Страница:
Таким образом переход на базирование в район, Альтен-фиорда есть одновременно уход от минной блокады.
Немецкое командование, очевидно, рассчитывало на то, что и от подводных лодок оно убережет свои корабли более надежно в сложных и запутанных дебрях норвежских шхер но в этом отношении оно сильно просчиталось, получив предметный урок от англичан 23 сентября 1943 г., когда малые подводные лодки форсировали всю систему охранения и заграждения и успешно торпедировали линейный корабль "Admiral Tirpitz" в его логове.
3. Обе изложенные выше причины, побудившие вывести линейные силы из Германии за Полярный круг, могут быть оценены как предусмотрительные и логичные соображения, однако по существу своему они сугубо оборонительны и сами по себе не могли быть решающими в 1942 г., когда у германского руководства еще были надежды на успешное окончание войны.
Поэтому Альтен-фиорд надо рассматривать не только как убежище, но и как маневренную базу, выдвинутую на наши внешние коммуникации для. обеспечения действий надводного флота Германии по союзным конвоям.
Последний выход в Атлантику линейного корабля "Ftirst Bismarck", кончившийся его гибелью 27 мая 1941, г., показал германскому командованию (особенно после опубликования материалов по этой операции), что система наблюдения и развертывания всех сил и средств английского флота делает прорыв в Атлантику предприятием безнадежным. Вопрос остается открытым только в той части, под какой широтой и долготой будет потоплен очередной немецкий рейдер, что в свою очередь зависит больше от погоды и времени суток, чем от самих немцев.
Урок с "Ftirst Bismarck" с учетом предшествовавшего урока с "Admiral Graf Spee" (13 декабря 1939 г.) и вынужденное сидение в Бресте "Scharnhorst", "Gneisenau" и "Prinz Eugen" не прошли даром. Никаких попыток прорыва в Атлантику не было, а началась смертельная борьба за северные коммуникации, которая должна была решаться подводными лодками и авиацией, также базирующимися на северное побережье Норвегии. Теперь в эту же борьбу были включены и линейные силы, район операций которых ограничивался только Норвежским и Баренцевым морями.
Однако, несмотря на интенсивное и двустороннее движение конвоев между нашими и английскими и американскими портами, надводные корабли германского флота вели себя не особенно решительно. Наряду со стремлением нарушить наши коммуникации в этот период совершенно отчетливо можно наблюдать тенденцию не рисковать линейными кораблями и крейсерами, так как потеря их уже не могла быть компенсирована ввиду прекращения строительства больших кораблей{34}.
За все время этого этапа войны было только три значительных выхода больших кораблей в район наших и союзных коммуникаций.
5 июля 1942 г. "Admiral Tirpitz" совместно с "Admiral Scheer" рискнул выйти в операцию под эскортом большого числа охраняющих эскадренных миноносцев и самолетов. Это был период полярного дня, когда авиация в течение круглых суток обследовала всю зону операции и убедилась, что поблизости нет крупных английских сил.
Все было немцами учтено, кроме искусства советского подводника Героя Советского Союза капитана 2 ранга Лунина, который, прорвав зигзагирующее охранение, торпедировал "Admiral Tirpitz" и нанес ему настолько серьезные повреждения, что операция была сорвана. Линейный корабль малым ходом и под усиленным, дополнительно вызванным охранением был отведен в одну из баз, а союзные конвои беспрепятственно проследовали по назначению.
Несколько месяцев о линейном корабле "Admiral Tirpitz" не было слышно и, несмотря на наличие исправных "Scharnhorst", "Admiral Scheer" и крейсеров, урок настолько запомнился, что только через год и два месяца была продемонстрирована следующая операция крупных сил, о которой надо сказать особо. В промежутке внешние коммуникации Советского Союза с Соединенным Королевством и США подвергались атакам только подводных лодок, авиации и одиночным безуспешным попыткам предпринимать атаки со стороны миноносцев.
Тщетно старался британский флот вызвать немцев на боевое столкновение, неоднократно маневрируя в Норвежском море без соблюдения скрытности. Германские надводные корабли не появлялись.
Корни одной операции
Наконец, после более чем годового перерыва, 11 сентября 1943 г. весь мир был широко оповещен Берлином о крупной операции линейных сил на Севере: "В ночь на 10 сентября германские корабли и крупные экспедиционные силы произвели значительную операцию против военных объектов Шпицбергена. Германские корабли уничтожили укрепления береговой обороны, взорвали основные военные объекты и, в частности, радиостанцию, метеостанцию, портовые сооружения, электростанцию, водопровод, крупные нефтехранилища, склады с боеприпасами, продовольствием и т.д. Захвачено большое количество пленных. Все экспедиционные силы вернулись на свои базы."
В различных вариациях с насыщением героическими подробностями подобные сообщения повторялись месяцы, причем особенно настойчиво для внутри германского вещания. Во всех случаях сообщения заканчивались таким рефреном "наши силы потерь не имели", "все наши корабли благополучно возвратились в базу" и т. д.
Несмотря на то, что в основном эти германские сообщения были рассчитаны на внутренний рынок, кое-кто за границей реагировал в том же духе. Радио Стокгольма, правда, ссылаясь на германское информбюро, еще 2 января 1944 г. преподносило своим слушателям такие истины: "В сентябре неожиданным ударом немецким военно-морским силам удалось на долгие месяцы вывести из строя английский опорный пункт на Шпицбергене. Тщетно пытались англичане при помощи подводных лодок "малюток" атаковать тяжелые немецкие корабли, сосредоточенные в норвежских фиордах".
