Страница:
Ее обдало холодом. Садясь в экипаж, она накинула на обнаженные плечи меховую накидку. Дрожь в руках выдавала ее волнение.
Амос занял место рядом. Когда экипаж тронулся, он повернул голову и впился взглядом в ее окаменевший, словно у мраморной статуи, профиль. Кривая злобная улыбка заиграла на его губах.
«Он знает. Но откуда, от кого?»
– Я вижу, ты замерзла, моя дорогая… Ты так дрожишь, – вкрадчиво произнес он. – Значит, мой последний подарок тебе пригодится сегодня. Это такой ласковый мех. Раз твоя горячая кровь тебя не согревает…
Ребекка была уже не в состоянии терпеть его зловещую иронию.
– Если ты знаешь все, то скажи…
Он изобразил на лице удивление, а ей казалось, что она сидит на кресле, предназначенном для пыток. Бронзовые заклепки кожаного сиденья вдруг стали впиваться ей в спину.
Амос выдержал долгую паузу.
– По-моему, твоя нечистая совесть подводит тебя! Ты почему-то подумала о Рори Мадигане, о его пребывании в Карсон-Сити, а я думал совсем о другом. У меня в мозгу возникли кое-какие ассоциации… Лошадь Мадигана бежит в завтрашнем заезде вместе с лошадью сенатора Шеффилда… Ты ведь знакома с трассой… Она пролегает совсем рядом с тенистой рощицей у ручья…
– Ты послал за мной шпиона? – Ребекка в этот момент страшилась не мести Амоса, а лишь того, что кто-то посторонний глядел на нее в момент любовных объятий. Тех кратких мгновений наслаждения, которые она позволила себе после многолетних мук воздержания.
– Так или иначе, я знаю все! И обеспокоен твоей судьбой и будущим нашего маленького Майкла. Ведь он мой наследник. Поэтому лучше держись в стороне от Мадигана. Тогда вы оба – ты, шлюха, и твой ублюдок – будете в полном порядке.
Так, на спокойной ноте, казалось бы, закончил Амос этот разговор. Мягкий ход рессор экипажа убаюкивал. Ребекка чувствовала себя совершенно обессиленной, и ей хотелось задремать. Но покой вновь нарушил Амос своим тихим шепотом:
– Каждый удар ирландца по мне отзовется на Майкле. Мадиган боксер, он знает, как можно ударить побольнее. Я воспользуюсь его опытом…
Амос ждал, что она как-то отзовется на его угрозы, но Ребекка была неподвижна, как королева на троне, хотя на самом деле ее парализовал страх. Отсутствие какой-либо реакции с ее стороны привело его в ярость.
– Ты клялась перед алтарем быть мне верной женой. Что скажет твой безгрешный папаша, если узнает, как и с кем блудила его дочка? И опять занимается блудом!
– Ты мой законный муж, Амос. Я виновата, я нарушила обет, данный перед алтарем. Больше это никогда не повторится, – произнесла она едва слышно, но спокойно.
Его злобная тирада испугала ее меньше, чем прежние взрывы, истерики и жестокие побои. Ребекка уже прошла через все нравственные и физические пытки. «Может быть, во мне умерли все чувства? – подумала она. – Может, я уже пересекла границу той жизни, где людьми правит страх за свое жалкое существование?»
Но Амос обратил свои угрозы в конкретные слова.
– Я вызвал Майкла из школы. – Теперь он мог наслаждаться зрелищем испуга в ее глазах. Страхом загнанного в ловушку животного. – Он скоро будет здесь. Я думаю, ты рада его приезду. Наверное, любящая мать соскучилась по сыну и ваше воссоединение поможет разрешить… некоторые возникшие вдруг проблемы.
Голос его теперь источал сладчайший мед, но от подобной мягкости, исходящей от Амоса, озноб пробежал по телу Ребекки.
– Ты вправе наказать меня, Амос. Я виновата. Но если ты тронешь хоть волосок на голове Майкла, я убью тебя!
– Не расточай понапрасну угрозы, которые не можешь исполнить, дорогая! Майкл мой законный сын и наследник… до той поры, пока я признаю его таковым.
– А если я объявлю всему свету, что ты не можешь иметь детей, что он не твой…
– А только твой от голубя с небес? – Амос рассмеялся сухим каркающим смехом. – Не переходи грань, отделяющую разум от безумства. Для сошедшей с ума матери есть подходящие заведения, где лечат подобные болезни.
– Я безумна, – согласилась она. – Но ты тоже безумен, если надеешься поместить меня в сумасшедший дом и упрятать концы в воду. После такого скандала твоей политической карьере наступит конец. К тому же тебе уже за пятьдесят, а Майкл твой единственный ребенок. Малейший намек на то, что ты не его отец, заставит все злые языки заработать в полную силу.
– И ты способна подвергнуть своего сына такому испытанию?
Что-то в нем сломалось, и Ребекка это почувствовала. Амос дрогнул и начал медленно, неохотно, но отступать.
– Лучше пусть он будет признан незаконным, но не останется в твоих хищных когтях. Я обречена жить во лжи и ненависти, но подобной судьбы я ему не желаю. Я плачу за свои грехи, но он безгрешен. Только дотронься до него, и уж тогда ты не расплатишься за это даже своей мерзкой, никому не нужной жизнью!
Ее последние слова, ее стальная холодная уверенность впервые заставили Амоса взглянуть на свою жену по-другому. Ребекка уже не игрушка в его руках, она опасный враг, обладающий равным с ним оружием. Ему надо торопиться, чтобы предупредить вражеский удар.
Сегодняшнее сборище должно многое решить. Если он добьется вожделенного поста в Вашингтоне, Майкл тут же будет отправлен в Европу, и Амос останется со своей строптивой и опасной женой один на один.
15
Амос занял место рядом. Когда экипаж тронулся, он повернул голову и впился взглядом в ее окаменевший, словно у мраморной статуи, профиль. Кривая злобная улыбка заиграла на его губах.
«Он знает. Но откуда, от кого?»
– Я вижу, ты замерзла, моя дорогая… Ты так дрожишь, – вкрадчиво произнес он. – Значит, мой последний подарок тебе пригодится сегодня. Это такой ласковый мех. Раз твоя горячая кровь тебя не согревает…
Ребекка была уже не в состоянии терпеть его зловещую иронию.
– Если ты знаешь все, то скажи…
Он изобразил на лице удивление, а ей казалось, что она сидит на кресле, предназначенном для пыток. Бронзовые заклепки кожаного сиденья вдруг стали впиваться ей в спину.
Амос выдержал долгую паузу.
