Страница:
– Вы с Рупертом теперь нечасто видитесь?
– Рождество он праздновал со своей семьей, однако брак фактически не повлиял на его образ жизни. Мы, как и прежде, выезжаем в свет. Оказывается, быть мужем не такая уж тягостная обязанность. Я и сам изменил свое отношение к женитьбе.
Алекс пристально всмотрелась в его лицо, стараясь понять, не ерничает ли он, но его серые глаза лучились искренностью. Ее взгляд скользнул по черным густым бровям, прошелся по скулам и остановился на квадратном подбородке с ямочкой. «Он и в самом деле один из самых красивых мужчин, которых мне доводилось встречать. Вот бы и мне взглянуть на брак иначе!»
Той ночью в ее сны ворвался мужчина с густыми черными бровями и высокими скулами. Алекс ощущала жар его тела и видела голубую тень щетины на квадратном подбородке. Она протянула руку и с трепетом коснулась ямочки. Но это был не Кит Хаттон. Во сне к ней приходил его близнец, Николас.
«Когда я приехал сюда, у меня был только Слейт, всего остального я лишился. Но ты не угомонился, пока не забрал и его!» Лежа в темноте и глядя в пустоту, он постепенно успокоился, и на него снизошло небывалое умиротворение. За исключением Слейта, ему было не о чем больше жалеть и не на что пожаловаться. Война научила его вещам, которых он не узнал бы нигде и никогда. И хотя цинизма у него прибавилось, его вера в себя стала несокрушимой, да и самооценка выросла. Он закрыл глаза и погрузился в мечты об Александре и далеком доме.
– Прибавка в пять шиллингов в неделю изменила всю мою жизнь, госпожа! – присела в реверансе Сара.
– Зови меня Алекс и не идеализируй. Я не святая. – Алекс пообещала ей повысить жалованье еще в те времена, когда считала свою бабушку богатой вдовушкой, и теперь ей приходилось отдавать Саре часть заработанных у Чарли денег.
– Я просто хотела, чтобы вы знали, как я вам благодарна. У меня появилась возможность покупать маме вещи, каких она никогда не могла себе позволить.
– Как она, Сара?
– В прошлый раз пребывала в добром здравии. А вот к Мэгги зима была не так добра. Она совсем плоха. Теперь весна на дворе, будем надеяться, ей станет лучше.
– Да, ты права, весна на дворе. Почему бы нам не прогуляться немного и не навестить их?
– А можно? Я куплю маме чаю, он такой дорогой!
Алекс задумалась над высокой ценой импортного продукта и возблагодарила милого Невилла Стейнса за его щедрость, ведь именно он оплачивал счета за еду на Беркли-сквер. Да продлит Господь его дни и дарует ему полное выздоровление! Дотти вернулась пару недель назад и сообщила, что Невилл фактически полностью оправился. Но вчера снова уехала к другу, дабы лично убедиться в этом.
На сей раз Алекс не стала переодеваться мужчиной. По пути они зашли в магазин. Сара купила матери две унции чаю, а Алекс прибавила к нему горшочек меду. Затем купила мед и для Мэгги Филд.
Они пробыли в гостях полчаса, распрощались с матерью Сары и постучали в дверь напротив.
– Она велела войти, – сказала Сара, подняла щеколду, и девушки переступили порог. – Это Сара. Вам лучше?
Мэгги, лежавшая на узкой софе, попыталась сесть. Однако стоило ей увидеть, что Сара не одна, как улыбка сползла с ее лица, а запавшие глаза округлились от ужаса.
– Нет… нет… уведи ее! – задохнулась больная.
– Все в порядке, миссис Филд. Я уже приходила к вам с Сарой. Но тогда на мне была одежда брата. – Алекс невольно коснулась своих рыжих волос, с которых Мэгги не сводила потрясенно-испуганного взора. – Я вам меду принесла.
– Александра, убирайся прочь, – выдохнула Мэгги.
– Она боится, что вы заразитесь, – пояснила Сара.
– Она знает, как меня зовут? – поразилась Алекс. – Мэгги, вы знаете меня или, может, мою бабушку?
– Нет! – выпалила та.
«Мэгги Филд, вы знаете меня. Мэгги Филд… Маргарет…» Алекс прижала ладонь к губам, потом к сердцу.
– Ваша фамилия Шеффилд… Маргарет Шеффилд, не так ли?
Женщина рухнула на кушетку.
– Убирайся, не смотри на меня!
– Простите, – попятилась Алекс. – Я не хотела вас расстраивать.
– Нам лучше уйти, – дернула ее за рукав Сара.
Алекс кивнула и вышла следом за ней из комнаты.
– На вас лица нет. Вы знаете Мэгги?
– Знала когда-то. – Алекс поджала губы. Ноги сами несли ее прочь от грязных улиц. Она была не в силах поделиться с Сарой свалившейся на голову проблемой, для начала нужно привести свои растрепанные чувства в порядок. Мысли скакали, точно бешеные лошади, противоречивые эмоции разрывали ее на части, нарушив покой и безмятежность.
По мере приближения к Мейфэру в голове у Алекс немного прояснилось. У дома на Беркли-стрит девушка остановилась.
– Мне нужно кое-куда сходить, – сообщила она Саре.
Служанка замялась:
– Хотите, чтобы я пошла с вами?
– Нет, – покачала головой Алекс, – спасибо.
Она пошла в направлении Керзон-стрит, потом свернула на Кларджес. Знакомый слуга открыл ей дверь.
– Мой брат дома?
– Дома, Алекс, но скоро ухожу. – Руперт как раз спускался с лестницы в одежде для верховой езды.
– Ты едешь на прогулку, это вполне вписывается в мои планы.
– К сожалению, ты в мои планы не вписываешься. Я еду на весеннюю встречу в клуб «Четверка лошадей».
– Без тебя обойдутся! – отрезала Алекс. – Мне нужно, чтобы ты свозил меня кое-куда, Руперт.
– Неужели, мисс Деловитость? А что случилось, если не секрет?
– Сказать не могу, только показать.
Из гостиной появилась Оливия.
– Привет, Алекс. – Она перевела взгляд с гостьи на мужа. – Если ты везешь сестру в парк, я тоже поеду. Поездки в экипажах приближают появление ребенка на свет.
Алекс с ужасом уставилась на ее огромный живот:
– О нет, не в вашем положении разъезжать по городу в открытом экипаже! Идем, Руперт!
– Ты с каждым днем становишься все больше похожей на Дотти, – сквозь зубы процедил Руперт, выходя вслед за сестрой через парадную дверь.
– Для меня это комплимент.
Грум передал Руперту вожжи, Алекс забралась в экипаж.
– В Сент-Джайлс, – скомандовала Алекс.
– В Сент-Джайлс?! – не поверил своим ушам Руперт. – Я не поведу своих коней в трущобы! Ты совсем спятила?
