Александр Ильин
Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

ПРЕДИСЛОВИЕ

   Эта книга давно была бы написана и даже, возможно, издана, если бы не ряд обстоятельств. Я намеревался всерьез, обстоятельно и спокойно покритиковать некоторые действия Г.А. Зюганова, и отнюдь не в отместку за то, что было предпринято его группой по отношению главному редактору “Правды”, роль которого уже почти десять лет подряд исполнял я. конце концов, даже великие актеры, Пол Скофилд, например, устаревают для роли Гамлета. Гертруду можно играть дончания лет, Клавдия — тоже, вот Гамлета и Офелию, извините, в определенном возрасте играть неприлично.
   Но суть не в этом.
   Я не принял методы Геннадия Андреевича в его отношениях с членами партии. Геннадий Андреевич просто играл роль вождя, а партии требовался настоящий вождь. Ей требовался Гарибальди, а не какой-нибудь проповедник -кардинал Монтанелли.
   Об этом и о многом другом я хотел поговорить с Геннадием Андреевичем.
   Но в это время на него навалилось столько критической шелухи, часто личного, никчемного характера, что я понял: мне не по пути с этими уничижителями, с этой сворой драчливых дворняг, которым неважно, за что, лишь бы полаяться.
   А тут еще попытки создания новой, сверхбольшевистской партии, причем людьми, еще недавно пытавшимися (исключение — Т. Астраханкина и В. С афронов, алтаец) заткнуть рот мне и другим “смутьянам”, которые посмели не согласиться с общим мнением.
   Я не люблю быть в стае.
   Но глубокий анализ внутрипартийных противоречий давно назрел.
   Почему партия сдает свои позиции в Госдуме? Зачем она вообще прикрывает своим красным плащом черные дела правого думского большинства? Ведь буквально все, что задумала хорошо управляемая прежняя Госдума, прошло, сработало против России. Не лучше ли вообще покинуть такую Думу, не нести ответственность за ее решения?
   После тогдашних выборов я напечатал в “Правде” цикл статей “Трагедия по-российски”, где ставил все эти и другие вопросы. Получил сотни откликов (к сожалению, из-за тяжелой болезни не смог ответить читателям, за что извиняюсь, хотя бы и с запозданием). Никакой реакции не было только из ЦК КПРФ.
   Это, кстати, стало обычной практикой. Даже когда в “Московском комсомольце” была напечатана резкая статья против Зюганова, в Охотном ряду (резиденция Госдумы РФ) отмолчались: зачем, дескать, мы будем отвечать на тявканье каких-то мелких шавок. Когда же в 2003-м пошел накат критики со всех каналов телевидения, выяснилось, что отвечать мы не умеем. “Ложь”, “Это ложь”, “Это — гнусная ложь”, — говорили партийные функционеры, не выдвигая никаких серьезных аргументов…
   Так вот я со своей нормальной критикой не хотел встраиваться в общий хор. Надеялся, что результаты выборов 2003 года заставят, наконец, задуматься: туда ли мы идем? Верную ли выбрали дорогу?
   Но первые слова, которые произнес лидер партии, потеснившийся, чтобы дать дорогу явно непроходному кандидату, были такими: хорошо, что мы на съезде выдвинули в президенты Н.М. Харитонова, набравшего 13 процентов (В.В. Путин — под восемьдесят). А что было бы, если бы выдвиженцем стал Г.Ю. Семигин — этот самый богатый из депутатов и когда-то близкий человек Зюганова? Да никто не знает, что было бы… Одно ясно: Зюганов сдал свои полномочия не только вождя, но и лидера. Вожди своих полномочий не сдают — у них просто нет никаких полномочий, у них есть авторитет.
   Зато Геннадий Андреевич отыгрался на семигинской карте. Каждый, кто словом ли, делом поддержал идею Народно-патриотического Союза России — при заметной, конечно, роли Семигина — был заклеймен и наказан. А кончилось тем, что значительная часть партии откололась от зюгановского ядра и попыталась объявить себя .
   Что из этого вышло — об этом чуть позже и, в общем-то, для истории. У многих создается впечатление, что и сама КПРФ постепенно уходит в историю. Жаль, если это так. Может завершиться целая эпоха в историографии России, международного левого, коммунистического движения. Это станет потерей для идейного арсенала человечества.
   И кто будет вспоминать, кто же был последним лидером коммунистов России?
   Да и был ли лидер?
 
