Хейер Джорджетт. Черный мотылек

   – Он будет негодяем, если предложит тебе выйти за него замуж? – переспросила она, сдвинув брови.
   – Да. Потому что он грабитель с большой дороги.
   – Грабитель с большой дороги! Значит тогда он сказал правду! Ну и ну! Никогда бы не подумала! Такой милый юноша!
   Диана высвободилась из объятий тетки, глаза ее угрожающе сверкнули:
   – Не смейте ни слова говорить против него!
   – Нет, нет… конечно, нет! Я просто удивляюсь. Но все-таки я очень рада, что он не сделал тебе предложения.
   – Рада? Как вы можете быть такой жестокой?
   – Моя дорогая, но не можешь ж& ты в самом деле выйти замуж… за… за…
   – Обычного преступника! – зарыдала Диана. – Могу… Я могу!
   – И одно небо знает, что он еще натворил! Господи, дитя, он ведь сам сказал тебе, что у него… пестрое прошлое!
   При этих словах ее племянница хихикнула сквозь слезы.
   – Ба! А теперь что с тобой, Ди?
   – О-он никогда не говорил… пестрое.
   Мисс Бетти неохотно улыбнулась:
   – Ну, тогда сомнительное…
   – Я в это не верю!
   Ее тетка поджала губы.
   – Я не хочу в это верить. Он не может быть плохим. Не забывайте, он спас меня!
   Мисс Бетти смягчилась.
   – Нет, я не забываю, любовь моя. И, по правде говоря, он – чудесный юноша, но я также считаю, что с его стороны было очень правильно уехать.
   Она была тут же заключена в восторженные объятия.
   – Тетушка, вы же знаете, вы любите его, почти также сильно, как я.
   – Нет, не так! – последовал мрачный ответ. – Я вряд ли соберусь за него замуж!
   Ответом на это был еще один дрожащий смешок, и Диана подошла к туалетному столику пригладить волосы.
   – Наверное, я его больше никогда не увижу, – проговорила она убитым голосом. – Ох, тетушка, если б вы только могли видеть его милые грустные глаза!
   – Чушь и нелепость! Никогда больше его не видеть! Он приедет навестить нас в городе. Этого требует простая вежливость.
   – Вы забываете, что он грабитель с большой дороги и вряд ли даже приблизится к нам в будущем.
   – Что ж, дорогая моя, если он испытывает к тебе такие чувства, как ты говоришь, он постарается подыскать какое-нибудь достойное занятие. Может, он пойдет в армию или что-то в этом роде. И тогда увидишь, приедет он к тебе или нет.
   – Вы так считаете? – с сомнением проговорила Диана.
   – Разумеется, я так считаю, милая моя! И если он не будет стараться изменить свой образ жизни, и ты больше не увидишь его… что ж, тогда щелкни пальцами и забудь, любовь моя, потому что тогда он и единой твоей слезы не стоит!
   Диана вздохнула и налила немного воды, чтобы умыться.
   – Разве это не разумно? – увещевала ее тетка.
   Она подняла голову и, посмотрев с невыразимым презрением, ответила:
   – Я считаю это удивительно глупым, – затем еще, отбросив всякую важность, воскликнула: – Ох, неужели все мужчины такие тупые?!
   – Большинство, – кивнула тетка.
   – Но неужели он не может понять, что я буду… так несчастна… и что я вовсе не погублю свою жизнь, если выйду за него?
   – Дорогая моя, раз мужчине что-то втемяшилось в голову, из нее это сам дьявол не выбьет! И потом, я считаю, что Джек прав, и мы с твоим отцом искали для тебя кого-то повыше. В конце концов кто такой мистер Карр?
   – Он – единственный человек, за которого я выйду когда-нибудь замуж! Так что можете перестать искать для меня кого-нибудь повыше! Полагаю, вы хотите, чтобы я вышла замуж за этого обормота, сэра Денниса Фейбьяна? Вы его все время приглашаете в дом. Или, может быть, за этого героя-любовника мистера Беттисона? Или за мистера Эверарда? Как можете вы быть такой недоброй?
