Глава 24. ПСКЕМТ
Вновь Парусник свободно парил в пустоте посреди Пцеры. Ее звезды огненными колесами катились во все стороны, но ни в одном светиле Навк и Дождилика не чувствовали тайной значительности, чтобы направить к нему свой полет.
— Что же нам теперь делать? —спросила Дождилика. — Обшаривать все планеты всех звезд Пцеры в поисках тайника, секрет которого нам все равно неизвестен?.. Разве нам что-нибудь говорит слово «Вольтан»? В Храме Мироздания на Ракае нет подсказки:
— Не падай духом, — задумчиво ответил Навк.
— Нельзя двигаться напролом через все загадки вселенной. Мы должны понять: В человеке заключено все мироздание, значит, все секреты раскрываются в нас: Из нашего опыта мы сами должны добыть зерно истины. Корабли должны были предусмотреть, что ключи к их замкам могут затеряться.
— Но ведь нам не войти без ключей:
— А помнишь, ты говорила, что человек — это подобие Галактики, что сердце его — Таэра, голова — Авл, руки — Скут и Зарват, а Пцера будет левой ладонью?..
Дождилика побледнела, вспомнив свою разорванную линию жизни, но принужденно улыбнулась и кивнула.
Навк взял ее руку и повернул к свету.
— Понимаешь, Корабли каждому человеку Млечного Пути оставили план спасения своей Галактики, начертив его на ладони! — Навк глянул в затянутые болью глаза девушки. — Это же карта Пцеры и наших путей в туманности! Она выглядит как трехмерная структура, которую сплющили! Вот попробуй, ухвати эту линию за кончик и в воображении подними, восстанови объем: И смотри теперь: вот пересекаются линии жизни, рассудка, судьбы, души, а на их пересечении мелкие черточки, словно лучи звезд: Вот, внизу, видишь звезду, узнаешь? Это Иилах, где я встретился с Корабельщиком. Пусть тебя там и не было, но это все равно твоя судьба. А вот — Джизирак, Сингуль и Мгида: Там везде мы уже были, только вот в этом пересечении линий не были: Этот угол — несомненно Вольтан. Теперь представляешь, где он в Пцере расположен?..
Дождилика напряженно вглядывалась в свою ладонь.
— А линия жизни?.. — спросила она. — Обрывается?..
— Нет, — улыбнулся Навк. — Нет. Она просто кончается там, где выходит за пределы Пцеры. Вне Пцеры у нас будет совсем другая жизнь:
— Значит, надо лететь в центр туманности, куда ведут нас все линии, и там искать Вольтан?
— Вольтан должен быть сверхзвездой, — гордо сказал Навк.
Парусник лег на курс и поплыл в глубины ночи. Звездная полночь мироздания сияла над его снастями.
Но там, куда указал Навк, были мертвые астероидные поля. Ни единого огня не горело среди куч вселенского мусора.
— Как же так?.. — растерянно бормотал Навк, оглядываясь по сторонам. Такого сокрушительного поражения он не ожидал.
Дрейфующий среди каменных глыб Парусник обогнул огромную, медленно крутящуюся скалу, и впереди показалось бурое, унылое светило — не ослепительное сверхсолнце, а старый, затухающий, багровый карлик. Отчаяние зазвенело в висках Навка, стиснуло сердце, не давая дышать.
— Может быть, Вольтан — это планета?.. — неуверенно предположила Дождилика.
— Нет, — с горькой убежденностью твердо возразил Навк. — Джизирак и Сингуль — звезды, и Вольтан тоже должен быть звездой.
Тусклый, красный глиняный шар планеты быстро бежал вокруг своего умирающего солнца. Без всякой надежды Навк и Дождилика направили Парусник к этому безжизненному миру.
— Смотри, Навк, ты видишь этот знак?.. — вдруг, вздрогнув, спросила Дождилика, не отрывая взгляда от поверхности планеты.
Навк сощурился, напрягая зрение, и ответил:
— Да: По-моему, это символ Тукана, Вещей Птицы:
— Это не Вольтан, — улыбнувшись, сказала девушка. — Совершенно точно, что это не Вольтан. Потому что это Пскемт — давно потерянная людьми легендарная сокровищница древней цивилизации Хозяев: Даже папа не смог найти Пскемт: Мы должны побывать там.
Парусник уравнял свою скорость со скоростью вращения Пскемта, завис над гигантским знаком Тукана и осторожно поплыл вниз. Пустынная планета была покрыта темными песками, из которых кое-где поднимались изъеденные, полуразрушенные, накренившиеся, как тонущие корабли, останцы. Среди песков лежала площадь, замощенная треугольными плитами, по которым от вечного ветра безостановочно струились мелкие песчаные ручьи. Навк и Дождилика ступили в эти потоки, погрузившись по щиколотку.
— Вон там стоит пирамида, — махнув рукой, сказал Навк. — Я думаю, что в ней и находится вход в сокровищницу. Только интересно, имеют ли сейчас сокровища Хозяев хоть какую-нибудь ценность?
— Мы же не торговцы, какая нам разница?.. — пожала плечами Дождилика. — Важно узнать, что было ценностью для тех, кто исчез тысячи лет назад, оставив нам Галактический Тракт:
Пирамида, замеченная еще с орбиты, постепенно увеличивалась. Наконец стало возможно разглядеть ее во всех подробностях. Такая огромная, что трижды превышала высоту Парусника от клотика до клотика, она была срезана сверху, и к той площадке вела единственная узкая лестница, выбитая в стене. У подножия лестницы лежал высокий бугристый холм. Песок скопился вокруг него, длинными заносами забирался почти на вершину.
Холм загораживал подступы к лестнице. Навк и Дождилика в нерешительности остановились. Вдруг весь холм вздрогнул. Песок посыпался с его хребта. Раздалось глухое хрипение, скрежет. Прямо перед людьми часть покрова внезапно начала сминаться складками, и из-под них обнажился огромный тусклый глаз, затянутый багровым дымом.
Глаз без выражения глядел на Навка и Дождилику. Они оцепенели под гипнотическим испытующим взором. Но вот колыхание снова прокатилось по туше. Обрушивая лавины песка, холм подался вверх. Тяжелая башка с бивнями и единственным глазом поднялась в воздух. Распрямились восемь могучих лап, костяной гребень вылез на хребте. Глухой рев взметнул два смерча по сторонам ощеренной пасти. Перед людьми стоял Зорг — страж-ящер сокровищницы Хозяев. Качнувшись, Зорг двинулся на людей.
