Страница:
Иггур поднял кулак, и она отскочила, попав прямо в лапы к Вартиле. Вельмиха сильно ударила ее своим прутом по уху. Из уха Долодхи потекла кровь.
– Плохие новости! – рявкнула Вартила, когда девушка удалилась, еле переставляя ноги.
Магрета ожидала, что Иггур одернет вельмиху, но он ничего не сказал. Она поймала Долодху за плечо, намереваясь помочь. Но девушка отшатнулась, словно боялась, что ее снова накажут, и вернулась на свой пост.
Иггур спустился в подвал. Вскоре он вернулся в холодной ярости.
– Ушел! – бушевал он. – Воспользовался тайным туннелем, который мы не обнаружили. Маги заплатят мне за это!
– Я уверена, они сделали все, что могли, – попыталась успокоить его Магрета.
Гнев Иггура после того, как нашли двойника Мендарка, был ужасен, и она боялась повторения.
– Значит, этого было недостаточно!
Магрета ощутила беспокойство. Во что она впуталась?
– Иггур, – обратилась она к нему на бегу, стараясь не отставать, – с этим бедным гонцом обошлись очень несправедливо. Ты?..
– Она знает мои Артикулы Войны! – резко возразил он. – Их читают каждую неделю. Добейся успеха, и тебя вознаградят! Допусти промах, и тебя накажут! Что может быть справедливее?
– А в чем ее промах?
– Она принесла плохие новости. Ее группа меня подвела, и все они должны быть за это наказаны. Зато в следующий раз они будут больше стараться.
Когда они вернулись в крепость Иггура, было уже утро. Измученная Магрета лежала на кушетке, а Иггур расхаживал по комнате. Как он ни пытался, ему не удалось обнаружить потайной ход, которым воспользовался Мендарк.
– Где он мог проскользнуть? – спрашивал он, обезумев. – Мог ли Мендарк уже выбраться из Туркада?
– Не думаю, – ответил Зарет, поглаживая свои косички на подбородке. – Хотя... если у него где-то припрятан маленький бот.
– Найди его! – загремел Иггур. – Он вырвался на свободу? По суше или по морю? Или он все еще в городе – затаился в какой-нибудь дыре в трущобах. Или в портовом городе?Не попытаться ли мне выкурить его оттуда огнем? – Иггур злорадствовал: ведь Зарет был хлюном, то есть принадлежал к народу, который жил в портовом городе и контролировал все морское сообщение с Туркадом.
– Мой совет не будет беспристрастным, – спокойно сказал Зарет. – Но ты должен знать вот что: мы, хлюны, подготовили защиту от пожара, так как больше всего боимся именно огня. Эти меры могут не помочь, но если сгорит портовый город, то, будь уверен, от Туркада не останется камня на камне.
– В случае пожара весь Туркад станет западней, – размышлял Иггур вслух. – Я пошлю в портовый город послов, и к этому монстру С'Корси тоже, и они будут действовать лестью и угрозами. Мы найдем Мендарка!
– Феламора больна, – сказала Магрета, чувствуя, что пренебрегла своим долгом. – Я должна пойти к ней.
– Хорошая идея. – Он прокричал приказы, и двое вельмов повели Магрету вверх по лестнице. – Не дай ей умереть. Она может меня многому научить.
Девушка нашла Феламору в том же состоянии, что и прежде: в апатии; она либо спала, либо лежала глядя в потолок. Иногда она вставала и, несколько минут поковыляв по комнате, снова падала на кровать.
Когда Магрета вернулась в кабинет Иггура, тот все еще лихорадочно работал. Он не спал несколько ночей и теперь превратился в автомат, подчиненный одной идее: найти Мендарка и обезопасить город. Магрета считала эту маниакальную идею удручающей. Тем не менее она сидела рядом с ним в то время, как он отдавал приказы о контроле над Туркадом и о наказании тех своих слуг, кто совершил промах.
Наконец, когда наступил полдень, он заметил Магрету, которая еле сидела на стуле, умирая от желания поспать.
– Прости, – обратился он к ней без улыбки. – Я не могу отдыхать, пока мой враг не схвачен. Долодха!
Девушка, которая лежала на полу, как коричневый узел с вещами, тотчас же вскочила. Половина ее лица распухла, на ухе запеклась кровь.
– Проводи Магрету в мои апартаменты, – приказал он. – Приготовь ей ванну и постель. Обеспечь всем необходимым.
Долодха повела Магрету по длинным коридорам, и наконец они дошли до большой двери, которую охраняли два вельма. Долодха передала приказ, и их впустили. Она наполнила для Магреты ванну.
– Она холодная! – воскликнула Магрета, пощупав воду. Хотя она не привыкла к роскоши, но холодная ванна зимой – это уж слишком!
– Ты хочешь горячуюванну? – прошептала Долодха с таким изумлением, что Магрета не стала настаивать.
– Ладно, сойдет, – сказала она и выкупалась, стараясь не задерживаться в холодной воде.
Ее грязная одежда уже исчезла. Она надела длинное одеяние, приготовленное Долодхой, и ее провели в большую спартанского вида комнату, которая явно была спальней Иггура. Магрета встревожилась. Как бы ни сложились у них в дальнейшем отношения с Иггуром, остаться здесь было для нее невозможно.
– Я не могу здесь спать! – воскликнула она. Долодха пожала плечами, продолжая стелить постель.
Подойдя к двери, Магрета открыла ее. Вельм, стоявший на часах, преградил ей путь.
– Выпусти меня! – потребовала Магрета, но он покачал головой:
– У меня приказ – не выпускать тебя отсюда до утра.
– Так пойди к Иггуру и скажи, что я не желаю здесь спать.
– Я не имею права покидать свой пост! – заявил вельм с безразличным выражением лица.
Магрета вернулась в комнату и присела на край ванны.
– Постель готова, – сказала Долодха.
– Я не могу там спать, – ответила Магрета.
– Хозяин отдал приказ, – печально произнесла Долодха, дотрагиваясь до своего изувеченного уха.
У Магреты не было желания смотреть, как девушку снова накажут. Сорвав с кровати одеяла, она, к огорчению Долодхи, улеглась на полу в гостиной.
Магрета проснулась и поняла, что ее опасения были беспочвенны: Иггур совсем не пришел. Долодха спала на голом полу, но, как только Магрета поднялась, помчалась готовить завтрак.
После бегства Мендарка из крепости Иггур был так сильно занят, что Магрета почти не видела его. Заточенная в крепости, в окружении вельмов, она начала задумываться, уж не сделала ли роковую ошибку, придя сюда.
Большую часть времени она проводила в командном центре, наблюдая за Иггуром, хотя они редко обменивались даже парой слов. Что он хочет от нее? И, коли на то пошло, чего ожидала она? Что он будет приятелем, другом, любовником?