– По-моему, твоя нечистая совесть подводит тебя! Ты почему-то подумала о Рори Мадигане, о его пребывании в Карсон-Сити, а я думал совсем о другом. У меня в мозгу возникли кое-какие ассоциации… Лошадь Мадигана бежит в завтрашнем заезде вместе с лошадью сенатора Шеффилда… Ты ведь знакома с трассой… Она пролегает совсем рядом с тенистой рощицей у ручья…
– Ты послал за мной шпиона? – Ребекка в этот момент страшилась не мести Амоса, а лишь того, что кто-то посторонний глядел на нее в момент любовных объятий. Тех кратких мгновений наслаждения, которые она позволила себе после многолетних мук воздержания.
– Так или иначе, я знаю все! И обеспокоен твоей судьбой и будущим нашего маленького Майкла. Ведь он мой наследник. Поэтому лучше держись в стороне от Мадигана. Тогда вы оба – ты, шлюха, и твой ублюдок – будете в полном порядке.
Так, на спокойной ноте, казалось бы, закончил Амос этот разговор. Мягкий ход рессор экипажа убаюкивал. Ребекка чувствовала себя совершенно обессиленной, и ей хотелось задремать. Но покой вновь нарушил Амос своим тихим шепотом:
– Каждый удар ирландца по мне отзовется на Майкле. Мадиган боксер, он знает, как можно ударить побольнее. Я воспользуюсь его опытом…
Амос ждал, что она как-то отзовется на его угрозы, но Ребекка была неподвижна, как королева на троне, хотя на самом деле ее парализовал страх. Отсутствие какой-либо реакции с ее стороны привело его в ярость.
– Ты клялась перед алтарем быть мне верной женой. Что скажет твой безгрешный папаша, если узнает, как и с кем блудила его дочка? И опять занимается блудом!
– Ты мой законный муж, Амос. Я виновата, я нарушила обет, данный перед алтарем. Больше это никогда не повторится, – произнесла она едва слышно, но спокойно.
Его злобная тирада испугала ее меньше, чем прежние взрывы, истерики и жестокие побои. Ребекка уже прошла через все нравственные и физические пытки. «Может быть, во мне умерли все чувства? – подумала она. – Может, я уже пересекла границу той жизни, где людьми правит страх за свое жалкое существование?»
Но Амос обратил свои угрозы в конкретные слова.
– Я вызвал Майкла из школы. – Теперь он мог наслаждаться зрелищем испуга в ее глазах. Страхом загнанного в ловушку животного. – Он скоро будет здесь. Я думаю, ты рада его приезду. Наверное, любящая мать соскучилась по сыну и ваше воссоединение поможет разрешить… некоторые возникшие вдруг проблемы.
Голос его теперь источал сладчайший мед, но от подобной мягкости, исходящей от Амоса, озноб пробежал по телу Ребекки.
– Ты вправе наказать меня, Амос. Я виновата. Но если ты тронешь хоть волосок на голове Майкла, я убью тебя!
– Не расточай понапрасну угрозы, которые не можешь исполнить, дорогая! Майкл мой законный сын и наследник… до той поры, пока я признаю его таковым.
– А если я объявлю всему свету, что ты не можешь иметь детей, что он не твой…
– А только твой от голубя с небес? – Амос рассмеялся сухим каркающим смехом. – Не переходи грань, отделяющую разум от безумства. Для сошедшей с ума матери есть подходящие заведения, где лечат подобные болезни.
– Я безумна, – согласилась она. – Но ты тоже безумен, если надеешься поместить меня в сумасшедший дом и упрятать концы в воду. После такого скандала твоей политической карьере наступит конец. К тому же тебе уже за пятьдесят, а Майкл твой единственный ребенок. Малейший намек на то, что ты не его отец, заставит все злые языки заработать в полную силу.
– И ты способна подвергнуть своего сына такому испытанию?
Что-то в нем сломалось, и Ребекка это почувствовала. Амос дрогнул и начал медленно, неохотно, но отступать.
– Лучше пусть он будет признан незаконным, но не останется в твоих хищных когтях. Я обречена жить во лжи и ненависти, но подобной судьбы я ему не желаю. Я плачу за свои грехи, но он безгрешен. Только дотронься до него, и уж тогда ты не расплатишься за это даже своей мерзкой, никому не нужной жизнью!
Ее последние слова, ее стальная холодная уверенность впервые заставили Амоса взглянуть на свою жену по-другому. Ребекка уже не игрушка в его руках, она опасный враг, обладающий равным с ним оружием. Ему надо торопиться, чтобы предупредить вражеский удар.
Сегодняшнее сборище должно многое решить. Если он добьется вожделенного поста в Вашингтоне, Майкл тут же будет отправлен в Европу, и Амос останется со своей строптивой и опасной женой один на один.
15
Виргиния-Сити, неделю спустя
Воздух был пропитан тяжелым, одуряющим опиумным дымом и запахом пота от давно не мытых тел. Рори брел по темному коридору, едва удерживаясь от подступающей рвоты, пока не добрался до последней из длинного ряда обшарпанных дверей. Он настойчиво постучал.
Голос, ответивший ему, мог принадлежать одинаково и мужчине, и женщине, настолько он был хрипл и невнятен. Но все-таки сильный йоркширский акцент еще чувствовался в нем.
Особа из Средней Англии доживала свой век в дешевом борделе, где ее услуги оплачивались опиумом, возвращающим проститутку в прошлые времена, когда тело было крепким и здоровым, а мозг полон мечтаний о заработанном золоте. С тех пор как она попала в «золотой» штат Невада, путь ее шел вниз по спирали на самое темное адское дно. Энни Англичанка растеряла все свои мечты. Смерть нетерпеливо ждала ее на пороге.
Энни приподнялась на постели – оживший скелет, прикрытый смятой грязной простыней. Даже в тусклом свете единственного газового рожка было заметно, как безжалостно обошлось с ней время и до какого жалкого состояния довел ее наркотический дурман. Кости буквально выпирали из-под дряблой сероватого цвета кожи, а некогда пышные локоны поредели и стали седыми. Их слипшиеся пряди падали на глаза, она раздраженно отвела их в сторону движением худой, желтой дрожащей руки.
– Ты приобрел жетончик, миленький? – Ее бледные водянистые глаза вопросительно уставились на посетителя.
Визит обошелся Рори в две монеты по двадцать пять центов. Можно было ограничиться и одной монетой, такова была теперь цена услуг Энни Англичанки. Но Рори «раскошелился» на полдоллара. Он положил два медных жетона на столик возле ее изголовья рядом с опиумной трубочкой.
– Я только хочу с тобой побеседовать, Энни. Много лет назад, когда ты работала в салуне «Ревущая пустошь», у тебя был постоянный клиент – некий Амос Уэллс.
Она, прищурившись, стала рассматривать гостя повнимательней.
– Как ты докопался до этого, красавчик? Кто тебе наплел про это?
