Страница:
Она пришла на вечеринку, намереваясь утопить мысли о Томе в галлонах шампанского. Вместе с мыслями по поводу крушения профессиональной карьеры. Пока что Джейн еще не получила взбучку, неминуемую после откровенного разговора с Фитцгербертом. Виктории весь день не было в редакции: она красила ноги и вощила брови, готовясь к вечеринке. Или, быть может, наоборот, вощила ноги и красила брови? Кажется, маски из морских водорослей использовались для восстановления бровей, а с целлюлитом боролись грязевые ванны.
– Джейн, дорогая, ты выглядишь восхитительно! – воскликнула Уна, мужественно ковыляя в черных сапогах на умопомрачительно высоких каблуках.
– Отличные сапоги, – заметила Джейн.
– Спасибо, дорогая, – обрадовалась Уна. – Это мои чёртсними, – неожиданно добавила она.
– Чёртсними? – переспросила Джейн.
Что это такое, новая марка модельной обуви?
– Ну да, – усмехнулась Уна. – Обычно это какая-нибудь дорогая вещь, которой я балую себя, хотя и не могу себе этого позволить. Я смотрю на ценник, а потом мысленно говорю сама себе: «Ну и черт с ним!» – и покупаю ее.
Уна огладила себя унизанными перстнями пальцами. Облегающее черное платье идеально подчеркивало ее стройную фигуру. Для пятидесяти с лишним у нее была замечательная фигура.
– Как тебе удается поддерживать такую форму? – спросила Джейн, одаряя признательной улыбкой официанта, наполнившего ее бокал пенящимся напитком.
– Сплю в лифчике, дорогая, – бодро ответила Уна. – Всегда так делала. Никогда его не снимаю за исключением особо торжественных случаев. Хотя сейчас это бывает крайне нечасто.
– Это кто такой? – спросила Джейн, обводя взглядом море улыбающихся незнакомых лиц.
Уна как раз знала всех и вся. И неудивительно, подумала Джейн, ведь она художественный редактор «Шика». И все же, похоже, Уне было известно о приглашенных гораздо больше, чем требовала ее профессия.
– Это Басти Биндж-Фетлок, – шепнула Уна, указывая взглядом в сторону коренастого мужчины со взъерошенной головой, в нелепых клетчатых брюках, казалось, поглощенного оживленной беседой с вешалкой. – У него огромные связи. Он на «ты» с членами большинства европейских царствующих домов. Правда, как видишь, у него жуткая близорукость. Вероятно, сейчас он думает, что меховое боа на вешалке – это королева Сильвия.
– А это кто? – спросила Джейн, глядя на немыслимо тощую брюнетку с ногами, доходящими до лопаток, торчащих из спины плавниками «Кадиллака». На голове у нее было что-то наподобие меренги с воткнутым в нее пером.
– О, это Флаффи Фронт-Боттом, – прощебетала Уна. – Очень знатная особа. Она принадлежит к семейству Бейсингсток-Фронт-Боттом. Говорят, питается картофельными чипсами и пиццей, но в это поверить нельзя, ведь правда?
Джейн подумала, что все зависит от того, доходит ли пища до ее желудка. Девушка была настолько худой, что в профиль казалась почти невидимой.
– Ну а это кто? – спросила Джейн.
Надменный молодой мужчина с копной буйных черных кудрей на голове оценивающе оглядывал собравшихся. У нее учащенно забилось сердце.
– Поосторожнее, – предупредила ее шепотом Уна. – Это Себастьян Трипп. По слухам, у него просто громадный… сама знаешь что. Женщины попадали в больницы – я не шучу. Не подходи к нему ближе чем на пушечный выстрел. Это просто какой-то серийный насильник.
– Трах, бах, и можете вызывать «Скорую помощь», мадам, – заметила Джейн.
– Вот именно, – подтвердила Уна. – О, а это достопочтенный Барнаби Фендер, он разговаривает с принцессой Лулу Фиштитц. – Она показала Джейн глазами на высокого мужчину свирепого вида, беседующего, согнувшись в три погибели, с пухлой некрасивой коротышкой. – Он банкир, считается очень выгодной партией. Дивиденды немыслимые. – Уна подмигнула. – Но, по слухам, Барнаби уже застолбили. Он дружит с Дороти. Жаль, так как Лулу подходит ему гораздо больше. При ее росте ей было бы очень удобно удовлетворять его по-французски. Стоя. Ладно, я побежала. Надо повращаться среди гостей. Оставляю тебя наедине со своими пороками.
Уна затерялась в толпе. Джейн с тревогой огляделась по сторонам, ища Викторию. Она была полна решимости любой ценой избежать встречи с ней. К счастью, главного редактора «Шика» нигде не было видно. Джейн решила, что пришла пора действовать. Шампанское уже начало свое бодрящее действие. Залпом осушив третий бокал, Джейн окунулась в море открывшихся перед ней возможностей.
Ее продвижение вперед было существенно затруднено как туфлями на высоких каблуках, так и официантами в индийских тюрбанах и сюртуках со стоячими воротниками, с бутафорскими саблями, угрожающими зацепиться за одежду проходящих мимо. Желающие протиснуться мимо официантов должны также были помнить об огромных деревянных подносах, на которых возвышались груды индийских закусок и тропических фруктов. Памятуя о предостережении Тиш, Джейн решительно отказывалась от угощений. Какой смысл надеть такое шикарное платье, а затем упустить свой шанс очаровать самого красивого мужчину в Лондоне, в критический момент ковыряясь в зубах.
А среди присутствующих были просто обалденно красивые молодые мужчины, судя по всему, потомки знатных родов, столетиями отбиравших нужные гены. Причем весьма старательно. Куда ни обращала взгляд Джейн, всюду она видела высокие скулы, золотистый загар и роскошные светлые волосы. Среди присутствующих не было ни одной женщины с размером одежды больше восьмого; впрочем, если судить по их речи, ни одной из них нельзя было дать больше восьми лет.
– Ой, ну пожалуйста, не надо! – пищали они своим кавалерам высокими детскими голосами.
В конце концов Джейн удалось добраться до противоположного конца зала. К этому моменту она уже была заведена до предела. В висках в сумасшедшем ритме стучала кровь. Опустив взгляд, Джейн с благоговейным восхищением посмотрела на свою неизвестно откуда взявшуюся грудь, которой позавидовала бы любая фотомодель. У нее мелькнула мысль: а не многовато ли? Ничего страшного, заверила себя она. Мужчины любят таких. «Нет сисек, не будет и бриллиантов», – как метко подметила однажды одна известная охотница за богатыми женихами. А сегодня Джейн предоставилась прекрасная возможность подцепить какого-нибудь богатого наследника.
