Страница:
— Спрячусь в кустах, — шепнул он и метнулся влево. Он знал, что там тени от стены и деревьев скроют его надежнее всего.
Старушка шла медленно, светя себе под ноги слабым фонариком-карандашом.
— Это ты, Билли? — спросила она, подойдя ближе.
— Ну конечно, мадам! — отозвался паренек.
Одной рукой упершись в землю, Том замер в полусогнутом положении всего в каких-нибудь шести ярдах от говоривших. Мадам Бутен сообщила между тем, что в десять вечера к ней явились двое и сказали, что хотят повидаться с ее садовником.
— То есть со мной? А кто они?
— Своих имен они не назвали. Я до этого их и в глаза не видела. Какая наглость! Заявиться в гости к садовнику в десять вечера! — с раздражением воскликнула мадам, подозрительно поглядывая на Фрэнка.
— Я тут совсем ни при чем. Как они выглядели?
— Я разглядела только одного. Он спросил, когда вы вернетесь. Как будто я должна это знать!
— Очень сожалею, что вас побеспокоили, мадам Бутен. Уверяю, что я и не думаю искать другую работу.
— Хотелось бы надеяться, что это правда. А то какие-то люди звонят в мою дверь ночью — безобразие какое!
Ее маленькая, сгорбленная фигурка стала потихоньку удаляться.
— Свои двери я всегда запираю. Но мне пришлось их открыть и дойти до ворот, чтобы с ними поговорить, — прозвучал ворчливый голос.
— Давайте забудем про все это, мадам Бутен. И еще раз — извините.
— Ладно уж. Спокойной тебе ночи, Билли, и приятных снов.
— И вам тоже, мадам.
Том дождался, пока она подойдет к своему дому. Он услышал, как притворил дверь Фрэнк, как повернулся ключ в замке господского дома, потом — слабый щелчок второго замка, наконец громкий стук задвигаемого засова Может, там еще не все заперто? Но нет: больше никаких шумов не раздалось. Том решил выждать еще. Сквозь матовое стекло бельэтажа мелькнул слабый свет, но и он вскоре потух.
Что касается Фрэнка, то он явно ждал, когда Том сам выйдет из укрытия, что было весьма мудрым решением для подростка.
Он осторожно проскользнул в приоткрытую дверь коттеджа.
— Я все слышал. Тебе лучше убраться отсюда немедленно, прямо сейчас, — шепнул он.
— Вы так считаете? — испуганно спросил Фрэнк. — Да, да, я и сам понимаю. Вы правы, конечно.
— Тогда давай быстро собирать вещи. Сегодня переночуешь у меня, а про завтра будем думать завтра. У тебя только один этот чемодан?
Он снял чемодан с полки и положил на кровать. Том передавал Фрэнку одну вещь за другой: брюки, рубашки, обувь, книги, зубную пасту, щетку. Фрэнк укладывал все в чемодан. Голова его была низко опущена; было видно, что он готов расплакаться в любую минуту.
— Тебе незачем так нервничать, — тихо проговорил Том. — Сейчас самое главное — улизнуть от этих пройдох. Завтра утром мы отправим твоей милой почтенной хозяйке записочку с объяснением — вроде того, что, мол, тебе позвонили из дома и просили срочно вернуться в Штаты... Но это завтра. Сейчас нам нельзя терять ни минуты.
Фрэнк придавил ладонью плащ и захлопнул чемодан.
— Подожди секунду, — сказал ему Том. — Я хочу убедиться, что они не вернулись.
С фонариком в руках он выскользнул в сад и стал бесшумно красться к воротам. Без света он мог видеть на расстоянии не более трех ярдов, но включать фонарик побоялся. Во всяком случае, никакой машины у ворот не было. А вдруг они затаились в переулке возле его собственного автомобиля? — мелькнула тревожная мысль. Ворота были заперты, он не мог выйти и удостовериться, что это не так. Он вернулся в дом. Фрэнк стоял наготове с чемоданом в руках. Он вышел, запер дверь, оставив ключ в замке, и вместе они двинулись к воротам. Когда Фрэнк их открыл, Том попросил его задержаться, а сам решил заглянуть за угол. Фрэнк пошел было за ним, но Том оттолкнул его и двинулся к повороту. Он чувствовал себя довольно уверенно: в конце концов, те двое охотились не за ним.
В переулке, кроме его собственной, других машин не было видно. Это успокоило его, потому что у всех местных жителей были гаражи и никто не парковал машины на ночь у тротуара. Надо надеяться, что те двое не запомнили его регистрационные номера, потому что по номеру машины они под предлогом дорожного столкновения вполне могли выяснить через полицию его имя и адрес.
Том сделал знак Фрэнку, что путь свободен, но тот колебался.
— Я не знаю, что делать с ключом, — шепнул он.
— Перекинь его в сад на дорожку. Мы сообщим в записке, где его искать.
Фрэнк с чемоданом и Том с легкой спортивной сумкой без происшествий добрались до машины. Когда дверцы захлопнулись, Том наконец-то позволил себе расслабиться. Теперь он думал лишь о том, как бы поскорее очутиться дома. Он решил вести машину кружным путем, но, насколько мог судить, их никто не преследовал. Они переехали старинный, с четырьмя башенками, мост в самом центре городка, очутились в районе, где уличные фонари встречались редко, миновали закрывавшийся бар. От него отъехало несколько машин. Никто не обратил на них ни малейшего внимания.
Том вырулил на магистраль номер пять и с нее свернул направо, на дорогу к городку Обелик, по которой можно было доехать до самого Вильперса.
— Не дергайся. Я хорошо знаю дорогу, и нас никто не преследует, — сказал он Фрэнку, но тот, казалось, не слышал его, целиком поглощенный собственными мыслями.
Том понимал его состояние: маленький мир у мадам Бутен перестал существовать, и паренек был в полной растерянности.
— Мне придется известить Элоизу, что ты ночуешь у нас, но для нее ты останешься Билли Роллинсом, — предупредил Том. — Скажу, что ты согласился поработать у нас в саду, пока не подыщешь другого почасового заработка. Перестань волноваться.
Он посмотрел в зеркало: шоссе оставалось пустым. Закусив нижнюю губу, Фрэнк молча смотрел перед собой.
А вот и дом. Подъезд был освещен — об этом позаботилась Элоиза, — и ворота не заперты, так что Том проехал прямо в гараж. Красный «мерседес» Элоизы занимал пространство справа от входа. Том вышел из машины, попросил Фрэнка чуть-чуть подождать, а сам достал из-под рододендрона большой старинный ключ и запер ворота. Фрэнк с вещами все это время стоял возле гаража.
