Страница:
Случалось, наверное, что и покупатели появлялись здесь с той же целью — прикончить продавца и забрать товар. Двойная выгода. Это означало, что и Бернар, похоже, будет нервничать не меньше Суэйна. А это плохо.
— Я не могу прикрывать тебя из машины, — сказала Лили, проверяя, что можно увидеть в зеркало заднего вида. Она практиковалась менять внешность и в этот вечер оделась во все черное. Черным было и ее кожаное пальто свободного покроя, скрывавшее фигуру, Вместо обычных модных сапог она надела тяжелые мотоциклетные ботинки с двухдюймовыми каблуками, увеличивавшими ее рост и благодаря своей громоздкости скрывавшими размер ноги. В специализированном магазине Лили купила латекс телесного цвета и теперь училасьс его помощью наращивать подбородок и надбровные дуги, чтобы придать себе сходство с мужчиной. На ее глазах были коричневые линзы, а светлые волосы скрывались под черной вязаной шапочкой, натянутой до самых бровей, которые она выкрасила в черный цвет, черными были и небольшие усики, приклеенные к верхней губе.
Когда Лили впервые предстала перед Суэйном в таком виде, он чуть не лопнул со смеху, но сейчас, когда свет падал только от приборной доски, ее грим выглядел гораздо более естественно. Вид у Лили был мужественный и устрашающий. Правда, она хотела подстричь ресницы покороче, чтобы после нанесения черной туши они не выглядели слишком женственно, однако Суэйн не дал это сделать. Но если кто-нибудь приглядится к ней и сможет замет ресницы — все, пиши пропало.
Пистолет был зажат у Лили в руке. Если возникнет необходимость им воспользоваться, то даже те считанные секунды, которые потребуются, чтобы выхватить его из ботинка или кармана, окажутся слишком долгими.
При мысли о том, что Лили выйдет из машины, Су эйна прошибал пот. Будь его воля, он бы облачил бы ее в бронежилет, а может, и сам бы его надел. К несчастью, спор о том, оставаться ей в гостинице или ехать с ним, он проиграл, Лили снова одержала над ним верх. Вышло, что в последнее время Суэйн проигрывал во всех спорах и не знал, как изменить ситуацию. На этот раз он даже подумывал, не привязать ли ее к гостиничной кровати, но потом ее все равно пришлось бы развязать, а это все-таки Лили Мэнсфилд, а не какая-нибудь там провинциальная домохозяйка на отдыхе. Суэйну не хватало фантазии вообразить последствия этого, но не сомневался, что ему бы не поздоровилось.
С заходом солнца приятная прохлада сменилась холодом. Небо затянули облака. Тем не менее, стекла в машине Суэйна оставались наполовину опущены, чтобы можно было вовремя услышать приближающиеся шаги. Боковое зеркало Суэйн направил вниз, чтобы заметить человека. Кроме того, они с Лили должны были постоянно внимательно смотреть по сторонам. Нападения не приходилось ожидать только сверху, и то лишь. Потому, что Суэйн припарковался на достаточном расстоянии от заброшенных зданий, где никто не мог прыгнуть сверху им на крышу.
Суэйн выключил свет на приборной доске, и в машине воцарилась кромешная тьма. Он взял Лили за руку. Лили была в перчатках: но руки выдавали в ней женщину, и, если бы они вздумали появиться в лаборатории под видом двух мужчин, эту проблему тоже нужно было как-то решать. Суэйн сжал ее пальцы. Лили была спокойна, ничем не выдавая своего волнения. По правде сказать, из всех, кого он мог припомнить, Суэйн предпочел бы именно ее иметь в напарниках.
Какая-то машина, вырулив из-за угла с включенным дальним светом, медленно направилась к ним. Фары ослепили, но Суэйн узнал знакомый высокий жалобный звук. Этот сукин сын Бернар ездил на «фиате».
Суэйн тотчас завел мотор и тоже включил дальний свет. Если Бернар не хотел, чтобы Суэйн заметил, сколько там с ним в машине человек, то это желание было обоюдным. Поскольку свет в машине Суэйна был выключен, сигнальная лампочка не зажглась, когда Лили чуть приоткрыла дверь — ровно настолько, чтобы можно было незаметно из нее выскользнуть. Лили не вышла, а скорее выползла из машины. Ослепительный дальний свет не позволял пассажирам «фиата» заметить ее перемещение, и они не могли видеть, как она, покинув салон, разгибаясь, двинулась в обход, к задней части машины.
Суэйн пригнулся так, чтобы руль частично закрывал бьющий ему в глаза свет, и разглядел в «фиате» очертания трех голов.
«Фиат» медленно подъехал ближе и, когда машины разделяло не более двадцати футов, остановился. Пытаясь заставить Бернара последовать его примеру, Суэйн выключил дальний свет, который, сделав свое дело, больше не был нужен. Через несколько секунд «фиат» тоже переключился с дальнего света на ближний.
Слава Богу. Теперь, по крайней мере, они не ослеплены. Суэйн кинул взгляд в зеркало заднего вида, но Лили нигде не увидел.
Пассажирская дверца «фиата» открылась, и оттуда показался высокий крупный мужчина с короткой темной бородкой.
— Ты кто?
Суэйн выбрался из «мерседеса» с кейсом Жоржа Блана на в левой руке. Ему не хотелось выходить из-за капота, служившего прикрытием, но несколько успокаивало, что и того парня от пули тоже отделяла только дверца машины — защита неважная. Пуля входила в нее, как нож в масло. Единственная часть автомобиля, которая могла реально защитить, — это блок двигателя под капотом.
— Я Суэйн. А ты кто?
— Бернар.
— Деньги при мне, — сказал Суэйн.
— А при мне товар, — ответил Бернар.
Господи! Суэйн едва удержался от брезгливой гримасы. Ситуация напоминала плохой фильм про шпионов.
Пистолет Суэйна лежал в наплечной кобуре под кожаной курткой, и именно поэтому он оставил правую руку свободной. Он не забывал о тех двоих, что притаились в «фиате». В руках у Бернара не было оружия, но Суэйн голову мог дать на отсечение, что оно есть у его напарников. У Бернара в руках вообще ничего не было.
— Где товар? — поинтересовался Суэйн.
— В машине.
— Покажи.
Бернар повернулся, открыл одну из пассажирских дверец и вытащил небольшую сумку. Суэйн не собирался верить ему на слово и желал во всем убедиться лично.
— Открой сумку, — велел он.
Бернар, что-то проворчав, поставил сумку на землю и расстегнул молнию. В свете фар двух машин там были ясно различимы обернутые в целлофан брикеты.
— Вытащи один, — сказал Суэйн. — Со дна, пожалуйста. И разверни.