Тревожный звоночек прозвенел в ее иссушенном опиумом мозгу. Ей стало страшно. – Один человек по имени Слай Хобарт. Он надсмотрщик на шахте и работает на Амоса Уэллса. В прежние времена он захаживал к тебе, так же как и Уэллс.
– И что?
– Скажи мне, что случилось с девушкой, которую звали Магнолия? Она работала в «Ревущей пустоши» одновременно с тобой. Ее нашли убитой в твоей комнате восемь лет назад…
Рори заметил, как испугалась Энни, как она судорожно схватила со стола опиумную трубочку и сжала ее в кулаке так, что костяшки пальцев побелели.
– Я куплю тебе столько опиума, что ты сможешь не работать целую неделю. Только расскажи мне, что ты знаешь о Магнолии.
– Если он узнает когда-нибудь…
– Он ничего не узнает… Я добиваюсь, чтобы его повесили. И уверен, что увижу, как петля затягивается на его шее.
Энни задохнулась от смеха.
– Ты хочешь повесить такого богача, как Амос, за убийство какой-то шлюхи?
– Он убил и моего брата. Он совершил немало убийств. Не сомневайся, Энни! Уэллс уже конченый человек. Тебе нечего его опасаться. Чем больше ты расскажешь правды о нем, тем скорее его вздернут. Я хочу знать, что тебе известно об убийстве той ночью.
– Ее убили в первую же ночь, как я ушла оттуда… Вернее, хозяин меня выставил вон… Магнолия стала работать вместо меня…
К тому моменту, когда Рори расплатился с Энни и выбрался на свежий воздух, он весь взмок от пота и с трудом сдерживал приступы тошноты. Всемогущий Господь и Божья Матерь! Ребекка вышла замуж за этого порочного, больного извращенца. Что же ей пришлось испытать, будучи в его власти? Как бы она ни была виновна в предательстве их любви – корысть или глупость были тому причиной, – такого наказания она не заслужила. И эта пытка длится столько лет!
Мысль о том, что этот негодяй трогает ее своими хищными лапами, что она делит с ним одну постель, вывела Рори из себя.
Всю обратную дорогу к своей конторе он размышлял о том, как бы скорее вырвать Ребекку из когтей преступного супруга. Могли пройти месяцы, пока агенты Патрика в Сакраменто добудут все необходимые доказательства незаконных махинаций с акциями горнорудных предприятий. Слай Хобарт до сих пор не предоставил братьям Мадиган нужные им документы. Хотя перспективы раскручивания дела были весьма обнадеживающими, Рори боялся слишком длительного ожидания. Он должен заняться освобождением Ребекки немедленно. Он решил, что опять напишет ей и попросит о новом свидании.
Она была потрясена тем, что нарушила брачные обеты во время их последнего свидания. Рори понимал, что теперь Ребекка имела еще больше оснований сомневаться в порядочности его намерений. Он мог ее понять, но он понимал также, что она испытывает к нему сильное чувство – не просто желание как-то искупить свою вину за предательство, совершенное ею давным-давно. Ее чувственное влечение к нему не угасло с годами. Так же, как и его желание обладать ею.
Отбросив все сомнения, Рори быстро сочинил письмо к ней, отправил его с нарочным в Карсон-Сити и тем сбросил камень с души. Он был уверен, что Ребекка согласится на новую встречу.
– И ты это сделал? – Небесной голубизны глаза Патрика Мадигана расширились в изумлении. Он запустил пальцы в свою рыжую шевелюру и принялся нервно расхаживать взад-вперед перед носом у сидящего в кресле младшего брата.
– Я предложил Ребекке Уэллс стать моей любовницей. Не вижу в этом ничего странного. Она красивая женщина.
– Она расчетливая стерва, которая хладнокровно предала тебя и предпочла стать женой этого змея в человеческом обличье. Ты смешиваешь ненависть с похотью, Рори. Это опасное дело. Когда Амос исчезнет с лица земли, это будет для нее достаточным наказанием. А дальше пусть ее судит Бог! Ты же оставь ее в покое.
Рори взглянул на брата с какой-то странной неуверенностью и даже испугом.
– А вдруг это совсем не ненависть… и не похоть?
Патрик выругался по-гэльски и уставился на брата осуждающим взором.
– Еще хуже! Ты по-прежнему по уши влюблен в бессердечную Исавель. Она тебя погубит, Рори. Забудь ее!
– После того, что я узнал об Уэллсе вчера, я не могу допустить, чтобы она оставалась с ним. Боже, ведь негодяй может задушить ее так же, как он расправился с этой несчастной проституткой. Ведь он маньяк! Мы не знаем, сколько убитых женщин на его черной совести.
– Раз она преспокойно прожила с ним восемь лет, то не думаю, что ей грозит сейчас подобная опасность… Еще раз прошу, выкинь ее из головы!
– Может быть, лучший способ добиться того, что ты предлагаешь, – это уложить ее в мою постель на некоторое время. Мне это нужно для успокоения…
– Единственное, что тебе нужно, – это добрая и порядочная женщина в жены. Тебе уже тридцать лет. Пора обзавестись семьей.
Рори криво ухмыльнулся. Он нашел свои доводы в словесном поединке с Патриком.
– Ты женился совсем недавно, твой медовый месяц еще не кончился. Подождем до той поры, когда ты сам начнешь уговаривать меня отказаться от блаженства в браке. А такой момент обязательно наступит, я уверен. Поэтому я и не спешу жениться.
– Но хочешь забрать к себе жену Амоса Уэллса. А как насчет его сына? Ты о нем не думал?
– Родители как-то странно относятся к мальчику. По-моему, они стараются как можно реже лицезреть собственное чадо. Мальчик находится где-то на Востоке в частной школе. Он вряд ли догадывается о подлых проделках папаши, а тем более ничего не знает о том, что было между его матерью и мной в прошлом.
– Вот и ты, Рори, лучше не тревожь прошлое. Пусть оно покоится с миром. Мои люди в скором времени будут иметь в руках достаточно улик, чтобы притянуть Амоса с его сворой к суду. На этом и поставим точку. Возвращайся на ранчо, которое ты построил в Орлиной долине, и выращивай лошадей.
– Может быть, я так и поступлю, Патрик. – Рори тоже хотелось поставить точку, но не во всем деле с семейством Уэллсов, а лишь в разговоре со старшим братом.
Долгое ожидание ответа от Ребекки отвлекало все его мысли. На письменном столе скопилась гора непросмотренных бумаг. Наконец посланец из Карсон-Сити явился. Рори в нетерпении разорвал конверт и тут же узнал аккуратный и какой-то особенно элегантный почерк Ребекки.
«Рори! То, что произошло между нами недавно, величайшее безрассудство с моей стороны. Я глубоко стыжусь за свое поведение, тем более что основная вина лежит на мне. Мой долг определен и ясен. Я обязана быть со своим мужем до конца. Ты же одержим намерением отомстить ему и мне и вряд ли откажешься от своих замыслов. Договариваться о чем-либо нам бесполезно. Нас ничто не связывает и не может связать никогда. Р.»