Из записных книжек
 
   Говорят о бездуховности идеологии, часто противопоставляя ей законность. Мол, на место закона идеология подставляетреволюционную целесообразность. А все, мол,решает закон. Но это столь же чудовищно.
   И бездуховна сама формула: все решает закон.Люди не живут только и исключительно по закону. А их духовный мир? Мораль? Традиции? Быт и нравы? Поэтому не удаются попытки человека и человечества устроить свой мир по закону.Закон не создает равенство. Считалось, что он создает равенство людей перед законом.
   Но разве это так? Магнат Ходорковскийсидит в отдельной уютной камере с телевизором и разнообразной международной связью.В рядовой столичной больнице, палаты которой набиты куда теснее, чем обитель заключенного “Юкосовскогомагната”, похожи на тюрьму. Не имеют никаких современныхтехнических средств связи с внешним миром, не говоря уже о возможности время от времени заявлять о себе по “Интернету” и телевидению.
 
    декабрь 2004 года
 
ПОЧЕМУ ЛИДЕР НЕ СОСТОЯЛСЯ
О кузницах вождей
 
   Кто кует вождей? Вопрос, как вы понимаете, не бытовой, аполитический. Раньше такой кухней были ВПШ и АОН, то есть высшие партийные школы и Академия общественных наук, а кому очень повезет, то и стажировка в Оргпартотделе ЦК КПСС в качестве инспектора, то есть кандидата на первую должность в области, крае, республике. В какой-то мере такой кузницей была и главная газета СССР “Правда”.
   Собственно, она, не являясь формально ни учебным заведением, ни директивным учреждением, была одновременно и тем и другим. Не только подражая вождю мирового пролетариата, все крупные начальники начинали рабочий день с чтения передовой статьи газеты “Правда” (беда, что нередко они и заканчивали знакомство с газетой ее передовицей). В передовой многие кадры черпали вдохновение на целый день кипучей работы.
   Ковали в СССР и кадры для национально-освободительных движений, для наших братских государств.
   Недавнее первое лицо Китая — наш воспитанник Цзян Цзэминь. Он хорошо знал по-русски, несколько лет провел в СССР, любил нашу страну.
 