   – Я не недобрая. Но я не могу, дорогая моя, смотреть, как ты собираешься загубить свою жизнь из-за этого грабителя.
   Диана подбежала к ней и обвила ее шею руками:
   – Дорогая тетушка, простите мне мою грубость! Я знаю, вы не хотели быть жестокой! Но вы не понимаете… я его люблю.
   – Я всегда говорила, что тебе это дастся тяжело.
   – Что тяжело дастся?
   – Любовь. А ни один мужчина, милая, слезинки не стоит.
   Ответом на это утверждение был нежный смешок, заставивший тетку с удивлением посмотреть на внезапно повеселевшую племянницу.
   – Вы не понимаете, – сказала Диана. Глаза ее сияли нежным блеском. – Вы просто не понимаете.
   Прежде, чем мисс Бетти нашлась, что ответить, раздался стук в дверь. Она отворилась, и Томас появился на пороге.
   – Миледи О'Хара ждет внизу, сударыня.
   Какое-то мгновение обе дамы растерянно глядели друг на друга. А затем:
   – Боже, ну и напасть! – сказал мисс Бетти. – А гостиная вся вверх дном после большой уборки! Диана кивнула слуге.
   – Мы сейчас придем, Томас, – и как только он удалился, снова поглядела на тетку. – Леди О'Хара! Но почему?
   – Полагаю, что она считает себя обязанной, после того, как сэр Майлз столько здесь бывал. Но почему, ради всего святого, она должна была выбрать именно тот единственный день, когда гостиная в беспорядке? Вот напасть!
   Диана попудрила свой носик и беспокойно погляделась в зеркало, не видны ли следы слез.
   – Она не в беспорядке, тетя Бетти, о, я очень хочу ее видеть… судя по рассказам сэра Майлза, она должна быть просто прелестной. Поторопитесь, тетя!
   Мисс Бетти воткнула шпильку в волосы и пригладила платье.
   – А я в этой старой кофте! – проворчала она.
   Диана повертелась, и ее персиковое шелковое платье зашелестело.
   – Не обращайте внимания, дорогая тетя: вы выглядите очень мило. Ну, пожалуйста, поспешите!
   Мисс Бетти позволила повести себя к двери.
   – Тебе хорошо говорить, любовь моя, на тебе сегодня новое платье! А ты только глянь на мои юбки!
   – Чепуха, вы очень красивая. Пойдемте!
   Они вместе спустились по лестнице и вошли в гостиную.
   При их появлении с кресла поднялась изящная, очень миниатюрная дама и двинулась им навстречу с распростертыми руками и такой чарующей улыбкой, что плохое настроение мисс Бетти тут же исчезло, и она ответила на глубокий реверанс гостьи одним из самых лучших своих книксенов.
   – Я бесконечно счастлива приветствовать вас, сударыня, – торжественно произнесла она. – Очень любезно с вашей стороны приехать так издалека, чтобы повидаться с нами.
   Она придвинула стул миледи и представила ей свою племянницу. Леди О'Хара бросила на девушку быстрый изучающий взгляд и снова присела в реверансе.
   – Мне доставляет большое удовольствие, наконец, увидеть вас, мисс Боули, – улыбнулась она. – Мой муж много рассказывал мне о вас, и, признаюсь, мне было страшно любопытно встретиться с вами.
   Диану сразу заворожило теплое обаяние этой крохотной леди.
   – Право, сударыня, мы тоже много слышали о вас от сэра Майлза. И нам очень хотелось встретиться с вами.
   Леди О'Хара уселась и энергично кивнула.
   – Полагаю, он понарассказал всяких ужасных историй, – лучезарно улыбаясь, проговорила она. – Я должна просить прощения, что не посетила вас раньше, но вы, по-видимому, знаете, что я уезжала, и, Боже мой, когда я вернулась все оказалось вверх дном, – она снова улыбнулась мисс Бетти. – Право же, даю вам слово, мисс Боули, мне много пришлось потрудиться, чтобы привести все в порядок!
   Мисс Бетти подвинула поближе свой стул, и через минуту они глубоко окунулись в истинно женское обсуждение невероятной расточительности слуг, беспомощности мужчин, когда они остаются одни, и, конечно, Лондона, его магазинов, парков, новейших пьес.