Бернар нетерпеливо фыркнул, но все же повиновался: опустил руку в сумку, покопавшись там, извлек один из брикетов и разорвал целлофановую упаковку.
— Теперь отщипни кусочек и скатай между пальцев, — проинструктировал Суэйн.
— Он новый, — возмутился Бернар.
— Но я ведь этого не знаю.
Мужчина снова фыркнул. Отщипнув от пластита кусочек, он скатал из него шарик.
— Ну теперь видишь? Еще мягкий.
— Хорошо. Ценю твою честность, — сказал Суэйн с мрачной иронией, а затем раскрыл кейс и показал деньги. Американские доллары, как и уговаривались, восемьдесят тысяч. И почему никто не хочет брать евро? Суэйн закрыл крышку, защелкнув замки. Бернар сунул шарик обратно в упаковку и бросил брикет в сумку. Его лицо медленно расползлось в улыбке.
— Премного вам благодарен, месье. А сейчас я возьму деньги, и, если вы будете вести себя благоразумно, все будет…
— Месье! — Голос Лили прозвучал так тихо, что только Суэйн с Бернаром могли его расслышать. — Посмотрите вниз.
Бернар от неожиданности застыл на месте. Он посмотрел вниз, но из-за света фар ничего не увидел.
— Вы не видите меня? — Голос Лили был очень низким, и если бы Суэйн не знал, что это женщина, никогда бы об этом не догадался. — А я вас прекрасно вижу. Думаю, из этого положения мне удобнее всего будет отстрелить вам яйца. Пуля, конечно, пойдет вверх, разорвав мочевой пузырь, толстую кишку и — частично — кишечник. Может статься, вы и выживете, но вот только нужно ли вам это — большой вопрос.
— Чего вы хотите? — прохрипел Бернар, хотя и сам, без сомнения, знал это.
— Товар, — сказал Суэйн. Ему показалось, что он тоже сейчас захрипит: от угрозы Лили у него у самого кровь застыла в жилах. — Деньги твои. Мы не обманщики. Очень спокойно мы сейчас совершим обмен, а затем ты велишь своему водителю отъехать подальше, а сам пойдешь пешком. В машину можешь сесть только в конце квартала. Ясно?
Пока Бернар не сядет в машину, Суэйн будет его видеть. И если Бернар пойдет рядом с машиной, то водитель «фиата» не протаранит «мерседес» с находящейся под ним Лили. «Мерседес» тяжелее, но сильный удар «Фиата» таки сдвинет его с места.
Бернар осторожно приблизился.
— Ничего не делайте! — произнес он достаточно громко, чтобы сидящие в «фиате» его слышали.
Суэйн левой рукой протянул ему кейс, а Бернар, тоже левой, протянул ему сумку. Суэйн выпустил портфель, и долю секунды Бернар сжимал и то и другое, но потом левая рука Суэйна сомкнулась на ее ремешке, и сумка оказалась у него. Правую руку Суэйн держал в кармане. Бернар попятился, сжимая кейс.
— Уговор дороже денег, — пробормотал он. — Без паники.
— Я и не паникую, — спокойно возразил Суэйн. — Но ваша машина что-то не отъезжает, так что в любой момент может последовать паническая реакция.
— Сукин сын! — яростно крикнул Бернар, то ли водителю, то ли Суэйну. — Отъезжай задом к углу, медленно. Не стрелять! — Возможно, он представлял себе в эту минуту, как горячая пуля прошивает насквозь его промежность.
—Лили! — прошипел Суэйн. — Выбирайся из-под машины! Живо!
— Уже, — ответила она, открывая дверцу и проскальзывая внутрь.
Черт! Она не стала дожидаться, пока Бернар выполнит все так, как ему сказано. Но на какого мужчину не произведет впечатление такая угроза? Суэйн бросил сумку на колени Лили, живо вскочил в машину, включил заднюю передачу и, круто развернувшись, резко сорвался с места, так что шины заскрипели о мостовую. Позади хлопнула дверца «фиата», и автомобиль, издавая все тот же тоненький звук, набрал скорость и рванул за ними в погоню. Издаваемый «фиатом» звук напоминал Суэйну стрекот швейной машинки. Вдруг позади послышался оглушительный треск.
— Этот ублюдок стреляет в нас, — угрюмо проронил Уэйн. Если снова придется менять машину, он просто не знает, что сделает!
— Ничего, — ответила Лили, опуская стекло и вставая на колени. — Я буду отстреливаться.
Стреляя на ходу с движущегося транспортного средства в движущуюся мишень, надеешься только на чудо, а не на собственное умение, но Лили высунулась из окна и, прицелившись, выстрелила. «Фиат» бешено вильнул, потом снова выровнялся. Значит, по крайней мере, в лобовое стекло она попала.
Суэйн вдавил педаль газа в пол и погнал своего «мерина» изо всех лошадиных сил. «Фиат» быстро отстал, и Суэйн, представив, как их преследователи изо всех сил, сверкая коленками, крутят педали, хмыкнул.
— Что тут смешного? — поинтересовалась Лили.
— Если бы я все еще ездил на швейной машинке, мы бы от них не оторвались.
Глава 30
— Я не могу прикрывать тебя из машины, — сказала Лили, проверяя, что можно увидеть в зеркало заднего вида. Она практиковалась менять внешность и в этот вечер оделась во все черное. Черным было и ее кожаное пальто свободного покроя, скрывавшее фигуру, Вместо обычных модных сапог она надела тяжелые мотоциклетные ботинки с двухдюймовыми каблуками, увеличивавшими ее рост и благодаря своей громоздкости скрывавшими размер ноги. В специализированном магазине Лили купила латекс телесного цвета и теперь училасьс его помощью наращивать подбородок и надбровные дуги, чтобы придать себе сходство с мужчиной. На ее глазах были коричневые линзы, а светлые волосы скрывались под черной вязаной шапочкой, натянутой до самых бровей, которые она выкрасила в черный цвет, черными были и небольшие усики, приклеенные к верхней губе.
Когда Лили впервые предстала перед Суэйном в таком виде, он чуть не лопнул со смеху, но сейчас, когда свет падал только от приборной доски, ее грим выглядел гораздо более естественно. Вид у Лили был мужественный и устрашающий. Правда, она хотела подстричь ресницы покороче, чтобы после нанесения черной туши они не выглядели слишком женственно, однако Суэйн не дал это сделать. Но если кто-нибудь приглядится к ней и сможет замет ресницы — все, пиши пропало.
Пистолет был зажат у Лили в руке. Если возникнет необходимость им воспользоваться, то даже те считанные секунды, которые потребуются, чтобы выхватить его из ботинка или кармана, окажутся слишком долгими.