Том вошел в холл, зажег свет на лестнице, выключил лампы в гостиной и, выглянув, поманил к себе Фрэнка. Вместе они поднялись по лестнице.
— Располагайся поудобнее, — сказал Том. — Тут гардеробная, а там ящики для белья. Сегодня вымойся в моей ванной. Той, что рядом, пользуется Элоиза, а я все равно лягу не раньше чем через час.
— Спасибо, — отозвался Фрэнк, опуская чемодан на дубовый табурет у одной из двух широких кроватей.
Том прошел к себе. Включив свет в комнате и ванной, он не смог удержаться — подошел к одному из окон и сквозь щелку в задернутых шторах попытался разглядеть, нет ли рядом припаркованной машины. За окном было пусто и темно — за исключением слабого пятна света от уличного фонаря. Разумеется, машину с выключенными фарами в такой темноте можно было и не заметить, но Том предпочел об этом не думать.
В дверь постучали. На пороге стоял Фрэнк — босой, в пижаме, с пастой и зубной щеткой в руках.
— Проходи. Она полностью в твоем распоряжении, — сказал Том, указывая на ванную комнату. — И можешь мыться сколько душа пожелает.
Он ласково улыбнулся: вид у парнишки был измученный, и под глазами залегли глубокие тени.
Том переоделся в пижаму. «Интересно, что будут писать в ближайшее время в „Трибьюн“ об исчезновении Фрэнка Пирсона, — подумал он. -Наверняка поиски теперь приобретут более интенсивный характер». Через коридор он дошел до комнаты Элоизы и заглянул в замочную скважину. Хотя Элоиза оставляла ключ снаружи, всегда было видно, когда в ее спальне горел свет. На сей раз света не было.
Том вернулся к себе, лег и стал лениво просматривать учебник французской грамматики. Фрэнк вышел из ванной с влажными волосами и с блаженной улыбкой воскликнул:
— Горячая вода — это здорово!
Принимая душ, Том думал о машине возле дома мадам Бутен. Кто бы ни были эти двое, им явно хотелось избежать какого бы то ни было шума, похоже, они даже не хотели встречаться с Фрэнком и с ним самим лицом к лицу. Тем не менее визит не сулил ничего хорошего. С другой стороны, это могло быть всего лишь невинное любопытство: возможно, кто-либо из жителей Море, имевший приятеля-парижанина, упомянул в разговоре с ним о появлении у них в городке молоденького американца, и они решили выяснить, уж не он ли тот самый Фрэнк Пирсон, о котором пишут газеты. Ведь человек, говоривший с мадам Бутен, не назвал Фрэнка по имени, а просто спросил про садовника. «Надо будет завтра как можно раньше отправить мадам Бутен записку с объяснением отъезда», — подумал Том, засыпая.
4
Старушка шла медленно, светя себе под ноги слабым фонариком-карандашом.
— Это ты, Билли? — спросила она, подойдя ближе.
— Ну конечно, мадам! — отозвался паренек.
Одной рукой упершись в землю, Том замер в полусогнутом положении всего в каких-нибудь шести ярдах от говоривших. Мадам Бутен сообщила между тем, что в десять вечера к ней явились двое и сказали, что хотят повидаться с ее садовником.
— То есть со мной? А кто они?
— Своих имен они не назвали. Я до этого их и в глаза не видела. Какая наглость! Заявиться в гости к садовнику в десять вечера! — с раздражением воскликнула мадам, подозрительно поглядывая на Фрэнка.
— Я тут совсем ни при чем. Как они выглядели?
— Я разглядела только одного. Он спросил, когда вы вернетесь. Как будто я должна это знать!
— Очень сожалею, что вас побеспокоили, мадам Бутен. Уверяю, что я и не думаю искать другую работу.
— Хотелось бы надеяться, что это правда. А то какие-то люди звонят в мою дверь ночью — безобразие какое!
Ее маленькая, сгорбленная фигурка стала потихоньку удаляться.
— Свои двери я всегда запираю. Но мне пришлось их открыть и дойти до ворот, чтобы с ними поговорить, — прозвучал ворчливый голос.
— Давайте забудем про все это, мадам Бутен. И еще раз — извините.
— Ладно уж. Спокойной тебе ночи, Билли, и приятных снов.
— И вам тоже, мадам.
Том дождался, пока она подойдет к своему дому. Он услышал, как притворил дверь Фрэнк, как повернулся ключ в замке господского дома, потом — слабый щелчок второго замка, наконец громкий стук задвигаемого засова Может, там еще не все заперто? Но нет: больше никаких шумов не раздалось. Том решил выждать еще. Сквозь матовое стекло бельэтажа мелькнул слабый свет, но и он вскоре потух.
Что касается Фрэнка, то он явно ждал, когда Том сам выйдет из укрытия, что было весьма мудрым решением для подростка.
Он осторожно проскользнул в приоткрытую дверь коттеджа.
— Я все слышал. Тебе лучше убраться отсюда немедленно, прямо сейчас, — шепнул он.
— Вы так считаете? — испуганно спросил Фрэнк. — Да, да, я и сам понимаю. Вы правы, конечно.
— Тогда давай быстро собирать вещи. Сегодня переночуешь у меня, а про завтра будем думать завтра. У тебя только один этот чемодан?
Он снял чемодан с полки и положил на кровать. Том передавал Фрэнку одну вещь за другой: брюки, рубашки, обувь, книги, зубную пасту, щетку. Фрэнк укладывал все в чемодан. Голова его была низко опущена; было видно, что он готов расплакаться в любую минуту.
— Тебе незачем так нервничать, — тихо проговорил Том. — Сейчас самое главное — улизнуть от этих пройдох. Завтра утром мы отправим твоей милой почтенной хозяйке записочку с объяснением — вроде того, что, мол, тебе позвонили из дома и просили срочно вернуться в Штаты... Но это завтра. Сейчас нам нельзя терять ни минуты.
Фрэнк придавил ладонью плащ и захлопнул чемодан.
— Подожди секунду, — сказал ему Том. — Я хочу убедиться, что они не вернулись.
С фонариком в руках он выскользнул в сад и стал бесшумно красться к воротам. Без света он мог видеть на расстоянии не более трех ярдов, но включать фонарик побоялся. Во всяком случае, никакой машины у ворот не было. А вдруг они затаились в переулке возле его собственного автомобиля? — мелькнула тревожная мысль. Ворота были заперты, он не мог выйти и удостовериться, что это не так. Он вернулся в дом. Фрэнк стоял наготове с чемоданом в руках. Он вышел, запер дверь, оставив ключ в замке, и вместе они двинулись к воротам. Когда Фрэнк их открыл, Том попросил его задержаться, а сам решил заглянуть за угол. Фрэнк пошел было за ним, но Том оттолкнул его и двинулся к повороту. Он чувствовал себя довольно уверенно: в конце концов, те двое охотились не за ним.
