Страница:
Мэгги мрачно покачала головой.
— Да нет, ничего такого и в помине не было. Мы с ним тут встречаемся. Он два дня назад ускакал сюда из Сан-Карлоса.
— Из этого загона для апачей? — Он скептически поднял бровь.
— Здесь это называется резервация, а не загон, Барт, — сказала она с непонятным раздражением.
— Судя по тому, как американцы с ними обращаются, я думаю, загон — более подходящее слово. Мэгги усмехнулась.
— По крайней мере, в одном вы с Колином сходитесь.
Он остановился в вестибюле у горшка с папоротником и вгляделся в ее строгие красивые черты.
— Нет, в гораздо большем. Не хватало еще, чтобы Колин застукал меня тут с Бортом. Она огляделась, затем спросила — Не могли бы мы где-нибудь устроиться поговорить в укромном уголке? Только не предлагай свой номер.
Он, шутливо сдаваясь, поднял руки.
— Только в целях сохранения твоей анонимности. Я так понимаю, что твой шотландец ревнив. Мы можем пройти в ресторан отеля. Еда сносная, — для американской кузины из деревни, — добавил он небрежно.
— Я думаю, более разумно найти другой ресторан поблизости.
— Ага, значит, Маккрори все-таки ревнив, — сказал он, насмешливо подняв бровь. Мэгги попыталась улыбнуться.
— Колин даже не знает, что я приехала в Тусон. Он сказал, чтобы я оставалась в резервации с Идеи, но… в общем, это долгая история, Барт.
— Я всегда был терпеливым слушателем, Мэг, — сказал он ласково.
— Я знаю.
Внезапно Мэгги захотелось сбросить груз с души и все рассказать своему старому другу и наставнику. Может быть, тогда ей удастся лучше понять все, хотя Барт и небеспристрастен, напомнила себе она.
Пока ее багаж переносили в номер Колина, подъехала коляска Барта. Они поехали в маленький ресторанчик на Менгер-стрит, и по дороге Мэгги рассказывала о борьбе Колина за прекращение эксплуатации индейцев и против коррумпированных федеральных подрядчиков, обосновавшихся в Тусоне.
— С тех пор, как Ласло пытался заманить его с помощью Иден в ловушку в Соноре, его пытались убить еще несколько раз, — закончила она, когда они уже сидели за маленьким столиком, накрытым опрятной голубой клетчатой скатертью. Мэгги нервно помешивала кофе.
— Он рискует жизнью, сражаясь с ветряными мельницами, Мэг. Ни он, ни кто другой не может изменить судьбу этих несчастных созданий, — с сожалением сказал Барт.
— Боюсь, что Колин не столь прагматичен, как ты.
— Вот почему ты полюбила его, а не меня, — вздохнул он. — Но от этого ты не стала более счастливой, Мэг, да?
Она положила ложку и отхлебнула кофе.
— Просто я боюсь за него, Барт. — Она подняла глаза, чувствуя, как он всматривается в нее. — Ты всегда видел меня насквозь. Так вот, Колин до сих пор не может окончательно примириться с нашим браком. Мужчина, подобный моему мужу, терпеть не может делать что-либо насильно, но иногда… — Голос ее дрогнул, когда она припомнила ту сцену нежности в резервации. — В общем, я не теряю надежды.
— Но? — подтолкнул он ее решимость.
— Появилась новая сложность, о которой я еще не рассказывала ни единой душе. Я даже с доктора взяла слово, что он никому не расскажет. — Она глубоко вздохнула, словно не веря самой себе, и прошептала:
— Я беременна, Барт.
Барт Флетчер застыл, на минуту потеряв дар речи. Затем он увидел, как сверкают ее глаза, как порозовели щеки. Она хочет этого ребенка от Маккрори. Черт, она же всегда хотела ребенка.
— Ты совершенно уверена? Кто этот доктор, что сказал тебе такое? После стольких лет занятий твоей прошлой профессией, Мэгги, согласись, трудно поверить.
— Я поначалу так и думала, но симптомы совершенно определенные, а доктор Торрес прекрасный врач. Я сама не смела надеяться, но это правда.
— Будь я проклят, — задумчиво сказал он, затем нахмурился. — Такой богатый человек, как Маккрори, не имеющий наследника по мужской линии, должен быть в восторге. Почему же ты считаешь это сложностью?
Мэгги беспокойно передвигала чашку с блюдцем, когда подошла официантка и поставила блюда с фаршированным перцем и маисовыми лепешками. Когда она отошла, Мэгги ответила:
— Первая жена Колина умерла, пытаясь подарить ему сына и наследника. Я же уверяла его, что не могу иметь детей.
— Ты сильная женщина, Мэг. В самом расцвете красоты и здоровья. Почему бы и нет? Надеюсь, этот ублюдок не будет упрекать тебя в неверности?
— Да нет, ничего подобного, Барт. Он поверит, что это его ребенок.
— Так в чем же дело?
— Мне бы не хотелось удерживать его с помощью ребенка. У нас была договоренность об аннулировании… — Она покраснела. — Или о разводе, как только у Иден все будет в порядке, а теперь получается так, что я его привязываю, даже если у его дочери все в порядке. И тогда я так и не узнаю, любит ли он меня по-настоящему. — Голос ее дрогнул, и она оставила блюдо, мгновенно потеряв аппетит.
Барт увидел, как она борется со слезами, протянул через стол руку и сжал ее ладонь.
— Этот Маккрори просто дурак. Если до сих нор он не определился со своими чувствами, так оставь его. Или тебя все еще держит девушка?
— Я всегда буду любить Идеи как дочь, но у нее вот-вот начнется собственная жизнь. Она собирается выйти замуж за Волка Блэйка.
— За этого полукровку с револьвером? — недоверчиво спросил Барт.
— Не совсем. Его отец процветающий торговец из Техаса, он хочет помириться с сыном. И Волк пойдет на это ради Иден. И он будет для нее прекрасным мужем, Барт.
Барт забарабанил пальцами по столу, размышляя, как бы правильнее высказать то, что он хочет сказать.
— Мэг… если твой благородный шотландец, — он сердито подчеркнул последние слова, — не может сделать тебя счастливой, значит он не достоин тебя. По отношению к Иден ты свои обязанности выполнила. Если о ней есть кому позаботиться, зачем же тебе оставаться в том месте, где не хочется? Что я хочу сказать… чертовски невнятно… я люблю тебя. Поехали со мной, Мэг. У меня достаточно денег, чтобы мы зажили в Сан-Франциско на широкую ногу. Я стал бы образцовым отцом твоему ребенку.
Еще не закончив этой декларации, он уже понимал, что она откажется. Она улыбнулась сквозь слезы, хрустальными каплями повисшие на ресницах.
