Страница:
Какое-то движение рядом с ним прервало его мысли. Джанет встала коленями на кресло и посмотрела на неподвижные тела командира и второго пилота, лежащих на полу.
— Один из них — твой приятель? — спросил Спенсер.
— Нет, — ответила она нерешительно. — Право же, нет.
— Не обращай внимания, — Спенсер говорил как можно мягче. — Я понял. Прошу простить меня, Джанет, — он вытащил сигарету и поискал спички. — Я не уверен, что это разрешено, но думаю, что авиакомпания поймет!
В свете вспыхнувшей спички девушка ясно увидела его глаза, горящие неистовым гневом.
— Один из них — твой приятель? — спросил Спенсер.
— Нет, — ответила она нерешительно. — Право же, нет.
— Не обращай внимания, — Спенсер говорил как можно мягче. — Я понял. Прошу простить меня, Джанет, — он вытащил сигарету и поискал спички. — Я не уверен, что это разрешено, но думаю, что авиакомпания поймет!
В свете вспыхнувшей спички девушка ясно увидела его глаза, горящие неистовым гневом.
6. 03.00 — 03.25
С оглушающим ревом разогнался по блестящей от дождя полосе и скрылся в ночном небе последний в эту ночь самолет на Восток, вылетевший из Ванкувера. Пока он делал необходимый разворот над аэропортом, его навигационные огни слегка пробивались сквозь густую низкую мглу. Несколько самолетов, которые буксировались с разных концов поля на стоянки вдоль секций отправления, были покрыты каплями дождя. Ночь была холодной.
Рабочие на поле копошились в желтом свете дуговых ламп и, время от времени, похлопывали замерзшими руками, чтобы согреться. Никто из них не проронил лишнего слова. Медленно двигавшийся самолет остановился на стоянке и выключил двигатели, подчиняясь командам стоящего перед ним человека с флажками. Во внезапно наступившей тишине слышался только свист вращающихся пропеллеров. Функционирующий, как обычно аэропорт, Ванкувера готовился к предстоящей опасности без внешней суеты и паники.
В ярко освещенной комнате диспетчера чувствовалось, что напряжение нарастает. Отодвинув телефон и закурив, диспетчер изучал карту на стене, скрывшись в клубах голубого дыма. Помолчав, он повернулся к Бардику. Сидевший на краю стола пухлый представитель компании «Мэйпл Лиф» только что закончил читать поступившую радиограмму и держал ее в руках.
— Правильно, Гарри — начал диспетчер.
Говорил он тоном человека, описывающего свои действия, в основном, для собственного удовлетворения от всего сделанного, а не для информации кому-то.
— Я задерживаю все рейсы на Восток. У нас есть примерно час, чтобы расчистить движение на других направлениях. После этого, все рейсы по расписанию должны ждать, пока… Ждать, одним словом.
Зазвонил телефон. Он схватил трубку.
— Да?… Понял! Предупредите все службы и самолеты, что мы сможем принимать рейсы только в течение сорока шести минут. Заворачивайте всех, кто прибывает позже. Вся западно-восточная трасса от Калгари к нам должна быть свободна… Сделали? Хорошо!
Он швырнул трубку на рычаг и повернулся к помощнику, тоже державшему телефонную трубку.
— Вы уже связались с начальником пожарной охраны?
— Сейчас звоню ему домой.
— Передайте, что ему лучше было бы быть здесь. И попросите дежурного известить городское пожарное управление. Я думаю, они подгонят свое оборудование.
— Это я уже сделал. Слушаю, диспетчер Ванкувера, — ответил он в трубку. — Подождите, пожалуйста!
Он зажал трубку рукой.
— Оповестить Военно-Воздушные Силы?
— Да. Пусть они уберут из этой зоны свои самолеты!
Бардик спрыгнул со стола.
— Это мысль, — сказал он. Под мышкой у него торчал большой мокрый платок.
— У вас здесь, в аэропорту, есть пилоты? — уточнил у него диспетчер.
Бардик отрицательно покачал головой.
— Ни одного. Нам придется просить помощь.
Диспетчер на мгновение задумался.
— Попытайтесь в «Кросс-Кэнада»! Большинство их людей базируется здесь. Объясните ситуацию. Нам необходим человек, высококвалифицированный в этом типе самолетов, который способен давать инструкции им туда.
— Вы считаете, у нас есть шанс?
— Я не знаю, но мы должны попробовать. Или вы можете предложить что-нибудь еще?
— Нет, — ответил Бардик, — я не могу. Но я уверен, такой работе не позавидуешь!
Диспетчера окликнул помощник:
— На связи опять городская полиция! Будете говорить?
— Попроси их не отключаться.
Бардик двинулся к двери.
— Пойду поищу людей «Кросс-Кэнада». И я должен позвонить в Монреаль, поставить в известность руководство.
— Я бы советовал вам звонить из кабинета управляющего. Здесь — видите — какая суматоха. — Бардик выскочил из комнаты, а диспетчер поднял трубку.
— Говорит диспетчер… А, инспектор, рад вас слышать. Да… да… чудесно! Послушайте, инспектор, у нас ЧП значительно серьезнее чем мы предполагали. Во-первых, необходимо, чтобы один из ваших патрулей отыскал в городе нашего пилота и доставил его сюда как можно быстрее… Да, я позже сообщу вам. Во-вторых, мы ожидаем, что кроме «Скорой помощи» нам понадобятся пожарные. Я не могу сейчас объяснить, но самолет плохо управляется.
Он сделал паузу и выслушал собеседника на другом конце провода.
— Да, мы объявляем общую тревогу. Все упирается в то, что могут пострадать дома рядом с аэропортом.
Он опять замолчал на мгновение.
— Да, я рад, что вы это предложили. Я знаю: чертовски трудно поднимать людей среди ночи, — но у нас нет выбора. Я не могу гарантировать, что самолет опустится на поле. Скорее всего, он либо не долетит, либо проскочит поле — есть и такая опасность. Хорошо еще, что необходимо эвакуировать только дома по направлению к мосту «Си-Айленд». Мы постараемся направить его мимо города… А?… Нет, еще ничего не могу сказать. Мы постараемся принять его с восточного конца главной ВПП.
Еще одна пауза, но этот раз длиннее.
— Спасибо, инспектор! Я очень хорошо это понимаю, и не буду просить вашей помощи без крайней необходимости. Я буду держать вас в курсе.
Диспетчер швырнул трубку на рычаг, в глазах появилась тревога. Он повернулся к оператору.
— Есть связь с 714?
Оператор кивнул.
— Они прибудут еще совсем ночью, — как бы про себя отметил диспетчер.