– Иггур, – произнесла Магрета осторожно в тот полдень.
Он повернулся к ней с отсутствующим выражением лица. Его руки перебирали депеши на столе, и ему явно не терпелось вернуться к своей работе. Офицеры и слуги глазели на нее.
– Ничего, – ответила она на его взгляд и села обратно на свой стул.
Магрета впала в задумчивость, ощутив затаенную обиду. После того как Иггур подтвердил, что привязан к ней, ее робкие надежды разгорелись. Но последние дни были ужасны. Он не говорил ей ни одного доброго слова, впрочем и ни одного резкого, – Иггур совершенно не замечал ее. Магрета предпочитала скрывать свои чувства, а не выказывать их, и наконец в душе ее вспыхнула ярость. Если такова дружба, ей будет лучше одной.
«Значит, я буду одна! – решила она в гневе. – Я не намерена болтаться тут без дела и уйду сегодня же».
– Черт тебя побери! – воскликнула она, когда Иггур шел на очередное совещание с генералами. – Каковы твои планы относительно меня?
Кровь бросилась в лицо Иггура. Рука непроизвольно стала комкать депеши. Резко повернувшись к солдатам и слугам, он рявкнул:
– Вон!
Когда комната опустела, он тихо произнес:
– Будь так любезна держать свои личные проблемы при себе, когда я работаю.
– В будущем я так и сделаю! – зло отчеканила она. – Я ухожу!
– Уходишь? – У него был изумленный вид.
– Ты со мной не разговариваешь. Я как пленница, которой забыли сказать, что она находится в заточении. Мне было лучше одной.
– О чем ты хочешь говорить?
– О чем угодно! – закричала она. – Какие у тебя планы относительно меня?
– У меня нет никаких планов, – спокойно ответил он. – Твое общество... оно мне приятно. Вот и все.
– А как насчет меня? Я не твой щенок, которому можно улыбнуться, когда он забавляет, и не замечать в остальное время.
Иггур смотрел на нее, не понимая, что она имеет в виду.
– Пойдя на союз с тобой, я выступила против Феламоры и всего того, к чему она стремилась. Я не могу жертвовать всем ради каприза. Мне нужно больше!
– Магрета... – начал Иггур, затем лицо его застыло. – Я... Я не могу... – Он резко повернулся к Магрете спиной, издав приглушенный стон. Когда он снова обернулся к ней, он уже овладел собой. – Пойдем со мной, – позвал он и повел ее наверх.
Теперь они стояли на самом верху старой крепости, на зубчатой стене. Ветер развевал их волосы и одежды, залепляя им лица мокрым снегом.
– Я не могу... – снова начал он, потом отвернулся и отошел от Магреты. – Вероятно, тебе следует уйти. Мне нечего тебе предложить. Я... Я знаю себя, Магрета, и то, что я знаю, не очень... привлекательно. Тебе известна моя история?
Она подошла к нему.
– Ты был молод, блистателен, – сказала она. – У тебя было все. Потом Совет – Мендарк! – попросил тебя помочь в изгнании Рулька с Сантенара.
Он вздрогнул при этом воспоминании. Она протянула ему руку.
– Ты воспользовался Запрещенными Искусами ради них, – продолжала Магрета, – но Рульк был слишком силен. Совет бросил тебя, и потом Рульк овладел твоим сознанием и довел тебя до безумия.
– Я до сих пор ощущаю это, – сказал Иггур, и взгляд его был обращен в прошлое. – Эта боль, этот ужас. Месть Рульку и Мендарку – вот что двигало мной с того времени, как прошло мое безумие. Я превратил себя в машину. Я пуст изнутри, Магрета. Скорлупа, которая не содержит ничего, кроме ненависти и страха.
Эта исповедь потрясла Магрету. Она заметила, как дрожит его рука.
– Ты не бесчувственный, – возразила она. – Иначе у тебя не болело бы внутри. У меня тоже болит – ты знаешь почему.
Иггур сжал ее тонкую руку. На ресницах у него были слезы.
– Магрета, ты добра ко мне. Не знаю, смогу ли я отплатить тебе тем же: я весь обледенел.
– Мне нужно немного, – прошептала она, ступая рядом с ним. – Но я так тоскую по теплу. – Она взглянула ему в лицо затуманенными от слез глазами. – Мы так подходим друг другу. Я холодна изнутри, робка. Я не выношу, когда люди знают о моих чувствах. Но, быть может...
Они продолжали идти по стене, миновав пустую караульную будку. Внезапно Иггур остановился и схватил ее за руки:
– Быть может? Ты делаешь предложение? Говори яснее – не выношу, когда ходят вокруг да около.
– Боюсь говорить яснее – а вдруг я ошиблась, – ответила она. – Но я хочу. Если ты хочешь.
– Возможно, ты и я, мы могли бы чему-нибудь научить друг друга?
– Да? – прошептала она.
Подул ледяной ветер. Магрета, дрожа, приблизилась к Иггуру, под его защиту. На ее лице отразилась борьба чувств.
– Ты бы... – начал он тихо.
– Что? – мягко спросила она.
Он закричал, перекрикивая шум ветра над бойницами:
– Ты бы... не обняла меня?
И он распростер объятия. Магрета тоже протянула к нему руки. Они постояли с минуту близко друг к другу, но не соприкасаясь. Затем Магрета ощутила, как в душе обрушилось то, что сдерживало ее. Вздохнув, она крепко обняла Иггура, и он прижал ее к себе.
Они беседовали, когда у Иггура выдавалась свободная минутка и он мог оторваться от войны и забыть о своей маниакальной идее. Они гуляли по стенам крепости поздней ночью, когда были сделаны все дела, или в предрассветные часы, перед тем как надо было все начинать снова. Они лишь держались за руки, порой обнимались. Дальше их отношения не могли продвинуться. И ей все время приходилось ободрять его, поскольку у Иггура было даже меньше опыта в таких делах, чем у Магреты.
Однако через несколько дней Иггур снова попал во власть своей навязчивой идеи относительно Мендарка. После взятия Туркада дела шли неважно: повсюду вспыхивали восстания. Иггур был уверен, что Мендарк в портовом городе, но не осмеливался сунуться туда.
– Прости, Магрета, – сказал Иггур. – Я... С тех пор, как я захватил Туркад, что-то изменилось. Моя сила здесь меньше, чем обычно. Мне нужно приспособиться к ауре этого странного места, но что потом? Что будет, если я уеду?
Минула почти неделя с тех пор, как Магрета появилась в крепости. Внезапно она поняла, что их дружба не ведет никуда и что, хотя Иггуру хотелось бы большего, ему очень тяжело давались их отношения. Он был не способен пойти дальше. Однако Магрета не могла допустить, чтобы их отношения застыли на этой мертвой точке.