В переулке, кроме его собственной, других машин не было видно. Это успокоило его, потому что у всех местных жителей были гаражи и никто не парковал машины на ночь у тротуара. Надо надеяться, что те двое не запомнили его регистрационные номера, потому что по номеру машины они под предлогом дорожного столкновения вполне могли выяснить через полицию его имя и адрес.
Том сделал знак Фрэнку, что путь свободен, но тот колебался.
— Я не знаю, что делать с ключом, — шепнул он.
— Перекинь его в сад на дорожку. Мы сообщим в записке, где его искать.
Фрэнк с чемоданом и Том с легкой спортивной сумкой без происшествий добрались до машины. Когда дверцы захлопнулись, Том наконец-то позволил себе расслабиться. Теперь он думал лишь о том, как бы поскорее очутиться дома. Он решил вести машину кружным путем, но, насколько мог судить, их никто не преследовал. Они переехали старинный, с четырьмя башенками, мост в самом центре городка, очутились в районе, где уличные фонари встречались редко, миновали закрывавшийся бар. От него отъехало несколько машин. Никто не обратил на них ни малейшего внимания.
Том вырулил на магистраль номер пять и с нее свернул направо, на дорогу к городку Обелик, по которой можно было доехать до самого Вильперса.
— Не дергайся. Я хорошо знаю дорогу, и нас никто не преследует, — сказал он Фрэнку, но тот, казалось, не слышал его, целиком поглощенный собственными мыслями.
Том понимал его состояние: маленький мир у мадам Бутен перестал существовать, и паренек был в полной растерянности.
— Мне придется известить Элоизу, что ты ночуешь у нас, но для нее ты останешься Билли Роллинсом, — предупредил Том. — Скажу, что ты согласился поработать у нас в саду, пока не подыщешь другого почасового заработка. Перестань волноваться.
Он посмотрел в зеркало: шоссе оставалось пустым. Закусив нижнюю губу, Фрэнк молча смотрел перед собой.
А вот и дом. Подъезд был освещен — об этом позаботилась Элоиза, — и ворота не заперты, так что Том проехал прямо в гараж. Красный «мерседес» Элоизы занимал пространство справа от входа. Том вышел из машины, попросил Фрэнка чуть-чуть подождать, а сам достал из-под рододендрона большой старинный ключ и запер ворота. Фрэнк с вещами все это время стоял возле гаража.
Том вошел в холл, зажег свет на лестнице, выключил лампы в гостиной и, выглянув, поманил к себе Фрэнка. Вместе они поднялись по лестнице.
— Располагайся поудобнее, — сказал Том. — Тут гардеробная, а там ящики для белья. Сегодня вымойся в моей ванной. Той, что рядом, пользуется Элоиза, а я все равно лягу не раньше чем через час.
— Спасибо, — отозвался Фрэнк, опуская чемодан на дубовый табурет у одной из двух широких кроватей.
Том прошел к себе. Включив свет в комнате и ванной, он не смог удержаться — подошел к одному из окон и сквозь щелку в задернутых шторах попытался разглядеть, нет ли рядом припаркованной машины. За окном было пусто и темно — за исключением слабого пятна света от уличного фонаря. Разумеется, машину с выключенными фарами в такой темноте можно было и не заметить, но Том предпочел об этом не думать.
В дверь постучали. На пороге стоял Фрэнк — босой, в пижаме, с пастой и зубной щеткой в руках.
— Проходи. Она полностью в твоем распоряжении, — сказал Том, указывая на ванную комнату. — И можешь мыться сколько душа пожелает.
Он ласково улыбнулся: вид у парнишки был измученный, и под глазами залегли глубокие тени.
Том переоделся в пижаму. «Интересно, что будут писать в ближайшее время в „Трибьюн“ об исчезновении Фрэнка Пирсона, — подумал он. -Наверняка поиски теперь приобретут более интенсивный характер». Через коридор он дошел до комнаты Элоизы и заглянул в замочную скважину. Хотя Элоиза оставляла ключ снаружи, всегда было видно, когда в ее спальне горел свет. На сей раз света не было.
Том вернулся к себе, лег и стал лениво просматривать учебник французской грамматики. Фрэнк вышел из ванной с влажными волосами и с блаженной улыбкой воскликнул:
— Горячая вода — это здорово!
Принимая душ, Том думал о машине возле дома мадам Бутен. Кто бы ни были эти двое, им явно хотелось избежать какого бы то ни было шума, похоже, они даже не хотели встречаться с Фрэнком и с ним самим лицом к лицу. Тем не менее визит не сулил ничего хорошего. С другой стороны, это могло быть всего лишь невинное любопытство: возможно, кто-либо из жителей Море, имевший приятеля-парижанина, упомянул в разговоре с ним о появлении у них в городке молоденького американца, и они решили выяснить, уж не он ли тот самый Фрэнк Пирсон, о котором пишут газеты. Ведь человек, говоривший с мадам Бутен, не назвал Фрэнка по имени, а просто спросил про садовника. «Надо будет завтра как можно раньше отправить мадам Бутен записку с объяснением отъезда», — подумал Том, засыпая.
4
Его разбудила коротенькая одинокая трель какой-то пичуги — явно не жаворонка Она прозвучала чуть вопросительно, немного робко и очень жизнеутверждающе. Эта птаха или кто-то из ее семейства частенько будили Тома на рассвете. Сквозь полуопущенные веки он видел серые в утреннем сумраке стены и на их фоне — более темные, словно нарисованные размытой гуашью очертания мебели — комода с коваными углами и еще более темной глыбы письменного стола. Он вздохнул и зарылся в подушку, готовый насладиться последним часом сна.
«Фрэнк!» — Внезапно вспомнил он и мгновенно проснулся. На часах было 7.45. Фрэнк — в доме, а он еще не предупредил Элоизу о том, что Фрэнк, то бишь — Билли Роллинс, ночевал у них. Накинув халат и сунув ноги в шлепанцы, Том стал спускаться вниз. Хорошо бы сначала успеть переговорить с мадам Аннет — тем более что у него для этого есть еще целых пятнадцать минут, кофе она готовит ему к восьми. Для мадам Аннет гости никогда не были в тягость, ее не интересовало, сколько они пробудут, лишь бы ее предупреждали заранее о количестве персон. Том вошел в кухню, когда чайник только начинал посвистывать.
— Доброе утро, мадам! — бодро приветствовал он Аннет по-французски.
— Месье Тома! Как спали — хорошо? — отозвалась она.