– Тогда убирайся прочь, я одна поеду.
Они обменялись недружелюбными взглядами.
– Я не стала бы тебя просить, если бы это не было так важно.
По глазам сестры Руперт понял, что выбора у него нет.
– Вижу, ты серьезно.
– Никогда в жизни не была серьезнее.
Руперт повернул коней на Оксфорд-стрит.
– Послушай, если ты вбила себе в голову блажь спасти какого-нибудь несчастного, полагаю, тебе следует понять, что милосердие начинается дома.
– То есть?
– Пришла пора рассказать тебе, что Дотти никакая не богатая вдовушка, коей ты ее считаешь. Ты не можешь швырять деньги на благотворительность, у нее их попросту нет.
– Я в курсе наших финансовых проблем, Руперт. Каждый из нас решает их так, как считает нужным.
– Осуждаешь меня за брак по расчету, да?
– Нет, конечно! – Она тронула брата за руку. – Я собираюсь последовать твоему примеру.
– Черт побери, Алекс! Выйти за Кита Хаттона не то же самое. Вы знаете друг друга с детства.
– Сверни на эту улицу.
– Она такая узкая. Господи, ничего удивительного, что здесь такая вонь. Это же Рукери – место сборища бродяг! Не стоило мне ее показывать, могла бы просто сказать.
– Остановись.
Руперт ехал очень медленно, и лошади встали, как только он дернул поводья. Он поставил фаэтон на тормоза и замахал руками, когда Алекс вышла и вопросительно взглянула на него, ожидая, что брат последует за ней.
Алекс направилась внутрь здания, без стука вошла в комнату Мэгги и опустилась на колени перед софой.
Руперт шел за ней по пятам.
– Кто это? – Он посмотрел на зашедшуюся в кашле женщину, пытаясь скрыть отвращение.
– Это наша мать, Руперт.
В комнате повисла гробовая тишина. Через секунду Руперт в ужасе попятился:
– Ты ошибаешься, Алекс. Нашей матери чуть за сорок, а этой все шестьдесят.
– Нет никакой ошибки, Руперт. Я добуду одеяло, и ты отнесешь ее в экипаж. Я везу ее домой.
На обратном пути Алекс села сзади рядом с матерью, чтобы избежать расспросов Руперта. У Мэгги, или Маргарет, как называла ее про себя Александра, не нашлось сил воспротивиться переезду, но в промежутках между приступами кашля на ее лице читалось смятение.
– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы поправились. Вы не можете жить одна, кто-то должен позаботиться о вас.
Вскоре фаэтон притормозил на Беркли-сквер.
– Думаю, тебе снова придется нести ее, – сказала Алекс брату.
– Алекс! – с подозрением и тревогой посмотрел он на сестру. – Дотти знает?
– Пока нет. – Девушка старалась не думать об этом.
– Я туда не пойду! Она свалит вину на меня, разорвет на клочки.
– Дотти нет дома, она в деревне.
Руперт с облегчением закатил глаза. Алекс посмеялась бы над ним, если бы не разделяла страх брата перед гневом бабушки.
– Что скажут Хардинги, когда узнают об этом?
– А зачем обсуждать с ними наши семейные дела, Руперт?
Он отнес тщедушное тельце в свою бывшую спальню, стараясь не обращать внимания на потрясенные взгляды прислуги. Хопкинс последовал за ним наверх и передал записку:
– Лакей только что доставил это, милорд, вам надо срочно возвращаться домой.
Прочитав записку, Руперт запаниковал:
– Оливия… ребенок… мне надо домой. Прости, Алекс.
После ухода брата Алекс позвала Сару и разъяснила ей ситуацию. Открытие потрясло служанку до глубины души, но она возблагодарила судьбу за то, что Мэгги Филд, женщина, которая вызволила ее из Рукери, спасена и вновь обрела свою дочь.
– Чем я могу помочь? Может, искупать ее?
– Ванна подождет, Сара. Сначала нужно ее покормить. Сходи вниз, попроси кухарку подогреть бульон и приготовить хлеб с сыром. А я застелю кровать Руперта свежим бельем. Затем пошлем за доктором.
В этот момент внизу хлопнула дверь. Дотти вернулась домой, и, судя по голосу, не в настроении. Алекс с трепетом спустилась поприветствовать ее.
– Слава Богу, я снова в атмосфере здравомыслия и благоразумия! Сиделка лорда Стейнса никуда не годится. Пока я не устроила ей разнос и не выгнала из дому, там был настоящий хаос!
Хопкинс забрал у Дотти саквояж и бросил на Алекс красноречивый взгляд: «Вы доведете бабушку до апоплексического удара!»
Дотти пошла наверх, Алекс за ней.
– Как лорд Стейнс? – поинтересовалась она.
Дотти обожгла ее свирепым взглядом.
– Может, он и превратился из баламута в апатичного меланхолика, но в ящик сыграть пока не готов. – Ей на глаза попалась Сара, вид у нее был растерянный. – Чего это все скачут?
Из спальни Руперта донесся надрывный кашель, Дотти распахнула дверь и застыла на пороге. Лицо бабушки словно окаменело. Алекс сжала руки, облизнула пересохшие губы.
– Оставь нас, – приказала Дотти тоном, не терпящим возражений.
Женщины долго смотрели друг на друга, молчание затянулось.
– Вы простите меня, мама? – прошептала Маргарет.
Через мгновение Дотти, обливаясь слезами, обнимала дочь.
– Мне нечего прощать тебе, милая, кроме того, что ты не пришла раньше.
Глава 21
– Рождество он праздновал со своей семьей, однако брак фактически не повлиял на его образ жизни. Мы, как и прежде, выезжаем в свет. Оказывается, быть мужем не такая уж тягостная обязанность. Я и сам изменил свое отношение к женитьбе.
Алекс пристально всмотрелась в его лицо, стараясь понять, не ерничает ли он, но его серые глаза лучились искренностью. Ее взгляд скользнул по черным густым бровям, прошелся по скулам и остановился на квадратном подбородке с ямочкой. «Он и в самом деле один из самых красивых мужчин, которых мне доводилось встречать. Вот бы и мне взглянуть на брак иначе!»
Той ночью в ее сны ворвался мужчина с густыми черными бровями и высокими скулами. Алекс ощущала жар его тела и видела голубую тень щетины на квадратном подбородке. Она протянула руку и с трепетом коснулась ямочки. Но это был не Кит Хаттон. Во сне к ней приходил его близнец, Николас.