Иггур был слишком подавлен, слишком боязлив, слишком упивался своими мучениями. Если она не сделает решительный шаг, они неизбежно расстанутся – так же неизбежно, как опадают лепестки с цветка.
«Не остается ничего иного, – сказала ока себе. – Мне нужно затащить его в постель».
За свою жизнь Магрета ни разу не спала с мужчиной, да и не испытывала такого желания. Она знала про это лишь из классической литературы и из учебников, по которым училась в школе и в которых рассказывалось, как это происходит у животных.
Цели, которую она себе поставила, было не так-то легко достигнуть. Магрета была так же несведуща в искусстве соблазнения, как новорожденный младенец. Ее намеки отскакивали от Иггура, как дротики от брони: он их просто не понимал.
Вынужденная стать смелее, она начала более прозрачно рассуждать об интимных отношениях полов, но он смотрел на нее таким отсутствующим взглядом, что ей подумалось: «А что если беды прошлых лет повлияли и на его мужские возможности?»
Эндр наконец-то закончился. Наступил первый день месяца тальмарда – последнего, самого холодного месяца зимы. Приближалась ночь. Они сидели за поздним ужином, и Магрета попросила вина. Она собиралась выпить совсем немного, так как в прошлом вино имело для нее пагубные последствия. Но она щедро лила его в бокал Иггура, доливая его доверху, когда он пустел наполовину. После того как он выпил несколько бокалов, Магрета решилась: «Нужно говорить, сейчас или никогда».
Слова застряли у нее в горле. Поднявшись, чтобы долить вина в его и без того довольно полный бокал, Магрета отодвинула свой стул.
Иггур прикрыл бокал рукой.
– Хватит! – резко произнес он. – Чего ты от меня хочешь?
Слова вырвались у нее так же, как прорвались чувства.
– Я хочу тебя! – воскликнула она, и лицо ее стало красным, как вино в бокале. – Не пойдешь ли ты со мной в постель?
У Иггура челюсть отвисла от изумления.
– В постель? – повторил он.
Магрета была ужасно смущена. Неужели она совершила самую большую ошибку в своей жизни? Но отступать было поздно.
– Ты не... можешь? —осторожно спросила она.
Он нахмурился, казалось пытаясь вспомнить значение этого слова.
– Я мужчина, – сказал он. – Я могу. По крайней мере, мог. – Он взглянул на нее. – Мне не хотелось долго, очень долго.
– О! – произнесла она, не вполне понимая его.
– Это то, чего ты хочешь? – осведомился он.
– У меня есть желания, – ответила она неопределенно. – Я думала... Если бы мы обняли друг друга... интимно... это соединяет тело и душу. Это было бы хорошо для нас обоих.
Иггур раздумывал над ее идеей.
– Но мы даже не целовались.
– Не целовались, – согласилась она, глядя на его рот. – Но мне бы этого хотелось.
– Иди сюда.
Внезапно их роли переменились. Магрета не умела целоваться. Она очень осторожно приблизилась к нему. Поцелуй ей понравился, хотя губы Иггура были твердые, а борода колючая.
– Поднимайся наверх, – сказал он. – Я приду вслед за тобой.
Магрета разделась, приняла ванну и нырнула в постель Иггура. От грубых простыней ее нагое тело воспламенилось. Что произойдет с ней сейчас? Она отдалась во власть Иггура. Что он потребует от нее? И как он поступит, если она не оправдает его ожиданий?
Появился Иггур. От него пахло свежестью после ванны. Он погасил лампы, одну за другой.
– Пожалуйста, оставь свет, – прошептала она.
По ее просьбе он оставил гореть лампу возле кровати. Постояв немного со склоненной головой, он скинул одежду и залез под одеяло.
Он лежал не шевелясь так долго, что она испугалась: уж не уснул ли он? Но когда она дотронулась до него, Иггур перевернулся и неуклюже обнял ее, едва касаясь Магреты.
Проволочная оправа ее очков врезалась ему в ухо. Магрета сняла очки, и свет отразился в ее ярко-красных глазах. На лице Иггура отразился испуг.
Иггур знал о происхождении Магреты больше, чем она сама, поскольку когда она была у него в плену в Фиц Горго прошлой осенью, то не могла принимать снадобье, которое дала ей Феламора, чтобы скрывать цвет глаз. Они начали медленно приобретать тот странный цвет, меняющийся в зависимости от освещения с темно-синего на ярко-красный, по которому Иггур сразу же определил ее расу. Только у каронов или у тех, в чьих жилах текла их кровь, был такой цвет глаз.
Это не имело значения в Фиц Горго, но сейчас, когда исчезло Зеркало и вернулись гаршарды, а в его владениях царила неразбериха, происхождение Магреты было важнее, чем когда-либо. При виде ее глаз Иггуру припомнился его заклятый враг, самый великий карон из всех. Однако Иггуру было хорошо известно, что те, в чьих жилах текла кровь каронов, беспощадно преследовались после падения Рулька. «Кто она такая?»
Магрета лежала в его объятиях, не понимая, почему он так неестественно неподвижен. Наконец она прошептала ему в самое ухо:
– Иггур. – Ее дыхание заставило его очнуться.
Магрете показалось, что они как-то странно занимаются любовью: Иггур старался, чтобы она все время была спиной к свету. Все произошло очень быстро, и ни один из них не получил удовлетворения. Впрочем, она и не ожидала многого. Но ощущение, что она в его объятиях и составляет с ним единое целое, было чудесным и новым для нее. Повернувшись на бок, она заглянула Иггуру в глаза, мечтательно улыбнулась и уснула.
Но при этом свет лампы снова отразился в ее глазах, и они загорелись алым цветом. Иггура охватил ужас. Глаза каронов! Ему хотелось выпрыгнуть из кровати и пуститься бегом в свою крепость, стоявшую среди болот, позабыв и про Зеркало, и про свою империю, и про планы мести, которые он так долго лелеял. Но он не мог.
Он пристально всматривался в лицо Магреты. Она была действительно красива, сейчас ее лицо было спокойно, с него исчез удрученный взгляд, так портивший ее черты. Он погладил ее стройную шею, затем снова вспомнил цвет ее глаз, и его охватило непреодолимое желание сдавить ей горло и избавиться от опасности, которую она собой представляла. Но этого он также не мог сделать.
Опустив голову на подушку, он застонал. Магрета во сне притянула его к себе. Иггур не спал всю ночь.
Часть 2
11
– Плохие новости! – рявкнула Вартила, когда девушка удалилась, еле переставляя ноги.
Магрета ожидала, что Иггур одернет вельмиху, но он ничего не сказал. Она поймала Долодху за плечо, намереваясь помочь. Но девушка отшатнулась, словно боялась, что ее снова накажут, и вернулась на свой пост.