Он вытащил носовой платок и вытер пот с лица.
— Начальник пожарной команды уже выехал, — доложил помощник.
— Сейчас на связи Военно-Воздушные Силы, спрашивают, чем могут помочь.
— Мы свяжемся с ними если понадобиться, но вряд ли. Поблагодари их.
Он продолжал внимательно изучать карту на стене, пряча платок в карман. Достал пачку сигарет; увидев, что она пустая, смял и бросил на пол.
— Кто-нибудь даст закурить?!
— Да, сэр!
Он прикурил, глубоко затянулся.
— Надо бы послать кого-то вниз за чем-нибудь пожевать — да, и всем кофе! Нам это необходимо.
Вернулся запыхавшийся Бардик.
— «Кросс-Кэнада» утверждает, что их лучший пилот — капитан Трэливен. Сейчас они ему звонят. Я полагаю, он уже давно спит дома.
— Может, вызвать полицейскую машину?
— Они об этом сами позаботятся. Я им сказал, что он нам нужен как можно быстрее. А вы его знаете?
— Встречались. Он — отличный парень! Нам повезло, что он нам поможет.
— Будем надеяться, что он сможет. Мы, во всяком случае, попытаемся.
— Как там твое начальство?
Бардик ухмыльнулся:
— Я послал весточку своему президенту.
Радиооператор повернулся к ним.
— Сиэтл и Калгари ждут, сэр! Они интересуются хорошо ли мы слышим 714.
— Отвечай. Слышим 714 хорошо, но просим их не отключаться на случай непредвиденных помех на приеме.
— Хорошо, сэр.
Диспетчер перегнулся через радиопанель, взял стоящий микрофон и кивнул оператору, который переключился на передачу.
— Диспетчер Ванкувера — рейсу 714, — вызвал он.
Голос Спенсера, тутже ответившего на вызов, с шипением вырвался из динамика громкой связи. С момента получения сигнала бедствия все передачи рейса 714 транслировались по громкой связи.
— 714 — Ванкуверу. Я уже думал, что мы потеряли частоту.
— Ванкувер — 714. Говорит диспетчер. Мы организуем помощь. Очень скоро мы вас опять вызовем. Пока же не вмешивайтесь в работу автомата. Как поняли? Прием.
Несмотря на помехи, в голосе Спенсера явно чувствовалась злость:
— 714 — Ванкуверу. Я думал, что я вам говорил. Я никогда не занимался ничем подобным. И, разумеется, не собираюсь выкидывать дурацкие шутки с автопилотом. Прием.
Диспетчер открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Он вздохнул и повернулся к помощнику.
— Передай там, чтобы доставили сюда Трэливена как можно быстрее.
— Хорошо, сэр! Только что доложил дежурный офицер пожарной охраны. Он занимается укрытием железнодорожных вагонов и цистерн. Городская пожарная часть уже доставила все необходимое оборудование.
— Хорошо. Когда появится шеф пожарной команды, я бы хотел с ним поговорить. Если 714 доберется до нас, то не хотелось бы, чтобы наши машины мчались к ним через все поле. Если они разобьются, то, вероятно, покроют большую площадь.
Бардик внезапно вскочил.
— Эй, вместе с городскими частями сюда в любой момент может пожаловать пресса!
Он постучал толстым пальцем по зубам, страшась такой возможности.
— Это будет самое худшее, что могло бы случиться с «Мэйпл Лиф». Представляете это будет на первой полосе всех газет! Набитый пассажирами самолет, многие из них отравлены. Пилоты тоже. Возможна эвакуация жителей из домов, стоящих по направлению к мосту. Не говоря уже…
Диспетчер его перебил.
— Лучше бы подключить прессу самим с самого начала. Побыстрее пригласите сюда Говарда. Связисты узнают его домашний телефон.
Бардик кивнул оператору, тот пробежал пальцем по телефонному списку с надписью «В случае ЧП» и начал набирать номер.
— Мы не сможем скрыть от прессы такое ЧП, Гарри! Будет большой шум. Пусть Клифф подумает, как это все представить. Да, пусть передаст газетчикам, чтобы держались от нас подальше. Нам надо работать.
— Ужасная ночь, — простонал Бардик, с отвращением хватая телефонную трубку.
— Что там с доктором Дэвидсоном? — строго спросил он оператора.
— Он выехал на ночной вызов, и мы не можем с ним связаться. Но он уже скоро должен вернуться. Я оставил ему записку.
— Неужели вы этого не знали? Все обязательно случается по ночам. Если вы не найдете его через десять минут, то обратитесь в больницу. Тот доктор, с рейса 714, может быть, нуждается в совете. Алло, алло, — Бардик тяжело дышал в трубку. — Вставайте, вставайте, Клифф, ради Бога! Сейчас совсем не время спать!
В маленьком домике на окраине города беспрерывно звонил телефон, нарушая тишину и покой своей пронзительной трелью. Нежная белая рука высунулась из-под одеяла, застыла на мгновение на подушке, затем медленно пошарила в темноте в поисках выключателя настольной лампы. Зажегся свет. Привлекательная рыжеволосая женщина в белой вышитой ночной рубашке, почти не открывая глаз, с трудом дотянулась до телефона, поднесла трубку к уху и повернулась на бок. Пытаясь разглядеть стрелки маленьких часов, она промямлила:
— Да?
— Это миссис Трэливен? — услышала она твердый голос.
— Да, — ответила она почти шепотом. — А кто это?
— Миссис Трэливен, могу я поговорить с вашим мужем?
— А его нет!
— Нет? Пожалуйста, где я могу его найти? Это очень срочно!
Она оперлась на подушку и пыталась разлепить сонные глаза. Ей казалось, что она все еще спит.
— Где вы? — услышала она голос в трубке. — Миссис Трэливен, мы дозванивались до вас несколько минут.
— Я приняла снотворное, — прошептала женщина. — Послушайте, кто это звонит так поздно ночью?
— Я прошу прощения, что разбудил вас, но у нас приказ безотлагательно связаться с командиром Трэливеном. Это из аэропорта, из компании «Кросс — Кэнада».
— О! — она попыталась собраться с мыслями. — Он у своих родителей. Его отец очень болен, и муж дежурит около него.
— Это в городе?
— Да, это недалеко отсюда, — Она дала номер телефона.
— Благодарю вас, миссис. Мы сейчас же позвоним туда.
— А что случилось?
— Я прошу прощения — нам некогда объяснять. Еще раз благодарю.