«Ничто не связывает!»
Он в ярости скомкал ее послание. Добродетельная упрямая дурочка! Он должен отобрать ее у Уэллса! Она губит себя из-за слов брачного обета, произнесенных когда-то по глупости перед алтарем.
Расстояние от Виргиния-Сити до Карсон-Сити можно было покрыть верхом за несколько часов. К тому времени как Рори подъехал к своему ранчо в Орлиной долине, у него в голове уже выработался план действий, а слепой гнев несколько поостыл.
Будучи демократом, он, однако, общался и с видными республиканцами, в основном с бизнесменами, которые были заинтересованы в деловых связях с фирмой Мадигана. Эти связи еще более укреплялись посредством местных светских мероприятий, на которых Рори знакомился и с женами своих партнеров по бизнесу. Одним из таких партнеров-республиканцев был Брайан Кинкайд, калифорнийский железнодорожный магнат, женатый на Селии Хант, подруге детства Ребекки.
Селия когда-то не одобряла увлечение своей подруги нищим ирландцем, но с годами ее мнение о Рори изменилось благодаря приобретенному им богатству и политическому влиянию. Он предстал перед ней в ореоле удачливого американца, а у Селии была романтическая душа. Рори был уверен, что, сыграв на этих струнах, он возродит в ней воспоминания молодости и она повторит то, что делала в прошлом – поможет ему и Ребекке встретиться для решительного объяснения.
Рено
Эфраим наблюдал, как поезд медленно вползает под навес вокзала, со смешанным чувством радости и тревоги. Он был счастлив снова повидаться с внуком, но сухая записка от мистера Уэллса с просьбой встретить поезд в Рено и привезти Майкла в Карсон-Сити пробудила в нем беспокойство. Почему Ребекка сама не могла встретить сына, раз уж его отец так занят, что у него нет времени сопровождать супругу в этой столь короткой поездке?
Эфраим давно понял, что их супружеская жизнь далеко не идеальна, и укорял себя за то, что он был так слеп когда-то. Он догадывался, что юный Майкл одинок, а его дочь несчастна. Воля Божья, которой он слепо подчинялся, свершила ошибку. Или он не понял то, что нашептывал ему голос с небес? Он подло поступил с ирландцем, а тот вдруг стал богатым и известным. А это не могло случиться без помощи Господа.
«Теперь уже поздно. Амос имеет все права на Майкла, и ничто нельзя изменить», – мысленно твердил Эфраим в ожидании поезда.
Если бы он признался Ребекке об утаенных им письмах Мадигана, это только бы разбило ее сердце и заставило отшатнуться в презрении и в ужасе от своего отца. «А я, – так считал в своей гордыне Эфраим, – остался для своей дочери и ее сына единственной защитой перед нависшей грозной опасностью».
– Дедушка! – прорезался сквозь шум вокзала звонкий мальчишеский голос.
Майкл выскочил из вагона и упал в раскрытые объятия старика. Миллисент Ахерн с настороженностью верной собаки следила за бурной встречей дедушки и внука.
– Ты так вырос, что я тебя даже не узнал. Как тебе понравилась твоя новая школа?
– Так себе. Как и все другие. – Мальчик откинул со лба мешающую черную прядь и осмотрелся. – А где мама?
Эфраим уловил некоторую странность в поведении мальчика. «Он не спросил про отца», – мелькнула у него мысль.
– Она не смогла приехать. И твой папа тоже. Я отвезу тебя в Карсон-Сити… Они встретят тебя дома.
Он надеялся, что не обманул мальчика. В записке Амоса ничего не говорилось о причинах их отсутствия.
– А почему отец забрал меня из Калвертона до окончания семестра? – поинтересовался мальчик. – Хотя я, конечно, этому рад. Мне не хотелось бы туда возвращаться. В Массачусетсе постоянно идут дожди или мокрый снег. Мне больше нравится жить в Неваде – с мамой и с тобой.
Эфраим ощутил болезненный укол в сердце. Если б он был в состоянии убедить Амоса – а он неоднократно пытался это сделать – вернуть малыша на землю, где он родился, где его ждет родительская ласка. Эфраим поклялся себе, что еще раз переговорит с Амосом на эту тему.
– Пройдет немного времени, и ты вернешься сюда навсегда. Если ты, конечно, не пожелаешь остаться на Востоке. Наверное, там ты приобрел много новых друзей?
Мальчик оставил этот вопрос без внимания. Вдруг вспомнив про недавнее грустное событие, он попытался изобразить сочувствие:
– Мне так жаль, что бабушка ушла он нас.
– Спасибо, Майкл. Я получил твое письмо.
– Я бы хотел быть рядом с тобой на похоронах бабушки.
– Хоронить близких – это удел стариков, а молодым надо думать о будущем… К тому же ты не смог бы так быстро пересечь всю страну, чтобы успеть на похороны…
Эфраим знал, что Доркас даже на смертном одре не отнеслась бы к отпрыску своей младшей дочери и нищего ирландца так, как относилась к детям Леа. Для нее Майкл был символом грехопадения Ребекки. Ведь в его жилах текла ненавистная ей кровь Рори Мадигана. И хотя Майкл ничего не знал о причинах ее холодности, он, со свойственной детям проницательностью, ощущал разницу в отношении бабушки к себе и к своим кузенам.
– Тебе очень не хватает ее? – сочувственно спросил Майкл.
Его любопытство выглядело несколько навязчивым, и мисс Ахерн одернула воспитанника, но Эфраим остановил ее мягким движением руки.
– Со мной все в порядке. Да, конечно, мне сейчас одиноко, но на то была воля Божья. Мы обязаны принимать ее безропотно.
– Как хорошо, что Бог не забрал тебя! – произнес мальчик с нескрываемой страстью.
«Как ему не хватает отцовской любви», – подумал Эфраим. Даже дедушка, которого мальчик почти совсем не знал, мог стать для него предметом поклонения.
– Не беспокойся, внучек. До этого еще далеко. Нам предстоит вместе прожить немало лет, – постарался успокоить мальчика Эфраим.
Он помог гувернантке погрузить в коляску их нехитрый багаж. Майкл был возбужден и так и сыпал вопросами. Эфраим, поначалу не очень охотно согласившийся на просьбу Амоса встретить мальчика, нашел свою миссию весьма приятной. Общение с внуком доставляло старику несказанную радость.
Погода была бодрящей, прохладной и безоблачной. После летней изнуряющей жары осень в Неваде всегда великолепна. Старая, разболтанная коляска Эфраима неспешно, но неуклонно приближалась к столице штата, расположенной к югу от железнодорожного узла Рено. Если не возникнет каких-либо помех вроде сломанного колеса, они поспеют домой как раз к ужину.