Навк окаменел, не в силах сделать ни шага.
Башка Зорга с хрустом метнулась вперед. Два бивня, выбивая фонтаны песка, прочертили рытвины справа и слева от Навка и Дождилики. Пыль окутала все вокруг.
Навк отшатнулся и почувствовал, как Дождилика схватила его за руку.
— Стой!.. — крикнула она.
Пыль оседала. Навк увидел, что исполинская башка находится прямо перед ними.
Багровый глаз закрылся, и чудовище было неподвижно. А по его челюстям, по рылу, по веку, по лбу, по темени в каменном панцире были прорезаны ступени.
— Легенды говорят, что Зорг видит человека насквозь, — сказала Дождилика. — Смотри, он разрешает нам идти:
Навк поколебался, но, собравшись с духом, шагнул на первую ступень. Друг за другом Навк в Дождилика поднялись на спину гигантского ящера, который еще не полностью вылез из пещеры под пирамидой, прошли по гребню и перебрались на лестницу в стене.
Она восходила так высоко, что горизонт разошелся в необозримую даль. Парусник проступил черной ажурной конструкцией над золотистой пустыней. Темно-алый диск светила стоял над Пскемтом в полнеба. Никакая другая планета не имела столь же великого солнца.
Поднявшись на верхнюю площадку, Навк и Дождилика увидели, что всю пирамиду насквозь, как колодец, пронзает каменная труба. Сверху вниз в нее убегала винтовая лесенка. Но почти до самого верха труба была заполнена шевелящейся лавой, как жерло вулкана. Вязкая кровь планеты лениво переливалась в шахте, на ней лопались пузыри.
— Дальше дороги нет: — пробормотал потрясенный Навк и тотчас отскочил в сторону, потому что труба пришла в движение.
— Смотри, ее раскручивает Зорг!.. — оглядываясь, воскликнула Дождилика.
Они подбежали к краю площадки и увидели, как далеко внизу, взрывая пыль, страж-ящер ползет прочь от пирамиды. Из его панциря сзади торчало вплавленное кольцо, от которого тянулась ржавая цепь, уходящая в клюз-воронку у подножия пирамиды. Видимо, эта цепь крепилась к внешней стенке трубы-стакана и была многократно намотана на нее так, что если потянуть цепь на себя, то труба начинала вращаться, как катушка ниток на шпеньке.
Труба крутилась все быстрее и быстрее, и под действием центробежной силы жидкая лава приникла к стенкам колодца, поднявшись до самой кромки и обнажив его сердцевину, где извивалась винтовая лестница, штопором уходя вниз.
— Здесь нельзя сомневаться, — быстро сказала Дождилика. — Когда Зорг вытянет цепь на полную длину, вращение трубы прекратится, и лава зальет тех, кто не будет спешить на этой лестнице:
Навк и Дождилика взбежали на мостик, ведущий к лестнице. Едва первая волна лавы перелетела через край и расплескалась по камням, они помчались вниз, цепляясь за тонкий, нестерпимо горячий ствол, вокруг которого и вилась лесенка.
Чудовищное сверло ввинчивалось в преисподнюю. Все исчезло, осталось лишь едва освещенное жерло вулкана, круто закрученная спираль, зной и грохот ног. Дыхания не хватало, сердце разбухало, раздирая грудь. Лестница все не кончалась. Навк чувствовал, что сходит с ума от бешеного спуска. Но когда показалось, что все силы уже исчерпаны и спасения нет, из глубины выдвинулся каменный конус. Острие его было срезано, и в диске этого сечения зияла раскрытая диафрагма люка, в котором исчезала лестница. Навк и Дождилика нырнули в него, и створки диафрагмы с лязгом захлопнулись над их головами, ибо Зорг растянул цепь на всю длину, и труба перестала вращаться.
— Что же нам теперь делать? —спросила Дождилика. — Обшаривать все планеты всех звезд Пцеры в поисках тайника, секрет которого нам все равно неизвестен?.. Разве нам что-нибудь говорит слово «Вольтан»? В Храме Мироздания на Ракае нет подсказки:
— Не падай духом, — задумчиво ответил Навк.
— Нельзя двигаться напролом через все загадки вселенной. Мы должны понять: В человеке заключено все мироздание, значит, все секреты раскрываются в нас: Из нашего опыта мы сами должны добыть зерно истины. Корабли должны были предусмотреть, что ключи к их замкам могут затеряться.
— Но ведь нам не войти без ключей:
— А помнишь, ты говорила, что человек — это подобие Галактики, что сердце его — Таэра, голова — Авл, руки — Скут и Зарват, а Пцера будет левой ладонью?..
Дождилика побледнела, вспомнив свою разорванную линию жизни, но принужденно улыбнулась и кивнула.
Навк взял ее руку и повернул к свету.
— Понимаешь, Корабли каждому человеку Млечного Пути оставили план спасения своей Галактики, начертив его на ладони! — Навк глянул в затянутые болью глаза девушки. — Это же карта Пцеры и наших путей в туманности! Она выглядит как трехмерная структура, которую сплющили! Вот попробуй, ухвати эту линию за кончик и в воображении подними, восстанови объем: И смотри теперь: вот пересекаются линии жизни, рассудка, судьбы, души, а на их пересечении мелкие черточки, словно лучи звезд: Вот, внизу, видишь звезду, узнаешь? Это Иилах, где я встретился с Корабельщиком. Пусть тебя там и не было, но это все равно твоя судьба. А вот — Джизирак, Сингуль и Мгида: Там везде мы уже были, только вот в этом пересечении линий не были: Этот угол — несомненно Вольтан. Теперь представляешь, где он в Пцере расположен?..
Дождилика напряженно вглядывалась в свою ладонь.
— А линия жизни?.. — спросила она. — Обрывается?..
— Нет, — улыбнулся Навк. — Нет. Она просто кончается там, где выходит за пределы Пцеры. Вне Пцеры у нас будет совсем другая жизнь:
— Значит, надо лететь в центр туманности, куда ведут нас все линии, и там искать Вольтан?
— Вольтан должен быть сверхзвездой, — гордо сказал Навк.
Парусник лег на курс и поплыл в глубины ночи. Звездная полночь мироздания сияла над его снастями.
Но там, куда указал Навк, были мертвые астероидные поля. Ни единого огня не горело среди куч вселенского мусора.
— Как же так?.. — растерянно бормотал Навк, оглядываясь по сторонам. Такого сокрушительного поражения он не ожидал.