— Барт, ты у меня самый близкий друг, и я люблю тебя… как друга. Ты заслуживаешь того, чтобы быть любимым женщиной, которая могла бы отплатить тебе тем же. А вовсе не такой, которая бы взвалила на тебя еще и ребенка от другого мужчины.
— Другими словами, ты любишь это ничтожество, и не важно, как этот дурак относится к тебе, — вздохнул он.
— Все может быть не так уж и плохо, Барт. Шанс еще есть. За последние недели, мне кажется, мы стали ближе. И, возможно, когда будущее Иден прояснится, все встанет на свои места. И в Тусон я приехала именно затем, чтобы убедить Колина в том, что Волк подходящий муж для Иден. И я думаю, что, как только Колин узнает о семье Волка и о чувствах Иден, он согласится со мною.
И тогда…
— И тогда ты наконец узнаешь, нужна ли ты ему сама по себе, а не из-за Иден или ребенка, — мягко сказал он. — Я думаю, нужна. С его стороны будет безумием, если он отпустит тебя.
— Ты так добр, — сказала она, сжимая его бледную нежную ладонь, так не похожую на загорелую мозолистую руку Колина.
— Все будет хорошо, — проникновенно сказал он.
— Возможно. — Она прикусила губу. — Если только Пенс Баркер и его банда не убьют его к тому времени. Ведь он приехал в Тусон, чтобы лицом к липу встретиться с Баркером.
— Я имел дело с этим человеком. Настоящая змея в траве. И разговаривать с ним нужно соответственно, — лукаво добавил он.
— Если с Колином что-нибудь случится… — Мэгги закусила костяшки кулака.
— А ведь ты по-настоящему влюбилась в этого ублюдка, да?
Она кивнула, затем прошептала:
— Сильнее даже, чем могла себе представить.
Проследив, чтобы Мэгги в целости и сохранности добралась до отеля «Палас», Флетчер в глубоком раздумье поехал по Джексон-стрит к Конгресс-стрит. Остановился он возле большого здания из саманного кирпича, занимающего весь квартал. Над парадным входом красовались буквы: «Уинслоу Баркер и К», генеральные поставщики». В мозгу Барта формировался план.
— Черт побери, стоит попробовать, — пробормотал он, выбираясь из коляски.
На втором этаже над парадным входом в окне горел огонь. Несомненно, это допоздна трудился Баркер, подсчитывая незаконную выручку за день.
Флетчер зашел за угол, в переулок, и резко постучал в боковую дверь. Через несколько минут его проводили в личные апартаменты Баркера.
Глава 17
— Да нет, ничего такого и в помине не было. Мы с ним тут встречаемся. Он два дня назад ускакал сюда из Сан-Карлоса.
— Из этого загона для апачей? — Он скептически поднял бровь.
— Здесь это называется резервация, а не загон, Барт, — сказала она с непонятным раздражением.
— Судя по тому, как американцы с ними обращаются, я думаю, загон — более подходящее слово. Мэгги усмехнулась.
— По крайней мере, в одном вы с Колином сходитесь.
Он остановился в вестибюле у горшка с папоротником и вгляделся в ее строгие красивые черты.
— Нет, в гораздо большем. Не хватало еще, чтобы Колин застукал меня тут с Бортом. Она огляделась, затем спросила — Не могли бы мы где-нибудь устроиться поговорить в укромном уголке? Только не предлагай свой номер.
Он, шутливо сдаваясь, поднял руки.
— Только в целях сохранения твоей анонимности. Я так понимаю, что твой шотландец ревнив. Мы можем пройти в ресторан отеля. Еда сносная, — для американской кузины из деревни, — добавил он небрежно.
— Я думаю, более разумно найти другой ресторан поблизости.
— Ага, значит, Маккрори все-таки ревнив, — сказал он, насмешливо подняв бровь. Мэгги попыталась улыбнуться.
— Колин даже не знает, что я приехала в Тусон. Он сказал, чтобы я оставалась в резервации с Идеи, но… в общем, это долгая история, Барт.
— Я всегда был терпеливым слушателем, Мэг, — сказал он ласково.
— Я знаю.
Внезапно Мэгги захотелось сбросить груз с души и все рассказать своему старому другу и наставнику. Может быть, тогда ей удастся лучше понять все, хотя Барт и небеспристрастен, напомнила себе она.
Пока ее багаж переносили в номер Колина, подъехала коляска Барта. Они поехали в маленький ресторанчик на Менгер-стрит, и по дороге Мэгги рассказывала о борьбе Колина за прекращение эксплуатации индейцев и против коррумпированных федеральных подрядчиков, обосновавшихся в Тусоне.
— С тех пор, как Ласло пытался заманить его с помощью Иден в ловушку в Соноре, его пытались убить еще несколько раз, — закончила она, когда они уже сидели за маленьким столиком, накрытым опрятной голубой клетчатой скатертью. Мэгги нервно помешивала кофе.
— Он рискует жизнью, сражаясь с ветряными мельницами, Мэг. Ни он, ни кто другой не может изменить судьбу этих несчастных созданий, — с сожалением сказал Барт.
— Боюсь, что Колин не столь прагматичен, как ты.
— Вот почему ты полюбила его, а не меня, — вздохнул он. — Но от этого ты не стала более счастливой, Мэг, да?
Она положила ложку и отхлебнула кофе.
— Просто я боюсь за него, Барт. — Она подняла глаза, чувствуя, как он всматривается в нее. — Ты всегда видел меня насквозь. Так вот, Колин до сих пор не может окончательно примириться с нашим браком. Мужчина, подобный моему мужу, терпеть не может делать что-либо насильно, но иногда… — Голос ее дрогнул, когда она припомнила ту сцену нежности в резервации. — В общем, я не теряю надежды.
— Но? — подтолкнул он ее решимость.
— Появилась новая сложность, о которой я еще не рассказывала ни единой душе. Я даже с доктора взяла слово, что он никому не расскажет. — Она глубоко вздохнула, словно не веря самой себе, и прошептала:
— Я беременна, Барт.
Барт Флетчер застыл, на минуту потеряв дар речи. Затем он увидел, как сверкают ее глаза, как порозовели щеки. Она хочет этого ребенка от Маккрори. Черт, она же всегда хотела ребенка.
— Ты совершенно уверена? Кто этот доктор, что сказал тебе такое? После стольких лет занятий твоей прошлой профессией, Мэгги, согласись, трудно поверить.
— Я поначалу так и думала, но симптомы совершенно определенные, а доктор Торрес прекрасный врач. Я сама не смела надеяться, но это правда.
— Будь я проклят, — задумчиво сказал он, затем нахмурился. — Такой богатый человек, как Маккрори, не имеющий наследника по мужской линии, должен быть в восторге. Почему же ты считаешь это сложностью?
