Страница:
И в результате солнце уже зашло, когда молодая фурия вышла из дому. До Секерок ехала с тремя пересадками и в нужном районе оказалась уже в одиннадцатом часу. Поздний час не обескуражил девушку, она решила — даже лучше, что так поздно, наверняка Тадеуш уже вернется с работы.
Отыскать нужный дом оказалось очень непростым делом. Даже днем трудно было разобраться в лабиринте узких улочек и запутанной нумерации, теперь же, в темноте, задача и вовсе усложнилась.
Редкие фонари не в состоянии были рассеять тьму, дома тонули в густой зелени. Отчаявшись прочесть название на табличке, Боженка наугад углубилась в первую попавшуюся улицу, тщетно пытаясь разглядеть номера домов, словно нарочно тщательно запрятанные в самой густой тени. Очутившись ночью в пустынном районе, девушка не испытывала страха. Иногда очень хорошо не иметь буйного воображения. К тому же все чувства в ней постепенно вытесняло растущее раздражение: где же, черт подери, эта улица, этот дом, где от нее скрывается Тадеуш?!
Плана города Божена с собой не захватила и поиски начала, к сожалению, с противоположной стороны микрорайона. Изрядно проплутав по пустынным улочкам, она наконец наткнулась на какую-то огромную и толстую бабу, видимо ожидающую автобус, потому что стояла баба на остановке. Хоть один живой человек!
— Проше пани, где здесь Коженная улица, дом шестнадцать? — довольно вежливо спросила Боженка, хотя, возможно, с оттенком раздражения.
Баба подняла было руку, чтобы показать направление, но почему-то раздумала и неожиданно ворчливо поинтересовалась:
— А что пани там нужно?
Пани Богу славе, отправлявшейся на свое ночное дежурство, очень не понравилась эта расфранченная девица, которая под покровом ночной темноты для чего-то разыскивает ее дом.
Боженке в ее теперешнем состоянии не много требовалось, чтобы совсем выйти из себя.
— Не ваше дело! Раз спрашивают, значит — надо. И нечего сразу набрасываться на человека, вежливо спрашивают, вежливо и отвечайте!
Пани Богуслава была не из тех, кто позволяет на себя кричать. И в долгу не осталась.
— Молода еще меня учить! С какой стати стану я разным-всяким знакомый дом показывать? Кого тебе там надо?
— Кого надо — мое дело! Может, и у меня в том доме есть знакомые!
— У моих знакомых не может быть знакомых ночных девок! — взорвалась пани Богуслава. — Признавайся, зачем тебе дом шестнадцать?
Нашла коса на камень! Обе дамы друг друга стоили, и неизвестно, чья бы взяла, да тут подъехал автобус. И пришлось пани Богуславе в него сесть, ведь ночные автобусы ходят редко, пропустишь и на работу опоздаешь. До нее еще донеслось: «От ночной слышу!» — однако достойно огрызнуться она уже не могла, о чем и сожалела всю дорогу.
На поле боя осталась Боженка в роли победительницы, хотя указаний насчет местоположения искомого дома так и не получила. Постояв какое-то время в нерешительности, девушка вспомнила жест мерзкой бабищи. Правда, белобрысая корова руку тут же опустила, однако общее направление, в котором следовало искать, было указано. И Боженка направилась в ту сторону.
Вот так получилось, что на нужной улице девушка оказалась уже после полуночи, но разглядеть номера домов не было возможности, а спросить не у кого. Да и звонить в первый попавшийся дом не станешь, все давно спят, в окнах ни огонька. А, вот, кажется, одно светится, причем со стороны сада, призрачно освещая растущие там кусты. Может, сюда позвонить?
Остановившись у калитки. Вожена нащупала кнопку звонка, но тут где-то поблизости раздался шум подъезжающего автомобиля. «Лучше у них спрошу», — решила Вожена. Свет фар вынырнул из-под перечной улицы, и девушка поспешила отойти от чужой калитки, а то еще заподозрят ее в чем-нибудь, и спрятаться в густой тени у забора.
И неожиданно для себя стала свидетельницей чрезвычайно интересной сцены. Проехав мимо притаившейся Вожены, машина остановилась, из нее вышли мужчина и женщина, причем мужчина нес большую тяжелую сумку. Оба осторожно, чуть ли не на цыпочках направились именно к тому дому, в который собралась позвонить Боженка. Толкнув калитку — та оказалась незапертой, — они, обменявшись шепотом какими-то замечаниями, не стали звонить в дверь или отпирать ее ключом, а, обогнув дом, исчезли за углом. Очень подозрительно!
Любопытная Боженка решила посмотреть, что эти двое там делают. Пригнувшись, чтобы голова не торчала над живой изгородью, девушка прошла по тротуару несколько шагов и смогла увидеть боковую стену дома, ту самую, где светилось окно наверху.
Приехавшая женщина нагнулась и, захватив горсть земли, бросила ее в стекло. Теперь Вожена могла разглядеть, что женщина совсем молодая. Должно быть, на свиданку бегала, припозднилась, а теперь не хочет, чтобы родители узнали, договорилась с сестрой, что та ее впустит...
У Вожены хватило сообразительности не окликать незнакомку, раз та всячески старается соблюдать тишину. Вот ее хахаль пойдет обратно, к своей машине, тогда и спросит у него, где тут дом номер шестнадцать. Надо только немного подождать.
В освещенном окне мелькнул чей-то силуэт, окно распахнулось, незнакомка о чем-то переговорила с человеком в окне, после чего произошло непонятное.
Незнакомая девушка не распрощалась с хахалем, как надеялась Вожена, а оба вместе подошли к какому-то сараю, пристроенному к дому. Через минуту в сарае кто-то зажег свет и из дверей вышел мужчина, наверняка тот самый, что маячил в окне. Все трое скрылись в сарае, Боженка успела лишь разглядеть стоявшую внутри машину. Значит, это у них гараж такой.
Вскоре приехавшая девушка выскользнула из гаража и заспешила к калитке. Тут одно из окон со стороны улицы слегка осветилось, скорее всего, зажгли ночник. Опять распахнулась дверь сарая, и выбежал приехавший мужчина, на этот раз без сумки, наверняка оставил ее тому, третьему. Через минуту машина, тихо заурчав мотором, уехала.
Боженка не знала, что и думать. Ведь эти двое были преступниками, и ежу ясно, иначе чего бы они вели себя так подозрительно? Преступники, однако, насколько было известно Божене, в основном занимаются кражами и грабежами, а не доставкой по ночам вещей на дом. Хотя кто знает. Могли ограбить кого-нибудь в другом месте, а сюда принести краденое. Очень, очень интересно. Жаль, не успела разглядеть машины ворюг и записать номер. Да в такой темнотище это вряд ли было бы возможно.