— Спасибо, прекрасно. А у нас сегодня гость — тот самый юный американец, которого вы видели вчера вечером, Билли Роллинс его зовут. Я его поместил в гостевую комнату, и, возможно, он у нас немного поживет. Ему хочется поработать в саду.
— Да? Вот это мило, какой молодец! А когда он желает позавтракать? Вот и ваш кофе, месье Тома.
Том наблюдал, как мадам наливает дымящийся кофе в белую чашечку. Элоиза предпочитала по утрам чай.
— Об этом не беспокойтесь, — отозвался он. — Я велел ему хорошенько выспаться. Когда спустится, я сам о нем позабочусь.
Мадам Аннет поставила на поднос чай, грейпфрут и тосты, и Том сказал, что поднимется в спальню жены вместе с нею. Элоиза только что проснулась.
— Входи, Тома, — прощебетала она, — знаешь, я вчера так утомилась...
— Но ведь ты приехала не поздно. Я сам вернулся только к полуночи. Послушай, милая, я пригласил к нам пожить юношу-американца. Он согласился поработать у нас в саду. Его зовут Билли Роллинс, ты его уже видела.
— Да? — протянула Элоиза. Она поднесла ко рту ложечку с кусочком грейпфрута Сообщение Тома ее нисколько не удивило, но она все же поинтересовалась: — Ему разве негде жить? У него нет денег?
Они говорили по-английски, но Том отвечал осторожно, взвешивая каждое слово:
— Уверен, что деньги на гостиницу у него есть, но ему не понравилось место, где он вчера остановился, и тогда я предложил ему переночевать у нас. Мы забрали его вещи и приехали. Он хорошо воспитан. — Том сделал паузу и добавил: — Ему восемнадцать, он любит работать в саду и довольно хорошо разбирается в садоводстве. Совсем неплохо, если он немного займется нашим садом, — тем более что у Джекобсов есть свободные недорогие комнаты.
Чета Джекобсов, кроме бара-ресторана, действительно приспособила третий этаж под «гостиницу».
Элоиза, к тому времени окончательно проснувшаяся, откусила тост и настороженно сказала:
— Как легко тебя разжалобить, Том! Надо же — взял и пригласил в дом незнакомого мальчишку! А вдруг он вор? Оставил его на ночь, а может, его давно и след простыл?
— Ты права, как всегда, — проговорил Том, согласно кивая, — только этот паренек — совсем не из тех, кто шляется по дорогам и путешествует автостопом.
В этот момент до него донеслось тихое жужжание, напомнившее звук его дорожного будильника. Элоиза ничего не услышала, ее кровать стояла в противоположном от холла углу комнаты.
— Кажется, звонит его будильник, — сказал он. — Подожди-ка секундочку.
С чашкой кофе в руках он вышел в коридор и постучал в дверь Фрэнка.
— Да? Входите, пожалуйста, — послышался юношеский голос.
Том вошел, и Фрэнк приподнялся на локте. На столике у кровати стоял будильник — точно такой же, как у него самого.
— С добрым утром.
— И вас также, сэр, — отозвался Фрэнк. Он торопливо откинул со лба волосы и спустил ноги на пол.
— Может, еще поспишь? — спросил его Том.
— Нет, сэр. Самое время вставать.
— Кофе будешь?
— Да, спасибо. Я сейчас спущусь.
Том ответил, что в этом нет необходимости: он сам принесет кофе. Он отправился на кухню, подождал, пока мадам Аннет наполнит кофейник свежим горячим напитком, и, отклонив ее предложение обслужить молодого человека, принес завтрак Фрэнку.
Фрэнк с видимым удовольствием стал пить кофе, и Том последовал его примеру.
— Составь-ка письмецо для мадам Бутен, и чем быстрее, тем лучше, а я сразу доставлю его по назначению.
— Будет сделано, — бодро отозвался Фрэнк. Волосы у него на макушке упрямо не желали ложиться по-новому и ерошились, словно на ветру.
— Не забудь сообщить, где лежит ключ — прямо у ворот, с внутренней стороны.
Уплетая тост с мармеладом, паренек молча кивнул.
— Помнишь, какого числа ты сбежал из дома?
— Двадцать седьмого июля.
— Сегодня суббота, девятнадцатое августа. Ты сказал, что несколько дней пробыл в Лондоне, а затем приехал в Париж. Где ты там останавливался?
— В «Англетере», на Рю-Жакоб.
Том знал этот отель только понаслышке — он находился в фешенебельном районе Сен-Жер-мен-де-Пре.
— Покажи-ка мне свой паспорт, вернее, не свой, а брата.
Фрэнк встал, достал из чемодана паспорт и послушно вручил его Тому.
Том открыл документ на странице, где была фотография. У изображенного на ней молодого человека волосы были гораздо светлее, пробор слева и более худощавое лицо. В разрезе глаз, в рисунке бровей и рта можно было отыскать некоторое сходство, и тем не менее оставалось лишь удивляться тому, что Фрэнка не задержали. Ему просто повезло, ведь Фрэнк явно не выглядел на девятнадцать лет, да и ростом был пониже своего брата. В отелях Франции нынче, правда, не обязательно при заселении предъявлять паспорт или иной документ, удостоверяющий личность, однако служба иммиграционного контроля в Англии и Франции наверняка уже была предупреждена об исчезновении Фрэнка Пирсона, и к настоящему времени и там и тут имелось его фото. И потом — его брат, должно быть, давно обнаружил, что паспорта нет на месте.
— Знаешь, тебе лучше всего самому объявиться властям, — мягко сказал Том. — Во Франции тебе долго скрываться не удастся, а на любой границе тебя задержат, и в первую очередь на выезде в любом направлении из Франции.
Фрэнк ошеломленно уставился на него.
— Я вообще не очень понимаю, зачем тебе скрываться.
Фрэнк отвел взгляд. Это не означало нежелания отвечать. Он словно решал для себя, как ему лучше поступить.
— Мне бы хотелось, чтобы меня все оставили в покое хотя бы ненадолго, — наконец тихо проговорил он.
Том заметил, что у мальчика дрожат руки: он начал было складывать салфетку, затем, так и не сложив, растерянно уронил ее на поднос.
— Твоя мама уже наверняка знает, что ты воспользовался паспортом Джонни, раз твой дома. Теперь найти тебя во Франции совсем просто. Знаешь ли, лучше объявиться самому — это гораздо менее неприятно, чем если тебя задержит полиция. — Том поставил свою чашку на поднос и закончил: — Сейчас я тебя оставлю, чтобы ты мог написать мадам Бутен. Элоиза уже знает о том, что ты здесь. У тебя есть на чем писать?
— Да, сэр.