Мэгги беспокойно передвигала чашку с блюдцем, когда подошла официантка и поставила блюда с фаршированным перцем и маисовыми лепешками. Когда она отошла, Мэгги ответила:
— Первая жена Колина умерла, пытаясь подарить ему сына и наследника. Я же уверяла его, что не могу иметь детей.
— Ты сильная женщина, Мэг. В самом расцвете красоты и здоровья. Почему бы и нет? Надеюсь, этот ублюдок не будет упрекать тебя в неверности?
— Да нет, ничего подобного, Барт. Он поверит, что это его ребенок.
— Так в чем же дело?
— Мне бы не хотелось удерживать его с помощью ребенка. У нас была договоренность об аннулировании… — Она покраснела. — Или о разводе, как только у Иден все будет в порядке, а теперь получается так, что я его привязываю, даже если у его дочери все в порядке. И тогда я так и не узнаю, любит ли он меня по-настоящему. — Голос ее дрогнул, и она оставила блюдо, мгновенно потеряв аппетит.
Барт увидел, как она борется со слезами, протянул через стол руку и сжал ее ладонь.
— Этот Маккрори просто дурак. Если до сих нор он не определился со своими чувствами, так оставь его. Или тебя все еще держит девушка?
— Я всегда буду любить Идеи как дочь, но у нее вот-вот начнется собственная жизнь. Она собирается выйти замуж за Волка Блэйка.
— За этого полукровку с револьвером? — недоверчиво спросил Барт.
— Не совсем. Его отец процветающий торговец из Техаса, он хочет помириться с сыном. И Волк пойдет на это ради Иден. И он будет для нее прекрасным мужем, Барт.
Барт забарабанил пальцами по столу, размышляя, как бы правильнее высказать то, что он хочет сказать.
— Мэг… если твой благородный шотландец, — он сердито подчеркнул последние слова, — не может сделать тебя счастливой, значит он не достоин тебя. По отношению к Иден ты свои обязанности выполнила. Если о ней есть кому позаботиться, зачем же тебе оставаться в том месте, где не хочется? Что я хочу сказать… чертовски невнятно… я люблю тебя. Поехали со мной, Мэг. У меня достаточно денег, чтобы мы зажили в Сан-Франциско на широкую ногу. Я стал бы образцовым отцом твоему ребенку.
Еще не закончив этой декларации, он уже понимал, что она откажется. Она улыбнулась сквозь слезы, хрустальными каплями повисшие на ресницах.
— Барт, ты у меня самый близкий друг, и я люблю тебя… как друга. Ты заслуживаешь того, чтобы быть любимым женщиной, которая могла бы отплатить тебе тем же. А вовсе не такой, которая бы взвалила на тебя еще и ребенка от другого мужчины.
— Другими словами, ты любишь это ничтожество, и не важно, как этот дурак относится к тебе, — вздохнул он.
— Все может быть не так уж и плохо, Барт. Шанс еще есть. За последние недели, мне кажется, мы стали ближе. И, возможно, когда будущее Иден прояснится, все встанет на свои места. И в Тусон я приехала именно затем, чтобы убедить Колина в том, что Волк подходящий муж для Иден. И я думаю, что, как только Колин узнает о семье Волка и о чувствах Иден, он согласится со мною.
И тогда…
— И тогда ты наконец узнаешь, нужна ли ты ему сама по себе, а не из-за Иден или ребенка, — мягко сказал он. — Я думаю, нужна. С его стороны будет безумием, если он отпустит тебя.
— Ты так добр, — сказала она, сжимая его бледную нежную ладонь, так не похожую на загорелую мозолистую руку Колина.
— Все будет хорошо, — проникновенно сказал он.
— Возможно. — Она прикусила губу. — Если только Пенс Баркер и его банда не убьют его к тому времени. Ведь он приехал в Тусон, чтобы лицом к липу встретиться с Баркером.
— Я имел дело с этим человеком. Настоящая змея в траве. И разговаривать с ним нужно соответственно, — лукаво добавил он.
— Если с Колином что-нибудь случится… — Мэгги закусила костяшки кулака.
— А ведь ты по-настоящему влюбилась в этого ублюдка, да?
Она кивнула, затем прошептала:
— Сильнее даже, чем могла себе представить.
Проследив, чтобы Мэгги в целости и сохранности добралась до отеля «Палас», Флетчер в глубоком раздумье поехал по Джексон-стрит к Конгресс-стрит. Остановился он возле большого здания из саманного кирпича, занимающего весь квартал. Над парадным входом красовались буквы: «Уинслоу Баркер и К», генеральные поставщики». В мозгу Барта формировался план.
— Черт побери, стоит попробовать, — пробормотал он, выбираясь из коляски.
На втором этаже над парадным входом в окне горел огонь. Несомненно, это допоздна трудился Баркер, подсчитывая незаконную выручку за день.
Флетчер зашел за угол, в переулок, и резко постучал в боковую дверь. Через несколько минут его проводили в личные апартаменты Баркера.
Глава 17
Резервация «Белая гора»
Калеб Лемп, щурясь в темноте, протер глаза и подошел поближе к окну. Черт побери, приходилось так близко подбираться к этому заразному месту! От одной мысли, что в его посту расположились грязные больные апачи, он приходил в ярость. Тут он увидел, как через дверь в кабинет входит этот жиденок-доктор с дурацкой фамилией. Такой же смутьян, как и Маккрори.
Агент решился вернуться к посту только тогда, когда услыхал, что вспышка оспы произошла и на угольных шахтах. Его полицейские, охранявшие рабов, разбежались, и эти дикари потащили своих больных к доктору. Если они расскажут Торресу об условиях работы на шахтах, таких показаний хватит, чтобы не только немедленно уволить его, Калеба Лемпа, но даже и посадить. Черт бы побрал этого Пенса Баркера, сидит там себе в безопасности в Тусоне, а ты тут бери все на себя!
Ничего, надо просто зайти внутрь и припугнуть этих варваров, чтобы боялись. А внутри вес походило на Гражданскую войну, всюду тела, лежащие и стонущие в лихорадке. За ним следом вошли трое его полицейских — один белый и два койо гьеро.
Лемп знал, что двух рабов. Тома и Ечиву, доктор Торрес держит на карантине здесь, в конторе. Ечива лежал у окна, охваченный жаром. Том лежал на соседней койке и что-то бормотал слушающему его доктору. Надменная дочка этого Маккрори сидела между двумя умирающими индейцами и вытирала Тому лоб холодной тряпкой. Лемп остановился возле открытой двери.
— Если то, что ты говоришь. Том, правда, это очень серьезно, — сказал доктор Торрес, пытаясь оценить, не сочинил ли, все это апач в бреду.
— Это правда. Агент Лемп с помощью полиции заставил нас. Наставлял на нас ружья. Заставлял копать.
— У агентства есть контракт с горнодобывающей компанией в Тусоне на разработку угольных пластов в резервации. Но ваши люди должны были получить часть прибыли.