В одном Боженка была твердо убеждена: чем больше знаешь о людях, тем больше тебе пользы.
Всегда могут пригодиться для своих целей какие-то сведения, так ее учила покойная мать, да и сама успела в этом убедиться за свою недолгую жизнь.
Номер машины был бы не лишним, да ничего не поделаешь... Ага, тогда хотя бы записать номер вот этой, которую разглядела в сарае.
Тут в доме зажглось еще одно окно наверху, но Вожена не обратила на это внимания. По примеру злоумышленников она толкнула незапертую калитку, проскользнула на участок и, беспрепятственно войдя в сарай, действительно обнаружила там машину. В коробке оставалось всего три спички, надо экономить.
На ощупь вытащив из сумочки губную помаду и использованный автобусный билет, девушка осторожно чиркнула спичкой и, пока та горела, успела записать:
WFS-1817. Вторая спичка позволила определить марку машины и ее цвет — «шкода», темно-синяя. Странно, такая дешевая модель у бандюги, должен быть как минимум «мерседес».
А теперь не мешало бы все-таки разглядеть номер дома: раз уж владеть тайной, так полностью.
После долгих поисков табличку удалось разыскать — ее прикрепили высоко над входной дверью, в такой тьме никакой спички не хватит. Ничего, все равно придется сюда возвращаться завтра, ведь дома шестнадцать, где поселился Тадеуш, она так и не нашла.
Тогда заодно и этим номером поинтересуется.
* * *
* * *
* * *
Отыскать нужный дом оказалось очень непростым делом. Даже днем трудно было разобраться в лабиринте узких улочек и запутанной нумерации, теперь же, в темноте, задача и вовсе усложнилась.
Редкие фонари не в состоянии были рассеять тьму, дома тонули в густой зелени. Отчаявшись прочесть название на табличке, Боженка наугад углубилась в первую попавшуюся улицу, тщетно пытаясь разглядеть номера домов, словно нарочно тщательно запрятанные в самой густой тени. Очутившись ночью в пустынном районе, девушка не испытывала страха. Иногда очень хорошо не иметь буйного воображения. К тому же все чувства в ней постепенно вытесняло растущее раздражение: где же, черт подери, эта улица, этот дом, где от нее скрывается Тадеуш?!
Плана города Божена с собой не захватила и поиски начала, к сожалению, с противоположной стороны микрорайона. Изрядно проплутав по пустынным улочкам, она наконец наткнулась на какую-то огромную и толстую бабу, видимо ожидающую автобус, потому что стояла баба на остановке. Хоть один живой человек!
— Проше пани, где здесь Коженная улица, дом шестнадцать? — довольно вежливо спросила Боженка, хотя, возможно, с оттенком раздражения.
Баба подняла было руку, чтобы показать направление, но почему-то раздумала и неожиданно ворчливо поинтересовалась:
— А что пани там нужно?
Пани Богу славе, отправлявшейся на свое ночное дежурство, очень не понравилась эта расфранченная девица, которая под покровом ночной темноты для чего-то разыскивает ее дом.
Боженке в ее теперешнем состоянии не много требовалось, чтобы совсем выйти из себя.
— Не ваше дело! Раз спрашивают, значит — надо. И нечего сразу набрасываться на человека, вежливо спрашивают, вежливо и отвечайте!
Пани Богуслава была не из тех, кто позволяет на себя кричать. И в долгу не осталась.
— Молода еще меня учить! С какой стати стану я разным-всяким знакомый дом показывать? Кого тебе там надо?
— Кого надо — мое дело! Может, и у меня в том доме есть знакомые!
— У моих знакомых не может быть знакомых ночных девок! — взорвалась пани Богуслава. — Признавайся, зачем тебе дом шестнадцать?
Нашла коса на камень! Обе дамы друг друга стоили, и неизвестно, чья бы взяла, да тут подъехал автобус. И пришлось пани Богуславе в него сесть, ведь ночные автобусы ходят редко, пропустишь и на работу опоздаешь. До нее еще донеслось: «От ночной слышу!» — однако достойно огрызнуться она уже не могла, о чем и сожалела всю дорогу.
На поле боя осталась Боженка в роли победительницы, хотя указаний насчет местоположения искомого дома так и не получила. Постояв какое-то время в нерешительности, девушка вспомнила жест мерзкой бабищи. Правда, белобрысая корова руку тут же опустила, однако общее направление, в котором следовало искать, было указано. И Боженка направилась в ту сторону.
Вот так получилось, что на нужной улице девушка оказалась уже после полуночи, но разглядеть номера домов не было возможности, а спросить не у кого. Да и звонить в первый попавшийся дом не станешь, все давно спят, в окнах ни огонька. А, вот, кажется, одно светится, причем со стороны сада, призрачно освещая растущие там кусты. Может, сюда позвонить?
Остановившись у калитки. Вожена нащупала кнопку звонка, но тут где-то поблизости раздался шум подъезжающего автомобиля. «Лучше у них спрошу», — решила Вожена. Свет фар вынырнул из-под перечной улицы, и девушка поспешила отойти от чужой калитки, а то еще заподозрят ее в чем-нибудь, и спрятаться в густой тени у забора.
И неожиданно для себя стала свидетельницей чрезвычайно интересной сцены. Проехав мимо притаившейся Вожены, машина остановилась, из нее вышли мужчина и женщина, причем мужчина нес большую тяжелую сумку. Оба осторожно, чуть ли не на цыпочках направились именно к тому дому, в который собралась позвонить Боженка. Толкнув калитку — та оказалась незапертой, — они, обменявшись шепотом какими-то замечаниями, не стали звонить в дверь или отпирать ее ключом, а, обогнув дом, исчезли за углом. Очень подозрительно!
Любопытная Боженка решила посмотреть, что эти двое там делают. Пригнувшись, чтобы голова не торчала над живой изгородью, девушка прошла по тротуару несколько шагов и смогла увидеть боковую стену дома, ту самую, где светилось окно наверху.
Приехавшая женщина нагнулась и, захватив горсть земли, бросила ее в стекло. Теперь Вожена могла разглядеть, что женщина совсем молодая. Должно быть, на свиданку бегала, припозднилась, а теперь не хочет, чтобы родители узнали, договорилась с сестрой, что та ее впустит...
У Вожены хватило сообразительности не окликать незнакомку, раз та всячески старается соблюдать тишину. Вот ее хахаль пойдет обратно, к своей машине, тогда и спросит у него, где тут дом номер шестнадцать. Надо только немного подождать.
В освещенном окне мелькнул чей-то силуэт, окно распахнулось, незнакомка о чем-то переговорила с человеком в окне, после чего произошло непонятное.
