Страница:
— Отлично, юноша, — ответил он саркастически, — прекратим пререкания. Я не собираюсь с вами спорить.
Молодой человек вспыхнул.
— Да, прекратим. Скажите, что мне делать. Я просиживаю здесь штаны, а вы работаете в поте лица и ужасно устали.
— Ничего, ерунда. — Бэйрд похлопал Спенсера по руке. — Не обращайте на меня внимания. Я выпустил на вас немного пара и чувствую себя лучше. Известно, что нужно сделать, и нет никакой возможности сделать это. Это меня угнетает больше всего.
— Отлично, — усмехнулся Спенсер, — рад, что хоть чем-то был вам полезен.
— Я скажу мисс Бенсон, что вы готовы помочь, если ей понадобится помощь. Но, воду уже всю разнесли, и, я думаю, вам лучше оставаться здесь. В проходе и так толкотни больше чем достаточно.
— Как скажите. Ладно, если я понадоблюсь, ищите меня здесь. — Спенсер снова уселся в кресло. — Но скажите, док, насколько все это серьезно?
Бэйрд посмотрел ему прямо в глаза.
— Вы даже не представляете себе насколько, — бросил он, уходя по проходу.
Он подошел к четверке болельщиков, которые накануне вечером с такой лихостью накачивались водкой. Теперь квартет уменьшился на одного. Он сидел, его трясло, плед лежал поперек груди. Сам он был серого цвета.
— Не давайте ему мерзнуть, — приказал Бэйрд. — Он много выпил?
— Смешной вопрос, — ответил его сосед, тасующий колоду карт. — Он, должно быть, опрокинул пару пинт водки, насколько я могу припомнить.
— До или после обеда?
— И до и после, я полагаю.
— Точно так, — подтвердил другой из этой же четверки. — И я думаю, Гарри сохранил все это в себе.
— В данном случае это ему не повредит, — сказал доктор, — это, несомненно, разбавит яд. У кого из вас осталось бренди?
— У меня пусто, — ответил мужчина с картами.
— Минуту, — сказал другой и порылся в кармане. — У меня должно что-то остаться во фляжке. Мы крепко выпили, ожидая вылета в Торонто.
— Дайте ему несколько глотков, — посоветовал Бэйрд. — Только аккуратно, ваш друг серьезно болен.
— Скажите, доктор, — спросил пассажир с картами. — Мы летим по расписанию?
— Насколько я знаю, да.
— А Энди на игру не попадет, да, док?
— Конечно. Сразу же по прибытии мы отправим его в больницу.
— Бедняга, старина Энди, — соболезнующим тоном произнес болельщик с фляжкой, снимая шляпу, — ему всегда не везло. Эй, — его внезапно осенила мысль, — но ведь он поправится, правда?!
— Я надеюсь, что да. Вы лучше делайте все, что я сказал и следите, чтобы он не раскрывался.
— Энди попал просто в фантастическую ситуацию. А как там «Тушенка», этот английский сумасброд? Вы его привлекли?
— Да, он нам очень помогает.
Когда Бэйрд отходил, он услышал, как болельщик, нервно тасующий колоду карт, обратился к своим товарищам:
— Как вам нравится такой двухдневный отдых?
Двигаясь по проходу, Бэйрд увидел Джанет, суетившуюся около миссис Чилдер. Он приподнял ее веко — она была без сознания. Ее муж ухватился за доктора, как за соломинку.
— Как она, доктор? — умоляюще спросил он.
— Ей так лучше, чем если бы она была в сознании и мучилась бы от боли, — ответил Бэйрд, надеясь что говорит убедительно. — Когда человек не может больше терпеть, природа отключает сознание.
— Доктор, мне страшно. Я никогда не видел, чтобы ей было так плохо. Чем отравлена эта рыба? В чем дело? Почему?
Бэйрд колебался.
— Ну хорошо, — медленно сказал он. — В конце концов, вы имеете право знать правду. Это очень серьезное заболевание — одно из тех, которые требуют активного лечения как можно раньше. Мы делаем все, что в наших силах.
— Я все это знаю, доктор, и сердечно вам благодарен. Но, она ведь поправится, да? Я имею в виду…
— Конечно, конечно, — как можно мягче сказал Бэйрд. — Не надо волноваться. На земле нас будет ждать «Скорая помощь» и тут же всех доставят в больницу. Поэтому ее выздоровление — это только вопрос времени и ухода.
— Господи, — вздохнул Чилдер, — как приятно это слышать.
Да, подумал про себя Бэйрд, интересно, хватило бы у меня мужества сказать ему что-нибудь другое.
— Послушайте, — окликнул его Чилдер. — А мы не могли бы сесть в ближайшем аэропорту?
— Мы думали об этом, — ответил доктор, — но на земле сильный туман и садиться очень опасно. Сейчас мы находимся над горами. Нет, быстрее всего доставить вашу жену в больницу можно, только в Ванкувере, что мы и делаем.
— Послушайте… вы все таки думаете, что — это была рыба, доктор?
— Сейчас мне трудно утверждать определенно, но я так думаю. Пищевое отравление как едой, которая была инфицирована — медики называют это стафилококковой инфекцией — или, возможно, что токсическое вещество внесено в пищу при приготовлении.
— А в нашем случае что произошло, доктор? — спросил пассажир, сидящий в следующем ряду и внимательно прислушивающийся к словам Бэйрда.
— Мне трудно быть уверенным, но, судя по эффекту, я склонен подозревать последний случай — токсическое вещество.
— И вы знаете какое?
— Я не думал об этом. Мы не можем это узнать без лабораторных анализов. При современных способах приготовления пищи — и особенно при тех предосторожностях, к которым прибегают авиакомпании — возможность отравления не более, чем один к миллиону. Нам просто не повезло. Но я вам должен сказать, что наш обед поступил не от традиционных поставщиков авиалинии. Что-то не связалось в Виннипеге из-за нашего опоздания и пришлось воспользоваться услугами другой фирмы. Это может иметь, а может и не иметь отношения к нашему несчастью.
Чилдер кивнул, обдумывая слова, сказанные доктором. Забавно, подумал про себя Бэйрд, как все таки люди стараются найти успокоение в словах врача. Даже тогда, когда врач должен сообщать плохие вести, факт того, что он вынужден это сделать, кажется, их успокаивает. Он доктор — он не допустит этого. Может быть, мы не так далеко ушли от колдовства, думал он с горечью, но — всегда доктор со своим волшебным саквояжем, вытаскивающий что-то из своей шляпы. Большую часть своей жизни Бэйрд лечил, уговаривал, льстил или обманывал, запугивал и успокаивал испуганных и доверчивых людей тем, что он лучше знает и все время надеялся, что его не подведет годами выработанное искусство и, иногда такой необходимый, блеф. Но это был момент истины, финал, неизбежность, с которой — он постоянно предчувствовал это — ему когда-нибудь придется столкнуться лицом к лицу.