* * *
Где-то далеко, на границе с Францией, Николас Хаттон проверил посты и вернулся в свою палатку. Он чувствовал себя измотанным и физически, и духовно, одиноким и опустошенным. В последнем бою он потерял своего коня и проклинал всех богов войны, вместе взятых. И Господа Бога, беспощадного и жадного до крови.«Когда я приехал сюда, у меня был только Слейт, всего остального я лишился. Но ты не угомонился, пока не забрал и его!» Лежа в темноте и глядя в пустоту, он постепенно успокоился, и на него снизошло небывалое умиротворение. За исключением Слейта, ему было не о чем больше жалеть и не на что пожаловаться. Война научила его вещам, которых он не узнал бы нигде и никогда. И хотя цинизма у него прибавилось, его вера в себя стала несокрушимой, да и самооценка выросла. Он закрыл глаза и погрузился в мечты об Александре и далеком доме.
– Прибавка в пять шиллингов в неделю изменила всю мою жизнь, госпожа! – присела в реверансе Сара.
– Зови меня Алекс и не идеализируй. Я не святая. – Алекс пообещала ей повысить жалованье еще в те времена, когда считала свою бабушку богатой вдовушкой, и теперь ей приходилось отдавать Саре часть заработанных у Чарли денег.
– Я просто хотела, чтобы вы знали, как я вам благодарна. У меня появилась возможность покупать маме вещи, каких она никогда не могла себе позволить.
– Как она, Сара?
– В прошлый раз пребывала в добром здравии. А вот к Мэгги зима была не так добра. Она совсем плоха. Теперь весна на дворе, будем надеяться, ей станет лучше.
– Да, ты права, весна на дворе. Почему бы нам не прогуляться немного и не навестить их?
– А можно? Я куплю маме чаю, он такой дорогой!
Алекс задумалась над высокой ценой импортного продукта и возблагодарила милого Невилла Стейнса за его щедрость, ведь именно он оплачивал счета за еду на Беркли-сквер. Да продлит Господь его дни и дарует ему полное выздоровление! Дотти вернулась пару недель назад и сообщила, что Невилл фактически полностью оправился. Но вчера снова уехала к другу, дабы лично убедиться в этом.
На сей раз Алекс не стала переодеваться мужчиной. По пути они зашли в магазин. Сара купила матери две унции чаю, а Алекс прибавила к нему горшочек меду. Затем купила мед и для Мэгги Филд.
Они пробыли в гостях полчаса, распрощались с матерью Сары и постучали в дверь напротив.
– Она велела войти, – сказала Сара, подняла щеколду, и девушки переступили порог. – Это Сара. Вам лучше?
Мэгги, лежавшая на узкой софе, попыталась сесть. Однако стоило ей увидеть, что Сара не одна, как улыбка сползла с ее лица, а запавшие глаза округлились от ужаса.
– Нет… нет… уведи ее! – задохнулась больная.
– Все в порядке, миссис Филд. Я уже приходила к вам с Сарой. Но тогда на мне была одежда брата. – Алекс невольно коснулась своих рыжих волос, с которых Мэгги не сводила потрясенно-испуганного взора. – Я вам меду принесла.
– Александра, убирайся прочь, – выдохнула Мэгги.
– Она боится, что вы заразитесь, – пояснила Сара.
– Она знает, как меня зовут? – поразилась Алекс. – Мэгги, вы знаете меня или, может, мою бабушку?
– Нет! – выпалила та.
«Мэгги Филд, вы знаете меня. Мэгги Филд… Маргарет…» Алекс прижала ладонь к губам, потом к сердцу.
– Ваша фамилия Шеффилд… Маргарет Шеффилд, не так ли?
Женщина рухнула на кушетку.
– Убирайся, не смотри на меня!
– Простите, – попятилась Алекс. – Я не хотела вас расстраивать.
– Нам лучше уйти, – дернула ее за рукав Сара.
Алекс кивнула и вышла следом за ней из комнаты.
– На вас лица нет. Вы знаете Мэгги?
– Знала когда-то. – Алекс поджала губы. Ноги сами несли ее прочь от грязных улиц. Она была не в силах поделиться с Сарой свалившейся на голову проблемой, для начала нужно привести свои растрепанные чувства в порядок. Мысли скакали, точно бешеные лошади, противоречивые эмоции разрывали ее на части, нарушив покой и безмятежность.
По мере приближения к Мейфэру в голове у Алекс немного прояснилось. У дома на Беркли-стрит девушка остановилась.
– Мне нужно кое-куда сходить, – сообщила она Саре.
Служанка замялась:
– Хотите, чтобы я пошла с вами?
– Нет, – покачала головой Алекс, – спасибо.
Она пошла в направлении Керзон-стрит, потом свернула на Кларджес. Знакомый слуга открыл ей дверь.
– Мой брат дома?
– Дома, Алекс, но скоро ухожу. – Руперт как раз спускался с лестницы в одежде для верховой езды.
– Ты едешь на прогулку, это вполне вписывается в мои планы.
– К сожалению, ты в мои планы не вписываешься. Я еду на весеннюю встречу в клуб «Четверка лошадей».
– Без тебя обойдутся! – отрезала Алекс. – Мне нужно, чтобы ты свозил меня кое-куда, Руперт.
– Неужели, мисс Деловитость? А что случилось, если не секрет?
– Сказать не могу, только показать.
Из гостиной появилась Оливия.
– Привет, Алекс. – Она перевела взгляд с гостьи на мужа. – Если ты везешь сестру в парк, я тоже поеду. Поездки в экипажах приближают появление ребенка на свет.
Алекс с ужасом уставилась на ее огромный живот:
– О нет, не в вашем положении разъезжать по городу в открытом экипаже! Идем, Руперт!
– Ты с каждым днем становишься все больше похожей на Дотти, – сквозь зубы процедил Руперт, выходя вслед за сестрой через парадную дверь.
– Для меня это комплимент.
Грум передал Руперту вожжи, Алекс забралась в экипаж.
– В Сент-Джайлс, – скомандовала Алекс.
– В Сент-Джайлс?! – не поверил своим ушам Руперт. – Я не поведу своих коней в трущобы! Ты совсем спятила?
– Тогда убирайся прочь, я одна поеду.
Они обменялись недружелюбными взглядами.
– Я не стала бы тебя просить, если бы это не было так важно.
По глазам сестры Руперт понял, что выбора у него нет.
– Вижу, ты серьезно.
– Никогда в жизни не была серьезнее.
Руперт повернул коней на Оксфорд-стрит.
– Послушай, если ты вбила себе в голову блажь спасти какого-нибудь несчастного, полагаю, тебе следует понять, что милосердие начинается дома.
– То есть?
– Пришла пора рассказать тебе, что Дотти никакая не богатая вдовушка, коей ты ее считаешь. Ты не можешь швырять деньги на благотворительность, у нее их попросту нет.
– Я в курсе наших финансовых проблем, Руперт. Каждый из нас решает их так, как считает нужным.
– Осуждаешь меня за брак по расчету, да?
– Нет, конечно! – Она тронула брата за руку. – Я собираюсь последовать твоему примеру.