Незнакомая девушка не распрощалась с хахалем, как надеялась Вожена, а оба вместе подошли к какому-то сараю, пристроенному к дому. Через минуту в сарае кто-то зажег свет и из дверей вышел мужчина, наверняка тот самый, что маячил в окне. Все трое скрылись в сарае, Боженка успела лишь разглядеть стоявшую внутри машину. Значит, это у них гараж такой.
Вскоре приехавшая девушка выскользнула из гаража и заспешила к калитке. Тут одно из окон со стороны улицы слегка осветилось, скорее всего, зажгли ночник. Опять распахнулась дверь сарая, и выбежал приехавший мужчина, на этот раз без сумки, наверняка оставил ее тому, третьему. Через минуту машина, тихо заурчав мотором, уехала.
Боженка не знала, что и думать. Ведь эти двое были преступниками, и ежу ясно, иначе чего бы они вели себя так подозрительно? Преступники, однако, насколько было известно Божене, в основном занимаются кражами и грабежами, а не доставкой по ночам вещей на дом. Хотя кто знает. Могли ограбить кого-нибудь в другом месте, а сюда принести краденое. Очень, очень интересно. Жаль, не успела разглядеть машины ворюг и записать номер. Да в такой темнотище это вряд ли было бы возможно.
В одном Боженка была твердо убеждена: чем больше знаешь о людях, тем больше тебе пользы.
Всегда могут пригодиться для своих целей какие-то сведения, так ее учила покойная мать, да и сама успела в этом убедиться за свою недолгую жизнь.
Номер машины был бы не лишним, да ничего не поделаешь... Ага, тогда хотя бы записать номер вот этой, которую разглядела в сарае.
Тут в доме зажглось еще одно окно наверху, но Вожена не обратила на это внимания. По примеру злоумышленников она толкнула незапертую калитку, проскользнула на участок и, беспрепятственно войдя в сарай, действительно обнаружила там машину. В коробке оставалось всего три спички, надо экономить.
На ощупь вытащив из сумочки губную помаду и использованный автобусный билет, девушка осторожно чиркнула спичкой и, пока та горела, успела записать:
WFS-1817. Вторая спичка позволила определить марку машины и ее цвет — «шкода», темно-синяя. Странно, такая дешевая модель у бандюги, должен быть как минимум «мерседес».
А теперь не мешало бы все-таки разглядеть номер дома: раз уж владеть тайной, так полностью.
После долгих поисков табличку удалось разыскать — ее прикрепили высоко над входной дверью, в такой тьме никакой спички не хватит. Ничего, все равно придется сюда возвращаться завтра, ведь дома шестнадцать, где поселился Тадеуш, она так и не нашла.
Тогда заодно и этим номером поинтересуется.
* * *
Тадику пришлось пережить беспокойную ночь.
Приехав без предупреждения, Карпинский с Эльжбетой вырвали молодого человека из объятий крепкого первого сна. Он заснул, даже не погасив настольной лампы, но, похоже, спал чутко, раз сразу проснулся от стука горсти земли об оконное стекло. Выглянул, узнал Эльжбету, и остатки сна мигом слетели. Вниз удалось спуститься бесшумно, ощупью, зажигать свет на лестнице он поостерегся, включил уже в гараже, предварительно плотно закрыв за собой дверь в дом. В гараже он и узнал о новых планах Карпинских. Одобрил их и выставил свое условие.
— Только учтите! — прошептал он, поскольку все трое разговаривали чуть слышно, боясь разбудить детей. — Учтите, в портфель я заглянул, но ни к чему там не притронулся и притрагиваться отказываюсь.
Категорически! Поэтому перекладывать деньги придется пану Хенрику, его денежки, он и распоряжается ими.
Перехватив умоляющий взгляд девушки, немного смягчился:
— Ладно, помогать готов, но лишь в присутствии владельца, иначе действительно много времени потребуется. Так что вы, пан Хенрик, давайте осторожненько вместе со мной поднимемся наверх и сразу все переложим.
— Так, может, сразу и вынести? — не утерпела девушка.
— Если получится, конечно, это было бы самым лучшим выходом.
— А если не получится?
— Тогда придется сделать вид, что отношу белье в прачечную.
— Лучше в химчистку, — предложила шепотом Эльжбета.
— Почему лучше? — не понял Тадеуш.
— А вдруг мегера предложит тебе воспользоваться ее стиральной машиной?
— Хорошо, скажу — в сухую чистку, так мне удобнее. Ну, пошли!
Эльжбета через наружную дверь выскользнула в садик и поспешила к своей машине, а Тадик с Карпинским, прихватив сумку, шмыгнули в прихожую и начали осторожно взбираться на второй этаж.
Они уже были на полпути, когда наверху скрипнула дверь и лестничная площадка осветилась мерцающим светом ночника.
— Tec! — донесся голос Стася. — Тадик, это ты?
— Я! — отозвался Тадеуш, радуясь, что не включил свет на лестнице. — Ты что там делаешь?
— Ничего не делаю, тебя жду. Специально проснулся. Тихо, не то эта язва услышит. А ты что там делаешь?
— Сторожу, что же еще! — шепнул в ответ парень. А про себя подумал — хорошо бы Агатка проснулась, ведь иначе от Стася не отделаться. — Твоя мать просила, вот и осматриваю дом. Шел бы лучше спать!
— Ты что! — возмутился Стась. — Мать на работе, сеструха дрыхнет, удачнее момента не придумать.
— Погоди минутку, — замялся Тадеуш, пытаясь найти выход из положения.
В руке у него была тяжелая сумка с железяками, в спину сопел Карпинский, изо всех сил стараясь не дышать. Ни того, ни другого Стасю не следовало видеть, а мальчишка вот-вот сбежит вниз, аж приплясывает от нетерпения. Тадеуш попятился, сунул торбу в руки Карпинскому и подтолкнул его к выходу, а сам, сбросив с ноги ботинок, зашептал:
— Сейчас, подожди, ботинок посеял.
Делая вид, что шарит в темноте, Тадеуш, нарочно спотыкаясь, поднялся наверх с одним ботинком в руках, нашумев при этом как можно больше.
— Да тише ты! — извелся Стась. — Мертвого разбудишь! А у нее уши, как отсюда до Австралии!
Поднятый парнем шум дал возможность Хенрику Карпинскому не только незамеченным спуститься вниз, но и пробраться через прихожую в гараж. Вот когда пригодилось знание дома Хлюпа! Понимая, что задуманная операция с перекладыванием и выносом денег сегодня наверняка не состоится, Карпинский сунул свою ношу под машину Хлюпа и поспешил к поджидавшей его дочери. Эльжбета при виде запыхавшегося отца с места рванула машину, отложив расспросы на потом.