Доктор почувствовал, что рядом остановилась Джанет. Подняв на нее вопросительный взгляд, он понял, что она на грани истерики.
— Доктор, еще два пассажира почувствовали себя плохо. Там, сзади.
— Вы уверены, что это не действие пилюль?
— Да, абсолютно уверена.
— Хорошо, иду. Вы не проведаете второго пилота, мисс Бенсон? Похоже, у него начинается обезвоживание организма.
Но едва он дошел до вновь заболевших пассажиров, как вернулась перепуганная Джанет.
— Доктор, мне страшно. Я подумала, вы должны…
Зуммер внутреннего телефона, донесшийся из кухни, оборвал ее на полуслове, как удар ножа. Она стояла, как пригвожденная, пока зуммер жужжал без перерыва. Первым пришел в себя доктор.
— Быстрее! За мной!
Двигаясь с ловкостью вообще-то ему не присущей, Бэйрд пробежал по проходу и ворвался в кабину пилотов. Здесь он остановился, охватывая моментально глазами и умом картину случившегося, и, в то же время, его внутренний голос, словно насмехаясь над ним, но с угрозой, сказал: «Ты был прав — это случилось».
Командир сидел неподвижно в кресле, пот заливал его лицо и стекал за воротник. Одной рукой он схватился за живот, другой нажимал кнопку внутреннего телефона на стене за креслом.
Доктор в два прыжка преодолел расстояние до кресла, помог Дану откинуться на спинку и расслабиться, поддерживая его под мышки. Дан ругался сквозь зубы злобно и почти неслышно.
— Полегче, — сказал ему Бэйрд. — Лучше бы вам выбраться отсюда.
— Я сделал… что вы велели… — Дан задыхался, закрывая глаза и с трудом выдавливая из себя слова. — Но… было уже поздно… Дайте мне что-нибудь, Док… Дайте что-нибудь быстрее… Мне надо продержаться… чтобы посадить ее… Включен автопилот, но… продержаться до посадки… Нужно сообщить диспетчеру… должен сообщить… — Он говорил все тише. Он делал отчаянные попытки произнести хоть слово, но глаза у него закатились и он потерял сознание.
— Быстрее, мисс Бенсон! — закричал доктор. — Помогите мне вытащить его отсюда!
Задыхаясь от напряжения, они извлекли грузное тело командира из кресла и положили на пол рядом со вторым пилотом. Доктор тут же вытащил свой стетоскоп и принялся за обследование. А Джанет подготовила пальто и плед и, как только доктор закончил осмотр, она быстро соорудила командиру подушку и укутала его. Поднимаясь, она вся дрожала.
— Вы сможете что-нибудь, доктор? Вы сможете помочь ему продержаться до посадки?
Бэйрд опять рассовал по карманам свои инструменты. Взглянул на множество приборов и переключателей, на штурвалы, двигающиеся сами по себе. В тусклом свете приборной панели он вдруг показался ей значительно старше своих лет и очень уставшим.
— Вы член этого экипажа, мисс Бенсон, поэтому я буду говорить откровенно. — Его голос звучал так жестко, что Джанет вздрогнула. — Вы можете выслушать несколько неприятных фактов?
— Я-я думаю, что да, — ее голос непроизвольно дрогнул.
— Очень хорошо. Пока я не доставлю всех этих людей в больницу — быстро, очень быстро — я не могу быть уверен, что они выживут.
— Но…
— Им необходимы стимуляторы, противошоковые внутривенные инъекции. Командиру тоже. Он и так продержался очень долго.
— Ему очень плохо?
— Его состояние скоро станет критическим — как, впрочем, и всех остальных тоже.
Внятно, слово за словом, Джанет прошептала:
— Что же нам делать?
— Позвольте задать вам этот же вопрос. Сколько пассажиров на борту?
— Пятьдесят шесть.
— А сколько порций рыбы вы выдали в обед?
Джанет с напряжением вспоминала:
— Около пятнадцати, я думаю. Большинство предпочли мясо, а несколько пассажиров вообще отказались обедать из-за позднего времени.
— Понятно.
Бэйрд смотрел на нее и молчал. Когда он снова заговорил, голос его был резким, воинственным.
— Мисс Бенсон, вы когда-нибудь слышали о теории вероятности?
— О теории вероятности? Я полагаю, да. Но я не знаю, что это такое.
— Я вам объясню. Это значит вот что. Из общего количества в пятьдесят шесть человек наш единственный шанс выжить зависит от того, есть ли на борту человек, который не только способен посадить эту штуковину, но и который бы НЕ ЕЛ рыбу на обед.
Его слова повисли в воздухе, а они стояли и смотрели друг на друга.
Молодой человек вспыхнул.
— Да, прекратим. Скажите, что мне делать. Я просиживаю здесь штаны, а вы работаете в поте лица и ужасно устали.
— Ничего, ерунда. — Бэйрд похлопал Спенсера по руке. — Не обращайте на меня внимания. Я выпустил на вас немного пара и чувствую себя лучше. Известно, что нужно сделать, и нет никакой возможности сделать это. Это меня угнетает больше всего.
— Отлично, — усмехнулся Спенсер, — рад, что хоть чем-то был вам полезен.
— Я скажу мисс Бенсон, что вы готовы помочь, если ей понадобится помощь. Но, воду уже всю разнесли, и, я думаю, вам лучше оставаться здесь. В проходе и так толкотни больше чем достаточно.
— Как скажите. Ладно, если я понадоблюсь, ищите меня здесь. — Спенсер снова уселся в кресло. — Но скажите, док, насколько все это серьезно?
Бэйрд посмотрел ему прямо в глаза.
— Вы даже не представляете себе насколько, — бросил он, уходя по проходу.
Он подошел к четверке болельщиков, которые накануне вечером с такой лихостью накачивались водкой. Теперь квартет уменьшился на одного. Он сидел, его трясло, плед лежал поперек груди. Сам он был серого цвета.
— Не давайте ему мерзнуть, — приказал Бэйрд. — Он много выпил?
— Смешной вопрос, — ответил его сосед, тасующий колоду карт. — Он, должно быть, опрокинул пару пинт водки, насколько я могу припомнить.
— До или после обеда?
— И до и после, я полагаю.
— Точно так, — подтвердил другой из этой же четверки. — И я думаю, Гарри сохранил все это в себе.
— В данном случае это ему не повредит, — сказал доктор, — это, несомненно, разбавит яд. У кого из вас осталось бренди?
— У меня пусто, — ответил мужчина с картами.
— Минуту, — сказал другой и порылся в кармане. — У меня должно что-то остаться во фляжке. Мы крепко выпили, ожидая вылета в Торонто.
— Дайте ему несколько глотков, — посоветовал Бэйрд. — Только аккуратно, ваш друг серьезно болен.
— Скажите, доктор, — спросил пассажир с картами. — Мы летим по расписанию?
— Насколько я знаю, да.
— А Энди на игру не попадет, да, док?
— Конечно. Сразу же по прибытии мы отправим его в больницу.