Рори Мадиган этим же золотым осенним днем также держал путь в Карсон-Сити. Он заручился поддержкой Селии Кинкайд для осуществления своего плана. Завтра она устраивала прощальное чаепитие для близких подруг, отмечая свой отъезд с мужем в Сакраменто. Безусловно, Ребекка будет там. Но когда она войдет в гостиную особняка Кинкайдов, то не увидит там никаких дам, а только одного Рори Мадигана, который будет поджидать ее для решительного разговора.
Он обязан убедить Ребекку, что ей опасно оставаться во власти Уэллса. Амос не только делец без чести и совести, убивающий ради прибылей. Он издевался и убивал несчастных женщин для удовлетворения своих маниакальных извращений. Она должна поверить Рори. Боже правый! Неужели она уже испытала на себе его безумную жестокость? Вполне вероятно, что страх перед этим чудовищем заставил ее написать такую странную записку на прошлой неделе.
«Я могу защитить ее. Отгородить от маньяка. Она должна убедиться в честности моих намерений» – так Рори убеждал сам себя, преодолевая милю за милей среди восхитительных пейзажей, ставших уже привычными его глазу.
Разумеется, Ребекка не имеет никаких оснований верить ему, особенно в настоящее время. С этой горькой истиной он был вынужден согласиться. Ее прошлая вина и его грубость по отношению к ней воздвигли между ними стену отчуждения. Но Рори, как и его верный конь, не раз брал с разбегу и более трудные препятствия. С такими обнадеживающими мыслями Рори въехал на широкую, обсаженную деревьями улицу столичного предместья.
Совершенно бессознательно он избрал путь, проходивший мимо владений Амоса и его элегантной городской резиденции. «Неужели ты надеешься увидеть ее хотя бы мельком?» – Эта мысль заставила Рори покраснеть. Он ведет себя, как влюбленный в девочку школьник. Вероятно, Патрик прав, когда предостерегает младшего брата от колдовских чар Ребекки Уэллс.
В тот момент, когда Рори собрался уже резко осадить Красномундирника и направить его по другой улице, старая тележка Эфраима Синклера вывернулась из-за угла. Рори натянул поводья и задержал коня в густой тени, отбрасываемой старой ольхой. Дерево, как нарочно, навевало ему воспоминания о встречах с Ребеккой.
Старик и мальчик в сопровождении гувернантки проехали мимо, занятые беседой. Мальчик громко смеялся, и Рори наконец-то смог увидеть сына Ребекки! Почему-то его спешно возвратили с Востока домой. Во внешности мальчика Рори уловил что-то знакомое. Заинтересованный, он не смог удержаться от искушения последовать за экипажем. Жалкая тележка Эфраима свернула на широкую мощеную дорогу, ведущую к стоящему на возвышении дому Амоса и предназначенную для роскошных карет. Тележка выглядела нелепо, приближаясь к украшенному колоннами величественному подъезду.
Рори осторожно, медленным шагом заставил Красномундирника продвинуться чуть вперед. Всадник и его конь укрылись под сенью очередного могучего дерева. Отсюда Рори было все отлично видно. Но он все-таки слез с коня, привязал его и дальше, пробираясь бесшумно по грунту, устланному иглами сосен, которыми Амос окружил свое владение, невидимый из окон дома, подкрался совсем близко.
Он сам не понимал, какая таинственная сила притягивает его, словно магнит стальную иглу.
Мальчик выпрыгнул из тележки, как только она остановилась у подъезда. Он был высок ростом. «Слишком вытянулся в длину для своего возраста», – отметил про себя Рори. Он подождал, пока мальчик, помогая выгружать вещи из тележки, не повернется к нему лицом.
Дыхание покинуло Рори, как будто он получил удар под ребро, как бывало в схватках на ринге. Он видел свое зеркальное отражение, себя в начале своего жизненного пути среди зеленых холмов Ирландии.
«Матерь Божья! Он мой!» – Рори застыл, скованный внезапным прозрением. Его подобие было рядом с ним, но он не смел не только коснуться его, но даже обнаружить свое присутствие.
Ребенок опустился на колени в траву и поднял упавшее с дерева птичье гнездо.
– Смотри, дедушка! Там были птенцы!
Мальчик подпрыгнул, демонстрируя Эфраиму найденное сокровище.
Тут появилась Ребекка, торопливо спустилась по мраморным ступеням.
– Майкл! Как я соскучилась по тебе!
Она нежно обвила руками своего сына. Это был сын Рори Мадигана, недоступный ему, скрываемый от него до этой самой поры. Майкл! Она назвала сына именем настоящего отца, хотя почему-то пренебрегла клятвой, заключенной под небесами, и отдала ребенка Амосу Уэллсу. Было ли это каким-то особым шагом с ее стороны, или в семье Уэллс была традиция называть наследников Майклом? Может, их родословное дерево требует такого имени?
Мадиган, прячась за деревьями, кипел от ненависти. Его ирландский темперамент заставлял произносить проклятия вслух.
– Ты ведьма, Ребекка! Ты отдала на воспитание маньяку Амосу моего сына. Слава Богу, что он мало времени посвящал малышу и не успел отравить его своим ядом. Я заберу у него вас обоих – тебя и Майкла. Клянусь!
Рори понадобилось время, чтобы прийти в себя после столь неожиданного, потрясшего его открытия. Корявые сучья, за которые он схватился в приступе гнева, оставили следы на его ладонях. Царапины кровоточили, он он не замечал этого. Словно слепой Рори побрел назад и с трудом нашел место, где привязал своего Красномундирника. Теперь ему еще многое предстояло обдумать, прежде чем он встретится в доме Селии наедине с Ребеккой.
Воздух был пропитан тяжелым, одуряющим опиумным дымом и запахом пота от давно не мытых тел. Рори брел по темному коридору, едва удерживаясь от подступающей рвоты, пока не добрался до последней из длинного ряда обшарпанных дверей. Он настойчиво постучал.
Голос, ответивший ему, мог принадлежать одинаково и мужчине, и женщине, настолько он был хрипл и невнятен. Но все-таки сильный йоркширский акцент еще чувствовался в нем.
Особа из Средней Англии доживала свой век в дешевом борделе, где ее услуги оплачивались опиумом, возвращающим проститутку в прошлые времена, когда тело было крепким и здоровым, а мозг полон мечтаний о заработанном золоте. С тех пор как она попала в «золотой» штат Невада, путь ее шел вниз по спирали на самое темное адское дно. Энни Англичанка растеряла все свои мечты. Смерть нетерпеливо ждала ее на пороге.
