Страница:
– И ты сказал: «Мертвы, они все мертвы», – выпалила Джейм.
Кендар уставился на нее:
– Да, сказал, но откуда…
– Я слышала тебя, или, скорее, я слышала то, что слышал Жур. Интересно. – Она наклонилась погладить барса, который, не раскрывая глаз, с наслаждением потянулся. – Я не знала, что наша связь может работать так. И они были…
– Мертвы? Да. Без сомнения. Я бы предположил, что их заперли там без еды и питья, а когда они ослабели, над ними поработала еще и энергия храма. От них немного осталось, когда я пришел. Когда я предал их огню, они вспыхнули, как сухие щепки. Потом мы с котиком походили еще немного, пытаясь отыскать твой запах. Думаю, прошло немного времени, но этот проклятый дом все время как-то изменялся. Неприятно это было. Мы нашли кухню и леди Луру. А потом тот мальчик, которого ты назвала Серодом, нашел нас.
Он замолчал. Джейм не отрывала взгляда от своих рук в черных перчатках, стиснувших колени.
– Между нами никогда уже не будет так, как было, да?
– Нет, женщина. Разве такое возможно? – Внезапно он перекатился и положил свои руки на ее. – Ну, ну что ты, пободрее. Нам просто надо прийти к новому равновесию – и мы, несомненно, его установим. Дай только время.
Джейм взглянула на него со слабой, почти робкой улыбкой.
В это самое время к ним подлетела Лура, возбужденно крича и показывая на северный берег, – он круто обрывался, как упавший занавес. А луг позади был усыпан яркими палатками, набитыми солдатами. Над самым большим шатром из пестрого, кричащего шелка, возвышающимся в центре поля, как дворец, реяли цвета принца Одалиана.
Теперь и лошади потянули баржу с новыми силами. Струи воды забурлили за кормой. Впереди показался Каскад, крайний восточный остров его застыл прямо посередине Медлительной. На переправах ждали люди. Битюги достигли конца пути. Все шестеро практически повалились на землю, пока наездники травили канаты. Тяжелая баржа закачалась на воде. Если бы веревка порвалась или лошади потеряли опору, судно могло бы врезаться в остров или течение утащило бы его вниз по Серебряной к Водопадам. Они стояли впритык к острову. Тягловые канаты баржи крепились к вороту и наматывались на лебедку, удерживая судно, как якорь. Судовая команда тянула их в свою сторону. Толчок, крик – и путешествие окончено.
Они прибыли в середине дня. Марк и Лура полагали, что направятся сейчас же в расположение Войска, но Джейм колебалась. Из того, что она успела услышать на берегу, она узнала, что Тирандис все еще прикидывается принцем. Фактически в эту самую минуту он принимает у себя в лагере кенцирских лордов. Неужели Серод предал ее? Она с самого начала сомневалась в нем, но полагала, что раз он рассказал об Одалиане Марку и Луре, то скажет и ее брату. Должен же был Серод дать какие-то объяснения Марку, а то кендар никогда не выпустил бы его из дворца с Разящим Родню. А какие объяснения лучше правды? Но когда Серод говорил Марку, что она просила его предупредить Верховного Лорда, он не сказал, что сделает это, как ничего не пообещал и ей.
С другой стороны, даже если Серод и передал сообщение и Меч брату, Торисен наверняка не станет ничего предпринимать против переврата по крайней мере до конца битвы, когда уже отпадет нужда в армии Каркинора. В таком случае ее внезапное появление может нарушить планы Верховного Лорда, и, возможно, непоправимо. Нет, слишком большой риск. А сейчас надо найти приют на ночь.
Это оказалось весьма трудно. Каскад считался неприступным, тем более когда подняты мосты, так что народ стекался сюда в поисках убежища со всей округи радиусом в двадцать миль. Путешественникам по чистой случайности удалось раздобыть комнату в единственной башне самого южного острова. В ней едва мог развернуться Жур, а кирпичные стены кончались гораздо ниже – стоило ветру чуть набрать силу, деревянная башня трещала и покачивалась. Это пристанище стоило им всех оставшихся денег и половины жемчужин с корсажа Луры.
Еще несколько блестящих побрякушек обеспечили им ужин: по миске ухи, вафли из щуки и лососевый пирог. Кушанья кенциры смочили бутылью речной воды – хозяин гарантировал, что она набрана в верхнем течении. Марк ел в комнате, а Джейм и Лура рискнули устроиться на шатком балкончике, болтая ногами в тридцати футах над Серебряной. В четверти мили вниз по реке начинались пороги, перед ними стоял пост корабельной охраны, и через реку был натянут толстый канат – для остановки случайно сорвавшихся барж.
Смеркалось. На западном берегу начали вспыхивать сторожевые костры в лагере Войска, а на небе – звезды.
– Затмение все еще длится, – заметила Джейм, глядя вверх. – Когда мы с Тори были детьми, мы иногда не спали целые ночи, ожидая, когда же вновь появится месяц. Наш старый наставник Анар говорил, что если он не вернется, значит, Темный Порог проглотил луну и теперь начнет одну за одной пожирать звезды.
– Солдаты говорили то же, – сказал Марк. – Так уже случалось в других мирах перед тем, как мы потеряли их. – Он засопел. – М-да, радостные мысли накануне сражения.
– Я устала, – проныла Лура. – Кто займет кровать? Постель была только одна – соломенный тюфяк на полу. Джейм засмеялась:
– Я пойду на улицу оглядеться, а вы двое можете тут за нее подраться. Только оставьте уголок Журу.
Обычно город поднимал два разводных моста на закате, но сейчас они были опущены – Каскад обслуживал каждый лагерь всем, чем угодно, лишь бы заграбастать напоследок еще немного солдатского золота. Людей с западного берега было немного, но узкие переходы и мостики так и кишели каркинорцами.
Факелы отражались в бурлящей воде. Из тесных, битком набитых комнатенок доносились взрывы хриплого смеха, а из темных углов – неожиданные вскрики. Воздух пропитали запахи жареной баранины и пива, но над всем витал другой аромат, резкий, как пот, пьянящий, как вино. «Так вот на что это похоже», – подумала Джейм, пробираясь в толпе мужчин, знающих, что завтрашний день может стать для них последним.
Они с Журом взобрались на верхние подвесные мостки, там к ним пристали несколько солдат, говорящих на южном наречии, которое Джейм почти не понимала, – но с намерениями очевидными; однако было еще слишком рано, и «настаивать» они не посмели. Так что девушку с барсом оставили в покое, и они качались над огнями, смеясь, как зрители на представлении.