Надо сказать, что в первый момент, еще 10-11 сентября германская операция поставила многих перед головоломкой. Дело в том, что на Шпицбергене никогда не было оборонительных сооружений и крупных нефтехранилищ или складов боеприпасов по той простой причине, что там никогда не было ни военного гарнизона, ни опорного пункта. Электростанция и прочие сооружения, обслуживавшие угледобывающие предприятия, были демонтированы или вывезены в первые дни войны. Поэтому борьба германских сил с ветряными мельницами сперва показалась весьма подозрительной. Были опасения, не является ли это тонкой военной хитростью с целью завлечь в западню часть английского или советского флота. Но при ближайшем изучении всех обстоятельств и деталей этой "грандиозной" операции выяснилась фактическая сторона дела, которая кратко сводится к следующему.
Выходу эскадры в составе "Admiral Tirpitz", "Scharnhorst", "Lutzow" и восьми эскадренных миноносцев предшествовала глубокая воздушная разведка всего Северного театра. Ни конвоев, ни боевых сил союзников в море не оказалось. Приняв все меры скрытности, германская эскадра в темноте проскочила прибрежные воды и, появившись засветло перед t бывшим рабочим поселком в Айс-фиорде на Шпицбергене, обстреляла заброшенные деревянные бараки и лачуги, а потом тем же порядком возвратилась в норвежские шхеры, после чего началось- соответствующее "широкое вещание"{35}. Вся забота германского командования сводилась к тому, чтобы на с кем не иметь встреч. Понятна настойчивость, с которой повторялось, что никаких потерь нет. Но для чего тогда нужна была вся эта операция, если только один расход жидкого топлива, столь драгоценного для Германии (не говоря уже о выпущенном боезапасе), обошелся во много раз дороже стоимости разрушенных горняцких домиков, к тому же давно заброшенных?
В данном случае мы имеем дело с крупной демонстрацией, вызванной не столько стратегическими, сколько политическими соображениями, глубокомыслие которых может быть объяснено только логикой тевтонского мышления, к тому же изнуренного четырехлетними тяготами тотальной (для немцев) и бессмысленной войны.
Вот события и факты, вызвавшие к жизни эту "бум-операцию".
Начатая с 1943 г., т. е. с приходом, к командованию гросс-адмирала Дениц, "тотальная" подводная война в сентябре уже показала все германские возможности и начала затухать под прямым воздействием грандиозней системы активной противолодочной обороны, развернутой нашими союзниками. Надводный флот больше года бездействовал, боясь новых потерь.
Преимущество в воздухе, которое частично имела Германия в начале войны, неуклонно утрачивалось, и как вооруженные силы, так и гражданское население "райха" начали не только это понимать, но и вещественно ощущать во время учащающихся налетов на индустриальные центры Германии. Настоятельно требовалось хоть чем-нибудь скрасить общее унылое настроение, хоть на чем-нибудь продемонстрировать "торжество германского оружия".
В этих условиях особенно катастрофичными оказались известия с восточного фронта после провала того наступления, которое было возвещено как "поворотное в ходе войны", как "реванш за Сталинград".
Достаточно сопоставить следующие события и даты.
5 июля немецко-фашистские войска крупными силами танков и пехоты при поддержке многочисленной авиации начали наступление на Орловско-Курском и Белгородско-Курском направлениях. В ожесточенных боях наши войска измотали и обескровили отборные дивизии немцев, сорвав немецкий план летнего наступления. Вслед за тем Красная Армия сама развернула грандиозные наступательные операции.
5 августа нашими войсками были заняты Орел и Белгород, 8 августа взят Харьков, 30 августа - Таганрог.
10 июля началась высадка союзников на о. Сицилия. 5 августа была занята Катания. 18 августа последние немецко-итальянские силы эвакуировались с Сицилии, и появилась реальная угроза вторжения на Апеннинский полуостров.
7 августа морская правительственная комиссия США объявила, что за первые 7 месяцев 1943 г. только на верфях США построено 1046 торговых судов общим водоизмещением в 10485 тыс. т.
8 августа английское адмиралтейство объявило, что "за 46 месяцев войны (т. е. до 30 июня 1943 т.) захвачено, потоплено или повреждено надводными кораблями, подводными лодками и самолетами, а также подорвалось на минах 9945683 т германских и итальянских судов. Эта цифра не включает потерь противника в результате действий советских кораблей и авиации"{36}
Последовательная цепь этих событий и сообщений не могла не подействовать удручающе на германский народ. Никакая пропаганда не могла нейтрализовать тяжелого впечатления, и нужно было чем-нибудь отвлечь общее внимание от печальных фактов. Понадобилась пропаганда действием.
В этом, и только в этом - корни рекламной операции линейных сил на Шпицбергене и тога, как она была обставлена, чтобы избежать встреч с английским флотом или с советскими подводными лодками.
Продолжение борьбы на дальних коммуникациях
Не успели еще германские газеты исчерпать тему о стратегическом значении "героического рейда" на Шпицберген, как стало известно, что линейный корабль "Admiral Tirpitz" серьезно поврежден у себя в базе в результате специальной операции, выполненной британским флотом, который, очевидно, потерял надежду встретиться, в море с флагманским кораблем германских линейных сил.
После тщательной подготовки 23 сентября 1943 г. несколько малых подводных лодок специальной постройки форсировали систему охранения и противолодочных заграждений Альтен-фиорда, торпедировали "Admiral Tirpitz" и повредили его настолько серьезно, что вплоть до апреля 1944 г. он не мог полностью вернуться в строй, а слегка подремонтированный предназначался к переводу в Германию.
Последовала длительная пауза, в процессе которой выходов надводных кораблей не наблюдалось, а удлиняющиеся сумерки и наступившая полярная ночь ограничивали деятельность на коммуникациях подводных лодок и авиации противника. Конвои продолжали следовать с ничтожными потерями, а чаще всего без потерь.
Только катастрофически ухудшающееся для фашистской Германии положение на восточном фронте, непрекращающиеся бомбардировки германской столицы и других городов и полная бесперспективность войны после Московской и Тегеранской конференций могли заставить немецкое командование выгнать в безнадежную операцию линейный корабль "Scharnhorst", который был потоплен у Нордкапа английским отрядом адмирала Фрезера 26 декабря 1943 г.
