– Раньше они белую одежду не давали, – сказала она. – Видимо, так одевают для публичной казни. В некотором смысле я даже рада.
Отто знал, что если бы им предстояла публичная казнь, ее оставили бы одетой только в свои синяки. Но их неотвратимая казнь будет делом совсем не публичным.
Они сидели, как им казалось, довольно долго, молча, каждый был погружен в собственные мысли. Отто пытался определить, когда и где потерял он уважение к смерти, страх смерти. Было ли это лишь частью его психокондиционирования? Но это должно уменьшать шансы выживаемости, а премьер-операторы слишком ценились в ЗБВВ, чтобы программировать их на потерю воли к жизни. Возможно, все дело только в том, что близкое знакомство порождает презрение. Реже видишь – больше любишь.
С некоторым усилием воли он вернулся в мыслях к юности, к детству, пытаясь припомнить какой-нибудь случай, какое-то событие, какое-то разочарование, в конечном итоге заставившее его присоединиться к той незримой армии, в которую он вступил, приведшее его на эту планету джунглей, где он сейчас делит белый мавзолей с... он проанализировал хрупкое влечение к Рейчел Эшкол и прекрасно понимал, что частью это был голос пола, частью – соматическая симпатия одного измученного тела к другому, частью – возмещение того, как он себя с нею вел в обличье Рамоса, и эта часть была ретроактивным стремлением вернуть женщину, которую он когда-то любил или думал, что любит. И в самом темном углу притаился, быть может, загнанный в ловушку зверь, стремящийся еще раз сыграть в лотерею продолжения рода, подчиняющийся этому инстинкту, пока еще не слишком поздно. (Он вспомнил, как однажды впервые увидел труп сгоревшего человека и жуткое свое любопытство – человек в последние секунды должен был испытать крайнее половое возбуждение. Был ли это тот самый последний порыв инстинкта, или все объяснялось повышенным давлением газа в циркуляционной системе трупа? Он давно хотел спросить кого-нибудь, кто знал. Теперь уже он не спросит.) Он вспомнил, как мальчик Отто Макгевин сидел в храме, изо всех сил стараясь погрузиться в медитацию, пока едкий дым курений щекотал нос, вызывая неодолимое желание чихнуть. И каким паршивым англо-буддистом оказался он, убивая за деньги и встречая смерть без всякого желания подготовиться к ней духовно – или это он как раз и делает сейчас?
Нет. То, что он сейчас делал, – это была паника, в том виде, какой он мог себе позволить в отсутствие непосредственной физической опасности.
Когда ему было двадцать, он самоуверенно постановил, что умрет «достойно». Сейчас он попытался припомнить, что он тогда чувствовал.
Дверь отъехала в сторону, открываясь, и девять человек цепочкой вошли в камеру. Первым был комменданте Рубирец. Потом какой-то пожилой человек. Потом Рамос Гуайана, за ним отделение из шести солдат. Все были вооружены, кроме пожилого человека и одного из солдат, в котором он узнал рядового Риверу, убежавшего с места гнусного представления, устроенного Рубирецом в больничной палате. За прозрачной повязкой у него на голове виднелся огрызок на том месте, где раньше было правое ухо.
Пожилой человек казался знакомым, и Отто вспомнил, кто это был, еще до того, как его представил Рубирец. Странно, что эта информация так подзабылась.
– Эль Альварец хочет с тобой поговорить. – Он повернулся к старику. – Последний раз, сэр. Этот человек настолько опасен, что...
– Довольно, Хулио. Оставь мне только пистолет.
Комменданте очень хотел что-то сказать, но вместо этого протянул ему свой пистолет.
– Позвольте по крайней мере надеть им наручники.
Пожилой человек кивнул.
Рубирец защелкнул наручники на правом запястье Отто и левом запястье Рейчел. Потом все, кроме эль Арвареца, цепочкой покинули камеру, и дверь со щелчком задвинулась за ними.
Эль Альварец посмотрел по сторонам, решил не унижаться до сидения на туалетном стульчике и остался стоять напротив двух пленников, прислонившись к стене, направив небрежно ствол пистолета в их сторону.
– Эту камеру построили по моему приказу двадцать лет назад. Это единственная камера во всем комплексе, в которой нет объективов или микрофона.
– Или не было двадцать лет назад, – сказал Отто.
Эль Аварец покачал головой:
– На прошлой неделе доверенное лицо осмотрело камеру.
– Если вы что-то хотели нам сказать, – спросила Рейчел, – то неужели это что-то такое, что не должны услышать ваши люди?
Эль Альварец ответил уклончиво:
– Как вы считаете, сколько людей на Сельве знают о существовании Плана?
– Это трудно сказать, – ответила Рейчел. – Все, кажется, что-то слышали.
Он кивнул и улыбнулся:
– Это тоже часть самого Плана. Собственно, едва ли один из ста сельванцев, как я предполагаю, знает о существовании настоящего конкретного Плана. Большинство этих людей принадлежат к клану Альварец или являются влиятельными членами остальных кланов. Мы пока не огласили публично сущности Плана, потому что не хотим поощрять ответную публичную дискуссию. – Он сделал выжидающую паузу, но ни Отто, ни Рейчел не сказали ни слова.
– Кажется, ваша Конфедерация не верит в возможность его осуществления.
– Это та...
– Тихо! – одернул Отто.
– Я читал ваши бумаги, полковник, – устало сказал эль Альварец. – Те, что остались в сейфе посла Эшкол. Вы можете не бояться выдать секрет.
– В любом случае, Конфедерация совершенно права. О, мы могли бы сбросить несколько бомб на Грюнвельт, могли бы разрушить несколько городов, уничтожить несколько миллионов людей. Возможно. Но я понимаю, и вы понимаете, что война – это не пиратство в большом масштабе, а именно к этому сводится План. У нас просто нет экономических ресурсов, даже в тысячной доле, чтобы вести войну с Грюнвельтом – даже без вмешательства Конфедерации. Мы могли бы начать войну, но Грюнвельт разгромил бы нас наголову.
– Не понимаю, зачем вы нам это рассказываете, – сказал Отто.
– Скоро вам станет ясно.
– Мне уже ясно одно, – сказал Отто с насмешкой, прозвучавшей в голосе, – наши аналитики были правы. Вы готовы поставить на карту судьбу планеты, ведя какую-то путаную игру в целях получить еще большую власть.
– Нет. Если бы власть доставляла мне наслаждение, я бы стремился сохранить статус кво. На этой планете нет человека могущественней меня. Кроме, быть может, вас двоих. Вот почему я вас сюда и перевел.