Каменная дорожка, соединяющая мосты и острова, в Каскаде более всего походила на улицу. Джейм и Жур пошли по ней. Чем дальше на север они забирались, тем богаче и тише становился Каскад. На крайнем острове, Великом Каскаде, жили высшие классы общества, там было множество домиков, башен и извивающихся тропок – столь узких, что два человека не могли разминуться на них. Все двери и окна были закрыты, хотя сквозь щели пробивался свет. Джейм и барс проскользнули мимо, пробираясь к центру Великого Каскада, – там в острове была пробита яма шириной в двести футов, заполненная землей. Здесь росли трава, цветущие кусты и карликовые фруктовые деревья, но сейчас их не было видно, поскольку парк заполонили овцы, ожидающие, когда придет их час сыграть свою роль в осаде – роль жаркого.
Джейм перегнулась через каменные перила. Наверху ярко сияли звезды, но отсутствующая луна как бы говорила: «Возможно, ты уже потеряла больше, чем догадываешься».
Могла ли она потерять то, чего никогда по-настоящему и не имела: свой народ, свое место, своего брата? Что, если Тирандис победил? Он все еще следует приказам своего Мастера, но старается делать это таким окольным путем, который ведет только к неминуемому падению Геридона. Девушка знала глубину его ума и силу воли. Несмотря на все препятствия, он прекрасно проведет битву, возможно даже лучше, чем это сделал бы Торисен, с учетом характера врага. Может, и хорошо, если бы Тирандис победил, если бы она дала ему выиграть… Но нет, конечно же нет. Это всего лишь тьма опять взывает к ней, шепчет, что Тирандис уже позаботился о ней лучше, чем Торисен. Возможно, То-рисену никогда не сравниться с ним. Да, она хочет принадлежать, но уж точно не ценой жизни брата. В любом случае, если Тирандис победит и она снова попадет в его руки, он наверняка либо отошлет ее назад Мастеру, либо убьет; желательно последнее.
Стадо в саду почуяло запах Жура и стало тревожно топтаться, пытаясь отступить. Овцы, овцы… дуры.
Она не представляла, как определить, предал ли ее Серод, если только не спросить самого Тори; но этого делать не следовало. Его сейчас окружает множество людей, включая и лжепринца, – как объяснить им внезапное появление сестры, да еще принесшей такую опасную информацию? Допустим, Серод добрался к нему, тогда ее присутствие сейчас ни к чему. А если нет, что тогда? Жизненно важно, чтобы Верховный Лорд узнал о Тирандисе до кровного ритуала, если предположить, что они зайдут так далеко. Если Серод – изменник, то теперь, по-видимому, о предстоящей подмене знает еще один человек. Может ли кенцир стоять в стороне, зная, что Торисен идет на гибель? Немыслимо, но все же… все же…
Эти два дня Лура болтала безостановочно. То, что она говорила, имело не больше веса, чем сахарная вата, но и из этих путаных слов можно было извлечь общее представление о политике Заречья. Из описаний девочки становилось ясно, что главный враг папы на Водопадах – не Рой, а Торисен. Забыв, с кем она разговаривает (если она вообще когда-нибудь знала), Лура выложила всю подноготную стычек Каинрона с выскочкой – Верховным Лордом. Имя милорда Каинрона, решила Джейм, звучит довольно отвратительно, можно сказать даже как-то братоубийственно, но наверняка даже он…
Мысли бежали по кругу, снова и снова.
– Проклятие, – сплюнула она, резко обрывая их. В голове путаница из-за множества неизвестных факторов, а поверх них красной нитью бежит страх. Так или иначе, скоро она вновь, после стольких лет, увидит брата, и уже одна эта мысль погружает ее в состояние, близкое к панике.
Жур стоял на задних лапах, опершись передними и подбородком о перила рядом с рукой девушки, его нос подрагивал от запаха «дичи». Теперь же он поднял опаловые и круглые, как пропавшая луна, глаза и вопросительно хрюкнул.
– Все нормально, мальчик, все нормально. – Джейм почесала барса за ушком. – Я просто глупая. Пойдем поспим немножко.
Каркинорцы продолжали прибывать в Каскад, шум усилился. Люди перекликались на расстоянии. Когда Джейм с Журом приблизились к извилистой главной улице, гул перешел в песнопения и скандирование – одно слово повторялось вновь и вновь, – Джейм поняла какое – южный диалект все-таки не во всем расходился с восточным.
– Светлейший! – выкрикивали солдаты. – Светлейший! По улице шествовал подставной принц Одалиан. Рядом с ним шел Торисен.
Джейм отскочила в тень башни. Она видела брата всего лишь мгновение, но запомнила каждую мелочь. Темные волосы, разворот плеч, то, как он двигался… Все было так странно и так знакомо, – она словно поймала случайное отражение в зеркале. Даже эта кривая улыбка, с которой он обратился к Одалиану…
Торисен не смотрел бы так, если бы Серод рассказал ему, кто его спутник. Он не знает. Не знает.
За принцем и Верховным Лордом следовали дворяне Каркинора и высокорожденные Кенцирата. Один из них привлек внимание Джейм – он был одет куда пышнее остальных, и как же жалко смотрелись на нем роскошные наряды. Из толпы к нему кинулась тоненькая фигурка, что-то шепнула на ухо и вернулась к свите. Это был Серод. Его беспокойный взгляд ощупывал улицу, мосты, переходики и наткнулся на Джейм. Секунду они смотрели друг на друга. Потом он попятился, растворился в толпе и исчез вместе с удалившейся процессией.
Джейм застыла на месте – ей потребовалось пять-шесть глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Она не знала, к какому высокорожденному обращался Серод, но его намерения очевидны. И теперь он знает, что она в Каскаде.
– И почему это мы всегда впутываемся в целый клубок передряг? – пробормотала девушка, обращаясь к Журу. – Держись поближе.
И они побежали к своему временному пристанищу.
Серод пробыл в Каскаде несколько дней, дожидаясь Войска и борясь с собственной совестью. В его жизни всегда была одна цель: добиться прочного места в Кенцирате. Его кенцирская кровь жадно требовала этого. Но половинка матери-южанки означала, что вряд ли он когда-нибудь добьется успеха. Он прекрасно знал это, но надежда отказывалась умирать. Он подхватывал на лету любую крошку одобрения, случайно оброненную лордом, и, наверное, будет делать это всегда, ненавидя себя все больше и больше.
Горькая мысль, особенно теперь. Впервые кто-то действительно доверился ему. Да, у нее был небольшой выбор, но она все-таки сделала это и отказалась называть его треклятой кличкой. Никогда раньше никто не давал ему возможность хоть немного уважать себя. Ему было приятно думать об этом, но затем он вспомнил о том, что должно за этим последовать.
