Эш протолкнул дипломат на заднее сиденье, а сам, с сумкой на коленях, устроился на переднем.
– Вот это машина, – прокомментировал он. – Вряд ли многие из них дожили до наших дней.
Она ничего не ответила, а поставила на первую скорость и выехала на дорогу с незначительным движением. Когда они проехали некоторое расстояние по главной улице, она спросила:
– А вы что водите?
– Эх, ничего в данный момент. Впереди еще четыре месяца, перед тем как мне разрешат вновь сесть за руль.
Кристина взглянула на него, и он с удивлением почувствовал удовольствие от этого взгляда.
– Ты же не думаешь, что я принципиально пользуюсь «Бритиш Рэйл», не так ли?
Кристина вернула свой взгляд к дороге, на ее губах все еще играла улыбка.
– Ну, теперь рассказывай, – сказал Эш. Она была в недоумении, но улыбка сохранилась.
– Что рассказывать?
– Почему ваша семья так стремится заполучить меня на эту работу?
– Вы имеете исключительную репутацию, благодаря разрешению загадок, касающихся паранормальных явлений. – Она не оторвала глаз от дороги.
– Я предпочитаю называть их необычными нормальными явлениями. – Он переместил на коленях сумку, так что мог вытянуть ноги. – В Институте есть другие исследователи, такие же хорошие, как и я.
– Я уверена, что существуют несколько, почти таких же хороших, но, кажется, вы – лучший. Мой брат, Роберт, долго наводил справки, прежде чем выбрать вас. Кроме того, у вас хорошие рекомендации от миссис Мак-Керрик. Еще мы читали ваши статьи по пара… – она слегка улыбнулась, – извините, по «необычным» нормальным явлениям, а также, конечно, вашу книгу.
– Кто мы? – спросил Эш, заинтересовавшись.
– Оба моих брата, Роберт и Саймон. Даже няня проявляет интерес.
– Няня?
– Няня Тесс. Моя тетя…
– Мисс Уэбб?
Кристина кивнула.
– Няня следит за нами, с тех пор как умерли наши родители. Или, может быть, мы взяли на себя заботу о ней, – я не уверена.
Машина достигла окраин поселка и домов стало меньше. Над могильными камнями возвышалась коренастая башня церкви, как каменный акведук на небеса; люди в черном подняли глаза на проезжавшую машину, оторвавшись от своей сдержанной скорби; их мертвенно бледные лица были так же мрачны, как и окружавшие их монументы.
– И всем вам пришлось столкнуться с этими… посещениями призраком? – спросил Эш, возвращая свое внимание к девушке. – Я полагаю, мисс Уэбб именно так называла все это в своих письмах в Институт? Все вы наблюдали эти феномены?
– О, да. Саймон первый увидел…
Эш поднял руку.
– Только не сейчас. Не рассказывайте мне об этом теперь. В первую очередь дайте мне посмотреть: что я сам смогу найти.
– Вы не будете знать, что искать.
Эш заметил, что волосы девушки были слегка рыжеватые, и этот оттенок зависел от света, который на них падал. Глаза у нее были голубыми с отливом серого.
– Мне не нужно этого знать на данном этапе, – Объяснил он. – Если вас действительно посещает призрак, я узнаю это достаточно быстро, – ты не веришь?
Она снова улыбнулась.
– Ни намека?
– Даже шепотом. Только не сейчас, – улыбнулся ей в ответ Дэвид.
Две пилюли возмутительно раздражающе упали на язык Эдит; они не хотели двигаться, лежа, как раздувшиеся дробинки. Она сделала большой глоток воды «Перье», моментально смыв в горло кислые кусочки. «Там, дьяволята, самое место для вашей самонадеянности, – сказала она про себя, – займитесь теперь своим делом и заставьте старую, уставшую кровь двигаться как следует».
Она улыбкой поблагодарила официанта, разместившего перед ней филе палтуса, и взглянула на сидевшую напротив Кейт, которая хмуро обозревала яйцо и салат из анчоусов. Эдит покачала головой.
– Наверное, я наказываю сама себя обильной пищей, – произнесла она почти без всякой тени раскаяния в голосе.
– Это цена, которую я плачу за поблажки своим слабостям на уикэнде, – ответила Кейт, выжимая в салат лимон. – Однако, одно дело искупление, а другое – мазохизм. – Она взяла свое белое вино и сделала несколько маленьких глотков. Потом пожала плечами, обращаясь к Эдит. – Это компенсирует.