Конец "Scharnhorst", уже описанный в нашей прессе, - сам по себе важный факт, меняющий стратегическое положение на Северном театре. Нельзя, конечно, считать, что больше не будет различных авантюр. Остается угроза крейсерских операций наряду с воздушными и подводными, однако они могут парализоваться относительно меньшим составом сил, чем требовалось до сих пор.
Главное в этой операции - не отдельные ошибки германского командования, а ее обреченность и бесцельность, так как линейный корабль был потоплен при первом же выходе и при этом погиб, не успев уничтожить или повредить ни одни из транспортов конвоя.
Особо важно отметить, что преследование и потопление "Scharnhorst" проходило в условиях полярной ночи{37}, т.е., в темное время, которое всегда считалось наиболее благоприятным для рейдерских .операции, рассчитанных на быстроту и скрытность.
Так новая боевая техника создает предпосылки для новых тактических приемов.
Позднейшие события показали, что ни большое удаление от английских баз, ни лабиринт шхерного района не гарантируют германский флот от дальнейших потерь.
3 и 5 апреля 1944 г. английским флотом были выполнены две последовательные операции: по уничтожению линейного корабля "Admiral Tirpitz", только что закончившего предварительный ремонт. Были проведены массированные удары, бомбардировщиков, прикрывавшихся истребителями, "пододвинутых" к району боя на авианосцах. Несмотря на сильное противодействие немцев, линейный корабль, стоявший на якоре в Ко-фиорде, получил несколько прямых попаданий тяжелых бомб и хотя и не был потоплен, все же получил настолько значительные повреждения, что, очевидно, опять надолго вышел из строя.
Итоги к 1944 г.
На примере Северного театра особенно наглядно продемонстрированы несостоятельность германской морской стратегии и неизбежность ее полного краха.
Громадные усилия и затраты люди и средств на Севере привели Германию к столь же громадным потерям и жертвам, причем немцам пришлось от рекламированного наступления на фронте перейти к обороне, а вместо разгрома нашего флота, его баз и коммуникаций - охранять свои транспорты. Вместо систематических операций в Атлантике немцы вынуждены были ограничиться эпизодическими и безуспешными рейдами в узком секторе полярного бассейна.
Не помогла концентрация главных сил флота в северных норвежских шхерах. Не помогла многократная смена командования. Точно так же не помогли семикратные охранения немецких транспортов.
Неуклонно тает германский боевой флот, не сумев хотя бы дорого заплатить за свою гибель. Тает численность воздушных сил, пополнение которых возможно главным образом за счет других фронтов. Так же неизбежно тает транспортный тоннаж, не имеющий перспектив восполнения потерь.
Без всякого шанса на успех сидят на своих исходных рубежах в глубоких блиндажах "герои Нарвика". С беспокойством следят они за исходом борьбы на море, от которой зависит их возможность добраться если не домой, то хотя бы до Нарвика.
Стратегическая база в районе Варангер-фиорда, казалось бы, такая надежная и необходимая как трамплин для предполагавшегася вторжения, сейчас превратилась в ловушку, и создает все большие затруднения для ее хозяев.
Северный флот, самый молодой из наших флотов, только, летом 1933 г. получивший путевку в жизнь из рук товарища Сталина, прибывшего лично для этого в Мурманск, успешно, выполняя возложенные на него задачи, несмотря на некоторые потери, численно вырос и окреп за время войны. Но главное в том, что окреп и закалился его личный состав в боях и в напряженной и сложной повседневной боевой деятельности, сопряженной с трудными полярными условиями плавания.
Обогащенные опытом успешной борьбы за фланг армии, опытом самостоятельных морских и воздушных операций, североморцы сейчас еще больше подготовлены для нанесения противнику последующих решающих ударов.
4. Война на Черном море
Обстановка в начальный период войны
Совершенно своеобразно сложилась к началу войны обстановка на Черном море, на котором Германия не имела в мирное время своего флота или морских баз, хотя поступали сведения о подозрительной возне на Дунае и в румынских и болгарских портах и на аэродромах, где все чаще начали появляться германские морские офицеры всех рангов. Румыния и Болгария находились в дипломатических отношениях с Советским Союзом и никаких оснований для претензий не могли иметь, так как наше государство исключительно лояльно выполняло свои международные обязательства.
Черноморскому флоту и его авиации было предписано проводить обычную учебу мирного времени подальше от территориальных вод этих стран с тем, чтобы исключить какие-либо сомнения или искушения для провокаций.
Но когда в 2 часа 45 мин. 22 июня 1941 г. - в дату величайшего в истории предательства - упали первые бомбы на спящих жителей Севастополя и Одессы, то не потребовалось ни оперативных выкладок, ни карт для того, чтобы сразу понять, что самолеты со свастикой стартовали с румынских аэродромов и прилетели на румынском бензине.
Стало ясно, что за большими предателями поспешают мелкие.
Конечно, румынский флот или авиация не представляли серьезной угрозы для нас. Гораздо более опасным являлось использование германскими вооруженными силами румынского плацдарма для нападения на южные области Советского Союза и вместе с тем на Черноморский флот в его базы.
Теперь уже хорошо известно, что первоначальные планы германского командования в отношении кампании на Черном море были стандартными, как и в отношении других наших морей, т.е., вытекали из расчета общего молниеносного paзгрома. Красной Армии и триумфального движений к Москве, Уралу и Кавказу. Оригинальным в этих планах может считаться только далеко идущий расчет, победно пройда Закавказье и Иран, соединиться с не менее победоносным Pоммелем после завоевания им Египта для дальнейшего движения то ли в Индию, то ли в Аравию{38}. Последующие цели этого грандиозного маневра остались, по-видимому, недоработанными; очевидно, не хватило фантазии.
Но первые же этапы этого сумасбродного плана были расстроены ожесточенными оборонительными боями Красной Армии, позднее добившейся полного крушения всех замыслов германского командования.