При мысли о том, что Лили выйдет из машины, Су эйна прошибал пот. Будь его воля, он бы облачил бы ее в бронежилет, а может, и сам бы его надел. К несчастью, спор о том, оставаться ей в гостинице или ехать с ним, он проиграл, Лили снова одержала над ним верх. Вышло, что в последнее время Суэйн проигрывал во всех спорах и не знал, как изменить ситуацию. На этот раз он даже подумывал, не привязать ли ее к гостиничной кровати, но потом ее все равно пришлось бы развязать, а это все-таки Лили Мэнсфилд, а не какая-нибудь там провинциальная домохозяйка на отдыхе. Суэйну не хватало фантазии вообразить последствия этого, но не сомневался, что ему бы не поздоровилось.
С заходом солнца приятная прохлада сменилась холодом. Небо затянули облака. Тем не менее, стекла в машине Суэйна оставались наполовину опущены, чтобы можно было вовремя услышать приближающиеся шаги. Боковое зеркало Суэйн направил вниз, чтобы заметить человека. Кроме того, они с Лили должны были постоянно внимательно смотреть по сторонам. Нападения не приходилось ожидать только сверху, и то лишь. Потому, что Суэйн припарковался на достаточном расстоянии от заброшенных зданий, где никто не мог прыгнуть сверху им на крышу.
Суэйн выключил свет на приборной доске, и в машине воцарилась кромешная тьма. Он взял Лили за руку. Лили была в перчатках: но руки выдавали в ней женщину, и, если бы они вздумали появиться в лаборатории под видом двух мужчин, эту проблему тоже нужно было как-то решать. Суэйн сжал ее пальцы. Лили была спокойна, ничем не выдавая своего волнения. По правде сказать, из всех, кого он мог припомнить, Суэйн предпочел бы именно ее иметь в напарниках.
Какая-то машина, вырулив из-за угла с включенным дальним светом, медленно направилась к ним. Фары ослепили, но Суэйн узнал знакомый высокий жалобный звук. Этот сукин сын Бернар ездил на «фиате».
Суэйн тотчас завел мотор и тоже включил дальний свет. Если Бернар не хотел, чтобы Суэйн заметил, сколько там с ним в машине человек, то это желание было обоюдным. Поскольку свет в машине Суэйна был выключен, сигнальная лампочка не зажглась, когда Лили чуть приоткрыла дверь — ровно настолько, чтобы можно было незаметно из нее выскользнуть. Лили не вышла, а скорее выползла из машины. Ослепительный дальний свет не позволял пассажирам «фиата» заметить ее перемещение, и они не могли видеть, как она, покинув салон, разгибаясь, двинулась в обход, к задней части машины.
Суэйн пригнулся так, чтобы руль частично закрывал бьющий ему в глаза свет, и разглядел в «фиате» очертания трех голов.
«Фиат» медленно подъехал ближе и, когда машины разделяло не более двадцати футов, остановился. Пытаясь заставить Бернара последовать его примеру, Суэйн выключил дальний свет, который, сделав свое дело, больше не был нужен. Через несколько секунд «фиат» тоже переключился с дальнего света на ближний.
Слава Богу. Теперь, по крайней мере, они не ослеплены. Суэйн кинул взгляд в зеркало заднего вида, но Лили нигде не увидел.
Пассажирская дверца «фиата» открылась, и оттуда показался высокий крупный мужчина с короткой темной бородкой.
— Ты кто?
Суэйн выбрался из «мерседеса» с кейсом Жоржа Блана на в левой руке. Ему не хотелось выходить из-за капота, служившего прикрытием, но несколько успокаивало, что и того парня от пули тоже отделяла только дверца машины — защита неважная. Пуля входила в нее, как нож в масло. Единственная часть автомобиля, которая могла реально защитить, — это блок двигателя под капотом.
— Я Суэйн. А ты кто?
— Бернар.
— Деньги при мне, — сказал Суэйн.
— А при мне товар, — ответил Бернар.
Господи! Суэйн едва удержался от брезгливой гримасы. Ситуация напоминала плохой фильм про шпионов.
Пистолет Суэйна лежал в наплечной кобуре под кожаной курткой, и именно поэтому он оставил правую руку свободной. Он не забывал о тех двоих, что притаились в «фиате». В руках у Бернара не было оружия, но Суэйн голову мог дать на отсечение, что оно есть у его напарников. У Бернара в руках вообще ничего не было.
— Где товар? — поинтересовался Суэйн.
— В машине.
— Покажи.
Бернар повернулся, открыл одну из пассажирских дверец и вытащил небольшую сумку. Суэйн не собирался верить ему на слово и желал во всем убедиться лично.
— Открой сумку, — велел он.
Бернар, что-то проворчав, поставил сумку на землю и расстегнул молнию. В свете фар двух машин там были ясно различимы обернутые в целлофан брикеты.
— Вытащи один, — сказал Суэйн. — Со дна, пожалуйста. И разверни.
Бернар нетерпеливо фыркнул, но все же повиновался: опустил руку в сумку, покопавшись там, извлек один из брикетов и разорвал целлофановую упаковку.
— Теперь отщипни кусочек и скатай между пальцев, — проинструктировал Суэйн.
— Он новый, — возмутился Бернар.
— Но я ведь этого не знаю.
Мужчина снова фыркнул. Отщипнув от пластита кусочек, он скатал из него шарик.
— Ну теперь видишь? Еще мягкий.
— Хорошо. Ценю твою честность, — сказал Суэйн с мрачной иронией, а затем раскрыл кейс и показал деньги. Американские доллары, как и уговаривались, восемьдесят тысяч. И почему никто не хочет брать евро? Суэйн закрыл крышку, защелкнув замки. Бернар сунул шарик обратно в упаковку и бросил брикет в сумку. Его лицо медленно расползлось в улыбке.
— Премного вам благодарен, месье. А сейчас я возьму деньги, и, если вы будете вести себя благоразумно, все будет…
— Месье! — Голос Лили прозвучал так тихо, что только Суэйн с Бернаром могли его расслышать. — Посмотрите вниз.
Бернар от неожиданности застыл на месте. Он посмотрел вниз, но из-за света фар ничего не увидел.
— Вы не видите меня? — Голос Лили был очень низким, и если бы Суэйн не знал, что это женщина, никогда бы об этом не догадался. — А я вас прекрасно вижу. Думаю, из этого положения мне удобнее всего будет отстрелить вам яйца. Пуля, конечно, пойдет вверх, разорвав мочевой пузырь, толстую кишку и — частично — кишечник. Может статься, вы и выживете, но вот только нужно ли вам это — большой вопрос.
— Чего вы хотите? — прохрипел Бернар, хотя и сам, без сомнения, знал это.