Медиум, как шампанским, отсалютовала компаньону «Перье». Она заметила едва заметные морщинки вокруг глаз Кейт и явную натянутость вокруг рта – первые намеки, что «расцвет» начинает свое превращение в «зрелость». Однако, сорок теперь не считалось закатом для женщины, а Кейт имела определенно красивую внешность, которая сохранится и в пожилом возрасте. «Не то, что я, – размышляла Эдит, никогда не имевшая тех черт, которые хотела бы сохранить на долгие годы. – Нет, для некоторых (и я тоже среди них) процесс старения – это награда, посредством которой непривлекательность лица смягчается и начинает поглощаться всем телом. Поэтому, возможно, все действительно старые люди так похожи; унификация в физическом балансе – почти возвращение к единообразию при рождении».
– Эдит, куда ты уплыла? – прервал ее голос Кейт.
Медиум моргнула.
– Прости. Мои мысли где-то блуждают все эти дни.
– Ничего необычного для медиума.
– Наши размышления должны иметь направленность.
– Но не постоянно. Ты помнишь, что сейчас ленч? Можешь расслабиться.
– Как ты? – произнесла Эдит с мягким упреком. – Когда ты последний раз полностью расслаблялась, Кейт?
Женщина напротив выглядела искренне озадаченной.
– У меня совсем нет с этим проблем: увидела бы ты меня дома.
– Было бы любопытно. Институт всегда так загружен, да еще приближается Конференция по Парапсихологии.
– Ну да, ежегодная конференция всегда требует от нас большой работы, особенно, когда она проходит в нашей стране.
– Ну, а сколькими исследованиями ты занимаешься?
– Большинство так называемых паранормальных феноменов требуют от наших экспериментаторов не более, чем нескольких часов, чтобы отбросить их, как совершенно естественные случайности, даже если таковые могут происходить при необычных обстоятельствах.
– Но другие могут означать недели или даже месяцы кропотливого труда.
– Это верно. Но будем искренними: это то, что мы больше всего любим. – Кейт отрезала ломтик от яйца и начала есть. – Между прочим, я думаю, что случай, над которым работает Дэвид, может оказаться интересным: это, возможно, настоящее посещение призраком. Остается только надеяться, что он корректно его разбирает.
Эдит, взявшая нож и вилку, наклонилась вперед.
– Ты беспокоишься о нем?
Кейт смущенно улыбнулась.
– Не так сильно, как раньше.
– Что это значит? Что он тебя больше не привлекает или что он стал немного более уравновешенным?
– Я не знала, что уже общеизвестно, что мы стали друг друга «привлекать».
– А почему это должно быть секретом? Ты разведена, он неженат, часто видитесь – люди могут сделать резонные предположения, ты не согласна?
Кейт покачала головой.
– Наши отношения никогда не были серьезными. Я полагаю, ты могла бы назвать это нерегулярным «явлением».
– Но теперь, однако, менее нерегулярным.
– Намного менее.
Эдит попробовала рыбу и удержалась от того, чтобы посолить.
– Он необычный мужчина, – сказала она через некоторое время. – Я удивлена, что ты потеряла к нему интерес.
– Я не говорила этого.
– Тогда он…
– Иногда, Дэвид может быть слишком поглощен собственным цинизмом, чтобы допустить возможность развития отношений.
– Или слишком поглощенным своей работой, – предположила Эдит.
– Это более-менее равносильно.
Пожилая женщина задумалась над ответом своего компаньона.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду… У него настолько сильное предубеждение ко всем спиритическим явлениям, что я часто удивляюсь: как мы можем быть друзьями.
Улыбаясь, Кейт протянула руку и коснулась руки медиума.
Тут нет ничего личного, Эдит. Он рассматривает твой тип чувствительности как заблуждение, но искреннее. Я думаю, что он ценит то чувство спокойствия, которое ты даешь людям, потерявшим близких. Нет, он презирает исключительно негодных шарлатанов, людей, практикующих обман для собственной выгоды. Ты – совсем другое; и он знает это; он действительно верит, что ты можешь помогать людям.
– И как такой может сидеть с тобой рядом, Кейт? Две таких непримиримых фракции под одной крышей.
– Исследования в Институте должны сохранять баланс. Нам нужны люди с честным скептицизмом, как у Дэвида, чтобы создавать доверие к нашим настоящим открытиям в паранормальных явлениях.