«Ну и славно», — подумал Том, который уже приготовился было принести ему дешевый конверт и листок бумаги, потому что на писчей бумаге в гостевой комнате имелся полный адрес его поместья. Он пошел к себе, побрился и облачился в старые вельветовые штаны, в которых обычно работал в саду. День выдался на редкость хороший — было солнечно и довольно прохладно. Он полил растения в оранжерее, прикинул в уме план работ, которыми они с Фрэнком займутся чуть позже, и отложил в сторону вилы и секаторы. Ему было важно первому просмотреть утреннюю почту, ее могли подвезти в любую минуту, и, услышав знакомый скрип ручного тормоза почтового фургончика, он поспешил к воротам. Хотя он заметил письмо из Лондона от Джеффа Константа, Том сначала пробежал глазами «Геральд трибьюн». Как ни странно, зарабатывающий на жизнь фотографией Джефф был гораздо более надежным корреспондентом, чем Эдмунд Банбери, который кроме галереи вообще ничем не занимался и проводил там все дни напролет.
В «Геральд» имя Фрэнка не упоминалось, и тогда Том вспомнил про старую сплетницу «Франс диманш», которая выходила по уик-эндам. Сегодня как раз суббота, так что свежий номер должен уже быть в продаже. Как правило, эту газетенку интересовали различные скандальные происшествия сексуального характера, но второе по важности место в ней занимали скандалы вокруг больших денег.
Письмо от Джеффа он распечатал уже в гостиной. Проглядев текст, он сразу отметил, что осторожный Джефф вообще не упоминает имени Дерватта. Он просто писал, что вполне согласен с Томом — «это следует прекратить», и, обсудив вопрос с Эдом, уже известил об этом решении «заинтересованных лиц». Том прекрасно знал, кого он имеет в виду — молодого лондонского художника Стейермана, который подделывал для них Дерватта. Таких подделок было уже штук пять, но Бернарду Тафтсу он и в подметки не годился. Там, где дело касалось Дерватта, тот был настоящим фанатиком. Хотя считалось, что Дерватт давно уже тихо спит в могиле в какой-то мексиканской деревушке, названия которой он им так и не открыл, Джефф с Эдом последние годы только тем и занимались, что сбывали якобы случайно обнаруженные старые наброски его полотен. «Это приведет к существенному сокращению доходов, — писал далее Джефф, — но, как Вам должно быть известно, мы привыкли прислушиваться к Вашим советам». Послание заканчивалось просьбой уничтожить письмо, что Том немедленно и сделал, изорвав его на мелкие клочки.
Одетый в синие джинсы, с конвертом в руках в комнату вошел Фрэнк.
— Написал. Просмотрите, пожалуйста. По-моему, все как надо.
Тому он напомнил ученика, отдающего учителю контрольную работу. Фрэнк написал, что звонил домой, узнал, что один из членов его семьи болен, и поэтому он должен выехать немедленно. Он благодарил мадам Бутен за доброе к себе отношение и сообщал, куда бросил ключ от ворот.
— Все правильно, — сказал Том. — Я сейчас же отвезу твою записку. Вернусь минут через тридцать. Можешь пока просмотреть газеты или прогуляться по саду.
— Ах да, газету, — тихо отозвался Фрэнк с досадливой гримасой.
— В этой ничего нет, я смотрел, — успокоил его Том, указывая на «Геральд».
— Тогда я пройдусь по саду.
— Только не перед домом, ладно?
Фрэнк послушно кивнул.
На этот раз Том поехал на «мерседесе». Топлива в баке оставалось совсем немного, но на заправочную станцию можно будет заехать на обратном пути. Том спешил и гнал машину на предельной скорости. Возможно, было бы лучше напечатать письмо на машинке, но, во-первых, это выглядело бы довольно странно, а во-вторых, Том от всей души надеялся, что почерком Фрэнка пока никто не интересуется — разве что парнишку выследили и в двери мадам Бутен уже стучится полиция.
В Море он остановил машину метрах в ста от дома мадам. Остальной путь проделал пешком и с сожалением увидел у ворот молодую женщину, которая беседовала с мадам Бутен — во всяком случае, Том думал, что это она. Вторая собеседница была ему не видна. Возможно, они как раз обсуждали исчезновение садовника. Том повернулся и не спеша двинулся в обратном направлении. Когда он оглянулся, то увидел, что молодая женщина идет в его сторону. Том пошел ей навстречу и, не останавливаясь, прошел мимо. Он бросил конверт в ящик на уже закрытых воротах, обогнув квартал, вернулся к машине и поехал к центру, где у моста через реку Луэн находился газетный киоск. Он купил «Франс диманш» и сразу же обратил внимание на набранные крупным красным шрифтом заголовки. Однако одна из статей была посвящена подружке принца Чарльза, а другая — скандальному браку богатой наследницы из Греции. Том переехал через мост и остановился на заправочной станции. Пока наполняли бак, он развернул газету и невольно вздрогнул: на него смотрел Фрэнк — пробор слева, на правой щеке — едва заметная родинка. Текст занимал две короткие полосы. Под броским названием «Сын американского миллионера скрывается во Франции» была помещена фотография, ниже шел следующий текст:
"После смерти американского магната и мультимиллионера Джона Пирсона не прошло и недели, как из роскошного поместья семьи в штате Мэн исчез, похитив паспорт старшего брата, его шестнадцатилетний сын Фрэнк.
Отличающийся большой впечатлительностью и независимым нравом Фрэнк, по словам его красавицы матери Лили, был глубоко травмирован смертью своего отца. Он оставил записку, что едет на несколько дней в Новый Орлеан (штат Луизиана). Однако родные и полиция там его не обнаружили.
Благодаря начавшимся поискам удалось выяснить, что Фрэнк направился в Лондон, а оттуда — во Францию. Все сказочно богатое семейство пребывает в полном отчаянии. Возможно, старший из братьев, Джон, скоро прибудет во Францию в сопровождении частного детектива, чтобы помочь в поисках брата. «Я его знаю лучше других и смогу отыскать быстрее, чем кто-либо другой», — заявил Джон Пирсон-младший. Глава семьи, Джон Пирсон-старший, одиннадцать лет назад после покушения на его жизнь лишился возможности передвигаться самостоятельно и был прикован к инвалидному креслу. Он умер 22 июля в результате падения со скалы (в штате Мэн). Спрашивается: самоубийство это или несчастный случай? Из заключения американских экспертов следует, что смерть произошла в результате трагической случайности. Однако остается вопрос: чем вызван таинственный побег мальчика из собственного дома?"