– Позвольте, – произнес у нее за спиной голос. Ей на локоть легла прохладная рука.
Джейн как раз оказалась зажатой между двумя крикливыми представителями захудалой аристократии, сцепившихся друг с другом, словно самцы оленей во время гона. Она с признательностью позволила увести себя в относительно свободное место в углу.
– Благодарю вас, – сказала Джейн своему спасителю, поднимая на него взгляд. – Марк! – воскликнула она. – Марк Стэкебл!
Джейн залилась краской. Последний раз она видела обаятельного американца в луже непереваренных артишоков, которые она извергла из своего желудка на него, на пол спальни и на белоснежную постель. Теперь, хотя и несколько запоздало, Джейн была готова провалиться от стыда.
– Ч-что ты здесь делаешь? – запинаясь, выдавила Джейн.
– Давай сначала выпьем, – сказал Марк.
Взяв два наполненных бокала шампанского с подноса проходившего мимо официанта, он с обворожительной улыбкой протянул один Джейн:
– Рад снова тебя видеть. За твое драгоценное здоровье!
Джейн, уткнувшись носом в бокал, снова густо покраснела. У кого у кого, а у Марка есть веские причины говорить так.
– Ты тоже принадлежишь к сильным мира сего? – осторожно спросила Джейн.
Едва слова слетели с ее уст, она почувствовала, что сказала бестактность. Потому что Марк Стэкебл, разумеется, является «социально значимой персоной». У него такие гонорары, что им, вероятно, может позавидовать сам достопочтенный Барнаби Фендер. И она успела уже забыть, до чего же он красив.
Марк же, похоже, простил ее за тот позор у него дома. Его полуночно-синие глаза, полускрытые длинными ресницами, смотрели с теплотой если и не на Джейн, то, по крайней мере, в глубокий вырез ее платья. Сверкнув широкой, ослепительной улыбкой, он откинул назад густые темные волосы. В этот момент кто-то случайно толкнул Джейн прямо на него, и у нее подогнулись колени. От гладко выбритых загорелых щек Марка исходил тонкий аромат дорогого одеколона.
– По-видимому, приглашен, хотя и не могу сказать, какое отношение я имею к сильным мира сего, – усмехнулся Марк – Я очень рад тебя видеть.
– Мне ужасно стыдно… – начала Джейн, страстно не хотевшая заводить разговор об артишоках, но чувствовавшая, что этого все равно не избежать.
– Не стоит об этом, – произнес Марк таким тоном, что эта учтивая фраза прозвучала как приказ. – Давай будем считать, что тогда ничего не было, хорошо?
Он снова улыбнулся, на мгновение продемонстрировав свои сногсшибательные белоснежные зубы. Несомненно, у него действительно нет на нее обиды. Похоже, он просто стер это досадное недоразумение из своей памяти.
– А ты, как всегда, выглядишь великолепно, – сказала Джейн.
Она испытывала смешанное чувство удивления, облегчения и признательности. Не говоря о вожделении. Ее мысли лихорадочно заработали, ища какую-нибудь нейтральную территорию, откуда можно будет попытаться подтолкнуть Марка пригласить ее на ужин.
– А ты сегодня просто восхитительна.
Марк снова бросил оценивающий взгляд на вырез платья. Джейн, не зная, обратился ли он к ней или к ее груди, глупо улыбнулась. Можно считать, этот вечер у нее в кармане. Она уже собралась завести разговор о ресторанах, но, едва раскрыв рот, заметила, что взгляд Марка, устремившись поверх ее головы, остановился на ком-то у нее за спиной.
– Марк, дорогой, – послышался до боли знакомый голос. – Вот ты где, гадкий мальчишка. А я везде тебя ищу.
Джейн в ужасе застыла. Шампань! Каким образом? Она же должна быть за тысячи миль отсюда, в Нью-Йорке! Как она сюда попала? Джейн не хотела ее видеть. Одна только мысль о том, что Шампань представилась прекрасная возможность рассмотреть вблизи ее закрытые лопатки и родинки, склонила чашу весов. Джейн обернулась.
Шампань еще никогда не выглядела так прекрасно. Ее светло-золотистые волосы струились на хрупкие плечи. Острые скулы алели чуть заметным румянцем, а соски проступали сквозь складки легкого платья от «Вояж», будто выдвинутая из тюбиков губная помада. Сверкающие зеленые глаза двумя прожекторами прошлись по Джейн с ног до головы. Шампань протянула холодную руку, унизанную массивными кольцами. Ее запястье было настолько тонким, что совпадало с диаметром циферблата часов «Картье». Браслета совсем не было видно.
– Кажется, мы с вами незнакомы, – ледяным голосом произнесла Шампань.
– Нет, мы уже встречались, – смело заявила Джейн. – Я Джейн из журнала «Шик».
Шестиместные губы Шампань раздвинулись от изумления.
– Что ж, должна сказать, ты хорошо отскоблилась, – снисходительно признала она, бесцеремонно разглядывая платье Джейн. – Я его мерила, – мило добавила она. – Но на мне оно смотрелось дешевым и вульгарным.
Шампань помолчала.
– А тебе идет.
Джейн до боли стиснула ножку бокала с шампанским. Как ей хотелось выплеснуть содержимое в это надменное лицо! Но она сказала:
– Разве ты не должна быть в Нью-Йорке? Со своим режиссером?
– В конце концов мы полетели вместе, – пролаяла Шампань. – Обсуждали будущий фильм в самолете. – Она потянулась к подносу. – Ой! Какая жалость. До чего же я неловкая. Я так сожалею!
Джейн ощутила на груди что-то горячее и липкое. Цыпленок в остром соусе, соскользнув с тарелки, свалился прямо в вырез платья. По девственно чистому кремовому атласу быстро расползлось жирное ярко-оранжевое пятно. Джейн ахнула, чувствуя, как теплая ароматная жижа струится по ложбинке на груди. У нее мелькнула мысль расквитаться с Шампань, оглушив ее бутылкой шампанского. Она не сомневалась, что та умышленно вывалила на нее цыпленка. Прижимая руки к груди, Джейн стала пробираться сквозь толпу к двери, не обращая внимания на крики Марка. Выскочив на улицу, она тотчас же прыгнула в такси, думая только о том, как поскорее добраться до дома и переодеться. Да, она действительно собиралась снять с себя платье, но не при таких обстоятельствах. Вот уж действительно, вечер получился горячим и острым, но сейчас Джейн было очень холодно.