Дрейфующий среди каменных глыб Парусник обогнул огромную, медленно крутящуюся скалу, и впереди показалось бурое, унылое светило — не ослепительное сверхсолнце, а старый, затухающий, багровый карлик. Отчаяние зазвенело в висках Навка, стиснуло сердце, не давая дышать.
— Может быть, Вольтан — это планета?.. — неуверенно предположила Дождилика.
— Нет, — с горькой убежденностью твердо возразил Навк. — Джизирак и Сингуль — звезды, и Вольтан тоже должен быть звездой.
Тусклый, красный глиняный шар планеты быстро бежал вокруг своего умирающего солнца. Без всякой надежды Навк и Дождилика направили Парусник к этому безжизненному миру.
— Смотри, Навк, ты видишь этот знак?.. — вдруг, вздрогнув, спросила Дождилика, не отрывая взгляда от поверхности планеты.
Навк сощурился, напрягая зрение, и ответил:
— Да: По-моему, это символ Тукана, Вещей Птицы:
— Это не Вольтан, — улыбнувшись, сказала девушка. — Совершенно точно, что это не Вольтан. Потому что это Пскемт — давно потерянная людьми легендарная сокровищница древней цивилизации Хозяев: Даже папа не смог найти Пскемт: Мы должны побывать там.
Парусник уравнял свою скорость со скоростью вращения Пскемта, завис над гигантским знаком Тукана и осторожно поплыл вниз. Пустынная планета была покрыта темными песками, из которых кое-где поднимались изъеденные, полуразрушенные, накренившиеся, как тонущие корабли, останцы. Среди песков лежала площадь, замощенная треугольными плитами, по которым от вечного ветра безостановочно струились мелкие песчаные ручьи. Навк и Дождилика ступили в эти потоки, погрузившись по щиколотку.
— Вон там стоит пирамида, — махнув рукой, сказал Навк. — Я думаю, что в ней и находится вход в сокровищницу. Только интересно, имеют ли сейчас сокровища Хозяев хоть какую-нибудь ценность?
— Мы же не торговцы, какая нам разница?.. — пожала плечами Дождилика. — Важно узнать, что было ценностью для тех, кто исчез тысячи лет назад, оставив нам Галактический Тракт:
Пирамида, замеченная еще с орбиты, постепенно увеличивалась. Наконец стало возможно разглядеть ее во всех подробностях. Такая огромная, что трижды превышала высоту Парусника от клотика до клотика, она была срезана сверху, и к той площадке вела единственная узкая лестница, выбитая в стене. У подножия лестницы лежал высокий бугристый холм. Песок скопился вокруг него, длинными заносами забирался почти на вершину.
Холм загораживал подступы к лестнице. Навк и Дождилика в нерешительности остановились. Вдруг весь холм вздрогнул. Песок посыпался с его хребта. Раздалось глухое хрипение, скрежет. Прямо перед людьми часть покрова внезапно начала сминаться складками, и из-под них обнажился огромный тусклый глаз, затянутый багровым дымом.
Глаз без выражения глядел на Навка и Дождилику. Они оцепенели под гипнотическим испытующим взором. Но вот колыхание снова прокатилось по туше. Обрушивая лавины песка, холм подался вверх. Тяжелая башка с бивнями и единственным глазом поднялась в воздух. Распрямились восемь могучих лап, костяной гребень вылез на хребте. Глухой рев взметнул два смерча по сторонам ощеренной пасти. Перед людьми стоял Зорг — страж-ящер сокровищницы Хозяев. Качнувшись, Зорг двинулся на людей.
Навк окаменел, не в силах сделать ни шага.
Башка Зорга с хрустом метнулась вперед. Два бивня, выбивая фонтаны песка, прочертили рытвины справа и слева от Навка и Дождилики. Пыль окутала все вокруг.
Навк отшатнулся и почувствовал, как Дождилика схватила его за руку.
— Стой!.. — крикнула она.
Пыль оседала. Навк увидел, что исполинская башка находится прямо перед ними.
Багровый глаз закрылся, и чудовище было неподвижно. А по его челюстям, по рылу, по веку, по лбу, по темени в каменном панцире были прорезаны ступени.
— Легенды говорят, что Зорг видит человека насквозь, — сказала Дождилика. — Смотри, он разрешает нам идти:
Навк поколебался, но, собравшись с духом, шагнул на первую ступень. Друг за другом Навк в Дождилика поднялись на спину гигантского ящера, который еще не полностью вылез из пещеры под пирамидой, прошли по гребню и перебрались на лестницу в стене.
Она восходила так высоко, что горизонт разошелся в необозримую даль. Парусник проступил черной ажурной конструкцией над золотистой пустыней. Темно-алый диск светила стоял над Пскемтом в полнеба. Никакая другая планета не имела столь же великого солнца.
Поднявшись на верхнюю площадку, Навк и Дождилика увидели, что всю пирамиду насквозь, как колодец, пронзает каменная труба. Сверху вниз в нее убегала винтовая лесенка. Но почти до самого верха труба была заполнена шевелящейся лавой, как жерло вулкана. Вязкая кровь планеты лениво переливалась в шахте, на ней лопались пузыри.
— Дальше дороги нет: — пробормотал потрясенный Навк и тотчас отскочил в сторону, потому что труба пришла в движение.
— Смотри, ее раскручивает Зорг!.. — оглядываясь, воскликнула Дождилика.
Они подбежали к краю площадки и увидели, как далеко внизу, взрывая пыль, страж-ящер ползет прочь от пирамиды. Из его панциря сзади торчало вплавленное кольцо, от которого тянулась ржавая цепь, уходящая в клюз-воронку у подножия пирамиды. Видимо, эта цепь крепилась к внешней стенке трубы-стакана и была многократно намотана на нее так, что если потянуть цепь на себя, то труба начинала вращаться, как катушка ниток на шпеньке.
Труба крутилась все быстрее и быстрее, и под действием центробежной силы жидкая лава приникла к стенкам колодца, поднявшись до самой кромки и обнажив его сердцевину, где извивалась винтовая лестница, штопором уходя вниз.
— Здесь нельзя сомневаться, — быстро сказала Дождилика. — Когда Зорг вытянет цепь на полную длину, вращение трубы прекратится, и лава зальет тех, кто не будет спешить на этой лестнице:
Навк и Дождилика взбежали на мостик, ведущий к лестнице. Едва первая волна лавы перелетела через край и расплескалась по камням, они помчались вниз, цепляясь за тонкий, нестерпимо горячий ствол, вокруг которого и вилась лесенка.