— Товар, — сказал Суэйн. Ему показалось, что он тоже сейчас захрипит: от угрозы Лили у него у самого кровь застыла в жилах. — Деньги твои. Мы не обманщики. Очень спокойно мы сейчас совершим обмен, а затем ты велишь своему водителю отъехать подальше, а сам пойдешь пешком. В машину можешь сесть только в конце квартала. Ясно?
Пока Бернар не сядет в машину, Суэйн будет его видеть. И если Бернар пойдет рядом с машиной, то водитель «фиата» не протаранит «мерседес» с находящейся под ним Лили. «Мерседес» тяжелее, но сильный удар «Фиата» таки сдвинет его с места.
Бернар осторожно приблизился.
— Ничего не делайте! — произнес он достаточно громко, чтобы сидящие в «фиате» его слышали.
Суэйн левой рукой протянул ему кейс, а Бернар, тоже левой, протянул ему сумку. Суэйн выпустил портфель, и долю секунды Бернар сжимал и то и другое, но потом левая рука Суэйна сомкнулась на ее ремешке, и сумка оказалась у него. Правую руку Суэйн держал в кармане. Бернар попятился, сжимая кейс.
— Уговор дороже денег, — пробормотал он. — Без паники.
— Я и не паникую, — спокойно возразил Суэйн. — Но ваша машина что-то не отъезжает, так что в любой момент может последовать паническая реакция.
— Сукин сын! — яростно крикнул Бернар, то ли водителю, то ли Суэйну. — Отъезжай задом к углу, медленно. Не стрелять! — Возможно, он представлял себе в эту минуту, как горячая пуля прошивает насквозь его промежность.
—Лили! — прошипел Суэйн. — Выбирайся из-под машины! Живо!
— Уже, — ответила она, открывая дверцу и проскальзывая внутрь.
Черт! Она не стала дожидаться, пока Бернар выполнит все так, как ему сказано. Но на какого мужчину не произведет впечатление такая угроза? Суэйн бросил сумку на колени Лили, живо вскочил в машину, включил заднюю передачу и, круто развернувшись, резко сорвался с места, так что шины заскрипели о мостовую. Позади хлопнула дверца «фиата», и автомобиль, издавая все тот же тоненький звук, набрал скорость и рванул за ними в погоню. Издаваемый «фиатом» звук напоминал Суэйну стрекот швейной машинки. Вдруг позади послышался оглушительный треск.
— Этот ублюдок стреляет в нас, — угрюмо проронил Уэйн. Если снова придется менять машину, он просто не знает, что сделает!
— Ничего, — ответила Лили, опуская стекло и вставая на колени. — Я буду отстреливаться.
Стреляя на ходу с движущегося транспортного средства в движущуюся мишень, надеешься только на чудо, а не на собственное умение, но Лили высунулась из окна и, прицелившись, выстрелила. «Фиат» бешено вильнул, потом снова выровнялся. Значит, по крайней мере, в лобовое стекло она попала.
Суэйн вдавил педаль газа в пол и погнал своего «мерина» изо всех лошадиных сил. «Фиат» быстро отстал, и Суэйн, представив, как их преследователи изо всех сил, сверкая коленками, крутят педали, хмыкнул.
— Что тут смешного? — поинтересовалась Лили.
— Если бы я все еще ездил на швейной машинке, мы бы от них не оторвались.
Глава 30
— Напугала меня до чертиков, — проворчал Суэйн. Скинув с плеч кожаную куртку и бросив на кровать, он принялся отстегивать наплечную кобуру.
— Чем? — кротко отозвалась Лили и, поддавшись минутному порыву, охватывавшему ее всякий раз, когда она видела эту куртку, взяла ее и, погладив мягкую кожу, накинула на себя. Куртка, разумеется, оказалась велика. Она висела у нее на плечах как на вешалке, а руки утопали рукавах. Но одежда еще хранила тепло Суэйна и была приятна на ощупь, что Лили, как кошка, была готова урчать от удовольствия.
— Что ты делаешь? — спросил Суэйн, отвлекаясь.
— Примеряю твою куртку, — ответила она. Что за глупый вопрос? Неужели не видно?
— Думаешь, она тебе впору?
— Нет, просто захотелось почувствовать ее на себе. — Лили запахнулась и встала перед зеркалом, но, увидев в нем свое отражение, расхохоталась. Она еще не отклеила усы и в своей черной одежде и вязаной шапочке походила не то на уличную шпану, не то на Чарли Чаплина.
Осторожно отклеив усы и латекс, Лили стянула с головы шапочку и поправила рукой волосы, но все равно еще смахивала на клоуна. Она бросила куртку на кровать, присела и принялась стаскивать ботинки.
— Чем я тебя напугала? — возобновила она разговор.
— Не ты меня напугала. Это я испугался за тебя. Хотя когда ты сказала Бернару, в какое место собираешься ему выстрелить, яйца у меня прямо-таки онемели. Да и любой мужик отреагировал бы на твои слова так же. А уж как ты его напугала! Господи, Лили, а что, если бы «фиат» протаранил машину, покаты под ней лежала? Ты знаешь, как… Что ты делаешь?
— Раздеваюсь, — ответила Лили все с тем же недоумением в голосе, как будто удивляясь бессмысленности вопроса. Уже стоя в одном белье, она расстегнула лифчик, повесила его на спинку кровати, а потом сбросила и трусы. Накинув куртку на голое тело, она снова приблизилась к зеркалу.
Вот теперь намного лучше. Лили по-прежнему утопала в одежде, но сейчас, с растрепанными волосами и голыми ногами, выглядела чрезвычайно сексуально. Она сунула руки в карманы, ссутулила плечи и, выгнув шею, повернулась задом, пытаясь увидеть себя со спины.
— Эта куртка мне нравится, — заявила она, подтягивая ее кверху так, что приоткрылись округлости ягодиц. Она вдруг почувствовала жар во всем теле, словно кто-то перенастроил в номере терморегулятор, ей стало трудно дышать. Лили приподняла край куртки еще выше.
— Можешь взять ее себе, — хрипло сказал Суэйн. С затуманенным взглядом он приблизился сзади к Лили и обеими руками сжал ее ягодицы. — Но только с тем условием, что будешь носить ее исключительно на голое тело.
— Это меня очень ограничивает. — Лили изо всех сил пыталась выровнять дыхание. Затвердевшие соски болели, хотя она к ним даже не прикоснулась. Откуда оно только взялось, это непреодолимое желание? Ответа на этот вопрос не было, но Лили знала: если Суэйн не возьмет ее сейчас же, она просто умрет.
— Хочешь бери, хочешь нет — дело хозяйское. — Суэйн растирал ее ягодицы, его ладони горели.
— Пожалуй, я ее возьму. — Лили вынула руки из карманов и погладила рукава. — Хотя условия ты ставишь жесткие.