«Но это не предательство», – неистово напомнил он себе. Он не давал слова, значит, и ничего ей не должен. Серод знал формы чести. Если подумать, то он ничего не должен и своему лорду, потому что «его лорд» никогда не давал Сероду права считать его таковым. Даже у угонов больше шансов когда-нибудь быть принятыми в дом.
Но, может быть, теперь-то все и изменится. Сестра Торисена дала Сероду информацию, которая может предоставить его хозяину огромную власть и, возможно, даже сделать его Верховным Лордом. Уж это чего-то да стоит. И, возможно, Серода наконец-то признают.
Итак, он ждал своего шанса, шепча в ухо Каинрону, и тут увидел на мостике Джейм.
Шатер Каинрона стоял рядом с мостом, соединяющим Каскад с западным берегом Серебряной. Это было нечто огромное, со множеством внутренних закоулков, – палатка, больше похожая на полотняный лабиринт. Каинрон прошел в свои покои, налил себе вина (не предложив Сероду ни капли) и сел.
– Ну, к делу, – сказал он, откидываясь в кресле. Серод втянул в грудь побольше воздуха. «Слишком поздно отступать», – в отчаянии подумал он и рассказал Каинрону все, что случилось в Каркинароте. Когда он закончил, Каинрон фыркнул:
– Хорошая сказка.
Серод почувствовал, как краснеют его бледные щеки:
– Милорд, я не лгу.
– Мне? Конечно же нет, будь ты даже еще большим дураком, – процедил он, прикрывая глаза тяжелыми веками. – Итак, юный принц – самозванец, переврат, не меньше, пришедший за кровью нашего прелестного Верховного Лорда. Прекрасно. Позволим ему ее получить. А потом посмотрим, кто будет дергать за веревочки, Геридон или я. Но сестра… Хм, это очень интересно. Она могла бы быть чрезвычайно полезной… в нужных руках.
Он несколько секунд помолчал, уголки его тонких губ начали подниматься. Серод без труда следил за ходом его мыслей. Больше, чем что-либо, Каинрону нужно было хоть какое-то кровное родство с Норфами, чтобы иметь право претендовать на место Верховного Лорда. Эта никому не известная девчонка, если отдать ее одному из сыновей, даст лорду столь необходимого внука, а если не отдавать, возможно, даже и сына. Серод пришел к такому заключению намного быстрее Каинрона, но постарался не думать об этом. Не время для сомнений, ставки слишком высоки. Серод сглотнул.
– Лорд, – сказал он, – если ты хочешь эту девушку, я могу дать тебе ее. Она здесь, в городе, я видел ее двадцать минут назад.
– Ну что ж. – Глаза Каинрона открылись. – Ну что ж. – Он поднялся. – Тогда мне лучше самому пойти и познакомиться с ней. И чем скорее, тем лучше, а? А ты тем временем принесешь меч. А, да. – Он швырнул на стол пригоршню монет – достаточно, чтобы отправить Серода обратно в Каркинарот. – Ты заслужил каждый грош, Серя.
– Пожалуйста, не называй меня так. Каинрон недоуменно взглянул на него:
– Почему нет? Это же твое имя, не так ли? – И он отправился в глубь палатки, не дожидаясь ответа.
Серод застыл на месте, слегка покачиваясь, и стоял, пока не вошел слуга.
– Ты решил заночевать здесь? Иди отсюда, ты слышишь – вон, быстро, и забери свои деньги.
Ничего не видя, Серод сгреб монеты и вышел. Он не мог даже дышать. Каинрон никогда не признает его. Годами он позволял себя использовать, и никакой награды, кроме вот этой, ему не предлагали – и никогда не предложат.
Юноша стоял в темноте у реки, его быстрый ум перебирал новые возможности, убивая старые надежды. Но разум и воля оказались попрочнее желудка – Серод поспешно отыскал куст погуще и скорчился за ним.
Мимо прошли четыре кендара и невысокий человек, закутанный в плащ. Серод легко узнал Каинрона, несмотря на переодевание. Когда пятеро ступили на мост, Серод выскользнул из тени и незаметно пошел следом.
Джейм и Жур добрались до своей каморки минут через двадцать. Даже на подвесных дорожках сейчас толпится народ. Это напомнило Джейм Тай-Тестигон во время Бала Шутов, когда люди насмехались над богами и ничего не считалось грехом. Горожане запирали двери и захлопывали ставни. Наверняка многие уже жалели, что разводные мосты в эту ночь остались опущены.
Джейм застала Марка невозмутимо полирующим свою боевую секиру при свете свечи, Лура спала на тюфяке напротив.
– Снаружи становится весело, – спокойно сказал он. – Не слишком-то много дисциплины у этих иностранцев.
– Дела всегда оборачиваются к худшему быстро. Слушай, Марк: я хочу, чтобы ты забрал Луру и отвел ее в лагерь Войска, к моему брату. Прямо сейчас. Расскажи ему про Одалиана. Потом можешь вернуть Луру ее отцу, но не раньше.
– Не думаю, что эти солдаты там внизу доставят нам много хлопот.
– Меня беспокоят вовсе не каркинорцы.
Девушка рассказала кендару о Сероде. Он серьезно выслушал ее, зачехлил секиру и встал:
– Мы идем немедленно. А ты?
– Со мной все будет в порядке. К тому же у нас будет гораздо больше шансов предупредить Тори, если мы разделимся. И, Марк… забери и Жура.
Он пристально посмотрел на Джейм, но пожал плечами и нагнулся, чтобы разбудить Луру. Задолго до Каркинарота кендар осознал, что в жизни его подруги есть вещи, которых ему никогда не понять и от которых он не в силах ее защитить. Марк потащил полусонную, капризно отбивающуюся Луру к дверям. На пороге он задержался, чтобы прихватить Жура, который тоже не хотел уходить и громко заявлял об этом.
– Будь осторожна, женщина.
– А я всегда осторожна, разве нет? Он рассмеялся, и все ушли.
Комната вдруг стала тихой, такой пустой, что Джейм даже не могла понять, что толкнуло ее отослать спутников. Она чувствовала, как набирает разбег кровь, закипая, словно перед битвой; но если придется драться, то это ее дело, а не Марка и не Жура. Чем меньше обуза – тем лучше. Кстати, и Книга сюда относится. Девушка чуть не потеряла ее в Каркинароте и не собиралась рисковать снова. Книгу лучше припрятать. Костяным Ножом Джейм поддела несколько досок в полу в темном углу у тюфяка. Они подались легко, края крошились от одного лишь прикосновения холодного лезвия. Джейм опустила мешок в дыру и вернула доски на место. Вот. Пусть треклятая вещица до поры сама о себе позаботится. Она затолкала Нож обратно за голенище, передергиваясь от его близости, но не желая бросать где-то столь смертельное оружие. Будем надеяться, что он не проест кожаные ножны или ногу.