Телефон замолчал. Она положила трубку и спустила ноги с кровати. Как жена старшего пилота авиакомпании, она привыкла к неожиданным вызовам своего мужа, считала их неизбежным злом его жизни, но постоянно возмущалась этим. Неужели Поль был единственным пилотом, к которому они всегда обращались, попадая в затруднительное положение? Если он срочно вызывается в полет, то он сначала позвонит домой, чтобы она подготовила форму и принадлежности. Тогда у нее есть время приготовить термос и несколько сэндвичей. Она накинула халат, спотыкаясь спросонья, вышла из спальни и спустилась в кухню.
А за две мили отсюда Поль Трэливен глубоко спал. Его большое сильное тело раскинулось на диванчике в гостиной в доме его матери. Эта решительная энергичная пожилая женщина настояла, чтобы он отдохнул пару часов, пока отцу стало легче, и есть возможность.
Накануне вечером семейный доктор их обнадежил: кризис миновал, и сейчас все зависело от хорошего ухода и внимания. Трэливен был рад возможности отдохнуть.
Тридцать шесть часов назад он вернулся из рейса в Токио, привез обратно парламентскую делегацию и, с тех пор, пока было обострение болезни у отца, он едва успел немного вздремнуть.
Он проснулся от того, что его трясли за руку. Быстро вскочив, он увидел мать, стоящую на коленях рядом с ним.
— Да, мама, — сказал он тяжело, — сейчас я тебя сменю.
— Нет, сынок, дело не в этом. Отец спит, как ребенок. Звонят из аэропорта. Я сказала им, что ты только что прилег отдохнуть, но они настаивают. Я думаю, им должно быть стыдно — не могут подождать до утра.
— О'кэй, мама! Я иду.
Поднимаясь на ноги, он подумал, что хорошо было бы еще поспать. Он был почти одет, снял только пиджак и галстук для удобства. Он шел, бесшумно ступая ногами в носках, к телефону в холле; мать, обеспокоенная, шла за ним следом.
— Трэливен, — сказал он в трубку.
— Поль, это Джим Брайнт, — слова падали отрывисто, тревожно. — Я крайне обеспокоен. Ты нам очень нужен, Поль! Ты можешь сейчас же приехать?
— Зачем? Что случилось?
— У нас — ЧП. Чартерный рейс «Мэйпл Лиф» — это «Импресс С6», один из тех, что после ремонта — летит из Виннипега, много пассажиров и оба пилота серьезно отравлены — пищевое отравление.
— Что!!! Оба пилота?!
— Да, да! Опаснейшая ситуация. Какой-то парень сел за приборы, но он уже много лет не летал. Счастье, что был включен автопилот. «Мэйпл Лиф» не имеет здесь своих людей, и мы хотим, чтобы ты приехал и помог посадить машину. Как ты думаешь, получится?
— Черт возьми, я не знаю! Это невероятно трудно, — Трэливен взглянул на часы. — Когда ожидается прибытие?
— 05.05.
— Но осталось меньше двух часов! Пора действовать! Я — в южной части города.
— Твой адрес? — Трэливен продиктовал. — Патрульная машина будет у тебя через несколько минут. Как приедешь, поднимайся сразу в комнату диспетчера.
— Хорошо. Я уже выхожу.
— Счастливо, Поль!
Трэливен швырнул трубку, вернулся в гостиную и надел ботинки, не завязывая шнурки. Мать подала ему пиджак.
— Что случилось, сынок? — спросила она с опаской.
— В аэропорту серьезное ЧП, мама. Я боюсь, очень серьезное. Сейчас приедет полицейская машина и заберет меня.
— Полиция!
— Ну — ну, — он обнял ее на секунду. — Тебе не стоит так беспокоитъся! Они там нуждаются в моей помощи. Я вынужден покинуть тебя до утра.
Он поискал табак и трубку и положил их в карман.
— Минутку, — сказал он остановившись. — А как они узнали, что я здесь?
— Не могу сказать. Очевидно, сначала позвонили Далси.
— Да, может быть. Ты позвони ей и скажи, что все в порядке, да?
— Конечно, конечно! Но в чем там дело, Поль?
— Тяжело заболел пилот самолета. Они хотят, чтобы я помог посадить самолет, если у меня получится.
Мать глядела на него изумленно.
— Что значит помочь посадить? Если пилот болен, кто же будет управлять самолетом?
— Я, мама, с земли по радио. Во всяком случае, я попытаюсь.
— Я ничего не понимаю!
«Возможно, я тоже», — думал Трэливен про себя пятью минутами позже на заднем сиденье патрульной машины, которая увозила его от тротуара. Мимо них быстро мелькали унылые фонари; стрелка спидометра быстро достигла цифры семьдесят пять, в ночной тишине ревела сирена.
— Как темной ночью в поле, — заметил сержант, сидевший рядом с водителем, говоря через плечо.
— Вы можете мне точно сказать, что случилось?
— Почем я знаю! — Сержант сплюнул в окно. — Все, что я знаю — это, что каждая свободная машина направляется в аэропорт, чтобы, в случае необходимости, очистить районы моста. Мы тоже туда направлялись, но тут получили приказ ехать за вами. Мне сказали, что ожидается сильный взрыв.
— А вы знаете, что? — вставил молодой водитель. — Я думаю, что это — падающий стратосферный бомбардировщик с грузом ядерных бомб.
— Я тебя умоляю, — сказал сержант с мрачным презрением. — Твоя беда в том, что ты читаешь слишком много комиксов.
Никогда, отметил Трэливен про себя, он не добирался до аэропорта так быстро. Он не заметил, как они добрались до Марполя, пересекли Оак-Бридж и выехали на Лули-Айленд. Затем взяли вправо, снова пересекли устье реки по Си Айленд, миновали полицейские крейсера, чьи команды разговаривали в дверях с домовладельцами, выехали на шоссе в аэропорт, и их встретили огни длинных низких зданий наземных служб. Они резко затормозили, с противным скрежетом покрышек, чтобы избежать столкновения с пожарной машиной, медленно заканчивающей U-образный разворот впереди них. Сержант выругался; коротко, но с чувством. Перед главным корпусом Трэливен выскочил из машины, проскочил в двери и промчался через толпу, слыша, как замирает вой сирены. Отмахнувшись от посыльного, встречавшего его, он направился прямиком в административный блок, в комнату диспетчера. Для человека своего роста он двигался очень быстро. Очевидно, эта раскованная манера двигаться в сочетании с крепким телосложением, красивыми прямыми волосами и мужественными чертами лица привлекали к нему внимание многих женщин. Угловатые, неправильные черты лица, казалось, были вырублены из куска дерева неопытной рукой. Трэливен имел прочную репутацию приверженца дисциплины, и почти каждый член летного состава испытал на себе холодный взгляд его светлых водянистых глаз.
