесь, если не хочешь. Ты ходишь?
Таннер торопливо заговорил:
– Мистер Кэкстон, я вас прошу… – Берквист взял Таннера за плечо.
– Хожу… немножко. Трудно.
– Я видел, у тебя есть коляска. Майк, если ты не хочешь здесь жить, я отвезу тебя, куда скажешь.
Таннер стряхнул руку Берквиста и возмутился:
– Я запрещаю давить на моего пациента!
– Он свободный человек или заключенный? – стоял на своем Кэкстон.
– Конечно, он свободный человек, – ответил Берквист. – Доктор, не мешайте дураку рыть себе могилу.
– Спасибо, Джил. Майк, ты слышал, ты – свободный человек. Ты можешь идти, куда хочешь.
Больной с ужасом посмотрел на Таннера:
– Нет! Нет! Нет!
– Нет – значит нет.
– Мистер Берквист, это уже слишком! – взорвался Таннер.
– Хорошо, доктор. Бен, хватит.
– Э-э… еще один вопрос, – Кэкстон лихорадочно соображал, стараясь придумать хитрый вопрос. «Наверное, Джилл ошиблась; нет, она не могла ошибиться, она вчера очень верно рассудила!»
– Последний вопрос, – снизошел Берквист.
– Спасибо… Майк, вчера мистер Дуглас задавал тебе вопросы… Больной не отвечал.
– …Он спросил тебя, нравятся ли тебе наши девушки, так?
– Нравятся, еще бы! – больной расплылся в улыбке.
– Хорошо, Майк. А где и когда ты видел девушек?
Улыбка испарилась. Больной глянул на Таннера, потом закатил глаза, собрался в позу зародыша – руки на груди, колени ко лбу – и застыл. Таннер рявкнул:
– Вон отсюда! – и стал щупать пульс больного.
– Это переходит всякие границы, – возмутился Берквист. – Кэкстон, вы выйдете сами или мне позвать солдат?
– Мы уходим, – сдался Кэкстон.
Все, кроме Таннера, вышли. Берквист закрыл дверь.
– Джил, объясни, – снова взялся за свое Кэкстон, – вы держали его под замком. Где он мог видеть девушек?
– Что за странный вопрос? Он видел десятки девушек. Сестры, лаборантки… Сам понимаешь.
– Не понимаю. Его обслуживали исключительно мужчины, пускать к нему женщин строго запрещалось.
– Не говори глупостей! – Берквист досадливо сморщился, а потом вдруг ухмыльнулся. – Вчера его сопровождала сестра-женщина.
– Да, действительно… – Бен умолк.
Когда Кэкстон, Фрисби и Кавендиш вышли из медицинского центра, Фрисби заметил:
– Бен, я думаю, что Генеральный Секретарь возбудит против тебя судебное дело, но все-таки, если тебе есть на кого сослаться…
– Ерунда, Марк. Дела не будет, – Бен сверкнул глазами. – Как знать, может быть, нам подсунули ту же фальшивку.
– Оставь, Бен.
– Не оставлю. Нам показали укрытого простыней человека одного возраста со Смитом. Берквист сказал, что это Смит, но Берквист сделал карьеру на отрицании очевидных фактов. Нам представили якобы психиатра, но когда я спросил, где он учился, меня отвлекли… Мистер Кавендиш, вы видели какое-нибудь подтверждение тому, что перед нами лежал человек с Марса?
– Я не имею права высказывать своего мнения. Я смотрю и слушаю – и не более.
– Простите.
– Я могу считать свою миссию выполненной?
– Да, конечно. Спасибо, мистер Кавендиш.
– Благодарю вас, сэр. Очень интересный случай, – старый Свидетель снял белое одеяние и превратился в простого смертного. Черты его лица смягчились.
– Надо было привести кого-нибудь с «Чемпиона», – продолжал Кэкстон, – тогда было бы ясно.
– Должен заметить, – заговорил Кавендиш, – я был очень удивлен тем, что вы упустили весьма важную деталь.
– Да? Что же я прозевал?
– Мозоли.
– Мозоли?
– Ну да. По мозолям можно восстановить биографию человека. Я читал об этом в «Уитнесс Куортерли». У молодого человека, который никогда не носил обувь и находился под действием тяготения гораздо более слабого, чем наше, и мозоли не должны быть похожи на наши.
– Господи! Мистер Кавендиш! Что же вы раньше молчали?
– Сэр! – старик развернул плечи и раздул ноздри. – Я не участник событий, я – Беспристрастный Свидетель.