18
– Джейн, дорогая, ты выглядишь восхитительно! – воскликнула Уна, мужественно ковыляя в черных сапогах на умопомрачительно высоких каблуках.
– Отличные сапоги, – заметила Джейн.
– Спасибо, дорогая, – обрадовалась Уна. – Это мои чёртсними, – неожиданно добавила она.
– Чёртсними? – переспросила Джейн.
Что это такое, новая марка модельной обуви?
– Ну да, – усмехнулась Уна. – Обычно это какая-нибудь дорогая вещь, которой я балую себя, хотя и не могу себе этого позволить. Я смотрю на ценник, а потом мысленно говорю сама себе: «Ну и черт с ним!» – и покупаю ее.
Уна огладила себя унизанными перстнями пальцами. Облегающее черное платье идеально подчеркивало ее стройную фигуру. Для пятидесяти с лишним у нее была замечательная фигура.
– Как тебе удается поддерживать такую форму? – спросила Джейн, одаряя признательной улыбкой официанта, наполнившего ее бокал пенящимся напитком.
– Сплю в лифчике, дорогая, – бодро ответила Уна. – Всегда так делала. Никогда его не снимаю за исключением особо торжественных случаев. Хотя сейчас это бывает крайне нечасто.
– Это кто такой? – спросила Джейн, обводя взглядом море улыбающихся незнакомых лиц.
Уна как раз знала всех и вся. И неудивительно, подумала Джейн, ведь она художественный редактор «Шика». И все же, похоже, Уне было известно о приглашенных гораздо больше, чем требовала ее профессия.
– Это Басти Биндж-Фетлок, – шепнула Уна, указывая взглядом в сторону коренастого мужчины со взъерошенной головой, в нелепых клетчатых брюках, казалось, поглощенного оживленной беседой с вешалкой. – У него огромные связи. Он на «ты» с членами большинства европейских царствующих домов. Правда, как видишь, у него жуткая близорукость. Вероятно, сейчас он думает, что меховое боа на вешалке – это королева Сильвия.
– А это кто? – спросила Джейн, глядя на немыслимо тощую брюнетку с ногами, доходящими до лопаток, торчащих из спины плавниками «Кадиллака». На голове у нее было что-то наподобие меренги с воткнутым в нее пером.
– О, это Флаффи Фронт-Боттом, – прощебетала Уна. – Очень знатная особа. Она принадлежит к семейству Бейсингсток-Фронт-Боттом. Говорят, питается картофельными чипсами и пиццей, но в это поверить нельзя, ведь правда?
Джейн подумала, что все зависит от того, доходит ли пища до ее желудка. Девушка была настолько худой, что в профиль казалась почти невидимой.
– Ну а это кто? – спросила Джейн.
Надменный молодой мужчина с копной буйных черных кудрей на голове оценивающе оглядывал собравшихся. У нее учащенно забилось сердце.
– Поосторожнее, – предупредила ее шепотом Уна. – Это Себастьян Трипп. По слухам, у него просто громадный… сама знаешь что. Женщины попадали в больницы – я не шучу. Не подходи к нему ближе чем на пушечный выстрел. Это просто какой-то серийный насильник.
– Трах, бах, и можете вызывать «Скорую помощь», мадам, – заметила Джейн.
– Вот именно, – подтвердила Уна. – О, а это достопочтенный Барнаби Фендер, он разговаривает с принцессой Лулу Фиштитц. – Она показала Джейн глазами на высокого мужчину свирепого вида, беседующего, согнувшись в три погибели, с пухлой некрасивой коротышкой. – Он банкир, считается очень выгодной партией. Дивиденды немыслимые. – Уна подмигнула. – Но, по слухам, Барнаби уже застолбили. Он дружит с Дороти. Жаль, так как Лулу подходит ему гораздо больше. При ее росте ей было бы очень удобно удовлетворять его по-французски. Стоя. Ладно, я побежала. Надо повращаться среди гостей. Оставляю тебя наедине со своими пороками.
Уна затерялась в толпе. Джейн с тревогой огляделась по сторонам, ища Викторию. Она была полна решимости любой ценой избежать встречи с ней. К счастью, главного редактора «Шика» нигде не было видно. Джейн решила, что пришла пора действовать. Шампанское уже начало свое бодрящее действие. Залпом осушив третий бокал, Джейн окунулась в море открывшихся перед ней возможностей.
Ее продвижение вперед было существенно затруднено как туфлями на высоких каблуках, так и официантами в индийских тюрбанах и сюртуках со стоячими воротниками, с бутафорскими саблями, угрожающими зацепиться за одежду проходящих мимо. Желающие протиснуться мимо официантов должны также были помнить об огромных деревянных подносах, на которых возвышались груды индийских закусок и тропических фруктов. Памятуя о предостережении Тиш, Джейн решительно отказывалась от угощений. Какой смысл надеть такое шикарное платье, а затем упустить свой шанс очаровать самого красивого мужчину в Лондоне, в критический момент ковыряясь в зубах.
А среди присутствующих были просто обалденно красивые молодые мужчины, судя по всему, потомки знатных родов, столетиями отбиравших нужные гены. Причем весьма старательно. Куда ни обращала взгляд Джейн, всюду она видела высокие скулы, золотистый загар и роскошные светлые волосы. Среди присутствующих не было ни одной женщины с размером одежды больше восьмого; впрочем, если судить по их речи, ни одной из них нельзя было дать больше восьми лет.
– Ой, ну пожалуйста, не надо! – пищали они своим кавалерам высокими детскими голосами.
В конце концов Джейн удалось добраться до противоположного конца зала. К этому моменту она уже была заведена до предела. В висках в сумасшедшем ритме стучала кровь. Опустив взгляд, Джейн с благоговейным восхищением посмотрела на свою неизвестно откуда взявшуюся грудь, которой позавидовала бы любая фотомодель. У нее мелькнула мысль: а не многовато ли? Ничего страшного, заверила себя она. Мужчины любят таких. «Нет сисек, не будет и бриллиантов», – как метко подметила однажды одна известная охотница за богатыми женихами. А сегодня Джейн предоставилась прекрасная возможность подцепить какого-нибудь богатого наследника.
– Позвольте, – произнес у нее за спиной голос. Ей на локоть легла прохладная рука.
Джейн как раз оказалась зажатой между двумя крикливыми представителями захудалой аристократии, сцепившихся друг с другом, словно самцы оленей во время гона. Она с признательностью позволила увести себя в относительно свободное место в углу.
– Благодарю вас, – сказала Джейн своему спасителю, поднимая на него взгляд. – Марк! – воскликнула она. – Марк Стэкебл!