Энни приподнялась на постели – оживший скелет, прикрытый смятой грязной простыней. Даже в тусклом свете единственного газового рожка было заметно, как безжалостно обошлось с ней время и до какого жалкого состояния довел ее наркотический дурман. Кости буквально выпирали из-под дряблой сероватого цвета кожи, а некогда пышные локоны поредели и стали седыми. Их слипшиеся пряди падали на глаза, она раздраженно отвела их в сторону движением худой, желтой дрожащей руки.
– Ты приобрел жетончик, миленький? – Ее бледные водянистые глаза вопросительно уставились на посетителя.
Визит обошелся Рори в две монеты по двадцать пять центов. Можно было ограничиться и одной монетой, такова была теперь цена услуг Энни Англичанки. Но Рори «раскошелился» на полдоллара. Он положил два медных жетона на столик возле ее изголовья рядом с опиумной трубочкой.
– Я только хочу с тобой побеседовать, Энни. Много лет назад, когда ты работала в салуне «Ревущая пустошь», у тебя был постоянный клиент – некий Амос Уэллс.
Она, прищурившись, стала рассматривать гостя повнимательней.
– Как ты докопался до этого, красавчик? Кто тебе наплел про это?
Тревожный звоночек прозвенел в ее иссушенном опиумом мозгу. Ей стало страшно. – Один человек по имени Слай Хобарт. Он надсмотрщик на шахте и работает на Амоса Уэллса. В прежние времена он захаживал к тебе, так же как и Уэллс.
– И что?
– Скажи мне, что случилось с девушкой, которую звали Магнолия? Она работала в «Ревущей пустоши» одновременно с тобой. Ее нашли убитой в твоей комнате восемь лет назад…
Рори заметил, как испугалась Энни, как она судорожно схватила со стола опиумную трубочку и сжала ее в кулаке так, что костяшки пальцев побелели.
– Я куплю тебе столько опиума, что ты сможешь не работать целую неделю. Только расскажи мне, что ты знаешь о Магнолии.
– Если он узнает когда-нибудь…
– Он ничего не узнает… Я добиваюсь, чтобы его повесили. И уверен, что увижу, как петля затягивается на его шее.
Энни задохнулась от смеха.
– Ты хочешь повесить такого богача, как Амос, за убийство какой-то шлюхи?
– Он убил и моего брата. Он совершил немало убийств. Не сомневайся, Энни! Уэллс уже конченый человек. Тебе нечего его опасаться. Чем больше ты расскажешь правды о нем, тем скорее его вздернут. Я хочу знать, что тебе известно об убийстве той ночью.
– Ее убили в первую же ночь, как я ушла оттуда… Вернее, хозяин меня выставил вон… Магнолия стала работать вместо меня…
К тому моменту, когда Рори расплатился с Энни и выбрался на свежий воздух, он весь взмок от пота и с трудом сдерживал приступы тошноты. Всемогущий Господь и Божья Матерь! Ребекка вышла замуж за этого порочного, больного извращенца. Что же ей пришлось испытать, будучи в его власти? Как бы она ни была виновна в предательстве их любви – корысть или глупость были тому причиной, – такого наказания она не заслужила. И эта пытка длится столько лет!
Мысль о том, что этот негодяй трогает ее своими хищными лапами, что она делит с ним одну постель, вывела Рори из себя.
Всю обратную дорогу к своей конторе он размышлял о том, как бы скорее вырвать Ребекку из когтей преступного супруга. Могли пройти месяцы, пока агенты Патрика в Сакраменто добудут все необходимые доказательства незаконных махинаций с акциями горнорудных предприятий. Слай Хобарт до сих пор не предоставил братьям Мадиган нужные им документы. Хотя перспективы раскручивания дела были весьма обнадеживающими, Рори боялся слишком длительного ожидания. Он должен заняться освобождением Ребекки немедленно. Он решил, что опять напишет ей и попросит о новом свидании.
Она была потрясена тем, что нарушила брачные обеты во время их последнего свидания. Рори понимал, что теперь Ребекка имела еще больше оснований сомневаться в порядочности его намерений. Он мог ее понять, но он понимал также, что она испытывает к нему сильное чувство – не просто желание как-то искупить свою вину за предательство, совершенное ею давным-давно. Ее чувственное влечение к нему не угасло с годами. Так же, как и его желание обладать ею.
Отбросив все сомнения, Рори быстро сочинил письмо к ней, отправил его с нарочным в Карсон-Сити и тем сбросил камень с души. Он был уверен, что Ребекка согласится на новую встречу.
– И ты это сделал? – Небесной голубизны глаза Патрика Мадигана расширились в изумлении. Он запустил пальцы в свою рыжую шевелюру и принялся нервно расхаживать взад-вперед перед носом у сидящего в кресле младшего брата.
– Я предложил Ребекке Уэллс стать моей любовницей. Не вижу в этом ничего странного. Она красивая женщина.
– Она расчетливая стерва, которая хладнокровно предала тебя и предпочла стать женой этого змея в человеческом обличье. Ты смешиваешь ненависть с похотью, Рори. Это опасное дело. Когда Амос исчезнет с лица земли, это будет для нее достаточным наказанием. А дальше пусть ее судит Бог! Ты же оставь ее в покое.
Рори взглянул на брата с какой-то странной неуверенностью и даже испугом.
– А вдруг это совсем не ненависть… и не похоть?
Патрик выругался по-гэльски и уставился на брата осуждающим взором.
– Еще хуже! Ты по-прежнему по уши влюблен в бессердечную Исавель. Она тебя погубит, Рори. Забудь ее!
– После того, что я узнал об Уэллсе вчера, я не могу допустить, чтобы она оставалась с ним. Боже, ведь негодяй может задушить ее так же, как он расправился с этой несчастной проституткой. Ведь он маньяк! Мы не знаем, сколько убитых женщин на его черной совести.
– Раз она преспокойно прожила с ним восемь лет, то не думаю, что ей грозит сейчас подобная опасность… Еще раз прошу, выкинь ее из головы!
– Может быть, лучший способ добиться того, что ты предлагаешь, – это уложить ее в мою постель на некоторое время. Мне это нужно для успокоения…
– Единственное, что тебе нужно, – это добрая и порядочная женщина в жены. Тебе уже тридцать лет. Пора обзавестись семьей.
Рори криво ухмыльнулся. Он нашел свои доводы в словесном поединке с Патриком.
– Ты женился совсем недавно, твой медовый месяц еще не кончился. Подождем до той поры, когда ты сам начнешь уговаривать меня отказаться от блаженства в браке. А такой момент обязательно наступит, я уверен. Поэтому я и не спешу жениться.
– Но хочешь забрать к себе жену Амоса Уэллса. А как насчет его сына? Ты о нем не думал?
– Родители как-то странно относятся к мальчику. По-моему, они стараются как можно реже лицезреть собственное чадо. Мальчик находится где-то на Востоке в частной школе. Он вряд ли догадывается о подлых проделках папаши, а тем более ничего не знает о том, что было между его матерью и мной в прошлом.