– Простите, – Кэкстон нахмурился. Давайте вернемся и посмотрим на его мозоли. Не будут пускать – я разнесу эту чертову больницу.
– Вам придется искать другого Свидетеля… я не должен был Вам подсказывать.
– Да, действительно, – Кэкстон помрачнел.
– Бен, успокойся, – увещевал Фрисби. – Не наживай лишних неприятностей. Лично я верю, что нам показали настоящего Человека с Марса. Кэкстон покинул своих спутников, сел в такси, направил его в сторону редакции и задумался. Сегодня его в больницу уже не пустят. Две официальные беседы с одним больным в один день – это уже слишком.
Но надо же чем-то заполнить колонку! Значит, надо попасть в больницу.
Как?
Он знает, где находится палата «Человека с Марса»… Что дальше? Нарядиться электриком? Не пройдет. Доктор Таннер его узнает.
Кстати, доктор ли этот Таннер? Врачи обычно отказываются вмешиваться, когда политические соображения перевешивают гуманистические. Например, Нельсон умыл руки, потому что понял… Стоп! Нельсон, даже не глядя на мозоли, может сказать, Смит – тот парень или нет. Кэкстон позвонил своему помощнику и попросил выяснить номер телефона Нельсона. В редакционном списке важных людей значилось, что Нельсон живет в Нью-Мэйфлауэре.
Кэкстон связался с Нельсоном… Нет, Нельсон не видел эту передачу.
Да, он слышал о ней. Нет причин думать, что Смита подменили. Знает ли доктор о попытке принудить Смита к отказу от прав на Марс? Нет, такие вещи его не интересуют. И вообще, как можно «владеть» Марсом? Марс принадлежит марсианам. Доктор, давайте предположим, что кто-то…
Доктор прервал связь. Бен перезвонил опять, но услышал стандартный ответ робота: «Абонент временно прервал связь. Можете записать сообщение…»
Глупо было ожидать от Нельсона помощи. Но где одна глупость – там и другая: Кэкстон позвонил в Верховный Совет и потребовал к телефону Генерального Секретаря.
Кэкстон был опытной ищейкой и знал: для того, чтобы раскрыть тайну, иногда достаточно привязаться к большому человеку и надоесть ему. Конечно, опасно дергать тигра за хвост – Бен, как никто, был знаком с психологией сильных мира сего – но и он чувствовал в себе силы.
Единственное, о чем забыл Бен – что звонить следовало не из такси, а из какого-нибудь общественного места.
Кэкстон перебрал с полдесятка мелких чиновников, все больше распаляясь от разговора к разговору, когда заметил, что его такси изменило курс.
Он спохватился, но было поздно, такси не повиновалось. Кэкстон с горечью понял, что попался – и как позорно! Его запеленговали и перехватили управление роботом-пилотом на приоритетной политической частоте. Взяли без лишнего шума.
Кэкстон попытался позвонить своему адвокату, но не успел этого сделать: такси приземлилось во внутреннем дворе какого-то дома, и сигнал не смог пробиться сквозь стену. Бен попытался выйти из машины, но дверца не открывалась. И тут он с удивлением почувствовал, что теряет сознание…
Глава 8
Джилл подумала, что Бен пошел по другому следу, а сообщить об этом ей не счел нужным, но сразу же отогнала эту мысль. Своими успехами Бен был обязан скрупулезным вниманием к людям. Он помнил дни рождения всех своих знакомых и скорее бы не отдал карточный долг, чем не ответил на открытку, где его благодарят за гостеприимство. Куда бы он ни отправился, каким бы срочным ни было дело, Бен обязательно выкроил бы минутку, чтобы написать записку.
Он должен был оставить ей весточку! Джилл позвонила Бену на работу и попала на его референта, Осберта Килгаллена, который сказал, что Бен ничего ей не передавал и с тех пор, как она звонила в первый раз, не появлялся и не звонил.
– Он не говорил, когда вернется?
– Нет, но он оставил указания, чем заполнить колонку. У нас всегда есть материал для такого случая.
– Значит, он звонил?
– Нет, он прислал письмо по статопринту из Филадельфии – из Паоли Флэта. Джилл пришлось удовольствоваться этим. Она отправилась в столовую для сестер и долго ковыряла вилкой в тарелке, не видя, что ест. «Все должно быть в порядке, – успокаивала она себя. – Неужели я влюбилась в этого?…»
– Бордмэн! Проснитесь!
Джилл очнулась и увидела Молли Уилрайт, диетолога.
– Простите.