— Бедняга, старина Энди, — соболезнующим тоном произнес болельщик с фляжкой, снимая шляпу, — ему всегда не везло. Эй, — его внезапно осенила мысль, — но ведь он поправится, правда?!
— Я надеюсь, что да. Вы лучше делайте все, что я сказал и следите, чтобы он не раскрывался.
— Энди попал просто в фантастическую ситуацию. А как там «Тушенка», этот английский сумасброд? Вы его привлекли?
— Да, он нам очень помогает.
Когда Бэйрд отходил, он услышал, как болельщик, нервно тасующий колоду карт, обратился к своим товарищам:
— Как вам нравится такой двухдневный отдых?
Двигаясь по проходу, Бэйрд увидел Джанет, суетившуюся около миссис Чилдер. Он приподнял ее веко — она была без сознания. Ее муж ухватился за доктора, как за соломинку.
— Как она, доктор? — умоляюще спросил он.
— Ей так лучше, чем если бы она была в сознании и мучилась бы от боли, — ответил Бэйрд, надеясь что говорит убедительно. — Когда человек не может больше терпеть, природа отключает сознание.
— Доктор, мне страшно. Я никогда не видел, чтобы ей было так плохо. Чем отравлена эта рыба? В чем дело? Почему?
Бэйрд колебался.
— Ну хорошо, — медленно сказал он. — В конце концов, вы имеете право знать правду. Это очень серьезное заболевание — одно из тех, которые требуют активного лечения как можно раньше. Мы делаем все, что в наших силах.
— Я все это знаю, доктор, и сердечно вам благодарен. Но, она ведь поправится, да? Я имею в виду…
— Конечно, конечно, — как можно мягче сказал Бэйрд. — Не надо волноваться. На земле нас будет ждать «Скорая помощь» и тут же всех доставят в больницу. Поэтому ее выздоровление — это только вопрос времени и ухода.
— Господи, — вздохнул Чилдер, — как приятно это слышать.
Да, подумал про себя Бэйрд, интересно, хватило бы у меня мужества сказать ему что-нибудь другое.
— Послушайте, — окликнул его Чилдер. — А мы не могли бы сесть в ближайшем аэропорту?
— Мы думали об этом, — ответил доктор, — но на земле сильный туман и садиться очень опасно. Сейчас мы находимся над горами. Нет, быстрее всего доставить вашу жену в больницу можно, только в Ванкувере, что мы и делаем.
— Послушайте… вы все таки думаете, что — это была рыба, доктор?
— Сейчас мне трудно утверждать определенно, но я так думаю. Пищевое отравление как едой, которая была инфицирована — медики называют это стафилококковой инфекцией — или, возможно, что токсическое вещество внесено в пищу при приготовлении.
— А в нашем случае что произошло, доктор? — спросил пассажир, сидящий в следующем ряду и внимательно прислушивающийся к словам Бэйрда.
— Мне трудно быть уверенным, но, судя по эффекту, я склонен подозревать последний случай — токсическое вещество.
— И вы знаете какое?
— Я не думал об этом. Мы не можем это узнать без лабораторных анализов. При современных способах приготовления пищи — и особенно при тех предосторожностях, к которым прибегают авиакомпании — возможность отравления не более, чем один к миллиону. Нам просто не повезло. Но я вам должен сказать, что наш обед поступил не от традиционных поставщиков авиалинии. Что-то не связалось в Виннипеге из-за нашего опоздания и пришлось воспользоваться услугами другой фирмы. Это может иметь, а может и не иметь отношения к нашему несчастью.
Чилдер кивнул, обдумывая слова, сказанные доктором. Забавно, подумал про себя Бэйрд, как все таки люди стараются найти успокоение в словах врача. Даже тогда, когда врач должен сообщать плохие вести, факт того, что он вынужден это сделать, кажется, их успокаивает. Он доктор — он не допустит этого. Может быть, мы не так далеко ушли от колдовства, думал он с горечью, но — всегда доктор со своим волшебным саквояжем, вытаскивающий что-то из своей шляпы. Большую часть своей жизни Бэйрд лечил, уговаривал, льстил или обманывал, запугивал и успокаивал испуганных и доверчивых людей тем, что он лучше знает и все время надеялся, что его не подведет годами выработанное искусство и, иногда такой необходимый, блеф. Но это был момент истины, финал, неизбежность, с которой — он постоянно предчувствовал это — ему когда-нибудь придется столкнуться лицом к лицу.
Доктор почувствовал, что рядом остановилась Джанет. Подняв на нее вопросительный взгляд, он понял, что она на грани истерики.
— Доктор, еще два пассажира почувствовали себя плохо. Там, сзади.
— Вы уверены, что это не действие пилюль?
— Да, абсолютно уверена.
— Хорошо, иду. Вы не проведаете второго пилота, мисс Бенсон? Похоже, у него начинается обезвоживание организма.
Но едва он дошел до вновь заболевших пассажиров, как вернулась перепуганная Джанет.
— Доктор, мне страшно. Я подумала, вы должны…
Зуммер внутреннего телефона, донесшийся из кухни, оборвал ее на полуслове, как удар ножа. Она стояла, как пригвожденная, пока зуммер жужжал без перерыва. Первым пришел в себя доктор.
— Быстрее! За мной!
Двигаясь с ловкостью вообще-то ему не присущей, Бэйрд пробежал по проходу и ворвался в кабину пилотов. Здесь он остановился, охватывая моментально глазами и умом картину случившегося, и, в то же время, его внутренний голос, словно насмехаясь над ним, но с угрозой, сказал: «Ты был прав — это случилось».
Командир сидел неподвижно в кресле, пот заливал его лицо и стекал за воротник. Одной рукой он схватился за живот, другой нажимал кнопку внутреннего телефона на стене за креслом.
Доктор в два прыжка преодолел расстояние до кресла, помог Дану откинуться на спинку и расслабиться, поддерживая его под мышки. Дан ругался сквозь зубы злобно и почти неслышно.
— Полегче, — сказал ему Бэйрд. — Лучше бы вам выбраться отсюда.
— Я сделал… что вы велели… — Дан задыхался, закрывая глаза и с трудом выдавливая из себя слова. — Но… было уже поздно… Дайте мне что-нибудь, Док… Дайте что-нибудь быстрее… Мне надо продержаться… чтобы посадить ее… Включен автопилот, но… продержаться до посадки… Нужно сообщить диспетчеру… должен сообщить… — Он говорил все тише. Он делал отчаянные попытки произнести хоть слово, но глаза у него закатились и он потерял сознание.
— Быстрее, мисс Бенсон! — закричал доктор. — Помогите мне вытащить его отсюда!
Задыхаясь от напряжения, они извлекли грузное тело командира из кресла и положили на пол рядом со вторым пилотом. Доктор тут же вытащил свой стетоскоп и принялся за обследование. А Джанет подготовила пальто и плед и, как только доктор закончил осмотр, она быстро соорудила командиру подушку и укутала его. Поднимаясь, она вся дрожала.