Джейн залилась краской. Последний раз она видела обаятельного американца в луже непереваренных артишоков, которые она извергла из своего желудка на него, на пол спальни и на белоснежную постель. Теперь, хотя и несколько запоздало, Джейн была готова провалиться от стыда.
– Ч-что ты здесь делаешь? – запинаясь, выдавила Джейн.
– Давай сначала выпьем, – сказал Марк.
Взяв два наполненных бокала шампанского с подноса проходившего мимо официанта, он с обворожительной улыбкой протянул один Джейн:
– Рад снова тебя видеть. За твое драгоценное здоровье!
Джейн, уткнувшись носом в бокал, снова густо покраснела. У кого у кого, а у Марка есть веские причины говорить так.
– Ты тоже принадлежишь к сильным мира сего? – осторожно спросила Джейн.
Едва слова слетели с ее уст, она почувствовала, что сказала бестактность. Потому что Марк Стэкебл, разумеется, является «социально значимой персоной». У него такие гонорары, что им, вероятно, может позавидовать сам достопочтенный Барнаби Фендер. И она успела уже забыть, до чего же он красив.
Марк же, похоже, простил ее за тот позор у него дома. Его полуночно-синие глаза, полускрытые длинными ресницами, смотрели с теплотой если и не на Джейн, то, по крайней мере, в глубокий вырез ее платья. Сверкнув широкой, ослепительной улыбкой, он откинул назад густые темные волосы. В этот момент кто-то случайно толкнул Джейн прямо на него, и у нее подогнулись колени. От гладко выбритых загорелых щек Марка исходил тонкий аромат дорогого одеколона.
– По-видимому, приглашен, хотя и не могу сказать, какое отношение я имею к сильным мира сего, – усмехнулся Марк – Я очень рад тебя видеть.
– Мне ужасно стыдно… – начала Джейн, страстно не хотевшая заводить разговор об артишоках, но чувствовавшая, что этого все равно не избежать.
– Не стоит об этом, – произнес Марк таким тоном, что эта учтивая фраза прозвучала как приказ. – Давай будем считать, что тогда ничего не было, хорошо?
Он снова улыбнулся, на мгновение продемонстрировав свои сногсшибательные белоснежные зубы. Несомненно, у него действительно нет на нее обиды. Похоже, он просто стер это досадное недоразумение из своей памяти.
– А ты, как всегда, выглядишь великолепно, – сказала Джейн.
Она испытывала смешанное чувство удивления, облегчения и признательности. Не говоря о вожделении. Ее мысли лихорадочно заработали, ища какую-нибудь нейтральную территорию, откуда можно будет попытаться подтолкнуть Марка пригласить ее на ужин.
– А ты сегодня просто восхитительна.
Марк снова бросил оценивающий взгляд на вырез платья. Джейн, не зная, обратился ли он к ней или к ее груди, глупо улыбнулась. Можно считать, этот вечер у нее в кармане. Она уже собралась завести разговор о ресторанах, но, едва раскрыв рот, заметила, что взгляд Марка, устремившись поверх ее головы, остановился на ком-то у нее за спиной.
– Марк, дорогой, – послышался до боли знакомый голос. – Вот ты где, гадкий мальчишка. А я везде тебя ищу.
Джейн в ужасе застыла. Шампань! Каким образом? Она же должна быть за тысячи миль отсюда, в Нью-Йорке! Как она сюда попала? Джейн не хотела ее видеть. Одна только мысль о том, что Шампань представилась прекрасная возможность рассмотреть вблизи ее закрытые лопатки и родинки, склонила чашу весов. Джейн обернулась.
Шампань еще никогда не выглядела так прекрасно. Ее светло-золотистые волосы струились на хрупкие плечи. Острые скулы алели чуть заметным румянцем, а соски проступали сквозь складки легкого платья от «Вояж», будто выдвинутая из тюбиков губная помада. Сверкающие зеленые глаза двумя прожекторами прошлись по Джейн с ног до головы. Шампань протянула холодную руку, унизанную массивными кольцами. Ее запястье было настолько тонким, что совпадало с диаметром циферблата часов «Картье». Браслета совсем не было видно.
– Кажется, мы с вами незнакомы, – ледяным голосом произнесла Шампань.
– Нет, мы уже встречались, – смело заявила Джейн. – Я Джейн из журнала «Шик».
Шестиместные губы Шампань раздвинулись от изумления.
– Что ж, должна сказать, ты хорошо отскоблилась, – снисходительно признала она, бесцеремонно разглядывая платье Джейн. – Я его мерила, – мило добавила она. – Но на мне оно смотрелось дешевым и вульгарным.
Шампань помолчала.
– А тебе идет.
Джейн до боли стиснула ножку бокала с шампанским. Как ей хотелось выплеснуть содержимое в это надменное лицо! Но она сказала:
– Разве ты не должна быть в Нью-Йорке? Со своим режиссером?
– В конце концов мы полетели вместе, – пролаяла Шампань. – Обсуждали будущий фильм в самолете. – Она потянулась к подносу. – Ой! Какая жалость. До чего же я неловкая. Я так сожалею!
Джейн ощутила на груди что-то горячее и липкое. Цыпленок в остром соусе, соскользнув с тарелки, свалился прямо в вырез платья. По девственно чистому кремовому атласу быстро расползлось жирное ярко-оранжевое пятно. Джейн ахнула, чувствуя, как теплая ароматная жижа струится по ложбинке на груди. У нее мелькнула мысль расквитаться с Шампань, оглушив ее бутылкой шампанского. Она не сомневалась, что та умышленно вывалила на нее цыпленка. Прижимая руки к груди, Джейн стала пробираться сквозь толпу к двери, не обращая внимания на крики Марка. Выскочив на улицу, она тотчас же прыгнула в такси, думая только о том, как поскорее добраться до дома и переодеться. Да, она действительно собиралась снять с себя платье, но не при таких обстоятельствах. Вот уж действительно, вечер получился горячим и острым, но сейчас Джейн было очень холодно.
18
В понедельник утром сотрудники «Шика» редко бывали в хорошей форме. Проявляя единодушие с остальной нацией, они едва шаркали ногами, тащась на работу. Однако Джейн потребовалось несколько недель, чтобы понять, что объяснялось это несколько иными причинами.
Разгадка крылась в том, что по понедельникам все приходили в редакцию, сгибаясь под тяжестью походных сумок, и у всех на лбу красовались синяки и ссадины. Постепенно Джейн пришла к выводу, что оцепенелость ее коллег была следствием того, что коллектив «Шика» практически в полном составе проводил выходные в роскошных загородных особняках. По своему опыту в «Маллионзе» она знала, что постоянное натыкание лбом на низкие дверные косяки является неотъемлемым спутником пребывания в загородном доме. Так что, вероятно, вряд ли стоило удивляться, что сотрудники «Шика» были такими тугодумами. Постоянные сотрясения мозга не могли не сказываться на мыслительном процессе.