Он вошел в диспетчерскую в тот момент, когда Бардик озабоченно, но с почтением говорил по телефону.
— …Нет, сэр, он не специалист. Он летал во время войны на одномоторных самолетах — и все… Я спрашивал их об этом. Этот доктор на борту говорит…
Диспетчер быстро вскочил и тепло приветствовал Трэливена.
— Я очень рад видеть вас, капитан!
Трэливен кивнул в сторону Бардика.
— Это он о том парне, с «Импресс»?
— Да. Он только что поднял с постели своего президента в Монреале. Старик не в восторге от всего этого — скажу честно, я тоже. Черт, телефон звонит! Заканчивай побыстрее, Гарри!
— Что еще мы можем сделать? — оправдывался в телефон Бардик, обливаясь потом. — Мы попытаемся помочь ему инструкциями с земли. Я обратился к шеф-пилоту «Кросс-Кэнада» капитану Трэливену — он только что вошел. Мы будем наводить их по радио… Мы сделаем все, что в наших силах. Конечно, это огромный риск, а вы можете предложить что-нибудь получше?
Трэливен внимательно прочел все радиограммы от 714. Затем коротко бросил: «Погода», и ознакомился с последними метеорологическими сводками. Покончив с этим, он отложил бумаги, мрачно взглянул на диспетчера, достал свою трубку и, молча, стал набивать ее табаком.
Бардик все еще говорил по телефону:
— …Я думал об этом, сэр! Говард будет заниматься прессой — они еще ничего не знают об этом… Да, да, мы наложили запрет на снабжение продовольствием всех рейсов из Виннипега. Это все, что мы знаем. Я позвонил вам сразу же…
— Что вы об этом думаете? — диспетчер обратился к Трэливену. Пилот, молча, пожал плечами и снова взял радиограммы. Пока он читал, потягивая трубку, лицо его покрылось глубокими морщинами. Вернулся посыльный, распахнув дверь ногой, так как руки его были заняты подносом, уставленным бумажными стаканчиками с кофе. Один он протянул диспетчеру, другой поставил перед Трэливеном, который не обратил на него никакого внимания.
— …Расчетная время прибытия 05.05. по местному времени, — Бардик говорил с плохо скрываемым раздражением. — У меня дел по горло, сэр… Я займусь этим… Я позвоню вам. Я позвоню вам, как только узнаю что-нибудь новое… Да, да… До свидания!.
Швырнув трубку на рычаг, он вздохнул с облегчением. Затем повернулся к Трэливену.
— Очень благодарен вам, капитан, за помощь! Как вам вся эта история?
Трэливен потряс радиограммами.
— Это все?
— Это все, что мы знаем. А сейчас пора садиться за пульт и сажать этого парня. Вы должны дать почувствовать ему машину в полете, навести его и — Боже помоги нам! — помочь ему посадить машину. Вы слышите?
— Я не могу делать чудеса, — беспристрастно ответил Трэливен. — Вы знаете, что шансы человека, летавшего только на боевых самолетах, посадить четырехмоторный пассажирский самолет очень ничтожны, если не сказать хуже?
— Конечно, я знаю это! — взорвался Бардик. — Вы же слышали, что я говорил Барнерду! Но у вас есть другие предложения?
— Нет, — медленно ответил Трэливен. — Пожалуй, нет. Я просто хочу быть уверенным, что вы понимаете, во что мы влезаем.
— Послушайте! — заорал Бардик. — В воздухе самолет, набитый людьми, часть из них, включая пилотов, умирает! Крупнейшая за последние годы катастрофа в воздухе, вот во что мы влезаем!
— Успокойтесь, пожалуйста, — охладил его Трэливен. — Криком делу не поможешь.
Он еще раз взглянул на радиограммы, потом на карту на стене.
— Это будет очень трудная и очень долгая работа, — сказал он, — и я хочу, чтобы все все до конца поняли.
— Ну, что же, джентельмены, — заключил диспетчер. — Вы совершенно правы, командир, что обращаете наше внимание на риск предстоящей операции. Мы все это понимаем.
— Так что же вы выбрали? — настаивал Бардик.
— Тогда очень хорошо, — Трэливен подошел к радиооператору. — Пора начинать. Вы можете напрямую говорить с 714?
— Да, командир, слышимость хорошая. Можем вызвать их в любое время.
— Вызывайте.
Оператор включил «передачу».
— Рейс 714! Вызывает Ванкувер. Как слышите? Прием.
— Да, Ванкувер, — донесся из динамиков громкой связи голос Спенсера. — Слышу вас хорошо. Продолжайте.
Оператор протянул стоящий микрофон Трэливену.
— О'кэй, командир!
— Он меня слышит?
— Да, можете продолжать.
Держа в руках микрофон и волоча его шнур по полу, Трэливен повернулся спиной ко всем, находящимся в комнате. Расставив ноги, он уставился невидящим взглядом в точку на карте, сконцентрировавшись на своих мыслях. Голос его звучал ровно и неторопливо, с уверенностью, которой он не чувствовал.
— Хэлло, рейс 714! Говорит Ванкувер. Меня зовут Поль Трэливен, я — шеф-пилот авиакомпании «Кросс-Кэнада». Моя задача — научить вас управлять этим самолетом. Я не думаю, чтоб у нас было много проблем. Если не ошибаюсь, я говорю с Джорджем Спенсером. Я хотел бы услышать подробнее о вашей летной подготовке, Джордж.
На Бардика, стоявшего сзади, напал приступ нервной лихорадки. Отвислые щеки его честного лица тряслись без остановки.
Рабочие на поле копошились в желтом свете дуговых ламп и, время от времени, похлопывали замерзшими руками, чтобы согреться. Никто из них не проронил лишнего слова. Медленно двигавшийся самолет остановился на стоянке и выключил двигатели, подчиняясь командам стоящего перед ним человека с флажками. Во внезапно наступившей тишине слышался только свист вращающихся пропеллеров. Функционирующий, как обычно аэропорт, Ванкувера готовился к предстоящей опасности без внешней суеты и паники.
В ярко освещенной комнате диспетчера чувствовалось, что напряжение нарастает. Отодвинув телефон и закурив, диспетчер изучал карту на стене, скрывшись в клубах голубого дыма. Помолчав, он повернулся к Бардику. Сидевший на краю стола пухлый представитель компании «Мэйпл Лиф» только что закончил читать поступившую радиограмму и держал ее в руках.
— Правильно, Гарри — начал диспетчер.
Говорил он тоном человека, описывающего свои действия, в основном, для собственного удовлетворения от всего сделанного, а не для информации кому-то.