   Можно было бы назвать еще немало известных имен славных революционеров почти всего мира. Но не нужно. Кому-то из них подобная строчка в биографии может не понравиться, кому-то она и вовсе покажется лишней. В конце концов, каждый человек сам выбирает свою биографию, и нечего влезать в нее без спросу.
   Чуть позже я скажу, где в Москве, в каком ВУЗе, ковали кадры революционеров. Разумеется, не каждый из его студентов — воспитанников становился позднее вождем, лидером своей державы. Тут, извините, нужны еще и личные способности, которые в качестве приложения к диплому в институте общественных наук не выдавались. Впрочем, с деятельностью этого учреждения лично я был мало знаком, только через коллег и егопреподавателей. А о том, чего не знаю, как говорят в народе, врать не стану.
   Хотя справедливости ради, надо вспомнить, что первой школой революционеров был все-таки — после, очевидно, Лонжюмо, — Коминтерн, распущенный И. Сталиным в конце Второй мировой войны (возможно, в 1943). Это была своеобразная кузня, подробнее о ней рассказано в специальных главах подготовленной вместе с историками второй правдинской книге “Урок дает история”. К сожалению, эта частькниги не появилась в свет, потому что произошли события 90 года, и нам пришлось приостановить работу над очень важной, с моей точки зрения, темой — “Страницами истории”“Правды”.
   Вот о чем я жалел и жалею. Не дали нам закончить объективный анализ советской истории, начатый на “Страницах истории” в “Правде” и воплощенный в этой книге, за которую, уверен, не стыдно ни одному из ее многочисленных авторов. Может быть, в ней были ошибки, недоговорки и т.п., но в ней не было сознательного вранья. За это я ручаюсь. Я приношу свою благодарность ученым: В. Наумову, В. Данилову, В. Логинову, П. Волобуеву, А. Ненарокову, многим другим, а также своим коллегам — журналистам Леониду Курину, Володе Глаголеву, Славе Егорову, кураторам книги академикам — главному редактору “Правды” В.Г. Афанасьеву, Г.Л. Смирнову — тогда директору ИМЛ. Всех перечислить невозможно. Мне показалось, что и “Политиздат”, принужденный печатать обязательную литературу с обязательными взглядами, как-то в работе над этой книгой встрепенулся, взмахнул крылами. Да ведь и нечасто бывало в его истории, чтобы необязательная, не освященная именем очередного большого вождя книга “Политиздата”, расходилась тиражом двести тысяч экземпляров за какие-нибудь две недели. Это был своего рода издательский феномен.
   “Страницы истории” выходили по средам. И отнюдь не всеядная британская БиБиСитут же их комментировала. Впрочем, о популярности этой книги можно судить и по такому бытовому явлению. Многие правдисты приходили ко мне, просили экземпляр этой книги для того, чтобы помочь своим детям, которые сдавали экзамен по истории. Не было случая, чтобы те, кто сдавал историю по нашей книге, получали неудовлетворительные отметки. Только позитивные, только положительные. Это говорит о чем? Это говорит о том, что в отношении к истории нужно быть чрезвычайно щепетильным. Надо стремиться не к тому, чтобы доказать ту точку зрения, которая выгодна кому бы то ни было, даже самым высоким лидерам, вождям или как вы их там назовете. А чтобы эта книга — этот взгляд историка, писателя, художника — на те или иные исторические явления соответствовал истине. Помогал не просто освещать какие-то факты, а давать им то освещение, которое является наиболее правдивым. Все мы прекрасно знаем, что у истории-науки нет таких возможностей, чтобы рассказать, как говориться, всю истину. Потому, что история — это субъективные действия людей, народов, стран и всего человечества. И эти действия даже не поддаются ни простому исчислению, ни школярскому описанию,они носят характер глобальный и изменчивый, и у каждого поколения свой взгляд на историю.
   Я могу привести пример, который меня поразил, именно последних нескольких месяцев на грани 2004 и 2005 годов, когда вдруг в Америке — в Латинской Америке и дажев Северной Америке — взбунтовались коренные народыпротив памятника Христофору Колумбу. Колумбу — первооткрывателю Америки. Мы, европейцы, всегда считали его выдающейся, исторической, героической личностью. И вдруг… Вдруг вот такая реакция. Даже мудрый Федор Иванович Тютчев посвятил Колумбу чудесные стихи, в которых есть изумительныестрочки о соединении разумного гения человека и творящей силы естества. Путешествие Колумба, его открытие Америки воспринимались как нечто прогрессивное многими веками, и мы с этим были полностью согласны. Вдруг оказывается, что есть люди, которые несут в себе генную память, генетическую память своего народа, который был покорен завоевателями-конкистадорами, теми искателями приключений, искателями новых земель для своих стран, к каким принадлежал и Христофор Колумб. Таков неожиданный поворот истории! Вот такая неожиданная ситуация сложилась на рубеже двух тысячелетий — второго и третьего после Рождества Христова.
   Так что, когда мы говорим об истории, нам всегда нужно помнить о том, что наше слово — оно будет много раз просмотрено на свет, оно будет просвечено как рентгеновскими лучами,оно будет взвешено на весах времени, и ему будет дана, может быть, совершенно не та оценка, на которую мы с вами рассчитывали. Вы помните, Александр Сергеевич Пушкин очень критически в своем ироническом стихотворении, по сути, в своей эпиграмме, оценил “Историю Государства Российского”Николая Михайловича Карамзина, которая до сих пор является одной из самых основополагающих книг для наших людей в понимании истории России. И там сказаны слова очень горькие:своей историей автор, так сказать, оправдывает необходимость самовластья и “прелести кнута”. Разве Александр Сергеевич Пушкин мог думать о том резонансе, который получит его эпиграмма через столетия? Конечно, он об этом и думать не мог.
   Поэтому и сегодня, когда мы пишем историю, пишем о событиях, которые кажутся нам хорошо известными, всегда должны сознавать, что это — наш взгляд на историю, наш взгляд на эти события. А могут быть тысячи других взглядов. И они могут быть более близки к истине, чем наш
   Из записных книжек
   С годами партия все больше превращалась в организацию, где большинство,в основном люди почтенного возраста, обслуживают одну за другой выборные кампании.В интересах тех, кто уже почувствовал себя профессиональными политикам,и своего рода госреволюционерами, призванными заседатьв палатах, собраниях и т.д.Это, на мой взгляд, и стало основной причиной торможения. Непомню, о какой партии это сказано— то ли оКПСС, то ли об ЛДПР, то ли о многих других мелких политических образованиях, которыесвоего лица и поначалу не имели, и с течением времени не обрели…
 