Джейн поняла, что эта гениальная теория также объясняет, почему первые часы на рабочем месте все чадили как паровозы. Во всех разговорах сквозил страх, что в то время, как ты отдыхал всего-навсего в Чатуорте, твой сосед был в Виндзоре. Преувеличенная небрежность и медлительность в речи, судя по всему, призвана была маскировать безотчетную панику.
Однако, придя на работу в понедельник после вечеринки с участием сильных мира сего, Джейн застала в редакции бурное оживление.
– Вы видели, что отколола Гротти, – просто невероятно, правда? – встретил ее радостный крик Тэш. – Стащила трусики и надела их себе на голову. Жаль, что это были трусики Тотти Фотрингей. Та была просто в бешенстве… Ну а Лулу, та к концу совершенно окосела. Наверное, с начала года она уже нанюхалась этой дряни на стоимость четырех «Роллс-Ройсов»… Бамзо такой шутник! Попытался засунуть язык Виктории в горло. Впрочем, та, похоже, была ничуть не против… А Марк Стэкебл прямо мечта, да? Фантастика! По крайней мере, Шампань так считает. Вы обратили внимание, что они уехали вместе?
У Джейн упало сердце. Ну вот, снова она осталась у разбитого корыта. Впрочем, Марк все равно решил, что она сумасшедшая. И с ней нельзя иметь дело. При первой встрече она щедро поделилась содержимым своего желудка, при следующей вывалила на себя закуску… Джейн начинала подозревать, что над ней тяготеет проклятие.
– А вы видели Джейн? – заговорщически хихикнула Тэш. – Носилась по залу, с головы до ног облившись соусом.
Только увидев, как все вокруг смущенно закашляли и мучительно закатили глаза, Тэш заметила, что Джейн сидит у нее за спиной. Единственным утешением для последней стали мурашки, испуганной толпой пронесшиеся по затылку Тэш.
– Гммпхх!
Вырвавшийся у Уны громкий стон привлек к ней всеобщее внимание. Склонившись над матовым стеклом, художественный редактор изучала свадебные фотографии для отдела светской хроники.
– Получают в наследство такое богатство, но ни у кого, похоже, нет хорошего зеркала, – взвыла Уна, держа один снимок за уголок двумя пальцами с таким видом, как будто это действительно была какая-то мерзость. – Шляпка этой бедняжки выглядит так, словно у нее на голове валялся пудель. Вы только посмотрите, сколько на ней драгоценностей! А еда! Подумать только, свиные котлеты! Как тут не вспомнить о бисере и свиньях.
– Кто женился на ком? – спросила Тиш.
– Пандора Смелли-Люис, – вздохнула Уна. – Вышла замуж за некоего графа Хуана Пас де Барселона де Кохонес де Сото.
– У которого, как всем известно, за душой нет ни гроша, – ухмыльнулась Тэш. – Но бедная Дора так хотела выйти замуж за титул. Вот и говори после этого о мечте жизни.
Тош фыркнула.
Джейн с облегчением отметила, что Виктории до сих пор нет.
– Не уверена, что мы сегодня будем иметь счастье лицезреть нашего шефа, – сказала Тиш, словно прочтя ее мысли. – У Гермионы обострение.
– У Гермионы? – переспросила Джейн. – Это одна из ее дочерей, да?
У нее перед глазами возникла картина безутешной Виктории, коленопреклоненной перед кроватью больного ребенка. Ее нежное сердце растаяло от жалости, к которой примешивалась изрядная доля вины. Ну как она могла наговорить о бедной Виктории столько гадостей Арчи Фитцгерберту?
– Нет, Гермиона – это кошка ее дочери, – небрежно поправила ее Тиш. – Ее с подозрением на вросший коготь срочно доставили в клинику. Но сейчас с ней все в порядке. Ее поместили в отдельную палату и прикрепили к ней сиделку. Я послала от всех нас цветы. И еще надо будет расписаться на открытке.
– Понятно, – заморгала Джейн. – Ладно, Тиш, ты мне не поможешь с письмом с просьбой об интервью? Его необходимо отправить сегодня. Ты не напечатаешь?
Она протянула исписанный от руки листок секретарше, чье внимание теперь было поглощено раскрашиванием ногтей на пальцах в разные цвета. Тиш изумленно посмотрела на листок, потом на Джейн.
– Вообще-то я не печатаю, – протянула она, подчеркивая свое удивление.
– Она не печатает, – подтвердила Тэш, подходя к факсу.
Молча подняв бровь, Джейн включила компьютер, собираясь набирать текст сама. Это письмо с просьбой об интервью было адресовано агенту Лили Эйри. Какие бы ни были лодыжки у молодой актрисы, Джейн намеревалась первой получить для «Шика» эксклюзивное интервью. Но не успела она набрать и двух строчек, как у нее на столе зазвонил телефон.
– Добрый день, – произнес мужской голос с американским акцентом.
Джейн замерла, узнав голос Марка Стэкебла.
– Привет, – пробормотала она, теряясь в догадках. Что ему от нее нужно? Несомненно, увидев ее во второй раз в непереваренной пище, красавец американец навсегда зарекся искать ее общества. Однако, судя по всему, это было не так.
– Я хотел узнать, не могли бы мы сегодня вечером поужинать вместе? – спросил Марк. – Мне вдруг пришло в голову, что мы с тобой до сих пор ни разу толком не поговорили.
– Э… да… я хочу сказать, не поговорили, – промямлила потрясенная Джейн. – То есть да, с удовольствием.
– Я заказал столик в «Ниндзя», – сказал Марк.
В недавно открывшийся ресторан японской кухни «Ниндзя», славившийся своими безумно высокими ценами, могли попасть только умопомрачительно богатые или всемирно известные люди. И все же Джейн была удивлена выбором Марка. После фиаско с цыпленком в остром соусе можно было ожидать, что он какое-то время не станет испытывать судьбу экзотическими блюдами.
– Слушай, мне пора бежать, – продолжал радостным голосом Марк. – Сегодня просто сумасшедший день. Встречаемся в баре «Ниндзя» в половине девятого, хорошо?
В трубке послышались гудки.
Как мило, подумала Джейн, для разнообразия попасть в руки человека решительного. Однако она собиралась дальше этого руки Марка не пускать. По крайней мере, до того, как будет получен удовлетворительный ответ на вопрос, насколько близко он знаком с Шампань.