А в доме старший брат сурово допрашивал меньшего:
— А ты? Ты от чего проснулся?
— Да от ничего! — оправдывался тот. — То есть специально сделал так, чтобы спать было неудобно. Подложил под простыню всякого такого, чтобы заснуть мешало, вот и просыпался все время. Ладно, пошли скорее, пока эта крыса не проснулась. Ты уже открыл шкаф?
Тадик сделал неудачную попытку споткнуться на последней ступеньке лестницы и ухватился за перила, которые довольно громко затрещали.
— Холера! — негромко выругался он. — И перила придется прибить покрепче. Гляди, ходуном ходят.
Перила заскрипели сильнее.
— Ну чего расскрипелся! — прошипел в отчаянии Стась. — Тише!
— А ты уверен, что Агатка спит?
— Ясно, спит!
Стась ошибался, Агатка уже давно не спала.
Какой-то инстинкт заставил ее проснуться в нужный момент. Прислушалась и явственно различила голоса брата и Тадеуша. Шепчутся, значит, от нее что-то скрывают. А раз так, надо узнать, что именно.
Зажгла лампу на тумбочке у кровати, встала и осторожно выглянула в коридор.
При виде Агатки заговорщики испытали противоположные чувства. Тадик облегченно вздохнул, Стась чуть не задохнулся от злости и разочарования.
— Что это вы тут делаете? — спросила вредная девчонка.
— Нет, я с вами спячу! — взорвался Тадеуш, притворяясь рассерженным и уже не понижая голос. — Какие-то вы все нервные, сил нет! Детям ночью спать положено, а не шастать по дому! Мне велено сторожить, а не вам. Ну, вы меня достали!
Марш в постель!
От Агатки так просто было не отделаться.
— Ты сторожишь, а ему что здесь нужно? — ткнув в Стася пальцем, подозрительно поинтересовалась она.
— А какое твое собачье дело? — сжав кулаки, двинулся Стась на сестру, горя желанием прибить эту проныру на месте.
Тадеуш ухватил мальчишку за локоть.
— Тоже интересуется, чем я тут занимаюсь. Я-то как раз делом занимаюсь, в отличие от некоторых. Ваша мать велела мне блюсти безопасность, я и блюду. Прошелся вокруг дома, проверил запоры, все о'кей. А теперь спать!
— Мамуля не велела ему в твою комнату ходить!
— Кто ходит, кто ходит? — напустился на Агатку Стась, поняв наконец, что положено говорить. — На лестнице его комната, что ли?
— А тебе мамуля запретила впускать его в комнату! — совсем распоясалась девчонка — Я и не собираюсь, чего выдумываешь? — вышел из себя и Тадик. — Ей-богу, кажется, не выдержу я с вами! Тоже ведь не железный, днем намахаешься, ночью поспать бы, глаза слипаются, а тут еще с вами канителься! Если мать узнает, что вы по ночам не спите, по головке ни вас, ни меня не погладит. Последний раз повторяю — марш в постель!
— Я-то пойду, но пусть и он тоже! — уперлась Агатка. Она любила, чтобы последнее слово было за ней.
Тут Стась почувствовал, как его просто распирает ненависть к этой гадине. И вообще. Агата — самое мерзкое существо на земле, хуже его сестры в целом мире никого нет, не только девчонок, она любой змеи хуже, любого крокодила, любой пиявки, любой... да всех на свете, давить таких надо! Ладно, он сделает вид, что идет спать, придется переждать, пока чертова ябеда не заснет И Агатка, и Тадеуш прекрасно поняли, о чем думал Стась. И Тадеуш решил сразу, как очутится в своей комнате, запереть дверь на ключ и притвориться крепко спящим. Агатка, наоборот, решила не спать и хорошенько прислушиваться ко всем ночным звукам. Ее очень удивило, что брат не спит в такую пору, это Стась-то, которого никакой шум не мог разбудить, ни крики, ни оглушительный стук в дверь, ни гроза с громом и молниями. Однажды он спокойно проспал пожар в соседнем доме, в другой раз — стрельбу на улице, потом говорили, что мафия между собой разбиралась. Уж как тогда жалел, что не видел и не слышал, а она нарочно не разбудила, так ему и надо. Интересно, с чего же это он сегодня среди ночи проснулся? А, наверное, удочки в отцовском шкафу спать не дают.
Собственно, ей не было никакого дела до удочек и прочей ерунды, такая дрянь нормальному человеку ни к чему, но если можно повредничать, покомандовать — она, Агатка, своего не упустит. А тут еще и мать велела присмотреть за братом, так что он у нее вот где сидит!
— Гляди, не пойдешь спать — пеняй на себя, все завтра расскажу мамуле! — пообещала Агатка, отправляясь к себе.
Стась в полном отчаянии смотрел на старшего друга. Тому стало жалко мальчишку.
— Если что, я тебя сам разбужу, — пообещал Тадеуш и, не будучи уверенным, что девчонка не подслушивает, счет нужным конспиративно добавить:
— Неизвестно, кто тут у вас по ночам шастает, возможно, мне понадобится твоя помощь. Не сдрейфишь?
Так что иди, постарайся пока выспаться. Ты меня понял?
Мальчишка расцвел — эти слова он воспринял как завуалированное предложение встретиться попозже, когда язва заснет. Подождав, пока за обоими не закрылись двери и не погас свет, Тадеуш стал думать, как теперь быть.
Эх, жаль, нет под рукой сотового телефона. Тогда без проблем позвонил бы Карпинским, хотя бы из ванной, и узнал, что они сделали с сумкой, забрали с собой или где-то в доме приткнули? Звонить по домашнему телефону опасно, девчонка наверняка Не спит, а теперь он не сомневается — она что угодно услышит, даже если он порхать начнет. Тогда какой выход? Искать сумку. Только вот как лучше — притвориться, что не кончил еще осматривать запоры в доме, и немедленно отправиться на поиски или выждать, пока Агатка не заснет, а поискать потом, ближе к утру?
Тем временем глаза освоились с темнотой, и молодой человек явственно увидел, как дверь в комнату бдительной Агатки потихоньку раскрывается...
Не спит, зараза!
Что делать, что делать? Рисковать он не мог. А что, если испуг не лишил Карпинского остатков сообразительности и тот, убегая, сумку все-таки оставил в доме? Приткнул где ни попадя, а эта проныра спустится и обнаружит.
Без особого шума, но и не крадучись, Тадеуш спустился вниз, по дороге ощупывая ступеньки лестницы. Зажег свет, осмотрелся. Сумки нигде не видно. Может, в гараже? Убегали Карпинские через гараж, логично предположить, что там Хенрик и оставил свою ношу. Не зажигая из-за Агатки света, обшарил все пространство вокруг машины, ощупал пол в углах и даже выглянул наружу. Там ничего не разглядел — ни машины Карпинских, ни удаляющейся Вожены. Постояв немного, вернулся в дом и поднялся к себе.