– Не скажу, чтобы вы слишком лезли из кожи, стремясь завоевать наши симпатии, – сказала Рейчел и Отто, знавший ее достаточно хорошо, почувствовал в ее голосе пронзительную ноту истерики.
Эль Альварец не обратил на реплику внимания.
– Мне будет нужна ваша помощь, – сказал он. – Помощь Конфедерации. Но сначала мне нужно добиться взаимопонимания с вами. – Он посмотрел на Рейчел. – А не вашей симпатии.
– Конфедерация не вмешивается во внутренние дела на планетах своих членов, – сказал Отто. – Если только эти дела...
– Знаю, – прервал эль Альварец – Возможно, я знаю Хартию даже лучше вас.
– В сокращении: то, что мы называем Планом, является частью еще более обширного Плана. Вы тоже в него входите. В некоторых деталях План этот был составлен моим прадедом более века назад. Хуан Альварец II, ученый-политик и... провидец. Человек практики, но одновременно мечтатель.
– Видите ли, Сельву колонизировали мечтатели. Политические изгнанники с Терры, принесшие с собой примитивный вариант коммунизма. Но просуществовал он менее трех поколений. Он не пережил двух неурожаев подряд, а также появления первых лидеров кланов – девяти сильных мужчин. Чтобы укрепить власть, добиться единства в своих владениях, эти девять человек применяли жесткий, деспотический род правления. Наследники их не стали менять способа... грубо говоря, таким образом поддерживается баланс власти.
– В конечном итоге грубость и прихотливость стали обычными инструментами общественной жизни и неизбежно, как мне кажется, просочились во все уровни повседневной жизни. Разве на других планетах люди улаживают споры с помощью дуэлей?
– Не думаю, – сказала Рейчел.
– Нет, – сказал Отто.
– Вот вам один пример. Есть другие. В сумме мы получаем полезный для здоровья золотой век, отставший от любой другой культуры в Конфедерации.
– Вполне с вами согласен, – кисло заметил Отто.
– И элемент наследственной передачи власти создает встроенный фактор стабильности. – Теперь, казалось, он не объяснял, а оправдывался. – Но Хуан Альварец II изобрел способ нарушить эту стабильность.
– И чтобы использовать его, вам необходима помощь Конфедерации.
– Правильно, мы...
– Оружие? Деньги? Как будто я имею право давать обещания,– подумал Отто.
– Нет... впрочем, немного денег, возможно. Позвольте мне объяснить. Хуан Альварец II предположил, что мы создадим только начальные условия; изменения не обязательно будут явно революционными, чтобы постепенно сместить центр власти, вывести ее из рук клановых лидеров, и сами они обратятся в не имеющих реального влияния номинальных правителей.
– Но что вы получите в итоге? – спросила Рейчел.
– Вам нужно было бы оказаться в моем положении, сеньорита, чтобы понять все до конца. Большинство сельванцев довольны своей жизнью, так как не знают лучшей. Их образование и информация об остальных мирах тщательно контролируется. Я получил образование за пределами планеты – это тоже часть плана Хуана Второго, – и поэтому постоянно испытываю... постоянно испытывал неудовлетворенность. Каждая мелочь подчинена... и я так же беспомощен, как мои подчиненные. Какая разница – управляет ли тобой один живой человек или тысяча мертвых.
– Очень поэтично, – сказал Отто. – Специфически. Каковы первоначальные условия?
– Все будет замаскировано под подготовку к гипотетической войне. Клан Диаз строит флот грузовых кораблей Фостертипа. Мы называем их бомбардировщиками. – Отто смутно припомнил, что двигатель Форстера представлял собой род реактивного двигателя, использовавшего реакцию термоядерного синтеза на дейтерии. Древняя история. – К сожалению, ко времени следующего противостояния с Грюнвельтом они не будут закончены – чтобы сохранить преимущества внезапности, мы должны напасть в момент кратчайшего расстояния между планетами – и подходящее противостояние произойдет только через пять лет.
– Итак, через пять лет у нас будет флот новых кораблей, и разумно будет предложить извлечь из этого некоторую финансовую выгоду. Та торговля, которая идет между Сельвой и соседней планетой, полностью контролируется судовыми и туристическими фирмами Грюнвельта. Мы можем установить более низкие цены, и все равно будем иметь хорошую прибыль.
– Я начинаю понимать, – сказал Отто.
– Что понимать? – спросила Рейчел.
Альварец оживленно взмахнул рукой, забыв про пистолет. Отто инстинктивно присел.
– Таким способом мы создадим новый социальный класс межпланетных торговцев – и только у них будет доступ к богатству вне нашей замкнутой экономической системы! Каждый клан увидит, что можно создать целое состояние, и ни один не сможет позволить себе...
– Погодите, погодите, – сказал Отто. – Я понял еще кое-что. То, что называют на этой планете космопортом, находится в Барра-де-Альварец.
– Совершенно верно, – нетерпеливо сказал Альварец.
– Значит, первую пенку с денег будете снимать вы – пошлины, тарифы...
– Нет, нет... то есть это тоже часть плана. Я смогу поощрить межпланетную торговлю, беря самые минимальные...
– Настолько минимальные пошлины, чтобы не вызвать подозрения, – вежливо добавил Отто.
– Верно, – сказал Альварец с гранитной гордостью.
– Я совсем не социолог, – сказал Отто, – но когда мы изучали межпланетную экономику... Едва ли я смогу припомнить что-то более эксцентричное. Это едва ли не самый фантастический рецепт социальной реформы, о каком я только слышал.
– Я знаю моих людей.
– И что вам нужно от Конфедерации?
– В основном советы. И чтобы она не реагировала слишком скоро, если пойдут слухи о войне.
– Кроме того, как вы, полковник, сказали, вы совсем не социолог. Но я уверен, что у Конфедерации имеется множество хороших специалистов в этой области. А также пропагандистов, экономистов, психодинамистов и... кого угодно. Людей, которые смогли бы просмотреть план Хуана Альвареца, усовершенствовать его с точки зрения современности и обеспечить его эффективность.
Отто покачал головой.
– Но ведь это противоречит политике самоопределения.
– Ваше присутствие здесь подразумевает гибкость политики, полковник. – Он улыбнулся. – Кроме того, План – это наше собственное детище. Мы только хотели, чтобы Конфедерация отшлифовала его, как я уже сказал.
– Эль Альварец, – сказала Рейчел. – Вы считаете, что лидеры кланов постепенно станут зависимы от... класса купцов, которые потом станут ими управлять? Хотя... у торгового класса будет только экономическая власть?
