Страница:
- Ну и как боулинг? Стоит из-за него напрягаться и лезть в тройку? - поинтересовался тот.
- Да ничего особенного. Нормально порезвились. Но сейчас будет веселее. Послушай, что сегодня наш Абрамыч будет на «политинформации» рассказывать, не пожалеешь. Шилов съест свою футболку, когда узнает, чем обернулся очередной его прикол, - пообещал Петя.
- Какой прикол? Я ничего не знаю.
- Ну, вот и узнаешь.
Однако услышать повторение уже знакомого Пете рассказа Абрамова Антону не довелось. Пришедший, как обычно, «на доклад» Шеф, который, по-видимому, с полной серьезностью относился к идее создания корпоративного духа, смотрел то на часы, то на пустой отсек Абрамова и неслышно ругался. Когда до открытия торгов оставалось пять минут, он молча встал и ушел, даже не оставив Гожину своих обычных распоряжений насчет опоздавшего.
Впрочем, это было бы бесполезно, поскольку еще через пять минут позвонила бабушка Абрамова и сквозь слезы сообщила подошедшему к телефону Гожину, что Кирилла сбила машина. Подробностей узнать не удалось, поскольку она, разрыдавшись, сразу положила трубку. Никто не ответил на звонки и позднее, когда трейдеры, поочередно набирая записанный в анкете Абрамова номер телефона, пытались дозвониться к нему домой, чтобы узнать хотя бы степень тяжести его состояния.
- Она так рыдала, что такое ощущение, что его насмерть сбило, не дай Бог, конечно, - в который раз повторял Гожин во время перекура. - Только я одного не пойму, со сколькими бабками Абрамов живет?
- Он говорил, что у него в Москве кроме бабки никого нет, с ней и живет.
- Ага, только в прошлый раз, когда он заболел, голос был другой, сто процентов. Этот явно помоложе, даже через рыдания было понятно…
- Точно, Абрамов у нас теперь почти олигарх, вот он старую бабку выгнал и взял себе помоложе! - пошутил Шилов.
- Нет, мужики, шутки шутками, а, может так получиться, что мы и правда Абрамыча больше не увидим. По-любому после аварии можно долго в больнице проваляться.
- И осталось нас тогда только семеро, - задумчиво подытожил Шилов.
«Десять негритят пошли купаться в море…», - развил его мысль внутренний голос Пети.
- Много курите, - встретил их по возвращении из курилки упрек вновь появившегося в зале Кермита. - Наш уважаемый Михаил Викторович, дабы соблюсти традицию, любезно предложил сделать доклад вместо Абрамова. Так что рассаживайтесь по местам и внимайте.
- Действительно, как занявший второе место, я счел своим долгом поддержать, так сказать… - Старик сделал неопределенный жест рукой. - Я, конечно, не имел возможности подготовиться, поэтому мой доклад будет иметь несколько необычную форму. Он скорее похож на, как говорит наш уважаемый сержант Гожин, политинформацию, но, надеюсь, будет вам интересен, тем более что политики в нем нет, а экономических смыслов навалено сразу в несколько слоев. Я уже не говорю про форму изложения…
- Может быть, перейдем ближе к тексту, господин Путилов? - Шеф вновь посмотрел на часы и решил поторопить Старика.
- Да-да, конечно. Этот текст называется «Легенда о Галилее»…
«…Явления природы, как бы незначительны, как бы во всех отношениях маловажны ни казались, не должны быть презираемы философом, но все должны быть в одинаковой мере почитаемы. Природа достигает большого малыми средствами, и все ее проявления одинаково удивительны». Галилей поставил точку, откинулся на спинку массивного стула и прикрыл глаза.
Усталость давала о себе знать - несколько последних ночей Галилей провел, не смыкая глаз, рассматривая через собранный месяц назад телескоп звездное небо, луну и планеты. И теперь перед его глазами стояли впечатляющие картины увиденного - лунный пейзаж с горными цепями и вершинами, долинами и впадинами. Млечный Путь, до сих пор казавшийся сплошной белой полосой, при рассмотрении в зрительную трубу отчетливо рассеялся на отдельные звезды.
При свете дня глаза закрывались от ночной бессонницы, но стремление побыстрее поведать миру об увиденном придавало ученому сил, и в итоге весь световой день Галилей проводил в работе над новой книгой - книгой о звездах…
Скрипнула дверь и в комнату вошла жена. Галилей положил перо на недописанную страницу и повернулся к супруге:
- Марина, ты не представляешь, что я видел сегодня ночью! - воскликнул он, не замечая грусти в глазах жены. - Я снова наблюдал за Юпитером и теперь уверен, да-да, я совершенно уверен, что те три маленькие звездочки рядом с этой планетой, ну помнишь, я же тебе рассказывал, - это его спутники! Более того, сегодня я разглядел еще одну такую же точку. И все они снова изменили свое положение! Теперь нет никаких сомнений, что эти небесные тела движутся, в точности как это описано у Кеплера. Нет, сегодня ночью ты обязательно должна увидеть это собственными глазами!…
Ничего не ответив на пылкую тираду мужа, Марина Гамба подошла к столу и взглянула на исписанные листы:
- Ты снова пишешь книгу?
- Да! Я рассказываю в ней обо всем увиденном в небе. Я назову ее "Звездный вестник"…
- Но, Галилео, ты же знаешь, что на издание твоей предыдущей книги ушли наши последние сбережения. А доходов, поступивших от ее продажи, уже не хватит даже на то, чтобы купить леденцов нашему маленькому Винченцо.
- Ах, милая, как ты не понимаешь, только такая книга способна открыть, наконец, глаза этим римским слепцам! Я докажу, что Коперник был прав…
- Но прежде кардинал Беллармино отправит тебя на костер, - вздохнула жена. - Да слышишь ли ты меня?! Подумай лучше о том, что мы будем сегодня есть? Эти небесные светила совсем затмили твой разум. Может быть, в твою зрительную трубу и видна каждая блоха на задницах Гончих Псов, но зато ты уже давно в упор не замечаешь ни меня, ни детей. Ты, похоже, совсем забыл, что у тебя есть маленький сын, да еще и две подрастающие дочери, которым скоро не в чем будет ходить в школу. Ливия уже месяц ходит в дырявых башмаках, а платье Вирджинии превратилось в одну большую заплату…
- Но послушай, Марина, эта книга поможет нам заработать деньги, пойми - я ученый, и писать книги - это и есть мой способ зарабатывать на жизнь…
- Однако вся Флоренция знает, что твой отец, - покойный Винченцо Галилей, - тоже был талантливым музыкантом и философом, что не мешало ему успешно торговать сукном на городском рынке и оплачивать твою учебу в Пизанском университете. Право же, для нашей семьи было бы гораздо полезней, если бы ты унаследовал не только философские таланты отца, но и его коммерческую хватку!