Иггур спустился в подвал. Вскоре он вернулся в холодной ярости.
– Ушел! – бушевал он. – Воспользовался тайным туннелем, который мы не обнаружили. Маги заплатят мне за это!
– Я уверена, они сделали все, что могли, – попыталась успокоить его Магрета.
Гнев Иггура после того, как нашли двойника Мендарка, был ужасен, и она боялась повторения.
– Значит, этого было недостаточно!
Магрета ощутила беспокойство. Во что она впуталась?
– Иггур, – обратилась она к нему на бегу, стараясь не отставать, – с этим бедным гонцом обошлись очень несправедливо. Ты?..
– Она знает мои Артикулы Войны! – резко возразил он. – Их читают каждую неделю. Добейся успеха, и тебя вознаградят! Допусти промах, и тебя накажут! Что может быть справедливее?
– А в чем ее промах?
– Она принесла плохие новости. Ее группа меня подвела, и все они должны быть за это наказаны. Зато в следующий раз они будут больше стараться.
Когда они вернулись в крепость Иггура, было уже утро. Измученная Магрета лежала на кушетке, а Иггур расхаживал по комнате. Как он ни пытался, ему не удалось обнаружить потайной ход, которым воспользовался Мендарк.
– Где он мог проскользнуть? – спрашивал он, обезумев. – Мог ли Мендарк уже выбраться из Туркада?
– Не думаю, – ответил Зарет, поглаживая свои косички на подбородке. – Хотя... если у него где-то припрятан маленький бот.
– Найди его! – загремел Иггур. – Он вырвался на свободу? По суше или по морю? Или он все еще в городе – затаился в какой-нибудь дыре в трущобах. Или в портовом городе?Не попытаться ли мне выкурить его оттуда огнем? – Иггур злорадствовал: ведь Зарет был хлюном, то есть принадлежал к народу, который жил в портовом городе и контролировал все морское сообщение с Туркадом.
– Мой совет не будет беспристрастным, – спокойно сказал Зарет. – Но ты должен знать вот что: мы, хлюны, подготовили защиту от пожара, так как больше всего боимся именно огня. Эти меры могут не помочь, но если сгорит портовый город, то, будь уверен, от Туркада не останется камня на камне.
– В случае пожара весь Туркад станет западней, – размышлял Иггур вслух. – Я пошлю в портовый город послов, и к этому монстру С'Корси тоже, и они будут действовать лестью и угрозами. Мы найдем Мендарка!
– Феламора больна, – сказала Магрета, чувствуя, что пренебрегла своим долгом. – Я должна пойти к ней.
– Хорошая идея. – Он прокричал приказы, и двое вельмов повели Магрету вверх по лестнице. – Не дай ей умереть. Она может меня многому научить.
Девушка нашла Феламору в том же состоянии, что и прежде: в апатии; она либо спала, либо лежала глядя в потолок. Иногда она вставала и, несколько минут поковыляв по комнате, снова падала на кровать.
Когда Магрета вернулась в кабинет Иггура, тот все еще лихорадочно работал. Он не спал несколько ночей и теперь превратился в автомат, подчиненный одной идее: найти Мендарка и обезопасить город. Магрета считала эту маниакальную идею удручающей. Тем не менее она сидела рядом с ним в то время, как он отдавал приказы о контроле над Туркадом и о наказании тех своих слуг, кто совершил промах.
Наконец, когда наступил полдень, он заметил Магрету, которая еле сидела на стуле, умирая от желания поспать.
– Прости, – обратился он к ней без улыбки. – Я не могу отдыхать, пока мой враг не схвачен. Долодха!
Девушка, которая лежала на полу, как коричневый узел с вещами, тотчас же вскочила. Половина ее лица распухла, на ухе запеклась кровь.
– Проводи Магрету в мои апартаменты, – приказал он. – Приготовь ей ванну и постель. Обеспечь всем необходимым.
Долодха повела Магрету по длинным коридорам, и наконец они дошли до большой двери, которую охраняли два вельма. Долодха передала приказ, и их впустили. Она наполнила для Магреты ванну.
– Она холодная! – воскликнула Магрета, пощупав воду. Хотя она не привыкла к роскоши, но холодная ванна зимой – это уж слишком!
– Ты хочешь горячуюванну? – прошептала Долодха с таким изумлением, что Магрета не стала настаивать.
– Ладно, сойдет, – сказала она и выкупалась, стараясь не задерживаться в холодной воде.
Ее грязная одежда уже исчезла. Она надела длинное одеяние, приготовленное Долодхой, и ее провели в большую спартанского вида комнату, которая явно была спальней Иггура. Магрета встревожилась. Как бы ни сложились у них в дальнейшем отношения с Иггуром, остаться здесь было для нее невозможно.
– Я не могу здесь спать! – воскликнула она. Долодха пожала плечами, продолжая стелить постель.
Подойдя к двери, Магрета открыла ее. Вельм, стоявший на часах, преградил ей путь.
– Выпусти меня! – потребовала Магрета, но он покачал головой:
– У меня приказ – не выпускать тебя отсюда до утра.
– Так пойди к Иггуру и скажи, что я не желаю здесь спать.
– Я не имею права покидать свой пост! – заявил вельм с безразличным выражением лица.
Магрета вернулась в комнату и присела на край ванны.
– Постель готова, – сказала Долодха.
– Я не могу там спать, – ответила Магрета.
– Хозяин отдал приказ, – печально произнесла Долодха, дотрагиваясь до своего изувеченного уха.
У Магреты не было желания смотреть, как девушку снова накажут. Сорвав с кровати одеяла, она, к огорчению Долодхи, улеглась на полу в гостиной.
Магрета проснулась и поняла, что ее опасения были беспочвенны: Иггур совсем не пришел. Долодха спала на голом полу, но, как только Магрета поднялась, помчалась готовить завтрак.
После бегства Мендарка из крепости Иггур был так сильно занят, что Магрета почти не видела его. Заточенная в крепости, в окружении вельмов, она начала задумываться, уж не сделала ли роковую ошибку, придя сюда.
Большую часть времени она проводила в командном центре, наблюдая за Иггуром, хотя они редко обменивались даже парой слов. Что он хочет от нее? И, коли на то пошло, чего ожидала она? Что он будет приятелем, другом, любовником?
– Иггур, – произнесла Магрета осторожно в тот полдень.
Он повернулся к ней с отсутствующим выражением лица. Его руки перебирали депеши на столе, и ему явно не терпелось вернуться к своей работе. Офицеры и слуги глазели на нее.
– Ничего, – ответила она на его взгляд и села обратно на свой стул.