— У меня жесткие не только условия, — пробормотал Суэйн, расстегивая брюки. — Наклонись.
Тело Лили расслабилось, ее внутренние мышцы сжались от нараставшей в ней волны желания. Она наклонилась, опершись руками о стену и привстав на цыпочки, Суэйну же пришлось согнуть колени. Он нашел точку опоры. Лили затаила дыхание, и Суэйн потом одним резким движением вошел в нее. Он стиснул бедра Лили и, удерживая ее, подался назад, а потом снова вперед.
При следующем толчке Лили чуть не ударилась головой о стену, а ее ноги почти оторвались от пола. Чертыхнувшись, Суэйн обвил ее рукой за бедра, подхватил и, не выходя из нее, понес в кровать. Положив Лили на покрывало, он продолжил ритмические движения.
Лили так хотела Суэйна, что ей на этот раз не требоваласьдополнительная стимуляция. Прикосновение мягкой кожи к обнаженному телу, сознание того, что на ней, кроме куртки, ничего нет, тогда как Суэйн полностью одет, примитивная поза плюс адреналин в крови — все страшно возбудило ее. Она плотнее сжала ноги, мышцы ее влагалища крепко обхватили его плоть. И после следующего движения, когда его пенис вошел в нее особенно глубоко, Лили почувствовала, что этого довольно. Она вскрикнула и зарылась лицом в покрывало, вцепившись в него руками, ее тело сотрясали сладостные судороги.
Суэйн наклонился над ней, впившись руками в ее плечи, его твердая плоть резкими ударами проникала в нее. Наконец Суэйн издал гортанный звук, его движения участились, и он, приближая развязку, сильно стиснул ее бока и задвигался что есть мочи.
Через несколько минут оба успокоились.
— Не шевелись, — еле ворочая языком, проговорил Суэйн, немного отстраняясь и поднимая вверх кожаную куртку, чтобы полюбоваться на ее зад. — Ох, я, кажется, только что обнаружил объект поклонения, — простонал он, передернув плечами.
— Мой или твой? — с трудом выговорила Лили. Она никак не могла успокоиться: казалось, маленькие разряды электричества все еще бежали по ее телу. Похоже, и Суэйн чувствовал то же самое: его плоть еще не расслабилась.
— Господи, да какая разница? — Он с силой выдохнул, раздвинул ее ягодицы и, проведя большим пальцем по впадине, задержал его там, где ее чувствительная плоть сжимала его член.
Лили изогнулась всем телом, но потом под действием его магического обряда постепенно расслабилась.
— Извращение какое-то, — вяло проговорила она. — В нас только что стреляли. Нам должно было быть не до секса.
— Адреналин действует на организм самым неожиданным образом, его нужно как-то сжигать. Но раз у тебя на это такая реакция, то тогда я сам буду в тебя стрелять.
Лили затряслась от смеха, вынуждая Суэйна наконец выйти из нее. Он со стоном выпрямился и начал раздеваться.
— Пойдем примем душ, а то я весь взмок.
Лили скинула с себя куртку и проследовала за ним в ванную. Она предпочла бы посидеть в воде, но боялась уснуть, а потому удовольствовалась душем. Освеженная, она переоделась в чистое белье, накинув сверху рубашку Суэйна, а на ноги для тепла натянула носки. В комнате царил беспорядок: повсюду валялась разбросанная одежда, но подбирать ее было лень, и Лили только и сделала, что повесила кожаную куртку Суэйна (ему теперь нужно было беречь эту куртку как зеницу ока). Суэйну тоже, по-видимому, убирать не хотелось. Натянув на себя одни только брюки, он раскрыл сумку со взрывчаткой и начал сортировать брикеты «семтекса», отбирая негодные.
Когда сумка опустела, выяснилось, что старыми оказались только пять брикетов.
— Все в порядке. Взрывчатки достаточно. Я заранее сделал прикидку на брак, — сказал Суэйн и начал укладывать годные плитки обратно в сумку.
Лили пнула ногой один из отбракованных кубиков.
— А с этими что делать?
— Думаю, бросать их в мусорное ведро не слишком благоразумно. Единственный известный мне способ избавиться от пластита — это сжечь его или взорвать. Поэтому, наверное, придется взять их с собой в лабораторию и взорвать там вместе с остальными. Даже если они не взорвутся, то сгорят в огне. — Суэйн уже успел приобрести комбинированный нож, плоскогубцы, миниатюрную пилу и многое другое — словом, все то, что запрещено проносить на борт самолета. Пометив лезвием негодную взрывчатку, чтобы не перепутать, Суэйн уложил ее в сумку, а сумку спрятал на самой верхней полк шкафа.
— Надеюсь, в пятизвездочном отеле горничные не суют нос куда не следует, — сказал Суэйн зевая. — Я бы поспал. А ты?
С тех пор как Лили вышла из душа, ее все больше клонило ко сну, и зевок Суэйна вызвал у нее ответную реакцию.
— Я, кажется, уже сплю. Каковы наши ближайшие действия?
— Нам надо приобрести радиоуправляемые детонаторы. В момент взрыва мы должны находиться на достаточном удалении от эпицентра, а значит, если будем тянуть шнур на сотни ярдов, кто-то может заподозрить неладное. Как только приобретем аппаратуру, возьмемся за остальное — визитные карточки, спецодежда, фургон. Достать их не составит труда, а магнитные знаки на фургон изготовим на заказ.
— Тогда на сегодня все. — Лили снова зевнула. — Я за то, чтобы лечь спать. — Адреналин был израсходован, и после брутального секса она не чувствовала ни рук ни ног. Сил не хватило даже на то, чтобы выключить свет. Она лишь стянула носки и легла в постель.
Лили смутно сознавала, что Суэйн снимает с нее рубашку и трусы. Она бы и в них неплохо поспала, но ей нравилось лежать в его объятиях обнаженной. И она блаженно вздохнула, когда Суэйн улегся рядом и прижал ее к себе. Ее рука скользнула по его груди.
— Люблю, — пробормотала она сквозь сон. Суэйн еще крепче обнял ее.
— Я тоже тебя люблю. — Лили почувствовала прикосновение его губ к своему виску и провалилась в сон.
А Суэйн еще долго лежал без сна, уставившись в темноту и прижимая к себе Лили.
И вот наконец наступила суббота, решающий день, ли долго сидела перед зеркалом. Грим должен быть идеальным. Страшно подумать, что будет, если доктор Джордано ее узнает.