– Я спрашиваю, с каких пор у вас на этаже стали класть в палаты-люкс больных, за которых платят благотворительные организации?
– Что вы?!
– Палата К-12 на вашем этаже?
– К-12? Там лежит богатая старуха, такая богатая, что дежурный врач прислушивается к каждому ее вздоху.
– Хм. Наверное, она вчера получила наследство. До этого она полтора года лежала в приюте для престарелых.
– Это какая-то ошибка.
– Не знаю. У меня на кухне ошибок не бывает. А диета – ничего себе! Вагон еды, королевский выбор блюд; и лекарства приказано давать не в чистом виде, а подмешивать в пищу. Поверьте, дорогая, диета может быть такой же уникальной, как отпечатки пальцев. – Мисс Уилрайт встала. – Ну, ладно, я побежала.
– Чего хотела от тебя Молли? – спросила у Джилл другая сестра.
– Не знаю. Она что-то перепутала в предписаниях.
Джилл пришло в голову, что Человека с Марса можно найти по диете. Правда, в Медицинском Центре несколько кухонь, и чтобы их все проверить, нужна по крайней мере неделя. Во время морских войн Центр работал как флотский госпиталь и уже тогда был огромным. Потом его расширили и перевели в подчинение Министерства здравоохранения, образования и социального обеспечения. Теперь Центр принадлежал Федерации и представлял собой целый город.
Настораживала история с миссис Банкерсон. Центр принимал любых пациентов: частных, правительственных, состоящих на обеспечении благотворительных организаций. Этаж Джилл был отведен для правительственных больных, там лечились сенаторы Федерации и другие высокие чины. Странно, что в палату К-12 положили частного больного. Может быть, в отделении для частных больных не хватило места?
Долго думать об этом было некогда: на Джилл навалилась масса работы. Понадобилась складная кровать. Можно было позвонить на склад, но он находился в подвале, чуть ли не за четверть мили от Джилл, а кровать была срочно нужна. Тут Джилл вспомнила, что такая кровать стоит в дежурке при палате К-12, на ней еще сидели часовые, и Джилл их прогнала. Наверное, кровать вынесли в дежурку, когда в палате поставили гидравлическую. Если кровать из дежурки еще не отправили на склад, то ее можно взять.
Дверь дежурки была заперта и не открывалась ключом. Джилл подумала, что надо сказать об этом слесарю, и направилась в комнату врача, чтобы справиться насчет кровати у него. Врач оказался знакомым, – мистер Браш. Он не был ни стажером, ни врачом, живущим при больнице. Его, по его же собственным словам, пригласил доктор Гарнер специально для ухода за миссис Банкерсон. Браш обрадовался, увидев Джилл:
– А, мисс Бордмэн! Вы-то мне и нужны.
– Что же вы не позвонили? Как ваша больная?
– Больная в порядке. У меня проблемы.
– Что случилось?
– Пустяки, минутное дело. Надеюсь, сестра, вы сможете уделить мне столь незначительное время и никому об этом не рассказывать?
– Хорошо. Только позвольте мне позвонить помощнице и предупредить ее.
– Нет, – поспешно возразил он. – Я выйду, вы закроете за мной дверь и не будете открывать, пока я не вернусь и не постучу вот так, – он отстучал первые такты популярной песенки.
– Хорошо, сэр – ответила Джилл неуверенно. – Что делать с больной?
– Ничего, ее нельзя беспокоить. Смотрите на экран.
– Где вас найти, если что-нибудь случится? В комнате отдыха врачей?
– В конце коридора, в мужской уборной. Все, я убегаю.
Он ушел, и Джилл заперла дверь. Она посмотрела на экран и на датчики. Женщина спала, ее пульс был четким и ритмичным, дыхание спокойным и ровным. «К чему такое неусыпное наблюдение?» – недоуменно подумала Джилл. Она решила все-таки проверить, стоит ли в дальней комнате складная кровать. Больную Джилл не потревожит – она умеет ходить так, чтобы не будить больных, а что до доктора Браша, то он, как и все врачи, не будет возмущаться тем, о чем не узнает.
Он должен был оставить ей весточку! Джилл позвонила Бену на работу и попала на его референта, Осберта Килгаллена, который сказал, что Бен ничего ей не передавал и с тех пор, как она звонила в первый раз, не появлялся и не звонил.
– Он не говорил, когда вернется?
– Нет, но он оставил указания, чем заполнить колонку. У нас всегда есть материал для такого случая.
– Значит, он звонил?