— Вы сможете что-нибудь, доктор? Вы сможете помочь ему продержаться до посадки?
Бэйрд опять рассовал по карманам свои инструменты. Взглянул на множество приборов и переключателей, на штурвалы, двигающиеся сами по себе. В тусклом свете приборной панели он вдруг показался ей значительно старше своих лет и очень уставшим.
— Вы член этого экипажа, мисс Бенсон, поэтому я буду говорить откровенно. — Его голос звучал так жестко, что Джанет вздрогнула. — Вы можете выслушать несколько неприятных фактов?
— Я-я думаю, что да, — ее голос непроизвольно дрогнул.
— Очень хорошо. Пока я не доставлю всех этих людей в больницу — быстро, очень быстро — я не могу быть уверен, что они выживут.
— Но…
— Им необходимы стимуляторы, противошоковые внутривенные инъекции. Командиру тоже. Он и так продержался очень долго.
— Ему очень плохо?
— Его состояние скоро станет критическим — как, впрочем, и всех остальных тоже.
Внятно, слово за словом, Джанет прошептала:
— Что же нам делать?
— Позвольте задать вам этот же вопрос. Сколько пассажиров на борту?
— Пятьдесят шесть.
— А сколько порций рыбы вы выдали в обед?
Джанет с напряжением вспоминала:
— Около пятнадцати, я думаю. Большинство предпочли мясо, а несколько пассажиров вообще отказались обедать из-за позднего времени.
— Понятно.
Бэйрд смотрел на нее и молчал. Когда он снова заговорил, голос его был резким, воинственным.
— Мисс Бенсон, вы когда-нибудь слышали о теории вероятности?
— О теории вероятности? Я полагаю, да. Но я не знаю, что это такое.
— Я вам объясню. Это значит вот что. Из общего количества в пятьдесят шесть человек наш единственный шанс выжить зависит от того, есть ли на борту человек, который не только способен посадить эту штуковину, но и который бы НЕ ЕЛ рыбу на обед.
Его слова повисли в воздухе, а они стояли и смотрели друг на друга.
5. 02.45 — 03.00
Тишина, подобно болеутоляющему, снимающему шок, обволакивала Джанет по мере того, как слова доктора доходили до ее сознания. Она выдержала его взгляд, правильно понимая все несказанное доктором, как совет готовиться к смерти.
До сих пор что-то в ней не давало ей до конца воспринять всего, что произошло. Пока она обслуживала пассажиров и ухаживала за больными, что-то подсказывало ей, что это был ужасный кошмар, род бреда, в котором обычный ход событий внезапно изменился вследствие абсолютно неожиданного, но вполне возможного случая (события). В любой момент, как говорил ей внутренний голос, ее мог разбудить будильник, стоящий на холодильнике и возвещающий начало обычной утренней суматохи и подготовки к подъему пассажиров.
Сейчас же чувство нереальности пропало. Она знала, что это случилось с ней, Джанет Бенсон, прелестной блондинкой двадцати одного года от роду, которую сопровождали взгляды работников аэропорта, когда она проходила по пахнущим сосной коридорам. Страх у нее пропал, по крайней мере, в этот миг. Ей было интересно, чем занимается дома ее семья, как это ее жизнь оборвется в куче скрежещущего железа за несколько секунд без тех, кто родил ее. Эти чувства вызвали в ней дрожь, а они мирно спали в своих постелях за тысячу миль отсюда.
— Я поняла, доктор, — спокойно ответила девушка.
— Вы знаете кого-нибудь на борту, кто может управлять самолетом?
Джанет мысленно пробежала список пассажиров, вспоминая имена.
— У нас нет никого с авиалиний. Я не знаю… кто еще. Я думаю, лучше пойти спросить.
— Да, пожалуй, — медленно ответил Бэйрд. — Постарайтесь не растревожить их. Иначе может начаться паника. Некоторые знают, что второй пилот отключился, поэтому вы скажите, что командир ищет кого-нибудь, кто может помочь ему в переговорах с землей.
— Хорошо, доктор! Я так и сделаю.
Она медлила, понимая, что доктор хочет сказать что-то еще.
— Мисс Бенсон, как вас зовут? — спросил он.
— Джанет.
Он кивнул.
— Джанет! Я сделал замечание по поводу вашей подготовки. Это было несправедливо и непростительно — замечание старого осла, имеющего большой опыт. Я бы хотел взять свои слова обратно.
Румянец покрыл ее щеки, она улыбнулась.
— Я уже все забыла.
Она двинулась к двери, желая поскорее начать опрос и узнать самое худшее как можно раньше.
Бэйрд наморщил лоб, стараясь сконцентрироваться на чем-то, что постоянно ускользало от него. Нахмурившись, он смотрел на аварийные инструкции на двери кабины и не видел их.
— Подождите, — неожиданно остановил он девушку.
— Да? — она задержалась на пороге, держась за ручку двери.
Доктор хрустнул пальцами и повернулся к ней.
— Я вспомнил!!! Я знаю того, кто говорил со мной о самолетах! Этот молодой человек, сидящий рядом со мной — тот, что вошел последним в Виннипеге.
— Мистер Спенсер?
— Да, это он. Джордж Спенсер. Я не помню точно, но мне кажется, он знает кое-что об этом. Приведите его сюда, хорошо? Только не говорите ему ничего лишнего — не надо, чтобы остальные пассажиры узнали правду. Но порасспрашивайте их тоже, на случай, если есть кто-нибудь еще.
— Он предлагал мне свою помощь, — вспомнила Джанет, — значит он не отравился.
— Да, да, вы правы! — воскликнул Бэйрд. — Мы оба ели мясо. Ведите его, Джанет!
Он нервно мерил шагами узкую кабину, затем опустился на колени, проверил у командира пульс — тот лежал ничком без сознания рядом со вторым пилотом. При первых же звуках открывающейся двери он вскочил и закрыл собой вход в кабину. Спенсер остановился и изумленно взглянул на доктора.
— Хелло, док, — поприветствовал он Бэйрда. — Что там с радио?
— Вы пилот? — Бэйрд выпалил вопрос, не двигаясь с места.
— Был им давным-давно. Во время войны. Я не знаком с радио, но если командир думает, что я смогу…
— Входите, — приказал Бэйрд.
Он отступил в сторону, быстро закрывая дверь за вошедшими. Спенсер уставился на пустые кресла пилотов и двигающиеся сами по себе рулевые колонки. Потом он перевел взгляд на пилотов, лежавших на полу и укутанных одеялами.
— Нет! — воскликнул он. — Неужели оба?!
— Да, — бросил Бэйрд, — оба.
Спенсер едва верил своим глазам.
— Но, Боже мой! — он даже закашлялся. — Когда это случилось?!
— Командир свалился несколько минут назад. Они оба ели рыбу.
Спенсер для устойчивости оперся на соединительную коробку с проводами на стене.