У Лили было два варианта: либо коротко подстричься и перекрасить волосы, либо купить еще один парик. Перекраситься не проблема, но стричься коротко, по-мужски, ей не хотелось, разве что в самом крайнем случае. К счастью, в Париже можно достать отличные парики на любой вкус. Тот, который купила Лили, для мужчины, возможно, не совсем подходил — волосы были длинноваты, но все же не настолько, чтобы это привлекало внимание. Что же касается цвета, то она выбрала черный как наиболее распространенный после исключения каштанового, в который она красилась, играя роль Дениз Морель, своего природного — белокурого — и рыжего. На парик она нацепила шапочку с аббревиатурой несуществующей компании, занимающейся разработками охранных систем. Название придумал Суэйн — «Охранные системы Суэйна», ОСС. Суэйн представил название на английском языке, поскольку мог сойти только за американца.
Лили гримировалась с помощью латекса, который используют при съемках фильмов. До профессионального художника по гриму ей, конечно, было далеко, но времени, чтобы постигать тонкости ремесла, она не имела. Ей удалось расширить подбородок и изобразить классический римский профиль — единственный способ загримировать ее нос с горбинкой, не менее заметный, чем ее глаза. Она сделала потемнее брови и ресницы, а также закамуфлировала полную верхнюю губу, прилепив к ней усы. От затеи изменить надбровные дуги пришлось отказаться: это Лили никак не удавалось, всякий раз выходило нечто, придававшее ей сходство с неандертальцем. Образ довершали темно-коричневые контактные линзы — более темные, чем те, которые носила Дениз Морель, — и очки в тонкой металлической оправе. Чтобы замазать латекс тональным кремом под цвет собственной кожи, требовалось особое мастерство: следов косметики не должно быть заметно. Даже крошечные дырочки в ушах Лили залепила латексом. Конечно, и у мужчины может быть проколото ухо, он даже может появиться на работе с серьгой, но ни у одного нет дырок в обоих ушах. А даже если и есть, то Лили не хотела, чтобы хоть что-то в ее внешнем виде привлекало внимание.
счастью, уже наступили холода. Ноябрь подходил к концу. Чтобы изменить фигуру, Лили пришлось стянуть грудь широким эластичным бинтом, а свободная темно-синяя спецодежда удачно скрывала все остальные женские выпуклости. Холодная погода оправдывала легкий жилет с волокнистым наполнителем, надетый поверх спецодежды. Рабочие ботинки на толстой подошве с набойками добавляли ей три дюйма роста.
А вот с руками возникли проблемы. Тонкие пальцы Лили даже без маникюра выдавали в ней женщину. В такую погоду на улице можно было оставаться в перчатках, но как быть в помещении? Закладывать взрывчатку, держа руки в карманах, уж конечно, будет затруднительно. В итоге Лили сделала единственно возможное — синими тенями для век выделила на руках вены и — последний штрих — обмотала пластырем два пальца, как если бы работяга поранил их во время работы.
Хорошо хоть ей не придется много говорить. Главным переговорщиком должен был стать Суэйн. У Лили получалось говорить низким голосом, но надолго ее не хватало. Чтобы сделать собственный голос более грубым (ведь что-то все равно придется сказать), Лили специально кашляла, чтобы воспалилось горло.
Суэйну ее голос с хрипотцой, ясное дело, показался сексуальным. Лили уж начинала думать, что, даже просто чихни она, он и в этом обнаружил бы нечто сексуальное. Они так много за последнюю неделю занимались любовью, что Лили готова была усомниться в том, что Суэйн сказал правду о своем возрасте. Ей казалось, что на самом деле перед ней двадцатилетний юноша, который просто рано начал седеть. Лили льстило его внимание. Она впитывала его любовь, как растение, погибавшее без дождя, впитывает влагу.
Однако были у них и другие дела. Суэйн обладал удивительной способностью откапывать всюду каких-то темных личностей, а может, он всегда водил с ними знакомства. Пока Лили — в новом гриме — занималась разными делами: поисками подходящего фургона, заказом двух магнитных знаков, визитных карточек, стандартных бланков под шапкой ОСС, папок с зажимом для бумаг, приобретением набора инструментов, спецодежды и ботинок, — Суэйн якшался с какими-то пренеприятными субъектами, договариваясь насчет детонаторов.
Он собрался было самостоятельно изготовить дистанционное управление из пульта от радиоуправляемой игрушки — машинки или самолета, которые можно купить в любом хорошем магазине электроники, однако решил, что изготовленный на заказ пульт надежнее, а потому раскошелился и несколько дней оплакивал свои денежки.
Разобравшись с чертежами, Суэйн определил, в каких местах следует закладывать взрывчатку, и прикинул, какой мощности должны быть заряды. Лили не очень-то много понимала в подрывной работе, она знала только, что Аверилл очень гордился своими расчетами. Его взрывы всегда были точно направлены и действовали только в строго ограниченном пространстве. Суэйн скороговоркой, как будто Лили все было ясно и так, представил ей свои математические выкладки — необходимое количество «семтекса», силу взрыва и много чего еще. Он то дело употреблял слова пластит и «семтекс», когда же Лили поинтересовалась, отличается ли одно от другого, Суэйн объяснил ей, что это разные вещи, и хотя они принадлежат к одной группе взрывчатых веществ, пластит — более широко распространенный термин, который подразумевает и то и другое; правда, это не совсем правильно.
— Чем? — кротко отозвалась Лили и, поддавшись минутному порыву, охватывавшему ее всякий раз, когда она видела эту куртку, взяла ее и, погладив мягкую кожу, накинула на себя. Куртка, разумеется, оказалась велика. Она висела у нее на плечах как на вешалке, а руки утопали рукавах. Но одежда еще хранила тепло Суэйна и была приятна на ощупь, что Лили, как кошка, была готова урчать от удовольствия.
— Что ты делаешь? — спросил Суэйн, отвлекаясь.
— Примеряю твою куртку, — ответила она. Что за глупый вопрос? Неужели не видно?
— Думаешь, она тебе впору?
— Нет, просто захотелось почувствовать ее на себе. — Лили запахнулась и встала перед зеркалом, но, увидев в нем свое отражение, расхохоталась. Она еще не отклеила усы и в своей черной одежде и вязаной шапочке походила не то на уличную шпану, не то на Чарли Чаплина.
Осторожно отклеив усы и латекс, Лили стянула с головы шапочку и поправила рукой волосы, но все равно еще смахивала на клоуна. Она бросила куртку на кровать, присела и принялась стаскивать ботинки.
— Чем я тебя напугала? — возобновила она разговор.
— Не ты меня напугала. Это я испугался за тебя. Хотя когда ты сказала Бернару, в какое место собираешься ему выстрелить, яйца у меня прямо-таки онемели. Да и любой мужик отреагировал бы на твои слова так же. А уж как ты его напугала! Господи, Лили, а что, если бы «фиат» протаранил машину, покаты под ней лежала? Ты знаешь, как… Что ты делаешь?