НЕ ЗНАЯ ПРИСТАНИ НАЗНАЧЕНИЯ, НЕЛЬЗЯ ВЫХОДИТЬ ИЗ ГАВАНИ
 
   Сказать: “Правда” и вождь — близнецы-братья”, значит повторить общеизвестное. Так было при Ленине, так было при Сталине, так стало при Зюганове.
   Одно время — а было это в последней четверти 20-го века — совсем одолели нас эстрадные “звезды” и политические лидеры.
   Чирикнет где-нибудь птичка-невеличка свою утреннюю песнь, прочищая горлышко, — а в нем, еще не прогретом солнечными лучами, булькнут серебряные горошинки росы, и вот уже разнеслось по афишам, что на эстрадном небосклоне явилась надежды подающая звезда. А то вольют молодых в аншлаговый концерт падающих звезд. Среди утративших короны королев трепещут и топорщатся молоденькие полустаршеклассницы с острыми коленками и огромными бантами, и получается вечно молодое движение подпрыгивающих и резвящихся особ, прикрываемое разноцветными лентами.
   Не сравню лидеров со звездами: тут и наряд поскромней и вид поофициальней, но тоже горазды по части ухищрений и выдумки. К примеру, на лацкане вождя появляется отливающий блеском дешевенькой бижутерии значок или крохотный бантик по восточно-социалистическому образцу: чем скромнее значок, тем величественнее сам лидер. Ему неприлично носить на груди половину пионерского галстука, будто он тоже, как все, собирает хворост к походному костру. Тем не менее, “Мальбрук в поход собрался”, и не минет и полудня, как польстившиеся на нескудную хозяйскую халяву дружным вставанием и аплодисментами, громкими, но нестройными голосами поют венчальную жениху, не озаботившись о невесте -самом массовом движении, имеющем хоть какую-то идейную основу. И не ясно, впереди кого, размашисто выбрасывая ноги, вышагивает новоиспеченный, подрумяненный и украшенный белыми гарусами и виньетками вождь.
   Многие партии, в том числе КПРФ, не удовлетворенные черепашьей скоростью самопроизводства вождей, открыли при Госдуме цеха непрерывной разливки молодых лидеров. След этих питомцев горячих цехов теряется в дымке, как когда-то, в советские времена, терялись в глухих московских и ленинградских переулках новые, с иголочки, инженеры, врачи, учителя, назначенные к отъезду в места поближе к Сахалину или даже Салехарду.
   Геннадию Андреевичу тут особо нервничать не пришлось. Во-первых, что-что, а кадры, которые, по сталинскому лозунгу, решают все, в упавшей к нему в руки партии — давно уже выводить научились. Да так научились, что всем на пьедестале мест не хватило: приходилось годами в резерве высиживать местечко для себя. Геннадию Зюганову повезло… Но взглянем в историю вождизма в левом движении. А она поучительна.
   Не беру отколовшихся плехановских друзей и товарищей его трудов. И Аксельрод, и Дан, и Засулич, и прочие просто малопочтенные марксисты из “Группы освобождения труда” сошли с дистанции, оторвавшись от России и заблудившись между двух вождей — Плеханова и Ленина. Блуждал где-то еще и Троцкий. И вожди германской социал-демократической партии, скоро доказавшие, что без Маркса и Энгельса им прорыв в революцию не обеспечить. Они легко уступили дорогу Каутскому, Бебелю, Либкнехту, Розе Люксембург, а затем и настоящему вождю Эрнсту Тельману. Но там, в Германии, на западе темной коричневой тучей нависал Гитлер — с подручными Мосли и Муссолини, которым надо было противостоять.
   В России и перед Октябрьской революцией и после, “вождь” было званием общепризнанным, официальным титулом. В отрыве от всех конкурентов шли, разумеется, Ленин и Троцкий. Сталину удалось вырваться вперед только со смертью Ленина — рядом удачных маневров.
   Во-первых, Сталин сделался едва ли не самым информированным лицом, знавшим все о малейших намерениях больного Ильича.
   В отличие от особо информированных источников я не читал в подлиннике просьбу Ленина о доставлении ему яда, кажется, пересказанную через Сталина. Допускаю, что такая просьба отчаявшегося в смертельной болезни человека могла быть. Нетрудно догадаться, что это ставило его в особое положение, даже по отношению к Крупской, жене и душеприказчице.
 