– Даже несмотря на то, что он подвергает критике большинство фактов, подлинные они или нет? – Эдит понизила голос, потому что к столику рядом подвели какую-то пару. В ресторане царило оживление: шум разговоров и движения. – Многие из наших ненавидят его за постоянную негативную реакцию в отношении нас. Они видят в нем угрозу их собственной пригодности.
Кейт была непреклонна.
– Но многие другие – посторонние – считают такие отношения очень полезными. Давай смотреть правде в глаза, Эдит. Дэвид имеет потрясающую репутацию за разоблачение мошенничеств и объяснение определенных психических феноменов совершенно рациональными и материалистическими способами.
– Ты говоришь так, будто ты на стороне скептиков.
– Ты слишком долго меня знаешь, чтобы так думать. Но, как директор Института, я должна держать свой разум открытым для всего логичного, как, впрочем, и нелогичного, ты понимаешь?
– Конечно, понимаю. – И, когда она добавила, в ее глазах мелькнула вспышка. – И я знаю, как часто ты принимаешь логичное, когда все инстинкты говорят тебе обратное.
Кейт засмеялась, и, в знак признания мысли своей подруги, подняла бокал. Она отхлебнула вина и продолжила свою равнодушную атаку на салат.
Когда Эдит решилась, лицо ее было серьезным.
– Но противоречия Дэвида куда сложней твоих.
– Я не понимаю, – произнесла женщина помоложе.
– Не понимаешь? Несомненно, ты же подозревала? Господи, ты слишком хорошо его знаешь, чтобы не предполагать этого.
Голос Кейт был мягок.
– Эдит, до чего ты хочешь докопаться? Ты что, говоришь мне, что Дэвид имеет какую-то темную тайну, которую все это время хранит от меня? То, что он хранит за семью замками, как, например, свои мужские достоинства? Могу тебя заверить, что ты ужасно заблуждаешься…
Эдит, со своей обычной улыбкой, подняла руку.
– Кейт, дорогая, я охотно тебе верю. Но нет, я имею в виду нечто гораздо более важное. Неужели ты так и не поняла, что у Дэвида есть дар? Или, может быть, лучше назвать это проклятьем. – Она легонько покачала головой. – О, он сдерживает свои психические способности очень тщательно, но, без всяких сомнений, они в нем есть. Его проблема в том, что он никогда в них не признается, даже самому себе. И я не знаю зачем это нужно.
– Ты не права, – запротестовала Кейт. – Все, что он делает, говорит… – она раздраженно помахала рукой. – Он посвятил свою жизнь опровержению подобных вещей.
Эдит усмехнулась.
– Прости за выражение, Кейт, но свояк свояка видит издалека. Мои мысли не раз встречались с мыслями Дэвида, но он всегда тут же отгонял меня. Словно у него есть автоматическое отключение. – Она играла своей едой, внимание ее было где-то в другом месте. – Можешь ли ты вообразить беспорядок, происходящий внутри его несчастного разума? Как ты говоришь, он потратил годы, опровергая то, что, как он сам подсознательно убежден, является правдой.
– Я не могу в это поверить, Эдит. Дэвид слишком уравновешенный для такого типа невроза.
Медиум посмотрела прямо в глаза Кейт.
– Уравновешенный? Он действительно такой, Кейт? Ты искренне в этом уверена?
Кейт не ответила на этот вопрос, но была хорошо заметна ее неуверенность.
Глава 3
«Уолсли» мчался по сельским дорогам. Девушка, сидевшая за рулем, была уверенным водителем (хотя Эш предпочел бы чтобы она не так сильно давила на газ). По обеим сторонам дороги тянулся густой лес, жилье встречалось редко. Они миновали стоявшую на перекрестке телефонную будку; нескольких стекол в ней не хватало, а вокруг фундамента росла высокая трава. Грач выклевывал что-то из небольшой пушистой тушки, валявшейся рядом с обочиной; когда машина проезжала мимо, птица прыгнула в траву, с ее клюва свисало что-то тягучее. Время от времени, то здесь, то там, за деревьями мелькали поля и холмы, но эти бреши в лесном массиве быстро проносились мимо.
Иногда Эш поглядывал на девушку: ему нравились ее мягкие черты, глаза, в которых скрывалось едва сдерживаемое веселье, почти озорство. Кристина мурлыкала песенку, и что-то детское было в ее простой мелодии; несмотря на возраст автомобиля, она с легкостью переключала передачи, и движение ее руки, перемещавшей рычаг, было наполнено тонкой грацией, словно оно не требовало никакого усилия.