«Ниндзя» принадлежал к тем крутым заведениям, которые не удосуживались поместить на улице вывеску, полагая, что те, кому нужно, и так знают, где оно находится, а в тех, кому это неизвестно, заведение все равно не заинтересовано. Побегав с вырывающимся из груди сердцем минут десять взад и вперед по улице, Джейн поняла, что сама она относится ко второй категории. Наконец до нее дошло, что ничем не примечательная дверь с затемненными стеклами без надписей, по виду ведущая в какую-то убогую контору, на самом деле является парадным входом в ресторан.
В баре Марка не оказалось. Вся обстановка здесь намекала на то, что посетителям лучше удалиться. Каким бы красивым и хорошо одетым ни был клиент, стоило ему присесть на один из выстроенных по линейке коричневых стульчиков, как все заведение начинало выглядеть совершенно неопрятным. Напуганная этим без укоризненным порядком, Джейн решила напудрить нос.
Как выяснилось, с указателями и вывесками дела в «Ниндзя» вообще обстояли плохо. Пристально оглядев крохотную бесполую фигурку, нарисованную на черной двери под мрамор, Джейн пришла к выводу, что это женский туалет. Только войдя внутрь, она обнаружила, что туалет мужской, и пулей вылетела оттуда. Заскочив в соседнюю дверь, Джейн с унынием осмотрела себя в зеркало. Верные старые черные брюки и жакет были заметно изношены; Джейн слишком поздно вспомнила, что другой ее приличный костюм вместе с тем, что осталось от бального платья, выданного Тиарой, находится в чистке.
– У меня даже нет своих вещей, – печально пробормотала Джейн. – Приходится брать их напрокат.
Она выжала максимум возможного из своих непокорных кудрей, и все же результат мало походил на прическу. Волосы болтались неопределенными хвостиками, к тому же они насквозь пропахли ароматами столовой, где ей пришлось стоять в длинной очереди в обеденный перерыв. Джейн недоумевала, почему духи выветрились через считанные минуты, а запах бекона и жареной картошки держался неотступно?
Ей потребовалось несколько минут, чтобы выбраться из туалетной комнаты. Двери были начисто лишены таких неэстетичных деталей, как ручки, и Джейн пришлось поочередно тыкаться в неприступные панели из сверкающего черного мрамора, пока в конце концов она не нашла ту, которая открылась. Когда Джейн, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, наконец вернулась в бар, Марк уже сидел в углу, оживленно разговаривая по самому крохотному мобильному телефону, какой она только видела.
– Слушай, мне все равно придется заехать к вам завтра, – сказал он в трубку, увидев приближающуюся Джейн. – А сейчас я опаздываю на совещание. Мне пора бежать. Чао! Привет, – улыбнулся Марк, захлопывая телефон. – Что-нибудь выпьешь?
– Да, пожалуй, шампанское, – кивнула Джейн, осторожно опускаясь на один из коричневых стульчиков.
– Жаль, что тебе пришлось уйти с вечеринки, – заметил Марк.
– Да, очень жаль, – согласилась Джейн, мысленно проклиная Шампань. – Кстати, откуда ты знаешь Шампань? – спросила она, решив, что нет смысла ходить вокруг да около.
– Мы знакомы уже много лет, – небрежно бросил Марк. – Еще ее родители имели деловые отношения с компанией «Голдман». Отличная девчонка! Поразительно разбирается во всем, что связано с деньгами.
Появившийся официант с восточным лицом проводил их к столику. Джейн решила не настаивать с расспросами. Зачем портить вечер, перемывая косточки Шампань? Лучше пить шампанское. К тому же какое это теперь имеет значение? Кто для нее Марк Стэкебл? Во всем мире по-настоящему ее интересует один-единственный мужчина, но ей, видимо, не суждено его найти.
Уловив едва заметный жест Марка, официант бесшумно исчез и тотчас же появился снова еще с двумя запотевшими бокалами шампанского. Джейн пришлось приложить все силы, чтобы не опрокинуть их, когда она с трудом раздвигала коленями свисающие со стола многочисленные складки плотной белой скатерти, хрустящей от крахмала. «Ниндзя» относился к тем ресторанам, в которых сесть за столик равносильно тому, чтобы улечься в постель.
Марк, погрузившись в меню, вдруг начал издавать звуки, пронизанные смесью удивления и мучительной боли. Официант стал делать пометки в блокноте. Только тогда до Джейн дошло, что Марк делает заказ на беглом японском.
– Мне то же самое, – улыбнулась она официанту, повернувшему к ней свое бесстрастное лицо.
– Я уже заказал и на твою долю, – сказал Марк, захлопывая меню. – В свое время мне пришлось поработать в Японии, – небрежно добавил он, – так что время от времени я достаю японский язык из сундука, чтобы его проветрить.
– И как, пыли сейчас было много? – усмехнулась Джейн.
Марк, однако, оставался серьезным. Джейн подумала, что с чувством юмора у него, похоже, плоховато. С другой стороны, он настолько красив, что требовать от него еще и остроумия – это уже слишком.
Официант принес суши на деревянном подносе и поставил его на столик Посмотрев на аккуратно разложенные крохотные ломтики рыбы и горки риса, Джейн почувствовала, как аппетит ее покидает. Чего бы она сейчас только ни отдала за большую тарелку спагетти!
– Ты не находишь, что в Лондоне очень трудно найти еду, не разрушающую организм? – заметил Марк, изящным движением подхватывая кусочек суши тонкими палочками и ловко обмакивая его в соевый соус.
Кивнув, Джейн решительно запихнула в рот самый маленький ломтик и как можно быстрее проглотила его.
– Как твой сумасшедший день? – спросила она. Марк поднял брови, всем своим видом показывая:
«Не отвлекай меня, я ем суши».
– О, замечательно, – сказал он, когда во рту у него стало пусто. – В конце концов, КМ оказалось не так уж много. – Марк с едва заметным неудовольствием посмотрел на ее непонимающее лицо. – Карьерных маневров?..
Джейн отметила, что все его фразы заканчиваются странной вопросительной интонацией, отчего в каждом предложении звучит вопрос, которого по большей части в нем нет.
– Все проблемы разрешились умелой винотерапией и намыливанием шей? – сказал Марк. – Винотерапия, – терпеливо объяснил он, – это особая тактика, заключающаяся в том, чтобы свалить всю вину на другого, когда дела пойдут наперекосяк?