– Вот и ты, Рори, лучше не тревожь прошлое. Пусть оно покоится с миром. Мои люди в скором времени будут иметь в руках достаточно улик, чтобы притянуть Амоса с его сворой к суду. На этом и поставим точку. Возвращайся на ранчо, которое ты построил в Орлиной долине, и выращивай лошадей.
– Может быть, я так и поступлю, Патрик. – Рори тоже хотелось поставить точку, но не во всем деле с семейством Уэллсов, а лишь в разговоре со старшим братом.
Долгое ожидание ответа от Ребекки отвлекало все его мысли. На письменном столе скопилась гора непросмотренных бумаг. Наконец посланец из Карсон-Сити явился. Рори в нетерпении разорвал конверт и тут же узнал аккуратный и какой-то особенно элегантный почерк Ребекки.
«Рори! То, что произошло между нами недавно, величайшее безрассудство с моей стороны. Я глубоко стыжусь за свое поведение, тем более что основная вина лежит на мне. Мой долг определен и ясен. Я обязана быть со своим мужем до конца. Ты же одержим намерением отомстить ему и мне и вряд ли откажешься от своих замыслов. Договариваться о чем-либо нам бесполезно. Нас ничто не связывает и не может связать никогда. Р.»
«Ничто не связывает!»
Он в ярости скомкал ее послание. Добродетельная упрямая дурочка! Он должен отобрать ее у Уэллса! Она губит себя из-за слов брачного обета, произнесенных когда-то по глупости перед алтарем.
Расстояние от Виргиния-Сити до Карсон-Сити можно было покрыть верхом за несколько часов. К тому времени как Рори подъехал к своему ранчо в Орлиной долине, у него в голове уже выработался план действий, а слепой гнев несколько поостыл.
Будучи демократом, он, однако, общался и с видными республиканцами, в основном с бизнесменами, которые были заинтересованы в деловых связях с фирмой Мадигана. Эти связи еще более укреплялись посредством местных светских мероприятий, на которых Рори знакомился и с женами своих партнеров по бизнесу. Одним из таких партнеров-республиканцев был Брайан Кинкайд, калифорнийский железнодорожный магнат, женатый на Селии Хант, подруге детства Ребекки.
Селия когда-то не одобряла увлечение своей подруги нищим ирландцем, но с годами ее мнение о Рори изменилось благодаря приобретенному им богатству и политическому влиянию. Он предстал перед ней в ореоле удачливого американца, а у Селии была романтическая душа. Рори был уверен, что, сыграв на этих струнах, он возродит в ней воспоминания молодости и она повторит то, что делала в прошлом – поможет ему и Ребекке встретиться для решительного объяснения.
Рено
Эфраим наблюдал, как поезд медленно вползает под навес вокзала, со смешанным чувством радости и тревоги. Он был счастлив снова повидаться с внуком, но сухая записка от мистера Уэллса с просьбой встретить поезд в Рено и привезти Майкла в Карсон-Сити пробудила в нем беспокойство. Почему Ребекка сама не могла встретить сына, раз уж его отец так занят, что у него нет времени сопровождать супругу в этой столь короткой поездке?
Эфраим давно понял, что их супружеская жизнь далеко не идеальна, и укорял себя за то, что он был так слеп когда-то. Он догадывался, что юный Майкл одинок, а его дочь несчастна. Воля Божья, которой он слепо подчинялся, свершила ошибку. Или он не понял то, что нашептывал ему голос с небес? Он подло поступил с ирландцем, а тот вдруг стал богатым и известным. А это не могло случиться без помощи Господа.
«Теперь уже поздно. Амос имеет все права на Майкла, и ничто нельзя изменить», – мысленно твердил Эфраим в ожидании поезда.
Если бы он признался Ребекке об утаенных им письмах Мадигана, это только бы разбило ее сердце и заставило отшатнуться в презрении и в ужасе от своего отца. «А я, – так считал в своей гордыне Эфраим, – остался для своей дочери и ее сына единственной защитой перед нависшей грозной опасностью».
– Дедушка! – прорезался сквозь шум вокзала звонкий мальчишеский голос.
Майкл выскочил из вагона и упал в раскрытые объятия старика. Миллисент Ахерн с настороженностью верной собаки следила за бурной встречей дедушки и внука.
– Ты так вырос, что я тебя даже не узнал. Как тебе понравилась твоя новая школа?
– Так себе. Как и все другие. – Мальчик откинул со лба мешающую черную прядь и осмотрелся. – А где мама?
Эфраим уловил некоторую странность в поведении мальчика. «Он не спросил про отца», – мелькнула у него мысль.
– Она не смогла приехать. И твой папа тоже. Я отвезу тебя в Карсон-Сити… Они встретят тебя дома.
Он надеялся, что не обманул мальчика. В записке Амоса ничего не говорилось о причинах их отсутствия.
– А почему отец забрал меня из Калвертона до окончания семестра? – поинтересовался мальчик. – Хотя я, конечно, этому рад. Мне не хотелось бы туда возвращаться. В Массачусетсе постоянно идут дожди или мокрый снег. Мне больше нравится жить в Неваде – с мамой и с тобой.
Эфраим ощутил болезненный укол в сердце. Если б он был в состоянии убедить Амоса – а он неоднократно пытался это сделать – вернуть малыша на землю, где он родился, где его ждет родительская ласка. Эфраим поклялся себе, что еще раз переговорит с Амосом на эту тему.
– Пройдет немного времени, и ты вернешься сюда навсегда. Если ты, конечно, не пожелаешь остаться на Востоке. Наверное, там ты приобрел много новых друзей?
Мальчик оставил этот вопрос без внимания. Вдруг вспомнив про недавнее грустное событие, он попытался изобразить сочувствие:
– Мне так жаль, что бабушка ушла он нас.
– Спасибо, Майкл. Я получил твое письмо.
– Я бы хотел быть рядом с тобой на похоронах бабушки.
– Хоронить близких – это удел стариков, а молодым надо думать о будущем… К тому же ты не смог бы так быстро пересечь всю страну, чтобы успеть на похороны…
Эфраим знал, что Доркас даже на смертном одре не отнеслась бы к отпрыску своей младшей дочери и нищего ирландца так, как относилась к детям Леа. Для нее Майкл был символом грехопадения Ребекки. Ведь в его жилах текла ненавистная ей кровь Рори Мадигана. И хотя Майкл ничего не знал о причинах ее холодности, он, со свойственной детям проницательностью, ощущал разницу в отношении бабушки к себе и к своим кузенам.
– Тебе очень не хватает ее? – сочувственно спросил Майкл.
Его любопытство выглядело несколько навязчивым, и мисс Ахерн одернула воспитанника, но Эфраим остановил ее мягким движением руки.