Не успел лечь, как внизу зазвонил телефон. Сорвавшись с дивана, парень бросился вниз, с грохотом пересчитывая ступеньки.
— Если дети могут слышать, скажи — это ошибка! — произнес запыхавшийся голос Эльжбеты.
— Ошибка! — громко и решительно заявил Тадеуш.
— Отец сунул торбу под машину в гараже. Спереди. Скажи — нет, это не тот номер!
— Нет, это не тот номер, — послушно повторил Тадеуш и от себя добавил:
— Совсем другой!
И положил трубку, ибо Эльжбета уже отключилась.
Наверху царила тишина, — видимо, девчонка не собиралась спускаться. Тадеуш опять прошел в гараж и нащупал под передним буфером сумку с железом. И что теперь? Спрятать в своей комнате?
Ждать до утра? Спрятать в другом месте? Знать бы, заснули ли эти детки! Впрочем, спят они или нет, разумнее всего из гаража сумку забрать, вон и Эльжбета рискнула, позвонила, чтобы сообщить, куда ее сунул Хенрик.
Он был уже на последних ступеньках лестницы, когда щелкнул замок двери на верхней площадке.
Стась!
Тадеуш не дыша прижался к стене и замер.
— Эй! — прошелестел Стась, осторожно делая два шага по направлению к кабинету отца. — Ты здесь?
Тут же приоткрылась дверь другой комнаты, и Агатка собственной персоной предстала в полосе света.
— Ну? — только и произнесла она едким голосом своей матери.
Стась молча развернулся и, угрюмо проделав те же два шага в обратном направлении, исчез, в бешенстве захлопнув за собой дверь.
Постояв немного, ушла и Агатка. Полоска света пропала.
Тадеуш дал себе слово выждать не менее получаса, но минуты через две понял — не выдержит.
Разувшись, с ботинками в одной руке и сумкой в другой, он бесшумно пересек площадку второго этажа, юркнул в кабинет и запер дверь на ключ.
Да уж, если и все последующие ночи будут похожи на эту, его надолго не хватит. А главное, от его пребывания в доме теперь мало пользы. Вот сейчас, например, он не может переложить деньги в сумку, не может позволить себе ни малейшего шума и неосторожного бряканья, у Стася наверняка ушки на макушке. И придется погасить свет, иначе дети увидят его в щели под дверью. Остается только сделать вид, что спит.
Притворяться не было необходимости. К счастью, Стась тоже был не железный, и вскоре оба погрузились в глубокий сон. Брезентовую сумку Тадеуш пихнул пока на шкаф, отодвинув ее как можно дальше к стене.
Приехав без предупреждения, Карпинский с Эльжбетой вырвали молодого человека из объятий крепкого первого сна. Он заснул, даже не погасив настольной лампы, но, похоже, спал чутко, раз сразу проснулся от стука горсти земли об оконное стекло. Выглянул, узнал Эльжбету, и остатки сна мигом слетели. Вниз удалось спуститься бесшумно, ощупью, зажигать свет на лестнице он поостерегся, включил уже в гараже, предварительно плотно закрыв за собой дверь в дом. В гараже он и узнал о новых планах Карпинских. Одобрил их и выставил свое условие.
— Только учтите! — прошептал он, поскольку все трое разговаривали чуть слышно, боясь разбудить детей. — Учтите, в портфель я заглянул, но ни к чему там не притронулся и притрагиваться отказываюсь.
Категорически! Поэтому перекладывать деньги придется пану Хенрику, его денежки, он и распоряжается ими.
Перехватив умоляющий взгляд девушки, немного смягчился:
— Ладно, помогать готов, но лишь в присутствии владельца, иначе действительно много времени потребуется. Так что вы, пан Хенрик, давайте осторожненько вместе со мной поднимемся наверх и сразу все переложим.
— Так, может, сразу и вынести? — не утерпела девушка.
— Если получится, конечно, это было бы самым лучшим выходом.
— А если не получится?
— Тогда придется сделать вид, что отношу белье в прачечную.
— Лучше в химчистку, — предложила шепотом Эльжбета.
— Почему лучше? — не понял Тадеуш.
— А вдруг мегера предложит тебе воспользоваться ее стиральной машиной?
— Хорошо, скажу — в сухую чистку, так мне удобнее. Ну, пошли!
Эльжбета через наружную дверь выскользнула в садик и поспешила к своей машине, а Тадик с Карпинским, прихватив сумку, шмыгнули в прихожую и начали осторожно взбираться на второй этаж.
Они уже были на полпути, когда наверху скрипнула дверь и лестничная площадка осветилась мерцающим светом ночника.
— Tec! — донесся голос Стася. — Тадик, это ты?
— Я! — отозвался Тадеуш, радуясь, что не включил свет на лестнице. — Ты что там делаешь?
— Ничего не делаю, тебя жду. Специально проснулся. Тихо, не то эта язва услышит. А ты что там делаешь?
— Сторожу, что же еще! — шепнул в ответ парень. А про себя подумал — хорошо бы Агатка проснулась, ведь иначе от Стася не отделаться. — Твоя мать просила, вот и осматриваю дом. Шел бы лучше спать!
— Ты что! — возмутился Стась. — Мать на работе, сеструха дрыхнет, удачнее момента не придумать.
— Погоди минутку, — замялся Тадеуш, пытаясь найти выход из положения.
В руке у него была тяжелая сумка с железяками, в спину сопел Карпинский, изо всех сил стараясь не дышать. Ни того, ни другого Стасю не следовало видеть, а мальчишка вот-вот сбежит вниз, аж приплясывает от нетерпения. Тадеуш попятился, сунул торбу в руки Карпинскому и подтолкнул его к выходу, а сам, сбросив с ноги ботинок, зашептал:
— Сейчас, подожди, ботинок посеял.
Делая вид, что шарит в темноте, Тадеуш, нарочно спотыкаясь, поднялся наверх с одним ботинком в руках, нашумев при этом как можно больше.
— Да тише ты! — извелся Стась. — Мертвого разбудишь! А у нее уши, как отсюда до Австралии!
Поднятый парнем шум дал возможность Хенрику Карпинскому не только незамеченным спуститься вниз, но и пробраться через прихожую в гараж. Вот когда пригодилось знание дома Хлюпа! Понимая, что задуманная операция с перекладыванием и выносом денег сегодня наверняка не состоится, Карпинский сунул свою ношу под машину Хлюпа и поспешил к поджидавшей его дочери. Эльжбета при виде запыхавшегося отца с места рванула машину, отложив расспросы на потом.