Магрета впала в задумчивость, ощутив затаенную обиду. После того как Иггур подтвердил, что привязан к ней, ее робкие надежды разгорелись. Но последние дни были ужасны. Он не говорил ей ни одного доброго слова, впрочем и ни одного резкого, – Иггур совершенно не замечал ее. Магрета предпочитала скрывать свои чувства, а не выказывать их, и наконец в душе ее вспыхнула ярость. Если такова дружба, ей будет лучше одной.
«Значит, я буду одна! – решила она в гневе. – Я не намерена болтаться тут без дела и уйду сегодня же».
– Черт тебя побери! – воскликнула она, когда Иггур шел на очередное совещание с генералами. – Каковы твои планы относительно меня?
Кровь бросилась в лицо Иггура. Рука непроизвольно стала комкать депеши. Резко повернувшись к солдатам и слугам, он рявкнул:
– Вон!
Когда комната опустела, он тихо произнес:
– Будь так любезна держать свои личные проблемы при себе, когда я работаю.
– В будущем я так и сделаю! – зло отчеканила она. – Я ухожу!
– Уходишь? – У него был изумленный вид.
– Ты со мной не разговариваешь. Я как пленница, которой забыли сказать, что она находится в заточении. Мне было лучше одной.
– О чем ты хочешь говорить?
– О чем угодно! – закричала она. – Какие у тебя планы относительно меня?
– У меня нет никаких планов, – спокойно ответил он. – Твое общество... оно мне приятно. Вот и все.
– А как насчет меня? Я не твой щенок, которому можно улыбнуться, когда он забавляет, и не замечать в остальное время.
Иггур смотрел на нее, не понимая, что она имеет в виду.
– Пойдя на союз с тобой, я выступила против Феламоры и всего того, к чему она стремилась. Я не могу жертвовать всем ради каприза. Мне нужно больше!
– Магрета... – начал Иггур, затем лицо его застыло. – Я... Я не могу... – Он резко повернулся к Магрете спиной, издав приглушенный стон. Когда он снова обернулся к ней, он уже овладел собой. – Пойдем со мной, – позвал он и повел ее наверх.
Теперь они стояли на самом верху старой крепости, на зубчатой стене. Ветер развевал их волосы и одежды, залепляя им лица мокрым снегом.
– Я не могу... – снова начал он, потом отвернулся и отошел от Магреты. – Вероятно, тебе следует уйти. Мне нечего тебе предложить. Я... Я знаю себя, Магрета, и то, что я знаю, не очень... привлекательно. Тебе известна моя история?
Она подошла к нему.
– Ты был молод, блистателен, – сказала она. – У тебя было все. Потом Совет – Мендарк! – попросил тебя помочь в изгнании Рулька с Сантенара.
Он вздрогнул при этом воспоминании. Она протянула ему руку.
– Ты воспользовался Запрещенными Искусами ради них, – продолжала Магрета, – но Рульк был слишком силен. Совет бросил тебя, и потом Рульк овладел твоим сознанием и довел тебя до безумия.
– Я до сих пор ощущаю это, – сказал Иггур, и взгляд его был обращен в прошлое. – Эта боль, этот ужас. Месть Рульку и Мендарку – вот что двигало мной с того времени, как прошло мое безумие. Я превратил себя в машину. Я пуст изнутри, Магрета. Скорлупа, которая не содержит ничего, кроме ненависти и страха.
Эта исповедь потрясла Магрету. Она заметила, как дрожит его рука.
– Ты не бесчувственный, – возразила она. – Иначе у тебя не болело бы внутри. У меня тоже болит – ты знаешь почему.
Иггур сжал ее тонкую руку. На ресницах у него были слезы.
– Магрета, ты добра ко мне. Не знаю, смогу ли я отплатить тебе тем же: я весь обледенел.
– Мне нужно немного, – прошептала она, ступая рядом с ним. – Но я так тоскую по теплу. – Она взглянула ему в лицо затуманенными от слез глазами. – Мы так подходим друг другу. Я холодна изнутри, робка. Я не выношу, когда люди знают о моих чувствах. Но, быть может...
Они продолжали идти по стене, миновав пустую караульную будку. Внезапно Иггур остановился и схватил ее за руки:
– Быть может? Ты делаешь предложение? Говори яснее – не выношу, когда ходят вокруг да около.
– Боюсь говорить яснее – а вдруг я ошиблась, – ответила она. – Но я хочу. Если ты хочешь.
– Возможно, ты и я, мы могли бы чему-нибудь научить друг друга?
– Да? – прошептала она.
Подул ледяной ветер. Магрета, дрожа, приблизилась к Иггуру, под его защиту. На ее лице отразилась борьба чувств.
– Ты бы... – начал он тихо.
– Что? – мягко спросила она.
Он закричал, перекрикивая шум ветра над бойницами:
– Ты бы... не обняла меня?
И он распростер объятия. Магрета тоже протянула к нему руки. Они постояли с минуту близко друг к другу, но не соприкасаясь. Затем Магрета ощутила, как в душе обрушилось то, что сдерживало ее. Вздохнув, она крепко обняла Иггура, и он прижал ее к себе.
Они беседовали, когда у Иггура выдавалась свободная минутка и он мог оторваться от войны и забыть о своей маниакальной идее. Они гуляли по стенам крепости поздней ночью, когда были сделаны все дела, или в предрассветные часы, перед тем как надо было все начинать снова. Они лишь держались за руки, порой обнимались. Дальше их отношения не могли продвинуться. И ей все время приходилось ободрять его, поскольку у Иггура было даже меньше опыта в таких делах, чем у Магреты.
Однако через несколько дней Иггур снова попал во власть своей навязчивой идеи относительно Мендарка. После взятия Туркада дела шли неважно: повсюду вспыхивали восстания. Иггур был уверен, что Мендарк в портовом городе, но не осмеливался сунуться туда.
– Прости, Магрета, – сказал Иггур. – Я... С тех пор, как я захватил Туркад, что-то изменилось. Моя сила здесь меньше, чем обычно. Мне нужно приспособиться к ауре этого странного места, но что потом? Что будет, если я уеду?
Минула почти неделя с тех пор, как Магрета появилась в крепости. Внезапно она поняла, что их дружба не ведет никуда и что, хотя Иггуру хотелось бы большего, ему очень тяжело давались их отношения. Он был не способен пойти дальше. Однако Магрета не могла допустить, чтобы их отношения застыли на этой мертвой точке.
Иггур был слишком подавлен, слишком боязлив, слишком упивался своими мучениями. Если она не сделает решительный шаг, они неизбежно расстанутся – так же неизбежно, как опадают лепестки с цветка.
«Не остается ничего иного, – сказала ока себе. – Мне нужно затащить его в постель».
За свою жизнь Магрета ни разу не спала с мужчиной, да и не испытывала такого желания. Она знала про это лишь из классической литературы и из учебников, по которым училась в школе и в которых рассказывалось, как это происходит у животных.