– Черт побери, Алекс! Выйти за Кита Хаттона не то же самое. Вы знаете друг друга с детства.
– Сверни на эту улицу.
– Она такая узкая. Господи, ничего удивительного, что здесь такая вонь. Это же Рукери – место сборища бродяг! Не стоило мне ее показывать, могла бы просто сказать.
– Остановись.
Руперт ехал очень медленно, и лошади встали, как только он дернул поводья. Он поставил фаэтон на тормоза и замахал руками, когда Алекс вышла и вопросительно взглянула на него, ожидая, что брат последует за ней.
Алекс направилась внутрь здания, без стука вошла в комнату Мэгги и опустилась на колени перед софой.
Руперт шел за ней по пятам.
– Кто это? – Он посмотрел на зашедшуюся в кашле женщину, пытаясь скрыть отвращение.
– Это наша мать, Руперт.
В комнате повисла гробовая тишина. Через секунду Руперт в ужасе попятился:
– Ты ошибаешься, Алекс. Нашей матери чуть за сорок, а этой все шестьдесят.
– Нет никакой ошибки, Руперт. Я добуду одеяло, и ты отнесешь ее в экипаж. Я везу ее домой.
На обратном пути Алекс села сзади рядом с матерью, чтобы избежать расспросов Руперта. У Мэгги, или Маргарет, как называла ее про себя Александра, не нашлось сил воспротивиться переезду, но в промежутках между приступами кашля на ее лице читалось смятение.
– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы поправились. Вы не можете жить одна, кто-то должен позаботиться о вас.
Вскоре фаэтон притормозил на Беркли-сквер.
– Думаю, тебе снова придется нести ее, – сказала Алекс брату.
– Алекс! – с подозрением и тревогой посмотрел он на сестру. – Дотти знает?
– Пока нет. – Девушка старалась не думать об этом.
– Я туда не пойду! Она свалит вину на меня, разорвет на клочки.
– Дотти нет дома, она в деревне.
Руперт с облегчением закатил глаза. Алекс посмеялась бы над ним, если бы не разделяла страх брата перед гневом бабушки.
– Что скажут Хардинги, когда узнают об этом?
– А зачем обсуждать с ними наши семейные дела, Руперт?
Он отнес тщедушное тельце в свою бывшую спальню, стараясь не обращать внимания на потрясенные взгляды прислуги. Хопкинс последовал за ним наверх и передал записку:
– Лакей только что доставил это, милорд, вам надо срочно возвращаться домой.
Прочитав записку, Руперт запаниковал:
– Оливия… ребенок… мне надо домой. Прости, Алекс.
После ухода брата Алекс позвала Сару и разъяснила ей ситуацию. Открытие потрясло служанку до глубины души, но она возблагодарила судьбу за то, что Мэгги Филд, женщина, которая вызволила ее из Рукери, спасена и вновь обрела свою дочь.
– Чем я могу помочь? Может, искупать ее?
– Ванна подождет, Сара. Сначала нужно ее покормить. Сходи вниз, попроси кухарку подогреть бульон и приготовить хлеб с сыром. А я застелю кровать Руперта свежим бельем. Затем пошлем за доктором.
В этот момент внизу хлопнула дверь. Дотти вернулась домой, и, судя по голосу, не в настроении. Алекс с трепетом спустилась поприветствовать ее.
– Слава Богу, я снова в атмосфере здравомыслия и благоразумия! Сиделка лорда Стейнса никуда не годится. Пока я не устроила ей разнос и не выгнала из дому, там был настоящий хаос!
Хопкинс забрал у Дотти саквояж и бросил на Алекс красноречивый взгляд: «Вы доведете бабушку до апоплексического удара!»
Дотти пошла наверх, Алекс за ней.
– Как лорд Стейнс? – поинтересовалась она.
Дотти обожгла ее свирепым взглядом.
– Может, он и превратился из баламута в апатичного меланхолика, но в ящик сыграть пока не готов. – Ей на глаза попалась Сара, вид у нее был растерянный. – Чего это все скачут?
Из спальни Руперта донесся надрывный кашель, Дотти распахнула дверь и застыла на пороге. Лицо бабушки словно окаменело. Алекс сжала руки, облизнула пересохшие губы.
– Оставь нас, – приказала Дотти тоном, не терпящим возражений.
Женщины долго смотрели друг на друга, молчание затянулось.
– Вы простите меня, мама? – прошептала Маргарет.
Через мгновение Дотти, обливаясь слезами, обнимала дочь.
– Мне нечего прощать тебе, милая, кроме того, что ты не пришла раньше.
Глава 21
Когда на горизонте показались утесы Дувра, сердце Николаса Хаттона наполнилось радостью. Он стоял на палубе, вспоминая события прошедшего месяца. После победы у Тулузы этот город, как и Бордо, встретил армию захватчиков с распростертыми объятиями. Наполеон отрекся от престола в Фонтенбло и был сослан на остров Эльба. Веллингтон стал героем.
Нику предлагали остаться во Франции или повоевать в Америке, но он отказался. Он был сыт по горло и сражениями, и кровопролитием. Николас знал, чего хочет. Заработанные деньги он предложит близнецу за Хаттон-Грейндж, поселится там и займется разведением лошадей. Ник задумчиво уставился на белые утесы. «Все, что мне нужно, – это мирная жизнь».
Александра была вне себя от радости, узнав об окончании войны. «Скоро вернется Ник!» Однако радость ее померкла, стоило ей подумать о том, что Нику она не нужна. Оливия родила девочку. Все пришли к выводу, что смуглой кожей и темным цветом волос она пошла в мать, а Руперт с отцовской гордостью объявил о решении назвать малышку Амандой. Но Алекс никогда не забыть ледяного тона брата, обвинившего Николаса в трусости. «Сбежал, поджав хвост, – с презрением сказал он. – Я ненавижу тебя, Ник Хаттон!»
Лондон ликовал, празднуя победу над сумасшедшим Наполеоном. Каждая хозяйка спешила устроить праздник, в парках проводились гулянья.
Александра приняла приглашения Харта Кавендиша и Кристофера Хаттона, но на последний вечер идти отказалась, разочаровав обоих кавалеров. В субботу ей придется выступать у Чарли Шампань, ибо теперь, когда нашлась ее мать, деньги нужны как никогда. Они с Дотти и Сарой по очереди ухаживали за больной, но от расходов на доктора никуда не денешься. К тому же перед возвращением в Лонгфорд-Мэнор Алекс решила выплатить годовые проценты в «Коуттс бэнк».
– У меня есть план, милая, – сообщила ей бабуля. – Мы освободим оба крыла дома от мебели и запрем их. Оставим одну богато обставленную гостиную для приема гостей, и никто ничего не заподозрит. Ни Аннабель с Оливией, ни Кристофер Хаттон, когда будут приезжать с визитами. Если я не ошибаюсь – а я никогда не ошибаюсь! – лорд Хаттон без ума от тебя.