Слезы брызнули из ее глаз, и Марина выскочила за дверь. Поглаживая в раздумье бороду, Галилей проводил взглядом жену, затем пробежался глазами по обветшалым стенам, и, наконец, взгляд ученого остановился на предмете его тихой радости - телескопе.
Волна гордости тут же выбросила из его головы мрачные мысли. Подумать только, ему удалось достигнуть тридцатидвухкратного увеличения! Еще никто в мире не мог заглянуть так далеко, как он. О каких деньгах может говорить эта женщина, когда его - Галилео Галилея - открытия вот-вот перевернут всю современную науку от постулатов Аристотеля до теории построения мира Птолемея! Как может она судить о бесполезности его трудов, когда сам великий Гвидо Убальдо дель Монте оценил их научную значимость.
Правда, с кафедры математики Пизанского университета, куда Галилею удалось устроиться благодаря дель Монте, его выперли, лишив и без того скудного жалования, но книга! Она же теперь почти готова. И он вовсе не "лох, вылетевший в подзорную трубу", как зубоскалят о нем соседи, он уже придумал хитрый ход, который поможет сделать новой книге хороший промоушн: "Я посвящу эту книгу нашему новому герцогу Тосканскому Козимо Медичи - он просвещенный человек и наверняка поймет всю значимость моих открытий… Однако не мешало бы чем-нибудь перекусить…"
В животе запели валторны. Галилей собрался было кликнуть жену, но осекся. Что ни говори, но в одном она была безусловно права: в доме действительно было шаром покати - последние деньги он отдал за изготовление линз для телескопа.
Галилей подошел к своему любимому изобретению, прямо бородой нежно смахнул осевшие на поверхности трубы пылинки и прильнул к окуляру. "Скорее бы уже ночь. Наедине с небесными телами не так подводит живот, и совершенно забываются земные невзгоды. Тем более сегодня, когда предстоит начать изучение странного явления, которое я случайно заметил вчера вблизи Сатурна. Эх, если бы удалось еще немного усилить увеличение линз…"
Солнце слепило глаза, и Галилей направил трубу телескопа вниз, путешествуя взглядом по крышам домов, куполам флорентийских церквей, лицам спешащих по своим делам горожан… А вот и городской рынок. Вон торговец сукном Ришон рекламирует свой товар. Галилей тут же вспомнил слова жены. Неужели ее сердцу ближе образ подобного торгаша, нежели великого ученого?! Да, его отец небезуспешно торговал сукном, но что бы там ни говорили, для его сына всегда было предначертано иное призвание. Поэтому, когда отец умер, Галилео, нисколько не сомневаясь, тут же продал дело отца его конкуренту, старому еврею Ришону. Отмахнувшись от добровольных советчиков, в один голос твердивших, что Ришон хорошенько нагрел его на этой сделке, Галилей моментально потратил вырученные деньги на издание своей книги по механике…
Каждый прилавок был виден удивительно четко: капли жира, стекающие с огромного куска мяса на жаровне, фрукты, румяные лепешки - казалось, что зрительная труба не только приближает изображение, но и переносит в комнату пьянящие запахи. Галилей сглотнул слюну и поспешил направить трубу в море.
С высокого холма, на котором стоял дом Галилея, открывался прекрасный вид на отдаленные от города морские просторы. Лишь этот вид своей уходящей вдаль глубиной в дневное время напоминал ученому о ночных наблюдениях бездонного неба. Не встречая препятствий, взгляд легко скользил по водной поверхности и уходил к самому горизонту. Отчетливо просматривался Генуэзский залив, а в хорошую погоду - и все Лигурийское море, уводящее взгляд еще дальше, туда, где в туманной дымке огромное Средиземное море несло свои воды к Гибралтарскому проливу, через который уходили и возвращались все торговые суда, связывающие родную Италию с Новым Светом и колониальными странами.
Вот и сейчас в объективе были отчетливо видны несколько торговых кораблей, под полными парусами вошедшие в Лигурийское море на пути к Генуе. "Подумать только, ведь с помощью этой трубы я могу видеть не только через расстояние, но и через время. При попутном ветре эти корабли лишь завтра к полудню достигнут Генуэзского причала, а я отчетливо вижу их уже сейчас. Можно разглядеть даже, как тяжело они нагружены… Судя по очертаниям - это англичане, везут свое сукно и колониальные товары…"
Внезапная яркая вспышка озарила мозг Галилея, и через минуту ученый, захватив с собой жену, уже гнал свою повозку по спуску холма на городские улицы.
Подъехав к рынку, он прямиком направился к суконным прилавкам и отыскал там Ришона:
- Послушайте, Ришон, много ли у вас сейчас в наличии товара?
- Ах, молодой человек, вы спрашиваете много ли у меня товара? Я не знаю, для каких таких научных опытов вам потребовалась эта информация, но что бы вы там себе обо мне ни думали, я отвечу так: у старого Ришона не может быть товара ни много ни мало. У меня его всегда достаточно! Обойдите весь рынок, и вы обязательно снова возвратитесь сюда. Вы спрашиваете, почему? Нет, вы сначала обойдите, обойдите, а потом спрашивайте, и тогда я вам отвечу, что при нынешнем привозе в этом городе только у Ришона еще остались запасы сукна. Две недели назад шторм утопил пару кораблей с товаром, и теперь покупатели имеют наглость говорить, что я пользуюсь моментом и задираю цены. Вы только послушайте, - они обзывают меня монополистической мордой! Я хорошо знал вашего отца, Галилей, и вот что я вам скажу: да, я поднял цены, потому что хочу получить оплату за свою предусмотрительность, и я не продам свое сукно ни на сольдо дешевле, даже если сам Мойша запишет мне это как одиннадцатую заповедь. А кто не согласен с моими маркетинговыми планами, пусть ходит гордый и голый…
- У меня к вам огромная просьба, Ришон, - прервал Галилей говорливого торгаша. - Я хотел бы почтить память своего отца. Вы знаете, что я пошел против его воли, продав его наследство. И вот я подумал, что было бы совсем неплохо в знак почтения хотя бы на пару дней вернуть себе его ремесло. Я думаю, он был бы рад увидеть, что его сын помнит и чтит дело своего родителя. Иными словами, я хотел бы всего на каких-нибудь два дня принять для собственной торговли весь ваш товар, разумеется, с возмещением упущенной вами за эти дни прибыли. А к вечеру второго дня я верну вам или весь товар в целости, или стоимость недостающей его части по вашей цене.