   Леди О'Хара умолили выпить чашку драгоценного чая мисс Бетти. Поистине очень высокая честь… Когда спустя время в комнату вошел мистер Боули, он нашел там сестру и дочь, сидящих по бокам хорошенькой и живой маленькой дамы, которую раньше никогда не видел. При этом все трое говорили наперебой и угощались чаем с меренгами, в виду чего он поспешно удалился и закрылся в своей библиотеке.

ГЛАВА 17
Леди О'Хара доказывает, что права

   Леди О'Хара с немалой суровостью во взоре посмотрела на своего спящего мужа. Он раскинулся в кресле под громадным дубом, а она в нескольких шагах от него занималась вышиванием по канве. Глаза О'Хара были закрыты, рот открыт. Миледи нахмурилась и кашлянула. Она сильно напрягла свое горло и снискала успех: ее супруг закрыл рот и лениво поднял одно веко. Миледи немедленно приняла вид деликатно-печальный, и глаз, изучавший ее, заискрился смехом, угрожая немедленно закрыться. Молли укоризненно поглядела на него и горестным тоном начала:
   – Право, по-моему, очень жестоко с вашей стороны, сэр, заснуть как раз тогда, когда я хочу поговорить.
   О'Хара поспешно открыл второй глаз.
   – Что ты, любовь моя, я не спал! Я… э-э… размышлял.
   – Неужели, сэр? И, что, когда вы размышляете, вы обычно открываете рот… ихрапите!
   О'Хара дернулся.
   – Я клянусь, что не храпел! – воскликнул он. – Молли, ты просто вредная озорница, вот ты кто!
   – Майлз, а ты – просто большой ребенок, вот ты кто! – передразнила она его. – На твоем парике сидит паук, а сам он съехал на бок.
   – Паук? – растерянно переспросил О'Хара.
   – Нет, глупый, парик. Наверное, мне лучше поправить его, – она встала, и, наклонившись над ним, подвинула парик и ловко убрала паука с помощью двух листочков. Затем она быстро поцеловала мужа в лоб и села у его ног.
   – Во-первых, ты так и не спросил, где я была вчера весь день.
   О'Хара был уже выдрессирован и знал, чего от него ждут, – он изобразил на лице величайшее любопытство и поинтересовался:
   – Куда же уезжала миледи?
   – Я поехала нанести визит мисс Боули и ее племяннице, сэр!
   Она глядела на него победоносно и несколько вызывающе.
   – Вот дьявольщина! Неужели?
   – Именно так, сэр. Я чувствовала, что в воздухе что-то носится и вспомнила, как ты писал мне, что Джек влюблен в Диану. Поэтому я решила, что поеду и сама на нее посмотрю.
   Майлз смотрел вниз на нее снисходительно и раздраженно в то же время.
   – И съездила, котенок?
   – Съездила. И выяснила, что она влюблена в него точно так же, как он в нее… разумеется.
   – Разумеется?
   – Кто же может не влюбиться в него? Он так чудовищно обаятелен. Я сама бы вышла за него замуж.
   Говоря это, она наклонила голову, чтобы скрыть лукавую улыбку.
   – Прошу прощенья? – ошеломленно переспросил О'Хара.
   Миледи чертила пальчиком узоры у него на колене.
   – Разумеется, если бы уже не была замужем за тобой, Майлз.
   Но О'Хара заметил улыбку. Испустив глубокий вздох, он проговорил мрачным голосом:
   – Река всегда поблизости, сударыня.
   Пальчик миледи дрогнул и замер, ладошка скользнула в его руку.
   – Это нехорошая шутка, Майлз.
   Он засмеялся и покачал пальцем упругий локон.
   – Конечно, а разве ты не напрашивалась на это, любимая?
   – Конечно, нет. Так насчет Джека, дорогой…
   – Я думал, мы о Джеке и говорили. Разве нет?
   – Майлз, можешь ты помолчать и послушать?
   – Да, дорогая.
   – Тогда хорошо. Как я уже тебе сказала, я поехала в Литтлдин вчера днем и познакомилась с обеими мисс Боули.