А в доме старший брат сурово допрашивал меньшего:
— А ты? Ты от чего проснулся?
— Да от ничего! — оправдывался тот. — То есть специально сделал так, чтобы спать было неудобно. Подложил под простыню всякого такого, чтобы заснуть мешало, вот и просыпался все время. Ладно, пошли скорее, пока эта крыса не проснулась. Ты уже открыл шкаф?
Тадик сделал неудачную попытку споткнуться на последней ступеньке лестницы и ухватился за перила, которые довольно громко затрещали.
— Холера! — негромко выругался он. — И перила придется прибить покрепче. Гляди, ходуном ходят.
Перила заскрипели сильнее.
— Ну чего расскрипелся! — прошипел в отчаянии Стась. — Тише!
— А ты уверен, что Агатка спит?
— Ясно, спит!
Стась ошибался, Агатка уже давно не спала.
Какой-то инстинкт заставил ее проснуться в нужный момент. Прислушалась и явственно различила голоса брата и Тадеуша. Шепчутся, значит, от нее что-то скрывают. А раз так, надо узнать, что именно.
Зажгла лампу на тумбочке у кровати, встала и осторожно выглянула в коридор.
При виде Агатки заговорщики испытали противоположные чувства. Тадик облегченно вздохнул, Стась чуть не задохнулся от злости и разочарования.
— Что это вы тут делаете? — спросила вредная девчонка.
— Нет, я с вами спячу! — взорвался Тадеуш, притворяясь рассерженным и уже не понижая голос. — Какие-то вы все нервные, сил нет! Детям ночью спать положено, а не шастать по дому! Мне велено сторожить, а не вам. Ну, вы меня достали!
Марш в постель!
От Агатки так просто было не отделаться.
— Ты сторожишь, а ему что здесь нужно? — ткнув в Стася пальцем, подозрительно поинтересовалась она.
— А какое твое собачье дело? — сжав кулаки, двинулся Стась на сестру, горя желанием прибить эту проныру на месте.
Тадеуш ухватил мальчишку за локоть.
— Тоже интересуется, чем я тут занимаюсь. Я-то как раз делом занимаюсь, в отличие от некоторых. Ваша мать велела мне блюсти безопасность, я и блюду. Прошелся вокруг дома, проверил запоры, все о'кей. А теперь спать!
— Мамуля не велела ему в твою комнату ходить!
— Кто ходит, кто ходит? — напустился на Агатку Стась, поняв наконец, что положено говорить. — На лестнице его комната, что ли?
— А тебе мамуля запретила впускать его в комнату! — совсем распоясалась девчонка — Я и не собираюсь, чего выдумываешь? — вышел из себя и Тадик. — Ей-богу, кажется, не выдержу я с вами! Тоже ведь не железный, днем намахаешься, ночью поспать бы, глаза слипаются, а тут еще с вами канителься! Если мать узнает, что вы по ночам не спите, по головке ни вас, ни меня не погладит. Последний раз повторяю — марш в постель!
— Я-то пойду, но пусть и он тоже! — уперлась Агатка. Она любила, чтобы последнее слово было за ней.
Тут Стась почувствовал, как его просто распирает ненависть к этой гадине. И вообще. Агата — самое мерзкое существо на земле, хуже его сестры в целом мире никого нет, не только девчонок, она любой змеи хуже, любого крокодила, любой пиявки, любой... да всех на свете, давить таких надо! Ладно, он сделает вид, что идет спать, придется переждать, пока чертова ябеда не заснет И Агатка, и Тадеуш прекрасно поняли, о чем думал Стась. И Тадеуш решил сразу, как очутится в своей комнате, запереть дверь на ключ и притвориться крепко спящим. Агатка, наоборот, решила не спать и хорошенько прислушиваться ко всем ночным звукам. Ее очень удивило, что брат не спит в такую пору, это Стась-то, которого никакой шум не мог разбудить, ни крики, ни оглушительный стук в дверь, ни гроза с громом и молниями. Однажды он спокойно проспал пожар в соседнем доме, в другой раз — стрельбу на улице, потом говорили, что мафия между собой разбиралась. Уж как тогда жалел, что не видел и не слышал, а она нарочно не разбудила, так ему и надо. Интересно, с чего же это он сегодня среди ночи проснулся? А, наверное, удочки в отцовском шкафу спать не дают.
Собственно, ей не было никакого дела до удочек и прочей ерунды, такая дрянь нормальному человеку ни к чему, но если можно повредничать, покомандовать — она, Агатка, своего не упустит. А тут еще и мать велела присмотреть за братом, так что он у нее вот где сидит!
— Гляди, не пойдешь спать — пеняй на себя, все завтра расскажу мамуле! — пообещала Агатка, отправляясь к себе.
Стась в полном отчаянии смотрел на старшего друга. Тому стало жалко мальчишку.
— Если что, я тебя сам разбужу, — пообещал Тадеуш и, не будучи уверенным, что девчонка не подслушивает, счет нужным конспиративно добавить:
— Неизвестно, кто тут у вас по ночам шастает, возможно, мне понадобится твоя помощь. Не сдрейфишь?
Так что иди, постарайся пока выспаться. Ты меня понял?
Мальчишка расцвел — эти слова он воспринял как завуалированное предложение встретиться попозже, когда язва заснет. Подождав, пока за обоими не закрылись двери и не погас свет, Тадеуш стал думать, как теперь быть.
Эх, жаль, нет под рукой сотового телефона. Тогда без проблем позвонил бы Карпинским, хотя бы из ванной, и узнал, что они сделали с сумкой, забрали с собой или где-то в доме приткнули? Звонить по домашнему телефону опасно, девчонка наверняка Не спит, а теперь он не сомневается — она что угодно услышит, даже если он порхать начнет. Тогда какой выход? Искать сумку. Только вот как лучше — притвориться, что не кончил еще осматривать запоры в доме, и немедленно отправиться на поиски или выждать, пока Агатка не заснет, а поискать потом, ближе к утру?
Тем временем глаза освоились с темнотой, и молодой человек явственно увидел, как дверь в комнату бдительной Агатки потихоньку раскрывается...
Не спит, зараза!
Что делать, что делать? Рисковать он не мог. А что, если испуг не лишил Карпинского остатков сообразительности и тот, убегая, сумку все-таки оставил в доме? Приткнул где ни попадя, а эта проныра спустится и обнаружит.
Без особого шума, но и не крадучись, Тадеуш спустился вниз, по дороге ощупывая ступеньки лестницы. Зажег свет, осмотрелся. Сумки нигде не видно. Может, в гараже? Убегали Карпинские через гараж, логично предположить, что там Хенрик и оставил свою ношу. Не зажигая из-за Агатки света, обшарил все пространство вокруг машины, ощупал пол в углах и даже выглянул наружу. Там ничего не разглядел — ни машины Карпинских, ни удаляющейся Вожены. Постояв немного, вернулся в дом и поднялся к себе.