— Раздеваюсь, — ответила Лили все с тем же недоумением в голосе, как будто удивляясь бессмысленности вопроса. Уже стоя в одном белье, она расстегнула лифчик, повесила его на спинку кровати, а потом сбросила и трусы. Накинув куртку на голое тело, она снова приблизилась к зеркалу.
Вот теперь намного лучше. Лили по-прежнему утопала в одежде, но сейчас, с растрепанными волосами и голыми ногами, выглядела чрезвычайно сексуально. Она сунула руки в карманы, ссутулила плечи и, выгнув шею, повернулась задом, пытаясь увидеть себя со спины.
— Эта куртка мне нравится, — заявила она, подтягивая ее кверху так, что приоткрылись округлости ягодиц. Она вдруг почувствовала жар во всем теле, словно кто-то перенастроил в номере терморегулятор, ей стало трудно дышать. Лили приподняла край куртки еще выше.
— Можешь взять ее себе, — хрипло сказал Суэйн. С затуманенным взглядом он приблизился сзади к Лили и обеими руками сжал ее ягодицы. — Но только с тем условием, что будешь носить ее исключительно на голое тело.
— Это меня очень ограничивает. — Лили изо всех сил пыталась выровнять дыхание. Затвердевшие соски болели, хотя она к ним даже не прикоснулась. Откуда оно только взялось, это непреодолимое желание? Ответа на этот вопрос не было, но Лили знала: если Суэйн не возьмет ее сейчас же, она просто умрет.
— Хочешь бери, хочешь нет — дело хозяйское. — Суэйн растирал ее ягодицы, его ладони горели.
— Пожалуй, я ее возьму. — Лили вынула руки из карманов и погладила рукава. — Хотя условия ты ставишь жесткие.
— У меня жесткие не только условия, — пробормотал Суэйн, расстегивая брюки. — Наклонись.
Тело Лили расслабилось, ее внутренние мышцы сжались от нараставшей в ней волны желания. Она наклонилась, опершись руками о стену и привстав на цыпочки, Суэйну же пришлось согнуть колени. Он нашел точку опоры. Лили затаила дыхание, и Суэйн потом одним резким движением вошел в нее. Он стиснул бедра Лили и, удерживая ее, подался назад, а потом снова вперед.
При следующем толчке Лили чуть не ударилась головой о стену, а ее ноги почти оторвались от пола. Чертыхнувшись, Суэйн обвил ее рукой за бедра, подхватил и, не выходя из нее, понес в кровать. Положив Лили на покрывало, он продолжил ритмические движения.
Лили так хотела Суэйна, что ей на этот раз не требоваласьдополнительная стимуляция. Прикосновение мягкой кожи к обнаженному телу, сознание того, что на ней, кроме куртки, ничего нет, тогда как Суэйн полностью одет, примитивная поза плюс адреналин в крови — все страшно возбудило ее. Она плотнее сжала ноги, мышцы ее влагалища крепко обхватили его плоть. И после следующего движения, когда его пенис вошел в нее особенно глубоко, Лили почувствовала, что этого довольно. Она вскрикнула и зарылась лицом в покрывало, вцепившись в него руками, ее тело сотрясали сладостные судороги.
Суэйн наклонился над ней, впившись руками в ее плечи, его твердая плоть резкими ударами проникала в нее. Наконец Суэйн издал гортанный звук, его движения участились, и он, приближая развязку, сильно стиснул ее бока и задвигался что есть мочи.
Через несколько минут оба успокоились.
— Не шевелись, — еле ворочая языком, проговорил Суэйн, немного отстраняясь и поднимая вверх кожаную куртку, чтобы полюбоваться на ее зад. — Ох, я, кажется, только что обнаружил объект поклонения, — простонал он, передернув плечами.
— Мой или твой? — с трудом выговорила Лили. Она никак не могла успокоиться: казалось, маленькие разряды электричества все еще бежали по ее телу. Похоже, и Суэйн чувствовал то же самое: его плоть еще не расслабилась.
— Господи, да какая разница? — Он с силой выдохнул, раздвинул ее ягодицы и, проведя большим пальцем по впадине, задержал его там, где ее чувствительная плоть сжимала его член.
Лили изогнулась всем телом, но потом под действием его магического обряда постепенно расслабилась.
— Извращение какое-то, — вяло проговорила она. — В нас только что стреляли. Нам должно было быть не до секса.
— Адреналин действует на организм самым неожиданным образом, его нужно как-то сжигать. Но раз у тебя на это такая реакция, то тогда я сам буду в тебя стрелять.
Лили затряслась от смеха, вынуждая Суэйна наконец выйти из нее. Он со стоном выпрямился и начал раздеваться.
— Пойдем примем душ, а то я весь взмок.
Лили скинула с себя куртку и проследовала за ним в ванную. Она предпочла бы посидеть в воде, но боялась уснуть, а потому удовольствовалась душем. Освеженная, она переоделась в чистое белье, накинув сверху рубашку Суэйна, а на ноги для тепла натянула носки. В комнате царил беспорядок: повсюду валялась разбросанная одежда, но подбирать ее было лень, и Лили только и сделала, что повесила кожаную куртку Суэйна (ему теперь нужно было беречь эту куртку как зеницу ока). Суэйну тоже, по-видимому, убирать не хотелось. Натянув на себя одни только брюки, он раскрыл сумку со взрывчаткой и начал сортировать брикеты «семтекса», отбирая негодные.
Когда сумка опустела, выяснилось, что старыми оказались только пять брикетов.
— Все в порядке. Взрывчатки достаточно. Я заранее сделал прикидку на брак, — сказал Суэйн и начал укладывать годные плитки обратно в сумку.
Лили пнула ногой один из отбракованных кубиков.
— А с этими что делать?
— Думаю, бросать их в мусорное ведро не слишком благоразумно. Единственный известный мне способ избавиться от пластита — это сжечь его или взорвать. Поэтому, наверное, придется взять их с собой в лабораторию и взорвать там вместе с остальными. Даже если они не взорвутся, то сгорят в огне. — Суэйн уже успел приобрести комбинированный нож, плоскогубцы, миниатюрную пилу и многое другое — словом, все то, что запрещено проносить на борт самолета. Пометив лезвием негодную взрывчатку, чтобы не перепутать, Суэйн уложил ее в сумку, а сумку спрятал на самой верхней полк шкафа.
— Надеюсь, в пятизвездочном отеле горничные не суют нос куда не следует, — сказал Суэйн зевая. — Я бы поспал. А ты?
С тех пор как Лили вышла из душа, ее все больше клонило ко сну, и зевок Суэйна вызвал у нее ответную реакцию.
— Я, кажется, уже сплю. Каковы наши ближайшие действия?