   – И что же ты о них думаешь?
   – Я думаю, что Диана замечательно красива… такие глаза, Майлз! Такие волосы! А старшая мисс Боули очень любезна и забавна! Я выпила с ними чашку чая и поговорила о Джеке…
   – Сумасбродка! Только не говори мне, что называла его Карстерзом?
   – Нет, дурачок! Конечно же, нет. Так получилось, что мисс Боули первая упомянула о нем, называя его мистером Карром. Так что я называла его так же. И я заметила, что Диана почти не говорила о нем, а когда что-то сказала, то самым холодным тоном. Это, разумеется, еще больше убедило меня в том, что она его любит.
   О'Хара был явно озадачен.
   – Но как же ты можешь быть так уверена, раз она о нем не говорила, душенька?
   – Тебе этого никогда не понять, дорогой мой, потому что ты всего лишь мужчина. Не важно… Я знаю! Я была просто очарована Дианой и решила поговорить с ней наедине. Поэтому я стала восхищаться розами, и она предложила мне выйти в сад, чего я и добивалась. Мы отправились вместе. По-моему, я понравилась Диане, потому что…
   – Чепуха!
   – Помолчи, Майлз!.. потому что она отбросила свою сдержанность и стала держаться очень дружелюбно. А я столько всего наговорила…
   Ощутив судорожное движение и сдавленное покашливание, она вопросительно приподняла бровь:
   – Что такое, сэр?
   – Ничего, любимая… ничего. Продолжай свою историю… ты сказала…
   – Что много чего наговорила, – она остановилась, и глаза ее блеснули вызывающе. Затем на щеках мелькнули лукавые ямочки, и она опустила ресницы. – Я не буду рассказывать тебе всего, что говорила…
   Вздох облегчения прервал ее фразу.
   – И если ты будешь продолжать вести себя таким же не… несимпатичным манером, я вообще больше ни слова не скажу!
   Убедившись, что он не собирался возражать, она продолжала:
   – У нас был долгий разговор, и я поняла из всего, что она сказала и чего не сказала, что Джек по какой-то глупой причине не будет просить ее руки.
   – Глупой причине, любимая? – прервал он ее.
   – О, я знаю, что ты считаешь эту причину очень благородной, но я тебе скажу, что по отношению к бедному ребенку это ужасная жестокость. Как будто ей не все равно, грабитель он или не грабитель!
   – Как я понял, дело не столько в этом, сколько…
   – Да, но он же не мог сказать ей, что невиновен… ох, Майлз, не смотри так иронически! Конечно, мог! Я клянусь, что если бы ты так со мной обращался, я бы тебя заперла и не выпускала, пока ты бы не раскаялся! Я решила поговорить с Джеком.
   – Любопытное предстоит зрелище, но будьте добры, миледи, отнеситесь к этому очень осторожно.
   – Он ничего не понимает. Я знаю, что она будет гордиться тем, что выходит за него замуж…
   – Да уж! Неужели ты считаешь, что будет хорошо, если Джек предложит ей выйти за него замуж в своем нынешнем положении?
   – Я ду… о, я не знаю!
   – Нет, любовь моя. Джек прав, сначала он должен обелить свое имя.
   – Тогда, ради всего святого, почему он этого не делает? – раздраженно воскликнула Молли.
   На этот раз пришел черед О'Хара глядеть с превосходством:
   – Ну, золотце, этого ты даже не надейся понять… ты же всего лишь женщина.
   Леди О'Хара этот вызов проигнорировала.
   – Но что же делать?
   – Ничего. Он сам с этим разберется. Некоторое время назад он взял с меня слово хранить тайну, иначе я не выдержал бы и поговорил с Ричардом.
   – Я просто ненавижу Ричарда! – вскричала она. – Он, должно быть, эгоистичный и недобрый человек. А Джек теперь клянется, что должен уехать прочь почти немедленно… и… О! Ты бы видел отчаянье на лице Дианы, когда я упомянула, что он снова уезжает за границу. Майлз, мы должны задержать его здесь подольше! Насколько сможем! О, милый, как же все это огорчительно!