На самом же деле лорд Хаттон впал в отчаяние. В безумной попытке вернуть хоть часть состояния он последние две недели не вылезал из «Уайтса» и таскал Руперта за собой. Однако фортуна так и не улыбнулась ему, он лишь наделал новых долгов. Кристофер с напускной легкостью выписывал расписки, прекрасно понимая, что ни в коем случае нельзя открывать другу своих финансовых проблем. Женитьба на сестре Руперта – его последняя надежда.
В дополнение ко всем прочим несчастьям скоро должен вернуться Ник. От близнеца ничего не утаишь. Слишком уж он умен и проницателен. Единственный способ выкрутиться – это придумать мало-мальски убедительное оправдание безрассудному мотовству. Каждую ночь, возвращаясь на Керзон-стрит, Кит топил свои печали в крепких напитках, а расшатавшиеся нервы успокаивал опиумом.
Николас Хаттон поставил лошадь в глинобитной каретной позади заведения Чарли на Пэлл-Мэлл и улыбнулся, глядя в темноту. Здесь почти год назад он провел свою последнюю ночь, сюда и вернулся по прибытии в Лондон.
Он вошел в позолоченную приемную, и Шарлотта тут же узнала его, несмотря на длинные волосы, черную бороду и потертую униформу.
– Хазард Хаттон, гром меня разрази! Наш герой-завоеватель явился! Как я рада твоему возвращению!
– Привет, Чарли. Ты услада для моих утомленных глаз. По-прежнему самая элегантная женщина Лондона. Нет, не трогай меня, мне нужно помыться и побриться.
– И не только это, могу поспорить!
– А где все остальные? Только не говори, что твой бизнес рухнул!
– Что ты, дела идут – лучше не бывает, особенно по субботам. Клиенты смотрят представление Каприс. – Она махнула рукой в сторону зала с подиумом. – Загляни и скажи, что ты об этом думаешь.
Заинтригованный Николас открыл дверь и шагнул в полумрак. В комнате стояла звенящая тишина, слышалось только дыхание мужчин. И потом он увидел ее. Божественное создание за прозрачным занавесом в ореоле золотистого свечения, легкое и воздушное. Элегантность, молодость, красота и невинность заставили его сердце биться быстрее. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разжечь в мужчине страсть.
Ник восхищенно следил за тем, как она села, подняла ножку, медленно расстегнула подвязку и вновь застыла, подняв другую ножку. Во рту пересохло. Таких длинных ног он в жизни не видывал. Когда она начала дюйм за дюймом стягивать чулок, петушок Николаса налился такой твердостью, что можно было колоть им орехи.
«Просто у меня давно не было женщины. Она создает иллюзию, снимая с себя одежду, но оставаясь недоступной. – Он посмотрел на окружающих мужчин. – Да я тут не один такой, они тоже сидят словно завороженные. Она держит их в напряжении». Николас был поражен впечатлением, которое произвела на него эта женщина.
Он выругался. Цена на нее наверняка баснословная, она – жемчужина этого заведения. Не может он потратить доставшиеся кровью и потом деньги на проститутку, пусть даже самую соблазнительную в мире. Ник посмеялся сам над собой. Нужно быть полным идиотом, чтобы стоять здесь и смотреть на нее, похотливым самцам без проблем с потенцией это просто ни к чему. Он повернулся, поправил грубую ткань, обтянувшую его восставший член, и вышел из комнаты.
– Ну, что скажешь? – поинтересовалась Чарли.
– Ты вытащила счастливый лотерейный билет.
– Каприс так заводит мужчин, что некоторые себе сразу двух девочек заказывают.
– Дурное дело не хитрое… – пожал он плечами.
Она подошла поближе и заглянула ему в лицо.
– Иди в мои покои. Я велю приготовить ванну.
Как только лампы погасли, Алекс мгновенно собрала вещи. Она наловчилась молниеносно исчезать за дверью и стремительно взлетать вверх по лестнице. Чарли позволяла ей одеваться в своей комнате, после чего Алекс уходила, не снимая маски и закутавшись в плащ. На последней ступеньке с ножки Алекс слетела туфелька. Девушка наклонилась, чтобы поднять ее, а когда выпрямилась, то увидела, что она не одна. Прямо через холл к ней направлялся высокий мужчина в выцветшей военной форме, волосы длинные, лицо заросло черной кудрявой бородой. Николас! Стены сомкнулись, пытаясь раздавить ее, и она чуть не рухнула в обморок. Алекс глубоко вдохнула и сосредоточилась на единственной мысли: «Он не должен узнать, кто я такая!»
Его губы изогнулись в улыбке.
– Каприс, – произнес он ее сценическое имя, словно пробуя его на вкус, – позволите ли вы мне сказать, что вы длинноногая кобылка?
– Non! – Она вытянула руку ладонью вперед, останавливая его. – Я ниикагда не гаварю с пассетителями! – Она надеялась сбить Николаса с толку французским акцентом.
– Вообще никакого общения?
«Да ты дьявол во плоти, Николас Хаттон! Играешь словами в надежде привести меня в трепет».
– Позвольте, месье.
Он шагнул вперед и навис над ней, как хищник над жертвой. Ноздри его затрепетали, почувствовав аромат ее тела. «Запах дичи», – пришел ему на ум полный чувственности охотничий термин, но он осадил себя. «Французы больше не интересуют меня, на войне насмотрелся». Он поклонился и позволил ей сбежать.
К ее ужасу, он повернулся и исчез в покоях Чарли Шампань. Алекс двинулась дальше по коридору и открыла первую попавшуюся дверь, от всей души надеясь, что там никого нет. Трясущимися руками она кое-как напялила на себя одежду. «Чертов распутник! А я вообразила, будто влюблена в тебя!»
На следующее утро Ник приехал на Керзон-стрит – вымытый, чисто выбритый, с модной стрижкой, волосы зачесаны назад. Он поставил лошадь в конюшню и осмотрел сверкающий фаэтон с парой гнедых. Слуги искренне обрадовались возвращению Николаса и приветствовали его. Он взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, горя желанием сменить поношенную униформу на одежду для верховой езды. По пути в свою комнату Ник тихонько приоткрыл дверь спальни брата и заглянул внутрь. Кит еще спал. Николас с улыбкой прикрыл дверь, чтобы не разбудить близнеца.
Ник переоделся в лосины и темно-зеленый жакет, отметив, что лосины стали велики ему в талии и натянулись на бедрах. Год, проведенный в седле, не прошел даром. В конюшне его ждала верная лошадь. Он с любовью погладил ее по лощеному боку. Ник нашел ее на поле боя, удивившись тому, что это кобыла, а не жеребец. Судя по всему, прежний владелец ценил ее за силу и выносливость, а не за красоту, но, смыв с нее грязь и кровь, Николас обнаружил под ними атласную черную шкуру. Он так и назвал ее – Атлас.