Цели, которую она себе поставила, было не так-то легко достигнуть. Магрета была так же несведуща в искусстве соблазнения, как новорожденный младенец. Ее намеки отскакивали от Иггура, как дротики от брони: он их просто не понимал.
Вынужденная стать смелее, она начала более прозрачно рассуждать об интимных отношениях полов, но он смотрел на нее таким отсутствующим взглядом, что ей подумалось: «А что если беды прошлых лет повлияли и на его мужские возможности?»
Эндр наконец-то закончился. Наступил первый день месяца тальмарда – последнего, самого холодного месяца зимы. Приближалась ночь. Они сидели за поздним ужином, и Магрета попросила вина. Она собиралась выпить совсем немного, так как в прошлом вино имело для нее пагубные последствия. Но она щедро лила его в бокал Иггура, доливая его доверху, когда он пустел наполовину. После того как он выпил несколько бокалов, Магрета решилась: «Нужно говорить, сейчас или никогда».
Слова застряли у нее в горле. Поднявшись, чтобы долить вина в его и без того довольно полный бокал, Магрета отодвинула свой стул.
Иггур прикрыл бокал рукой.
– Хватит! – резко произнес он. – Чего ты от меня хочешь?
Слова вырвались у нее так же, как прорвались чувства.
– Я хочу тебя! – воскликнула она, и лицо ее стало красным, как вино в бокале. – Не пойдешь ли ты со мной в постель?
У Иггура челюсть отвисла от изумления.
– В постель? – повторил он.
Магрета была ужасно смущена. Неужели она совершила самую большую ошибку в своей жизни? Но отступать было поздно.
– Ты не... можешь? —осторожно спросила она.
Он нахмурился, казалось пытаясь вспомнить значение этого слова.
– Я мужчина, – сказал он. – Я могу. По крайней мере, мог. – Он взглянул на нее. – Мне не хотелось долго, очень долго.
– О! – произнесла она, не вполне понимая его.
– Это то, чего ты хочешь? – осведомился он.
– У меня есть желания, – ответила она неопределенно. – Я думала... Если бы мы обняли друг друга... интимно... это соединяет тело и душу. Это было бы хорошо для нас обоих.
Иггур раздумывал над ее идеей.
– Но мы даже не целовались.
– Не целовались, – согласилась она, глядя на его рот. – Но мне бы этого хотелось.
– Иди сюда.
Внезапно их роли переменились. Магрета не умела целоваться. Она очень осторожно приблизилась к нему. Поцелуй ей понравился, хотя губы Иггура были твердые, а борода колючая.
– Поднимайся наверх, – сказал он. – Я приду вслед за тобой.
Магрета разделась, приняла ванну и нырнула в постель Иггура. От грубых простыней ее нагое тело воспламенилось. Что произойдет с ней сейчас? Она отдалась во власть Иггура. Что он потребует от нее? И как он поступит, если она не оправдает его ожиданий?
Появился Иггур. От него пахло свежестью после ванны. Он погасил лампы, одну за другой.
– Пожалуйста, оставь свет, – прошептала она.
По ее просьбе он оставил гореть лампу возле кровати. Постояв немного со склоненной головой, он скинул одежду и залез под одеяло.
Он лежал не шевелясь так долго, что она испугалась: уж не уснул ли он? Но когда она дотронулась до него, Иггур перевернулся и неуклюже обнял ее, едва касаясь Магреты.
Проволочная оправа ее очков врезалась ему в ухо. Магрета сняла очки, и свет отразился в ее ярко-красных глазах. На лице Иггура отразился испуг.
Иггур знал о происхождении Магреты больше, чем она сама, поскольку когда она была у него в плену в Фиц Горго прошлой осенью, то не могла принимать снадобье, которое дала ей Феламора, чтобы скрывать цвет глаз. Они начали медленно приобретать тот странный цвет, меняющийся в зависимости от освещения с темно-синего на ярко-красный, по которому Иггур сразу же определил ее расу. Только у каронов или у тех, в чьих жилах текла их кровь, был такой цвет глаз.
Это не имело значения в Фиц Горго, но сейчас, когда исчезло Зеркало и вернулись гаршарды, а в его владениях царила неразбериха, происхождение Магреты было важнее, чем когда-либо. При виде ее глаз Иггуру припомнился его заклятый враг, самый великий карон из всех. Однако Иггуру было хорошо известно, что те, в чьих жилах текла кровь каронов, беспощадно преследовались после падения Рулька. «Кто она такая?»
Магрета лежала в его объятиях, не понимая, почему он так неестественно неподвижен. Наконец она прошептала ему в самое ухо:
– Иггур. – Ее дыхание заставило его очнуться.
Магрете показалось, что они как-то странно занимаются любовью: Иггур старался, чтобы она все время была спиной к свету. Все произошло очень быстро, и ни один из них не получил удовлетворения. Впрочем, она и не ожидала многого. Но ощущение, что она в его объятиях и составляет с ним единое целое, было чудесным и новым для нее. Повернувшись на бок, она заглянула Иггуру в глаза, мечтательно улыбнулась и уснула.
Но при этом свет лампы снова отразился в ее глазах, и они загорелись алым цветом. Иггура охватил ужас. Глаза каронов! Ему хотелось выпрыгнуть из кровати и пуститься бегом в свою крепость, стоявшую среди болот, позабыв и про Зеркало, и про свою империю, и про планы мести, которые он так долго лелеял. Но он не мог.
Он пристально всматривался в лицо Магреты. Она была действительно красива, сейчас ее лицо было спокойно, с него исчез удрученный взгляд, так портивший ее черты. Он погладил ее стройную шею, затем снова вспомнил цвет ее глаз, и его охватило непреодолимое желание сдавить ей горло и избавиться от опасности, которую она собой представляла. Но этого он также не мог сделать.
Опустив голову на подушку, он застонал. Магрета во сне притянула его к себе. Иггур не спал всю ночь.
Часть 2
11
Случай амнезии
Она пролежала там долго, слишком слабая, чтобы тревожиться. Ощущение вялости и тепла было непривычное, но приятное. Исчезли все сны, все опасения и ужасы, все воспоминания. Ничего не осталось – лишь призраки далекого прошлого. Она шла по снегу при лунном свете, глядя на мерцающие звезды и кровавую луну, взволнованно вскрикивая, когда искра метеора прорезала небо. Ветер донес крик горной кошки. Она еще крепче вцепилась в огромную руку и почувствовала себя в полной безопасности, под надежной защитой.
Позже, в знакомой комнате, в очаге потрескивало пламя, и ее обнимала за плечи большая рука. Снаружи рыдал ветер, завывая в трубе. Она прижималась к груди отца, прикрыв глаза, и его голос рассказывал ей предания старины, перед ее взором возникали столь яркие картины прошлого, словно их нарисовали на ее веках изнутри.