День упорно хмурился; облака были похожи на огромное, скомканное одеяло, с немного порванными краями и местами испачканное.
Беседа иссякла, и хотя раз или два Кристина поворачивала голову, чтобы улыбнуться ему, она сразу же возвращала свое внимание на дорогу, не оставляя ему времени для ответа.
Вскоре машина въехала на подъездную аллею; за большими, изящно украшенными воротами, открывалась уходившая далеко вперед, посыпанная гравием дорога, которой требовался некоторый ремонт. По обеим ее сторонам, за небольшими лесистыми участками, располагался парк, представлявший из себя просто лужайки; но чем ближе «Уолсли» подъезжал к дому, тем более благоустроенным он выглядел. Цветочные клумбы, элегантные живые изгороди и кустарниковые аллеи – все это, очевидно, было задумано так, чтобы являть собой разнообразие пейзажей, в зависимости от того, с какой стороны к ним приближаться. Из парка поднимался дом, словно его создатель намеревался построить его скорее доминировавшим, чем гармонировавшим с окрестностями. Эдбрук впечатлял своей мрачностью, но, несмотря на пухлые апсиды и умело смасштабированные эркеры, смущал какой-то незащищенностью. Что-то, казалось, оборвалось внутри Эша: внезапное и необъяснимое падение настроения, оставившее его как-то странно уставшим. Он всматривался в дом и удивлялся своей тревоге.
Кристина остановила машину у небольшого пролета каменных ступеней, поднимавшихся ко входу в Эдбрук. Когда начала открываться парадная дверь, девушка заглушила мотор, выскочила наружу и энергичными прыжками пустилась по ступенькам. Эш спешился с большей важностью, дотянулся до своего багажа и на несколько мгновений задержался на дорожке, чтобы посмотреть на то, что его окружало.
Наверху, в дверях, стояла женщина и взволнованно глядела на исследователя.
– Я опоздала, няня, – услышал он голос Кристины, – но быстро нашла нашего мистера Эша.
Когда он поднялся по ступенькам, женщина, названная няней, широко распахнула половинку двойной двери и в дневном свете показались ее седые волосы и морщинистое лицо. Она отошла, чтобы позволить Кристине пройти, а последовавший за Кристиной Эш кивнул ей и сказал: «Мисс Уэбб».
В ее внимании, с которым она изучала Эша, была заметна нервозность, словно она сомневалась: он ли это на самом деле.
– Спасибо, что вы приехали, мистер Эш, – сказала она наконец, очевидно, удовлетворенная.
Его глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к пещерному мраку передней, в которой он очутился; дневной свет сюда почти не доходил, а дубовые панели, которыми было обито большинство стен, добавляли во все это еще больше темноты. Прямо напротив располагалась широкая лестница, поднимавшаяся на галерею; сам коридор сужался в направлении от главного входа, по обеим сторонам в него выходили двери.
У подножия лестницы ждали двое мужчин. Старший из них – лет около сорока, предположил Эш – одетый в строгий костюм с галстуком, шагнул вперед и протянул руку.
– Позвольте представиться, – сказал он. Его гостеприимство выглядело так же официально, как и наряд. Меня зовут Роберт Мериэлл, а это мой брат, Саймон.
Младший брат подошел к Эшу с меньшей сдержанностью, но в его рукопожатии тоже чувствовалась напряженность. Его белая рубашка, с расстегнутой верхней пуговицей, джемпер, выпущенный из широких брюк, вместе с короткой прической, создавали вокруг него атмосферу веселого ребячества, чему так же способствовало произнесенное им приветствие: «Восхищен».
Внимание Эша привлекло движение, во мраке за спинами двух мужчин. Полоска темноты, которой должна была быть частично открытая дверь под лестницей, расширилась, и показались очертания проскользнувшего сквозь нее тела. Послышалось глухое, угрожающее рычание, и Эш увидел собаку.
Он не смог сдержать напряжение. Собака не была похожа ни на одну из пород, которые он знал; ее могучая спина возвышалась в двух футах над землей, жесткая, хотя и длинная, черная шерсть; голова была прямоугольная, плоский череп и мощная морда. Животное прокралось вперед, глаза были прикованы к незнакомцу.
– А это Искатель, – сказал Роберт Мериэлл, нагнувшись, чтобы похлопать пса по бокам; голова животного приподнялась высоко над спиной, но решительный и пристальный взгляд не отпускал Эша.
– Пусть он вас не беспокоит, мистер Эш. Ему нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к постороннему.