Ник неторопливо проехался по Гайд-парку, радуясь зеленой травке и свежим листочкам. В пруду плавали лебеди, в синем утреннем небе резвились жаворонки. Ник по-новому взглянул на английскую весну и оценил ее утонченную прелесть. Он радушно приветствовал джентльменов и приподнимал шляпу, здороваясь с дамами в экипажах. Большинство наверняка приняли его за близнеца, но это не так уж и важно. Он снова дома, и ничто не может омрачить его счастья.
К его возвращению на Керзон-стрит Кит уже встал и оделся. Когда слуги сообщили ему о приезде брата, Кит запаниковал и решил немедленно вернуться в Хаттон-Холл. Ник застал его в столовой. Вглядевшись в лицо близнеца, как две капли воды похожее на его собственное, Ник рассмеялся.
– А я и забыл, как ты чертовски хорош собой, – хлопнул он брата по спине.
– Да и тебя война не изменила, – расхохотался Кит.
«Боюсь, что изменила».
– Война научила меня ценить дом и семью. У меня к тебе предложение, Кит. Хочу потратить свое офицерское жалованье на Хаттон-Грейндж. Буду жить там и разводить лошадей. – Он взял сосиску с тарелки брата.
– Сколько? – живо заинтересовался Кит.
– Около двух тысяч, но как только начну продавать животных, выплачу тебе реальную стоимость фермы.
– Две тысячи? Это все, что ты заработал на чертовой войне? Да я вчера больше в «Уайтсе» проиграл! – Кит осекся. Ну кто его тянул за язык?
Ник пропустил бестактность брата мимо ушей.
– О твоем невезении в картах ходят легенды. Благодари Бога, что это не вошло у тебя в привычку.
Киту вдруг захотелось признаться во всем как на духу:
– Вообще-то вошло. Последнее время я раздаю расписки, словно конфетти.
– Черт возьми, где твоя голова! – У Ника возникло такое чувство, будто он обращается к одному из своих молоденьких солдат. – Карточные долги нужно платить наличными. Очень отрезвляет. – Он хлопнул Кита по спине. – Я не позволю испортить мне настроение. Скажи спасибо, что ты богатый человек. Почему бы нам не пойти сегодня вместе? Я постараюсь отыграть хоть некоторые из твоих долгов.
– Я собрался в Хаттон, слуга уже пакует вещи, но твоя идея мне нравится. Я был бы тебе весьма признателен, Ник.
Николас покачал головой. Ничего не изменилось. «Кит по-прежнему ждет, что я выручу его из любой беды».
– Дай мне список тех, кому ты должен, – вздохнул он.
Час спустя Ник проводил Кита, обратив внимание на впряженных в фаэтон гнедых. Он надеялся, что брат не переплатил за них, поскольку гнедые не составляли пару. «Нельзя уподобляться отцу и критиковать каждый его шаг».
В тот вечер Николас собрался в «Уайтс». Членства в клубе у него нет, придется выдать себя за Кристофера. Услышав голос Руперта, он решил испытать на нем свое перевоплощение.
– Ты рано! – крикнул он, выпустив на лоб прядь волос.
– Ничего подобного. Это ты, как всегда, опаздываешь.
Ник спустился с лестницы, отметив про себя, что Руперт похудел.
– Думаешь, я могу исправиться?
– От осинки не родятся апельсинки. Ты никогда не изменишься, Кит.
– Интересное выражение. – Ник надел цилиндр. – Ты что, старина, взялся за книжки?
– Нет, конечно, это одно из изречений Дотти. Кстати, о дьяволице, она просила как-нибудь намекнуть тебе, что Александра идет сегодня с Хартом Кавендишем на прием в Берлингтон-Хаус.
В душе Николаса шевельнулась ревность.
– Правда? Предлагаю заглянуть в Берлингтон-Хаус после «Уайтса».
Руперт открыл дверь и бросил через плечо:
– С удовольствием! Жена с тещей превратили дом в ясли!
«Ты женился?» Хорошо, что Ник шел следом за Рупертом, и тот не заметил его изумления. «И кто же твоя жена?»
– После рождения малышки мать Оливии практически поселилась у нас. Еле дождалась, когда я сегодня уйду из дому.
«Ты женился на Оливии, и у вас уже ребенок?» Это известие окончательно сбило Николаса с толку. Перед его отъездом в Испанию за Оливией ухлестывал его брат. Выводы напрашивались сами собой. «Но это смешно! Если мой брат сделал ей ребенка, он и должен был прикрыть грех».
Завсегдатаи «Уайтса» уже собрались в клубе, трое из них владели расписками Кита. Ник пребывал в мрачном расположении духа. Определив свою первую жертву, он сел за баккара напротив лорда Броума.
– Ха, юный Хаттон! За добавкой вернулись, да?
– За добавкой. И немалой. – Его серые глаза впились в Броума. Ник рисковал своими кровными и не собирался проигрывать. Он быстро очистил Броума, встал из-за стола и сгреб фишки. – Думаю, я могу рассчитывать на то, что вы порвете мою расписку, милорд.
Ник попросил Руперта обналичить выигрыш и направился к следующему столику. Меньше чем через два часа три расписки Кита Хаттона канули в Лету, а Ник стал богаче на сто гиней.
– Здесь нам больше нечего делать, – сказал он Руперту. – Нас ждет Берлингтон-Хаус.
Они поехали на Пиккадилли. Руперт направился поздороваться с хозяйкой, а Ник обошел все залы в поисках рыжеволосой чаровницы. К его разочарованию, Александры здесь не было.
Когда же он увидел ее за игровым столиком рядом с Хартом Кавендишем, ревность захлестнула его. Николас не ожидал такой реакции и постарался взять себя в руки.
Нику предлагали остаться во Франции или повоевать в Америке, но он отказался. Он был сыт по горло и сражениями, и кровопролитием. Николас знал, чего хочет. Заработанные деньги он предложит близнецу за Хаттон-Грейндж, поселится там и займется разведением лошадей. Ник задумчиво уставился на белые утесы. «Все, что мне нужно, – это мирная жизнь».
Александра была вне себя от радости, узнав об окончании войны. «Скоро вернется Ник!» Однако радость ее померкла, стоило ей подумать о том, что Нику она не нужна. Оливия родила девочку. Все пришли к выводу, что смуглой кожей и темным цветом волос она пошла в мать, а Руперт с отцовской гордостью объявил о решении назвать малышку Амандой. Но Алекс никогда не забыть ледяного тона брата, обвинившего Николаса в трусости. «Сбежал, поджав хвост, – с презрением сказал он. – Я ненавижу тебя, Ник Хаттон!»