– Со мной все в порядке. Да, конечно, мне сейчас одиноко, но на то была воля Божья. Мы обязаны принимать ее безропотно.
– Как хорошо, что Бог не забрал тебя! – произнес мальчик с нескрываемой страстью.
«Как ему не хватает отцовской любви», – подумал Эфраим. Даже дедушка, которого мальчик почти совсем не знал, мог стать для него предметом поклонения.
– Не беспокойся, внучек. До этого еще далеко. Нам предстоит вместе прожить немало лет, – постарался успокоить мальчика Эфраим.
Он помог гувернантке погрузить в коляску их нехитрый багаж. Майкл был возбужден и так и сыпал вопросами. Эфраим, поначалу не очень охотно согласившийся на просьбу Амоса встретить мальчика, нашел свою миссию весьма приятной. Общение с внуком доставляло старику несказанную радость.
Погода была бодрящей, прохладной и безоблачной. После летней изнуряющей жары осень в Неваде всегда великолепна. Старая, разболтанная коляска Эфраима неспешно, но неуклонно приближалась к столице штата, расположенной к югу от железнодорожного узла Рено. Если не возникнет каких-либо помех вроде сломанного колеса, они поспеют домой как раз к ужину.
Рори Мадиган этим же золотым осенним днем также держал путь в Карсон-Сити. Он заручился поддержкой Селии Кинкайд для осуществления своего плана. Завтра она устраивала прощальное чаепитие для близких подруг, отмечая свой отъезд с мужем в Сакраменто. Безусловно, Ребекка будет там. Но когда она войдет в гостиную особняка Кинкайдов, то не увидит там никаких дам, а только одного Рори Мадигана, который будет поджидать ее для решительного разговора.
Он обязан убедить Ребекку, что ей опасно оставаться во власти Уэллса. Амос не только делец без чести и совести, убивающий ради прибылей. Он издевался и убивал несчастных женщин для удовлетворения своих маниакальных извращений. Она должна поверить Рори. Боже правый! Неужели она уже испытала на себе его безумную жестокость? Вполне вероятно, что страх перед этим чудовищем заставил ее написать такую странную записку на прошлой неделе.
«Я могу защитить ее. Отгородить от маньяка. Она должна убедиться в честности моих намерений» – так Рори убеждал сам себя, преодолевая милю за милей среди восхитительных пейзажей, ставших уже привычными его глазу.
Разумеется, Ребекка не имеет никаких оснований верить ему, особенно в настоящее время. С этой горькой истиной он был вынужден согласиться. Ее прошлая вина и его грубость по отношению к ней воздвигли между ними стену отчуждения. Но Рори, как и его верный конь, не раз брал с разбегу и более трудные препятствия. С такими обнадеживающими мыслями Рори въехал на широкую, обсаженную деревьями улицу столичного предместья.
Совершенно бессознательно он избрал путь, проходивший мимо владений Амоса и его элегантной городской резиденции. «Неужели ты надеешься увидеть ее хотя бы мельком?» – Эта мысль заставила Рори покраснеть. Он ведет себя, как влюбленный в девочку школьник. Вероятно, Патрик прав, когда предостерегает младшего брата от колдовских чар Ребекки Уэллс.
В тот момент, когда Рори собрался уже резко осадить Красномундирника и направить его по другой улице, старая тележка Эфраима Синклера вывернулась из-за угла. Рори натянул поводья и задержал коня в густой тени, отбрасываемой старой ольхой. Дерево, как нарочно, навевало ему воспоминания о встречах с Ребеккой.
Старик и мальчик в сопровождении гувернантки проехали мимо, занятые беседой. Мальчик громко смеялся, и Рори наконец-то смог увидеть сына Ребекки! Почему-то его спешно возвратили с Востока домой. Во внешности мальчика Рори уловил что-то знакомое. Заинтересованный, он не смог удержаться от искушения последовать за экипажем. Жалкая тележка Эфраима свернула на широкую мощеную дорогу, ведущую к стоящему на возвышении дому Амоса и предназначенную для роскошных карет. Тележка выглядела нелепо, приближаясь к украшенному колоннами величественному подъезду.
Рори осторожно, медленным шагом заставил Красномундирника продвинуться чуть вперед. Всадник и его конь укрылись под сенью очередного могучего дерева. Отсюда Рори было все отлично видно. Но он все-таки слез с коня, привязал его и дальше, пробираясь бесшумно по грунту, устланному иглами сосен, которыми Амос окружил свое владение, невидимый из окон дома, подкрался совсем близко.
Он сам не понимал, какая таинственная сила притягивает его, словно магнит стальную иглу.
Мальчик выпрыгнул из тележки, как только она остановилась у подъезда. Он был высок ростом. «Слишком вытянулся в длину для своего возраста», – отметил про себя Рори. Он подождал, пока мальчик, помогая выгружать вещи из тележки, не повернется к нему лицом.
Дыхание покинуло Рори, как будто он получил удар под ребро, как бывало в схватках на ринге. Он видел свое зеркальное отражение, себя в начале своего жизненного пути среди зеленых холмов Ирландии.
«Матерь Божья! Он мой!» – Рори застыл, скованный внезапным прозрением. Его подобие было рядом с ним, но он не смел не только коснуться его, но даже обнаружить свое присутствие.
Ребенок опустился на колени в траву и поднял упавшее с дерева птичье гнездо.
– Смотри, дедушка! Там были птенцы!
Мальчик подпрыгнул, демонстрируя Эфраиму найденное сокровище.
Тут появилась Ребекка, торопливо спустилась по мраморным ступеням.
– Майкл! Как я соскучилась по тебе!
Она нежно обвила руками своего сына. Это был сын Рори Мадигана, недоступный ему, скрываемый от него до этой самой поры. Майкл! Она назвала сына именем настоящего отца, хотя почему-то пренебрегла клятвой, заключенной под небесами, и отдала ребенка Амосу Уэллсу. Было ли это каким-то особым шагом с ее стороны, или в семье Уэллс была традиция называть наследников Майклом? Может, их родословное дерево требует такого имени?
Мадиган, прячась за деревьями, кипел от ненависти. Его ирландский темперамент заставлял произносить проклятия вслух.
– Ты ведьма, Ребекка! Ты отдала на воспитание маньяку Амосу моего сына. Слава Богу, что он мало времени посвящал малышу и не успел отравить его своим ядом. Я заберу у него вас обоих – тебя и Майкла. Клянусь!
Рори понадобилось время, чтобы прийти в себя после столь неожиданного, потрясшего его открытия. Корявые сучья, за которые он схватился в приступе гнева, оставили следы на его ладонях. Царапины кровоточили, он он не замечал этого. Словно слепой Рори побрел назад и с трудом нашел место, где привязал своего Красномундирника. Теперь ему еще многое предстояло обдумать, прежде чем он встретится в доме Селии наедине с Ребеккой.