— Никакой части. Просто рабство, — хрипло прошептал Том.
— Он не врет, — сказал Ечива, вцепившись скрюченной ладонью в рукав доктора. — Спросите старика, которого вы зовете Голубая Лента, что живет в лагере горняков. Это у притока ручья Фоке. И увидите, что мы говорим правду. — Эта речь забрала у Ечивы последние силы. Он вытянулся на койке, уставя невидящий взор в потолок.
Торрес быстро осмотрел его и накрыл лицо одеялом, негромко выругавшись. Том с минуты на минуту мог последовать за своим товарищем.
— Надо немедленно дать знать Колину, — сказал он, поднимаясь. Иден тоже встала.
— Вы извините меня, если я с вами не соглашусь, — со злостью сказал Лемп. Он стоял позади них, уставя дуло в спину Торресу и закрывая за собой дверь. Проклятье, теперь вот еще и с этими двумя надо разбираться, а потом и тела прятать!
— Не можешь же ты убить нас, когда вокруг столько свидетелей, — сказала Иден со спокойствием гораздо большим, чем она испытывала.
Лемп хрипло рассмеялся.
— Тоже мне свидетели! Дерьмо! Это же апачи!
— А как насчет отца мисс Маккрори? — резонно возразил доктор Торрес, поворачиваясь лицом к Лемпу. — Если вы коснетесь его дочери, то ваша жизнь, Калеб, не будет стоить и ломаного гроша. Так что не будьте дураком. Проваливайте за пределы территории, пока есть такая возможность.
— Не раньше, чем я соберу долги. Но вы правы. Если я вас убью, поднимется грандиозная суматоха. — Он с минуту поразмыслил, затем рассмеялся. — Ну, а, предположим, произошел несчастный случай, скажем, эти дикари обезумели, взбунтовались, а по дороге к Прескотту есть одна крутая расселина….
Торрес понимал, что Лемп ни минуты не будет колебаться и убьет и его, и Иден, чтобы скрыть свои преступления. С проворством обреченного он швырнул тряпку, которой только что обтирал мертвых апачей, в лицо агента.
— Беги отсюда, Иден! Спасайся! — Он отбил револьвер Лемпа, тот выстрелил в воздух, и двое мужчин покатились по полу.
Лемп завопил, призывая на помощь свою полицию, которая стояла за дверью, не решаясь войти в лазарет к умирающим апачам. Пока они с Торресом сражались, Иден бросилась к окну и выбралась наружу. В комнату ворвались люди Лемпа и оттащили доктора от него. Калеб с трудом поднялся на ноги. Полицейский протянул ему револьвер.
Лемп наставил его на лекаря.
— Схватить девку, пока она не ускакала. — Он показал на открытое окно.
Двое выбежали через дверь, один вылез в окно. С мрачной улыбкой Лемп обратился к Доктору:
— Ну, док, и что прикажешь с тобой сделать, пока мы не отправились на небольшую прогулку в экипаже? — Он приказал доктору сесть за письменный стол и продолжил без особых эмоций:
— Поскольку тебе предстоит сломать шею при падении, лишнюю шишку на голове никто и не заметит.
С этими словами он поднял револьвер и ударил Торреса по голове. Доктор без сознания распластался на столе.
Тусон
После изматывающего дня Колин шел по коридору отеля к своему номеру. Вчера вечером, внимательно изучив записи Лемпа, он весь день провел в беседах с перегонщиками скота и клерками, работающими с подрядчиками резервации, выуживая скудную информацию и постоянно сравнивая реально поставленные продукты с отмеченными в книгах агента. Расхождения обнаруживались, но Колин сомневался, чтобы наемники, работающие на богатых и могущественных тусоновских торговцев, могли бы выступить в суде против своих работодателей. Ему нужен был непосредственный покупатель, который бы видел, как тавро ПБ выжигали поверх клейма США, и присутствовал при этой нелегальной сделке.
— И куда делся Блэйк с тем малым? — бормотал Маккрори, открывая дверь номера.
Но едва дверь приоткрылась, Колин замер и мгновенно выхватил револьвер. Кто-то находился в его номере! И тут он ощутил слабый запах лилий.
Мэгги.
Он вошел в номер в тот самый момент, когда она выходила из спальни в свободном халате цвета морской волны. Одеяние было соблазнительно распахнуто на груди. Волосы пышным великолепием ниспадали на плечи.
— Уж не собираешься ли ты пристрелить меня, как грабителя? — спросила она, приближаясь к нему, так что из-под распахивающейся полы выглядывала стройная ножка.
— Я мог бы и выстрелить, — сказал он, убирая револьвер в кобуру. — Ты что здесь делаешь? Я же сказал тебе оставаться с Иден в резервации.
— Именно из-за Иден я и оказалась здесь. Она остановилась прямо перед ним, вдыхая мужской запах пота, смешанный с ароматом, присущим только ее мужу. Она подняла руку и провела пальцем от его шеи до первой застегнутой пуговицы на рубашке, по следу стекающей капли. Затем медленно поднесла палец к языку.
— Соленое, — шепнула она. — Тебе надо принять ванну. Я взяла на себя смелость заказать ее для тебя.
Он ощутил, как знакомо напряглось в паху, как жар разогревает кровь.
— Что с Иден? — хмуро спросил он, стараясь игнорировать то состояние, которое обычно возникало у него рядом с ней.
— Я думаю, тебе будет значительно легче, если для начала ты примешь ванну. Портье как раз ее наливает. Не горячую, умеренную.
Она протянула руки и стала расстегивать на нем рубашку, но он накрыл ее ладони своими, останавливая.
— Я ведь сказал, чтобы ты не приезжала сюда.
— Но после того, как я приехала, ты ведь уже не сожалеешь об этом, не так ли, Колин? — Она посмотрела ему в глаза.
Он отпустил ее руки и принялся отвязывать ремень с кобуры, затем швырнул его на софу. Когда она принялась стягивать рубашку с его рук и спины, он вздохнул сквозь сжатые зубы и, выругавшись, отшатнулся от нее.
— Я сам разденусь, — хрипло пробормотал он, вбивая не желающий сниматься сапог в станок для снятия обуви.
Колин быстро разделся и вслед за Мэгги прошел в спальню, где стояла полная воды бронзовая лохань. Он влез в воду и быстренько, не давая ей, схватил тряпку и мыло.
— Итак, что же ты хотела со мной обсудить касательно Иден? — спросил он, намыливая лило и шею.
— Ты знаешь, что она влюблена в Волка. Он мотнул головой, разбрызгивая во все стороны капли воды.
— Я знаю, что она готова потерять голову со своими романтическими представлениями о наемниках с револьверами и что она готова порисоваться перед презирающим ее обществом за то, что она выбрала полукровку.