Разгадка крылась в том, что по понедельникам все приходили в редакцию, сгибаясь под тяжестью походных сумок, и у всех на лбу красовались синяки и ссадины. Постепенно Джейн пришла к выводу, что оцепенелость ее коллег была следствием того, что коллектив «Шика» практически в полном составе проводил выходные в роскошных загородных особняках. По своему опыту в «Маллионзе» она знала, что постоянное натыкание лбом на низкие дверные косяки является неотъемлемым спутником пребывания в загородном доме. Так что, вероятно, вряд ли стоило удивляться, что сотрудники «Шика» были такими тугодумами. Постоянные сотрясения мозга не могли не сказываться на мыслительном процессе.
Джейн поняла, что эта гениальная теория также объясняет, почему первые часы на рабочем месте все чадили как паровозы. Во всех разговорах сквозил страх, что в то время, как ты отдыхал всего-навсего в Чатуорте, твой сосед был в Виндзоре. Преувеличенная небрежность и медлительность в речи, судя по всему, призвана была маскировать безотчетную панику.
Однако, придя на работу в понедельник после вечеринки с участием сильных мира сего, Джейн застала в редакции бурное оживление.
– Вы видели, что отколола Гротти, – просто невероятно, правда? – встретил ее радостный крик Тэш. – Стащила трусики и надела их себе на голову. Жаль, что это были трусики Тотти Фотрингей. Та была просто в бешенстве… Ну а Лулу, та к концу совершенно окосела. Наверное, с начала года она уже нанюхалась этой дряни на стоимость четырех «Роллс-Ройсов»… Бамзо такой шутник! Попытался засунуть язык Виктории в горло. Впрочем, та, похоже, была ничуть не против… А Марк Стэкебл прямо мечта, да? Фантастика! По крайней мере, Шампань так считает. Вы обратили внимание, что они уехали вместе?
У Джейн упало сердце. Ну вот, снова она осталась у разбитого корыта. Впрочем, Марк все равно решил, что она сумасшедшая. И с ней нельзя иметь дело. При первой встрече она щедро поделилась содержимым своего желудка, при следующей вывалила на себя закуску… Джейн начинала подозревать, что над ней тяготеет проклятие.
– А вы видели Джейн? – заговорщически хихикнула Тэш. – Носилась по залу, с головы до ног облившись соусом.
Только увидев, как все вокруг смущенно закашляли и мучительно закатили глаза, Тэш заметила, что Джейн сидит у нее за спиной. Единственным утешением для последней стали мурашки, испуганной толпой пронесшиеся по затылку Тэш.
– Гммпхх!
Вырвавшийся у Уны громкий стон привлек к ней всеобщее внимание. Склонившись над матовым стеклом, художественный редактор изучала свадебные фотографии для отдела светской хроники.
– Получают в наследство такое богатство, но ни у кого, похоже, нет хорошего зеркала, – взвыла Уна, держа один снимок за уголок двумя пальцами с таким видом, как будто это действительно была какая-то мерзость. – Шляпка этой бедняжки выглядит так, словно у нее на голове валялся пудель. Вы только посмотрите, сколько на ней драгоценностей! А еда! Подумать только, свиные котлеты! Как тут не вспомнить о бисере и свиньях.
– Кто женился на ком? – спросила Тиш.
– Пандора Смелли-Люис, – вздохнула Уна. – Вышла замуж за некоего графа Хуана Пас де Барселона де Кохонес де Сото.
– У которого, как всем известно, за душой нет ни гроша, – ухмыльнулась Тэш. – Но бедная Дора так хотела выйти замуж за титул. Вот и говори после этого о мечте жизни.
Тош фыркнула.
Джейн с облегчением отметила, что Виктории до сих пор нет.
– Не уверена, что мы сегодня будем иметь счастье лицезреть нашего шефа, – сказала Тиш, словно прочтя ее мысли. – У Гермионы обострение.
– У Гермионы? – переспросила Джейн. – Это одна из ее дочерей, да?
У нее перед глазами возникла картина безутешной Виктории, коленопреклоненной перед кроватью больного ребенка. Ее нежное сердце растаяло от жалости, к которой примешивалась изрядная доля вины. Ну как она могла наговорить о бедной Виктории столько гадостей Арчи Фитцгерберту?
– Нет, Гермиона – это кошка ее дочери, – небрежно поправила ее Тиш. – Ее с подозрением на вросший коготь срочно доставили в клинику. Но сейчас с ней все в порядке. Ее поместили в отдельную палату и прикрепили к ней сиделку. Я послала от всех нас цветы. И еще надо будет расписаться на открытке.
– Понятно, – заморгала Джейн. – Ладно, Тиш, ты мне не поможешь с письмом с просьбой об интервью? Его необходимо отправить сегодня. Ты не напечатаешь?
Она протянула исписанный от руки листок секретарше, чье внимание теперь было поглощено раскрашиванием ногтей на пальцах в разные цвета. Тиш изумленно посмотрела на листок, потом на Джейн.
– Вообще-то я не печатаю, – протянула она, подчеркивая свое удивление.
– Она не печатает, – подтвердила Тэш, подходя к факсу.
Молча подняв бровь, Джейн включила компьютер, собираясь набирать текст сама. Это письмо с просьбой об интервью было адресовано агенту Лили Эйри. Какие бы ни были лодыжки у молодой актрисы, Джейн намеревалась первой получить для «Шика» эксклюзивное интервью. Но не успела она набрать и двух строчек, как у нее на столе зазвонил телефон.
– Добрый день, – произнес мужской голос с американским акцентом.
Джейн замерла, узнав голос Марка Стэкебла.
– Привет, – пробормотала она, теряясь в догадках. Что ему от нее нужно? Несомненно, увидев ее во второй раз в непереваренной пище, красавец американец навсегда зарекся искать ее общества. Однако, судя по всему, это было не так.
– Я хотел узнать, не могли бы мы сегодня вечером поужинать вместе? – спросил Марк. – Мне вдруг пришло в голову, что мы с тобой до сих пор ни разу толком не поговорили.
– Э… да… я хочу сказать, не поговорили, – промямлила потрясенная Джейн. – То есть да, с удовольствием.
– Я заказал столик в «Ниндзя», – сказал Марк.
В недавно открывшийся ресторан японской кухни «Ниндзя», славившийся своими безумно высокими ценами, могли попасть только умопомрачительно богатые или всемирно известные люди. И все же Джейн была удивлена выбором Марка. После фиаско с цыпленком в остром соусе можно было ожидать, что он какое-то время не станет испытывать судьбу экзотическими блюдами.
– Слушай, мне пора бежать, – продолжал радостным голосом Марк. – Сегодня просто сумасшедший день. Встречаемся в баре «Ниндзя» в половине девятого, хорошо?
В трубке послышались гудки.