— Нам надо приобрести радиоуправляемые детонаторы. В момент взрыва мы должны находиться на достаточном удалении от эпицентра, а значит, если будем тянуть шнур на сотни ярдов, кто-то может заподозрить неладное. Как только приобретем аппаратуру, возьмемся за остальное — визитные карточки, спецодежда, фургон. Достать их не составит труда, а магнитные знаки на фургон изготовим на заказ.
— Тогда на сегодня все. — Лили снова зевнула. — Я за то, чтобы лечь спать. — Адреналин был израсходован, и после брутального секса она не чувствовала ни рук ни ног. Сил не хватило даже на то, чтобы выключить свет. Она лишь стянула носки и легла в постель.
Лили смутно сознавала, что Суэйн снимает с нее рубашку и трусы. Она бы и в них неплохо поспала, но ей нравилось лежать в его объятиях обнаженной. И она блаженно вздохнула, когда Суэйн улегся рядом и прижал ее к себе. Ее рука скользнула по его груди.
— Люблю, — пробормотала она сквозь сон. Суэйн еще крепче обнял ее.
— Я тоже тебя люблю. — Лили почувствовала прикосновение его губ к своему виску и провалилась в сон.
А Суэйн еще долго лежал без сна, уставившись в темноту и прижимая к себе Лили.
И вот наконец наступила суббота, решающий день, ли долго сидела перед зеркалом. Грим должен быть идеальным. Страшно подумать, что будет, если доктор Джордано ее узнает.
У Лили было два варианта: либо коротко подстричься и перекрасить волосы, либо купить еще один парик. Перекраситься не проблема, но стричься коротко, по-мужски, ей не хотелось, разве что в самом крайнем случае. К счастью, в Париже можно достать отличные парики на любой вкус. Тот, который купила Лили, для мужчины, возможно, не совсем подходил — волосы были длинноваты, но все же не настолько, чтобы это привлекало внимание. Что же касается цвета, то она выбрала черный как наиболее распространенный после исключения каштанового, в который она красилась, играя роль Дениз Морель, своего природного — белокурого — и рыжего. На парик она нацепила шапочку с аббревиатурой несуществующей компании, занимающейся разработками охранных систем. Название придумал Суэйн — «Охранные системы Суэйна», ОСС. Суэйн представил название на английском языке, поскольку мог сойти только за американца.
Лили гримировалась с помощью латекса, который используют при съемках фильмов. До профессионального художника по гриму ей, конечно, было далеко, но времени, чтобы постигать тонкости ремесла, она не имела. Ей удалось расширить подбородок и изобразить классический римский профиль — единственный способ загримировать ее нос с горбинкой, не менее заметный, чем ее глаза. Она сделала потемнее брови и ресницы, а также закамуфлировала полную верхнюю губу, прилепив к ней усы. От затеи изменить надбровные дуги пришлось отказаться: это Лили никак не удавалось, всякий раз выходило нечто, придававшее ей сходство с неандертальцем. Образ довершали темно-коричневые контактные линзы — более темные, чем те, которые носила Дениз Морель, — и очки в тонкой металлической оправе. Чтобы замазать латекс тональным кремом под цвет собственной кожи, требовалось особое мастерство: следов косметики не должно быть заметно. Даже крошечные дырочки в ушах Лили залепила латексом. Конечно, и у мужчины может быть проколото ухо, он даже может появиться на работе с серьгой, но ни у одного нет дырок в обоих ушах. А даже если и есть, то Лили не хотела, чтобы хоть что-то в ее внешнем виде привлекало внимание.
счастью, уже наступили холода. Ноябрь подходил к концу. Чтобы изменить фигуру, Лили пришлось стянуть грудь широким эластичным бинтом, а свободная темно-синяя спецодежда удачно скрывала все остальные женские выпуклости. Холодная погода оправдывала легкий жилет с волокнистым наполнителем, надетый поверх спецодежды. Рабочие ботинки на толстой подошве с набойками добавляли ей три дюйма роста.
А вот с руками возникли проблемы. Тонкие пальцы Лили даже без маникюра выдавали в ней женщину. В такую погоду на улице можно было оставаться в перчатках, но как быть в помещении? Закладывать взрывчатку, держа руки в карманах, уж конечно, будет затруднительно. В итоге Лили сделала единственно возможное — синими тенями для век выделила на руках вены и — последний штрих — обмотала пластырем два пальца, как если бы работяга поранил их во время работы.
Хорошо хоть ей не придется много говорить. Главным переговорщиком должен был стать Суэйн. У Лили получалось говорить низким голосом, но надолго ее не хватало. Чтобы сделать собственный голос более грубым (ведь что-то все равно придется сказать), Лили специально кашляла, чтобы воспалилось горло.
Суэйну ее голос с хрипотцой, ясное дело, показался сексуальным. Лили уж начинала думать, что, даже просто чихни она, он и в этом обнаружил бы нечто сексуальное. Они так много за последнюю неделю занимались любовью, что Лили готова была усомниться в том, что Суэйн сказал правду о своем возрасте. Ей казалось, что на самом деле перед ней двадцатилетний юноша, который просто рано начал седеть. Лили льстило его внимание. Она впитывала его любовь, как растение, погибавшее без дождя, впитывает влагу.
Однако были у них и другие дела. Суэйн обладал удивительной способностью откапывать всюду каких-то темных личностей, а может, он всегда водил с ними знакомства. Пока Лили — в новом гриме — занималась разными делами: поисками подходящего фургона, заказом двух магнитных знаков, визитных карточек, стандартных бланков под шапкой ОСС, папок с зажимом для бумаг, приобретением набора инструментов, спецодежды и ботинок, — Суэйн якшался с какими-то пренеприятными субъектами, договариваясь насчет детонаторов.
Он собрался было самостоятельно изготовить дистанционное управление из пульта от радиоуправляемой игрушки — машинки или самолета, которые можно купить в любом хорошем магазине электроники, однако решил, что изготовленный на заказ пульт надежнее, а потому раскошелился и несколько дней оплакивал свои денежки.
Разобравшись с чертежами, Суэйн определил, в каких местах следует закладывать взрывчатку, и прикинул, какой мощности должны быть заряды. Лили не очень-то много понимала в подрывной работе, она знала только, что Аверилл очень гордился своими расчетами. Его взрывы всегда были точно направлены и действовали только в строго ограниченном пространстве. Суэйн скороговоркой, как будто Лили все было ясно и так, представил ей свои математические выкладки — необходимое количество «семтекса», силу взрыва и много чего еще. Он то дело употреблял слова пластит и «семтекс», когда же Лили поинтересовалась, отличается ли одно от другого, Суэйн объяснил ей, что это разные вещи, и хотя они принадлежат к одной группе взрывчатых веществ, пластит — более широко распространенный термин, который подразумевает и то и другое; правда, это не совсем правильно.