— Признаюсь, я так же была встревожена, когда впервые увидела, как он тянется к ней. Но он любит ее, Колин. И он знает, как она страдает, чувствуя себя изгоем, поскольку и сам таков. Но он совсем не такой, как Ласло. И я думаю, что у них могла бы получиться хорошая семья.
— Как он будет содержать ее, зарабатывать револьвером? Да он через год-другой кончит тем, что его пристрелят в каком-нибудь глухом переулке.
— Как и тебя пять ночей тому назад? — колко возразила она.
— Я не наемник. И даже если я сейчас рискую жизнью, на мне нет груза ответственности перед подрастающими детьми.
Мэгги ощутила, как внутри что-то больно повернулось. Она отвернулась и ухватилась руками за тумбочку, чтобы собраться с внезапно разлетевшимися мыслями.
— Но Волк тоже больше не будет наемником. Он…
— Блэйк не примет моей благотворительности и не станет жить за счет жены. Таких людей я хорошо знаю.
— Тогда, по крайней мере, мы должны призвать, что он — человек принципов, — осторожно сказала она, набираясь мужества и поворачиваясь к нему лицом.
Колин принялся намыливаться, пытаясь отвлечься от ощущений в том месте, которое не давало ему рассуждать ясно.
— Да, я думаю, что у Волка есть принципы — он не обманет ее, как Ласло Но, черт возьми, Мегги, одного этого еще недостаточно — Он умен и начитан. А ты никогда не задумывался, откуда у этого полукровки такое образование? — Она не стала дожидаться ответа — Его отец — богатый человек, который отказался от сына из-за своей белой жены. После ее смерти он хочет восстановить отношения с сыном, с единственным сыном. И Волк готов пойти на это ради Иден Думаешь, легко такому человеку, как он, принять подобное решение»?
Колин неподвижно застыл в лохани Он мрачно размышлял над только что услышанным — Да, я представляю, как ему нелегко. Но на нем всегда будет клеймо крови апачей, крови, которую его дети — Этот фанатизм когда-нибудь да кончится, Колин. Разве не поэтому ты так сражаешься против Баркера, Лемпа и им подобных? На мгновение перед его мысленным взором предстал шест со скальпами, зажужжали мухи.
— Я сражаюсь из-за собственных соображений, — ответил он с непроницаемым лицом.
— Она ведь уйдет к нему и без твоего благословения. Ты этого хочешь?
Он посмотрел на нее злыми глазами.
— А ты уже дала благословение вместо меня? Мэгги покачала головой.
— Ты ее отец. И ей необходимо твое благословение. Пожалуйста, не отталкивай ее. Так быть не должно. — Во время этого монолога Мэгги опустилась на колени рядом с лоханью и со всей страстью вцепилась в ее край побелевшими пальцами.
Он протянул мокрую руку и провел ладонью по ее волосам. Затем пальцем приподнял подбородок. Она молча плакала.
— Ты так сильно ее любишь, — как, наверное, любила бы Элизабет. Ах, Мэгги, я просто не знаю… но я поговорю с Блэйком, когда он привезет этого парня.
Она поняла, что победила. Он не отказывался от разговора; и все это говорило в пользу Иден и Волка. Всхлипнув, она обняла Колина за плечи. Он сжал ее в объятиях, намочив ей волосы и халат. Но им было не до этого.
Колин стоял рядом с кроватью и смотрел, как Мэгги спит. Он никак не мог оторвать от нее глаз. Она лежала, свернувшись калачиком, и первые солнечные лучи золотили ее волосы. Внутренняя война, которую он вел, сам с собой, не желая признавать ее своей женой, внезапно показалась ему бессмысленной. Ее прошлое было в прошлом, как и у него. Она готова была пожертвовать собой ради него и его дочери, и он не мог не признать этого. Та ночь в переулке навсегда врезалась ему в память.
А знаешь, я, наверное, люблю тебя, Мэгги. Он нежно и печально улыбнулся, склоняясь над ней и тихо целуя ее в щеку.
Она сонно пошевелилась, подставляя губы под ласковый поцелуй.
— Доброе утро. Куда это ты собрался такой нарядный?
Он облачился в новый костюм, купленный вчера.
— Не могу же я нагрянуть в берлогу Пенса Баркера одетый как простой ковбой? А ты спи. Тебе надо отдохнуть, — сказал он, глядя на нее радостными золотыми глазами.
Щеки ее порозовели, когда она вспомнила прошлую ночь. Ей хотелось бы побольше узнать относительно его планов насчет Волка, но она не рискнула сесть в постели, боясь вызвать приступ утренней тошноты.
— Будь осторожен, Колин, — прошептала она, когда он уходил.
Прибыв в торговый дом, Колин вошел сначала в людный магазин, на полках которого было все, что пожелаешь, от кухонной утвари до тканей. Вдоль одной стены располагались орудия шахтерского труда, тут же стояли ящики с динамитом и взрывателями. В узком проходе громоздились эмалированные горшки и кастрюли. На другом прилавке были разложены рулоны материи, от дешевой — яркой, хлопчатобумажной для бедных мексиканцев — до редких дорогих шелковых и бархатных для жен владельцев рудников.
Едкий запах свежедубленой кожи мешался с ароматом ветчины и сушеных персиков. У Пенса Баркера было все для обитателей приграничной полосы. Даже если бы он ограничился этой законной торговлей, он и то был бы богатым человеком, но Колин знал, что таким жадным до могущества людям, как Баркер, всегда всего мало. По лестнице, идущей вдоль задней стены магазина, Колин поднялся наверх и натолкнулся на угрюмую личность с всклокоченными волосами и перебитым носом, стоящую на страже.
— Колин Маккрори желает видеть Пенса Баркера, — добродушно объявил он.
— Мистер Баркер никого не принимает без предварительной договоренности, — сказал человек, перегораживая коренастой фигурой дорогу. — Подождите здесь, я спрошу.
Колин пожал плечами и прислонился к стене.
— Он захочет принять меня. Скажите ему, что дело касается сделки с крупным рогатым скотом, которую он провернул с резервацией «Белая гора» несколько месяцев назад.
Через несколько минут Колина проводили в большой кабинет Баркера. Коротышка восседал за огромным письменным столом, заваленным бумагами, на вращающемся кресле, сложив ручки на животе. Он взялся за большие золотые часы, пристегнутые цепочкой к жилетному карману, и щелкнул крышкой, давая понять Маккрори, что время ограниченно. Сесть он не предложил.
— Чем могу помочь, Колин? Похоже, несколько дней назад мы уже высказали наши различные точки зрения перед мистером Потайном, — сказал он самодовольно.
Его масленая улыбка действовала Колину на нервы, но он сдерживался.
— Так, значит, ты и твои дружки в законодательном собрании думаете, раз одурачили Поткина, так на этом все и закончилось.