— Я задерживаю все рейсы на Восток. У нас есть примерно час, чтобы расчистить движение на других направлениях. После этого, все рейсы по расписанию должны ждать, пока… Ждать, одним словом.
Зазвонил телефон. Он схватил трубку.
— Да?… Понял! Предупредите все службы и самолеты, что мы сможем принимать рейсы только в течение сорока шести минут. Заворачивайте всех, кто прибывает позже. Вся западно-восточная трасса от Калгари к нам должна быть свободна… Сделали? Хорошо!
Он швырнул трубку на рычаг и повернулся к помощнику, тоже державшему телефонную трубку.
— Вы уже связались с начальником пожарной охраны?
— Сейчас звоню ему домой.
— Передайте, что ему лучше было бы быть здесь. И попросите дежурного известить городское пожарное управление. Я думаю, они подгонят свое оборудование.
— Это я уже сделал. Слушаю, диспетчер Ванкувера, — ответил он в трубку. — Подождите, пожалуйста!
Он зажал трубку рукой.
— Оповестить Военно-Воздушные Силы?
— Да. Пусть они уберут из этой зоны свои самолеты!
Бардик спрыгнул со стола.
— Это мысль, — сказал он. Под мышкой у него торчал большой мокрый платок.
— У вас здесь, в аэропорту, есть пилоты? — уточнил у него диспетчер.
Бардик отрицательно покачал головой.
— Ни одного. Нам придется просить помощь.
Диспетчер на мгновение задумался.
— Попытайтесь в «Кросс-Кэнада»! Большинство их людей базируется здесь. Объясните ситуацию. Нам необходим человек, высококвалифицированный в этом типе самолетов, который способен давать инструкции им туда.
— Вы считаете, у нас есть шанс?
— Я не знаю, но мы должны попробовать. Или вы можете предложить что-нибудь еще?
— Нет, — ответил Бардик, — я не могу. Но я уверен, такой работе не позавидуешь!
Диспетчера окликнул помощник:
— На связи опять городская полиция! Будете говорить?
— Попроси их не отключаться.
Бардик двинулся к двери.
— Пойду поищу людей «Кросс-Кэнада». И я должен позвонить в Монреаль, поставить в известность руководство.
— Я бы советовал вам звонить из кабинета управляющего. Здесь — видите — какая суматоха. — Бардик выскочил из комнаты, а диспетчер поднял трубку.
— Говорит диспетчер… А, инспектор, рад вас слышать. Да… да… чудесно! Послушайте, инспектор, у нас ЧП значительно серьезнее чем мы предполагали. Во-первых, необходимо, чтобы один из ваших патрулей отыскал в городе нашего пилота и доставил его сюда как можно быстрее… Да, я позже сообщу вам. Во-вторых, мы ожидаем, что кроме «Скорой помощи» нам понадобятся пожарные. Я не могу сейчас объяснить, но самолет плохо управляется.
Он сделал паузу и выслушал собеседника на другом конце провода.
— Да, мы объявляем общую тревогу. Все упирается в то, что могут пострадать дома рядом с аэропортом.
Он опять замолчал на мгновение.
— Да, я рад, что вы это предложили. Я знаю: чертовски трудно поднимать людей среди ночи, — но у нас нет выбора. Я не могу гарантировать, что самолет опустится на поле. Скорее всего, он либо не долетит, либо проскочит поле — есть и такая опасность. Хорошо еще, что необходимо эвакуировать только дома по направлению к мосту «Си-Айленд». Мы постараемся направить его мимо города… А?… Нет, еще ничего не могу сказать. Мы постараемся принять его с восточного конца главной ВПП.
Еще одна пауза, но этот раз длиннее.
— Спасибо, инспектор! Я очень хорошо это понимаю, и не буду просить вашей помощи без крайней необходимости. Я буду держать вас в курсе.
Диспетчер швырнул трубку на рычаг, в глазах появилась тревога. Он повернулся к оператору.
— Есть связь с 714?
Оператор кивнул.
— Они прибудут еще совсем ночью, — как бы про себя отметил диспетчер.
Он вытащил носовой платок и вытер пот с лица.
— Начальник пожарной команды уже выехал, — доложил помощник.
— Сейчас на связи Военно-Воздушные Силы, спрашивают, чем могут помочь.
— Мы свяжемся с ними если понадобиться, но вряд ли. Поблагодари их.
Он продолжал внимательно изучать карту на стене, пряча платок в карман. Достал пачку сигарет; увидев, что она пустая, смял и бросил на пол.
— Кто-нибудь даст закурить?!
— Да, сэр!
Он прикурил, глубоко затянулся.
— Надо бы послать кого-то вниз за чем-нибудь пожевать — да, и всем кофе! Нам это необходимо.
Вернулся запыхавшийся Бардик.
— «Кросс-Кэнада» утверждает, что их лучший пилот — капитан Трэливен. Сейчас они ему звонят. Я полагаю, он уже давно спит дома.
— Может, вызвать полицейскую машину?
— Они об этом сами позаботятся. Я им сказал, что он нам нужен как можно быстрее. А вы его знаете?
— Встречались. Он — отличный парень! Нам повезло, что он нам поможет.
— Будем надеяться, что он сможет. Мы, во всяком случае, попытаемся.
— Как там твое начальство?
Бардик ухмыльнулся:
— Я послал весточку своему президенту.
Радиооператор повернулся к ним.
— Сиэтл и Калгари ждут, сэр! Они интересуются хорошо ли мы слышим 714.
— Отвечай. Слышим 714 хорошо, но просим их не отключаться на случай непредвиденных помех на приеме.
— Хорошо, сэр.
Диспетчер перегнулся через радиопанель, взял стоящий микрофон и кивнул оператору, который переключился на передачу.
— Диспетчер Ванкувера — рейсу 714, — вызвал он.
Голос Спенсера, тутже ответившего на вызов, с шипением вырвался из динамика громкой связи. С момента получения сигнала бедствия все передачи рейса 714 транслировались по громкой связи.
— 714 — Ванкуверу. Я уже думал, что мы потеряли частоту.
— Ванкувер — 714. Говорит диспетчер. Мы организуем помощь. Очень скоро мы вас опять вызовем. Пока же не вмешивайтесь в работу автомата. Как поняли? Прием.
Несмотря на помехи, в голосе Спенсера явно чувствовалась злость:
— 714 — Ванкуверу. Я думал, что я вам говорил. Я никогда не занимался ничем подобным. И, разумеется, не собираюсь выкидывать дурацкие шутки с автопилотом. Прием.