– Если только его недавно кормили… – ответил Эш, возможно и не встревоженный, но чувствовавший себя определенно неуютно.
Саймон Мериэлл весело засмеялся.
– Пойдем обратно в подвал, Искатель, на свое место.
Он проводил собаку до дверного проема, и та покорно туда удалилась.
– Бовье де Фландрес, мистер Эш, – произнес старший брат, заметив озадаченное выражение на лице Дэвида. – Собака бельгийских пастухов, и очень специфическая, вам не кажется? Когда они вырастают, то могут быть очень свирепыми, и они в действительности так же сильны, как это кажется по внешности. Очень полезны, чтобы отгонять непрошеных визитеров.
Эш расслабился, лишь когда дверь в подвал закрылась.
– Можем ли мы теперь предложить вам нечто вроде ленча? – спросил Роберт Мериэлл. – Вы должно быть голодны после путешествия в глубинку.
– Да нет. Я перекусил в поселке, – отказался Эш.
– Надеюсь, моя сестра не заставила вас слишком долго ждать?
Исследователь улыбнулся в ответ на улыбку Кристины и затем оглядел коридор и галерею наверху.
– Что бы я действительно хотел сделать, так это распаковаться и потом осмотреть дом и парк.
Саймон, с руками в карманах, вновь присоединился к группе.
– Но зачем парк? Обычно мы встречаемся с нашим призрачным гостем здесь.
– Снаружи могут находиться причины того, что происходит внутри, – ответил Эш.
– Подземные родники, оседания грунта, забытые штольни… – предположил Роберт.
– Вы уже провели собственные изыскания.
– Все из вашей книги по этой теме. Тем не менее, я не думаю, что вы найдете что-то подобное в нашем саду.
– У вас есть подробная карта имения?
– О, господи, у вас нет необходимости в таких вещах, – вмешался Саймон. – Проблема действительно внутри. Послушайте, мы должны вам рассказать, что видел каждый из нас…
– Нет, Саймон, у мистера Эша другой метод работы, – громко произнесла Кристина. – Ему нравится обнаруживать такие вещи самостоятельно.
Эш переводил свой взгляд то на одного, то на другого.
Няня Тесс – мисс Уэбб – продолжала стоять возле открытой двери, как будто ожидая, что он в любой момент может уйти.
– Ну, давайте скажем, – заговорил Дэвид, – что я хочу сначала почувствовать настроение, затем найти какие-нибудь дефекты в структуре здания, окружающей земли. – Он подошел к одной из стен и постучал костяшками пальцев по панели. – Гнилые доски и скрытые воздушные тяги могут быть ответственны за чертову уйму так называемых проявлений. На определенном этапе я захочу поговорить с каждым из вас отдельно и выяснить, что вы лично видели.
Няня Тесс в конце концов покинула свой пост возле двери, хотя и оставила ее открытой.
– Как долго вы будете этим заниматься, мистер Эш? Вы очень надолго здесь задержитесь?
Немного пораженный серьезностью тона, каким был задан вопрос, он ответил:
– Смотря по обстоятельствам. Полное исследование может занять не более дня, а может растянуться на неделю. Посмотрим, – как мне повезет.
– Вы наш гость так долго, как вы этого пожелаете, – спокойно заверил Роберт. – Все мы страстно хотим прекращения этих, э-э, этих возмущений. Вероятно, мы сможем обсудить их вечером, когда вы завершите свой предварительный осмотр.
– Это мне подходит.
– Тогда я покажу вам вашу комнату, – голос няни Тесс звучал почти печально.
Эш взял свои вещи, остро ощущая на себе пристальные взгляды хозяев. Он уже направился следом за тетушкой Мериэллов, но голос Роберта задержал его.
– Я бы хотел сделать лишь одно замечание, прежде чем вы начнете исследование.
Эш вопросительно поднял брови.
– Ничего из того, что вы здесь обнаружите не должно выйти из стен этого дома и архива Психического Института. Мы – очень уединенная семья; в округе и не желают ничего лучшего, чем рассказывать истории о «призраках» и полтергейсте в Эдбруке, чтобы насмехаться над нами. И бог знает, что могут сделать из этого деревенские языки.
Эш согласно кивнул.
– Может быть мне придется съездить в ближайший городской совет или библиотеку, чтобы углубиться в историю этого места, но не беспокойтесь: я буду осторожен. Все остальные должны будут думать, что я занимаюсь строительной съемкой поместья. И что бы я здесь ни нашел – будет ли это объяснено или нет – останется частным делом между вами и Институтом. Если, конечно, вы не измените своей точки зрения и не захотите, чтобы это было опубликовано.