— Послушайте, — быстро спросил Бэйрд. — Вы можете управлять этим самолетом и посадить его?
— Нет! — В его голосе слышалось потрясение. — Однозначно — нет! Никаких шансов!!!
— Но вы говорили, что летали во время войны, — настаивал доктор.
— Это было тринадцать лет назад! С тех пор я не садился в самолет. И я летал на боевых машинах — крошечных «Спитфайерах» в одну восьмую длины этого лайнера, только с одним мотором. У этого — четыре! И полетные характеристики совершенно другие!
Дрожащими руками Спенсер поискал в пиджаке сигареты, нашел пачку и вытащил одну. Доктор наблюдал за ним, пока он прикуривал.
— Вы могли бы это сделать, — упорствовал он.
Спенсер сердито затряс головой.
— Я говорю вам, что это безумная идея! Вы не понимаете, что это значит! Я бы не смог сейчас управлять и «Спитфайером», не говоря уж про все это, — он ткнул сигаретой в панели управления.
— Мне кажется, что навыки такого рода не забываются, — сказал Бэйрд, вглядываясь в него.
— Это совершенно другой вид управления. Это — это как вы бы взялись управлять шестнадцатиколесным трейлером с прицепом на насыщенной трассе, а до того водили бы только скоростные спортивные машины на пустынных шоссе.
— Но — управляли бы! — настаивал Бэйрд.
Спенсер не ответил, глубоко затягиваясь сигаретой. Доктор пожал плечами и повернулся к двери.
— Ну хорошо! Будем надеяться, что найдется еще кто-нибудь, кто сможет управлять этой штукой — ни один из них не сможет это сделать. — Бэйрд посмотрел на пилотов.
Дверь открылась и вошла Джанет. Она вопросительно посмотрела на Спенсера, затем на доктора.
— Больше никого нет, — сказала она уныло.
— Тогда так, — сказал доктор. Он сделал паузу, предоставляя Спенсеру возможность высказаться, но молодой человек впился взглядом в ряды светящихся приборов и переключателей.
— Мистер Спенсер, — доктор говорил, медленно подбирая слова, — я не знаком с управлением самолетом. Но я знаю, что у нас на борту есть несколько человек, которые умрут через несколько часов, если их не доставить в больницу. Среди здоровых пассажиров вы — единственный, кто имеет хоть какую-то практику в этом вопросе.
Доктор сделал паузу и закончил:
— Я готов выслушать ваши предложения.
Спенсер перевел взгляд с девушки на доктора.
— Вы абсолютно уверены, что нет никаких шансов за то, что кто-нибудь из пилотов может поправиться?
— Я боюсь что никаких. Я даже не гарантирую им жизнь, если не доставить их быстрее в больницу.
Спенсер глубоко затянулся, выпустил длинную струйку дыма и бросил окурок на пол, предусмотрительно придавив его каблуком.
— Сдается, что у нас не очень большой выбор, а? — бросил он.
— Совершенно верно. И если вы не поторопитесь, то мы улетим очень далеко, пока не кончится горючее — возможно, до излучины Тихого океана.
— Это не самый худший вариант, уверяю вас!
Спенсер подошел к приборам и взглянул на белое море облаков под ними, сверкающее в лунном свете.
— Ну хорошо, — сказал он. — Выбор сделан. И сделали его вы, доктор.
Он уселся в левое кресло и через плечо взглянул на стоящих сзади Джанет и Бэйрда.
— Если вы знаете какие-нибудь хорошие молитвы, то пора бы их вспомнить.
Доктор подошел к нему и ободряюще похлопал по плечу.
— Отлично, юноша, — бросил он с одобрением.
— Что вы скажете пассажирам в салоне? — спросил Спенсер, пробегая глазами по приборам на панелях и стараясь вызвать в памяти те знания, которые он приобрел в прошлом, сейчас казавшимся таким далеким.
— В данный момент — ничего, — ответил доктор.
— Очень мудрое решение, — бросил Спенсер, переключаясь на приборы. — Начнем разбираться в этом беспорядке. Навигационные инструменты должны быть прямо перед пилотом. Это значит, что на центральной панели расположено управление двигателями. И что же мы имеем: высота 20.000. Горизонтальный полет. Курс 290. Включен автомат — слава Богу, это нас спасло. Скорость — 210 узлов. Сектор газа, крен, дифферент, смесеобразование, шасси, закрылки?.. Где-то должен быть индикатор… Да, вот он. Хорошо, определили самое главное, я надеюсь. Нам нужен контрольный график посадки, но мы можем запросить его по радио.
— А вы сможете?
— Я не знаю, док — действительно не знаю! Я ни разу в жизни не имел дела с подобной штукой. Где мы сейчас и куда мы летим?
— Насколько я понял из разговора с командиром, мы находимся над Скалами, — ответил Бэйрд. — Он не мог повернуть назад из-за тумана, и мы летим в Ванкувер.
— Нам необходимо это выяснить. Где у нас радио?
Джанет показала ему блок с переключателями над головой.
— Я знаю, что они при помощи этой штуки разговаривали с землей, но я не знаю, как ей пользоваться.
— А, хорошо, посмотрим, — он пристально разглядывал блок.
— Это настройка частоты — его нужно оставить там, где он есть. Это что? Передача.
Он щелкнул переключателем, и вспыхнула маленькая красная лампочка.
— Ага, это то, что нужно! Теперь мы готовы. Пора начинать.
Джанет подала ему наушники с микрофоном.
— Я знаю, что нужно нажать кнопку на микрофоне, чтобы говорить.
Надевая наушники, Спенсер повернулся к доктору.
— Кто знает, что случится, поэтому мне необходима еще пара рук рядышком. Я понимаю, вы не можете оставить больных, поэтому лучшим выбором будет мисс Канада. Что вы на это скажете?
Бэйрд кивнул.
— Я согласен. О'кэй, Джанет?
— Пожалуй, но я ничего в этом не понимаю, — Джанет беспомощно обвела глазами множество приборов.
— Отлично, — весело бросил Спенсер, — двоих уже пристроили. Садитесь, устраивайтесь поудобнее, а лучше пристегнитесь. Вы это видели, наверное, много раз. За то время, что я не летал, прибавилось много всего нового.
Джанет устроилась в кресле второго пилота, стараясь не задеть рулевую колонку, которая двигалась перед ней взад-вперед. В это время раздался стук в дверь.
— Это за мной, — сказал Бэйрд, — мне пора идти. Счастливо!
И быстро вышел. Оставшись наедине с девушкой, Спенсер ухмыльнулся:
— О'кэй?
Джанет молча кивнула и приготовилась надеть наушники.
— Тебя зовут Джанет? Меня — Джордж. — Спенсер посерьезнел. — Я не хочу тебя обманывать, Джанет, будет трудно.
— Я знаю.
— Ну чтож, посмотрим, смогу ли я послать сигнал бедствия. Номер нашего рейса?
— 714.
— Хорошо, тогда поехали.