Диспетчер открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Он вздохнул и повернулся к помощнику.
— Передай там, чтобы доставили сюда Трэливена как можно быстрее.
— Хорошо, сэр! Только что доложил дежурный офицер пожарной охраны. Он занимается укрытием железнодорожных вагонов и цистерн. Городская пожарная часть уже доставила все необходимое оборудование.
— Хорошо. Когда появится шеф пожарной команды, я бы хотел с ним поговорить. Если 714 доберется до нас, то не хотелось бы, чтобы наши машины мчались к ним через все поле. Если они разобьются, то, вероятно, покроют большую площадь.
Бардик внезапно вскочил.
— Эй, вместе с городскими частями сюда в любой момент может пожаловать пресса!
Он постучал толстым пальцем по зубам, страшась такой возможности.
— Это будет самое худшее, что могло бы случиться с «Мэйпл Лиф». Представляете это будет на первой полосе всех газет! Набитый пассажирами самолет, многие из них отравлены. Пилоты тоже. Возможна эвакуация жителей из домов, стоящих по направлению к мосту. Не говоря уже…
Диспетчер его перебил.
— Лучше бы подключить прессу самим с самого начала. Побыстрее пригласите сюда Говарда. Связисты узнают его домашний телефон.
Бардик кивнул оператору, тот пробежал пальцем по телефонному списку с надписью «В случае ЧП» и начал набирать номер.
— Мы не сможем скрыть от прессы такое ЧП, Гарри! Будет большой шум. Пусть Клифф подумает, как это все представить. Да, пусть передаст газетчикам, чтобы держались от нас подальше. Нам надо работать.
— Ужасная ночь, — простонал Бардик, с отвращением хватая телефонную трубку.
— Что там с доктором Дэвидсоном? — строго спросил он оператора.
— Он выехал на ночной вызов, и мы не можем с ним связаться. Но он уже скоро должен вернуться. Я оставил ему записку.
— Неужели вы этого не знали? Все обязательно случается по ночам. Если вы не найдете его через десять минут, то обратитесь в больницу. Тот доктор, с рейса 714, может быть, нуждается в совете. Алло, алло, — Бардик тяжело дышал в трубку. — Вставайте, вставайте, Клифф, ради Бога! Сейчас совсем не время спать!
В маленьком домике на окраине города беспрерывно звонил телефон, нарушая тишину и покой своей пронзительной трелью. Нежная белая рука высунулась из-под одеяла, застыла на мгновение на подушке, затем медленно пошарила в темноте в поисках выключателя настольной лампы. Зажегся свет. Привлекательная рыжеволосая женщина в белой вышитой ночной рубашке, почти не открывая глаз, с трудом дотянулась до телефона, поднесла трубку к уху и повернулась на бок. Пытаясь разглядеть стрелки маленьких часов, она промямлила:
— Да?
— Это миссис Трэливен? — услышала она твердый голос.
— Да, — ответила она почти шепотом. — А кто это?
— Миссис Трэливен, могу я поговорить с вашим мужем?
— А его нет!
— Нет? Пожалуйста, где я могу его найти? Это очень срочно!
Она оперлась на подушку и пыталась разлепить сонные глаза. Ей казалось, что она все еще спит.
— Где вы? — услышала она голос в трубке. — Миссис Трэливен, мы дозванивались до вас несколько минут.
— Я приняла снотворное, — прошептала женщина. — Послушайте, кто это звонит так поздно ночью?
— Я прошу прощения, что разбудил вас, но у нас приказ безотлагательно связаться с командиром Трэливеном. Это из аэропорта, из компании «Кросс — Кэнада».
— О! — она попыталась собраться с мыслями. — Он у своих родителей. Его отец очень болен, и муж дежурит около него.
— Это в городе?
— Да, это недалеко отсюда, — Она дала номер телефона.
— Благодарю вас, миссис. Мы сейчас же позвоним туда.
— А что случилось?
— Я прошу прощения — нам некогда объяснять. Еще раз благодарю.
Телефон замолчал. Она положила трубку и спустила ноги с кровати. Как жена старшего пилота авиакомпании, она привыкла к неожиданным вызовам своего мужа, считала их неизбежным злом его жизни, но постоянно возмущалась этим. Неужели Поль был единственным пилотом, к которому они всегда обращались, попадая в затруднительное положение? Если он срочно вызывается в полет, то он сначала позвонит домой, чтобы она подготовила форму и принадлежности. Тогда у нее есть время приготовить термос и несколько сэндвичей. Она накинула халат, спотыкаясь спросонья, вышла из спальни и спустилась в кухню.
А за две мили отсюда Поль Трэливен глубоко спал. Его большое сильное тело раскинулось на диванчике в гостиной в доме его матери. Эта решительная энергичная пожилая женщина настояла, чтобы он отдохнул пару часов, пока отцу стало легче, и есть возможность.
Накануне вечером семейный доктор их обнадежил: кризис миновал, и сейчас все зависело от хорошего ухода и внимания. Трэливен был рад возможности отдохнуть.
Тридцать шесть часов назад он вернулся из рейса в Токио, привез обратно парламентскую делегацию и, с тех пор, пока было обострение болезни у отца, он едва успел немного вздремнуть.
Он проснулся от того, что его трясли за руку. Быстро вскочив, он увидел мать, стоящую на коленях рядом с ним.
— Да, мама, — сказал он тяжело, — сейчас я тебя сменю.
— Нет, сынок, дело не в этом. Отец спит, как ребенок. Звонят из аэропорта. Я сказала им, что ты только что прилег отдохнуть, но они настаивают. Я думаю, им должно быть стыдно — не могут подождать до утра.
— О'кэй, мама! Я иду.
Поднимаясь на ноги, он подумал, что хорошо было бы еще поспать. Он был почти одет, снял только пиджак и галстук для удобства. Он шел, бесшумно ступая ногами в носках, к телефону в холле; мать, обеспокоенная, шла за ним следом.
— Трэливен, — сказал он в трубку.
— Поль, это Джим Брайнт, — слова падали отрывисто, тревожно. — Я крайне обеспокоен. Ты нам очень нужен, Поль! Ты можешь сейчас же приехать?
— Зачем? Что случилось?
— У нас — ЧП. Чартерный рейс «Мэйпл Лиф» — это «Импресс С6», один из тех, что после ремонта — летит из Виннипега, много пассажиров и оба пилота серьезно отравлены — пищевое отравление.
— Что!!! Оба пилота?!
— Да, да! Опаснейшая ситуация. Какой-то парень сел за приборы, но он уже много лет не летал. Счастье, что был включен автопилот. «Мэйпл Лиф» не имеет здесь своих людей, и мы хотим, чтобы ты приехал и помог посадить машину. Как ты думаешь, получится?