Он увидел, как Баркер сузил глаза и захлопнул крышку часов.
Пенс совладал с собой и злобно улыбнулся, покачивая часы на цепочке.
— Ты не перестаешь удивлять меня своим шотландским упрямством, Колин. Ты собираешься копать до тех пор, пока не найдешь такие доказательства, которые окончательно уничтожат меня.
— У меня уже есть эти существенные доказательства, — открыто сказал Колин. — Человек по имени Ригли проговорился, как ты продавал его хозяину скот с клеймом ПБ — только клеймо-то было ненастоящее. О» разглядел переделанное клеймо США на коровах из резервации «Белая гора». Видел он и поддельный счет для оплаты. И готов подтвердить, что ты — не что иное, как обыкновенный скотокрад. Пенс.
Колин уперся руками в письменный стол и навис над этим паукообразным коротышкой. Однако Баркер не выказал никакого страха, продолжая злобно улыбаться. Волосы на затылке Колина неприятно зашевелились.
— Знаешь, Маккрори, когда ты так стоишь, нависнув над безоружным бизнесменом, вид у тебя прямо угрожающий, даже опасный. Но у меня такое ощущение, что ты уже далеко не так опасен… как тогда, когда снимал скальпы с этих несчастных дикарей.
Глаза Баркера полыхнули торжеством. Темные и маленькие, они по-поросячьи поблескивали на крохотном жирном личике.
— Как прикажешь тебя понимать, Баркер? Лицо Колина осталось бесстрастным, но сердце бешено застучало.
— Ты ведь был скальпером, Маккрори… Ах, ах, ах, — укоризненно покачал он головой. — Какой ты был кровожадный. Ты ездил с одним восхитительным малым, который был легендой на границе четверть века назад. Насколько я помню, звали его Джереми Нэш, Австралиец. И он никак не походил на нынешних твоих идеалистических друзей, а? Но ведь ты тогда был всего лишь бедным пареньком-эмигрантом. Жаль, что грехи юности вдруг начинают преследовать человека, который так старался заработать себе честную репутацию на территории.
Он знал все! Но откуда? Допустим, эти секреты выведала и Эд Фиббз, но ведь она куда больше была заинтересована в разоблачении шайки этих мошенников, чем в скандале вокруг имени известного ранчера Ведь до этого Баркер молчал. Колин заставил себя отбросить в сторону все эти навалившиеся грузом вопросы и спокойно посмотрел в глаза Баркеру.
Калеб Лемп, щурясь в темноте, протер глаза и подошел поближе к окну. Черт побери, приходилось так близко подбираться к этому заразному месту! От одной мысли, что в его посту расположились грязные больные апачи, он приходил в ярость. Тут он увидел, как через дверь в кабинет входит этот жиденок-доктор с дурацкой фамилией. Такой же смутьян, как и Маккрори.
Агент решился вернуться к посту только тогда, когда услыхал, что вспышка оспы произошла и на угольных шахтах. Его полицейские, охранявшие рабов, разбежались, и эти дикари потащили своих больных к доктору. Если они расскажут Торресу об условиях работы на шахтах, таких показаний хватит, чтобы не только немедленно уволить его, Калеба Лемпа, но даже и посадить. Черт бы побрал этого Пенса Баркера, сидит там себе в безопасности в Тусоне, а ты тут бери все на себя!
Ничего, надо просто зайти внутрь и припугнуть этих варваров, чтобы боялись. А внутри вес походило на Гражданскую войну, всюду тела, лежащие и стонущие в лихорадке. За ним следом вошли трое его полицейских — один белый и два койо гьеро.
Лемп знал, что двух рабов. Тома и Ечиву, доктор Торрес держит на карантине здесь, в конторе. Ечива лежал у окна, охваченный жаром. Том лежал на соседней койке и что-то бормотал слушающему его доктору. Надменная дочка этого Маккрори сидела между двумя умирающими индейцами и вытирала Тому лоб холодной тряпкой. Лемп остановился возле открытой двери.
— Если то, что ты говоришь. Том, правда, это очень серьезно, — сказал доктор Торрес, пытаясь оценить, не сочинил ли, все это апач в бреду.
— Это правда. Агент Лемп с помощью полиции заставил нас. Наставлял на нас ружья. Заставлял копать.
— У агентства есть контракт с горнодобывающей компанией в Тусоне на разработку угольных пластов в резервации. Но ваши люди должны были получить часть прибыли.
— Никакой части. Просто рабство, — хрипло прошептал Том.
— Он не врет, — сказал Ечива, вцепившись скрюченной ладонью в рукав доктора. — Спросите старика, которого вы зовете Голубая Лента, что живет в лагере горняков. Это у притока ручья Фоке. И увидите, что мы говорим правду. — Эта речь забрала у Ечивы последние силы. Он вытянулся на койке, уставя невидящий взор в потолок.
Торрес быстро осмотрел его и накрыл лицо одеялом, негромко выругавшись. Том с минуты на минуту мог последовать за своим товарищем.
— Надо немедленно дать знать Колину, — сказал он, поднимаясь. Иден тоже встала.
— Вы извините меня, если я с вами не соглашусь, — со злостью сказал Лемп. Он стоял позади них, уставя дуло в спину Торресу и закрывая за собой дверь. Проклятье, теперь вот еще и с этими двумя надо разбираться, а потом и тела прятать!
— Не можешь же ты убить нас, когда вокруг столько свидетелей, — сказала Иден со спокойствием гораздо большим, чем она испытывала.
Лемп хрипло рассмеялся.
— Тоже мне свидетели! Дерьмо! Это же апачи!
— А как насчет отца мисс Маккрори? — резонно возразил доктор Торрес, поворачиваясь лицом к Лемпу. — Если вы коснетесь его дочери, то ваша жизнь, Калеб, не будет стоить и ломаного гроша. Так что не будьте дураком. Проваливайте за пределы территории, пока есть такая возможность.
— Не раньше, чем я соберу долги. Но вы правы. Если я вас убью, поднимется грандиозная суматоха. — Он с минуту поразмыслил, затем рассмеялся. — Ну, а, предположим, произошел несчастный случай, скажем, эти дикари обезумели, взбунтовались, а по дороге к Прескотту есть одна крутая расселина….
Торрес понимал, что Лемп ни минуты не будет колебаться и убьет и его, и Иден, чтобы скрыть свои преступления. С проворством обреченного он швырнул тряпку, которой только что обтирал мертвых апачей, в лицо агента.
— Беги отсюда, Иден! Спасайся! — Он отбил револьвер Лемпа, тот выстрелил в воздух, и двое мужчин покатились по полу.