   Она оборвала свою речь, так как Майлз предупреждающе сжал ее руку. К ним через лужайку направлялся милорд.
   – Я впал в полную немилость, – сообщил он. – Меня оставили с вашим свирепым дитятей, Молли, и чтобы его успокоить, я дал ему поиграть нитку бус, оставленных вами на столике.
   – Мои чудные индийские деревянные бусы!
   – Да… по-моему, они. Во всяком случае, краска с них сошла, и когда Джейн вернулась, у Дэвида был такой вид, словно он подхватил какую-то жуткую болезнь. Она очень сердита из-за этого, – он присел на недавно освобожденный Молли стул и тщательно стал стирать с указательного пальца зеленое пятно.
   Молли рассмеялась.
   – Бедная Джейн! Ей придется поработать, чтобы его отчистить. Но вы пришли очень кстати. Мы разговаривали о вас.
   О'Хара приглушенно застонал и попытался, нахмурившись, посмотреть вниз.
   – Обо мне? Я польщен! Могу я спросить, что же вы говорили?
   – Разумеется. Мы не хотим, чтобы вы уезжали во Францию.
   О'Хара снова вздохнул свободно.
   – Это очень любезно с вашей стороны, миледи. Я сам глубоко сожалею об этой необходимости.
   – А вы вполне уверены, что это необходимо? Вы могли бы прекрасно жить здесь по-соседству, и какая-нибудь милая старушка вела бы для вас дом… и… и с Джимом… и… вообще множеством приятных вещей.
   Милорд покачал головой.
   – Нет, благодарю вас!
   – Да, да! А потом вы могли бы выбрать себе жену! – храбро продолжала она.
   – Вовсе нет. Какой уж тут выбор! Я бы вынужден был жениться на вашей милой старушке. Вы наверняка постарались бы принудить меня к этому.
   Она засмеялась.
   – Серьезно, Джек, неужели вы не можете поселиться здесь поблизости?
   – Только не со старушкой, Молли.
   – Не обращайте на нее внимания. Но все-таки подумайте о моих словах. Никто бы и не знал о вас… и, по правде говоря, вам тоже можно было бы ни с кем не видеться… и… о, Джек! Не смотрите на меня так. Майлз, ну разве не глупо он поступает?
   – Конечно, золотце! То ли дело дремучая жизнь, которую ты ему обещаешь, – фыркнул О'Хара.
   – Я понимаю, в чем дело, Молли. Вы собираетесь сделать меня затворником и женить на моей домоправительнице. Я протестую против такого ужасного обращения!
   Молли с сожалением поглядела на него.
   – Вы, правда, очень против такой жизни, Джон?
   – Сударыня, – торжественно отвечал он, – вы найдете мой труп в саду в конце первой же недели.
   – Конечно, мне бы это не понравилось, – продолжала рассуждать она, – но я не вижу, что еще мы можем сделать. О, это напомнило мне! Вчера я ездила в Литтлдин… Майлз, любовь моя, будь так добр, принеси мне шляпу. Я не переношу солнца и…
   – Мы лучше передвинемся подальше в тень, – ответил ее несговорчивый супруг.
   – О, ну ладно! Это неважно, хотя я слышала, что Браун хочет поговорить с тобой насчет новой лошади…
   – Ты очень заботлива, Молли, но я уже виделся с Брауном некоторое время назад.
   Леди О'Хара принуждена была сдаться.
   – Что ж, как я начала рассказывать, Джек, я поехала с визитом в усадьбу Хортон. Боже мой, до чего же Диана красивая девушка… Несомненно.
   Карстерз попытался придумать какой-то ответ, не сумел и отделался невнятным хмыканьем.
   – Да. Они обе шлют вам свои добрые пожелания и надеются, что вам лучше. Боже! Как здесь жарко! Может быть, прогуляетесь со мной по саду? И не принесете ли вы мою шляпу? По-моему, я оставила ее в холле. Большое вам спасибо!
   Подождав, пока милорд удалился на такое расстояние, что не мог их слышать, она обернулась к мужу.
   – А ты, Майлз, пожалуйста, оставайся на месте. Я не собираюсь делать ничего предосудительного.