Он нажал кнопку микрофона и начал спокойным голосом:
— Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!
Этот позывной он не смог забыть. Он вызывал его однажды, в пасмурный октябрьский полдень, над французским побережьем, с отстреленным «хвостом», и два «Харрикейна» сопровождали его как две заботливые старые тетушки, пока он тянул через пролив.
— Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! — продолжал он. — Я, рейс 714, «Мэйл Лиф Эйр Чартер», терплю бедствие! Ответьте все, кто меня слышит!
У него даже перехватило дыхание, когда тут же он услышал ответ:
— Алло, 714! Говорит Ванкувер. Мы ждем ваше сообщение. Ванкувер всем бортам: эта частота закрыта для всех. Продолжайте, 714!
— Спасибо, Ванкувер, я — 714. У нас беда. Оба пилота и несколько пассажиров… Сколько пассажиров, Джанет?
— Несколько минут назад было пять. Хотя, сейчас может быть уже больше.
— Даю поправку. По крайней мере пять пассажиров серьезно пострадали от пищевого отравления. Оба пилота без сознания, в тяжелом состоянии. У нас на борту доктор, он говорит, что они не в состоянии управлять самолетом. Если пострадавших быстро не доставить в больницу, то не исключен смертельный исход. Как поняли меня, Ванкувер?
Немедленно последовал ответ:
— Продолжайте, 714! Я вас слышу.
Спенсер перевел дух.
— Сейчас мы подходим к самому интересному. Меня зовут Спенсер, Джордж Спенсер. Пассажир этого рейса. Вношу поправку. Я был пассажиром, а сейчас я пилот. Информация для вас: у меня около тысячи часов общего налета, но на одномоторных боевых самолетах. С тех пор я не управлял около тринадцати лет. Поэтому вам лучше пригласить к микрофону кого-нибудь, кто смог бы мне давать указания, как управлять этой штукой. Наша высота 20.000, курс — 290 по магнитному компасу, скорость — 210 узлов. Вот такая история. Теперь дело за вами, Ванкувер.
— Ванкувер — рейсу 714. Не отключайтесь.
Спенсер вытер вспотевший лоб и улыбнулся Джанет.
— Держу пари, что мы переполошили всех, там, внизу!
Девушка не успела ответить, как в наушниках опять затрещало и раздался голос, безличный и размеренный, как и раньше.
— Ванкувер — рейсу 714. Пожалуйста, уточните еще раз у доктора, нет ли возможности привести в чувство хотя бы одного из пилотов. Это очень важно. Повторяю, это очень важно! Попросите его сделать все возможное для этого, даже если ему придется бросить без присмотра остальных пострадавших.
Спенсер переключился на передачу.
— Ванкувер, я — рейс 714. Вас понял. Доктор говорит, что нет никакой возможности привести пилотов в чувство. Он говорит, они — в критическом состоянии и могут умереть, если им быстро не оказать квалифицированную помощь.
В наушниках установилось молчание, затем опять раздался голос диспетчера.
— Ванкувер 714. Вас понял. Прошу вас, не отключайтесь, пожалуйста.
— Вас понял, Ванкувер, — поблагодарил Спенсер, отключил микрофон и повернулся к Джанет.
— Нам остается только ждать, пока они там решат, что делать.
Слегка дрожащими руками Спенсер поигрывал рулевой колонкой, повторяя ее движения и пытаясь оценить ее чувствительность, как бы пытаясь вызвать в памяти старые навыки, летное мастерство, которым он прославился в эскадрилье; три раза его награждали отпуском домой. Он улыбнулся, вспоминая военные выражения. Но уже в следующее мгновение беспомощно оглядывал множество дрожащих стрелок, группы незнакомых рычагов и переключателей. Его охватило холодное отчаяние. Что он вообще может сделать? Это все равно, что сидеть в подводной лодке, окруженному бессмысленными приборами и инструментами из научно-фантастического романа. Одно неправильное или неловкое движение может в считанные секунды изменить характер полета; и если он это сделает, кто может дать гарантию, что ему удастся вернуть самолет под свой контроль? Все шансы за то, что ему не удастся это сделать. На этот раз не будет ободряющего присутствия «Харрикейнов», сопровождавших его домой. В тот же момент в его голове возникли проклятья руководству фирмы, выпихнувшему его в эту несчастную поездку в Ванкувер. Перспективы стать начальником отдела и приобрести дом в Паркуэй Гейте показались незначительными и даже абсурдными. Было бы ужасно вот так окончить жизнь, никогда больше не увидеть Мэри, не сказать ей всего, что осталось несказанным. Что же до Бобси и Кит, то страховка принесет им не очень много. Ему следовало бы больше сделать для этих бедных детей, лучших в мире.
До сих пор что-то в ней не давало ей до конца воспринять всего, что произошло. Пока она обслуживала пассажиров и ухаживала за больными, что-то подсказывало ей, что это был ужасный кошмар, род бреда, в котором обычный ход событий внезапно изменился вследствие абсолютно неожиданного, но вполне возможного случая (события). В любой момент, как говорил ей внутренний голос, ее мог разбудить будильник, стоящий на холодильнике и возвещающий начало обычной утренней суматохи и подготовки к подъему пассажиров.
Сейчас же чувство нереальности пропало. Она знала, что это случилось с ней, Джанет Бенсон, прелестной блондинкой двадцати одного года от роду, которую сопровождали взгляды работников аэропорта, когда она проходила по пахнущим сосной коридорам. Страх у нее пропал, по крайней мере, в этот миг. Ей было интересно, чем занимается дома ее семья, как это ее жизнь оборвется в куче скрежещущего железа за несколько секунд без тех, кто родил ее. Эти чувства вызвали в ней дрожь, а они мирно спали в своих постелях за тысячу миль отсюда.
— Я поняла, доктор, — спокойно ответила девушка.
— Вы знаете кого-нибудь на борту, кто может управлять самолетом?
Джанет мысленно пробежала список пассажиров, вспоминая имена.
— У нас нет никого с авиалиний. Я не знаю… кто еще. Я думаю, лучше пойти спросить.
— Да, пожалуй, — медленно ответил Бэйрд. — Постарайтесь не растревожить их. Иначе может начаться паника. Некоторые знают, что второй пилот отключился, поэтому вы скажите, что командир ищет кого-нибудь, кто может помочь ему в переговорах с землей.
— Хорошо, доктор! Я так и сделаю.
Она медлила, понимая, что доктор хочет сказать что-то еще.
— Мисс Бенсон, как вас зовут? — спросил он.
— Джанет.
Он кивнул.
— Джанет! Я сделал замечание по поводу вашей подготовки. Это было несправедливо и непростительно — замечание старого осла, имеющего большой опыт. Я бы хотел взять свои слова обратно.
Румянец покрыл ее щеки, она улыбнулась.
— Я уже все забыла.
Она двинулась к двери, желая поскорее начать опрос и узнать самое худшее как можно раньше.