Чудовищное сверло ввинчивалось в преисподнюю. Все исчезло, осталось лишь едва освещенное жерло вулкана, круто закрученная спираль, зной и грохот ног. Дыхания не хватало, сердце разбухало, раздирая грудь. Лестница все не кончалась. Навк чувствовал, что сходит с ума от бешеного спуска. Но когда показалось, что все силы уже исчерпаны и спасения нет, из глубины выдвинулся каменный конус. Острие его было срезано, и в диске этого сечения зияла раскрытая диафрагма люка, в котором исчезала лестница. Навк и Дождилика нырнули в него, и створки диафрагмы с лязгом захлопнулись над их головами, ибо Зорг растянул цепь на всю длину, и труба перестала вращаться.
Глава 25. СИНИСТЕР
Слабые светильники, померкшие за прошедшие тысячелетия, едва освещали прозрачным синим светом дикие скалы, в которых рукой человека в незапамятные времена были высечены проходы, плавно уводящие вниз. Грубо обтесанные стены сохраняли следы кирки и кайла.
— Хозяева были очень жестокой цивилизацией, — рассказывала Дождилика. — Они правили Галактикой несколько сотен веков, и это было время необыкновенного расцвета Млечного Пути, но и необыкновенного упадка человеческой жизни. Хозяева умели мгновенно перемещаться в пространстве, жить в открытом космосе без скафандров, силою мысли двигать предметы, управлять природными катаклизмами, взглядом излучать энергию, без помощи науки постигать тайны мироздания, внушать огромным массам рабов любые чувства: Объединившись, Хозяева подчинили своей воле всех людей Галактики. Хозяева не считались ни с какими жертвами, ни с какими затратами, реализуя каждый свой замысел, даже если он был чудовищен и бесцелен.
Самих Хозяев было ровно миллиард. Они достигли бессмертия и прекратили продолжение своего рода, когда отсчитали миллиардного ребенка, отобранного из толп рабов и прошедшего обряд посвящения. Обостренные чувства Хозяев любое свое проявление переплавляли в произведение искусства, но высокое совершенство стояло по колено в крови рабов. Хозяева не разрешали рабам строить машины, потому что раб с машиной становится сильнее своего владыки. На машины у Хозяев было табу, все работы выполнялись вручную. На той планете, где у рабов вдруг появлялась машина, все рабы поголовно вырезались. А для того, чтобы перебрасывать рабочую силу с планеты на планету без помощи машин, Хозяева выстроили Галактический Тракт.
— И как погиб этот всесильный народ? — спросил Навк.
— Быть может, он еще не погиб: Если глядеть с Гвит-полюса в сторону галактики Петушиный Гребень, можно видеть летящий к ней сквозь Орпокену гигантский каменный куб. В этот куб вошли все Хозяева, замуровали себя и выбросились из Галактики. Непонятно, зачем они это сделали. На одной стороне куба начертан иероглиф, который читается как «отчаяние».
Тоннель вывел Навка и Дождилику к широкой и длинной лестнице, на вершине которой, преграждая дальше путь, лежал колоссальный человеческий череп. На его лбу горел знак.
— Он тоже обозначает «отчаяние»? — спросил Навк.
— Нет. Это целая фраза. Ее можно прочитать так: «Мы знаем лишь малую часть простого, а прочее — бесконечно».
Они поднялись по сумрачной лестнице и увидели, что череп снизу образует словно бы арку, под которую уводит дорога.
Арка открывала проход в огромную неровную пещеру, посреди которой стоял гигантский механизм. Навк и Дождилика обошли его по кругу, внимательно разглядывая все оси, барабаны, передачи, шкивы, крепления и пружины. Невозможно было разобраться в этой груде перепутанного железа, уже порядком заржавевшего и от времени начинающего оседать. Навк осторожно тронул рукой одно из зубчатых колес, и оно неожиданно легко и плавно закрутилось. В глубине побежали какие-то цепи, что-то переместилось, перевернулось, посыпалась ржавчина и раздался рокот.
Мотор, хоть и древний, был еще в рабочем состоянии.
— Это машина для перемещения в пространстве, — прочитала выбитую на стене надпись Дождилика. — Великая тайна Хозяев:
— Пойдем дальше, к сокровищам, — позвал ее Навк.
Они перешли в следующую пещеру, но в ней на каменной платформе тоже стоял двигатель.
— А это машина для перемещения во времени, — прочитав другую надпись, сообщила девушка.
— Значит, Хозяева путешествовали в прошлое и будущее?.. — поразился Навк.
— Нет. Они только построили машину для этого. Они считали, что путешествия во времени лишают мир смысла.
Они пошли дальше. В третьей пещере снова был двигатель — Машина Метаморфоз, загадочный философский камень Млечного Пути. Эта машина преобразовывала одно из четырех состояний бытия в любое другое — материю в пространство, пространство во время, время в одухотворенность, одухотворенность в материю, и так сколько угодно в любых сочетаниях, но в равном объеме — в одном таланте.
— Это уже близко к сокровищам, — сказал Навк, положив руки на рычаги и словно примериваясь двинуть их.
Но и дальше опять стоял двигатель — Машина Гармонии.
— Я не знаю принципа ее действия, но слышала о ней от папы. — Дождилика взяла Навка за руку. — Не надо, не трогай ее, Навк: Она порождает гармонию Абсолюта.
За несколько тысяч лет до Нанарбека император Бельтан проник сюда и снял с нее чертежи, чтобы сделать свою империю идеальным миром. Когда эта машина была установлена и запущена в скоплении Глагол, вся империя благословляла Бельтана.
Но законы гармонии таковы, что она либо заполняет все пространство, либо ее нет вообще. Машина Хозяев имела мощность, пригодную лишь для гармонизации скопления Глагол. На то, что находилось вне этого скопления, ее силы не хватало, и Абсолют начал все выжигать. Огненный вал двинулся от Глагола и мог спалить весь Млечный Путь. Но Бельтан уже достиг той степени совершенства, когда понял его чудовищность, и взорвал машину, покончив самоубийством и разметав все скопление.
Огромную брешь на месте Глагола сейчас называют Великой Пустотой, или Йоргом.
Навк и Дождилика пошли дальше и в пятой пещере нашли Машину Энергии — двигатель, выделяющий энергию из ничего.
— Это и есть вечный двигатель? — спросил Навк. — А почему он не работает?
— Зачем Пскемту океаны энергии?
В шестой пещере стояла Машина Равновесия.
— Это что, вторая Машина Гармонии? — поинтересовался Навк.