– Да. Повторяю – я знаю свой народ, знаю моих людей.
– Ваши люди, – сказала она, голос ее начал дрожать.
– Мне кажется, они недостаточно чувствительны, чтобы реагировать на побуждения подобного рода. – Она подняла край блузы на несколько сантиметров и показала кровоподтеки. – Ваши люди насиловали меня по несколько раз в день и беспощадно избивали. Просто для развлечения, даже без видимости допроса. Думаю, вы переоцениваете Сельву, если рассчитываете, что она будет готова перейти к цивилизации в течение следующего столетия.
– Мне очень жаль. Более того, я потрясен. Но, пожалуйста, попытайтесь понять...
– Кажется, я понимаю больше, чем вы оба.
– Нет, я хочу сказать... что вас невозможно было сохранить... и вас, полковник. Я окружен подозрительными людьми и...
Его прервал звук отодвигающейся двери. В камеру вошел Хулио Рубирец с пистолетом наготове, ведя за собой весь сопровождающий отряд.
– Я вас не вызывал, – сказал эль Альварец.
– В самом деле, сэр?
Иронически подчеркнутое «сэр». Хулио ногтем большого пальца поскреб стену. Штукатурка отвалилась хлопьями, обнажая металлическую пластинку микрофона.
– Брось пистолет, кто бы ты ни был.
Эль Альварец оценил выражение лиц людей, направивших на него оружие, и бросил пистолет.
– Этот человек – подставное лицо, – сказал Хулио солдатам. – Такая же хорошая копия нашего любимого эль Альвареца, как вот тот человек на нарах – тененте Гуайаны.
Гуайана поднял пистолет Альвареца и передал одному из солдат.
– Обещаю, что вытащу из него правду и узнаю, что он сделал с нашим вождем.
Солдат, которому Гуайана передал пистолет, уже держал двумя руками винтовку. Дополнительное вооружение показалось ему малоудобным, и он передал пистолет единственному человеку в отделении, у которого были свободные руки, рядовому Ривере.
– А что до этих двоих... – Хулио с предвкушением злобно взглянул на Отто и Рейчел, и поднял пистолет.
Рядовой Ривьера снял пистолет с предохранителя, поднес его к затылку комменданте и выстрелил. Череп Хулио взорвался с громким треском; продолжая ухмыляться, он качнулся вперед.
Отто кинулся на пол, потащив за собой Рейчел, и левой ногой подгреб к себе пистолет комменданте. Гуайана успел расстегнуть кобуру и уже собирался в упор пристрелить рядового Риверу, когда Отто нажал на спуск и рассек обращенный к нему бок своего подобия от бедра до уха.
– Бросить оружие! – завопил Отто и все солдаты, кроме рядового Риверы, подчинились. Все произошло так быстро, что они даже не сняли винтовки с предохранителей.
– И вы тоже, рядовой, – спокойно сказал Отто. Пистолет рядового был направлен на тело Рубиреца и он не подал виду, что услышал приказ. Отто выбрал точную точку прицеливания – рука с пистолетом как раз чуть ниже локтя. – Бросайте.
Пистолет выскользнул из разжавшихся пальцев Риверы, он поднял руку и коснулся того места, где раньше было его правое ухо.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Что произошло?
– Первые выстрелы войны, – сказал Отто и добавил тихим голосом. – И возможно, последние.
9
Земное бюро выяснения и вмешательства.
Докладная записка
Секретно – класс 5.
КОМУ: Планировка
ОТ КОГО: Дж. Эллис, д. ф.
Пр.: Деинструктаж агента Макгевина
(С. 12, премьера), миссия СГ-1746.
Приложены следующие документы:
1. Копия деинструктажа.
2. Письменный рапорт агента.
3. «План Хуана Альвареца II», написанный Хосе Альварецом III (описаны в док. 1 и 2).
4. Различные документы, имеющие отношение к проблеме деинструктажа.
По моему мнению, документ (3) подразумевает дополнительную миссию. Агент Макгевин не согласен. Рекомендую не назначать его на эту миссию. Отредактированная копия того документа может представлять интерес для соответствующих отделов Конфедерации.
Агент Макгевин опоздал с возвращением с задания на две недели. Он требует, чтобы этот период не вычитался из его ежегодного отпуска, поскольку он сопровождал связного ЗБВВ, потерпевшего нервный срыв во время исполнения миссии, на ближайшую планету для отдыха и медицинской помощи, и присовокупляет подтверждающие документы. Поскольку он и сопровождаемая были в этот двухнедельный период уже женаты, то отсутствие его должно быть вычтено из отпуска по болезни. Пожалуйста, направьте документы (4) начальнику секции агента.
(подпись)
Джон Эллис,
доктор философии.
Проверка на избыточность памяти
Возраст 45 лет.
Анкетная сверка. Прошу:
– Я, Отто Жюль Макгевин, родился 24 апреля...
Пропустите, возраст 12 лет, прошу:
В тот год мы в мае поехали в Ангкор Ват праздновать Весак, там было так пестро и экзотично, и люди были такие непохожие, и я понял, что просто не смогу провести всю жизнь...
Пропустите, возраст 27 лет, прошу:
– Два задания в один год. Первое – очень приятное, расследование нарушения Статьи Третьей на планете Джайка. Все уладилось еще во время наложения ПК, ничего не делал, только валялся на пляже три месяца, но потом пришлось надевать личность Лин Су По, премьер-министра Евразианской гегемонии, потому что ему угрожало покушение, никто не мог объяснить, причем здесь ЗБВВ, похоже было...
Пропустите. Возраст 40. Прошу:
– Хотел попасть в команду по проведению плана Альвареца. Не понимаю, как они ухитрились все испортить, словно задумали устроить всепланетную...
Пропустите. Возраст 42. Прошу:
– Подал официальную жалобу на то, что мне выделяли только самые дерьмовые задания, стажа мне уже по горло хватало на переход в кабинетные работники, потом случился разрыв ПК, когда пытались втиснуть меня в 22-летнего парня...
Травма прошла без последствий, не так ли?
– Не для мальчика. Я был с ним в тандеме и чувствовал, как он умирает, липкая чернота с яркими горячими искрами в моем мозгу, наверное, Монитор тоже умерла, никогда ее больше не видел, когда вышел из госпиталя, они превратили меня в уличного нищего и послали на Корбус, шпионить за работавшими в борделе, где подозревались инопланетники, которые на самом деле оказались подвергнутыми биоинженерным операциям женщинами, опять пришлось уходить с боем, так устал убивать, женщин можно было трансформировать обратно, так устал убивать...