- Вы шутите, Галилей? Простите меня, но вы и ваш отец - это две большие разницы. Если этот мир действительно оборачивается вокруг своей оси, как вы всем о том рассказываете, то только потому что в этом мире есть такие оборотистые люди, как старый Ришон. А вас, молодой человек, даже в таком беспроигрышном деле ожидает неминуемое разорение, уж поверьте моему слову. У меня здесь товара на пятьдесят тысяч золотых монет, а что вы можете предложить мне взамен, если по свалившейся на вашу больную голову блажи я это все потеряю?
- В этом случае вы можете забрать мой дом. Уверен, он стоит никак не меньше пятидесяти тысяч.
Хитрые глаза Ришона внимательно рассмотрели всклокоченную бороду Галилея, его побледневшее лицо с ярко выделяющимися синими кругами под воспаленными глазами, и затем перенесли свой сальный блеск в сторону вершины холма, где стоял дом Галилея. Наконец, вдоволь набормотавшись себе под нос и не один раз промусолив свою амбарную книгу, Ришон обернулся к Галилею:
- Если бы вы знали, как я любил вашего отца. Чтоб вы так жили, Галилей, как я его любил! Только из уважения к нему и в честь завтрашней еврейской субботы я пойду вам навстречу. Я отдаю вам в управление все пятьсот полновесных тюков превосходного английского сукна сроком на два дня, по прошествии которых вы вернете мне их назад, а все, чего не будет хватать, возместите по моей цене. Кроме того, вы заплатите мне за этот мой вынужденный двухдневный простой еще две тысячи золотых.
Ударили по рукам. Весьма довольный сделкой Ришон передал Галилею прилавок. Жена, с ужасом слушавшая весь разговор, наконец обрела дар речи:
- Похоже, ты действительно сошел сума! Что ты затеял? Последнему рыночному бомжу понятно, что дороже, чем продает сейчас Ришон, никто у тебя ничего не купит. Ты не получишь ни одного сольдо прибыли, да еще и отдашь за сомнительное удовольствие два дня побыть торговцем две тысячи золотых, которых у нас нет! Я понимаю, в чем дело, - ты, видимо, оскорбился на мои сегодняшние слова, но это еще не повод обрекать наших детей на голодную смерть!
- Если ты закончила, то немедля пойди к конкурентам Ришона и предложи им выкупить у меня его товар за сорок тысяч золотых.
- О боги! Да он звезданулся еще сильнее, чем я думала, - только что взяв в долг товара на пятьдесят тысяч, он отдает его за сорок!! Даже наш малыш Винченцо смыслит в торговле больше тебя…
Галилею пришлось даже прикрикнуть на жену, чтобы женщина, заламывая руки, все же отправилась выполнять его приказ. Как и следовало ожидать, удивившиеся поначалу столь неожиданному предложению торговцы быстро прикинули свою выгоду и наперебой покупали у Галилея тюки, тут же пуская сукно в продажу по более высоким ценам. Чумазые мальчишки, указывая на Галилея, в открытую крутили пальцем у виска, а женщины причитали над судьбой Марины и детей этого сумасшедшего звездочета…
К вечеру обретенный Галилеем товар закончился, и он отправился домой с вырученными от продажи сорока тысячами золотых. Совсем потерявшийся в догадках и встревоженный смутными предчувствиями Ришон распорядился даже выставить вокруг дома Галилея охрану, чтобы тот, не дай бог, не смылся ночью со всеми деньгами и не спалил заложенный дом. Всю ночь охрана слушала тихие всхлипывания жены ученого и восторженные восклицания его самого о каком-то Юпитере, Сатурне и прочих затейливых плодах явно больного, по мнению охранников, воображения.
Суббота прошла спокойно, если не считать того, что Галилей весь день то и дело посматривал в свою зрительную трубу на Генуэзский залив, при этом каждый раз все радостнее хлопая в ладоши, а к ужину, совсем развеселившись, он уже свободно распоряжался полученными деньгами и даже закатил семейный пир в честь кого-то из древнеримских философов.
А в воскресенье, прямо к открытию базарного дня, из Генуи пришел караван с дешевым, но очень качественным английским сукном, в большом количестве привезенным накануне в Генуэзский порт британскими торговыми кораблями. Естественно, что по всему итальянскому побережью цены на сукно тут же резко упали, и прибывшие ранним утром из Генуи караванщики с превеликим удовольствием согласились продать странному незнакомцу в ночном колпаке оптовую партию из пятисот тюков сукна за тридцать тысяч золотых.
Уже через час все пятьсот тюков были возвращены на склады Ришона, после чего Галилей, лишь усмехаясь в растрепанную бороду на причитания старого еврея, отсчитал ему две тысячи золотых за аренду товара. Чистая прибыль торговой операции Галилея составила, таким образом, восемь тысяч золотых.
Прошло три месяца, и вся просвещенная Европа восторженно зачитывалась только что изданным "Звездным вестником", где Галилео Галилей живописно описал множество своих новых научных открытий. Правда, два из них так и не попали на страницы книги, но зато прочно засели в умах торговцев, надолго усвоивших понятия "торговля в шорт" и "инсайд".
На раздавшиеся по окончании повествования бурные аплодисменты Старик ответил неловким взмахом руки и своим обычным: «Ай, бросьте».
Антон, как ни странно, выслушал рассказ Пети о том, что именно намеревался поведать в своем несостоявшемся докладе Абрамов, без улыбки. И, повторив, что не знает о существовании плана нового розыгрыша, заметил, что в любом случае было бы неплохо покопаться в компьютере сбитого машиной трейдера.
Уже через час он снова заглянул к Пете.
- Слыхал, какая беда с моим компом приключилась? Винт полетел начисто, - сообщил он подмигивая. - Шеф милостиво разрешил пересесть за машину Абрамова.
Отсеки Пети и Абрамова располагались одинаково выгодно с точки зрения их «невидимости» для камер наблюдения. Отсек, находящийся непосредственно под камерой, оказывался для нее в «слепой зоне», а камера в противоположном углу была расположена слишком далеко, чтобы четко отследить происходящее на экране монитора.