Он начал подниматься по лестнице, но голос Роберта вновь заставил его остановиться.
– Тогда вы поверите, что некоторые явления необъяснимы. Я нахожусь под впечатлением, что вы не верите в сверхъестественное, как таковое.
– Необъяснимое необязательно означает сверхъестественное, – ответил Эш с некоторым смирением. – Оно лишь показывает, что у нас нет знаний, чтобы его понять. Пока нет, во всяком случае.
Роберт смотрел на него безо всякого выражения, но, разворачиваясь, чтобы продолжить свой путь, Эш заметил, как Кристина и Саймон обменялись скрытной улыбкой.
Глава 4
Немного сутулясь, няня Тесс шла впереди Дэвида по темному коридору; ее шаги по деревянному полу раздавались странно громко. В воздухе ощущалась сырость и запах пыли, словно вот уже долгое время окна в доме совсем не открывались. Занавески в дальнем конце коридора были лишь слегка приоткрыты, и сквозь них едва-едва проникал свет.
Женщина впереди остановилась, сообщила, что туалет дальше, по правой стороне, и открыла слева от себя дверь. Она пропустила Эша вперед, затем остановилась в дверях, а он сбросил свои вещи на кровать.
– Простите, что я не встретила вас на станции… – начала было она, но уставший от извинений Эш затряс головой.
– Все нормально, честно.
– Кристина может быть очень упрямой. – К ее улыбке, казалось, примешалось сожаление. – Она спрятала ключи от машины, и я не смогла приехать и забрать вас сама.
– Она так хотела меня встретить? – Эш был удивлен.
– Она наслаждается своими маленькими играми. – Голос был почти задумчивым, будто няня Тесс размышляла о чем-то другом. – Все они наслаждаются своими играми. – Внезапно она выпрямилась, отбросив задумчивость, и ее манера стала оживленной. – Если вам что-то понадобится, сразу дайте мне знать – мои комнаты этажом выше. Мы ужинаем в семь, так что у вас будет достаточно времени для осмотра дома.
– И парка, – добавил он.
– Да, и парка тоже. – Она вышла, тихо закрыв за собой дверь.
Эш оглядел комнату, чувствуя облегчение от того, что наконец попал на свет (хотя и унылый в тот момент), который проникал из выходившего на юг окна. Кровать была большой, с массивными деревянными спинками; он проверил рукой ее мягкость и удовлетворился тем, что она была гораздо удобней, чем казалась на вид. У стены напротив кровати стоял неуклюжий дубовый гардероб, а возле двери располагался комод. Ночной столик с лампой, огромный ковер, занимавший большую часть комнаты, небольшой письменный стол, тоже с лампой – все это, сказал про себя Эш, будет в любом случае полезно на пару дней. Он не видел причин, по которым исследование могло затянуться дольше, хотя и предупредил Мериэллов, что это возможно. По каким-то неосознанным мотивам он надеялся, что этого не случится.
Сбросив на кровать плащ, Дэвид открыл дипломат и принялся распаковывать оборудование, которое должно было ему пригодиться в исследовании: магнитофон; две камеры, одна из которых «Поляроид», обе со вспышками и емкостными детекторами; раскладные треноги; термометры; увеличительное стекло; рулетка; графитовый порошок и мука; тензометр – пружинные весы; а также другие вещи, которые могли оказаться полезными, такие, как компас, графитовая бумага, вольтметр.
Мелкий скарб он разложил по ящикам комода, камеры разместил сверху, а треноги поставил рядом. В один карман куртки Эш положил микромагнитофон, а в другой засунул маленькую записную книжку. Свернул куски толстой ткани, разделявшей и предохранявшей содержимое, и, щелкнув замками, закрыл чемоданчик. Вытянувшись, он взгромоздил его на гардероб, затем вернулся к кровати и расстегнул молнию дорожной сумки. Достав из нее нижнее белье и одежду, перенес все это в гардероб и в еще пустые ящики, а затем вытащил и разложил на кровати туалетные принадлежности. Последним предметом, лежавшим на дне сумки, была бутылка водки. Когда он ее достал, через закрытое окно до него донесся смех. Сломав на крышке печать Дэвид подошел к окну, чтобы выглянуть наружу, в парк. Он сделал всего один глоток и вернул крышку на место. Затем нахмурился, когда увидел кого-то, крадущегося в кустарнике.