Вы понимаете, почему должны отвечать на эти вопросы, не правда ли?
– Да, я понимаю, это часть выхода в отставку.
Очень хорошо. Теперь скажите, кто был четырнадцатым человеком, которого вы убили?
Стюарт Фиц-Джонс.
Это уникально – вы помните их по порядку. Двадцать первый – кто, где и почему?
– Аджуджи д’Аджуджи, на планете Ойбува. Обстоятельства втянули его в нарушение Седьмой Статьи. (Кибернетическое проникновение в матрицу кредитных операций на соседней планете Фильгор). Возможно, он и не был виноват, но угрожал мне ножом...
Как вы его убили?
– Ручка-лазер.
Очень ловко. Кто был после него?
– Беножи Джейкоб. То же самое задание. Месяцем позже. Первая попытка не удалась, он заперся в замке, я получил работу в его любимом ресторане и снабжал блюда несимптомным кумулятивным нейроядом, он не понимал, что с ним творится, наконец выпрыгнул из окна, с высоты сотни метров, внизу кирпичный двор...
Двадцать пятый?
– Рамос Гуайана, планета Сельва, доказанное сообщничество в нарушении Третьей Статьи.
Перечислите всех остальных по порядку, пожалуйста. Только имена.
– Ноэл Дювик, Д’ан Фоксс, Бекер Конвей, Бересфорд Саквилл-Зест, Луанда Доннер, двое неизвестных, Ионна Дав’стерн, Радомил Черны, Риид Хичкок, Антонио Салазар, еще один неизвестный, «Быстрый» Ларсен, Бирендра Вир Бикрам, Хуан Наварро, Бари, Первый-сын-Маркузе, Гаманми Ойукву, два уроженца с Корбуса (они не употребляют имена) и Джошуа Иммануэль, в фальшивом облике Элианны Маркетты.
Всего за менее чем двадцать лет набирается сорок пять. Отто, это не рекорд, но высокий результат. Вчера мы пришли к выводу, что вина, которую ты испытываешь за эти устранения, проявляется в области сознания в виде враждебного настроения по отношению к ЗБВВ и, далее, Конфедерации. Вы не приспособитесь к отставке, если не усвоите более реалистический взгляд на ситуацию – это вы убили этих людей, и вы должны простить себя за это, а не просто перекладывать вину.
– Это я понимаю, но вы не понимаете, о каком «я» говорите.
Анкетная сверка, начали:
– Я, Отто Жюль Макгевин, родился 24 апреля Эры Конфедерации с кровным правом гражданства на Каруне...
Мы говорим об этом Отто.
– Этот «Отто» умер в 220 ЭК, когда подписал согласие вступить в Дипломатический Корпус, а вы подготовили его для ЗБВВ.
Вы избегаете ответственности, снова смещая вину.
– Нет, Отто Макгевин умер и был заменен тем, что я есть сейчас, то есть когда я не кто-то иной...
А именно?
– Нечто, что ходит и говорит как Отто Макгевин, и выглядит как он (чего это стоит?), но в основном представляет конгломерат навыков и рефлексов, созданный постоянным гипновнушением при помощи аппаратуры ЗБВВ в промежуток между 220 и 222 годами ЭК.
Это нонсенс. Вы хотите сказать, что вам стерли личность?
– Да. Но с другим уровнем контроля. Настоящий Отто Макгевин каждый вечер приходил в храм и пытался следовать Восьмикратной Тропе. Конгломерат, который вы называете Отто Макгевином, обманывает и крадет, и убивает, добывая средства к существованию.
Но не для собственной выгоды! Он обменял эгоистичное желание достичь внутреннего покоя и гармонии на высокий долг нести мир всем разумным существам Конфедерации.
– Когда-то я тоже в это верил, но теперь вижу, каким был дураком, каким слепцом. Не понимал, что Хартия – обман, который использует Конфедерация для того, чтобы...
Анкетная сверка. Начали.
– Я, Отто...
Пропустите, возраст 35 лет. Прошу.
– Связной ЗБВВ оказался двойным агентом. Прошептал мнемопоследовательность как раз в тот момент, когда я сидел за обедом с Патрицией Векети, его телохранителем, калька была сорвана, пришлось перевернуть стол и стрелять, они прикрывались людьми, как щитами, отстреливались, не было выбора, даже не успел подумать, в самом деле, девять убитых, женщины и дети, Христос и Будда, маленькая девочка с таким недоуменным лицом, о боже, кровь, все внутренности у нее вышли наружу...
Пропустите. Возраст 40 лет. Прошу.
– Необходимо уклоняться от убийств, кражи и сексуальных...
Пропустите. Возраст 40 лет. Прошу.
– Правильно жить значит добывать средства к существованию, не причиняя вреда живому...
Пропустите. Возраст 45 лет. Начали.
– Истинно верная мысль свободна от жадности, злобности, жестокости и...
Анкетная сверка. Начали.
– Верно лишь избегать злых мыслей и преодолевать их...
Анкетная сверка. Начали.
– Верно Лишь Избегать Злых МЫСЛЕЙ и преОДОЛЕВАТЬ...
Анкетная! Сверка! Начали!
Нельзя убивать, нельзя!
Вот дерьмо.
Терапист освободил голову от индукционного шлема и со стуком бросил его на стол.
Оператор машины поднял голову от экрана дисплея:
– Опять замкнулся?
– Да-а. – Он смотрел, как голый Отто Макгевин корчится в резервуаре бледно-голубой жидкости, дергая подбородком в ритм беззвучных вскриков, глядя невидящими глазами куда-то за провода, проникающие в его мозг через оптический нерв.
– Бедный малый.
Терапист промокнул лицо и голову полотенцем и снял свою форменную куртку, висевшую на крючке на двери.
– Что ж, в общей сложности семь дней.
– Вы не думаете использовать до максимума?
– Нет. Чем дальше, тем он хуже.
– Но ведь это полковник, сэр.
– Ничего, я беру ответственность на себя. – Он открыл дверь.
– Стирание или утилизация, сэр?
– Ну... какая, собственно, разница? Мы израсходовали уже достаточно времени и энергии. Выключайте его. Я оставлю записку бригаде уборщиков.
Примечания
1
Галлат висмута («дерматол») – препарат, применяемый как антисептическое, вяжущее и подсушивающее средство при воспалительных заболеваниях кожи и слизистых оболочек. – Прим. пер.
2
К. Я. – контактный яд. – Прим. пер.