- Ну что ж, примерно этого я и ожидал, - заявил Антон тоном заправского сыщика, порывшись в начинке абрамовского компьютера. - Кто-то установил ему «аську». Сам бы он точно не смог. Он вообще не понимал, что это такое. Когда мы с Уваровым предлагали всем ее поставить, Абраша даже не въехал, зачем она нужна. А теперь стоит, родимая. Могу поспорить, что появилась она тут на прошлой неделе, когда Абрамов болел и за его компьютером сидели все, кто хотел. Сейчас проверим по дате установки.
Однако тут новоявленный сыщик получил щелчок по начавшему задираться носу. Согласно компьютерному «самоанализу» выходило, что «аська» появилась… лишь вчера поздним вечером. В контакт-листе нашлись номера «асек» всех трейдеров Зеленого зала, однако архивы, хранящие переписку, оказались девственно чисты, что и не удивительно, учитывая, что с момента установки программы на данный компьютер не прошло и суток. Впрочем, одно сообщение все-таки нашлось. Его текст гласил: «Покупай РАО по 7,20 - не пожалеешь!» Установить отправителя сего «ценного» совета оказалось несложно, поскольку все присутствующие трейдеры еще при знакомстве обменялись номерами своих «асек».
- Прикольно, - прокомментировал Антон, сверившись со своим контакт-листом, - спорим, ты не угадаешь, кто прислал Абрамову это сообщение?
- Ты только что уже спорил про дату установки и проиграл, - хмыкнул Петя.
- Нет, Пит, на этот раз я уверен, что этого человека ты если и назовешь, то последним. Этот дурацкий мессидж Абрамову прислал Путилов Михаил Викторович.
- Старик?!
Старик физически чувствовал направленные ему в затылок из отсека напротив взгляды молодых людей. Как человек опытный и привыкший, даже полагаясь на авось, все-таки страховаться от самого нежелательного варианта развития событий, он предполагал, что одним только исчезновением Абрамова замять дело не получится. Именно поэтому пришлось провести дополнительную работу. В частности, выступить с лекцией, чтобы не дать романтичному Беликову передать коллегам «последние слова» Абрамова, услышанные в боулинге, а также подставиться с «аськой», чтобы вызвать вопросы, на которые уже были заготовлены вполне приемлемые ответы.
Однако, в полном соответствии с жизненными законами, все всегда происходит не так, как мы планируем. Беликов хоть и не пересказал во всеуслышание рассказ Абрамова о таинственных сообщениях, но все же поделился этой информацией с Антоном Илющенко, гораздо более подкованным в технической области. В результате уводящая от следа приманка была обнаружена чрезвычайно быстро, но свою роль она пока не выполнила. Парни не спешили принять так легко доставшуюся им добычу. Они, подобно молодым, но уже талантливым ищейкам, вертелись вокруг найденного следа, но не спешили отправиться по указанному им пути наименьшего сопротивления и, чувствуя какой-то подвох, лишь буравили подозрительными взглядами затылок Старика. Угроза срыва операции с устранением наивного Абрамова, вопреки ожиданиям, не уменьшилась, а просто сменила носителя. Причем то, что раскрытие фокуса с «аськой» после вовлечения Илющенко становится лишь вопросом времени, было совершенно очевидно. Радовало лишь то, что молодые люди не проявляли стремления расширить круг посвященных в заинтриговавшую их историю.
Антон позвонил Пете вечером того же дня.
- Ты дома? А я еще на работе. У тебя комп с Интернетом дома имеется? Можно к тебе сейчас подъехать?… Угу, найду. Перезвоню, если заблужусь.
Антон выглядел деловито и загадочно, старательно пряча распирающее его торжество. Петя терпеливо ждал рассказа, послушно выполняя распоряжения приятеля: «грузи комп, вызывай архив котировок, тащи пиво…».
Влив в себя содержимое первой бутылки и удовлетворенно крякнув, глядя на возникший на экране поминутный график изменений котировок акций РАО ЕЭС за предыдущую неделю, Антон наконец-то поделился причинами своего приподнятого настроения.
Посвятив весь день и немалую часть вечера изучению компьютера Абрамова, он выяснил следующее. Во-первых, «аська», в полном соответствии с высказанной утром догадкой, впервыепоявилась на этой машине еще в прошлый понедельник.
- Сразу ж понятно было, что тут какая-то лажа, - приятель возбужденно тараторил, не в силах больше сдерживать за маской загадочности распирающую его информацию. - Абрамыч сообщения получал всю неделю, а «аська» только сейчас появилась - не может же такого быть, правильно? Других «общалок» у него на компе нет и не было. А вот «аська» была! Просто кто-то поверх нее потом поставил новую, с другим номером. Типа замаскировал. Но замаскировал хреново. Архивные файлы от предыдущего номера «аська» не затерла. Этот «кто-то» либо не разбирается в этом деле, либо очень торопился. Труп надо было уничтожить, а он его ветками забросал, наивный.
- Чей труп? - изумился Петя.
- Да предыдущей «аськи» же! Я тебе чего толкую - программу он заново поставил, новый номер зарегистрировал, а следы старого не затер до конца! Так что номер, на который шли сообщения на прошлой неделе, я нашел.
- Ну и чего там за сообщения? Антон вздохнул.
- Эх, трудно с тобой разговаривать. Не те вопросы задаешь. Сразу видно, что в этом деле ты профан. Ты меня сначала спроси, как мне удалось восстановить на «асе» старый номер и залезть в его «хистори», если для этого надо знать пароль.
- Считай, что спросил, - протягивая приятелю очередную бутылку пива, послушно отреагировал Петя. Приходилось мириться с тем, что путь к сути рассказа пройдет через тернии технических подробностей.
- Отвечаю. Без хакерских наворотов (хотя поначалу я и их попробовал, но без толку), а лишь с помощью гениального умозаключения.
Петя картинно всплеснул руками, призывая «гуру» продолжать.
- Скажи-ка мне, Пит, - Антон откинулся на спинку кресла и вальяжно закинул ногу на ногу. Для полноты образа ему сейчас не хватало только сигары. Впрочем, Петя не смог вспомнить кого-либо из великих сыщиков, живописующих свои гениальные умозаключения, размахивая бутылкой пива. - Если в офисе стоят камеры наблюдения, прослушивается телефон и запрещается пользоваться своей техникой, то с какой стати сотрудникам разрешается иметь на компьютере бесконтрольную «аську»? Это же явная дыра в системе информационной безопасности.
- Так, Кермит же говорил, что это все больше для виду, чтоб привыкали, мол, к настоящим рабочим местам.
- Угу, в нашем зале все учебно-боевое. Но если на реальном рабочем месте «аську» иметь нельзя, то и на учебном нам бы этого тоже не позволили. А раз такого запрета нет, значит, руководство не боится безнадзорного общения своих сотрудников с внешним миром. Почему?