В части практического осуществления черноморский вариант немецкого плана также был шаблонным; предполагалось внезапными ударами с воздуха уничтожить главные силы нашего флота, а уцелевшие корабли заблокировать минами и подводными лодками впредь до захвата всех баз с суши. На данном театре этот план был относительно так как противник вначале располагал ограниченными; морскими силами и в единоборство с Черноморским вступить не мог. Однако первый воздушный удар противнику не удался; Последующая блокада оказалась мало действительной- Что касается захвата морских баз с суши, то хотя решение этой задачи стоило противнику весьма больших потерь, все же ему, удалось на время захватить Одессу, Николаев, Севастополь, Феодосию, Керчь и Новороссийск, помимо остальных промежуточных портов, которые потом были оборудованы, немцами под базы (Херсон, Ак-Мечеть, Евпатория, Балаклава, Ялта, Двуякорная бухта, Камыш-Бурун, Анапа и порты Азовского моря).
С особой болью в сердце черноморцы вынуждены были оставить Николаев, где уже под огнем германской артиллерии пришлось взорвать на стапелях строящиеся корабли.
Одновременно с продвижением вражеских полчищ на восток и захватом побережья Черного мори, в руки противника перешли те аэродромы, которые хотя и располагались в глубине от береговой черты, но использовались для базирования Радиации, действовавшей на морском направлении. К числу таких аэродромных узлов принадлежали аэродромы в районе Николаева, в Крыму, в районе Мелитополя, Ростова и нa Taманском полуострове, а позже в районе Краснодара и Майкопа.
Все это поставило Черноморский флот в исключительно тяжелое; положение, так как оставшиеся для использования кавказские порты Туапсе, Поли и Батуми не были штатными морскими базами, оборудованными для стоянки военного флота, и служили в мирное время Для вывоза нефтепродуктов и марганцевой руды.
Наземная обстановка на Кавказе для черноморской авиации также была менее благоприятной, чем в Крыму или Северной Таврии.
С этой весьма узкой стратегической базы, в условиях потери главных складов и основных путей снабжения из глубины страны, при недостаточности ремонтных средств и под ожесточенными бомбардировками авиации противника Черноморский флот продолжал активную борьбу с врагом, успешно решая задачи помощи флангу Красной Армии и энергично действуя на неприятельских коммуникациях своими подводными лодками, авиацией и надводными кораблями.
Активная борьба на коммуникациях противника заставила последнего изо дня в день увеличивать воздушное и морское охранение транспортов, а затем ограничиться их движением только по ночам. Несмотря на такие меры, тоннаж противника систематически таял. Вражеские транспорты гибли на советских минах, от атак подводных лодок, торпедных катеров и особенно от ударов авиации. Прекрасной иллюстрацией реальности угрозы коммуникациям и базам противника на Черном море служит тот факт, что, несмотря на общую нехватку, тоннажа и давление со стороны германского командования, предусмотрительные румыны за три дня до предательского нападения на Советский Союз отправили свои лучшие пароходы в нейтральный Стамбул, где они до сего дня остаются мертвым капиталом{39}.
Однако вынужденный обстоятельствами (недостаточность прибрежных железных дорог, позднейшая изоляция, Крыма с суши и т.п.) противник упорно использовал, морские коммуникации, главным образом при помощи быстроходных десантных барж, делавших переходы в темное время
Так же как и на других морях, с первых же дней на Черном море развернулась ожесточенная минная война с привлечением для этого не только надводных кораблей и подводных лодок, но и авиации. Хотя глубоководность Черного моря в его основной части не позволяет применять якорные и тем более донные мины, зато непосредственные подходы к портам и рейдам, прибрежные фарватеры и некоторые районы, (Северо-Западный, Керченский, Азовский) ничем не ограничивают минной войны и поэтому здесь она достигла большого напряжения.
Черноморский флот, опираясь на Севастополь, сразу же интенсивно начал свои активные операции. В первые же дни был нанесен комбинированный удар легких сил флота и авиации по Констанце, проведено несколько активных заградительных операций в водах противники, в то время как авиация Черноморского флота наносила удары не только по базам Галац, Сулина и Констанца, но и по таким стратегическим объектам, как грандиозный мост через Дунай у Чёрновод или центр нефтяной промышленности в Плоешти.
Эта активная война не прекращалась черноморцами в самые тяжелые дни, однако темп ее замедлялся по мере того, как оборона Одессы, затем Крыма и, наконец, Кавказа требовала отвлечения все больших сил.
На интенсивности борьбы в водах противника стали отражаться возросшие расстояния после перебазирования основных наших сил на порты Закавказья{40}.
Так продолжалось до тех пор, пока благодари историческим победам Красной Армии не произошел решительный перелом в ходе Великой отечественной войны, предрешенный прежде всего разгромом гитлеровских войск под Сталинградом, который явился переломом для хода всей войны антигитлеровской коалиции с силами фашистского блока. "После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться"{41}
Для Черноморского флота этот перелом сперва привел к обратному захвату Новороссийска, а затем определил последовательный ход событий, когда в упорных боях началось отвоевание у противника своих баз и продвижение на запад с неизбежным приближением к границам того плацдарма, с которого было совершено вероломное нападение на Советский Союз.
Изменение в составе сил противника
С первых же дней войны, помимо вражеской авиации, на Черном море появились немецкие подводные лодки, которые в демонтированном виде или отдельными секциями транспортировались по Дунаю и затем собирались и довооружались на верфях Галаца. Начав в 1941 г. с трех-четырех лодок, немцы вынуждены были в последующем значительно увеличить их число, несмотря на общую недостаточность подводных лодок для блокады Англии или наших флотов на других театрах.
Дополнительные переброски подводных лодок на Черное море были вызваны тем, что немецкое командование в начале недооценило организованность, стойкость и выучку Черноморского флота, грубо ошиблось в расчете на быстрое окончание войны и поэтому предполагало обойтись относительно незначительными силами флота и, как на Балтике и на Севере, хотело решить все задачи главным образом при помощи авиации.