Бэйрд наморщил лоб, стараясь сконцентрироваться на чем-то, что постоянно ускользало от него. Нахмурившись, он смотрел на аварийные инструкции на двери кабины и не видел их.
— Подождите, — неожиданно остановил он девушку.
— Да? — она задержалась на пороге, держась за ручку двери.
Доктор хрустнул пальцами и повернулся к ней.
— Я вспомнил!!! Я знаю того, кто говорил со мной о самолетах! Этот молодой человек, сидящий рядом со мной — тот, что вошел последним в Виннипеге.
— Мистер Спенсер?
— Да, это он. Джордж Спенсер. Я не помню точно, но мне кажется, он знает кое-что об этом. Приведите его сюда, хорошо? Только не говорите ему ничего лишнего — не надо, чтобы остальные пассажиры узнали правду. Но порасспрашивайте их тоже, на случай, если есть кто-нибудь еще.
— Он предлагал мне свою помощь, — вспомнила Джанет, — значит он не отравился.
— Да, да, вы правы! — воскликнул Бэйрд. — Мы оба ели мясо. Ведите его, Джанет!
Он нервно мерил шагами узкую кабину, затем опустился на колени, проверил у командира пульс — тот лежал ничком без сознания рядом со вторым пилотом. При первых же звуках открывающейся двери он вскочил и закрыл собой вход в кабину. Спенсер остановился и изумленно взглянул на доктора.
— Хелло, док, — поприветствовал он Бэйрда. — Что там с радио?
— Вы пилот? — Бэйрд выпалил вопрос, не двигаясь с места.
— Был им давным-давно. Во время войны. Я не знаком с радио, но если командир думает, что я смогу…
— Входите, — приказал Бэйрд.
Он отступил в сторону, быстро закрывая дверь за вошедшими. Спенсер уставился на пустые кресла пилотов и двигающиеся сами по себе рулевые колонки. Потом он перевел взгляд на пилотов, лежавших на полу и укутанных одеялами.
— Нет! — воскликнул он. — Неужели оба?!
— Да, — бросил Бэйрд, — оба.
Спенсер едва верил своим глазам.
— Но, Боже мой! — он даже закашлялся. — Когда это случилось?!
— Командир свалился несколько минут назад. Они оба ели рыбу.
Спенсер для устойчивости оперся на соединительную коробку с проводами на стене.
— Послушайте, — быстро спросил Бэйрд. — Вы можете управлять этим самолетом и посадить его?
— Нет! — В его голосе слышалось потрясение. — Однозначно — нет! Никаких шансов!!!
— Но вы говорили, что летали во время войны, — настаивал доктор.
— Это было тринадцать лет назад! С тех пор я не садился в самолет. И я летал на боевых машинах — крошечных «Спитфайерах» в одну восьмую длины этого лайнера, только с одним мотором. У этого — четыре! И полетные характеристики совершенно другие!
Дрожащими руками Спенсер поискал в пиджаке сигареты, нашел пачку и вытащил одну. Доктор наблюдал за ним, пока он прикуривал.
— Вы могли бы это сделать, — упорствовал он.
Спенсер сердито затряс головой.
— Я говорю вам, что это безумная идея! Вы не понимаете, что это значит! Я бы не смог сейчас управлять и «Спитфайером», не говоря уж про все это, — он ткнул сигаретой в панели управления.
— Мне кажется, что навыки такого рода не забываются, — сказал Бэйрд, вглядываясь в него.
— Это совершенно другой вид управления. Это — это как вы бы взялись управлять шестнадцатиколесным трейлером с прицепом на насыщенной трассе, а до того водили бы только скоростные спортивные машины на пустынных шоссе.
— Но — управляли бы! — настаивал Бэйрд.
Спенсер не ответил, глубоко затягиваясь сигаретой. Доктор пожал плечами и повернулся к двери.
— Ну хорошо! Будем надеяться, что найдется еще кто-нибудь, кто сможет управлять этой штукой — ни один из них не сможет это сделать. — Бэйрд посмотрел на пилотов.
Дверь открылась и вошла Джанет. Она вопросительно посмотрела на Спенсера, затем на доктора.
— Больше никого нет, — сказала она уныло.
— Тогда так, — сказал доктор. Он сделал паузу, предоставляя Спенсеру возможность высказаться, но молодой человек впился взглядом в ряды светящихся приборов и переключателей.
— Мистер Спенсер, — доктор говорил, медленно подбирая слова, — я не знаком с управлением самолетом. Но я знаю, что у нас на борту есть несколько человек, которые умрут через несколько часов, если их не доставить в больницу. Среди здоровых пассажиров вы — единственный, кто имеет хоть какую-то практику в этом вопросе.
Доктор сделал паузу и закончил:
— Я готов выслушать ваши предложения.
Спенсер перевел взгляд с девушки на доктора.
— Вы абсолютно уверены, что нет никаких шансов за то, что кто-нибудь из пилотов может поправиться?
— Я боюсь что никаких. Я даже не гарантирую им жизнь, если не доставить их быстрее в больницу.
Спенсер глубоко затянулся, выпустил длинную струйку дыма и бросил окурок на пол, предусмотрительно придавив его каблуком.
— Сдается, что у нас не очень большой выбор, а? — бросил он.
— Совершенно верно. И если вы не поторопитесь, то мы улетим очень далеко, пока не кончится горючее — возможно, до излучины Тихого океана.
— Это не самый худший вариант, уверяю вас!
Спенсер подошел к приборам и взглянул на белое море облаков под ними, сверкающее в лунном свете.
— Ну хорошо, — сказал он. — Выбор сделан. И сделали его вы, доктор.
Он уселся в левое кресло и через плечо взглянул на стоящих сзади Джанет и Бэйрда.
— Если вы знаете какие-нибудь хорошие молитвы, то пора бы их вспомнить.
Доктор подошел к нему и ободряюще похлопал по плечу.
— Отлично, юноша, — бросил он с одобрением.
— Что вы скажете пассажирам в салоне? — спросил Спенсер, пробегая глазами по приборам на панелях и стараясь вызвать в памяти те знания, которые он приобрел в прошлом, сейчас казавшимся таким далеким.
— В данный момент — ничего, — ответил доктор.
— Очень мудрое решение, — бросил Спенсер, переключаясь на приборы. — Начнем разбираться в этом беспорядке. Навигационные инструменты должны быть прямо перед пилотом. Это значит, что на центральной панели расположено управление двигателями. И что же мы имеем: высота 20.000. Горизонтальный полет. Курс 290. Включен автомат — слава Богу, это нас спасло. Скорость — 210 узлов. Сектор газа, крен, дифферент, смесеобразование, шасси, закрылки?.. Где-то должен быть индикатор… Да, вот он. Хорошо, определили самое главное, я надеюсь. Нам нужен контрольный график посадки, но мы можем запросить его по радио.
— А вы сможете?
— Я не знаю, док — действительно не знаю! Я ни разу в жизни не имел дела с подобной штукой. Где мы сейчас и куда мы летим?