- Да ничего особенного. Нормально порезвились. Но сейчас будет веселее. Послушай, что сегодня наш Абрамыч будет на «политинформации» рассказывать, не пожалеешь. Шилов съест свою футболку, когда узнает, чем обернулся очередной его прикол, - пообещал Петя.
- Какой прикол? Я ничего не знаю.
- Ну, вот и узнаешь.
Однако услышать повторение уже знакомого Пете рассказа Абрамова Антону не довелось. Пришедший, как обычно, «на доклад» Шеф, который, по-видимому, с полной серьезностью относился к идее создания корпоративного духа, смотрел то на часы, то на пустой отсек Абрамова и неслышно ругался. Когда до открытия торгов оставалось пять минут, он молча встал и ушел, даже не оставив Гожину своих обычных распоряжений насчет опоздавшего.
Впрочем, это было бы бесполезно, поскольку еще через пять минут позвонила бабушка Абрамова и сквозь слезы сообщила подошедшему к телефону Гожину, что Кирилла сбила машина. Подробностей узнать не удалось, поскольку она, разрыдавшись, сразу положила трубку. Никто не ответил на звонки и позднее, когда трейдеры, поочередно набирая записанный в анкете Абрамова номер телефона, пытались дозвониться к нему домой, чтобы узнать хотя бы степень тяжести его состояния.
- Она так рыдала, что такое ощущение, что его насмерть сбило, не дай Бог, конечно, - в который раз повторял Гожин во время перекура. - Только я одного не пойму, со сколькими бабками Абрамов живет?
- Он говорил, что у него в Москве кроме бабки никого нет, с ней и живет.
- Ага, только в прошлый раз, когда он заболел, голос был другой, сто процентов. Этот явно помоложе, даже через рыдания было понятно…
- Точно, Абрамов у нас теперь почти олигарх, вот он старую бабку выгнал и взял себе помоложе! - пошутил Шилов.
- Нет, мужики, шутки шутками, а, может так получиться, что мы и правда Абрамыча больше не увидим. По-любому после аварии можно долго в больнице проваляться.
- И осталось нас тогда только семеро, - задумчиво подытожил Шилов.
«Десять негритят пошли купаться в море…», - развил его мысль внутренний голос Пети.
***
- Много курите, - встретил их по возвращении из курилки упрек вновь появившегося в зале Кермита. - Наш уважаемый Михаил Викторович, дабы соблюсти традицию, любезно предложил сделать доклад вместо Абрамова. Так что рассаживайтесь по местам и внимайте.
- Действительно, как занявший второе место, я счел своим долгом поддержать, так сказать… - Старик сделал неопределенный жест рукой. - Я, конечно, не имел возможности подготовиться, поэтому мой доклад будет иметь несколько необычную форму. Он скорее похож на, как говорит наш уважаемый сержант Гожин, политинформацию, но, надеюсь, будет вам интересен, тем более что политики в нем нет, а экономических смыслов навалено сразу в несколько слоев. Я уже не говорю про форму изложения…
- Может быть, перейдем ближе к тексту, господин Путилов? - Шеф вновь посмотрел на часы и решил поторопить Старика.
- Да-да, конечно. Этот текст называется «Легенда о Галилее»…
Легенда о Галилее
«…Явления природы, как бы незначительны, как бы во всех отношениях маловажны ни казались, не должны быть презираемы философом, но все должны быть в одинаковой мере почитаемы. Природа достигает большого малыми средствами, и все ее проявления одинаково удивительны». Галилей поставил точку, откинулся на спинку массивного стула и прикрыл глаза.
Усталость давала о себе знать - несколько последних ночей Галилей провел, не смыкая глаз, рассматривая через собранный месяц назад телескоп звездное небо, луну и планеты. И теперь перед его глазами стояли впечатляющие картины увиденного - лунный пейзаж с горными цепями и вершинами, долинами и впадинами. Млечный Путь, до сих пор казавшийся сплошной белой полосой, при рассмотрении в зрительную трубу отчетливо рассеялся на отдельные звезды.
При свете дня глаза закрывались от ночной бессонницы, но стремление побыстрее поведать миру об увиденном придавало ученому сил, и в итоге весь световой день Галилей проводил в работе над новой книгой - книгой о звездах…
Скрипнула дверь и в комнату вошла жена. Галилей положил перо на недописанную страницу и повернулся к супруге:
- Марина, ты не представляешь, что я видел сегодня ночью! - воскликнул он, не замечая грусти в глазах жены. - Я снова наблюдал за Юпитером и теперь уверен, да-да, я совершенно уверен, что те три маленькие звездочки рядом с этой планетой, ну помнишь, я же тебе рассказывал, - это его спутники! Более того, сегодня я разглядел еще одну такую же точку. И все они снова изменили свое положение! Теперь нет никаких сомнений, что эти небесные тела движутся, в точности как это описано у Кеплера. Нет, сегодня ночью ты обязательно должна увидеть это собственными глазами!…
Ничего не ответив на пылкую тираду мужа, Марина Гамба подошла к столу и взглянула на исписанные листы:
- Ты снова пишешь книгу?
- Да! Я рассказываю в ней обо всем увиденном в небе. Я назову ее "Звездный вестник"…
- Но, Галилео, ты же знаешь, что на издание твоей предыдущей книги ушли наши последние сбережения. А доходов, поступивших от ее продажи, уже не хватит даже на то, чтобы купить леденцов нашему маленькому Винченцо.
- Ах, милая, как ты не понимаешь, только такая книга способна открыть, наконец, глаза этим римским слепцам! Я докажу, что Коперник был прав…
- Но прежде кардинал Беллармино отправит тебя на костер, - вздохнула жена. - Да слышишь ли ты меня?! Подумай лучше о том, что мы будем сегодня есть? Эти небесные светила совсем затмили твой разум. Может быть, в твою зрительную трубу и видна каждая блоха на задницах Гончих Псов, но зато ты уже давно в упор не замечаешь ни меня, ни детей. Ты, похоже, совсем забыл, что у тебя есть маленький сын, да еще и две подрастающие дочери, которым скоро не в чем будет ходить в школу. Ливия уже месяц ходит в дырявых башмаках, а платье Вирджинии превратилось в одну большую заплату…
- Но послушай, Марина, эта книга поможет нам заработать деньги, пойми - я ученый, и писать книги - это и есть мой способ зарабатывать на жизнь…
- Однако вся Флоренция знает, что твой отец, - покойный Винченцо Галилей, - тоже был талантливым музыкантом и философом, что не мешало ему успешно торговать сукном на городском рынке и оплачивать твою учебу в Пизанском университете. Право же, для нашей семьи было бы гораздо полезней, если бы ты унаследовал не только философские таланты отца, но и его коммерческую хватку!