   – Молли, я не могу позволить тебе мучить его…
   – Я ничего подобного делать не буду! Я собираюсь уговорить его остаться здесь, а не уезжать за границу. Я уверена, что если мы сможем убедить его остаться, что-нибудь произойдет.
   – Что произойдет?
   – Что-нибудь!
   – Откуда ты знаешь?
   – Я не знаю, я чувствую – так будет.
   – Хорошо, любимая. Если ты сможешь уговорить Джека остаться, я буду тебя благословлять.
   – Не сомневаюсь, что это будет весьма приятно! – лукаво улыбнулась она и отступила на несколько шагов, чтобы он не смог до нее дотянуться.
   – О, спасибо, Джон! – она надела шляпку на свои кудри и завязала ленты, затем положила руку на предложенную ей руку милорда. – Ленивый Майлз собирается продолжать свой сон! – проговорила она. – А я не люблю слушать, как он храпит… так что давайте пойдем подальше отсюда… в розовый сад!
   – Так далеко заходить не стоит! – протянул Майлз, закрывая глаза. – Вы слишком утомитесь.
   – Вы позволяете ему делать такие неприличные замечания? – осведомился Джек, ожидая пока она вытряхнет камешек из туфли.
   – Обычно нет, – отозвалась она. – Он пользуется вашим присутствием, – она кинула камешек в О'Хару и прошествовала с милордом в сад.
   Как только они зашли за цветущие кусты, она начала свою атаку.
   – Я хотела поговорить с вами о Майлзе, – доверительно проговорила она. – Он так тревожится.
   – Тревожится, Молли? Клянусь, не заметил.
   Она подумала про себя, что тоже не заметила этого, но продолжала без тени смущения.
   – Нет-нет, очень тревожится!
   – И о чем же он тревожится?
   – О вас, – печально вздохнула миледи. – Его тревожит мысль, что вы нас покидаете. Я это чувствую.
   – Почему же…
   – Он надеялся, что вы у нас долго пробудете… и я тоже…
   – Очень любезно со стороны вас обоих, но…
   – Просто не знаю, что я буду делать с Майлзом, когда вы уедете. Он так рассчитывал, что вы побудете с ним!
   – Молли…
   – И, право же, для нас обоих было большим разочарованием услышать, как вы говорите, что собираетесь покинуть нас. Может быть, вы передумаете?
   – Молли, вы слишком добры ко мне… Но не могу же я оставаться здесь вечно!
   – О, если бы вы только остались! Вы себе не представляете, как бы вы нас обрадовали. Я вам определенно говорю, что Майлз просто заболеет от беспокойства, если вы будете настаивать на своем недобром решении.
   – О, Молли, вы – мошенница!
   Она не могла подавить улыбки, но почти сразу же сдержала ее.
   – Я говорю серьезно, Джек.
   – Что Майлз заболеет из-за тревоги обо мне? Фи!
   – Может быть, и не до такой степени, – призналась она. – Но, право же, он очень беспокоится… и… о! Мне не хотелось бы, чтобы вы нас так огорчили, – она промокнула глаза платочком, внимательно наблюдая за выражением его лица. – И Дэвид вас так любит, и Майлз так счастлив снова найти вас… и мне вы понравились… и… и я считаю, что с вашей стороны будет очень гадко и невежливо уехать от нас… и кроме того… очень глупо!
   – Неужели, Молли? Вы заставляете меня почувствовать себя неблагодарным невежей, если я откажусь…
   Воздушный платочек мгновенно скрылся с глаз.
   – Тогда, вы, конечно, не откажетесь? Вы останетесь? Обещайте!
   – Я не знаю, как вас благодарить…
   – О, вы такой милый, Джек. До осени? Обещайте!
   – Молли, право же…
   – Обещайте! Я заплачу, если не пообещаете!
   – Я не могу! Как могу я так долго злоупотреблять вашим гостеприимством…
   – Какая чепуха, Джек! Как будто, когда были мальчишками, Майлз не проводил месяцы и месяцы в Уинчеме…
   – Это было совсем другое дело…
   –…да, тогда вы были мальчишками и вас устраивало здешнее общество. Конечно, теперь вы столь горды, что отказываетесь остаться с нами на каких-то жалких три месяца.