   Генсек Коба, тогда еще просто руководитель секретариата партии, завязал особые отношения с личным секретарем Ленина Лидией Фотиевой, которая печатала многие из последних записок Ильича в единственном экземпляре — только для адресата. Сталин, как куратор всей партийной переписки, нередко знакомился с их содержанием раньше всех.
   Известное письмо к XIII съезду, которое как теперь тоже хорошо известно, оглашено было по секциям на этом съезде, руководству же партии стало известно буквально в первые дни или недели после его надиктовки. Первым — Сталину. А уж решение, когда знакомить с ним делегатов съезда, принимало узкое руководство в широком составе.
   В широкую партийную массу его пустил только Хрущев, более тридцати лет спустя.
   Ничего удивительного: бывает, тайная переписка становится гласной лишь через век.
   Может быть, если бы это “Письмо к съезду” еще ждало своего часа в темных архивах, многие исторические события пошли по другому сценарию.
   Когда руководство Политбюро и Оргбюро не хотели “тиснуть” в “Правде” одно из писем “Политического завещания” В.И. Ленина, один из “мудрейших” предложил напечатать письмо, но только в одном-единственном экземпляре. Этот экземпляр “Правды” и послать Владимиру Ильичу!? Фокус не состоялся.
   Итак, о сталинских маневрах. Возможно, все складывалось и помимо него, но уж слишком все удачно складывалось.
   Несмотря на явное ухудшение здоровья Ленина, Троцкий по совету врачей решил укрепить и свое. За годы эмиграции, разного рода передряг накопилось немало недугов. Лев Давидович по совету врачей поехал на юг — там пустовало несметное число барских имений. Ведомство Троцкого успело даже издать целый альбом — на плохонькой бумаге, с серенькими фотографиями. Остальные вожди в это время усердно вращались вокруг Горок Ленинских, стремясь засветиться на фотоснимках с вождем настоящим.
   Когда Ленин умер, Троцкому, конечно, послали телеграмму, но Л.Д. на похороны опоздал. То ли плохо сработал телеграф, то ли удачно сработало что-то другое.
   Чаще всего приписывают это “другое” Сталину, который явно не был заинтересован делить первое после вождя место с эффектным соперником. Но, думаю, в этом лишь часть правды.
   Троцкий никогда не был полноценным вождем — он скорее стремился к внешнему эффекту. Вряд ли он не понимал, что бы не писал и не говорил впоследствии: груз Ленина ему непосилен. Ленин сделался в глазах большинства людей вождем народным. А Троцкому завоеванный на сторону партии на гребне революции народ не был не только близок, он был ему чужд.
   Сталин оказался смелее. Он не побоялся принять ленинскую ношу на свои плечи.
 