— Нет, это скорее двойник вечного двигателя, но наоборот. Он преобразует все виды бытия в ничто. Вселенная нуждается в противовесе. Двигатели Хозяев нуждаются в Антидвигателе.
Седьмая пещера заключала в себе Машину Познания — склепанный из шестиугольных плит шар, подвешенный на цепях к потолку. Снизу из шара выходила длинная игла, упирающаяся в страницу огромной книги, лежавшей на специальном подиуме.
— Каждый, кто приходит сюда, переворачивает страницу, — сказала Навку Дождилика.
Навк подошел к книге. Листы ее были из тонкой фольги. Шар, неуловимо покачиваясь, выдавливал на них иероглифы. Вся страница была уже исписана.
Механический разум ждал, когда ему перевернут лист.
— «Никогда не дели на познанное и непознанное, — начала читать Дождилика. — Желающий знать пусть знает. Мысли, и да будет разум твой подобен чаще. Пусть будет глубоко твое страдание. Страдание разума — от того, что сосуд, в который он помещен, из материи, одолеваемой бессмыслием. Пусть мыслящий борется не с телом, а с его бессмыслием. Мыслящий всегда несчастен, ибо позади него путь, ограниченный рождением, а впереди путь — бесконечный. Смерти нет. Нужна сила, чтобы идти вперед. Кончается страница. Близится молчание. Прочти. Быть может, ты знаешь больше. Тогда ты впереди всех».
Навк был потрясен жизнью этого разума — одинокого, страдающего, неподвижного, отверженного вселенной и временем: Он высвободил лист из-под острия иглы и перевернул. Книга была исписана на треть. Навк попытался приподнять исписанные листы, но увидел, что они слиплись и проржавели насквозь.
После седьмой пещеры долго тянулся пустой тоннель.
— Странные сокровища у Хозяев: — задумчиво произнес Навк.
— Все машины в мире являются разновидностями или сочетанием этих, — ответила девушка. — Для Хозяев они были истиной, а только истина может быть сокровищем:
Каменная тишина была полна бесплотных, как тени, звуков на грани человеческого восприятия. Словно тихо переговаривались души Хозяев, сопровождая путников своим шепотом.
Но вот бледный свет растворил мрак в дальнем конце коридора. По мере приближения, он сконцентрировался в прямоугольник выхода. Навк и Дождилика достигли его и замерли на пороге, пораженные.
В зале, своды которого уходили в неоглядную высоту, стоял, излучая белое сияние, их Парусник.
— Как он сюда попал?!.. — воскликнул Навк, оправившись от замешательства. — Мы же оставили его наверху!..
— Это какой-то секрет Хозяев: — начала было Дождилика, но Навк, схватив ее за руку, потащил к кораблю.
На острие причальной иглы Парусник вздымался в черный простор над головами — огромный и невесомый, словно выдох вечности. Его изогнутые, похожие на натянутые луки, упругие обводы словно рассекали мрак. Борта ощутимо-кругло выступали из темноты пещеры. Мачты и бушприт, как лучи, летели вперед и вверх, пронзая слепой воздух. Все огромное оперение Парусника было распущено, и каждый парус был надут, хотя в пещере не было ветра. Реи и весь такелаж на луках обводов натянулись тетивами, чуть звенящими в подземелье. Этот неуловимый звон путники и слышали в тоннеле.
— А ведь это не наш Парусник, — вдруг сказала Дождилика. — То есть, это вовсе не Парусник:
— Как это?.. — пробормотал Навк, но вдруг и сам понял, что даже Хозяевам не под силу обуздать и стреножить их вольный корабль.
Перед ними, в точности, как настоящий, стоял Парусник из чистого серебра, выкованный неведомыми кузнецами в незапамятные времена и оставленный здесь навеки словно в знак безмерного изумления — вечное возвращено в вечность.
— Как он похож: — сказал Навк, обходя корабль с задранной головой. — Ты никогда раньше не слыхала о нем?..
— Нет, — ответила Дождилика. — Клянусь, я сама придумала Парусник: О Пскемте я знала только то, что здесь находятся Машина Гармонии и Синистер:
— Как красиво: — с болью восхитился Навк. — Как же красиво они его сделали!..
— Наш лучше, — вдруг возразила Дождилика.
— Конечно: Наш — живой: А этот зато бессмертен:
Они пересекали темный зал и увидели на возвышении слабо освещенную резную беседку.
— Это последняя стена сокровищницы Пскемта, как гласит предание. Здесь бьет заповедный ключ Синистер, — сказала девушка.
— Я слышал про этот ключ. В Галактическом Эпосе «Сатариада» говорится, что силант Ребран дал Сатару испить воды из этого источника, после чего Сатар стал бессмертен:
— Нет, это ложь!.. Сатар не может создать ничего нового. Он перевирает и выдает за свое то, что создали природа, Корабли и Люди. Он походя осквернил имя Синистера:
Они остановились между двумя тонкими витыми колоннами, поддерживающими над беседкой ажурный купол. Посреди беседки на дне каменной чаши блестела чистая родниковая вода.
— Мы с тобой должны выпить воды Синистера: Хозяева выискивали среди своих рабов сильных и одаренных детей и приводили их сюда. Выпив воды, дети сами становились Хозяевами.
— Ты хочешь, чтобы и мы стали Хозяевами? — удивился Навк.
— Не в этом дело: Папа говорил мне, что Пскемт — это не просто планета, это древний Корабль-Матка. Только здесь можно было брать воду, которой Корабли вспаивали Первых Людей, рожденных в их чреве. Синистер — последний источник такой воды в Галактике:
Навк молча опустился на колени у чаши, протянул руки к воде, сложив ладони лодочкой, зачерпнул ледяного холода и поднес к губам. Дождилика тоже опустилась перед Синистером.
— Знаешь, — напившись, сказала она, — когда у нас будут дети, у нас ведь не найдется времени среди всех чудес Галактики снова отыскивать Пскемт: Надо взять воды Синистра с собой.
Навк огляделся по сторонам и увидел на резных перильцах беседки хрустальную фляжку со шнурком. Он взял ее и подал девушке.
— Эту фляжку забыл император Бельтан, — рассмотрев золотую анаграмму, сказала Дождилика. — Знал ли он, что она понадобится нам?..
Дождилика опустила фляжку в источник.
Они двинулись в обратный путь, снова прошли под днищем серебряного Парусника, одолели длинный тоннель, миновали анфиладу пещер с ржавыми машинами и сквозь арку под гигантским черепом попали на широкую лестницу.