Лондон ликовал, празднуя победу над сумасшедшим Наполеоном. Каждая хозяйка спешила устроить праздник, в парках проводились гулянья.
Александра приняла приглашения Харта Кавендиша и Кристофера Хаттона, но на последний вечер идти отказалась, разочаровав обоих кавалеров. В субботу ей придется выступать у Чарли Шампань, ибо теперь, когда нашлась ее мать, деньги нужны как никогда. Они с Дотти и Сарой по очереди ухаживали за больной, но от расходов на доктора никуда не денешься. К тому же перед возвращением в Лонгфорд-Мэнор Алекс решила выплатить годовые проценты в «Коуттс бэнк».
– У меня есть план, милая, – сообщила ей бабуля. – Мы освободим оба крыла дома от мебели и запрем их. Оставим одну богато обставленную гостиную для приема гостей, и никто ничего не заподозрит. Ни Аннабель с Оливией, ни Кристофер Хаттон, когда будут приезжать с визитами. Если я не ошибаюсь – а я никогда не ошибаюсь! – лорд Хаттон без ума от тебя.
На самом же деле лорд Хаттон впал в отчаяние. В безумной попытке вернуть хоть часть состояния он последние две недели не вылезал из «Уайтса» и таскал Руперта за собой. Однако фортуна так и не улыбнулась ему, он лишь наделал новых долгов. Кристофер с напускной легкостью выписывал расписки, прекрасно понимая, что ни в коем случае нельзя открывать другу своих финансовых проблем. Женитьба на сестре Руперта – его последняя надежда.
В дополнение ко всем прочим несчастьям скоро должен вернуться Ник. От близнеца ничего не утаишь. Слишком уж он умен и проницателен. Единственный способ выкрутиться – это придумать мало-мальски убедительное оправдание безрассудному мотовству. Каждую ночь, возвращаясь на Керзон-стрит, Кит топил свои печали в крепких напитках, а расшатавшиеся нервы успокаивал опиумом.
Николас Хаттон поставил лошадь в глинобитной каретной позади заведения Чарли на Пэлл-Мэлл и улыбнулся, глядя в темноту. Здесь почти год назад он провел свою последнюю ночь, сюда и вернулся по прибытии в Лондон.
Он вошел в позолоченную приемную, и Шарлотта тут же узнала его, несмотря на длинные волосы, черную бороду и потертую униформу.
– Хазард Хаттон, гром меня разрази! Наш герой-завоеватель явился! Как я рада твоему возвращению!
– Привет, Чарли. Ты услада для моих утомленных глаз. По-прежнему самая элегантная женщина Лондона. Нет, не трогай меня, мне нужно помыться и побриться.
– И не только это, могу поспорить!
– А где все остальные? Только не говори, что твой бизнес рухнул!
– Что ты, дела идут – лучше не бывает, особенно по субботам. Клиенты смотрят представление Каприс. – Она махнула рукой в сторону зала с подиумом. – Загляни и скажи, что ты об этом думаешь.
Заинтригованный Николас открыл дверь и шагнул в полумрак. В комнате стояла звенящая тишина, слышалось только дыхание мужчин. И потом он увидел ее. Божественное создание за прозрачным занавесом в ореоле золотистого свечения, легкое и воздушное. Элегантность, молодость, красота и невинность заставили его сердце биться быстрее. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разжечь в мужчине страсть.
Ник восхищенно следил за тем, как она села, подняла ножку, медленно расстегнула подвязку и вновь застыла, подняв другую ножку. Во рту пересохло. Таких длинных ног он в жизни не видывал. Когда она начала дюйм за дюймом стягивать чулок, петушок Николаса налился такой твердостью, что можно было колоть им орехи.
«Просто у меня давно не было женщины. Она создает иллюзию, снимая с себя одежду, но оставаясь недоступной. – Он посмотрел на окружающих мужчин. – Да я тут не один такой, они тоже сидят словно завороженные. Она держит их в напряжении». Николас был поражен впечатлением, которое произвела на него эта женщина.
Он выругался. Цена на нее наверняка баснословная, она – жемчужина этого заведения. Не может он потратить доставшиеся кровью и потом деньги на проститутку, пусть даже самую соблазнительную в мире. Ник посмеялся сам над собой. Нужно быть полным идиотом, чтобы стоять здесь и смотреть на нее, похотливым самцам без проблем с потенцией это просто ни к чему. Он повернулся, поправил грубую ткань, обтянувшую его восставший член, и вышел из комнаты.
– Ну, что скажешь? – поинтересовалась Чарли.
– Ты вытащила счастливый лотерейный билет.
– Каприс так заводит мужчин, что некоторые себе сразу двух девочек заказывают.
– Дурное дело не хитрое… – пожал он плечами.
Она подошла поближе и заглянула ему в лицо.
– Иди в мои покои. Я велю приготовить ванну.
Как только лампы погасли, Алекс мгновенно собрала вещи. Она наловчилась молниеносно исчезать за дверью и стремительно взлетать вверх по лестнице. Чарли позволяла ей одеваться в своей комнате, после чего Алекс уходила, не снимая маски и закутавшись в плащ. На последней ступеньке с ножки Алекс слетела туфелька. Девушка наклонилась, чтобы поднять ее, а когда выпрямилась, то увидела, что она не одна. Прямо через холл к ней направлялся высокий мужчина в выцветшей военной форме, волосы длинные, лицо заросло черной кудрявой бородой. Николас! Стены сомкнулись, пытаясь раздавить ее, и она чуть не рухнула в обморок. Алекс глубоко вдохнула и сосредоточилась на единственной мысли: «Он не должен узнать, кто я такая!»
Его губы изогнулись в улыбке.
– Каприс, – произнес он ее сценическое имя, словно пробуя его на вкус, – позволите ли вы мне сказать, что вы длинноногая кобылка?
– Non! – Она вытянула руку ладонью вперед, останавливая его. – Я ниикагда не гаварю с пассетителями! – Она надеялась сбить Николаса с толку французским акцентом.
– Вообще никакого общения?
«Да ты дьявол во плоти, Николас Хаттон! Играешь словами в надежде привести меня в трепет».
– Позвольте, месье.
Он шагнул вперед и навис над ней, как хищник над жертвой. Ноздри его затрепетали, почувствовав аромат ее тела. «Запах дичи», – пришел ему на ум полный чувственности охотничий термин, но он осадил себя. «Французы больше не интересуют меня, на войне насмотрелся». Он поклонился и позволил ей сбежать.
К ее ужасу, он повернулся и исчез в покоях Чарли Шампань. Алекс двинулась дальше по коридору и открыла первую попавшуюся дверь, от всей души надеясь, что там никого нет. Трясущимися руками она кое-как напялила на себя одежду. «Чертов распутник! А я вообразила, будто влюблена в тебя!»