Том расплатился за горючее, не забыв добавить щедрые чаевые. Он решил сразу же показать Фрэнку газету — это должно вывести парня из состояния бездействия, заставить его на что-то решиться. Только бы не забыть вслед за тем избавиться от газеты, чтобы она не попалась на глаза Элоизе или мадам Аннет. В половине одиннадцатого, поставив машину в гараж, Том уже шагал по садовой дорожке, по обеим сторонам которой выстроились горшочки с цветущей красной геранью: мадам Аннет очень гордилась ими, потому что покупала их на собственные деньги. Он еще издали увидел Фрэнка, занятого прополкой в конце сада. Через открытые окна до него донеслись звуки клавесина — это Элоиза прилежно трудилась над Бахом. Ее усердия обычно хватало минут на тридцать, после чего она ставила пластинку либо с той же самой вещью, либо с чем-нибудь абсолютно противоположным по настроению — вроде рок-н-ролла.
— Билли! — тихонько окликнул Том, вовремя вспомнив, что Фрэнком его называть не следует.
Подросток разогнулся и, улыбаясь, спросил:
— Уже отвезли? А ее видели?
Он тоже говорил полушепотом, словно опасаясь, что кто-то в лесной чаще сразу за оградой может их услышать.
Том и сам, оказываясь рядом с оградой, всегда держался настороженно — за колючим невысоким кустарником начиналась настоящая чаща. Сорняки выше пояса, длинные плети колючей дикой ежевики мешали видеть — не говоря уже о том, что чуть подальше плотной стеной стояли лимонные деревья: за их толстыми стволами при желании мог спрятаться кто угодно.
Том кивнул в сторону оранжереи, и вскоре они оба оказались под ее сводами, полностью укрытые от посторонних глаз.
— В этой газетенке есть кое-что о тебе, — сказал Том, протягивая Фрэнку газету. Он стоял спиной к дому, откуда все еще доносились музыкальные пассажи. — Думаю, тебе будет полезно это прочесть.
Фрэнк схватил газету, и по тому, как сжались его пальцы, Том понял, что парнишка смертельно испуган.
— Черт! — вырвалось у него. Он читал и все сильнее стискивал зубы.
— Как думаешь — твой брат действительно может решиться приехать сюда?
— Да. Хотя насчет того, что «семья в отчаянии», они, конечно, перехватили.
— Что, если бы Джонни сейчас появился на пороге со словами: «Ага, вот ты где, оказывается!»?
— С чего бы это ему сюда являться?
— Ты когда-нибудь говорил обо мне с кем-либо из родных? Может, упоминал мое имя в разговоре с Джонни?
— Нет, что вы!
— А о работах Дерватта примерно год назад разве у вас не говорили? Припомни, пожалуйста, — переходя на шепот, допытывался Том.
— Вспомнил. Отец как-то упомянул, об этом писали газеты. Правда, там писали вообще, а не о вас лично.
— Но ты же сам сказал давеча, что вычитал про меня в газетах.
— Так это я читал в городской библиотеке в Нью-Йорке несколько недель назад.
Видимо, он имел в виду архивный отдел прессы.
«Фрэнк!» — Внезапно вспомнил он и мгновенно проснулся. На часах было 7.45. Фрэнк — в доме, а он еще не предупредил Элоизу о том, что Фрэнк, то бишь — Билли Роллинс, ночевал у них. Накинув халат и сунув ноги в шлепанцы, Том стал спускаться вниз. Хорошо бы сначала успеть переговорить с мадам Аннет — тем более что у него для этого есть еще целых пятнадцать минут, кофе она готовит ему к восьми. Для мадам Аннет гости никогда не были в тягость, ее не интересовало, сколько они пробудут, лишь бы ее предупреждали заранее о количестве персон. Том вошел в кухню, когда чайник только начинал посвистывать.
— Доброе утро, мадам! — бодро приветствовал он Аннет по-французски.
— Месье Тома! Как спали — хорошо? — отозвалась она.
— Спасибо, прекрасно. А у нас сегодня гость — тот самый юный американец, которого вы видели вчера вечером, Билли Роллинс его зовут. Я его поместил в гостевую комнату, и, возможно, он у нас немного поживет. Ему хочется поработать в саду.
— Да? Вот это мило, какой молодец! А когда он желает позавтракать? Вот и ваш кофе, месье Тома.
Том наблюдал, как мадам наливает дымящийся кофе в белую чашечку. Элоиза предпочитала по утрам чай.
— Об этом не беспокойтесь, — отозвался он. — Я велел ему хорошенько выспаться. Когда спустится, я сам о нем позабочусь.
Мадам Аннет поставила на поднос чай, грейпфрут и тосты, и Том сказал, что поднимется в спальню жены вместе с нею. Элоиза только что проснулась.
— Входи, Тома, — прощебетала она, — знаешь, я вчера так утомилась...
— Но ведь ты приехала не поздно. Я сам вернулся только к полуночи. Послушай, милая, я пригласил к нам пожить юношу-американца. Он согласился поработать у нас в саду. Его зовут Билли Роллинс, ты его уже видела.
— Да? — протянула Элоиза. Она поднесла ко рту ложечку с кусочком грейпфрута Сообщение Тома ее нисколько не удивило, но она все же поинтересовалась: — Ему разве негде жить? У него нет денег?
Они говорили по-английски, но Том отвечал осторожно, взвешивая каждое слово:
— Уверен, что деньги на гостиницу у него есть, но ему не понравилось место, где он вчера остановился, и тогда я предложил ему переночевать у нас. Мы забрали его вещи и приехали. Он хорошо воспитан. — Том сделал паузу и добавил: — Ему восемнадцать, он любит работать в саду и довольно хорошо разбирается в садоводстве. Совсем неплохо, если он немного займется нашим садом, — тем более что у Джекобсов есть свободные недорогие комнаты.
Чета Джекобсов, кроме бара-ресторана, действительно приспособила третий этаж под «гостиницу».
Элоиза, к тому времени окончательно проснувшаяся, откусила тост и настороженно сказала:
— Как легко тебя разжалобить, Том! Надо же — взял и пригласил в дом незнакомого мальчишку! А вдруг он вор? Оставил его на ночь, а может, его давно и след простыл?
— Ты права, как всегда, — проговорил Том, согласно кивая, — только этот паренек — совсем не из тех, кто шляется по дорогам и путешествует автостопом.
В этот момент до него донеслось тихое жужжание, напомнившее звук его дорожного будильника. Элоиза ничего не услышала, ее кровать стояла в противоположном от холла углу комнаты.
— Кажется, звонит его будильник, — сказал он. — Подожди-ка секундочку.
С чашкой кофе в руках он вышел в коридор и постучал в дверь Фрэнка.
— Да? Входите, пожалуйста, — послышался юношеский голос.
Том вошел, и Фрэнк приподнялся на локте. На столике у кровати стоял будильник — точно такой же, как у него самого.