Лемп завопил, призывая на помощь свою полицию, которая стояла за дверью, не решаясь войти в лазарет к умирающим апачам. Пока они с Торресом сражались, Иден бросилась к окну и выбралась наружу. В комнату ворвались люди Лемпа и оттащили доктора от него. Калеб с трудом поднялся на ноги. Полицейский протянул ему револьвер.
Лемп наставил его на лекаря.
— Схватить девку, пока она не ускакала. — Он показал на открытое окно.
Двое выбежали через дверь, один вылез в окно. С мрачной улыбкой Лемп обратился к Доктору:
— Ну, док, и что прикажешь с тобой сделать, пока мы не отправились на небольшую прогулку в экипаже? — Он приказал доктору сесть за письменный стол и продолжил без особых эмоций:
— Поскольку тебе предстоит сломать шею при падении, лишнюю шишку на голове никто и не заметит.
С этими словами он поднял револьвер и ударил Торреса по голове. Доктор без сознания распластался на столе.
Тусон
После изматывающего дня Колин шел по коридору отеля к своему номеру. Вчера вечером, внимательно изучив записи Лемпа, он весь день провел в беседах с перегонщиками скота и клерками, работающими с подрядчиками резервации, выуживая скудную информацию и постоянно сравнивая реально поставленные продукты с отмеченными в книгах агента. Расхождения обнаруживались, но Колин сомневался, чтобы наемники, работающие на богатых и могущественных тусоновских торговцев, могли бы выступить в суде против своих работодателей. Ему нужен был непосредственный покупатель, который бы видел, как тавро ПБ выжигали поверх клейма США, и присутствовал при этой нелегальной сделке.
— И куда делся Блэйк с тем малым? — бормотал Маккрори, открывая дверь номера.
Но едва дверь приоткрылась, Колин замер и мгновенно выхватил револьвер. Кто-то находился в его номере! И тут он ощутил слабый запах лилий.
Мэгги.
Он вошел в номер в тот самый момент, когда она выходила из спальни в свободном халате цвета морской волны. Одеяние было соблазнительно распахнуто на груди. Волосы пышным великолепием ниспадали на плечи.
— Уж не собираешься ли ты пристрелить меня, как грабителя? — спросила она, приближаясь к нему, так что из-под распахивающейся полы выглядывала стройная ножка.
— Я мог бы и выстрелить, — сказал он, убирая револьвер в кобуру. — Ты что здесь делаешь? Я же сказал тебе оставаться с Иден в резервации.
— Именно из-за Иден я и оказалась здесь. Она остановилась прямо перед ним, вдыхая мужской запах пота, смешанный с ароматом, присущим только ее мужу. Она подняла руку и провела пальцем от его шеи до первой застегнутой пуговицы на рубашке, по следу стекающей капли. Затем медленно поднесла палец к языку.
— Соленое, — шепнула она. — Тебе надо принять ванну. Я взяла на себя смелость заказать ее для тебя.
Он ощутил, как знакомо напряглось в паху, как жар разогревает кровь.
— Что с Иден? — хмуро спросил он, стараясь игнорировать то состояние, которое обычно возникало у него рядом с ней.
— Я думаю, тебе будет значительно легче, если для начала ты примешь ванну. Портье как раз ее наливает. Не горячую, умеренную.
Она протянула руки и стала расстегивать на нем рубашку, но он накрыл ее ладони своими, останавливая.
— Я ведь сказал, чтобы ты не приезжала сюда.
— Но после того, как я приехала, ты ведь уже не сожалеешь об этом, не так ли, Колин? — Она посмотрела ему в глаза.
Он отпустил ее руки и принялся отвязывать ремень с кобуры, затем швырнул его на софу. Когда она принялась стягивать рубашку с его рук и спины, он вздохнул сквозь сжатые зубы и, выругавшись, отшатнулся от нее.
— Я сам разденусь, — хрипло пробормотал он, вбивая не желающий сниматься сапог в станок для снятия обуви.
Колин быстро разделся и вслед за Мэгги прошел в спальню, где стояла полная воды бронзовая лохань. Он влез в воду и быстренько, не давая ей, схватил тряпку и мыло.
— Итак, что же ты хотела со мной обсудить касательно Иден? — спросил он, намыливая лило и шею.
— Ты знаешь, что она влюблена в Волка. Он мотнул головой, разбрызгивая во все стороны капли воды.
— Я знаю, что она готова потерять голову со своими романтическими представлениями о наемниках с револьверами и что она готова порисоваться перед презирающим ее обществом за то, что она выбрала полукровку.
— Признаюсь, я так же была встревожена, когда впервые увидела, как он тянется к ней. Но он любит ее, Колин. И он знает, как она страдает, чувствуя себя изгоем, поскольку и сам таков. Но он совсем не такой, как Ласло. И я думаю, что у них могла бы получиться хорошая семья.
— Как он будет содержать ее, зарабатывать револьвером? Да он через год-другой кончит тем, что его пристрелят в каком-нибудь глухом переулке.
— Как и тебя пять ночей тому назад? — колко возразила она.
— Я не наемник. И даже если я сейчас рискую жизнью, на мне нет груза ответственности перед подрастающими детьми.
Мэгги ощутила, как внутри что-то больно повернулось. Она отвернулась и ухватилась руками за тумбочку, чтобы собраться с внезапно разлетевшимися мыслями.
— Но Волк тоже больше не будет наемником. Он…
— Блэйк не примет моей благотворительности и не станет жить за счет жены. Таких людей я хорошо знаю.
— Тогда, по крайней мере, мы должны призвать, что он — человек принципов, — осторожно сказала она, набираясь мужества и поворачиваясь к нему лицом.
Колин принялся намыливаться, пытаясь отвлечься от ощущений в том месте, которое не давало ему рассуждать ясно.
— Да, я думаю, что у Волка есть принципы — он не обманет ее, как Ласло Но, черт возьми, Мегги, одного этого еще недостаточно — Он умен и начитан. А ты никогда не задумывался, откуда у этого полукровки такое образование? — Она не стала дожидаться ответа — Его отец — богатый человек, который отказался от сына из-за своей белой жены. После ее смерти он хочет восстановить отношения с сыном, с единственным сыном. И Волк готов пойти на это ради Иден Думаешь, легко такому человеку, как он, принять подобное решение»?
Колин неподвижно застыл в лохани Он мрачно размышлял над только что услышанным — Да, я представляю, как ему нелегко. Но на нем всегда будет клеймо крови апачей, крови, которую его дети — Этот фанатизм когда-нибудь да кончится, Колин. Разве не поэтому ты так сражаешься против Баркера, Лемпа и им подобных? На мгновение перед его мысленным взором предстал шест со скальпами, зажужжали мухи.
— Я сражаюсь из-за собственных соображений, — ответил он с непроницаемым лицом.
— Она ведь уйдет к нему и без твоего благословения. Ты этого хочешь?
Он посмотрел на нее злыми глазами.