   – Нет, нет, Молли, право же, это не так!
   – Признайтесь, если бы Майлз был холостяком, вы бы не колебались?
   Он растерянно замолчал.
   – Вот видите! Лишь из-за того, что у него есть жена, вы так горды и несговорчивы. Вы просто не можете переносить мое общество…
   – Клянусь, это не так!
   – Тогда почему же вы отказываетесь? – победоносно заключила она.
   – Молли… право же, я…– он оборвал фразу и расхохотался. – Маленькая проказница, вы не оставили мне возражений!
   – Тогда вы остаетесь, как я прошу?
   – А вы вполне уверены…
   – Вполне.
   – Благодарю вас, я останусь. Клянусь, это просто замечательно с вашей стороны. Когда устанете от меня, скажите!
   – Скажу, – пообещала она. – О, мы прекрасно заживем! Как доволен будет Майлз! Кстати, – продолжала она небрежно, – я пригласила мисс Боули, обеих, почтить нас своим присутствием в среду, но, к несчастью, они не могут. Однако, возможно, в какой-нибудь другой день…
   Она замолчала, немного испуганная, потому что он стал перед ней и крепко сжал ее плечи, как сделал бы старший брат.
   – Послушайте меня, Молли. Я знаю, вы обнаружили, что я люблю Диану, и знаю, что вы считаете добрым делом свести нас вместе. Но уверяю вас, это будет не добрым, а весьма жестоким поступком по отношению к нам обоим. Если вы настаиваете, чтобы она посетила этот дом, я должен буду уехать. Понимаете?
   Молли посмотрела в его строгие глаза, и губки ее задрожали.
   – Я очень… очень сожалею! – пролепетала она.
   Джек снова взял ее под руку.
   – Сожалеть не о чем, и, право, я вам очень благодарен за то, что вы пытаетесь сделать меня счастливым. Но, пожалуйста, не надо!
   – Хорошо. Обещаю, не буду. Но… но считаете ли вы это справедливым по отношению к…
   – Молли, скажите мне, как, по-вашему, хорошо ли не слушаться мужа?
   Синие глаза смеялись. Она нерешительно улыбнулась.
   – Что вы имеете в виду, Джек?
   – Вы хотите мне сказать, что Майлз не запретил вам категорически даже касаться в разговоре со мной этой темы?
   Она вытащила свою руку из-под его руки, а губы сложились в беззвучное «о».
   – Ну… ну уж… это просто ужасно с вашей стороны! – воскликнула она и потрясла у него перед носом кулачком. – Я ухожу от вас!
   Она нашла мужа в библиотеке и кинулась к нему в объятия.
   – Ты не хочешь обнять меня покрепче? – спросила она. – Я… меня загнали в угол.
   – Что? – О'Хара посадил ее к себе на колени.
   – Да… фигурально выражаясь… Джек. Знаешь, наверное, мне не хотелось бы выйти за него замуж. Совсем!
   – Что он такого натворил?
   – Н-ничего. Боюсь,— она стала старательно тереть пальцем одну из пуговиц у него на кафтане, – я боюсь, что это скорее моя вина!
   – О!
   – Да… ну, я только чуть-чуть сказала о мисс Боули, и он вдруг превратился в ледяную глыбу и заставил меня почувствовать себя нашкодившей девчонкой! Но все равно он собирается остаться, так что поцелуй меня, Майлз!

ГЛАВА 18
На сцене появляется капитан Лавлейс

   В конце августа, на исходе тихого лета в деревне, леди Лавинию снова охватила тоска по городу и его развлечениям.
   Не слушая возражений Ричарда, твердившего, что дороги в ужасном состоянии, она объявила, что ей это все безразлично и она должна ехать в Лондон. Тогда он перестал возражать и пообещал отвезти ее в город на следующей неделе, в душе поздравляя себя с удачей, позволившей так долго удерживать ее в Уинчеме, притом в довольно жизнерадостном настроении. Лавиния была вне себя от радости, она целовала его снова и снова, ругала себя за то, что она такая несносная, и спешно принялась готовиться к путешествию.