В последнем помещении, над которым была только лава, Навк перебросил обратно огромный рычаг, и в недрах скалы что-то зарокотало. Где-то наверху, где Зорг, видимо, давно уже вернулся в свое логово под пирамидой, начала вращаться титаническая труба, наматывая на себя цепь и раздвигая лаву по сторонам.
Навк и Дождилика ступили на круглую плиту под винтовой лестницей. Диафрагма люка разошлась, и каменная плита, к удивлению людей, вдруг с легкостью стронулась, крутясь вокруг центрального столба, по ступенькам побежала вверх, как гайка по резьбе болта. В память о сокровищнице Хозяев на груди Навка висела хрустальная фляжка с волшебной водой заповедного Синистера.
— Хозяева были очень жестокой цивилизацией, — рассказывала Дождилика. — Они правили Галактикой несколько сотен веков, и это было время необыкновенного расцвета Млечного Пути, но и необыкновенного упадка человеческой жизни. Хозяева умели мгновенно перемещаться в пространстве, жить в открытом космосе без скафандров, силою мысли двигать предметы, управлять природными катаклизмами, взглядом излучать энергию, без помощи науки постигать тайны мироздания, внушать огромным массам рабов любые чувства: Объединившись, Хозяева подчинили своей воле всех людей Галактики. Хозяева не считались ни с какими жертвами, ни с какими затратами, реализуя каждый свой замысел, даже если он был чудовищен и бесцелен.
Самих Хозяев было ровно миллиард. Они достигли бессмертия и прекратили продолжение своего рода, когда отсчитали миллиардного ребенка, отобранного из толп рабов и прошедшего обряд посвящения. Обостренные чувства Хозяев любое свое проявление переплавляли в произведение искусства, но высокое совершенство стояло по колено в крови рабов. Хозяева не разрешали рабам строить машины, потому что раб с машиной становится сильнее своего владыки. На машины у Хозяев было табу, все работы выполнялись вручную. На той планете, где у рабов вдруг появлялась машина, все рабы поголовно вырезались. А для того, чтобы перебрасывать рабочую силу с планеты на планету без помощи машин, Хозяева выстроили Галактический Тракт.
— И как погиб этот всесильный народ? — спросил Навк.
— Быть может, он еще не погиб: Если глядеть с Гвит-полюса в сторону галактики Петушиный Гребень, можно видеть летящий к ней сквозь Орпокену гигантский каменный куб. В этот куб вошли все Хозяева, замуровали себя и выбросились из Галактики. Непонятно, зачем они это сделали. На одной стороне куба начертан иероглиф, который читается как «отчаяние».
Тоннель вывел Навка и Дождилику к широкой и длинной лестнице, на вершине которой, преграждая дальше путь, лежал колоссальный человеческий череп. На его лбу горел знак.
— Он тоже обозначает «отчаяние»? — спросил Навк.
— Нет. Это целая фраза. Ее можно прочитать так: «Мы знаем лишь малую часть простого, а прочее — бесконечно».
Они поднялись по сумрачной лестнице и увидели, что череп снизу образует словно бы арку, под которую уводит дорога.
Арка открывала проход в огромную неровную пещеру, посреди которой стоял гигантский механизм. Навк и Дождилика обошли его по кругу, внимательно разглядывая все оси, барабаны, передачи, шкивы, крепления и пружины. Невозможно было разобраться в этой груде перепутанного железа, уже порядком заржавевшего и от времени начинающего оседать. Навк осторожно тронул рукой одно из зубчатых колес, и оно неожиданно легко и плавно закрутилось. В глубине побежали какие-то цепи, что-то переместилось, перевернулось, посыпалась ржавчина и раздался рокот.
Мотор, хоть и древний, был еще в рабочем состоянии.
— Это машина для перемещения в пространстве, — прочитала выбитую на стене надпись Дождилика. — Великая тайна Хозяев:
— Пойдем дальше, к сокровищам, — позвал ее Навк.
Они перешли в следующую пещеру, но в ней на каменной платформе тоже стоял двигатель.
— А это машина для перемещения во времени, — прочитав другую надпись, сообщила девушка.
— Значит, Хозяева путешествовали в прошлое и будущее?.. — поразился Навк.
— Нет. Они только построили машину для этого. Они считали, что путешествия во времени лишают мир смысла.
Они пошли дальше. В третьей пещере снова был двигатель — Машина Метаморфоз, загадочный философский камень Млечного Пути. Эта машина преобразовывала одно из четырех состояний бытия в любое другое — материю в пространство, пространство во время, время в одухотворенность, одухотворенность в материю, и так сколько угодно в любых сочетаниях, но в равном объеме — в одном таланте.
— Это уже близко к сокровищам, — сказал Навк, положив руки на рычаги и словно примериваясь двинуть их.
Но и дальше опять стоял двигатель — Машина Гармонии.
— Я не знаю принципа ее действия, но слышала о ней от папы. — Дождилика взяла Навка за руку. — Не надо, не трогай ее, Навк: Она порождает гармонию Абсолюта.
За несколько тысяч лет до Нанарбека император Бельтан проник сюда и снял с нее чертежи, чтобы сделать свою империю идеальным миром. Когда эта машина была установлена и запущена в скоплении Глагол, вся империя благословляла Бельтана.
Но законы гармонии таковы, что она либо заполняет все пространство, либо ее нет вообще. Машина Хозяев имела мощность, пригодную лишь для гармонизации скопления Глагол. На то, что находилось вне этого скопления, ее силы не хватало, и Абсолют начал все выжигать. Огненный вал двинулся от Глагола и мог спалить весь Млечный Путь. Но Бельтан уже достиг той степени совершенства, когда понял его чудовищность, и взорвал машину, покончив самоубийством и разметав все скопление.
Огромную брешь на месте Глагола сейчас называют Великой Пустотой, или Йоргом.
Навк и Дождилика пошли дальше и в пятой пещере нашли Машину Энергии — двигатель, выделяющий энергию из ничего.
— Это и есть вечный двигатель? — спросил Навк. — А почему он не работает?
— Зачем Пскемту океаны энергии?
В шестой пещере стояла Машина Равновесия.
— Это что, вторая Машина Гармонии? — поинтересовался Навк.
— Нет, это скорее двойник вечного двигателя, но наоборот. Он преобразует все виды бытия в ничто. Вселенная нуждается в противовесе. Двигатели Хозяев нуждаются в Антидвигателе.