Слезы брызнули из ее глаз, и Марина выскочила за дверь. Поглаживая в раздумье бороду, Галилей проводил взглядом жену, затем пробежался глазами по обветшалым стенам, и, наконец, взгляд ученого остановился на предмете его тихой радости - телескопе.
Волна гордости тут же выбросила из его головы мрачные мысли. Подумать только, ему удалось достигнуть тридцатидвухкратного увеличения! Еще никто в мире не мог заглянуть так далеко, как он. О каких деньгах может говорить эта женщина, когда его - Галилео Галилея - открытия вот-вот перевернут всю современную науку от постулатов Аристотеля до теории построения мира Птолемея! Как может она судить о бесполезности его трудов, когда сам великий Гвидо Убальдо дель Монте оценил их научную значимость.
Правда, с кафедры математики Пизанского университета, куда Галилею удалось устроиться благодаря дель Монте, его выперли, лишив и без того скудного жалования, но книга! Она же теперь почти готова. И он вовсе не "лох, вылетевший в подзорную трубу", как зубоскалят о нем соседи, он уже придумал хитрый ход, который поможет сделать новой книге хороший промоушн: "Я посвящу эту книгу нашему новому герцогу Тосканскому Козимо Медичи - он просвещенный человек и наверняка поймет всю значимость моих открытий… Однако не мешало бы чем-нибудь перекусить…"
В животе запели валторны. Галилей собрался было кликнуть жену, но осекся. Что ни говори, но в одном она была безусловно права: в доме действительно было шаром покати - последние деньги он отдал за изготовление линз для телескопа.
Галилей подошел к своему любимому изобретению, прямо бородой нежно смахнул осевшие на поверхности трубы пылинки и прильнул к окуляру. "Скорее бы уже ночь. Наедине с небесными телами не так подводит живот, и совершенно забываются земные невзгоды. Тем более сегодня, когда предстоит начать изучение странного явления, которое я случайно заметил вчера вблизи Сатурна. Эх, если бы удалось еще немного усилить увеличение линз…"
Солнце слепило глаза, и Галилей направил трубу телескопа вниз, путешествуя взглядом по крышам домов, куполам флорентийских церквей, лицам спешащих по своим делам горожан… А вот и городской рынок. Вон торговец сукном Ришон рекламирует свой товар. Галилей тут же вспомнил слова жены. Неужели ее сердцу ближе образ подобного торгаша, нежели великого ученого?! Да, его отец небезуспешно торговал сукном, но что бы там ни говорили, для его сына всегда было предначертано иное призвание. Поэтому, когда отец умер, Галилео, нисколько не сомневаясь, тут же продал дело отца его конкуренту, старому еврею Ришону. Отмахнувшись от добровольных советчиков, в один голос твердивших, что Ришон хорошенько нагрел его на этой сделке, Галилей моментально потратил вырученные деньги на издание своей книги по механике…
Каждый прилавок был виден удивительно четко: капли жира, стекающие с огромного куска мяса на жаровне, фрукты, румяные лепешки - казалось, что зрительная труба не только приближает изображение, но и переносит в комнату пьянящие запахи. Галилей сглотнул слюну и поспешил направить трубу в море.
С высокого холма, на котором стоял дом Галилея, открывался прекрасный вид на отдаленные от города морские просторы. Лишь этот вид своей уходящей вдаль глубиной в дневное время напоминал ученому о ночных наблюдениях бездонного неба. Не встречая препятствий, взгляд легко скользил по водной поверхности и уходил к самому горизонту. Отчетливо просматривался Генуэзский залив, а в хорошую погоду - и все Лигурийское море, уводящее взгляд еще дальше, туда, где в туманной дымке огромное Средиземное море несло свои воды к Гибралтарскому проливу, через который уходили и возвращались все торговые суда, связывающие родную Италию с Новым Светом и колониальными странами.
Вот и сейчас в объективе были отчетливо видны несколько торговых кораблей, под полными парусами вошедшие в Лигурийское море на пути к Генуе. "Подумать только, ведь с помощью этой трубы я могу видеть не только через расстояние, но и через время. При попутном ветре эти корабли лишь завтра к полудню достигнут Генуэзского причала, а я отчетливо вижу их уже сейчас. Можно разглядеть даже, как тяжело они нагружены… Судя по очертаниям - это англичане, везут свое сукно и колониальные товары…"
Внезапная яркая вспышка озарила мозг Галилея, и через минуту ученый, захватив с собой жену, уже гнал свою повозку по спуску холма на городские улицы.
Подъехав к рынку, он прямиком направился к суконным прилавкам и отыскал там Ришона:
- Послушайте, Ришон, много ли у вас сейчас в наличии товара?
- Ах, молодой человек, вы спрашиваете много ли у меня товара? Я не знаю, для каких таких научных опытов вам потребовалась эта информация, но что бы вы там себе обо мне ни думали, я отвечу так: у старого Ришона не может быть товара ни много ни мало. У меня его всегда достаточно! Обойдите весь рынок, и вы обязательно снова возвратитесь сюда. Вы спрашиваете, почему? Нет, вы сначала обойдите, обойдите, а потом спрашивайте, и тогда я вам отвечу, что при нынешнем привозе в этом городе только у Ришона еще остались запасы сукна. Две недели назад шторм утопил пару кораблей с товаром, и теперь покупатели имеют наглость говорить, что я пользуюсь моментом и задираю цены. Вы только послушайте, - они обзывают меня монополистической мордой! Я хорошо знал вашего отца, Галилей, и вот что я вам скажу: да, я поднял цены, потому что хочу получить оплату за свою предусмотрительность, и я не продам свое сукно ни на сольдо дешевле, даже если сам Мойша запишет мне это как одиннадцатую заповедь. А кто не согласен с моими маркетинговыми планами, пусть ходит гордый и голый…
- У меня к вам огромная просьба, Ришон, - прервал Галилей говорливого торгаша. - Я хотел бы почтить память своего отца. Вы знаете, что я пошел против его воли, продав его наследство. И вот я подумал, что было бы совсем неплохо в знак почтения хотя бы на пару дней вернуть себе его ремесло. Я думаю, он был бы рад увидеть, что его сын помнит и чтит дело своего родителя. Иными словами, я хотел бы всего на каких-нибудь два дня принять для собственной торговли весь ваш товар, разумеется, с возмещением упущенной вами за эти дни прибыли. А к вечеру второго дня я верну вам или весь товар в целости, или стоимость недостающей его части по вашей цене.