— А ты уже дала благословение вместо меня? Мэгги покачала головой.
— Ты ее отец. И ей необходимо твое благословение. Пожалуйста, не отталкивай ее. Так быть не должно. — Во время этого монолога Мэгги опустилась на колени рядом с лоханью и со всей страстью вцепилась в ее край побелевшими пальцами.
Он протянул мокрую руку и провел ладонью по ее волосам. Затем пальцем приподнял подбородок. Она молча плакала.
— Ты так сильно ее любишь, — как, наверное, любила бы Элизабет. Ах, Мэгги, я просто не знаю… но я поговорю с Блэйком, когда он привезет этого парня.
Она поняла, что победила. Он не отказывался от разговора; и все это говорило в пользу Иден и Волка. Всхлипнув, она обняла Колина за плечи. Он сжал ее в объятиях, намочив ей волосы и халат. Но им было не до этого.
Колин стоял рядом с кроватью и смотрел, как Мэгги спит. Он никак не мог оторвать от нее глаз. Она лежала, свернувшись калачиком, и первые солнечные лучи золотили ее волосы. Внутренняя война, которую он вел, сам с собой, не желая признавать ее своей женой, внезапно показалась ему бессмысленной. Ее прошлое было в прошлом, как и у него. Она готова была пожертвовать собой ради него и его дочери, и он не мог не признать этого. Та ночь в переулке навсегда врезалась ему в память.
А знаешь, я, наверное, люблю тебя, Мэгги. Он нежно и печально улыбнулся, склоняясь над ней и тихо целуя ее в щеку.
Она сонно пошевелилась, подставляя губы под ласковый поцелуй.
— Доброе утро. Куда это ты собрался такой нарядный?
Он облачился в новый костюм, купленный вчера.
— Не могу же я нагрянуть в берлогу Пенса Баркера одетый как простой ковбой? А ты спи. Тебе надо отдохнуть, — сказал он, глядя на нее радостными золотыми глазами.
Щеки ее порозовели, когда она вспомнила прошлую ночь. Ей хотелось бы побольше узнать относительно его планов насчет Волка, но она не рискнула сесть в постели, боясь вызвать приступ утренней тошноты.
— Будь осторожен, Колин, — прошептала она, когда он уходил.
Прибыв в торговый дом, Колин вошел сначала в людный магазин, на полках которого было все, что пожелаешь, от кухонной утвари до тканей. Вдоль одной стены располагались орудия шахтерского труда, тут же стояли ящики с динамитом и взрывателями. В узком проходе громоздились эмалированные горшки и кастрюли. На другом прилавке были разложены рулоны материи, от дешевой — яркой, хлопчатобумажной для бедных мексиканцев — до редких дорогих шелковых и бархатных для жен владельцев рудников.
Едкий запах свежедубленой кожи мешался с ароматом ветчины и сушеных персиков. У Пенса Баркера было все для обитателей приграничной полосы. Даже если бы он ограничился этой законной торговлей, он и то был бы богатым человеком, но Колин знал, что таким жадным до могущества людям, как Баркер, всегда всего мало. По лестнице, идущей вдоль задней стены магазина, Колин поднялся наверх и натолкнулся на угрюмую личность с всклокоченными волосами и перебитым носом, стоящую на страже.
— Колин Маккрори желает видеть Пенса Баркера, — добродушно объявил он.
— Мистер Баркер никого не принимает без предварительной договоренности, — сказал человек, перегораживая коренастой фигурой дорогу. — Подождите здесь, я спрошу.
Колин пожал плечами и прислонился к стене.
— Он захочет принять меня. Скажите ему, что дело касается сделки с крупным рогатым скотом, которую он провернул с резервацией «Белая гора» несколько месяцев назад.
Через несколько минут Колина проводили в большой кабинет Баркера. Коротышка восседал за огромным письменным столом, заваленным бумагами, на вращающемся кресле, сложив ручки на животе. Он взялся за большие золотые часы, пристегнутые цепочкой к жилетному карману, и щелкнул крышкой, давая понять Маккрори, что время ограниченно. Сесть он не предложил.
— Чем могу помочь, Колин? Похоже, несколько дней назад мы уже высказали наши различные точки зрения перед мистером Потайном, — сказал он самодовольно.
Его масленая улыбка действовала Колину на нервы, но он сдерживался.
— Так, значит, ты и твои дружки в законодательном собрании думаете, раз одурачили Поткина, так на этом все и закончилось.
Он увидел, как Баркер сузил глаза и захлопнул крышку часов.
Пенс совладал с собой и злобно улыбнулся, покачивая часы на цепочке.
— Ты не перестаешь удивлять меня своим шотландским упрямством, Колин. Ты собираешься копать до тех пор, пока не найдешь такие доказательства, которые окончательно уничтожат меня.
— У меня уже есть эти существенные доказательства, — открыто сказал Колин. — Человек по имени Ригли проговорился, как ты продавал его хозяину скот с клеймом ПБ — только клеймо-то было ненастоящее. О» разглядел переделанное клеймо США на коровах из резервации «Белая гора». Видел он и поддельный счет для оплаты. И готов подтвердить, что ты — не что иное, как обыкновенный скотокрад. Пенс.
Колин уперся руками в письменный стол и навис над этим паукообразным коротышкой. Однако Баркер не выказал никакого страха, продолжая злобно улыбаться. Волосы на затылке Колина неприятно зашевелились.
— Знаешь, Маккрори, когда ты так стоишь, нависнув над безоружным бизнесменом, вид у тебя прямо угрожающий, даже опасный. Но у меня такое ощущение, что ты уже далеко не так опасен… как тогда, когда снимал скальпы с этих несчастных дикарей.
Глаза Баркера полыхнули торжеством. Темные и маленькие, они по-поросячьи поблескивали на крохотном жирном личике.
— Как прикажешь тебя понимать, Баркер? Лицо Колина осталось бесстрастным, но сердце бешено застучало.
— Ты ведь был скальпером, Маккрори… Ах, ах, ах, — укоризненно покачал он головой. — Какой ты был кровожадный. Ты ездил с одним восхитительным малым, который был легендой на границе четверть века назад. Насколько я помню, звали его Джереми Нэш, Австралиец. И он никак не походил на нынешних твоих идеалистических друзей, а? Но ведь ты тогда был всего лишь бедным пареньком-эмигрантом. Жаль, что грехи юности вдруг начинают преследовать человека, который так старался заработать себе честную репутацию на территории.
Он знал все! Но откуда? Допустим, эти секреты выведала и Эд Фиббз, но ведь она куда больше была заинтересована в разоблачении шайки этих мошенников, чем в скандале вокруг имени известного ранчера Ведь до этого Баркер молчал. Колин заставил себя отбросить в сторону все эти навалившиеся грузом вопросы и спокойно посмотрел в глаза Баркеру.