Немецкое командование, очевидно, рассчитывало на то, что и от подводных лодок оно убережет свои корабли более надежно в сложных и запутанных дебрях норвежских шхер но в этом отношении оно сильно просчиталось, получив предметный урок от англичан 23 сентября 1943 г., когда малые подводные лодки форсировали всю систему охранения и заграждения и успешно торпедировали линейный корабль "Admiral Tirpitz" в его логове.
3. Обе изложенные выше причины, побудившие вывести линейные силы из Германии за Полярный круг, могут быть оценены как предусмотрительные и логичные соображения, однако по существу своему они сугубо оборонительны и сами по себе не могли быть решающими в 1942 г., когда у германского руководства еще были надежды на успешное окончание войны.
Поэтому Альтен-фиорд надо рассматривать не только как убежище, но и как маневренную базу, выдвинутую на наши внешние коммуникации для. обеспечения действий надводного флота Германии по союзным конвоям.
Последний выход в Атлантику линейного корабля "Ftirst Bismarck", кончившийся его гибелью 27 мая 1941, г., показал германскому командованию (особенно после опубликования материалов по этой операции), что система наблюдения и развертывания всех сил и средств английского флота делает прорыв в Атлантику предприятием безнадежным. Вопрос остается открытым только в той части, под какой широтой и долготой будет потоплен очередной немецкий рейдер, что в свою очередь зависит больше от погоды и времени суток, чем от самих немцев.
Урок с "Ftirst Bismarck" с учетом предшествовавшего урока с "Admiral Graf Spee" (13 декабря 1939 г.) и вынужденное сидение в Бресте "Scharnhorst", "Gneisenau" и "Prinz Eugen" не прошли даром. Никаких попыток прорыва в Атлантику не было, а началась смертельная борьба за северные коммуникации, которая должна была решаться подводными лодками и авиацией, также базирующимися на северное побережье Норвегии. Теперь в эту же борьбу были включены и линейные силы, район операций которых ограничивался только Норвежским и Баренцевым морями.
Однако, несмотря на интенсивное и двустороннее движение конвоев между нашими и английскими и американскими портами, надводные корабли германского флота вели себя не особенно решительно. Наряду со стремлением нарушить наши коммуникации в этот период совершенно отчетливо можно наблюдать тенденцию не рисковать линейными кораблями и крейсерами, так как потеря их уже не могла быть компенсирована ввиду прекращения строительства больших кораблей{34}.
За все время этого этапа войны было только три значительных выхода больших кораблей в район наших и союзных коммуникаций.
5 июля 1942 г. "Admiral Tirpitz" совместно с "Admiral Scheer" рискнул выйти в операцию под эскортом большого числа охраняющих эскадренных миноносцев и самолетов. Это был период полярного дня, когда авиация в течение круглых суток обследовала всю зону операции и убедилась, что поблизости нет крупных английских сил.
Все было немцами учтено, кроме искусства советского подводника Героя Советского Союза капитана 2 ранга Лунина, который, прорвав зигзагирующее охранение, торпедировал "Admiral Tirpitz" и нанес ему настолько серьезные повреждения, что операция была сорвана. Линейный корабль малым ходом и под усиленным, дополнительно вызванным охранением был отведен в одну из баз, а союзные конвои беспрепятственно проследовали по назначению.
Несколько месяцев о линейном корабле "Admiral Tirpitz" не было слышно и, несмотря на наличие исправных "Scharnhorst", "Admiral Scheer" и крейсеров, урок настолько запомнился, что только через год и два месяца была продемонстрирована следующая операция крупных сил, о которой надо сказать особо. В промежутке внешние коммуникации Советского Союза с Соединенным Королевством и США подвергались атакам только подводных лодок, авиации и одиночным безуспешным попыткам предпринимать атаки со стороны миноносцев.
Тщетно старался британский флот вызвать немцев на боевое столкновение, неоднократно маневрируя в Норвежском море без соблюдения скрытности. Германские надводные корабли не появлялись.
Корни одной операции
Наконец, после более чем годового перерыва, 11 сентября 1943 г. весь мир был широко оповещен Берлином о крупной операции линейных сил на Севере: "В ночь на 10 сентября германские корабли и крупные экспедиционные силы произвели значительную операцию против военных объектов Шпицбергена. Германские корабли уничтожили укрепления береговой обороны, взорвали основные военные объекты и, в частности, радиостанцию, метеостанцию, портовые сооружения, электростанцию, водопровод, крупные нефтехранилища, склады с боеприпасами, продовольствием и т.д. Захвачено большое количество пленных. Все экспедиционные силы вернулись на свои базы."
В различных вариациях с насыщением героическими подробностями подобные сообщения повторялись месяцы, причем особенно настойчиво для внутри германского вещания. Во всех случаях сообщения заканчивались таким рефреном "наши силы потерь не имели", "все наши корабли благополучно возвратились в базу" и т. д.
Несмотря на то, что в основном эти германские сообщения были рассчитаны на внутренний рынок, кое-кто за границей реагировал в том же духе. Радио Стокгольма, правда, ссылаясь на германское информбюро, еще 2 января 1944 г. преподносило своим слушателям такие истины: "В сентябре неожиданным ударом немецким военно-морским силам удалось на долгие месяцы вывести из строя английский опорный пункт на Шпицбергене. Тщетно пытались англичане при помощи подводных лодок "малюток" атаковать тяжелые немецкие корабли, сосредоточенные в норвежских фиордах".
Надо сказать, что в первый момент, еще 10-11 сентября германская операция поставила многих перед головоломкой. Дело в том, что на Шпицбергене никогда не было оборонительных сооружений и крупных нефтехранилищ или складов боеприпасов по той простой причине, что там никогда не было ни военного гарнизона, ни опорного пункта. Электростанция и прочие сооружения, обслуживавшие угледобывающие предприятия, были демонтированы или вывезены в первые дни войны. Поэтому борьба германских сил с ветряными мельницами сперва показалась весьма подозрительной. Были опасения, не является ли это тонкой военной хитростью с целью завлечь в западню часть английского или советского флота. Но при ближайшем изучении всех обстоятельств и деталей этой "грандиозной" операции выяснилась фактическая сторона дела, которая кратко сводится к следующему.