По лестнице кто-то поднимался. Несколько человек. Пути к отступлению нет – вторая дверь ведет лишь на хилый балкончик. Джейм попятилась к ней, подальше от дрожащего круга слабого света свечи. Возможно, солдаты с нижних этажей просто решили поразмяться. Возможно…
В дверном проеме стоял человек. Он был закутан в плащ, но что-то в его самодовольной манере держаться напомнило Джейм высокорожденного, к которому Серод подбегал на улице. Инстинктивно она знала, что это враг.
– Миледи Норф.
– Милорд Каинрон. – Догадка, но наверняка верная. – Я не ожидала тебя так скоро, а тем более собственной персоной.
– Разве было бы вежливо посылать слугу за такой особенной гостьей? А что нашел тебя так быстро, так тут помогла капелька удачи. Видишь ли, на мосту я встретил свою дочь Луру и ее эскорт. Ты послала их прямо ко мне в руки, дорогая. Лура сказала, где тебя искать.
Джейм постаралась скрыть смятение. Будь она проклята, если даст этой напыщенной жабе повод к еще большему злорадству.
– Воссоединение семьи. Как мило. А эскорт?
– В безопасности, хотя, полагаю, в данный момент ему не очень уютно. Мой охранник вынужден был немного постучать ему по голове, чтобы сделать более… сговорчивым.
Бедный Марк. Его бьют в четвертый раз с тех пор, как они покинули Тай-Тестигон.
– А барс?
– О, я никогда не причиню вреда королевскому золотому, пусть даже и слепому. Он будет великолепным дополнением к моему зверинцу, оставлю его для размножения. – Каинрон шагнул вперед, в его прищуренных глазах отразились огонь свечи и торжество.
Джейм неосознанно отступила, оказавшись уже на балконе. Каинрон остановился в центре комнаты:
– Не двигайся, девочка.
Неужели этот дурак думает, что она…
Балкон прогнулся. Ногти заскрипели по дереву. Секунду Джейм шатко балансировала, ощущая, как сердце уходит в пятки. На соседней башне кто-то закричал – похоже, Серод. Потом один конец сооружения оборвался, и девушка с тридцатифутовой высоты упала в реку. Дыхание комом застряло в горле. Когда она вынырнула, отплевываясь, Каскад, был уже в пятидесяти футах и быстро удалялся. Течение волокло ее за собой. Впереди слышался низкий зловещий рокот порогов, а за ними грохотали Водопады.
Глава 15
Кендар уставился на нее:
– Да, сказал, но откуда…
– Я слышала тебя, или, скорее, я слышала то, что слышал Жур. Интересно. – Она наклонилась погладить барса, который, не раскрывая глаз, с наслаждением потянулся. – Я не знала, что наша связь может работать так. И они были…
– Мертвы? Да. Без сомнения. Я бы предположил, что их заперли там без еды и питья, а когда они ослабели, над ними поработала еще и энергия храма. От них немного осталось, когда я пришел. Когда я предал их огню, они вспыхнули, как сухие щепки. Потом мы с котиком походили еще немного, пытаясь отыскать твой запах. Думаю, прошло немного времени, но этот проклятый дом все время как-то изменялся. Неприятно это было. Мы нашли кухню и леди Луру. А потом тот мальчик, которого ты назвала Серодом, нашел нас.
Он замолчал. Джейм не отрывала взгляда от своих рук в черных перчатках, стиснувших колени.
– Между нами никогда уже не будет так, как было, да?
– Нет, женщина. Разве такое возможно? – Внезапно он перекатился и положил свои руки на ее. – Ну, ну что ты, пободрее. Нам просто надо прийти к новому равновесию – и мы, несомненно, его установим. Дай только время.
Джейм взглянула на него со слабой, почти робкой улыбкой.
В это самое время к ним подлетела Лура, возбужденно крича и показывая на северный берег, – он круто обрывался, как упавший занавес. А луг позади был усыпан яркими палатками, набитыми солдатами. Над самым большим шатром из пестрого, кричащего шелка, возвышающимся в центре поля, как дворец, реяли цвета принца Одалиана.
Теперь и лошади потянули баржу с новыми силами. Струи воды забурлили за кормой. Впереди показался Каскад, крайний восточный остров его застыл прямо посередине Медлительной. На переправах ждали люди. Битюги достигли конца пути. Все шестеро практически повалились на землю, пока наездники травили канаты. Тяжелая баржа закачалась на воде. Если бы веревка порвалась или лошади потеряли опору, судно могло бы врезаться в остров или течение утащило бы его вниз по Серебряной к Водопадам. Они стояли впритык к острову. Тягловые канаты баржи крепились к вороту и наматывались на лебедку, удерживая судно, как якорь. Судовая команда тянула их в свою сторону. Толчок, крик – и путешествие окончено.
Они прибыли в середине дня. Марк и Лура полагали, что направятся сейчас же в расположение Войска, но Джейм колебалась. Из того, что она успела услышать на берегу, она узнала, что Тирандис все еще прикидывается принцем. Фактически в эту самую минуту он принимает у себя в лагере кенцирских лордов. Неужели Серод предал ее? Она с самого начала сомневалась в нем, но полагала, что раз он рассказал об Одалиане Марку и Луре, то скажет и ее брату. Должен же был Серод дать какие-то объяснения Марку, а то кендар никогда не выпустил бы его из дворца с Разящим Родню. А какие объяснения лучше правды? Но когда Серод говорил Марку, что она просила его предупредить Верховного Лорда, он не сказал, что сделает это, как ничего не пообещал и ей.
С другой стороны, даже если Серод и передал сообщение и Меч брату, Торисен наверняка не станет ничего предпринимать против переврата по крайней мере до конца битвы, когда уже отпадет нужда в армии Каркинора. В таком случае ее внезапное появление может нарушить планы Верховного Лорда, и, возможно, непоправимо. Нет, слишком большой риск. А сейчас надо найти приют на ночь.
Это оказалось весьма трудно. Каскад считался неприступным, тем более когда подняты мосты, так что народ стекался сюда в поисках убежища со всей округи радиусом в двадцать миль. Путешественникам по чистой случайности удалось раздобыть комнату в единственной башне самого южного острова. В ней едва мог развернуться Жур, а кирпичные стены кончались гораздо ниже – стоило ветру чуть набрать силу, деревянная башня трещала и покачивалась. Это пристанище стоило им всех оставшихся денег и половины жемчужин с корсажа Луры.