3
Руи Лопес де Сегура – испанский шахматист XVI века, один из первых шахматных теоретиков. – Прим. пер.
Отто знал, что если бы им предстояла публичная казнь, ее оставили бы одетой только в свои синяки. Но их неотвратимая казнь будет делом совсем не публичным.
Они сидели, как им казалось, довольно долго, молча, каждый был погружен в собственные мысли. Отто пытался определить, когда и где потерял он уважение к смерти, страх смерти. Было ли это лишь частью его психокондиционирования? Но это должно уменьшать шансы выживаемости, а премьер-операторы слишком ценились в ЗБВВ, чтобы программировать их на потерю воли к жизни. Возможно, все дело только в том, что близкое знакомство порождает презрение. Реже видишь – больше любишь.
С некоторым усилием воли он вернулся в мыслях к юности, к детству, пытаясь припомнить какой-нибудь случай, какое-то событие, какое-то разочарование, в конечном итоге заставившее его присоединиться к той незримой армии, в которую он вступил, приведшее его на эту планету джунглей, где он сейчас делит белый мавзолей с... он проанализировал хрупкое влечение к Рейчел Эшкол и прекрасно понимал, что частью это был голос пола, частью – соматическая симпатия одного измученного тела к другому, частью – возмещение того, как он себя с нею вел в обличье Рамоса, и эта часть была ретроактивным стремлением вернуть женщину, которую он когда-то любил или думал, что любит. И в самом темном углу притаился, быть может, загнанный в ловушку зверь, стремящийся еще раз сыграть в лотерею продолжения рода, подчиняющийся этому инстинкту, пока еще не слишком поздно. (Он вспомнил, как однажды впервые увидел труп сгоревшего человека и жуткое свое любопытство – человек в последние секунды должен был испытать крайнее половое возбуждение. Был ли это тот самый последний порыв инстинкта, или все объяснялось повышенным давлением газа в циркуляционной системе трупа? Он давно хотел спросить кого-нибудь, кто знал. Теперь уже он не спросит.) Он вспомнил, как мальчик Отто Макгевин сидел в храме, изо всех сил стараясь погрузиться в медитацию, пока едкий дым курений щекотал нос, вызывая неодолимое желание чихнуть. И каким паршивым англо-буддистом оказался он, убивая за деньги и встречая смерть без всякого желания подготовиться к ней духовно – или это он как раз и делает сейчас?
Нет. То, что он сейчас делал, – это была паника, в том виде, какой он мог себе позволить в отсутствие непосредственной физической опасности.
Когда ему было двадцать, он самоуверенно постановил, что умрет «достойно». Сейчас он попытался припомнить, что он тогда чувствовал.
Дверь отъехала в сторону, открываясь, и девять человек цепочкой вошли в камеру. Первым был комменданте Рубирец. Потом какой-то пожилой человек. Потом Рамос Гуайана, за ним отделение из шести солдат. Все были вооружены, кроме пожилого человека и одного из солдат, в котором он узнал рядового Риверу, убежавшего с места гнусного представления, устроенного Рубирецом в больничной палате. За прозрачной повязкой у него на голове виднелся огрызок на том месте, где раньше было правое ухо.
Пожилой человек казался знакомым, и Отто вспомнил, кто это был, еще до того, как его представил Рубирец. Странно, что эта информация так подзабылась.
– Эль Альварец хочет с тобой поговорить. – Он повернулся к старику. – Последний раз, сэр. Этот человек настолько опасен, что...
– Довольно, Хулио. Оставь мне только пистолет.
Комменданте очень хотел что-то сказать, но вместо этого протянул ему свой пистолет.
– Позвольте по крайней мере надеть им наручники.
Пожилой человек кивнул.
Рубирец защелкнул наручники на правом запястье Отто и левом запястье Рейчел. Потом все, кроме эль Арвареца, цепочкой покинули камеру, и дверь со щелчком задвинулась за ними.
Эль Альварец посмотрел по сторонам, решил не унижаться до сидения на туалетном стульчике и остался стоять напротив двух пленников, прислонившись к стене, направив небрежно ствол пистолета в их сторону.
– Эту камеру построили по моему приказу двадцать лет назад. Это единственная камера во всем комплексе, в которой нет объективов или микрофона.
– Или не было двадцать лет назад, – сказал Отто.
Эль Аварец покачал головой:
– На прошлой неделе доверенное лицо осмотрело камеру.
– Если вы что-то хотели нам сказать, – спросила Рейчел, – то неужели это что-то такое, что не должны услышать ваши люди?
Эль Альварец ответил уклончиво:
– Как вы считаете, сколько людей на Сельве знают о существовании Плана?
– Это трудно сказать, – ответила Рейчел. – Все, кажется, что-то слышали.
Он кивнул и улыбнулся:
– Это тоже часть самого Плана. Собственно, едва ли один из ста сельванцев, как я предполагаю, знает о существовании настоящего конкретного Плана. Большинство этих людей принадлежат к клану Альварец или являются влиятельными членами остальных кланов. Мы пока не огласили публично сущности Плана, потому что не хотим поощрять ответную публичную дискуссию. – Он сделал выжидающую паузу, но ни Отто, ни Рейчел не сказали ни слова.
– Кажется, ваша Конфедерация не верит в возможность его осуществления.
– Это та...
– Тихо! – одернул Отто.
– Я читал ваши бумаги, полковник, – устало сказал эль Альварец. – Те, что остались в сейфе посла Эшкол. Вы можете не бояться выдать секрет.
– В любом случае, Конфедерация совершенно права. О, мы могли бы сбросить несколько бомб на Грюнвельт, могли бы разрушить несколько городов, уничтожить несколько миллионов людей. Возможно. Но я понимаю, и вы понимаете, что война – это не пиратство в большом масштабе, а именно к этому сводится План. У нас просто нет экономических ресурсов, даже в тысячной доле, чтобы вести войну с Грюнвельтом – даже без вмешательства Конфедерации. Мы могли бы начать войну, но Грюнвельт разгромил бы нас наголову.
– Не понимаю, зачем вы нам это рассказываете, – сказал Отто.
– Скоро вам станет ясно.
– Мне уже ясно одно, – сказал Отто с насмешкой, прозвучавшей в голосе, – наши аналитики были правы. Вы готовы поставить на карту судьбу планеты, ведя какую-то путаную игру в целях получить еще большую власть.
– Нет. Если бы власть доставляла мне наслаждение, я бы стремился сохранить статус кво. На этой планете нет человека могущественней меня. Кроме, быть может, вас двоих. Вот почему я вас сюда и перевел.