Не успел лечь, как внизу зазвонил телефон. Сорвавшись с дивана, парень бросился вниз, с грохотом пересчитывая ступеньки.
— Если дети могут слышать, скажи — это ошибка! — произнес запыхавшийся голос Эльжбеты.
— Ошибка! — громко и решительно заявил Тадеуш.
— Отец сунул торбу под машину в гараже. Спереди. Скажи — нет, это не тот номер!
— Нет, это не тот номер, — послушно повторил Тадеуш и от себя добавил:
— Совсем другой!
И положил трубку, ибо Эльжбета уже отключилась.
Наверху царила тишина, — видимо, девчонка не собиралась спускаться. Тадеуш опять прошел в гараж и нащупал под передним буфером сумку с железом. И что теперь? Спрятать в своей комнате?
Ждать до утра? Спрятать в другом месте? Знать бы, заснули ли эти детки! Впрочем, спят они или нет, разумнее всего из гаража сумку забрать, вон и Эльжбета рискнула, позвонила, чтобы сообщить, куда ее сунул Хенрик.
Он был уже на последних ступеньках лестницы, когда щелкнул замок двери на верхней площадке.
Стась!
Тадеуш не дыша прижался к стене и замер.
— Эй! — прошелестел Стась, осторожно делая два шага по направлению к кабинету отца. — Ты здесь?
Тут же приоткрылась дверь другой комнаты, и Агатка собственной персоной предстала в полосе света.
— Ну? — только и произнесла она едким голосом своей матери.
Стась молча развернулся и, угрюмо проделав те же два шага в обратном направлении, исчез, в бешенстве захлопнув за собой дверь.
Постояв немного, ушла и Агатка. Полоска света пропала.
Тадеуш дал себе слово выждать не менее получаса, но минуты через две понял — не выдержит.
Разувшись, с ботинками в одной руке и сумкой в другой, он бесшумно пересек площадку второго этажа, юркнул в кабинет и запер дверь на ключ.
Да уж, если и все последующие ночи будут похожи на эту, его надолго не хватит. А главное, от его пребывания в доме теперь мало пользы. Вот сейчас, например, он не может переложить деньги в сумку, не может позволить себе ни малейшего шума и неосторожного бряканья, у Стася наверняка ушки на макушке. И придется погасить свет, иначе дети увидят его в щели под дверью. Остается только сделать вид, что спит.
Притворяться не было необходимости. К счастью, Стась тоже был не железный, и вскоре оба погрузились в глубокий сон. Брезентовую сумку Тадеуш пихнул пока на шкаф, отодвинув ее как можно дальше к стене.
* * *
— Так что же нам теперь делать? — спросила донельзя расстроенная Эльжбета, получив от Тадика по телефону подробный отчет о ночных событиях. — Получается, что, даже если Богуси нет дома, все равно ничего не выйдет. Это не дети, а сплошной кошмар!
Карпинский рассудительно заметил:
— Будь все на своем месте, дети бы нам не помешали.
И в ответ на непонимающий взгляд дочери пояснил:
— Я имею в виду, что, если бы в портфеле были действительно инструменты, а наши деньги в другой сумке, Тадик мог бы не опасаться детей, пусть заглядывают куда хотят.
— Значит, ты считаешь...
— Да, Тадеуш должен сам переложить доллары в нашу сумку.
Дочь возразила:
— Так он не хочет сам, и в чем-то прав. Ладно, не будем отчаиваться. Может, сегодня вам повезет.
Что вы там намерены делать?
— Пока не знаю. Вроде бы опять какую-то дверцу. Или водосточную трубу? На месте выяснится.
Эльжбета посоветовала:
— Лучше бы дверцу, если будете топтаться во дворе, пользы нам от этого никакой. Детей я отведу в зоопарк и постараюсь продержать там весь день.
А вот что делать с этой бабой? Кто-то должен ее занять...
— Я не смогу, — вздохнула Кристина. — Мне надо быть на работе. Кажется, я уже начинаю жалеть, что нет Клепы, пригодился бы.
Карпинский рассудительно заметил:
— Будь все на своем месте, дети бы нам не помешали.
И в ответ на непонимающий взгляд дочери пояснил:
— Я имею в виду, что, если бы в портфеле были действительно инструменты, а наши деньги в другой сумке, Тадик мог бы не опасаться детей, пусть заглядывают куда хотят.
— Значит, ты считаешь...
— Да, Тадеуш должен сам переложить доллары в нашу сумку.
Дочь возразила:
— Так он не хочет сам, и в чем-то прав. Ладно, не будем отчаиваться. Может, сегодня вам повезет.
Что вы там намерены делать?
— Пока не знаю. Вроде бы опять какую-то дверцу. Или водосточную трубу? На месте выяснится.
Эльжбета посоветовала:
— Лучше бы дверцу, если будете топтаться во дворе, пользы нам от этого никакой. Детей я отведу в зоопарк и постараюсь продержать там весь день.
А вот что делать с этой бабой? Кто-то должен ее занять...
— Я не смогу, — вздохнула Кристина. — Мне надо быть на работе. Кажется, я уже начинаю жалеть, что нет Клепы, пригодился бы.
* * *
Стась с Агаткой уже давно ожидали во дворе. Их мать, намучившись на особенно сложном ночном дежурстве, отсыпалась до полудня. Ее устраивали планы Эльжбеты, без детей она на свободе сможет всецело отдаться приготовлению обеда на три дня.
Карпинский и Тадеуш приехали вскоре после двух и сразу принялись за работу. Тадеуш даже не заикнулся о водосточных трубах, зато поставил хозяйку в известность об аварийном состоянии перил внутренней лестницы. Пан Хенрик поддержал своего напарника: в первую очередь надо привести в порядок то, что опасно для живущих в доме, дверцы могут и подождать. А расшатанные перила особенно опасны для детей, которые мчатся по ступенькам сломя голову, ухватятся за неисправный кусок перил и рухнут вниз. И начать следует сверху. Кажется, хозяйка согласилась с доводами специалистов.
Когда пани Богуслава уединилась в кухне, Тадеуш шепнул напарнику:
— Вот, глядите, на честном слове держится! Как раз напротив кабинета. Я займусь перилами, постараюсь поднять как можно больше шума, так что действуйте. Сумку я забросил на шкаф, сумеете достать?
— Достану, — успокоил его Карпинский. — А ты в случае чего свисти, чтоб она меня не застукала.
— Не беспокойтесь, или свистну, или что-нибудь запою.
Каждый занялся своим делом.