- Вы шутите, Галилей? Простите меня, но вы и ваш отец - это две большие разницы. Если этот мир действительно оборачивается вокруг своей оси, как вы всем о том рассказываете, то только потому что в этом мире есть такие оборотистые люди, как старый Ришон. А вас, молодой человек, даже в таком беспроигрышном деле ожидает неминуемое разорение, уж поверьте моему слову. У меня здесь товара на пятьдесят тысяч золотых монет, а что вы можете предложить мне взамен, если по свалившейся на вашу больную голову блажи я это все потеряю?
- В этом случае вы можете забрать мой дом. Уверен, он стоит никак не меньше пятидесяти тысяч.
Хитрые глаза Ришона внимательно рассмотрели всклокоченную бороду Галилея, его побледневшее лицо с ярко выделяющимися синими кругами под воспаленными глазами, и затем перенесли свой сальный блеск в сторону вершины холма, где стоял дом Галилея. Наконец, вдоволь набормотавшись себе под нос и не один раз промусолив свою амбарную книгу, Ришон обернулся к Галилею:
- Если бы вы знали, как я любил вашего отца. Чтоб вы так жили, Галилей, как я его любил! Только из уважения к нему и в честь завтрашней еврейской субботы я пойду вам навстречу. Я отдаю вам в управление все пятьсот полновесных тюков превосходного английского сукна сроком на два дня, по прошествии которых вы вернете мне их назад, а все, чего не будет хватать, возместите по моей цене. Кроме того, вы заплатите мне за этот мой вынужденный двухдневный простой еще две тысячи золотых.
Ударили по рукам. Весьма довольный сделкой Ришон передал Галилею прилавок. Жена, с ужасом слушавшая весь разговор, наконец обрела дар речи:
- Похоже, ты действительно сошел сума! Что ты затеял? Последнему рыночному бомжу понятно, что дороже, чем продает сейчас Ришон, никто у тебя ничего не купит. Ты не получишь ни одного сольдо прибыли, да еще и отдашь за сомнительное удовольствие два дня побыть торговцем две тысячи золотых, которых у нас нет! Я понимаю, в чем дело, - ты, видимо, оскорбился на мои сегодняшние слова, но это еще не повод обрекать наших детей на голодную смерть!
- Если ты закончила, то немедля пойди к конкурентам Ришона и предложи им выкупить у меня его товар за сорок тысяч золотых.
- О боги! Да он звезданулся еще сильнее, чем я думала, - только что взяв в долг товара на пятьдесят тысяч, он отдает его за сорок!! Даже наш малыш Винченцо смыслит в торговле больше тебя…
Галилею пришлось даже прикрикнуть на жену, чтобы женщина, заламывая руки, все же отправилась выполнять его приказ. Как и следовало ожидать, удивившиеся поначалу столь неожиданному предложению торговцы быстро прикинули свою выгоду и наперебой покупали у Галилея тюки, тут же пуская сукно в продажу по более высоким ценам. Чумазые мальчишки, указывая на Галилея, в открытую крутили пальцем у виска, а женщины причитали над судьбой Марины и детей этого сумасшедшего звездочета…
К вечеру обретенный Галилеем товар закончился, и он отправился домой с вырученными от продажи сорока тысячами золотых. Совсем потерявшийся в догадках и встревоженный смутными предчувствиями Ришон распорядился даже выставить вокруг дома Галилея охрану, чтобы тот, не дай бог, не смылся ночью со всеми деньгами и не спалил заложенный дом. Всю ночь охрана слушала тихие всхлипывания жены ученого и восторженные восклицания его самого о каком-то Юпитере, Сатурне и прочих затейливых плодах явно больного, по мнению охранников, воображения.
Суббота прошла спокойно, если не считать того, что Галилей весь день то и дело посматривал в свою зрительную трубу на Генуэзский залив, при этом каждый раз все радостнее хлопая в ладоши, а к ужину, совсем развеселившись, он уже свободно распоряжался полученными деньгами и даже закатил семейный пир в честь кого-то из древнеримских философов.
А в воскресенье, прямо к открытию базарного дня, из Генуи пришел караван с дешевым, но очень качественным английским сукном, в большом количестве привезенным накануне в Генуэзский порт британскими торговыми кораблями. Естественно, что по всему итальянскому побережью цены на сукно тут же резко упали, и прибывшие ранним утром из Генуи караванщики с превеликим удовольствием согласились продать странному незнакомцу в ночном колпаке оптовую партию из пятисот тюков сукна за тридцать тысяч золотых.
Уже через час все пятьсот тюков были возвращены на склады Ришона, после чего Галилей, лишь усмехаясь в растрепанную бороду на причитания старого еврея, отсчитал ему две тысячи золотых за аренду товара. Чистая прибыль торговой операции Галилея составила, таким образом, восемь тысяч золотых.
Прошло три месяца, и вся просвещенная Европа восторженно зачитывалась только что изданным "Звездным вестником", где Галилео Галилей живописно описал множество своих новых научных открытий. Правда, два из них так и не попали на страницы книги, но зато прочно засели в умах торговцев, надолго усвоивших понятия "торговля в шорт" и "инсайд".
На раздавшиеся по окончании повествования бурные аплодисменты Старик ответил неловким взмахом руки и своим обычным: «Ай, бросьте».
***
Антон, как ни странно, выслушал рассказ Пети о том, что именно намеревался поведать в своем несостоявшемся докладе Абрамов, без улыбки. И, повторив, что не знает о существовании плана нового розыгрыша, заметил, что в любом случае было бы неплохо покопаться в компьютере сбитого машиной трейдера.
Уже через час он снова заглянул к Пете.
- Слыхал, какая беда с моим компом приключилась? Винт полетел начисто, - сообщил он подмигивая. - Шеф милостиво разрешил пересесть за машину Абрамова.
Отсеки Пети и Абрамова располагались одинаково выгодно с точки зрения их «невидимости» для камер наблюдения. Отсек, находящийся непосредственно под камерой, оказывался для нее в «слепой зоне», а камера в противоположном углу была расположена слишком далеко, чтобы четко отследить происходящее на экране монитора.
- Ну что ж, примерно этого я и ожидал, - заявил Антон тоном заправского сыщика, порывшись в начинке абрамовского компьютера. - Кто-то установил ему «аську». Сам бы он точно не смог. Он вообще не понимал, что это такое. Когда мы с Уваровым предлагали всем ее поставить, Абраша даже не въехал, зачем она нужна. А теперь стоит, родимая. Могу поспорить, что появилась она тут на прошлой неделе, когда Абрамов болел и за его компьютером сидели все, кто хотел. Сейчас проверим по дате установки.