– Не скажу, чтобы вы слишком лезли из кожи, стремясь завоевать наши симпатии, – сказала Рейчел и Отто, знавший ее достаточно хорошо, почувствовал в ее голосе пронзительную ноту истерики.
Эль Альварец не обратил на реплику внимания.
– Мне будет нужна ваша помощь, – сказал он. – Помощь Конфедерации. Но сначала мне нужно добиться взаимопонимания с вами. – Он посмотрел на Рейчел. – А не вашей симпатии.
– Конфедерация не вмешивается во внутренние дела на планетах своих членов, – сказал Отто. – Если только эти дела...
– Знаю, – прервал эль Альварец – Возможно, я знаю Хартию даже лучше вас.
– В сокращении: то, что мы называем Планом, является частью еще более обширного Плана. Вы тоже в него входите. В некоторых деталях План этот был составлен моим прадедом более века назад. Хуан Альварец II, ученый-политик и... провидец. Человек практики, но одновременно мечтатель.
– Видите ли, Сельву колонизировали мечтатели. Политические изгнанники с Терры, принесшие с собой примитивный вариант коммунизма. Но просуществовал он менее трех поколений. Он не пережил двух неурожаев подряд, а также появления первых лидеров кланов – девяти сильных мужчин. Чтобы укрепить власть, добиться единства в своих владениях, эти девять человек применяли жесткий, деспотический род правления. Наследники их не стали менять способа... грубо говоря, таким образом поддерживается баланс власти.
– В конечном итоге грубость и прихотливость стали обычными инструментами общественной жизни и неизбежно, как мне кажется, просочились во все уровни повседневной жизни. Разве на других планетах люди улаживают споры с помощью дуэлей?
– Не думаю, – сказала Рейчел.
– Нет, – сказал Отто.
– Вот вам один пример. Есть другие. В сумме мы получаем полезный для здоровья золотой век, отставший от любой другой культуры в Конфедерации.
– Вполне с вами согласен, – кисло заметил Отто.
– И элемент наследственной передачи власти создает встроенный фактор стабильности. – Теперь, казалось, он не объяснял, а оправдывался. – Но Хуан Альварец II изобрел способ нарушить эту стабильность.
– И чтобы использовать его, вам необходима помощь Конфедерации.
– Правильно, мы...
– Оружие? Деньги? Как будто я имею право давать обещания,– подумал Отто.
– Нет... впрочем, немного денег, возможно. Позвольте мне объяснить. Хуан Альварец II предположил, что мы создадим только начальные условия; изменения не обязательно будут явно революционными, чтобы постепенно сместить центр власти, вывести ее из рук клановых лидеров, и сами они обратятся в не имеющих реального влияния номинальных правителей.
– Но что вы получите в итоге? – спросила Рейчел.
– Вам нужно было бы оказаться в моем положении, сеньорита, чтобы понять все до конца. Большинство сельванцев довольны своей жизнью, так как не знают лучшей. Их образование и информация об остальных мирах тщательно контролируется. Я получил образование за пределами планеты – это тоже часть плана Хуана Второго, – и поэтому постоянно испытываю... постоянно испытывал неудовлетворенность. Каждая мелочь подчинена... и я так же беспомощен, как мои подчиненные. Какая разница – управляет ли тобой один живой человек или тысяча мертвых.
– Очень поэтично, – сказал Отто. – Специфически. Каковы первоначальные условия?
– Все будет замаскировано под подготовку к гипотетической войне. Клан Диаз строит флот грузовых кораблей Фостертипа. Мы называем их бомбардировщиками. – Отто смутно припомнил, что двигатель Форстера представлял собой род реактивного двигателя, использовавшего реакцию термоядерного синтеза на дейтерии. Древняя история. – К сожалению, ко времени следующего противостояния с Грюнвельтом они не будут закончены – чтобы сохранить преимущества внезапности, мы должны напасть в момент кратчайшего расстояния между планетами – и подходящее противостояние произойдет только через пять лет.
– Итак, через пять лет у нас будет флот новых кораблей, и разумно будет предложить извлечь из этого некоторую финансовую выгоду. Та торговля, которая идет между Сельвой и соседней планетой, полностью контролируется судовыми и туристическими фирмами Грюнвельта. Мы можем установить более низкие цены, и все равно будем иметь хорошую прибыль.
– Я начинаю понимать, – сказал Отто.
– Что понимать? – спросила Рейчел.
Альварец оживленно взмахнул рукой, забыв про пистолет. Отто инстинктивно присел.
– Таким способом мы создадим новый социальный класс межпланетных торговцев – и только у них будет доступ к богатству вне нашей замкнутой экономической системы! Каждый клан увидит, что можно создать целое состояние, и ни один не сможет позволить себе...
– Погодите, погодите, – сказал Отто. – Я понял еще кое-что. То, что называют на этой планете космопортом, находится в Барра-де-Альварец.
– Совершенно верно, – нетерпеливо сказал Альварец.
– Значит, первую пенку с денег будете снимать вы – пошлины, тарифы...
– Нет, нет... то есть это тоже часть плана. Я смогу поощрить межпланетную торговлю, беря самые минимальные...
– Настолько минимальные пошлины, чтобы не вызвать подозрения, – вежливо добавил Отто.
– Верно, – сказал Альварец с гранитной гордостью.
– Я совсем не социолог, – сказал Отто, – но когда мы изучали межпланетную экономику... Едва ли я смогу припомнить что-то более эксцентричное. Это едва ли не самый фантастический рецепт социальной реформы, о каком я только слышал.
– Я знаю моих людей.
– И что вам нужно от Конфедерации?
– В основном советы. И чтобы она не реагировала слишком скоро, если пойдут слухи о войне.
– Кроме того, как вы, полковник, сказали, вы совсем не социолог. Но я уверен, что у Конфедерации имеется множество хороших специалистов в этой области. А также пропагандистов, экономистов, психодинамистов и... кого угодно. Людей, которые смогли бы просмотреть план Хуана Альвареца, усовершенствовать его с точки зрения современности и обеспечить его эффективность.
Отто покачал головой.
– Но ведь это противоречит политике самоопределения.
– Ваше присутствие здесь подразумевает гибкость политики, полковник. – Он улыбнулся. – Кроме того, План – это наше собственное детище. Мы только хотели, чтобы Конфедерация отшлифовала его, как я уже сказал.
– Эль Альварец, – сказала Рейчел. – Вы считаете, что лидеры кланов постепенно станут зависимы от... класса купцов, которые потом станут ими управлять? Хотя... у торгового класса будет только экономическая власть?