— Насколько я понял из разговора с командиром, мы находимся над Скалами, — ответил Бэйрд. — Он не мог повернуть назад из-за тумана, и мы летим в Ванкувер.
— Нам необходимо это выяснить. Где у нас радио?
Джанет показала ему блок с переключателями над головой.
— Я знаю, что они при помощи этой штуки разговаривали с землей, но я не знаю, как ей пользоваться.
— А, хорошо, посмотрим, — он пристально разглядывал блок.
— Это настройка частоты — его нужно оставить там, где он есть. Это что? Передача.
Он щелкнул переключателем, и вспыхнула маленькая красная лампочка.
— Ага, это то, что нужно! Теперь мы готовы. Пора начинать.
Джанет подала ему наушники с микрофоном.
— Я знаю, что нужно нажать кнопку на микрофоне, чтобы говорить.
Надевая наушники, Спенсер повернулся к доктору.
— Кто знает, что случится, поэтому мне необходима еще пара рук рядышком. Я понимаю, вы не можете оставить больных, поэтому лучшим выбором будет мисс Канада. Что вы на это скажете?
Бэйрд кивнул.
— Я согласен. О'кэй, Джанет?
— Пожалуй, но я ничего в этом не понимаю, — Джанет беспомощно обвела глазами множество приборов.
— Отлично, — весело бросил Спенсер, — двоих уже пристроили. Садитесь, устраивайтесь поудобнее, а лучше пристегнитесь. Вы это видели, наверное, много раз. За то время, что я не летал, прибавилось много всего нового.
Джанет устроилась в кресле второго пилота, стараясь не задеть рулевую колонку, которая двигалась перед ней взад-вперед. В это время раздался стук в дверь.
— Это за мной, — сказал Бэйрд, — мне пора идти. Счастливо!
И быстро вышел. Оставшись наедине с девушкой, Спенсер ухмыльнулся:
— О'кэй?
Джанет молча кивнула и приготовилась надеть наушники.
— Тебя зовут Джанет? Меня — Джордж. — Спенсер посерьезнел. — Я не хочу тебя обманывать, Джанет, будет трудно.
— Я знаю.
— Ну чтож, посмотрим, смогу ли я послать сигнал бедствия. Номер нашего рейса?
— 714.
— Хорошо, тогда поехали.
Он нажал кнопку микрофона и начал спокойным голосом:
— Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!
Этот позывной он не смог забыть. Он вызывал его однажды, в пасмурный октябрьский полдень, над французским побережьем, с отстреленным «хвостом», и два «Харрикейна» сопровождали его как две заботливые старые тетушки, пока он тянул через пролив.
— Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! — продолжал он. — Я, рейс 714, «Мэйл Лиф Эйр Чартер», терплю бедствие! Ответьте все, кто меня слышит!
У него даже перехватило дыхание, когда тут же он услышал ответ:
— Алло, 714! Говорит Ванкувер. Мы ждем ваше сообщение. Ванкувер всем бортам: эта частота закрыта для всех. Продолжайте, 714!
— Спасибо, Ванкувер, я — 714. У нас беда. Оба пилота и несколько пассажиров… Сколько пассажиров, Джанет?
— Несколько минут назад было пять. Хотя, сейчас может быть уже больше.
— Даю поправку. По крайней мере пять пассажиров серьезно пострадали от пищевого отравления. Оба пилота без сознания, в тяжелом состоянии. У нас на борту доктор, он говорит, что они не в состоянии управлять самолетом. Если пострадавших быстро не доставить в больницу, то не исключен смертельный исход. Как поняли меня, Ванкувер?
Немедленно последовал ответ:
— Продолжайте, 714! Я вас слышу.
Спенсер перевел дух.
— Сейчас мы подходим к самому интересному. Меня зовут Спенсер, Джордж Спенсер. Пассажир этого рейса. Вношу поправку. Я был пассажиром, а сейчас я пилот. Информация для вас: у меня около тысячи часов общего налета, но на одномоторных боевых самолетах. С тех пор я не управлял около тринадцати лет. Поэтому вам лучше пригласить к микрофону кого-нибудь, кто смог бы мне давать указания, как управлять этой штукой. Наша высота 20.000, курс — 290 по магнитному компасу, скорость — 210 узлов. Вот такая история. Теперь дело за вами, Ванкувер.
— Ванкувер — рейсу 714. Не отключайтесь.
Спенсер вытер вспотевший лоб и улыбнулся Джанет.
— Держу пари, что мы переполошили всех, там, внизу!
Девушка не успела ответить, как в наушниках опять затрещало и раздался голос, безличный и размеренный, как и раньше.
— Ванкувер — рейсу 714. Пожалуйста, уточните еще раз у доктора, нет ли возможности привести в чувство хотя бы одного из пилотов. Это очень важно. Повторяю, это очень важно! Попросите его сделать все возможное для этого, даже если ему придется бросить без присмотра остальных пострадавших.
Спенсер переключился на передачу.
— Ванкувер, я — рейс 714. Вас понял. Доктор говорит, что нет никакой возможности привести пилотов в чувство. Он говорит, они — в критическом состоянии и могут умереть, если им быстро не оказать квалифицированную помощь.
В наушниках установилось молчание, затем опять раздался голос диспетчера.
— Ванкувер 714. Вас понял. Прошу вас, не отключайтесь, пожалуйста.
— Вас понял, Ванкувер, — поблагодарил Спенсер, отключил микрофон и повернулся к Джанет.
— Нам остается только ждать, пока они там решат, что делать.
Слегка дрожащими руками Спенсер поигрывал рулевой колонкой, повторяя ее движения и пытаясь оценить ее чувствительность, как бы пытаясь вызвать в памяти старые навыки, летное мастерство, которым он прославился в эскадрилье; три раза его награждали отпуском домой. Он улыбнулся, вспоминая военные выражения. Но уже в следующее мгновение беспомощно оглядывал множество дрожащих стрелок, группы незнакомых рычагов и переключателей. Его охватило холодное отчаяние. Что он вообще может сделать? Это все равно, что сидеть в подводной лодке, окруженному бессмысленными приборами и инструментами из научно-фантастического романа. Одно неправильное или неловкое движение может в считанные секунды изменить характер полета; и если он это сделает, кто может дать гарантию, что ему удастся вернуть самолет под свой контроль? Все шансы за то, что ему не удастся это сделать. На этот раз не будет ободряющего присутствия «Харрикейнов», сопровождавших его домой. В тот же момент в его голове возникли проклятья руководству фирмы, выпихнувшему его в эту несчастную поездку в Ванкувер. Перспективы стать начальником отдела и приобрести дом в Паркуэй Гейте показались незначительными и даже абсурдными. Было бы ужасно вот так окончить жизнь, никогда больше не увидеть Мэри, не сказать ей всего, что осталось несказанным. Что же до Бобси и Кит, то страховка принесет им не очень много. Ему следовало бы больше сделать для этих бедных детей, лучших в мире.