Выходу эскадры в составе "Admiral Tirpitz", "Scharnhorst", "Lutzow" и восьми эскадренных миноносцев предшествовала глубокая воздушная разведка всего Северного театра. Ни конвоев, ни боевых сил союзников в море не оказалось. Приняв все меры скрытности, германская эскадра в темноте проскочила прибрежные воды и, появившись засветло перед t бывшим рабочим поселком в Айс-фиорде на Шпицбергене, обстреляла заброшенные деревянные бараки и лачуги, а потом тем же порядком возвратилась в норвежские шхеры, после чего началось- соответствующее "широкое вещание"{35}. Вся забота германского командования сводилась к тому, чтобы на с кем не иметь встреч. Понятна настойчивость, с которой повторялось, что никаких потерь нет. Но для чего тогда нужна была вся эта операция, если только один расход жидкого топлива, столь драгоценного для Германии (не говоря уже о выпущенном боезапасе), обошелся во много раз дороже стоимости разрушенных горняцких домиков, к тому же давно заброшенных?
В данном случае мы имеем дело с крупной демонстрацией, вызванной не столько стратегическими, сколько политическими соображениями, глубокомыслие которых может быть объяснено только логикой тевтонского мышления, к тому же изнуренного четырехлетними тяготами тотальной (для немцев) и бессмысленной войны.
Вот события и факты, вызвавшие к жизни эту "бум-операцию".
Начатая с 1943 г., т. е. с приходом, к командованию гросс-адмирала Дениц, "тотальная" подводная война в сентябре уже показала все германские возможности и начала затухать под прямым воздействием грандиозней системы активной противолодочной обороны, развернутой нашими союзниками. Надводный флот больше года бездействовал, боясь новых потерь.
Преимущество в воздухе, которое частично имела Германия в начале войны, неуклонно утрачивалось, и как вооруженные силы, так и гражданское население "райха" начали не только это понимать, но и вещественно ощущать во время учащающихся налетов на индустриальные центры Германии. Настоятельно требовалось хоть чем-нибудь скрасить общее унылое настроение, хоть на чем-нибудь продемонстрировать "торжество германского оружия".
В этих условиях особенно катастрофичными оказались известия с восточного фронта после провала того наступления, которое было возвещено как "поворотное в ходе войны", как "реванш за Сталинград".
Достаточно сопоставить следующие события и даты.
5 июля немецко-фашистские войска крупными силами танков и пехоты при поддержке многочисленной авиации начали наступление на Орловско-Курском и Белгородско-Курском направлениях. В ожесточенных боях наши войска измотали и обескровили отборные дивизии немцев, сорвав немецкий план летнего наступления. Вслед за тем Красная Армия сама развернула грандиозные наступательные операции.
5 августа нашими войсками были заняты Орел и Белгород, 8 августа взят Харьков, 30 августа - Таганрог.
10 июля началась высадка союзников на о. Сицилия. 5 августа была занята Катания. 18 августа последние немецко-итальянские силы эвакуировались с Сицилии, и появилась реальная угроза вторжения на Апеннинский полуостров.
7 августа морская правительственная комиссия США объявила, что за первые 7 месяцев 1943 г. только на верфях США построено 1046 торговых судов общим водоизмещением в 10485 тыс. т.
8 августа английское адмиралтейство объявило, что "за 46 месяцев войны (т. е. до 30 июня 1943 т.) захвачено, потоплено или повреждено надводными кораблями, подводными лодками и самолетами, а также подорвалось на минах 9945683 т германских и итальянских судов. Эта цифра не включает потерь противника в результате действий советских кораблей и авиации"{36}
Последовательная цепь этих событий и сообщений не могла не подействовать удручающе на германский народ. Никакая пропаганда не могла нейтрализовать тяжелого впечатления, и нужно было чем-нибудь отвлечь общее внимание от печальных фактов. Понадобилась пропаганда действием.
В этом, и только в этом - корни рекламной операции линейных сил на Шпицбергене и тога, как она была обставлена, чтобы избежать встреч с английским флотом или с советскими подводными лодками.
Продолжение борьбы на дальних коммуникациях
Не успели еще германские газеты исчерпать тему о стратегическом значении "героического рейда" на Шпицберген, как стало известно, что линейный корабль "Admiral Tirpitz" серьезно поврежден у себя в базе в результате специальной операции, выполненной британским флотом, который, очевидно, потерял надежду встретиться, в море с флагманским кораблем германских линейных сил.
После тщательной подготовки 23 сентября 1943 г. несколько малых подводных лодок специальной постройки форсировали систему охранения и противолодочных заграждений Альтен-фиорда, торпедировали "Admiral Tirpitz" и повредили его настолько серьезно, что вплоть до апреля 1944 г. он не мог полностью вернуться в строй, а слегка подремонтированный предназначался к переводу в Германию.
Последовала длительная пауза, в процессе которой выходов надводных кораблей не наблюдалось, а удлиняющиеся сумерки и наступившая полярная ночь ограничивали деятельность на коммуникациях подводных лодок и авиации противника. Конвои продолжали следовать с ничтожными потерями, а чаще всего без потерь.
Только катастрофически ухудшающееся для фашистской Германии положение на восточном фронте, непрекращающиеся бомбардировки германской столицы и других городов и полная бесперспективность войны после Московской и Тегеранской конференций могли заставить немецкое командование выгнать в безнадежную операцию линейный корабль "Scharnhorst", который был потоплен у Нордкапа английским отрядом адмирала Фрезера 26 декабря 1943 г.