Еще несколько блестящих побрякушек обеспечили им ужин: по миске ухи, вафли из щуки и лососевый пирог. Кушанья кенциры смочили бутылью речной воды – хозяин гарантировал, что она набрана в верхнем течении. Марк ел в комнате, а Джейм и Лура рискнули устроиться на шатком балкончике, болтая ногами в тридцати футах над Серебряной. В четверти мили вниз по реке начинались пороги, перед ними стоял пост корабельной охраны, и через реку был натянут толстый канат – для остановки случайно сорвавшихся барж.
Смеркалось. На западном берегу начали вспыхивать сторожевые костры в лагере Войска, а на небе – звезды.
– Затмение все еще длится, – заметила Джейм, глядя вверх. – Когда мы с Тори были детьми, мы иногда не спали целые ночи, ожидая, когда же вновь появится месяц. Наш старый наставник Анар говорил, что если он не вернется, значит, Темный Порог проглотил луну и теперь начнет одну за одной пожирать звезды.
– Солдаты говорили то же, – сказал Марк. – Так уже случалось в других мирах перед тем, как мы потеряли их. – Он засопел. – М-да, радостные мысли накануне сражения.
– Я устала, – проныла Лура. – Кто займет кровать? Постель была только одна – соломенный тюфяк на полу. Джейм засмеялась:
– Я пойду на улицу оглядеться, а вы двое можете тут за нее подраться. Только оставьте уголок Журу.
Обычно город поднимал два разводных моста на закате, но сейчас они были опущены – Каскад обслуживал каждый лагерь всем, чем угодно, лишь бы заграбастать напоследок еще немного солдатского золота. Людей с западного берега было немного, но узкие переходы и мостики так и кишели каркинорцами.
Факелы отражались в бурлящей воде. Из тесных, битком набитых комнатенок доносились взрывы хриплого смеха, а из темных углов – неожиданные вскрики. Воздух пропитали запахи жареной баранины и пива, но над всем витал другой аромат, резкий, как пот, пьянящий, как вино. «Так вот на что это похоже», – подумала Джейм, пробираясь в толпе мужчин, знающих, что завтрашний день может стать для них последним.
Они с Журом взобрались на верхние подвесные мостки, там к ним пристали несколько солдат, говорящих на южном наречии, которое Джейм почти не понимала, – но с намерениями очевидными; однако было еще слишком рано, и «настаивать» они не посмели. Так что девушку с барсом оставили в покое, и они качались над огнями, смеясь, как зрители на представлении.
Каменная дорожка, соединяющая мосты и острова, в Каскаде более всего походила на улицу. Джейм и Жур пошли по ней. Чем дальше на север они забирались, тем богаче и тише становился Каскад. На крайнем острове, Великом Каскаде, жили высшие классы общества, там было множество домиков, башен и извивающихся тропок – столь узких, что два человека не могли разминуться на них. Все двери и окна были закрыты, хотя сквозь щели пробивался свет. Джейм и барс проскользнули мимо, пробираясь к центру Великого Каскада, – там в острове была пробита яма шириной в двести футов, заполненная землей. Здесь росли трава, цветущие кусты и карликовые фруктовые деревья, но сейчас их не было видно, поскольку парк заполонили овцы, ожидающие, когда придет их час сыграть свою роль в осаде – роль жаркого.
Джейм перегнулась через каменные перила. Наверху ярко сияли звезды, но отсутствующая луна как бы говорила: «Возможно, ты уже потеряла больше, чем догадываешься».
Могла ли она потерять то, чего никогда по-настоящему и не имела: свой народ, свое место, своего брата? Что, если Тирандис победил? Он все еще следует приказам своего Мастера, но старается делать это таким окольным путем, который ведет только к неминуемому падению Геридона. Девушка знала глубину его ума и силу воли. Несмотря на все препятствия, он прекрасно проведет битву, возможно даже лучше, чем это сделал бы Торисен, с учетом характера врага. Может, и хорошо, если бы Тирандис победил, если бы она дала ему выиграть… Но нет, конечно же нет. Это всего лишь тьма опять взывает к ней, шепчет, что Тирандис уже позаботился о ней лучше, чем Торисен. Возможно, То-рисену никогда не сравниться с ним. Да, она хочет принадлежать, но уж точно не ценой жизни брата. В любом случае, если Тирандис победит и она снова попадет в его руки, он наверняка либо отошлет ее назад Мастеру, либо убьет; желательно последнее.
Стадо в саду почуяло запах Жура и стало тревожно топтаться, пытаясь отступить. Овцы, овцы… дуры.
Она не представляла, как определить, предал ли ее Серод, если только не спросить самого Тори; но этого делать не следовало. Его сейчас окружает множество людей, включая и лжепринца, – как объяснить им внезапное появление сестры, да еще принесшей такую опасную информацию? Допустим, Серод добрался к нему, тогда ее присутствие сейчас ни к чему. А если нет, что тогда? Жизненно важно, чтобы Верховный Лорд узнал о Тирандисе до кровного ритуала, если предположить, что они зайдут так далеко. Если Серод – изменник, то теперь, по-видимому, о предстоящей подмене знает еще один человек. Может ли кенцир стоять в стороне, зная, что Торисен идет на гибель? Немыслимо, но все же… все же…
Эти два дня Лура болтала безостановочно. То, что она говорила, имело не больше веса, чем сахарная вата, но и из этих путаных слов можно было извлечь общее представление о политике Заречья. Из описаний девочки становилось ясно, что главный враг папы на Водопадах – не Рой, а Торисен. Забыв, с кем она разговаривает (если она вообще когда-нибудь знала), Лура выложила всю подноготную стычек Каинрона с выскочкой – Верховным Лордом. Имя милорда Каинрона, решила Джейм, звучит довольно отвратительно, можно сказать даже как-то братоубийственно, но наверняка даже он…
Мысли бежали по кругу, снова и снова.
– Проклятие, – сплюнула она, резко обрывая их. В голове путаница из-за множества неизвестных факторов, а поверх них красной нитью бежит страх. Так или иначе, скоро она вновь, после стольких лет, увидит брата, и уже одна эта мысль погружает ее в состояние, близкое к панике.
Жур стоял на задних лапах, опершись передними и подбородком о перила рядом с рукой девушки, его нос подрагивал от запаха «дичи». Теперь же он поднял опаловые и круглые, как пропавшая луна, глаза и вопросительно хрюкнул.
– Все нормально, мальчик, все нормально. – Джейм почесала барса за ушком. – Я просто глупая. Пойдем поспим немножко.
Каркинорцы продолжали прибывать в Каскад, шум усилился. Люди перекликались на расстоянии. Когда Джейм с Журом приблизились к извилистой главной улице, гул перешел в песнопения и скандирование – одно слово повторялось вновь и вновь, – Джейм поняла какое – южный диалект все-таки не во всем расходился с восточным.