Седьмая пещера заключала в себе Машину Познания — склепанный из шестиугольных плит шар, подвешенный на цепях к потолку. Снизу из шара выходила длинная игла, упирающаяся в страницу огромной книги, лежавшей на специальном подиуме.
— Каждый, кто приходит сюда, переворачивает страницу, — сказала Навку Дождилика.
Навк подошел к книге. Листы ее были из тонкой фольги. Шар, неуловимо покачиваясь, выдавливал на них иероглифы. Вся страница была уже исписана.
Механический разум ждал, когда ему перевернут лист.
— «Никогда не дели на познанное и непознанное, — начала читать Дождилика. — Желающий знать пусть знает. Мысли, и да будет разум твой подобен чаще. Пусть будет глубоко твое страдание. Страдание разума — от того, что сосуд, в который он помещен, из материи, одолеваемой бессмыслием. Пусть мыслящий борется не с телом, а с его бессмыслием. Мыслящий всегда несчастен, ибо позади него путь, ограниченный рождением, а впереди путь — бесконечный. Смерти нет. Нужна сила, чтобы идти вперед. Кончается страница. Близится молчание. Прочти. Быть может, ты знаешь больше. Тогда ты впереди всех».
Навк был потрясен жизнью этого разума — одинокого, страдающего, неподвижного, отверженного вселенной и временем: Он высвободил лист из-под острия иглы и перевернул. Книга была исписана на треть. Навк попытался приподнять исписанные листы, но увидел, что они слиплись и проржавели насквозь.
После седьмой пещеры долго тянулся пустой тоннель.
— Странные сокровища у Хозяев: — задумчиво произнес Навк.
— Все машины в мире являются разновидностями или сочетанием этих, — ответила девушка. — Для Хозяев они были истиной, а только истина может быть сокровищем:
Каменная тишина была полна бесплотных, как тени, звуков на грани человеческого восприятия. Словно тихо переговаривались души Хозяев, сопровождая путников своим шепотом.
Но вот бледный свет растворил мрак в дальнем конце коридора. По мере приближения, он сконцентрировался в прямоугольник выхода. Навк и Дождилика достигли его и замерли на пороге, пораженные.
В зале, своды которого уходили в неоглядную высоту, стоял, излучая белое сияние, их Парусник.
— Как он сюда попал?!.. — воскликнул Навк, оправившись от замешательства. — Мы же оставили его наверху!..
— Это какой-то секрет Хозяев: — начала было Дождилика, но Навк, схватив ее за руку, потащил к кораблю.
На острие причальной иглы Парусник вздымался в черный простор над головами — огромный и невесомый, словно выдох вечности. Его изогнутые, похожие на натянутые луки, упругие обводы словно рассекали мрак. Борта ощутимо-кругло выступали из темноты пещеры. Мачты и бушприт, как лучи, летели вперед и вверх, пронзая слепой воздух. Все огромное оперение Парусника было распущено, и каждый парус был надут, хотя в пещере не было ветра. Реи и весь такелаж на луках обводов натянулись тетивами, чуть звенящими в подземелье. Этот неуловимый звон путники и слышали в тоннеле.
— А ведь это не наш Парусник, — вдруг сказала Дождилика. — То есть, это вовсе не Парусник:
— Как это?.. — пробормотал Навк, но вдруг и сам понял, что даже Хозяевам не под силу обуздать и стреножить их вольный корабль.
Перед ними, в точности, как настоящий, стоял Парусник из чистого серебра, выкованный неведомыми кузнецами в незапамятные времена и оставленный здесь навеки словно в знак безмерного изумления — вечное возвращено в вечность.
— Как он похож: — сказал Навк, обходя корабль с задранной головой. — Ты никогда раньше не слыхала о нем?..
— Нет, — ответила Дождилика. — Клянусь, я сама придумала Парусник: О Пскемте я знала только то, что здесь находятся Машина Гармонии и Синистер:
— Как красиво: — с болью восхитился Навк. — Как же красиво они его сделали!..
— Наш лучше, — вдруг возразила Дождилика.
— Конечно: Наш — живой: А этот зато бессмертен:
Они пересекали темный зал и увидели на возвышении слабо освещенную резную беседку.
— Это последняя стена сокровищницы Пскемта, как гласит предание. Здесь бьет заповедный ключ Синистер, — сказала девушка.
— Я слышал про этот ключ. В Галактическом Эпосе «Сатариада» говорится, что силант Ребран дал Сатару испить воды из этого источника, после чего Сатар стал бессмертен:
— Нет, это ложь!.. Сатар не может создать ничего нового. Он перевирает и выдает за свое то, что создали природа, Корабли и Люди. Он походя осквернил имя Синистера:
Они остановились между двумя тонкими витыми колоннами, поддерживающими над беседкой ажурный купол. Посреди беседки на дне каменной чаши блестела чистая родниковая вода.
— Мы с тобой должны выпить воды Синистера: Хозяева выискивали среди своих рабов сильных и одаренных детей и приводили их сюда. Выпив воды, дети сами становились Хозяевами.
— Ты хочешь, чтобы и мы стали Хозяевами? — удивился Навк.
— Не в этом дело: Папа говорил мне, что Пскемт — это не просто планета, это древний Корабль-Матка. Только здесь можно было брать воду, которой Корабли вспаивали Первых Людей, рожденных в их чреве. Синистер — последний источник такой воды в Галактике:
Навк молча опустился на колени у чаши, протянул руки к воде, сложив ладони лодочкой, зачерпнул ледяного холода и поднес к губам. Дождилика тоже опустилась перед Синистером.
— Знаешь, — напившись, сказала она, — когда у нас будут дети, у нас ведь не найдется времени среди всех чудес Галактики снова отыскивать Пскемт: Надо взять воды Синистра с собой.
Навк огляделся по сторонам и увидел на резных перильцах беседки хрустальную фляжку со шнурком. Он взял ее и подал девушке.
— Эту фляжку забыл император Бельтан, — рассмотрев золотую анаграмму, сказала Дождилика. — Знал ли он, что она понадобится нам?..
Дождилика опустила фляжку в источник.
Они двинулись в обратный путь, снова прошли под днищем серебряного Парусника, одолели длинный тоннель, миновали анфиладу пещер с ржавыми машинами и сквозь арку под гигантским черепом попали на широкую лестницу.
В последнем помещении, над которым была только лава, Навк перебросил обратно огромный рычаг, и в недрах скалы что-то зарокотало. Где-то наверху, где Зорг, видимо, давно уже вернулся в свое логово под пирамидой, начала вращаться титаническая труба, наматывая на себя цепь и раздвигая лаву по сторонам.