— С добрым утром.
— И вас также, сэр, — отозвался Фрэнк. Он торопливо откинул со лба волосы и спустил ноги на пол.
— Может, еще поспишь? — спросил его Том.
— Нет, сэр. Самое время вставать.
— Кофе будешь?
— Да, спасибо. Я сейчас спущусь.
Том ответил, что в этом нет необходимости: он сам принесет кофе. Он отправился на кухню, подождал, пока мадам Аннет наполнит кофейник свежим горячим напитком, и, отклонив ее предложение обслужить молодого человека, принес завтрак Фрэнку.
Фрэнк с видимым удовольствием стал пить кофе, и Том последовал его примеру.
— Составь-ка письмецо для мадам Бутен, и чем быстрее, тем лучше, а я сразу доставлю его по назначению.
— Будет сделано, — бодро отозвался Фрэнк. Волосы у него на макушке упрямо не желали ложиться по-новому и ерошились, словно на ветру.
— Не забудь сообщить, где лежит ключ — прямо у ворот, с внутренней стороны.
Уплетая тост с мармеладом, паренек молча кивнул.
— Помнишь, какого числа ты сбежал из дома?
— Двадцать седьмого июля.
— Сегодня суббота, девятнадцатое августа. Ты сказал, что несколько дней пробыл в Лондоне, а затем приехал в Париж. Где ты там останавливался?
— В «Англетере», на Рю-Жакоб.
Том знал этот отель только понаслышке — он находился в фешенебельном районе Сен-Жер-мен-де-Пре.
— Покажи-ка мне свой паспорт, вернее, не свой, а брата.
Фрэнк встал, достал из чемодана паспорт и послушно вручил его Тому.
Том открыл документ на странице, где была фотография. У изображенного на ней молодого человека волосы были гораздо светлее, пробор слева и более худощавое лицо. В разрезе глаз, в рисунке бровей и рта можно было отыскать некоторое сходство, и тем не менее оставалось лишь удивляться тому, что Фрэнка не задержали. Ему просто повезло, ведь Фрэнк явно не выглядел на девятнадцать лет, да и ростом был пониже своего брата. В отелях Франции нынче, правда, не обязательно при заселении предъявлять паспорт или иной документ, удостоверяющий личность, однако служба иммиграционного контроля в Англии и Франции наверняка уже была предупреждена об исчезновении Фрэнка Пирсона, и к настоящему времени и там и тут имелось его фото. И потом — его брат, должно быть, давно обнаружил, что паспорта нет на месте.
— Знаешь, тебе лучше всего самому объявиться властям, — мягко сказал Том. — Во Франции тебе долго скрываться не удастся, а на любой границе тебя задержат, и в первую очередь на выезде в любом направлении из Франции.
Фрэнк ошеломленно уставился на него.
— Я вообще не очень понимаю, зачем тебе скрываться.
Фрэнк отвел взгляд. Это не означало нежелания отвечать. Он словно решал для себя, как ему лучше поступить.
— Мне бы хотелось, чтобы меня все оставили в покое хотя бы ненадолго, — наконец тихо проговорил он.
Том заметил, что у мальчика дрожат руки: он начал было складывать салфетку, затем, так и не сложив, растерянно уронил ее на поднос.
— Твоя мама уже наверняка знает, что ты воспользовался паспортом Джонни, раз твой дома. Теперь найти тебя во Франции совсем просто. Знаешь ли, лучше объявиться самому — это гораздо менее неприятно, чем если тебя задержит полиция. — Том поставил свою чашку на поднос и закончил: — Сейчас я тебя оставлю, чтобы ты мог написать мадам Бутен. Элоиза уже знает о том, что ты здесь. У тебя есть на чем писать?
— Да, сэр.
«Ну и славно», — подумал Том, который уже приготовился было принести ему дешевый конверт и листок бумаги, потому что на писчей бумаге в гостевой комнате имелся полный адрес его поместья. Он пошел к себе, побрился и облачился в старые вельветовые штаны, в которых обычно работал в саду. День выдался на редкость хороший — было солнечно и довольно прохладно. Он полил растения в оранжерее, прикинул в уме план работ, которыми они с Фрэнком займутся чуть позже, и отложил в сторону вилы и секаторы. Ему было важно первому просмотреть утреннюю почту, ее могли подвезти в любую минуту, и, услышав знакомый скрип ручного тормоза почтового фургончика, он поспешил к воротам. Хотя он заметил письмо из Лондона от Джеффа Константа, Том сначала пробежал глазами «Геральд трибьюн». Как ни странно, зарабатывающий на жизнь фотографией Джефф был гораздо более надежным корреспондентом, чем Эдмунд Банбери, который кроме галереи вообще ничем не занимался и проводил там все дни напролет.
В «Геральд» имя Фрэнка не упоминалось, и тогда Том вспомнил про старую сплетницу «Франс диманш», которая выходила по уик-эндам. Сегодня как раз суббота, так что свежий номер должен уже быть в продаже. Как правило, эту газетенку интересовали различные скандальные происшествия сексуального характера, но второе по важности место в ней занимали скандалы вокруг больших денег.
Письмо от Джеффа он распечатал уже в гостиной. Проглядев текст, он сразу отметил, что осторожный Джефф вообще не упоминает имени Дерватта. Он просто писал, что вполне согласен с Томом — «это следует прекратить», и, обсудив вопрос с Эдом, уже известил об этом решении «заинтересованных лиц». Том прекрасно знал, кого он имеет в виду — молодого лондонского художника Стейермана, который подделывал для них Дерватта. Таких подделок было уже штук пять, но Бернарду Тафтсу он и в подметки не годился. Там, где дело касалось Дерватта, тот был настоящим фанатиком. Хотя считалось, что Дерватт давно уже тихо спит в могиле в какой-то мексиканской деревушке, названия которой он им так и не открыл, Джефф с Эдом последние годы только тем и занимались, что сбывали якобы случайно обнаруженные старые наброски его полотен. «Это приведет к существенному сокращению доходов, — писал далее Джефф, — но, как Вам должно быть известно, мы привыкли прислушиваться к Вашим советам». Послание заканчивалось просьбой уничтожить письмо, что Том немедленно и сделал, изорвав его на мелкие клочки.
Одетый в синие джинсы, с конвертом в руках в комнату вошел Фрэнк.
— Написал. Просмотрите, пожалуйста. По-моему, все как надо.
Тому он напомнил ученика, отдающего учителю контрольную работу. Фрэнк написал, что звонил домой, узнал, что один из членов его семьи болен, и поэтому он должен выехать немедленно. Он благодарил мадам Бутен за доброе к себе отношение и сообщал, куда бросил ключ от ворот.