Рыжеволосая девочка шла по снегу. Это она сама или еще одна героиня из сказок зимней ночи? Она вздохнула, и у нее снова заболела голова. Ужасная боль, словно в лоб вонзаются стальные колючки. Боль, которая была эхом ушедшей боли. Забвение. Слабый скрип проник в ее полузабытье. Она не пошевелилась, да у нее и не было сил. И опять воцарилась тишина. Она снова грезила. Или переживала прошлое. Или жила!
Скрип-скрип – вот оно! «Дерево по дереву», – поняла она. Ее удивило, что она перешла от сна к мысли, могла думать. Скрип-скрип. Ей стало любопытно, и она наконец-то проснулась. Осторожно открыла глаза, чтобы себя не выдать, хотя сама не знала, было ли что-то, чего следовало остерегаться.
Она стала разглядывать маленькую и темную комнату. Стена, у которой стояла ее кровать, была каменная, она блестела от сырости. В очаге горел огонь, очаг дымил. На каминной доске был зажжен толстый огарок желтой свечи. Рядом со свечой стоял большой кувшин из зеленого фаянса. У огня сидел старик с короткой седой бородой и жидкими волосами. Она видела его лицо в профиль. Он раскачивался на стуле, который при каждом движении скрипел под ним. На старике была темная поношенная одежда и коричневые сапоги.
Скрип-скрип. Старик пошевелился. Он изучал какую-то карту. Она сомкнула веки и лежала совсем тихо. Стул продолжал скрипеть. Старик хмыкнул, затем забулькала жидкость. Она осторожно приоткрыла глаза. Он вылил в кружку то, что осталось в кувшине, поставил его обратно на каминную полку и отхлебнул из кружки.
Она снова прикрыла глаза. К ней вернулась частица воспоминаний – Тайный Совет! На ногах у нее цепи. Она пошевелила ногой под одеялом, дотронувшись до лодыжки второй ноги, и поморщилась. Отек и онемение от оков еще не прошли. «Карана! – подумала она. – Это я!»И тут потоком хлынули воспоминания: врывается гонец: Иггур у ворот, армии Туркада разгромлены. Следующая картинка: Тензор, безумный, отчаявшийся, поднимает кулак. Потом ничего, абсолютно ничего.
Как она попала в эту сырую, жалкую комнату? Кто этот старик, сидящий у камина? Голова раскалывалась от боли. Зеркало исчезло! Его похитили, и теперь оно далеко. Все, что она выстрадала, и все эти смерти были напрасны.
Нет, теперь ее это больше не касается. «Я могу идти домой», —вздохнула Карана. Перед ее мысленным взором предстал запущенный, обветшавший Готрим – стены из розового гранита, озаренные полуденным солнцем. «Наконец-то домой!» Образ заволокло туманом, и она с благодарностью погрузилась в темноту.
Голова болела так сильно, как никогда прежде. Боль перемежалась с кошмарами – более реальными, чем сама жизнь, более неистовыми, более ужасными. Уж лучше боль, чем кошмары. Она кричала, потела, горела и снова тонула в океане боли.
Она чувствовала запах раскаленного железа. Красная пелена застилала все. Слышались крики, звон орудия. Пальцы ее коснулись чего-то липкого, и она поднесла их к носу. Кровь! Она лежала в луже крови. Мороз пробежал у нее по коже. Холодные пальцы дотронулись до ее горла. Собрав остатки сил, Карана вскрикнула от ужаса.
Прошло много времени, и она снова вынырнула из забытья, ощутила движение в комнате. Холод у нее на челе. Холод на лице, на шее, на спине, растекается по всему телу. Мрак.
Крики, пот, огонь. Губы горят. Тьма, темнее, чем мрак.
Много позже Карана пробудилась оттого, что над ней кто-то склонился. Она лежала без движения, желая, чтобы этот кто-то ушел, а старик вернулся к своему стулу у камина и снова заскрипел. Открыв глаза, она увидела новый огарок свечи в луже воска на каминной полке. Она огляделась. Стены с облупившейся штукатуркой, дверь из толстых досок с надежным засовом.
– Карана! Я думал, что потерял тебя вчера. – Карана вздрогнула.
Когда старик приблизился к ней, лицо его показалось смутно знакомым.
– Кто ты?
– Я твой целитель. И на какое-то время – опекун.
– Мой тюремщик! – Он пожал плечами:
– Как тебе угодно. Если бы не я, ты бы умерла. Но я не друг Иггуру. Я занимаюсь своими собственными делами. Меня зовут Шанд.
«Какое тебе до меня дело, Шанд? – Имя что-то смутно напоминало. – Не называл ли его Лиан? Лиан! —Карана ощутила такую боль в груди, что стало трудно дышать. – Что с ним случилось?» Она рывком села в постели.
– Где Лиан? Он... Он не... – Она не смогла это выговорить.
– Лиан? – Шанд склонился над ней. В голосе его звучало раздражение.
«Какие у него ясные зеленые глаза, какой проницательный взгляд». Она вдруг испугалась этого незнакомца.
– Мы вместе пришли в Туркад, – объяснила Карана. – Путешествовали вместе больше месяца. Он спас мне жизнь. Я должна знать, где он. Пожалуйста. – Она взяла старика за руку.
– В Туркаде хаос, – ворчливо ответил Шанд. – Бесполезно искать.
Она отдернула руку. Жизнь возвращалась в ее зеленые глаза, бледные щеки порозовели. Ее вид тронул Шанда.
– Почти бесполезно, – поправился он, и голос его прозвучал мягче. – Было страшное кровопролитие. Иггур захватил большую часть города. Но я постараюсь.
Он заставил ее опуститься на подушку.
– Сейчас тебе нужен отдых. Ложись.
– Кто-то должен знать, где Лиан. – Ее глаза наполнились слезами, у нее не было сил их вытирать. – Но не говори обо мне ему.
– Ему?
– Мендарку! Ничего не говори обо мне, если он спросит. Это мой враг.
Шанд вздохнул:
– Тебе нечего беспокоиться о Мендарке. Он загнан в ловушку в Старом Городе.
– Где... – У нее не хватило сил закончить. – Где я? Что со мной случилось? – Комната завертелась у нее перед глазами. – Что ты собираешься со мной делать?
– Не знаю, что с тобой случилось, – тихо ответил Шанд. – Когда я тебя нашел, ты была на волоске от смерти. Ты бредила и умирала. Я отнес тебя сюда, в безопасное место. Позже еще будет время для вопросов и ответов. – Он положил ей руку на глаза. – Спи!