Навк и Дождилика ступили на круглую плиту под винтовой лестницей. Диафрагма люка разошлась, и каменная плита, к удивлению людей, вдруг с легкостью стронулась, крутясь вокруг центрального столба, по ступенькам побежала вверх, как гайка по резьбе болта. В память о сокровищнице Хозяев на груди Навка висела хрустальная фляжка с волшебной водой заповедного Синистера.
Глава 26. ПСАЙ
Одним из первых выстрелов Зоргу отсекли цепь, тем самым предоставив ему свободу действий. Псаи не обладали в достаточной степени маневренностью в условиях планетарного тяготения и атмосферы, поэтому они не смогли совершить высадку десанта на верхнюю площадку пирамиды или на лестницу. Механоидам пришлось пробиваться в сокровищницу Пскемта сквозь сопротивление страж-ящера. Лазерные уколы не успевали прожечь его скорлупы. Не меньше сотни механоидов были растоптаны, расплющены, разорваны разъяренным чудовищем. Пыль исчезла с каменных плит, покрывшихся выбоинами от когтей Зорга и ударов боевых орудий. Один истребитель, смятый и раздавленный, горел, другой лежал на боку. Возле него, вонзив оба бивня в его брюхо, громоздился Зорг, сраженный с орбиты залпом фокусных лучебоев крейсера Сатара. Псаи, как вороны на кладбище, усеяли все пространство вокруг пирамиды, а механоиды облепили лестницу.
Навк и Дождилика поднимались на вертящейся платформе. Над головами появился свет. Взлет по лавовому колодцу заканчивался. Еще несколько оборотов, и люди ступили на мостик.
Не меньше десятка механоидов торчало со всех сторон, нацелив на них лучебои.
Навк отпрянул, а Дождилика вскрикнула.
— Люди, вы арестованы! — прожужжал один из механоидов. — Не совершайте резких движений! Выполняйте мои приказы! Ваша жизнь в большой опасности!
Навк оглянулся — мостик за его спиной обрывался в пустоту. Платформа уже опустилась глубоко вниз, и возможность отступить в недосягаемые недра Пскемта была утеряна.
— Прошу следовать за мной! Прошу следовать за мной! — жужжал механоид.
— Ваша жизнь под угрозой!..
Лицо девушки было бледным, губы крепко сжаты, а глаза смотрели с такой болью, что Навк взял Дождилику за плечо, рискуя быть сожженным из лучебоя.
— Погляди на Парусник, — сказала Дождилика.
Парусник был накрыт квадратной сетью, углы которой были притянуты к земле. Сеть была скована из цепей — Навк увидел это даже на таком большом расстоянии. Цепи перехлестывали Парусник через корпус, привязывая к вбитым в камень крюкам, они окрутили мачты и бушприт. Даже причальная игла была уже забетонирована в огромный блок. Парусник оказался в плену, высвободиться из которого невозможно.
Под конвоем механоидов Навк и Дождилика сошли на площадь перед пирамидой.
Колоссальный шар умирающего солнца Пскемта давил сверху, точно неизбывная беда.
Навк посмотрел на тушу сраженного Зорга. Исполинская голова вывернулась из бронированного воротника в панцире и запрокинулась набок. В застывшем коричневом зеркале глаза отражались снующие механоиды. Из всех щелей треснувшей скорлупы курился пар. Плиты под Зоргом были черными от крови.
— Не плачь, — сказал Навк Дождилике. — Мы все равно выберемся и высвободим Парусник:
Их привели в рубку одного из истребителей и пристегнули к креслам. Завыли турбины псая, корпус задрожал. Пленники почувствовали движение корабля.
Потряхивание и толчки сменились плавным покачиванием — псай оторвался от земли.
Все иллюминаторы корабля были задраены, и пленники ничего не могли видеть. Потом со всех сторон послышалось урчание — так бурлит воздух разрываемой атмосферы.
Когда урчание угасло в басовых нотах, пленники поняли, что псай вышел в космос.
Навк и Дождилика поднимались на вертящейся платформе. Над головами появился свет. Взлет по лавовому колодцу заканчивался. Еще несколько оборотов, и люди ступили на мостик.
Не меньше десятка механоидов торчало со всех сторон, нацелив на них лучебои.
Навк отпрянул, а Дождилика вскрикнула.
— Люди, вы арестованы! — прожужжал один из механоидов. — Не совершайте резких движений! Выполняйте мои приказы! Ваша жизнь в большой опасности!
Навк оглянулся — мостик за его спиной обрывался в пустоту. Платформа уже опустилась глубоко вниз, и возможность отступить в недосягаемые недра Пскемта была утеряна.
— Прошу следовать за мной! Прошу следовать за мной! — жужжал механоид.
— Ваша жизнь под угрозой!..
Лицо девушки было бледным, губы крепко сжаты, а глаза смотрели с такой болью, что Навк взял Дождилику за плечо, рискуя быть сожженным из лучебоя.
— Погляди на Парусник, — сказала Дождилика.
Парусник был накрыт квадратной сетью, углы которой были притянуты к земле. Сеть была скована из цепей — Навк увидел это даже на таком большом расстоянии. Цепи перехлестывали Парусник через корпус, привязывая к вбитым в камень крюкам, они окрутили мачты и бушприт. Даже причальная игла была уже забетонирована в огромный блок. Парусник оказался в плену, высвободиться из которого невозможно.
Под конвоем механоидов Навк и Дождилика сошли на площадь перед пирамидой.
Колоссальный шар умирающего солнца Пскемта давил сверху, точно неизбывная беда.
Навк посмотрел на тушу сраженного Зорга. Исполинская голова вывернулась из бронированного воротника в панцире и запрокинулась набок. В застывшем коричневом зеркале глаза отражались снующие механоиды. Из всех щелей треснувшей скорлупы курился пар. Плиты под Зоргом были черными от крови.
— Не плачь, — сказал Навк Дождилике. — Мы все равно выберемся и высвободим Парусник:
Их привели в рубку одного из истребителей и пристегнули к креслам. Завыли турбины псая, корпус задрожал. Пленники почувствовали движение корабля.
Потряхивание и толчки сменились плавным покачиванием — псай оторвался от земли.
Все иллюминаторы корабля были задраены, и пленники ничего не могли видеть. Потом со всех сторон послышалось урчание — так бурлит воздух разрываемой атмосферы.
Когда урчание угасло в басовых нотах, пленники поняли, что псай вышел в космос.