– Да. Повторяю – я знаю свой народ, знаю моих людей.
– Ваши люди, – сказала она, голос ее начал дрожать.
– Мне кажется, они недостаточно чувствительны, чтобы реагировать на побуждения подобного рода. – Она подняла край блузы на несколько сантиметров и показала кровоподтеки. – Ваши люди насиловали меня по несколько раз в день и беспощадно избивали. Просто для развлечения, даже без видимости допроса. Думаю, вы переоцениваете Сельву, если рассчитываете, что она будет готова перейти к цивилизации в течение следующего столетия.
– Мне очень жаль. Более того, я потрясен. Но, пожалуйста, попытайтесь понять...
– Кажется, я понимаю больше, чем вы оба.
– Нет, я хочу сказать... что вас невозможно было сохранить... и вас, полковник. Я окружен подозрительными людьми и...
Его прервал звук отодвигающейся двери. В камеру вошел Хулио Рубирец с пистолетом наготове, ведя за собой весь сопровождающий отряд.
– Я вас не вызывал, – сказал эль Альварец.
– В самом деле, сэр?
Иронически подчеркнутое «сэр». Хулио ногтем большого пальца поскреб стену. Штукатурка отвалилась хлопьями, обнажая металлическую пластинку микрофона.
– Брось пистолет, кто бы ты ни был.
Эль Альварец оценил выражение лиц людей, направивших на него оружие, и бросил пистолет.
– Этот человек – подставное лицо, – сказал Хулио солдатам. – Такая же хорошая копия нашего любимого эль Альвареца, как вот тот человек на нарах – тененте Гуайаны.
Гуайана поднял пистолет Альвареца и передал одному из солдат.
– Обещаю, что вытащу из него правду и узнаю, что он сделал с нашим вождем.
Солдат, которому Гуайана передал пистолет, уже держал двумя руками винтовку. Дополнительное вооружение показалось ему малоудобным, и он передал пистолет единственному человеку в отделении, у которого были свободные руки, рядовому Ривере.
– А что до этих двоих... – Хулио с предвкушением злобно взглянул на Отто и Рейчел, и поднял пистолет.
Рядовой Ривьера снял пистолет с предохранителя, поднес его к затылку комменданте и выстрелил. Череп Хулио взорвался с громким треском; продолжая ухмыляться, он качнулся вперед.
Отто кинулся на пол, потащив за собой Рейчел, и левой ногой подгреб к себе пистолет комменданте. Гуайана успел расстегнуть кобуру и уже собирался в упор пристрелить рядового Риверу, когда Отто нажал на спуск и рассек обращенный к нему бок своего подобия от бедра до уха.
– Бросить оружие! – завопил Отто и все солдаты, кроме рядового Риверы, подчинились. Все произошло так быстро, что они даже не сняли винтовки с предохранителей.
– И вы тоже, рядовой, – спокойно сказал Отто. Пистолет рядового был направлен на тело Рубиреца и он не подал виду, что услышал приказ. Отто выбрал точную точку прицеливания – рука с пистолетом как раз чуть ниже локтя. – Бросайте.
Пистолет выскользнул из разжавшихся пальцев Риверы, он поднял руку и коснулся того места, где раньше было его правое ухо.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Что произошло?
– Первые выстрелы войны, – сказал Отто и добавил тихим голосом. – И возможно, последние.
9
Земное бюро выяснения и вмешательства.
Докладная записка
Секретно – класс 5.
КОМУ: Планировка
ОТ КОГО: Дж. Эллис, д. ф.
Пр.: Деинструктаж агента Макгевина
(С. 12, премьера), миссия СГ-1746.
Приложены следующие документы:
1. Копия деинструктажа.
2. Письменный рапорт агента.
3. «План Хуана Альвареца II», написанный Хосе Альварецом III (описаны в док. 1 и 2).
4. Различные документы, имеющие отношение к проблеме деинструктажа.
По моему мнению, документ (3) подразумевает дополнительную миссию. Агент Макгевин не согласен. Рекомендую не назначать его на эту миссию. Отредактированная копия того документа может представлять интерес для соответствующих отделов Конфедерации.
Агент Макгевин опоздал с возвращением с задания на две недели. Он требует, чтобы этот период не вычитался из его ежегодного отпуска, поскольку он сопровождал связного ЗБВВ, потерпевшего нервный срыв во время исполнения миссии, на ближайшую планету для отдыха и медицинской помощи, и присовокупляет подтверждающие документы. Поскольку он и сопровождаемая были в этот двухнедельный период уже женаты, то отсутствие его должно быть вычтено из отпуска по болезни. Пожалуйста, направьте документы (4) начальнику секции агента.
(подпись)
Джон Эллис,
доктор философии.
Проверка на избыточность памяти
Возраст 45 лет.
Анкетная сверка. Прошу:
– Я, Отто Жюль Макгевин, родился 24 апреля...
Пропустите, возраст 12 лет, прошу:
В тот год мы в мае поехали в Ангкор Ват праздновать Весак, там было так пестро и экзотично, и люди были такие непохожие, и я понял, что просто не смогу провести всю жизнь...
Пропустите, возраст 27 лет, прошу:
– Два задания в один год. Первое – очень приятное, расследование нарушения Статьи Третьей на планете Джайка. Все уладилось еще во время наложения ПК, ничего не делал, только валялся на пляже три месяца, но потом пришлось надевать личность Лин Су По, премьер-министра Евразианской гегемонии, потому что ему угрожало покушение, никто не мог объяснить, причем здесь ЗБВВ, похоже было...
Пропустите. Возраст 40. Прошу:
– Хотел попасть в команду по проведению плана Альвареца. Не понимаю, как они ухитрились все испортить, словно задумали устроить всепланетную...
Пропустите. Возраст 42. Прошу:
– Подал официальную жалобу на то, что мне выделяли только самые дерьмовые задания, стажа мне уже по горло хватало на переход в кабинетные работники, потом случился разрыв ПК, когда пытались втиснуть меня в 22-летнего парня...
Травма прошла без последствий, не так ли?
– Не для мальчика. Я был с ним в тандеме и чувствовал, как он умирает, липкая чернота с яркими горячими искрами в моем мозгу, наверное, Монитор тоже умерла, никогда ее больше не видел, когда вышел из госпиталя, они превратили меня в уличного нищего и послали на Корбус, шпионить за работавшими в борделе, где подозревались инопланетники, которые на самом деле оказались подвергнутыми биоинженерным операциям женщинами, опять пришлось уходить с боем, так устал убивать, женщин можно было трансформировать обратно, так устал убивать...