Конец "Scharnhorst", уже описанный в нашей прессе, - сам по себе важный факт, меняющий стратегическое положение на Северном театре. Нельзя, конечно, считать, что больше не будет различных авантюр. Остается угроза крейсерских операций наряду с воздушными и подводными, однако они могут парализоваться относительно меньшим составом сил, чем требовалось до сих пор.
Главное в этой операции - не отдельные ошибки германского командования, а ее обреченность и бесцельность, так как линейный корабль был потоплен при первом же выходе и при этом погиб, не успев уничтожить или повредить ни одни из транспортов конвоя.
Особо важно отметить, что преследование и потопление "Scharnhorst" проходило в условиях полярной ночи{37}, т.е., в темное время, которое всегда считалось наиболее благоприятным для рейдерских .операции, рассчитанных на быстроту и скрытность.
Так новая боевая техника создает предпосылки для новых тактических приемов.
Позднейшие события показали, что ни большое удаление от английских баз, ни лабиринт шхерного района не гарантируют германский флот от дальнейших потерь.
3 и 5 апреля 1944 г. английским флотом были выполнены две последовательные операции: по уничтожению линейного корабля "Admiral Tirpitz", только что закончившего предварительный ремонт. Были проведены массированные удары, бомбардировщиков, прикрывавшихся истребителями, "пододвинутых" к району боя на авианосцах. Несмотря на сильное противодействие немцев, линейный корабль, стоявший на якоре в Ко-фиорде, получил несколько прямых попаданий тяжелых бомб и хотя и не был потоплен, все же получил настолько значительные повреждения, что, очевидно, опять надолго вышел из строя.
Итоги к 1944 г.
На примере Северного театра особенно наглядно продемонстрированы несостоятельность германской морской стратегии и неизбежность ее полного краха.
Громадные усилия и затраты люди и средств на Севере привели Германию к столь же громадным потерям и жертвам, причем немцам пришлось от рекламированного наступления на фронте перейти к обороне, а вместо разгрома нашего флота, его баз и коммуникаций - охранять свои транспорты. Вместо систематических операций в Атлантике немцы вынуждены были ограничиться эпизодическими и безуспешными рейдами в узком секторе полярного бассейна.
Не помогла концентрация главных сил флота в северных норвежских шхерах. Не помогла многократная смена командования. Точно так же не помогли семикратные охранения немецких транспортов.
Неуклонно тает германский боевой флот, не сумев хотя бы дорого заплатить за свою гибель. Тает численность воздушных сил, пополнение которых возможно главным образом за счет других фронтов. Так же неизбежно тает транспортный тоннаж, не имеющий перспектив восполнения потерь.
Без всякого шанса на успех сидят на своих исходных рубежах в глубоких блиндажах "герои Нарвика". С беспокойством следят они за исходом борьбы на море, от которой зависит их возможность добраться если не домой, то хотя бы до Нарвика.
Стратегическая база в районе Варангер-фиорда, казалось бы, такая надежная и необходимая как трамплин для предполагавшегася вторжения, сейчас превратилась в ловушку, и создает все большие затруднения для ее хозяев.
Северный флот, самый молодой из наших флотов, только, летом 1933 г. получивший путевку в жизнь из рук товарища Сталина, прибывшего лично для этого в Мурманск, успешно, выполняя возложенные на него задачи, несмотря на некоторые потери, численно вырос и окреп за время войны. Но главное в том, что окреп и закалился его личный состав в боях и в напряженной и сложной повседневной боевой деятельности, сопряженной с трудными полярными условиями плавания.
Обогащенные опытом успешной борьбы за фланг армии, опытом самостоятельных морских и воздушных операций, североморцы сейчас еще больше подготовлены для нанесения противнику последующих решающих ударов.
4. Война на Черном море
Обстановка в начальный период войны
Совершенно своеобразно сложилась к началу войны обстановка на Черном море, на котором Германия не имела в мирное время своего флота или морских баз, хотя поступали сведения о подозрительной возне на Дунае и в румынских и болгарских портах и на аэродромах, где все чаще начали появляться германские морские офицеры всех рангов. Румыния и Болгария находились в дипломатических отношениях с Советским Союзом и никаких оснований для претензий не могли иметь, так как наше государство исключительно лояльно выполняло свои международные обязательства.
Черноморскому флоту и его авиации было предписано проводить обычную учебу мирного времени подальше от территориальных вод этих стран с тем, чтобы исключить какие-либо сомнения или искушения для провокаций.
Но когда в 2 часа 45 мин. 22 июня 1941 г. - в дату величайшего в истории предательства - упали первые бомбы на спящих жителей Севастополя и Одессы, то не потребовалось ни оперативных выкладок, ни карт для того, чтобы сразу понять, что самолеты со свастикой стартовали с румынских аэродромов и прилетели на румынском бензине.
Стало ясно, что за большими предателями поспешают мелкие.
Конечно, румынский флот или авиация не представляли серьезной угрозы для нас. Гораздо более опасным являлось использование германскими вооруженными силами румынского плацдарма для нападения на южные области Советского Союза и вместе с тем на Черноморский флот в его базы.
Теперь уже хорошо известно, что первоначальные планы германского командования в отношении кампании на Черном море были стандартными, как и в отношении других наших морей, т.е., вытекали из расчета общего молниеносного paзгрома. Красной Армии и триумфального движений к Москве, Уралу и Кавказу. Оригинальным в этих планах может считаться только далеко идущий расчет, победно пройда Закавказье и Иран, соединиться с не менее победоносным Pоммелем после завоевания им Египта для дальнейшего движения то ли в Индию, то ли в Аравию{38}. Последующие цели этого грандиозного маневра остались, по-видимому, недоработанными; очевидно, не хватило фантазии.
Но первые же этапы этого сумасбродного плана были расстроены ожесточенными оборонительными боями Красной Армии, позднее добившейся полного крушения всех замыслов германского командования.