* * *
   Когда бьют по своим,
   промахов не бывает
Владислав Егоров, писатель сатирик.
   Вернемся, однако, к событиям недавним.
   Было бы натяжкой сказать, что ЦК не помогал “Правде” в тяжелые минуты и до решения IV съезда КПРФ, когда наши отношения были закреплены специальным постановлением. Без такой поддержки газеты не выжила.
   Да и читатели продолжали смотреть на “Правду” как на центральный печатный орган партии. Тут самое время напомнить (об этом еще будет сказано впереди), как вновь появились на первой странице “Правды” строчка “Коммунистическая партия Российской Федерации” и призыв “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Один шибко партий деятель как-то бросил мне упрек:
   — Вы должны во все следовать указаниям ЦК! Посмотрите, какие слова стоят над ее заголовком! Коммунистическая партия!
   — А вы хоть знаете, — парировал я, -кто их туда поставил? Хотя законом это не предусмотрено…Туда эту строчку вписал лично главный редактор — ваш покорный слуга. Разумеется, посоветовавшись с редколлегией. Были сомнения. Но последнее слово за главным редактором…
   Почти так было и с лозунгом о единстве пролетариев. Зачем? — говорили мне некоторые правдисты. — зачем дразнить гусей. Так спокойней. Вдруг в Минпечати придерутся?
   Читатели встретили эту строчку в газете с неподдельным энтузиазмом.
   А вот у “покрасненых” “Правды” иная подоплека. Был период, когда замучили нас судами, стремясь оторвать газету от КПРФ. Выходило сразу три “Правды”: две или три печатных и одна электронная, и все с орденами Ленина и Октябрьской революции. Читатели совсем было замучились: какой “Правде” верить? А люди поступают так: или верю, или не верю. Совсем недавно один мой товарищ по несчастью в отделении хирургии 64-й больницы г. Москвы, заприметив в моих забинтованных руках газету “Правда”, попросил:
   — Не дашь посмотреть? Никогда не видал такой газеты.
   — А годков тебе сколько? — спросил я (у нас в отделении все были на ты, без церемоний).
   — Да уж за пятьдесят перевалило.
   Мой сосед был удивительно подвижен, несмотря на рану руки, и удивительно похож на американского актера — рейнджера Чака Нориса: не хватало только фирменной шляпы и бляхи.
   — И что: так ни разу и не видел газеты “Правда”? Быть не может!
   — Видел “Правду”. А вот “красную” “Правду” — ни разу.
   И такие бывают казусы...
   Но это — в больнице, в том ее “цехе”, который чем-то напоминает “Склиф”, военные госпитали в Москве и Ростове, местные больницы после терактов. Там иногда боль оттесняет память.
   Случалось же и так: приходишь в “инстанцию” (так называли раньше партийные органы), там тебе читают проповедь, какие темы в первую очередь освещать, а у тебя язык не поворачивается сказать, что статья на эту тему и этого же, или рекомендуемого автора напечатаны в сегодняшнем номере…
   Непопулярный ныне для цитирования самый известный вождь вначалеминувшего, 20 века (май 1901-го)был убежден (все же цитирую), “что исходным пунктом деятельности, первым практическим шагом к созданию желаемой организации(партии),наконец, основной нитью, держась которой мы могли бы неуклонно развивать, углублять и расширять эту организацию, — должна быть постановка общерусской политической газеты”.
   Так, может быть, и морщась от того, что приходится идти проторенным кем-то путем, поступает и нынешний президент России. Сколько было шуму-гаму вокруг известных органов прессы,зажима свободы слова и т.д., и т.п. за “бугром” до сих пор шумят наши самозванные заступники. А ведь собрали — без шуму и пыли, как и советовал рязановскийкино-герой из “Бриллиантовой руки” — всю прессу под один “теремок”. Разве что Андрей Караулов, в соответствии с фамилией, регулярно кричит по третьему телеканалу свой телекараул, но кто его слышит?
   В становлении вождя велика роль политической удачи.
   Когда на II (восстановительно-объединительном) съезде КП РСФСР трехзвездный генерал, почти депутат да еще герой Советского Союзапредложил в “вожди” Геннадия Зюганова, он исходил из былинного представления о Микуле Селяниновиче, сельском богатыре, способном в одной руке твердь земную удержать. И уж тем более сойтись в очном поединке с ощерившимся тремя горящими головами Змее-Горыныче. А что против Змея-Горыныча В.Купцов — партработник с подмоченным горбачевским прошлым?
   Русский народ любит мифы...
 
   Мы же в редакции “Правды” подрастерялись. Правдисты активно работали в Конституционном суде вместе с бригадой Купцова. Знали, что именно он не бросил на произвол судьбы партийных работников разного масштаба, старался трудоустроить людей, сохранить кадры, прессу, какую-то перспективу на будущее.
   Будущий генсек нагуливал политический вес на русских национальных союзах, Союзах спасения, то есть возле партии.
   Каждая капля усилий прибавляла мощи общей борьбе за справедливость. Но незаметная, аппаратная работа, часто нелегальная, не так бросалась в глаза, как митинговые речи и обличения.
   Предложения А. Макашова, А. Вешнякова (тогда его фамилия гремела в связи с открытым выступлением “шестерки”замов против диктаторских замашек председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина) на съезде в “Клязьминском” пансионате прошли. Был сделан выбор. Геннадия Андреевича провозгласили вождем.
   Был сделан и первый аппаратный шаг: “проигравший” Купцов, избранный заместителем лидера, не был включен даже в “бесспорный” партийный список кандидатов в Госдуму “свободной” России. А депутатство давало законную неприкосновенность — для лидера, действующего “на грани фола”, это было обстоятельство немаловажное. Это давало приличную государственную зарплату, место в госкабинете со всеми его причиндалами (связь, транспорт, возможность общаться со всеми организациями: формально они были запрещены, но фактически существовали, о чем знали и верхи, и низы).