Вы понимаете, почему должны отвечать на эти вопросы, не правда ли?
– Да, я понимаю, это часть выхода в отставку.
Очень хорошо. Теперь скажите, кто был четырнадцатым человеком, которого вы убили?
Стюарт Фиц-Джонс.
Это уникально – вы помните их по порядку. Двадцать первый – кто, где и почему?
– Аджуджи д’Аджуджи, на планете Ойбува. Обстоятельства втянули его в нарушение Седьмой Статьи. (Кибернетическое проникновение в матрицу кредитных операций на соседней планете Фильгор). Возможно, он и не был виноват, но угрожал мне ножом...
Как вы его убили?
– Ручка-лазер.
Очень ловко. Кто был после него?
– Беножи Джейкоб. То же самое задание. Месяцем позже. Первая попытка не удалась, он заперся в замке, я получил работу в его любимом ресторане и снабжал блюда несимптомным кумулятивным нейроядом, он не понимал, что с ним творится, наконец выпрыгнул из окна, с высоты сотни метров, внизу кирпичный двор...
Двадцать пятый?
– Рамос Гуайана, планета Сельва, доказанное сообщничество в нарушении Третьей Статьи.
Перечислите всех остальных по порядку, пожалуйста. Только имена.
– Ноэл Дювик, Д’ан Фоксс, Бекер Конвей, Бересфорд Саквилл-Зест, Луанда Доннер, двое неизвестных, Ионна Дав’стерн, Радомил Черны, Риид Хичкок, Антонио Салазар, еще один неизвестный, «Быстрый» Ларсен, Бирендра Вир Бикрам, Хуан Наварро, Бари, Первый-сын-Маркузе, Гаманми Ойукву, два уроженца с Корбуса (они не употребляют имена) и Джошуа Иммануэль, в фальшивом облике Элианны Маркетты.
Всего за менее чем двадцать лет набирается сорок пять. Отто, это не рекорд, но высокий результат. Вчера мы пришли к выводу, что вина, которую ты испытываешь за эти устранения, проявляется в области сознания в виде враждебного настроения по отношению к ЗБВВ и, далее, Конфедерации. Вы не приспособитесь к отставке, если не усвоите более реалистический взгляд на ситуацию – это вы убили этих людей, и вы должны простить себя за это, а не просто перекладывать вину.
– Это я понимаю, но вы не понимаете, о каком «я» говорите.
Анкетная сверка, начали:
– Я, Отто Жюль Макгевин, родился 24 апреля Эры Конфедерации с кровным правом гражданства на Каруне...
Мы говорим об этом Отто.
– Этот «Отто» умер в 220 ЭК, когда подписал согласие вступить в Дипломатический Корпус, а вы подготовили его для ЗБВВ.
Вы избегаете ответственности, снова смещая вину.
– Нет, Отто Макгевин умер и был заменен тем, что я есть сейчас, то есть когда я не кто-то иной...
А именно?
– Нечто, что ходит и говорит как Отто Макгевин, и выглядит как он (чего это стоит?), но в основном представляет конгломерат навыков и рефлексов, созданный постоянным гипновнушением при помощи аппаратуры ЗБВВ в промежуток между 220 и 222 годами ЭК.
Это нонсенс. Вы хотите сказать, что вам стерли личность?
– Да. Но с другим уровнем контроля. Настоящий Отто Макгевин каждый вечер приходил в храм и пытался следовать Восьмикратной Тропе. Конгломерат, который вы называете Отто Макгевином, обманывает и крадет, и убивает, добывая средства к существованию.
Но не для собственной выгоды! Он обменял эгоистичное желание достичь внутреннего покоя и гармонии на высокий долг нести мир всем разумным существам Конфедерации.
– Когда-то я тоже в это верил, но теперь вижу, каким был дураком, каким слепцом. Не понимал, что Хартия – обман, который использует Конфедерация для того, чтобы...
Анкетная сверка. Начали.
– Я, Отто...
Пропустите, возраст 35 лет. Прошу.
– Связной ЗБВВ оказался двойным агентом. Прошептал мнемопоследовательность как раз в тот момент, когда я сидел за обедом с Патрицией Векети, его телохранителем, калька была сорвана, пришлось перевернуть стол и стрелять, они прикрывались людьми, как щитами, отстреливались, не было выбора, даже не успел подумать, в самом деле, девять убитых, женщины и дети, Христос и Будда, маленькая девочка с таким недоуменным лицом, о боже, кровь, все внутренности у нее вышли наружу...
Пропустите. Возраст 40 лет. Прошу.
– Необходимо уклоняться от убийств, кражи и сексуальных...
Пропустите. Возраст 40 лет. Прошу.
– Правильно жить значит добывать средства к существованию, не причиняя вреда живому...
Пропустите. Возраст 45 лет. Начали.
– Истинно верная мысль свободна от жадности, злобности, жестокости и...
Анкетная сверка. Начали.
– Верно лишь избегать злых мыслей и преодолевать их...
Анкетная сверка. Начали.
– Верно Лишь Избегать Злых МЫСЛЕЙ и преОДОЛЕВАТЬ...
Анкетная! Сверка! Начали!
Нельзя убивать, нельзя!
Вот дерьмо.
Терапист освободил голову от индукционного шлема и со стуком бросил его на стол.
Оператор машины поднял голову от экрана дисплея:
– Опять замкнулся?
– Да-а. – Он смотрел, как голый Отто Макгевин корчится в резервуаре бледно-голубой жидкости, дергая подбородком в ритм беззвучных вскриков, глядя невидящими глазами куда-то за провода, проникающие в его мозг через оптический нерв.
– Бедный малый.
Терапист промокнул лицо и голову полотенцем и снял свою форменную куртку, висевшую на крючке на двери.
– Что ж, в общей сложности семь дней.
– Вы не думаете использовать до максимума?
– Нет. Чем дальше, тем он хуже.
– Но ведь это полковник, сэр.
– Ничего, я беру ответственность на себя. – Он открыл дверь.
– Стирание или утилизация, сэр?
– Ну... какая, собственно, разница? Мы израсходовали уже достаточно времени и энергии. Выключайте его. Я оставлю записку бригаде уборщиков.
Примечания
1
Галлат висмута («дерматол») – препарат, применяемый как антисептическое, вяжущее и подсушивающее средство при воспалительных заболеваниях кожи и слизистых оболочек. – Прим. пер.
2
К. Я. – контактный яд. – Прим. пер.
3
Руи Лопес де Сегура – испанский шахматист XVI века, один из первых шахматных теоретиков. – Прим. пер.