— Черт возьми, я не знаю! Это невероятно трудно, — Трэливен взглянул на часы. — Когда ожидается прибытие?
— 05.05.
— Но осталось меньше двух часов! Пора действовать! Я — в южной части города.
— Твой адрес? — Трэливен продиктовал. — Патрульная машина будет у тебя через несколько минут. Как приедешь, поднимайся сразу в комнату диспетчера.
— Хорошо. Я уже выхожу.
— Счастливо, Поль!
Трэливен швырнул трубку, вернулся в гостиную и надел ботинки, не завязывая шнурки. Мать подала ему пиджак.
— Что случилось, сынок? — спросила она с опаской.
— В аэропорту серьезное ЧП, мама. Я боюсь, очень серьезное. Сейчас приедет полицейская машина и заберет меня.
— Полиция!
— Ну — ну, — он обнял ее на секунду. — Тебе не стоит так беспокоитъся! Они там нуждаются в моей помощи. Я вынужден покинуть тебя до утра.
Он поискал табак и трубку и положил их в карман.
— Минутку, — сказал он остановившись. — А как они узнали, что я здесь?
— Не могу сказать. Очевидно, сначала позвонили Далси.
— Да, может быть. Ты позвони ей и скажи, что все в порядке, да?
— Конечно, конечно! Но в чем там дело, Поль?
— Тяжело заболел пилот самолета. Они хотят, чтобы я помог посадить самолет, если у меня получится.
Мать глядела на него изумленно.
— Что значит помочь посадить? Если пилот болен, кто же будет управлять самолетом?
— Я, мама, с земли по радио. Во всяком случае, я попытаюсь.
— Я ничего не понимаю!
«Возможно, я тоже», — думал Трэливен про себя пятью минутами позже на заднем сиденье патрульной машины, которая увозила его от тротуара. Мимо них быстро мелькали унылые фонари; стрелка спидометра быстро достигла цифры семьдесят пять, в ночной тишине ревела сирена.
— Как темной ночью в поле, — заметил сержант, сидевший рядом с водителем, говоря через плечо.
— Вы можете мне точно сказать, что случилось?
— Почем я знаю! — Сержант сплюнул в окно. — Все, что я знаю — это, что каждая свободная машина направляется в аэропорт, чтобы, в случае необходимости, очистить районы моста. Мы тоже туда направлялись, но тут получили приказ ехать за вами. Мне сказали, что ожидается сильный взрыв.
— А вы знаете, что? — вставил молодой водитель. — Я думаю, что это — падающий стратосферный бомбардировщик с грузом ядерных бомб.
— Я тебя умоляю, — сказал сержант с мрачным презрением. — Твоя беда в том, что ты читаешь слишком много комиксов.
Никогда, отметил Трэливен про себя, он не добирался до аэропорта так быстро. Он не заметил, как они добрались до Марполя, пересекли Оак-Бридж и выехали на Лули-Айленд. Затем взяли вправо, снова пересекли устье реки по Си Айленд, миновали полицейские крейсера, чьи команды разговаривали в дверях с домовладельцами, выехали на шоссе в аэропорт, и их встретили огни длинных низких зданий наземных служб. Они резко затормозили, с противным скрежетом покрышек, чтобы избежать столкновения с пожарной машиной, медленно заканчивающей U-образный разворот впереди них. Сержант выругался; коротко, но с чувством. Перед главным корпусом Трэливен выскочил из машины, проскочил в двери и промчался через толпу, слыша, как замирает вой сирены. Отмахнувшись от посыльного, встречавшего его, он направился прямиком в административный блок, в комнату диспетчера. Для человека своего роста он двигался очень быстро. Очевидно, эта раскованная манера двигаться в сочетании с крепким телосложением, красивыми прямыми волосами и мужественными чертами лица привлекали к нему внимание многих женщин. Угловатые, неправильные черты лица, казалось, были вырублены из куска дерева неопытной рукой. Трэливен имел прочную репутацию приверженца дисциплины, и почти каждый член летного состава испытал на себе холодный взгляд его светлых водянистых глаз.
Он вошел в диспетчерскую в тот момент, когда Бардик озабоченно, но с почтением говорил по телефону.
— …Нет, сэр, он не специалист. Он летал во время войны на одномоторных самолетах — и все… Я спрашивал их об этом. Этот доктор на борту говорит…
Диспетчер быстро вскочил и тепло приветствовал Трэливена.
— Я очень рад видеть вас, капитан!
Трэливен кивнул в сторону Бардика.
— Это он о том парне, с «Импресс»?
— Да. Он только что поднял с постели своего президента в Монреале. Старик не в восторге от всего этого — скажу честно, я тоже. Черт, телефон звонит! Заканчивай побыстрее, Гарри!
— Что еще мы можем сделать? — оправдывался в телефон Бардик, обливаясь потом. — Мы попытаемся помочь ему инструкциями с земли. Я обратился к шеф-пилоту «Кросс-Кэнада» капитану Трэливену — он только что вошел. Мы будем наводить их по радио… Мы сделаем все, что в наших силах. Конечно, это огромный риск, а вы можете предложить что-нибудь получше?
Трэливен внимательно прочел все радиограммы от 714. Затем коротко бросил: «Погода», и ознакомился с последними метеорологическими сводками. Покончив с этим, он отложил бумаги, мрачно взглянул на диспетчера, достал свою трубку и, молча, стал набивать ее табаком.
Бардик все еще говорил по телефону:
— …Я думал об этом, сэр! Говард будет заниматься прессой — они еще ничего не знают об этом… Да, да, мы наложили запрет на снабжение продовольствием всех рейсов из Виннипега. Это все, что мы знаем. Я позвонил вам сразу же…
— Что вы об этом думаете? — диспетчер обратился к Трэливену. Пилот, молча, пожал плечами и снова взял радиограммы. Пока он читал, потягивая трубку, лицо его покрылось глубокими морщинами. Вернулся посыльный, распахнув дверь ногой, так как руки его были заняты подносом, уставленным бумажными стаканчиками с кофе. Один он протянул диспетчеру, другой поставил перед Трэливеном, который не обратил на него никакого внимания.
— …Расчетная время прибытия 05.05. по местному времени, — Бардик говорил с плохо скрываемым раздражением. — У меня дел по горло, сэр… Я займусь этим… Я позвоню вам. Я позвоню вам, как только узнаю что-нибудь новое… Да, да… До свидания!.
Швырнув трубку на рычаг, он вздохнул с облегчением. Затем повернулся к Трэливену.