В части практического осуществления черноморский вариант немецкого плана также был шаблонным; предполагалось внезапными ударами с воздуха уничтожить главные силы нашего флота, а уцелевшие корабли заблокировать минами и подводными лодками впредь до захвата всех баз с суши. На данном театре этот план был относительно так как противник вначале располагал ограниченными; морскими силами и в единоборство с Черноморским вступить не мог. Однако первый воздушный удар противнику не удался; Последующая блокада оказалась мало действительной- Что касается захвата морских баз с суши, то хотя решение этой задачи стоило противнику весьма больших потерь, все же ему, удалось на время захватить Одессу, Николаев, Севастополь, Феодосию, Керчь и Новороссийск, помимо остальных промежуточных портов, которые потом были оборудованы, немцами под базы (Херсон, Ак-Мечеть, Евпатория, Балаклава, Ялта, Двуякорная бухта, Камыш-Бурун, Анапа и порты Азовского моря).
С особой болью в сердце черноморцы вынуждены были оставить Николаев, где уже под огнем германской артиллерии пришлось взорвать на стапелях строящиеся корабли.
Одновременно с продвижением вражеских полчищ на восток и захватом побережья Черного мори, в руки противника перешли те аэродромы, которые хотя и располагались в глубине от береговой черты, но использовались для базирования Радиации, действовавшей на морском направлении. К числу таких аэродромных узлов принадлежали аэродромы в районе Николаева, в Крыму, в районе Мелитополя, Ростова и нa Taманском полуострове, а позже в районе Краснодара и Майкопа.
Все это поставило Черноморский флот в исключительно тяжелое; положение, так как оставшиеся для использования кавказские порты Туапсе, Поли и Батуми не были штатными морскими базами, оборудованными для стоянки военного флота, и служили в мирное время Для вывоза нефтепродуктов и марганцевой руды.
Наземная обстановка на Кавказе для черноморской авиации также была менее благоприятной, чем в Крыму или Северной Таврии.
С этой весьма узкой стратегической базы, в условиях потери главных складов и основных путей снабжения из глубины страны, при недостаточности ремонтных средств и под ожесточенными бомбардировками авиации противника Черноморский флот продолжал активную борьбу с врагом, успешно решая задачи помощи флангу Красной Армии и энергично действуя на неприятельских коммуникациях своими подводными лодками, авиацией и надводными кораблями.
Активная борьба на коммуникациях противника заставила последнего изо дня в день увеличивать воздушное и морское охранение транспортов, а затем ограничиться их движением только по ночам. Несмотря на такие меры, тоннаж противника систематически таял. Вражеские транспорты гибли на советских минах, от атак подводных лодок, торпедных катеров и особенно от ударов авиации. Прекрасной иллюстрацией реальности угрозы коммуникациям и базам противника на Черном море служит тот факт, что, несмотря на общую нехватку, тоннажа и давление со стороны германского командования, предусмотрительные румыны за три дня до предательского нападения на Советский Союз отправили свои лучшие пароходы в нейтральный Стамбул, где они до сего дня остаются мертвым капиталом{39}.
Однако вынужденный обстоятельствами (недостаточность прибрежных железных дорог, позднейшая изоляция, Крыма с суши и т.п.) противник упорно использовал, морские коммуникации, главным образом при помощи быстроходных десантных барж, делавших переходы в темное время
Так же как и на других морях, с первых же дней на Черном море развернулась ожесточенная минная война с привлечением для этого не только надводных кораблей и подводных лодок, но и авиации. Хотя глубоководность Черного моря в его основной части не позволяет применять якорные и тем более донные мины, зато непосредственные подходы к портам и рейдам, прибрежные фарватеры и некоторые районы, (Северо-Западный, Керченский, Азовский) ничем не ограничивают минной войны и поэтому здесь она достигла большого напряжения.
Черноморский флот, опираясь на Севастополь, сразу же интенсивно начал свои активные операции. В первые же дни был нанесен комбинированный удар легких сил флота и авиации по Констанце, проведено несколько активных заградительных операций в водах противники, в то время как авиация Черноморского флота наносила удары не только по базам Галац, Сулина и Констанца, но и по таким стратегическим объектам, как грандиозный мост через Дунай у Чёрновод или центр нефтяной промышленности в Плоешти.
Эта активная война не прекращалась черноморцами в самые тяжелые дни, однако темп ее замедлялся по мере того, как оборона Одессы, затем Крыма и, наконец, Кавказа требовала отвлечения все больших сил.
На интенсивности борьбы в водах противника стали отражаться возросшие расстояния после перебазирования основных наших сил на порты Закавказья{40}.
Так продолжалось до тех пор, пока благодари историческим победам Красной Армии не произошел решительный перелом в ходе Великой отечественной войны, предрешенный прежде всего разгромом гитлеровских войск под Сталинградом, который явился переломом для хода всей войны антигитлеровской коалиции с силами фашистского блока. "После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться"{41}
Для Черноморского флота этот перелом сперва привел к обратному захвату Новороссийска, а затем определил последовательный ход событий, когда в упорных боях началось отвоевание у противника своих баз и продвижение на запад с неизбежным приближением к границам того плацдарма, с которого было совершено вероломное нападение на Советский Союз.
Изменение в составе сил противника
С первых же дней войны, помимо вражеской авиации, на Черном море появились немецкие подводные лодки, которые в демонтированном виде или отдельными секциями транспортировались по Дунаю и затем собирались и довооружались на верфях Галаца. Начав в 1941 г. с трех-четырех лодок, немцы вынуждены были в последующем значительно увеличить их число, несмотря на общую недостаточность подводных лодок для блокады Англии или наших флотов на других театрах.
Дополнительные переброски подводных лодок на Черное море были вызваны тем, что немецкое командование в начале недооценило организованность, стойкость и выучку Черноморского флота, грубо ошиблось в расчете на быстрое окончание войны и поэтому предполагало обойтись относительно незначительными силами флота и, как на Балтике и на Севере, хотело решить все задачи главным образом при помощи авиации.