Однако тут новоявленный сыщик получил щелчок по начавшему задираться носу. Согласно компьютерному «самоанализу» выходило, что «аська» появилась… лишь вчера поздним вечером. В контакт-листе нашлись номера «асек» всех трейдеров Зеленого зала, однако архивы, хранящие переписку, оказались девственно чисты, что и не удивительно, учитывая, что с момента установки программы на данный компьютер не прошло и суток. Впрочем, одно сообщение все-таки нашлось. Его текст гласил: «Покупай РАО по 7,20 - не пожалеешь!» Установить отправителя сего «ценного» совета оказалось несложно, поскольку все присутствующие трейдеры еще при знакомстве обменялись номерами своих «асек».
- Прикольно, - прокомментировал Антон, сверившись со своим контакт-листом, - спорим, ты не угадаешь, кто прислал Абрамову это сообщение?
- Ты только что уже спорил про дату установки и проиграл, - хмыкнул Петя.
- Нет, Пит, на этот раз я уверен, что этого человека ты если и назовешь, то последним. Этот дурацкий мессидж Абрамову прислал Путилов Михаил Викторович.
- Старик?!
***
Старик физически чувствовал направленные ему в затылок из отсека напротив взгляды молодых людей. Как человек опытный и привыкший, даже полагаясь на авось, все-таки страховаться от самого нежелательного варианта развития событий, он предполагал, что одним только исчезновением Абрамова замять дело не получится. Именно поэтому пришлось провести дополнительную работу. В частности, выступить с лекцией, чтобы не дать романтичному Беликову передать коллегам «последние слова» Абрамова, услышанные в боулинге, а также подставиться с «аськой», чтобы вызвать вопросы, на которые уже были заготовлены вполне приемлемые ответы.
Однако, в полном соответствии с жизненными законами, все всегда происходит не так, как мы планируем. Беликов хоть и не пересказал во всеуслышание рассказ Абрамова о таинственных сообщениях, но все же поделился этой информацией с Антоном Илющенко, гораздо более подкованным в технической области. В результате уводящая от следа приманка была обнаружена чрезвычайно быстро, но свою роль она пока не выполнила. Парни не спешили принять так легко доставшуюся им добычу. Они, подобно молодым, но уже талантливым ищейкам, вертелись вокруг найденного следа, но не спешили отправиться по указанному им пути наименьшего сопротивления и, чувствуя какой-то подвох, лишь буравили подозрительными взглядами затылок Старика. Угроза срыва операции с устранением наивного Абрамова, вопреки ожиданиям, не уменьшилась, а просто сменила носителя. Причем то, что раскрытие фокуса с «аськой» после вовлечения Илющенко становится лишь вопросом времени, было совершенно очевидно. Радовало лишь то, что молодые люди не проявляли стремления расширить круг посвященных в заинтриговавшую их историю.
***
Антон позвонил Пете вечером того же дня.
- Ты дома? А я еще на работе. У тебя комп с Интернетом дома имеется? Можно к тебе сейчас подъехать?… Угу, найду. Перезвоню, если заблужусь.
Антон выглядел деловито и загадочно, старательно пряча распирающее его торжество. Петя терпеливо ждал рассказа, послушно выполняя распоряжения приятеля: «грузи комп, вызывай архив котировок, тащи пиво…».
Влив в себя содержимое первой бутылки и удовлетворенно крякнув, глядя на возникший на экране поминутный график изменений котировок акций РАО ЕЭС за предыдущую неделю, Антон наконец-то поделился причинами своего приподнятого настроения.
Посвятив весь день и немалую часть вечера изучению компьютера Абрамова, он выяснил следующее. Во-первых, «аська», в полном соответствии с высказанной утром догадкой, впервыепоявилась на этой машине еще в прошлый понедельник.
- Сразу ж понятно было, что тут какая-то лажа, - приятель возбужденно тараторил, не в силах больше сдерживать за маской загадочности распирающую его информацию. - Абрамыч сообщения получал всю неделю, а «аська» только сейчас появилась - не может же такого быть, правильно? Других «общалок» у него на компе нет и не было. А вот «аська» была! Просто кто-то поверх нее потом поставил новую, с другим номером. Типа замаскировал. Но замаскировал хреново. Архивные файлы от предыдущего номера «аська» не затерла. Этот «кто-то» либо не разбирается в этом деле, либо очень торопился. Труп надо было уничтожить, а он его ветками забросал, наивный.
- Чей труп? - изумился Петя.
- Да предыдущей «аськи» же! Я тебе чего толкую - программу он заново поставил, новый номер зарегистрировал, а следы старого не затер до конца! Так что номер, на который шли сообщения на прошлой неделе, я нашел.
- Ну и чего там за сообщения? Антон вздохнул.
- Эх, трудно с тобой разговаривать. Не те вопросы задаешь. Сразу видно, что в этом деле ты профан. Ты меня сначала спроси, как мне удалось восстановить на «асе» старый номер и залезть в его «хистори», если для этого надо знать пароль.
- Считай, что спросил, - протягивая приятелю очередную бутылку пива, послушно отреагировал Петя. Приходилось мириться с тем, что путь к сути рассказа пройдет через тернии технических подробностей.
- Отвечаю. Без хакерских наворотов (хотя поначалу я и их попробовал, но без толку), а лишь с помощью гениального умозаключения.
Петя картинно всплеснул руками, призывая «гуру» продолжать.
- Скажи-ка мне, Пит, - Антон откинулся на спинку кресла и вальяжно закинул ногу на ногу. Для полноты образа ему сейчас не хватало только сигары. Впрочем, Петя не смог вспомнить кого-либо из великих сыщиков, живописующих свои гениальные умозаключения, размахивая бутылкой пива. - Если в офисе стоят камеры наблюдения, прослушивается телефон и запрещается пользоваться своей техникой, то с какой стати сотрудникам разрешается иметь на компьютере бесконтрольную «аську»? Это же явная дыра в системе информационной безопасности.
- Так, Кермит же говорил, что это все больше для виду, чтоб привыкали, мол, к настоящим рабочим местам.
- Угу, в нашем зале все учебно-боевое. Но если на реальном рабочем месте «аську» иметь нельзя, то и на учебном нам бы этого тоже не позволили. А раз такого запрета нет, значит, руководство не боится безнадзорного общения своих сотрудников с внешним миром. Почему?