— Очень благодарен вам, капитан, за помощь! Как вам вся эта история?
Трэливен потряс радиограммами.
— Это все?
— Это все, что мы знаем. А сейчас пора садиться за пульт и сажать этого парня. Вы должны дать почувствовать ему машину в полете, навести его и — Боже помоги нам! — помочь ему посадить машину. Вы слышите?
— Я не могу делать чудеса, — беспристрастно ответил Трэливен. — Вы знаете, что шансы человека, летавшего только на боевых самолетах, посадить четырехмоторный пассажирский самолет очень ничтожны, если не сказать хуже?
— Конечно, я знаю это! — взорвался Бардик. — Вы же слышали, что я говорил Барнерду! Но у вас есть другие предложения?
— Нет, — медленно ответил Трэливен. — Пожалуй, нет. Я просто хочу быть уверенным, что вы понимаете, во что мы влезаем.
— Послушайте! — заорал Бардик. — В воздухе самолет, набитый людьми, часть из них, включая пилотов, умирает! Крупнейшая за последние годы катастрофа в воздухе, вот во что мы влезаем!
— Успокойтесь, пожалуйста, — охладил его Трэливен. — Криком делу не поможешь.
Он еще раз взглянул на радиограммы, потом на карту на стене.
— Это будет очень трудная и очень долгая работа, — сказал он, — и я хочу, чтобы все все до конца поняли.
— Ну, что же, джентельмены, — заключил диспетчер. — Вы совершенно правы, командир, что обращаете наше внимание на риск предстоящей операции. Мы все это понимаем.
— Так что же вы выбрали? — настаивал Бардик.
— Тогда очень хорошо, — Трэливен подошел к радиооператору. — Пора начинать. Вы можете напрямую говорить с 714?
— Да, командир, слышимость хорошая. Можем вызвать их в любое время.
— Вызывайте.
Оператор включил «передачу».
— Рейс 714! Вызывает Ванкувер. Как слышите? Прием.
— Да, Ванкувер, — донесся из динамиков громкой связи голос Спенсера. — Слышу вас хорошо. Продолжайте.
Оператор протянул стоящий микрофон Трэливену.
— О'кэй, командир!
— Он меня слышит?
— Да, можете продолжать.
Держа в руках микрофон и волоча его шнур по полу, Трэливен повернулся спиной ко всем, находящимся в комнате. Расставив ноги, он уставился невидящим взглядом в точку на карте, сконцентрировавшись на своих мыслях. Голос его звучал ровно и неторопливо, с уверенностью, которой он не чувствовал.
— Хэлло, рейс 714! Говорит Ванкувер. Меня зовут Поль Трэливен, я — шеф-пилот авиакомпании «Кросс-Кэнада». Моя задача — научить вас управлять этим самолетом. Я не думаю, чтоб у нас было много проблем. Если не ошибаюсь, я говорю с Джорджем Спенсером. Я хотел бы услышать подробнее о вашей летной подготовке, Джордж.
На Бардика, стоявшего сзади, напал приступ нервной лихорадки. Отвислые щеки его честного лица тряслись без остановки.
7. 03.25 — 04.20
Спенсер напрягся, бросив непроизвольный взгляд на девушку, сидевшую в соседнем кресле. Она не сводила с него глаз, блестевших в зеленоватом свете приборных панелей. Спенсер отвел взгляд, внимательно вслушиваясь в сообщение с земли.
Трэливен продолжал:
— Например, сколько у вас часов налета? В радиограмме говорится, что вы летали на одномоторных боевых самолетах. Летали ли вы когда-нибудь на многомоторных машинах? Хотелось бы это услышать от вас, Джордж.
У Спенсера настолько пересохло во рту, что он едва мог говорить. Откашлившись, Спенсер ответил:
— Хэлло, Ванкувер! Я — 714. Рад слышать вас, капитан. Но, пожалуйста, давайте не будем обманывать друг друга. Я думаю, мы оба сознаем ситуацию. Летал я только на одномоторных самолетах, «Спитфайрах» и «Мустангах» — всего у меня около тысячи часов налета. Но это было тринадцать лет тому назад. Как поняли меня? Прием.
— Пусть это вас не волнует, Джордж. Это как умение кататься на велосипеде — никогда не забывается. Подождите минуту.
В диспетчерской, на земле, Трэливен отключил микрофон и взглянул на лист бумаги, протянутый ему диспетчером.
— Постарайся вывести его на этот курс. ВВС увидят его на радаре.
Помолчав, диспетчер сказал:
— Судя по голосу он сильно взвинчен, да?
— Да, но как бы ты чувствовал себя в его шкуре?
Сдержав усмешку, Трэливен продолжил:
— Мы должны вселить в него уверенность. Без этого у него нет никаких шансов. Чтобы ни случилось, он не должен потерять присутствия духа. Давай потише, хорошо? — обратился он к говорившему по телефону помощнику диспетчера. — Если этот парень не будет четко меня слышать, то моментально разразится катастрофа, и мы уже ничего не сможем сделать.
Трэливен продолжал:
— Например, сколько у вас часов налета? В радиограмме говорится, что вы летали на одномоторных боевых самолетах. Летали ли вы когда-нибудь на многомоторных машинах? Хотелось бы это услышать от вас, Джордж.
У Спенсера настолько пересохло во рту, что он едва мог говорить. Откашлившись, Спенсер ответил:
— Хэлло, Ванкувер! Я — 714. Рад слышать вас, капитан. Но, пожалуйста, давайте не будем обманывать друг друга. Я думаю, мы оба сознаем ситуацию. Летал я только на одномоторных самолетах, «Спитфайрах» и «Мустангах» — всего у меня около тысячи часов налета. Но это было тринадцать лет тому назад. Как поняли меня? Прием.
— Пусть это вас не волнует, Джордж. Это как умение кататься на велосипеде — никогда не забывается. Подождите минуту.
В диспетчерской, на земле, Трэливен отключил микрофон и взглянул на лист бумаги, протянутый ему диспетчером.
— Постарайся вывести его на этот курс. ВВС увидят его на радаре.
Помолчав, диспетчер сказал:
— Судя по голосу он сильно взвинчен, да?
— Да, но как бы ты чувствовал себя в его шкуре?
Сдержав усмешку, Трэливен продолжил:
— Мы должны вселить в него уверенность. Без этого у него нет никаких шансов. Чтобы ни случилось, он не должен потерять присутствия духа. Давай потише, хорошо? — обратился он к говорившему по телефону помощнику диспетчера. — Если этот парень не будет четко меня слышать, то моментально разразится катастрофа, и мы уже ничего не сможем сделать.