— Все правильно, — сказал Том. — Я сейчас же отвезу твою записку. Вернусь минут через тридцать. Можешь пока просмотреть газеты или прогуляться по саду.
— Ах да, газету, — тихо отозвался Фрэнк с досадливой гримасой.
— В этой ничего нет, я смотрел, — успокоил его Том, указывая на «Геральд».
— Тогда я пройдусь по саду.
— Только не перед домом, ладно?
Фрэнк послушно кивнул.
На этот раз Том поехал на «мерседесе». Топлива в баке оставалось совсем немного, но на заправочную станцию можно будет заехать на обратном пути. Том спешил и гнал машину на предельной скорости. Возможно, было бы лучше напечатать письмо на машинке, но, во-первых, это выглядело бы довольно странно, а во-вторых, Том от всей души надеялся, что почерком Фрэнка пока никто не интересуется — разве что парнишку выследили и в двери мадам Бутен уже стучится полиция.
В Море он остановил машину метрах в ста от дома мадам. Остальной путь проделал пешком и с сожалением увидел у ворот молодую женщину, которая беседовала с мадам Бутен — во всяком случае, Том думал, что это она. Вторая собеседница была ему не видна. Возможно, они как раз обсуждали исчезновение садовника. Том повернулся и не спеша двинулся в обратном направлении. Когда он оглянулся, то увидел, что молодая женщина идет в его сторону. Том пошел ей навстречу и, не останавливаясь, прошел мимо. Он бросил конверт в ящик на уже закрытых воротах, обогнув квартал, вернулся к машине и поехал к центру, где у моста через реку Луэн находился газетный киоск. Он купил «Франс диманш» и сразу же обратил внимание на набранные крупным красным шрифтом заголовки. Однако одна из статей была посвящена подружке принца Чарльза, а другая — скандальному браку богатой наследницы из Греции. Том переехал через мост и остановился на заправочной станции. Пока наполняли бак, он развернул газету и невольно вздрогнул: на него смотрел Фрэнк — пробор слева, на правой щеке — едва заметная родинка. Текст занимал две короткие полосы. Под броским названием «Сын американского миллионера скрывается во Франции» была помещена фотография, ниже шел следующий текст:
"После смерти американского магната и мультимиллионера Джона Пирсона не прошло и недели, как из роскошного поместья семьи в штате Мэн исчез, похитив паспорт старшего брата, его шестнадцатилетний сын Фрэнк.
Отличающийся большой впечатлительностью и независимым нравом Фрэнк, по словам его красавицы матери Лили, был глубоко травмирован смертью своего отца. Он оставил записку, что едет на несколько дней в Новый Орлеан (штат Луизиана). Однако родные и полиция там его не обнаружили.
Благодаря начавшимся поискам удалось выяснить, что Фрэнк направился в Лондон, а оттуда — во Францию. Все сказочно богатое семейство пребывает в полном отчаянии. Возможно, старший из братьев, Джон, скоро прибудет во Францию в сопровождении частного детектива, чтобы помочь в поисках брата. «Я его знаю лучше других и смогу отыскать быстрее, чем кто-либо другой», — заявил Джон Пирсон-младший. Глава семьи, Джон Пирсон-старший, одиннадцать лет назад после покушения на его жизнь лишился возможности передвигаться самостоятельно и был прикован к инвалидному креслу. Он умер 22 июля в результате падения со скалы (в штате Мэн). Спрашивается: самоубийство это или несчастный случай? Из заключения американских экспертов следует, что смерть произошла в результате трагической случайности. Однако остается вопрос: чем вызван таинственный побег мальчика из собственного дома?"
Том расплатился за горючее, не забыв добавить щедрые чаевые. Он решил сразу же показать Фрэнку газету — это должно вывести парня из состояния бездействия, заставить его на что-то решиться. Только бы не забыть вслед за тем избавиться от газеты, чтобы она не попалась на глаза Элоизе или мадам Аннет. В половине одиннадцатого, поставив машину в гараж, Том уже шагал по садовой дорожке, по обеим сторонам которой выстроились горшочки с цветущей красной геранью: мадам Аннет очень гордилась ими, потому что покупала их на собственные деньги. Он еще издали увидел Фрэнка, занятого прополкой в конце сада. Через открытые окна до него донеслись звуки клавесина — это Элоиза прилежно трудилась над Бахом. Ее усердия обычно хватало минут на тридцать, после чего она ставила пластинку либо с той же самой вещью, либо с чем-нибудь абсолютно противоположным по настроению — вроде рок-н-ролла.
— Билли! — тихонько окликнул Том, вовремя вспомнив, что Фрэнком его называть не следует.
Подросток разогнулся и, улыбаясь, спросил:
— Уже отвезли? А ее видели?
Он тоже говорил полушепотом, словно опасаясь, что кто-то в лесной чаще сразу за оградой может их услышать.
Том и сам, оказываясь рядом с оградой, всегда держался настороженно — за колючим невысоким кустарником начиналась настоящая чаща. Сорняки выше пояса, длинные плети колючей дикой ежевики мешали видеть — не говоря уже о том, что чуть подальше плотной стеной стояли лимонные деревья: за их толстыми стволами при желании мог спрятаться кто угодно.
Том кивнул в сторону оранжереи, и вскоре они оба оказались под ее сводами, полностью укрытые от посторонних глаз.
— В этой газетенке есть кое-что о тебе, — сказал Том, протягивая Фрэнку газету. Он стоял спиной к дому, откуда все еще доносились музыкальные пассажи. — Думаю, тебе будет полезно это прочесть.
Фрэнк схватил газету, и по тому, как сжались его пальцы, Том понял, что парнишка смертельно испуган.
— Черт! — вырвалось у него. Он читал и все сильнее стискивал зубы.
— Как думаешь — твой брат действительно может решиться приехать сюда?
— Да. Хотя насчет того, что «семья в отчаянии», они, конечно, перехватили.
— Что, если бы Джонни сейчас появился на пороге со словами: «Ага, вот ты где, оказывается!»?
— С чего бы это ему сюда являться?
— Ты когда-нибудь говорил обо мне с кем-либо из родных? Может, упоминал мое имя в разговоре с Джонни?
— Нет, что вы!
— А о работах Дерватта примерно год назад разве у вас не говорили? Припомни, пожалуйста, — переходя на шепот, допытывался Том.
— Вспомнил. Отец как-то упомянул, об этом писали газеты. Правда, там писали вообще, а не о вас лично.
— Но ты же сам сказал давеча, что вычитал про меня в газетах.
— Так это я читал в городской библиотеке в Нью-Йорке несколько недель назад.
Видимо, он имел в виду архивный отдел прессы.