Как мило, подумала Джейн, для разнообразия попасть в руки человека решительного. Однако она собиралась дальше этого руки Марка не пускать. По крайней мере, до того, как будет получен удовлетворительный ответ на вопрос, насколько близко он знаком с Шампань.
«Ниндзя» принадлежал к тем крутым заведениям, которые не удосуживались поместить на улице вывеску, полагая, что те, кому нужно, и так знают, где оно находится, а в тех, кому это неизвестно, заведение все равно не заинтересовано. Побегав с вырывающимся из груди сердцем минут десять взад и вперед по улице, Джейн поняла, что сама она относится ко второй категории. Наконец до нее дошло, что ничем не примечательная дверь с затемненными стеклами без надписей, по виду ведущая в какую-то убогую контору, на самом деле является парадным входом в ресторан.
В баре Марка не оказалось. Вся обстановка здесь намекала на то, что посетителям лучше удалиться. Каким бы красивым и хорошо одетым ни был клиент, стоило ему присесть на один из выстроенных по линейке коричневых стульчиков, как все заведение начинало выглядеть совершенно неопрятным. Напуганная этим без укоризненным порядком, Джейн решила напудрить нос.
Как выяснилось, с указателями и вывесками дела в «Ниндзя» вообще обстояли плохо. Пристально оглядев крохотную бесполую фигурку, нарисованную на черной двери под мрамор, Джейн пришла к выводу, что это женский туалет. Только войдя внутрь, она обнаружила, что туалет мужской, и пулей вылетела оттуда. Заскочив в соседнюю дверь, Джейн с унынием осмотрела себя в зеркало. Верные старые черные брюки и жакет были заметно изношены; Джейн слишком поздно вспомнила, что другой ее приличный костюм вместе с тем, что осталось от бального платья, выданного Тиарой, находится в чистке.
– У меня даже нет своих вещей, – печально пробормотала Джейн. – Приходится брать их напрокат.
Она выжала максимум возможного из своих непокорных кудрей, и все же результат мало походил на прическу. Волосы болтались неопределенными хвостиками, к тому же они насквозь пропахли ароматами столовой, где ей пришлось стоять в длинной очереди в обеденный перерыв. Джейн недоумевала, почему духи выветрились через считанные минуты, а запах бекона и жареной картошки держался неотступно?
Ей потребовалось несколько минут, чтобы выбраться из туалетной комнаты. Двери были начисто лишены таких неэстетичных деталей, как ручки, и Джейн пришлось поочередно тыкаться в неприступные панели из сверкающего черного мрамора, пока в конце концов она не нашла ту, которая открылась. Когда Джейн, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, наконец вернулась в бар, Марк уже сидел в углу, оживленно разговаривая по самому крохотному мобильному телефону, какой она только видела.
– Слушай, мне все равно придется заехать к вам завтра, – сказал он в трубку, увидев приближающуюся Джейн. – А сейчас я опаздываю на совещание. Мне пора бежать. Чао! Привет, – улыбнулся Марк, захлопывая телефон. – Что-нибудь выпьешь?
– Да, пожалуй, шампанское, – кивнула Джейн, осторожно опускаясь на один из коричневых стульчиков.
– Жаль, что тебе пришлось уйти с вечеринки, – заметил Марк.
– Да, очень жаль, – согласилась Джейн, мысленно проклиная Шампань. – Кстати, откуда ты знаешь Шампань? – спросила она, решив, что нет смысла ходить вокруг да около.
– Мы знакомы уже много лет, – небрежно бросил Марк. – Еще ее родители имели деловые отношения с компанией «Голдман». Отличная девчонка! Поразительно разбирается во всем, что связано с деньгами.
Появившийся официант с восточным лицом проводил их к столику. Джейн решила не настаивать с расспросами. Зачем портить вечер, перемывая косточки Шампань? Лучше пить шампанское. К тому же какое это теперь имеет значение? Кто для нее Марк Стэкебл? Во всем мире по-настоящему ее интересует один-единственный мужчина, но ей, видимо, не суждено его найти.
Уловив едва заметный жест Марка, официант бесшумно исчез и тотчас же появился снова еще с двумя запотевшими бокалами шампанского. Джейн пришлось приложить все силы, чтобы не опрокинуть их, когда она с трудом раздвигала коленями свисающие со стола многочисленные складки плотной белой скатерти, хрустящей от крахмала. «Ниндзя» относился к тем ресторанам, в которых сесть за столик равносильно тому, чтобы улечься в постель.
Марк, погрузившись в меню, вдруг начал издавать звуки, пронизанные смесью удивления и мучительной боли. Официант стал делать пометки в блокноте. Только тогда до Джейн дошло, что Марк делает заказ на беглом японском.
– Мне то же самое, – улыбнулась она официанту, повернувшему к ней свое бесстрастное лицо.
– Я уже заказал и на твою долю, – сказал Марк, захлопывая меню. – В свое время мне пришлось поработать в Японии, – небрежно добавил он, – так что время от времени я достаю японский язык из сундука, чтобы его проветрить.
– И как, пыли сейчас было много? – усмехнулась Джейн.
Марк, однако, оставался серьезным. Джейн подумала, что с чувством юмора у него, похоже, плоховато. С другой стороны, он настолько красив, что требовать от него еще и остроумия – это уже слишком.
Официант принес суши на деревянном подносе и поставил его на столик Посмотрев на аккуратно разложенные крохотные ломтики рыбы и горки риса, Джейн почувствовала, как аппетит ее покидает. Чего бы она сейчас только ни отдала за большую тарелку спагетти!
– Ты не находишь, что в Лондоне очень трудно найти еду, не разрушающую организм? – заметил Марк, изящным движением подхватывая кусочек суши тонкими палочками и ловко обмакивая его в соевый соус.
Кивнув, Джейн решительно запихнула в рот самый маленький ломтик и как можно быстрее проглотила его.
– Как твой сумасшедший день? – спросила она. Марк поднял брови, всем своим видом показывая:
«Не отвлекай меня, я ем суши».
– О, замечательно, – сказал он, когда во рту у него стало пусто. – В конце концов, КМ оказалось не так уж много. – Марк с едва заметным неудовольствием посмотрел на ее непонимающее лицо. – Карьерных маневров?..
Джейн отметила, что все его фразы заканчиваются странной вопросительной интонацией, отчего в каждом предложении звучит вопрос, которого по большей части в нем нет.
– Все проблемы разрешились умелой винотерапией и намыливанием шей? – сказал Марк. – Винотерапия, – терпеливо объяснил он, – это особая тактика, заключающаяся в том, чтобы свалить всю вину на другого, когда дела пойдут наперекосяк?