– Светлейший! – выкрикивали солдаты. – Светлейший! По улице шествовал подставной принц Одалиан. Рядом с ним шел Торисен.
Джейм отскочила в тень башни. Она видела брата всего лишь мгновение, но запомнила каждую мелочь. Темные волосы, разворот плеч, то, как он двигался… Все было так странно и так знакомо, – она словно поймала случайное отражение в зеркале. Даже эта кривая улыбка, с которой он обратился к Одалиану…
Торисен не смотрел бы так, если бы Серод рассказал ему, кто его спутник. Он не знает. Не знает.
За принцем и Верховным Лордом следовали дворяне Каркинора и высокорожденные Кенцирата. Один из них привлек внимание Джейм – он был одет куда пышнее остальных, и как же жалко смотрелись на нем роскошные наряды. Из толпы к нему кинулась тоненькая фигурка, что-то шепнула на ухо и вернулась к свите. Это был Серод. Его беспокойный взгляд ощупывал улицу, мосты, переходики и наткнулся на Джейм. Секунду они смотрели друг на друга. Потом он попятился, растворился в толпе и исчез вместе с удалившейся процессией.
Джейм застыла на месте – ей потребовалось пять-шесть глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Она не знала, к какому высокорожденному обращался Серод, но его намерения очевидны. И теперь он знает, что она в Каскаде.
– И почему это мы всегда впутываемся в целый клубок передряг? – пробормотала девушка, обращаясь к Журу. – Держись поближе.
И они побежали к своему временному пристанищу.
Серод пробыл в Каскаде несколько дней, дожидаясь Войска и борясь с собственной совестью. В его жизни всегда была одна цель: добиться прочного места в Кенцирате. Его кенцирская кровь жадно требовала этого. Но половинка матери-южанки означала, что вряд ли он когда-нибудь добьется успеха. Он прекрасно знал это, но надежда отказывалась умирать. Он подхватывал на лету любую крошку одобрения, случайно оброненную лордом, и, наверное, будет делать это всегда, ненавидя себя все больше и больше.
Горькая мысль, особенно теперь. Впервые кто-то действительно доверился ему. Да, у нее был небольшой выбор, но она все-таки сделала это и отказалась называть его треклятой кличкой. Никогда раньше никто не давал ему возможность хоть немного уважать себя. Ему было приятно думать об этом, но затем он вспомнил о том, что должно за этим последовать.
«Но это не предательство», – неистово напомнил он себе. Он не давал слова, значит, и ничего ей не должен. Серод знал формы чести. Если подумать, то он ничего не должен и своему лорду, потому что «его лорд» никогда не давал Сероду права считать его таковым. Даже у угонов больше шансов когда-нибудь быть принятыми в дом.
Но, может быть, теперь-то все и изменится. Сестра Торисена дала Сероду информацию, которая может предоставить его хозяину огромную власть и, возможно, даже сделать его Верховным Лордом. Уж это чего-то да стоит. И, возможно, Серода наконец-то признают.
Итак, он ждал своего шанса, шепча в ухо Каинрону, и тут увидел на мостике Джейм.
Шатер Каинрона стоял рядом с мостом, соединяющим Каскад с западным берегом Серебряной. Это было нечто огромное, со множеством внутренних закоулков, – палатка, больше похожая на полотняный лабиринт. Каинрон прошел в свои покои, налил себе вина (не предложив Сероду ни капли) и сел.
– Ну, к делу, – сказал он, откидываясь в кресле. Серод втянул в грудь побольше воздуха. «Слишком поздно отступать», – в отчаянии подумал он и рассказал Каинрону все, что случилось в Каркинароте. Когда он закончил, Каинрон фыркнул:
– Хорошая сказка.
Серод почувствовал, как краснеют его бледные щеки:
– Милорд, я не лгу.
– Мне? Конечно же нет, будь ты даже еще большим дураком, – процедил он, прикрывая глаза тяжелыми веками. – Итак, юный принц – самозванец, переврат, не меньше, пришедший за кровью нашего прелестного Верховного Лорда. Прекрасно. Позволим ему ее получить. А потом посмотрим, кто будет дергать за веревочки, Геридон или я. Но сестра… Хм, это очень интересно. Она могла бы быть чрезвычайно полезной… в нужных руках.
Он несколько секунд помолчал, уголки его тонких губ начали подниматься. Серод без труда следил за ходом его мыслей. Больше, чем что-либо, Каинрону нужно было хоть какое-то кровное родство с Норфами, чтобы иметь право претендовать на место Верховного Лорда. Эта никому не известная девчонка, если отдать ее одному из сыновей, даст лорду столь необходимого внука, а если не отдавать, возможно, даже и сына. Серод пришел к такому заключению намного быстрее Каинрона, но постарался не думать об этом. Не время для сомнений, ставки слишком высоки. Серод сглотнул.
– Лорд, – сказал он, – если ты хочешь эту девушку, я могу дать тебе ее. Она здесь, в городе, я видел ее двадцать минут назад.
– Ну что ж. – Глаза Каинрона открылись. – Ну что ж. – Он поднялся. – Тогда мне лучше самому пойти и познакомиться с ней. И чем скорее, тем лучше, а? А ты тем временем принесешь меч. А, да. – Он швырнул на стол пригоршню монет – достаточно, чтобы отправить Серода обратно в Каркинарот. – Ты заслужил каждый грош, Серя.
– Пожалуйста, не называй меня так. Каинрон недоуменно взглянул на него:
– Почему нет? Это же твое имя, не так ли? – И он отправился в глубь палатки, не дожидаясь ответа.
Серод застыл на месте, слегка покачиваясь, и стоял, пока не вошел слуга.
– Ты решил заночевать здесь? Иди отсюда, ты слышишь – вон, быстро, и забери свои деньги.
Ничего не видя, Серод сгреб монеты и вышел. Он не мог даже дышать. Каинрон никогда не признает его. Годами он позволял себя использовать, и никакой награды, кроме вот этой, ему не предлагали – и никогда не предложат.
Юноша стоял в темноте у реки, его быстрый ум перебирал новые возможности, убивая старые надежды. Но разум и воля оказались попрочнее желудка – Серод поспешно отыскал куст погуще и скорчился за ним.
Мимо прошли четыре кендара и невысокий человек, закутанный в плащ. Серод легко узнал Каинрона, несмотря на переодевание. Когда пятеро ступили на мост, Серод выскользнул из тени и незаметно пошел следом.
Джейм и Жур добрались до своей каморки минут через двадцать. Даже на подвесных дорожках сейчас толпится народ. Это напомнило Джейм Тай-Тестигон во время Бала Шутов, когда люди насмехались над богами и ничего не считалось грехом. Горожане запирали двери и захлопывали ставни. Наверняка многие уже жалели, что разводные мосты в эту ночь остались опущены.