Позже, в знакомой комнате, в очаге потрескивало пламя, и ее обнимала за плечи большая рука. Снаружи рыдал ветер, завывая в трубе. Она прижималась к груди отца, прикрыв глаза, и его голос рассказывал ей предания старины, перед ее взором возникали столь яркие картины прошлого, словно их нарисовали на ее веках изнутри.
Рыжеволосая девочка шла по снегу. Это она сама или еще одна героиня из сказок зимней ночи? Она вздохнула, и у нее снова заболела голова. Ужасная боль, словно в лоб вонзаются стальные колючки. Боль, которая была эхом ушедшей боли. Забвение. Слабый скрип проник в ее полузабытье. Она не пошевелилась, да у нее и не было сил. И опять воцарилась тишина. Она снова грезила. Или переживала прошлое. Или жила!
Скрип-скрип – вот оно! «Дерево по дереву», – поняла она. Ее удивило, что она перешла от сна к мысли, могла думать. Скрип-скрип. Ей стало любопытно, и она наконец-то проснулась. Осторожно открыла глаза, чтобы себя не выдать, хотя сама не знала, было ли что-то, чего следовало остерегаться.
Она стала разглядывать маленькую и темную комнату. Стена, у которой стояла ее кровать, была каменная, она блестела от сырости. В очаге горел огонь, очаг дымил. На каминной доске был зажжен толстый огарок желтой свечи. Рядом со свечой стоял большой кувшин из зеленого фаянса. У огня сидел старик с короткой седой бородой и жидкими волосами. Она видела его лицо в профиль. Он раскачивался на стуле, который при каждом движении скрипел под ним. На старике была темная поношенная одежда и коричневые сапоги.
Скрип-скрип. Старик пошевелился. Он изучал какую-то карту. Она сомкнула веки и лежала совсем тихо. Стул продолжал скрипеть. Старик хмыкнул, затем забулькала жидкость. Она осторожно приоткрыла глаза. Он вылил в кружку то, что осталось в кувшине, поставил его обратно на каминную полку и отхлебнул из кружки.
Она снова прикрыла глаза. К ней вернулась частица воспоминаний – Тайный Совет! На ногах у нее цепи. Она пошевелила ногой под одеялом, дотронувшись до лодыжки второй ноги, и поморщилась. Отек и онемение от оков еще не прошли. «Карана! – подумала она. – Это я!»И тут потоком хлынули воспоминания: врывается гонец: Иггур у ворот, армии Туркада разгромлены. Следующая картинка: Тензор, безумный, отчаявшийся, поднимает кулак. Потом ничего, абсолютно ничего.
Как она попала в эту сырую, жалкую комнату? Кто этот старик, сидящий у камина? Голова раскалывалась от боли. Зеркало исчезло! Его похитили, и теперь оно далеко. Все, что она выстрадала, и все эти смерти были напрасны.
Нет, теперь ее это больше не касается. «Я могу идти домой», —вздохнула Карана. Перед ее мысленным взором предстал запущенный, обветшавший Готрим – стены из розового гранита, озаренные полуденным солнцем. «Наконец-то домой!» Образ заволокло туманом, и она с благодарностью погрузилась в темноту.
Голова болела так сильно, как никогда прежде. Боль перемежалась с кошмарами – более реальными, чем сама жизнь, более неистовыми, более ужасными. Уж лучше боль, чем кошмары. Она кричала, потела, горела и снова тонула в океане боли.
Она чувствовала запах раскаленного железа. Красная пелена застилала все. Слышались крики, звон орудия. Пальцы ее коснулись чего-то липкого, и она поднесла их к носу. Кровь! Она лежала в луже крови. Мороз пробежал у нее по коже. Холодные пальцы дотронулись до ее горла. Собрав остатки сил, Карана вскрикнула от ужаса.
Прошло много времени, и она снова вынырнула из забытья, ощутила движение в комнате. Холод у нее на челе. Холод на лице, на шее, на спине, растекается по всему телу. Мрак.
Крики, пот, огонь. Губы горят. Тьма, темнее, чем мрак.
Много позже Карана пробудилась оттого, что над ней кто-то склонился. Она лежала без движения, желая, чтобы этот кто-то ушел, а старик вернулся к своему стулу у камина и снова заскрипел. Открыв глаза, она увидела новый огарок свечи в луже воска на каминной полке. Она огляделась. Стены с облупившейся штукатуркой, дверь из толстых досок с надежным засовом.
– Карана! Я думал, что потерял тебя вчера. – Карана вздрогнула.
Когда старик приблизился к ней, лицо его показалось смутно знакомым.
– Кто ты?
– Я твой целитель. И на какое-то время – опекун.
– Мой тюремщик! – Он пожал плечами:
– Как тебе угодно. Если бы не я, ты бы умерла. Но я не друг Иггуру. Я занимаюсь своими собственными делами. Меня зовут Шанд.
«Какое тебе до меня дело, Шанд? – Имя что-то смутно напоминало. – Не называл ли его Лиан? Лиан! —Карана ощутила такую боль в груди, что стало трудно дышать. – Что с ним случилось?» Она рывком села в постели.
– Где Лиан? Он... Он не... – Она не смогла это выговорить.
– Лиан? – Шанд склонился над ней. В голосе его звучало раздражение.
«Какие у него ясные зеленые глаза, какой проницательный взгляд». Она вдруг испугалась этого незнакомца.
– Мы вместе пришли в Туркад, – объяснила Карана. – Путешествовали вместе больше месяца. Он спас мне жизнь. Я должна знать, где он. Пожалуйста. – Она взяла старика за руку.
– В Туркаде хаос, – ворчливо ответил Шанд. – Бесполезно искать.
Она отдернула руку. Жизнь возвращалась в ее зеленые глаза, бледные щеки порозовели. Ее вид тронул Шанда.
– Почти бесполезно, – поправился он, и голос его прозвучал мягче. – Было страшное кровопролитие. Иггур захватил большую часть города. Но я постараюсь.
Он заставил ее опуститься на подушку.
– Сейчас тебе нужен отдых. Ложись.
– Кто-то должен знать, где Лиан. – Ее глаза наполнились слезами, у нее не было сил их вытирать. – Но не говори обо мне ему.
– Ему?
– Мендарку! Ничего не говори обо мне, если он спросит. Это мой враг.
Шанд вздохнул:
– Тебе нечего беспокоиться о Мендарке. Он загнан в ловушку в Старом Городе.
– Где... – У нее не хватило сил закончить. – Где я? Что со мной случилось? – Комната завертелась у нее перед глазами. – Что ты собираешься со мной делать?
– Не знаю, что с тобой случилось, – тихо ответил Шанд. – Когда я тебя нашел, ты была на волоске от смерти. Ты бредила и умирала. Я отнес тебя сюда, в безопасное место. Позже еще будет время для вопросов и ответов. – Он положил ей руку на глаза. – Спи!