– Нет, он прислал письмо по статопринту из Филадельфии – из Паоли Флэта. Джилл пришлось удовольствоваться этим. Она отправилась в столовую для сестер и долго ковыряла вилкой в тарелке, не видя, что ест. «Все должно быть в порядке, – успокаивала она себя. – Неужели я влюбилась в этого?…»
– Бордмэн! Проснитесь!
Джилл очнулась и увидела Молли Уилрайт, диетолога.
– Простите.
– Я спрашиваю, с каких пор у вас на этаже стали класть в палаты-люкс больных, за которых платят благотворительные организации?
– Что вы?!
– Палата К-12 на вашем этаже?
– К-12? Там лежит богатая старуха, такая богатая, что дежурный врач прислушивается к каждому ее вздоху.
– Хм. Наверное, она вчера получила наследство. До этого она полтора года лежала в приюте для престарелых.
– Это какая-то ошибка.
– Не знаю. У меня на кухне ошибок не бывает. А диета – ничего себе! Вагон еды, королевский выбор блюд; и лекарства приказано давать не в чистом виде, а подмешивать в пищу. Поверьте, дорогая, диета может быть такой же уникальной, как отпечатки пальцев. – Мисс Уилрайт встала. – Ну, ладно, я побежала.
– Чего хотела от тебя Молли? – спросила у Джилл другая сестра.
– Не знаю. Она что-то перепутала в предписаниях.
Джилл пришло в голову, что Человека с Марса можно найти по диете. Правда, в Медицинском Центре несколько кухонь, и чтобы их все проверить, нужна по крайней мере неделя. Во время морских войн Центр работал как флотский госпиталь и уже тогда был огромным. Потом его расширили и перевели в подчинение Министерства здравоохранения, образования и социального обеспечения. Теперь Центр принадлежал Федерации и представлял собой целый город.
Настораживала история с миссис Банкерсон. Центр принимал любых пациентов: частных, правительственных, состоящих на обеспечении благотворительных организаций. Этаж Джилл был отведен для правительственных больных, там лечились сенаторы Федерации и другие высокие чины. Странно, что в палату К-12 положили частного больного. Может быть, в отделении для частных больных не хватило места?
Долго думать об этом было некогда: на Джилл навалилась масса работы. Понадобилась складная кровать. Можно было позвонить на склад, но он находился в подвале, чуть ли не за четверть мили от Джилл, а кровать была срочно нужна. Тут Джилл вспомнила, что такая кровать стоит в дежурке при палате К-12, на ней еще сидели часовые, и Джилл их прогнала. Наверное, кровать вынесли в дежурку, когда в палате поставили гидравлическую. Если кровать из дежурки еще не отправили на склад, то ее можно взять.
Дверь дежурки была заперта и не открывалась ключом. Джилл подумала, что надо сказать об этом слесарю, и направилась в комнату врача, чтобы справиться насчет кровати у него. Врач оказался знакомым, – мистер Браш. Он не был ни стажером, ни врачом, живущим при больнице. Его, по его же собственным словам, пригласил доктор Гарнер специально для ухода за миссис Банкерсон. Браш обрадовался, увидев Джилл:
– А, мисс Бордмэн! Вы-то мне и нужны.
– Что же вы не позвонили? Как ваша больная?
– Больная в порядке. У меня проблемы.
– Что случилось?
– Пустяки, минутное дело. Надеюсь, сестра, вы сможете уделить мне столь незначительное время и никому об этом не рассказывать?
– Хорошо. Только позвольте мне позвонить помощнице и предупредить ее.
– Нет, – поспешно возразил он. – Я выйду, вы закроете за мной дверь и не будете открывать, пока я не вернусь и не постучу вот так, – он отстучал первые такты популярной песенки.
– Хорошо, сэр – ответила Джилл неуверенно. – Что делать с больной?
– Ничего, ее нельзя беспокоить. Смотрите на экран.
– Где вас найти, если что-нибудь случится? В комнате отдыха врачей?
– В конце коридора, в мужской уборной. Все, я убегаю.
Он ушел, и Джилл заперла дверь. Она посмотрела на экран и на датчики. Женщина спала, ее пульс был четким и ритмичным, дыхание спокойным и ровным. «К чему такое неусыпное наблюдение?» – недоуменно подумала Джилл. Она решила все-таки проверить, стоит ли в дальней комнате складная кровать. Больную Джилл не потревожит – она умеет ходить так, чтобы не будить больных, а что до доктора Браша, то он, как и все врачи, не будет возмущаться тем, о чем не узнает.