Джейм застала Марка невозмутимо полирующим свою боевую секиру при свете свечи, Лура спала на тюфяке напротив.
– Снаружи становится весело, – спокойно сказал он. – Не слишком-то много дисциплины у этих иностранцев.
– Дела всегда оборачиваются к худшему быстро. Слушай, Марк: я хочу, чтобы ты забрал Луру и отвел ее в лагерь Войска, к моему брату. Прямо сейчас. Расскажи ему про Одалиана. Потом можешь вернуть Луру ее отцу, но не раньше.
– Не думаю, что эти солдаты там внизу доставят нам много хлопот.
– Меня беспокоят вовсе не каркинорцы.
Девушка рассказала кендару о Сероде. Он серьезно выслушал ее, зачехлил секиру и встал:
– Мы идем немедленно. А ты?
– Со мной все будет в порядке. К тому же у нас будет гораздо больше шансов предупредить Тори, если мы разделимся. И, Марк… забери и Жура.
Он пристально посмотрел на Джейм, но пожал плечами и нагнулся, чтобы разбудить Луру. Задолго до Каркинарота кендар осознал, что в жизни его подруги есть вещи, которых ему никогда не понять и от которых он не в силах ее защитить. Марк потащил полусонную, капризно отбивающуюся Луру к дверям. На пороге он задержался, чтобы прихватить Жура, который тоже не хотел уходить и громко заявлял об этом.
– Будь осторожна, женщина.
– А я всегда осторожна, разве нет? Он рассмеялся, и все ушли.
Комната вдруг стала тихой, такой пустой, что Джейм даже не могла понять, что толкнуло ее отослать спутников. Она чувствовала, как набирает разбег кровь, закипая, словно перед битвой; но если придется драться, то это ее дело, а не Марка и не Жура. Чем меньше обуза – тем лучше. Кстати, и Книга сюда относится. Девушка чуть не потеряла ее в Каркинароте и не собиралась рисковать снова. Книгу лучше припрятать. Костяным Ножом Джейм поддела несколько досок в полу в темном углу у тюфяка. Они подались легко, края крошились от одного лишь прикосновения холодного лезвия. Джейм опустила мешок в дыру и вернула доски на место. Вот. Пусть треклятая вещица до поры сама о себе позаботится. Она затолкала Нож обратно за голенище, передергиваясь от его близости, но не желая бросать где-то столь смертельное оружие. Будем надеяться, что он не проест кожаные ножны или ногу.
По лестнице кто-то поднимался. Несколько человек. Пути к отступлению нет – вторая дверь ведет лишь на хилый балкончик. Джейм попятилась к ней, подальше от дрожащего круга слабого света свечи. Возможно, солдаты с нижних этажей просто решили поразмяться. Возможно…
В дверном проеме стоял человек. Он был закутан в плащ, но что-то в его самодовольной манере держаться напомнило Джейм высокорожденного, к которому Серод подбегал на улице. Инстинктивно она знала, что это враг.
– Миледи Норф.
– Милорд Каинрон. – Догадка, но наверняка верная. – Я не ожидала тебя так скоро, а тем более собственной персоной.
– Разве было бы вежливо посылать слугу за такой особенной гостьей? А что нашел тебя так быстро, так тут помогла капелька удачи. Видишь ли, на мосту я встретил свою дочь Луру и ее эскорт. Ты послала их прямо ко мне в руки, дорогая. Лура сказала, где тебя искать.
Джейм постаралась скрыть смятение. Будь она проклята, если даст этой напыщенной жабе повод к еще большему злорадству.
– Воссоединение семьи. Как мило. А эскорт?
– В безопасности, хотя, полагаю, в данный момент ему не очень уютно. Мой охранник вынужден был немного постучать ему по голове, чтобы сделать более… сговорчивым.
Бедный Марк. Его бьют в четвертый раз с тех пор, как они покинули Тай-Тестигон.
– А барс?
– О, я никогда не причиню вреда королевскому золотому, пусть даже и слепому. Он будет великолепным дополнением к моему зверинцу, оставлю его для размножения. – Каинрон шагнул вперед, в его прищуренных глазах отразились огонь свечи и торжество.
Джейм неосознанно отступила, оказавшись уже на балконе. Каинрон остановился в центре комнаты:
– Не двигайся, девочка.
Неужели этот дурак думает, что она…
Балкон прогнулся. Ногти заскрипели по дереву. Секунду Джейм шатко балансировала, ощущая, как сердце уходит в пятки. На соседней башне кто-то закричал – похоже, Серод. Потом один конец сооружения оборвался, и девушка с тридцатифутовой высоты упала в реку. Дыхание комом застряло в горле. Когда она вынырнула, отплевываясь, Каскад, был уже в пятидесяти футах и быстро удалялся. Течение волокло ее за собой. Впереди слышался низкий зловещий рокот порогов, а за ними грохотали Водопады.
Глава 15
КОГДА ЗЕМЛЯ УБИВАЕТ
Водопады: тридцатый день зимы
Первая стычка случилась сразу после полуночи тридцатого дня, когда дюжина разведчиков из кочевников из Роя наткнулась на десяток патрульных-кенциров в миле от подножия Лестниц. В результате одиннадцать разведчиков было убито и один захвачен в плен.
Новость о бое быстро облетела весь лагерь, но так как сам Рой ожидался не раньше полудня, никто не кинулся вооружаться. Старейшие ветераны просто отправились снова спать. Но для большинства грядущая схватка была первой большой битвой, и они, не торопясь, стали готовиться к ней.
Харн прошествовал по шевелящемуся лагерю, ведя пленника под охраной к палатке Верховного Лорда.
Бур преградил им вход:
– Сэр, я только что выставил за дверь всю эту каркинорскую знать и уговорил лорда лечь. Он спит.
– Нет, не сплю, – отозвался Торисен из внутренней комнаты. Харн зашел и увидел, что лорд, не раздеваясь, растянулся поверх одеяла, закинув руки за голову. – Что там?
Харн рассказал о случившемся. Торисен немедленно поднялся и отправился со своим заместителем во внешние покои (среднюю комнату занимали телохранители), где держали человека из пустоши. Все с любопытством рассматривали захваченного врага. Одежда на нем была вся из разнообразных кусочков плохо обработанных шкур, кое-где торчали клочки грязной шерсти, какие-то заплаты выглядели как человеческая кожа. На шее висел амулет из зубов и волос. Талию обхватывал усеянный бугорками, слишком похожими на соски, пояс.
– Н-но что с его лицом? – промямлил Донкерри, приглядевшись.