На следующее утро Ник приехал на Керзон-стрит – вымытый, чисто выбритый, с модной стрижкой, волосы зачесаны назад. Он поставил лошадь в конюшню и осмотрел сверкающий фаэтон с парой гнедых. Слуги искренне обрадовались возвращению Николаса и приветствовали его. Он взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, горя желанием сменить поношенную униформу на одежду для верховой езды. По пути в свою комнату Ник тихонько приоткрыл дверь спальни брата и заглянул внутрь. Кит еще спал. Николас с улыбкой прикрыл дверь, чтобы не разбудить близнеца.
Ник переоделся в лосины и темно-зеленый жакет, отметив, что лосины стали велики ему в талии и натянулись на бедрах. Год, проведенный в седле, не прошел даром. В конюшне его ждала верная лошадь. Он с любовью погладил ее по лощеному боку. Ник нашел ее на поле боя, удивившись тому, что это кобыла, а не жеребец. Судя по всему, прежний владелец ценил ее за силу и выносливость, а не за красоту, но, смыв с нее грязь и кровь, Николас обнаружил под ними атласную черную шкуру. Он так и назвал ее – Атлас.
Ник неторопливо проехался по Гайд-парку, радуясь зеленой травке и свежим листочкам. В пруду плавали лебеди, в синем утреннем небе резвились жаворонки. Ник по-новому взглянул на английскую весну и оценил ее утонченную прелесть. Он радушно приветствовал джентльменов и приподнимал шляпу, здороваясь с дамами в экипажах. Большинство наверняка приняли его за близнеца, но это не так уж и важно. Он снова дома, и ничто не может омрачить его счастья.
К его возвращению на Керзон-стрит Кит уже встал и оделся. Когда слуги сообщили ему о приезде брата, Кит запаниковал и решил немедленно вернуться в Хаттон-Холл. Ник застал его в столовой. Вглядевшись в лицо близнеца, как две капли воды похожее на его собственное, Ник рассмеялся.
– А я и забыл, как ты чертовски хорош собой, – хлопнул он брата по спине.
– Да и тебя война не изменила, – расхохотался Кит.
«Боюсь, что изменила».
– Война научила меня ценить дом и семью. У меня к тебе предложение, Кит. Хочу потратить свое офицерское жалованье на Хаттон-Грейндж. Буду жить там и разводить лошадей. – Он взял сосиску с тарелки брата.
– Сколько? – живо заинтересовался Кит.
– Около двух тысяч, но как только начну продавать животных, выплачу тебе реальную стоимость фермы.
– Две тысячи? Это все, что ты заработал на чертовой войне? Да я вчера больше в «Уайтсе» проиграл! – Кит осекся. Ну кто его тянул за язык?
Ник пропустил бестактность брата мимо ушей.
– О твоем невезении в картах ходят легенды. Благодари Бога, что это не вошло у тебя в привычку.
Киту вдруг захотелось признаться во всем как на духу:
– Вообще-то вошло. Последнее время я раздаю расписки, словно конфетти.
– Черт возьми, где твоя голова! – У Ника возникло такое чувство, будто он обращается к одному из своих молоденьких солдат. – Карточные долги нужно платить наличными. Очень отрезвляет. – Он хлопнул Кита по спине. – Я не позволю испортить мне настроение. Скажи спасибо, что ты богатый человек. Почему бы нам не пойти сегодня вместе? Я постараюсь отыграть хоть некоторые из твоих долгов.
– Я собрался в Хаттон, слуга уже пакует вещи, но твоя идея мне нравится. Я был бы тебе весьма признателен, Ник.
Николас покачал головой. Ничего не изменилось. «Кит по-прежнему ждет, что я выручу его из любой беды».
– Дай мне список тех, кому ты должен, – вздохнул он.
Час спустя Ник проводил Кита, обратив внимание на впряженных в фаэтон гнедых. Он надеялся, что брат не переплатил за них, поскольку гнедые не составляли пару. «Нельзя уподобляться отцу и критиковать каждый его шаг».
В тот вечер Николас собрался в «Уайтс». Членства в клубе у него нет, придется выдать себя за Кристофера. Услышав голос Руперта, он решил испытать на нем свое перевоплощение.
– Ты рано! – крикнул он, выпустив на лоб прядь волос.
– Ничего подобного. Это ты, как всегда, опаздываешь.
Ник спустился с лестницы, отметив про себя, что Руперт похудел.
– Думаешь, я могу исправиться?
– От осинки не родятся апельсинки. Ты никогда не изменишься, Кит.
– Интересное выражение. – Ник надел цилиндр. – Ты что, старина, взялся за книжки?
– Нет, конечно, это одно из изречений Дотти. Кстати, о дьяволице, она просила как-нибудь намекнуть тебе, что Александра идет сегодня с Хартом Кавендишем на прием в Берлингтон-Хаус.
В душе Николаса шевельнулась ревность.
– Правда? Предлагаю заглянуть в Берлингтон-Хаус после «Уайтса».
Руперт открыл дверь и бросил через плечо:
– С удовольствием! Жена с тещей превратили дом в ясли!
«Ты женился?» Хорошо, что Ник шел следом за Рупертом, и тот не заметил его изумления. «И кто же твоя жена?»
– После рождения малышки мать Оливии практически поселилась у нас. Еле дождалась, когда я сегодня уйду из дому.
«Ты женился на Оливии, и у вас уже ребенок?» Это известие окончательно сбило Николаса с толку. Перед его отъездом в Испанию за Оливией ухлестывал его брат. Выводы напрашивались сами собой. «Но это смешно! Если мой брат сделал ей ребенка, он и должен был прикрыть грех».
Завсегдатаи «Уайтса» уже собрались в клубе, трое из них владели расписками Кита. Ник пребывал в мрачном расположении духа. Определив свою первую жертву, он сел за баккара напротив лорда Броума.
– Ха, юный Хаттон! За добавкой вернулись, да?
– За добавкой. И немалой. – Его серые глаза впились в Броума. Ник рисковал своими кровными и не собирался проигрывать. Он быстро очистил Броума, встал из-за стола и сгреб фишки. – Думаю, я могу рассчитывать на то, что вы порвете мою расписку, милорд.
Ник попросил Руперта обналичить выигрыш и направился к следующему столику. Меньше чем через два часа три расписки Кита Хаттона канули в Лету, а Ник стал богаче на сто гиней.
– Здесь нам больше нечего делать, – сказал он Руперту. – Нас ждет Берлингтон-Хаус.
Они поехали на Пиккадилли. Руперт направился поздороваться с хозяйкой, а Ник обошел все залы в поисках рыжеволосой чаровницы. К его разочарованию, Александры здесь не было.
Когда же он увидел ее за игровым столиком рядом с Хартом Кавендишем, ревность захлестнула его. Николас не ожидал такой реакции и постарался взять себя в руки.