Приготовив клецки, пани Богуслава оставила их на столе и, по своему обыкновению, направилась посмотреть, как там идет работа. Только она вышла из кухни, Тадик оглушительно, хотя и не очень музыкально взревел: «В Вифлеем пастухи прибежа-аали...» Не очень к месту пришлась рождественская колядка, да больше в панике ничего не вспомнилось.
У Карпинского от неожиданности вывалилась из рук старая мясорубка. Он уже успел разложить содержимое портфеля по пластиковым сумкам и теперь набивал его железками из принесенной вчера торбы. Услышав сигнал тревоги, он бросил все как было и стремительно ринулся из кабинета к рабочему месту. Споткнувшись о порог, пан Хенрик не удержался и свалился на колени, ухватившись руками за столбик лестничной балюстрады. Поза оказалась на редкость удачной, самая подходящая, вроде бы поддерживает столбик, помогая парню заколачивать гвоздь в перила.
Рождественская коляда произвела впечатление на хозяйку. Вздрогнув, она недовольно заметила:
— Нашел что петь. На дворе лето красное.
— Что? — удивился парень. — А, в самом деле... Так как-то само получилось, я не думал. Любимая песня, проше пани... Вот здесь теперь придержите, пан Хенрик.
Хенрик послушно передвинулся на коленях в указанном направлении, не жалея брюк, и ухватился за другой столбик. Тадик принялся ловко стучать молотком, причем спустился на несколько ступенек и перегородил лестницу, перекрывая хозяйке путь наверх. Только бы не заметила приоткрытой двери в мужнин кабинет!
И опять недооценили они эту женщину. Пани Богуслава замечала все!. Но сначала о деле. Поглядев на балюстраду, поинтересовалась:
— Теперь будет крепко держаться?
— Надеюсь, — ответил Тадик. — Дерево хорошее, замены не требуется, только прибить как следует. Вот лет через двадцать, возможно, придется и заменить.
— Ну, двадцать лет...
Хозяйка постояла, помолчала и сухо заметила:
— А что касается двери в кабинет... Тадик должен всегда держать ее запертой, вышел — и запер, чтобы не говорил потом, что забыл или еще что...
Понятно? Сколько можно повторять! Стась туда пытается забраться, уж я знаю, несколько раз порывался...
И, наведя порядок в доме, отплыла в кухню.
— Наверняка Агатка успела донести, — прошептал Тадик напарнику. — Ябеда.
— Слушай, ты так страшно не пой! — попросил Карпинский. — Я чуть не окочурился на месте.
И все там побросал, у меня просто из рук вывалилось. А если бы она вошла!
— Потому я и раскорячился на всю лестницу, чтобы проход перекрыть. Да вы зря боялись, пан Хенрик, она в кабинет вряд ли войдет. И все же хорошо бы скорее там закончить, чтоб у нас все уже готово было.
Карпинский и Тадеуш приехали вскоре после двух и сразу принялись за работу. Тадеуш даже не заикнулся о водосточных трубах, зато поставил хозяйку в известность об аварийном состоянии перил внутренней лестницы. Пан Хенрик поддержал своего напарника: в первую очередь надо привести в порядок то, что опасно для живущих в доме, дверцы могут и подождать. А расшатанные перила особенно опасны для детей, которые мчатся по ступенькам сломя голову, ухватятся за неисправный кусок перил и рухнут вниз. И начать следует сверху. Кажется, хозяйка согласилась с доводами специалистов.
Когда пани Богуслава уединилась в кухне, Тадеуш шепнул напарнику:
— Вот, глядите, на честном слове держится! Как раз напротив кабинета. Я займусь перилами, постараюсь поднять как можно больше шума, так что действуйте. Сумку я забросил на шкаф, сумеете достать?
— Достану, — успокоил его Карпинский. — А ты в случае чего свисти, чтоб она меня не застукала.
— Не беспокойтесь, или свистну, или что-нибудь запою.
Каждый занялся своим делом.
Приготовив клецки, пани Богуслава оставила их на столе и, по своему обыкновению, направилась посмотреть, как там идет работа. Только она вышла из кухни, Тадик оглушительно, хотя и не очень музыкально взревел: «В Вифлеем пастухи прибежа-аали...» Не очень к месту пришлась рождественская колядка, да больше в панике ничего не вспомнилось.
У Карпинского от неожиданности вывалилась из рук старая мясорубка. Он уже успел разложить содержимое портфеля по пластиковым сумкам и теперь набивал его железками из принесенной вчера торбы. Услышав сигнал тревоги, он бросил все как было и стремительно ринулся из кабинета к рабочему месту. Споткнувшись о порог, пан Хенрик не удержался и свалился на колени, ухватившись руками за столбик лестничной балюстрады. Поза оказалась на редкость удачной, самая подходящая, вроде бы поддерживает столбик, помогая парню заколачивать гвоздь в перила.
Рождественская коляда произвела впечатление на хозяйку. Вздрогнув, она недовольно заметила:
— Нашел что петь. На дворе лето красное.
— Что? — удивился парень. — А, в самом деле... Так как-то само получилось, я не думал. Любимая песня, проше пани... Вот здесь теперь придержите, пан Хенрик.
Хенрик послушно передвинулся на коленях в указанном направлении, не жалея брюк, и ухватился за другой столбик. Тадик принялся ловко стучать молотком, причем спустился на несколько ступенек и перегородил лестницу, перекрывая хозяйке путь наверх. Только бы не заметила приоткрытой двери в мужнин кабинет!
И опять недооценили они эту женщину. Пани Богуслава замечала все!. Но сначала о деле. Поглядев на балюстраду, поинтересовалась:
— Теперь будет крепко держаться?
— Надеюсь, — ответил Тадик. — Дерево хорошее, замены не требуется, только прибить как следует. Вот лет через двадцать, возможно, придется и заменить.
— Ну, двадцать лет...
Хозяйка постояла, помолчала и сухо заметила:
— А что касается двери в кабинет... Тадик должен всегда держать ее запертой, вышел — и запер, чтобы не говорил потом, что забыл или еще что...
Понятно? Сколько можно повторять! Стась туда пытается забраться, уж я знаю, несколько раз порывался...
И, наведя порядок в доме, отплыла в кухню.
— Наверняка Агатка успела донести, — прошептал Тадик напарнику. — Ябеда.
— Слушай, ты так страшно не пой! — попросил Карпинский. — Я чуть не окочурился на месте.
И все там побросал, у меня просто из рук вывалилось. А если бы она вошла!
— Потому я и раскорячился на всю лестницу, чтобы проход перекрыть. Да вы зря боялись, пан Хенрик, она в кабинет вряд ли войдет. И все же хорошо бы скорее там закончить, чтоб у нас все уже готово было.