У человека было словно два лица, одно внутри другого. Наружная кожа – морщинистая и полупрозрачная – выглядела мертвой. Под ней призрачно проглядывали другие черты. Харн потянулся, пленник попытался отпрянуть, но стражники держали его крепко. Внешняя кожа подалась под рукой и сползла. Кочевник злобно глядел желтыми, с вертикальными, как у кошек, зрачками, глазами, пока Харн изучал свою добычу.
– Что же это за штука такая?
Торисен взял кожу, растянул и показал только что пришедшему вольверу. Лютый кивнул.
– Это маска мертвеца, – сказал Торисен. – Ты, Харн, наверняка слышал рассказы о них, даже если никогда и не видел… к-хм… во плоти. Кочевники верят, что сила человека переходит к тому, кто носит содранную с его лица кожу – маску. Старший в роду обязательно носит лицо основателя племени. Если это правда, то некоторым из этих масок многие сотни лет.
Пленник неожиданно разразился неистовой речью – звучала она, как вой дерущихся котов. Закончил он взрывом презрительного хохота, показав острые зубы.
– Диалект касса, кажется, – сказал Торисен. – Зола специалист в нем. Где она?
– Я послал вестового, – ответил Харн, – но он, наверное, не нашел ее. Если подумать, после Белых Холмов ее никто и не видел. Но, как я примерно понял, этот парень сказал, что все мы угодим в его похлебку, потому что кто-то вернулся и возглавил их.
– Кто?
Харн покачал лохматой головой:
– Вроде он упомянул праотцов племени, но поверить в это как-то трудновато.
– Интересно. Значит, все основатели вернулись? Харн с трудом перевел вопрос и получил в ответ еще один залп рычащих слогов и брызг слюны.
– Он говорит, вернулись у конеглавых и козлоглазых, и еще у нескольких племен. Они нашли своих людей в круге и повели их и еще кого-то из союзников. А остальные племена – это хи-корм… собачья отрыжка, в общем. Как и мы, но мы хуже, и тому подобное.
– Из этого я заключаю, что новости передаются только среди тех, кто непосредственно общается друг с другом, и едва ли старейшины осведомлены лучше прочих. Занятно.
Торисен замолчал, погрузившись в размышления, а Харн, запинаясь, попробовал еще раз расспросить пленника, и теперь тот запел что-то вроде обрядового гимна, восхваляющего великую силу и безмерный аппетит основателя племени. Шум внезапно прекратился, когда Харн с отвращением легонько стукнул костяшками пальцев по голове кочевника. Охранники утащили пленника прочь, он волочился между ними. Харн швырнул вслед маску мертвеца и повернулся к Верховному Лорду.
Первая стычка случилась сразу после полуночи тридцатого дня, когда дюжина разведчиков из кочевников из Роя наткнулась на десяток патрульных-кенциров в миле от подножия Лестниц. В результате одиннадцать разведчиков было убито и один захвачен в плен.
Новость о бое быстро облетела весь лагерь, но так как сам Рой ожидался не раньше полудня, никто не кинулся вооружаться. Старейшие ветераны просто отправились снова спать. Но для большинства грядущая схватка была первой большой битвой, и они, не торопясь, стали готовиться к ней.
Харн прошествовал по шевелящемуся лагерю, ведя пленника под охраной к палатке Верховного Лорда.
Бур преградил им вход:
– Сэр, я только что выставил за дверь всю эту каркинорскую знать и уговорил лорда лечь. Он спит.
– Нет, не сплю, – отозвался Торисен из внутренней комнаты. Харн зашел и увидел, что лорд, не раздеваясь, растянулся поверх одеяла, закинув руки за голову. – Что там?
Харн рассказал о случившемся. Торисен немедленно поднялся и отправился со своим заместителем во внешние покои (среднюю комнату занимали телохранители), где держали человека из пустоши. Все с любопытством рассматривали захваченного врага. Одежда на нем была вся из разнообразных кусочков плохо обработанных шкур, кое-где торчали клочки грязной шерсти, какие-то заплаты выглядели как человеческая кожа. На шее висел амулет из зубов и волос. Талию обхватывал усеянный бугорками, слишком похожими на соски, пояс.
– Н-но что с его лицом? – промямлил Донкерри, приглядевшись.
У человека было словно два лица, одно внутри другого. Наружная кожа – морщинистая и полупрозрачная – выглядела мертвой. Под ней призрачно проглядывали другие черты. Харн потянулся, пленник попытался отпрянуть, но стражники держали его крепко. Внешняя кожа подалась под рукой и сползла. Кочевник злобно глядел желтыми, с вертикальными, как у кошек, зрачками, глазами, пока Харн изучал свою добычу.
– Что же это за штука такая?
Торисен взял кожу, растянул и показал только что пришедшему вольверу. Лютый кивнул.
– Это маска мертвеца, – сказал Торисен. – Ты, Харн, наверняка слышал рассказы о них, даже если никогда и не видел… к-хм… во плоти. Кочевники верят, что сила человека переходит к тому, кто носит содранную с его лица кожу – маску. Старший в роду обязательно носит лицо основателя племени. Если это правда, то некоторым из этих масок многие сотни лет.
Пленник неожиданно разразился неистовой речью – звучала она, как вой дерущихся котов. Закончил он взрывом презрительного хохота, показав острые зубы.
– Диалект касса, кажется, – сказал Торисен. – Зола специалист в нем. Где она?
– Я послал вестового, – ответил Харн, – но он, наверное, не нашел ее. Если подумать, после Белых Холмов ее никто и не видел. Но, как я примерно понял, этот парень сказал, что все мы угодим в его похлебку, потому что кто-то вернулся и возглавил их.
– Кто?
Харн покачал лохматой головой:
– Вроде он упомянул праотцов племени, но поверить в это как-то трудновато.
– Интересно. Значит, все основатели вернулись? Харн с трудом перевел вопрос и получил в ответ еще один залп рычащих слогов и брызг слюны.
– Он говорит, вернулись у конеглавых и козлоглазых, и еще у нескольких племен. Они нашли своих людей в круге и повели их и еще кого-то из союзников. А остальные племена – это хи-корм… собачья отрыжка, в общем. Как и мы, но мы хуже, и тому подобное.
– Из этого я заключаю, что новости передаются только среди тех, кто непосредственно общается друг с другом, и едва ли старейшины осведомлены лучше прочих. Занятно.
Торисен замолчал, погрузившись в размышления, а Харн, запинаясь, попробовал еще раз расспросить пленника, и теперь тот запел что-то вроде обрядового гимна, восхваляющего великую силу и безмерный аппетит основателя племени. Шум внезапно прекратился, когда Харн с отвращением легонько стукнул костяшками пальцев по голове кочевника. Охранники утащили пленника прочь, он волочился между ними. Харн швырнул вслед маску мертвеца и повернулся к Верховному Лорду.