Страница:
– Чепуха какая-то, – пожал плечами Петренко.
Озадаченный неожиданной пропажей, подполковник побрел по коридору в сторону лестницы.
7
8
9
Озадаченный неожиданной пропажей, подполковник побрел по коридору в сторону лестницы.
7
Епифанов вошел в кабинет Соловца.
– Здравствуйте, – сказал корреспондент.
– Здравствуйте, – ответил майор.
– Меня зовут Епифанов Юрий Денисович. Я пишу для «Петербургской звезды».
– Соловец Олег Георгиевич, – представился оперативник. – Проходите, присаживайтесь.
– Спасибо. – Епифанов подошел к столу и сел напротив Соловца. – Пообщался сейчас с вашим шефом, – произнес журналист. – Интересный человек.
– Вы правы, Юрий Саныч – целая эпоха в Уголовном розыске.
– Меня всегда интересовали крупные личности, такие, как он. Особенно интересно наблюдать и описывать столкновение такой личности с крупным представителем преступного мира.
– Вам уже доводилось делать подобные материалы?
– Увы, нет. Но у меня складывается впечатление, что последнее время преступный мир, так сказать, измельчал.
– Вы так считаете?
– Это, конечно, взгляд со стороны.
– А почему вы сделали такой вывод?
Епифанов прищурился и выпятил нижнюю губу.
– Видите ли, Олег Георгиевич, мне не хватает мощных фигур, так сказать, злодеев века типа Джека Потрошителя или профессора Мориарти.
– Но профессор Мориарти всего лишь литературный персонаж.
– Да, вы правы.
– Итак, о чем бы вы хотели поговорить?
– О вашей работе. Читателя интересует, чем живет, о чем думает, чем, так сказать, дышит сегодняшняя милиция.
– Это разговор не на один час.
– Я не спешу.
Перспектива провести несколько часов в обществе меланхоличного журналиста не обрадовала оперативника.
– Давайте все-таки сузим круг тем.
– Хорошо. В газетных сводках обычно говорится о захватах, погонях, перестрелках. А нельзя ли заглянуть за кулисы милицейской жизни?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду личную жизнь милиционера.
– Чью именно?
– Скажем, вашу.
Поворот разговора оказался неожиданным, Соловец не собирался обсуждать с Епифановым свою личную жизнь, тем более что обсуждать в ней было нечего.
– Вы считаете, моя личная жизнь будет интересна широким массам? – криво улыбнулся оперативник.
– Безусловно!
Майор вздохнул:
– У меня к вам есть предложение.
– Я вас слушаю.
– Сейчас я позвоню в сороковой кабинет, там работает капитан Ларин. У него в отличие от меня бурная и интересная личная жизнь. Поговорите с ним, он расскажет вам много любопытного.
– Как скажете, Олег Георгиевич.
Сняв трубку, Соловец набрал номер кабинета Ларина.
– Слушаю, – ответил капитан.
– Андрей, к тебе сейчас зайдет корреспондент из газеты, поговори с ним.
– Какой, к черту, корреспондент?
– Спокойно, Андрей, это приказ Мухомора.
– Ладно, пусть подходит.
Соловец положил трубку.
– Поднимитесь на этаж выше и зайдите в третий кабинет направо по коридору. Спросите капитана Ларина.
Епифанов встал.
– Спасибо, Олег Георгиевич. – Журналист протянул руку милиционеру.
Выйдя в коридор, Епифанов направился на лестницу. Пару минут спустя корреспондент постучал в кабинет Ларина.
– Войдите, – сказал оперативник.
Открыв дверь, Епифанов переступил порог кабинета.
– Добрый вечер.
– Здравствуйте.
– Могу я видеть капитана Ларина?
– Это я. Андрей Васильевич. – Встав, оперативник протянул руку посетителю.
– Юрий Денисович. Новые знакомые обменялись рукопожатиями.
– Садитесь, – сказал Ларин.
Мужчины расположились напротив друг друга.
– Я вас слушаю, Юрий Денисович.
Епифанов окинул взглядом кабинет. На противоположной стене висел большой настенный календарь с видом Невы и Петропавловской крепости.
– Скажите, Андрей Васильевич, как вы относитесь к утверждению, что Петербург – криминальная столица России? – спросил журналист.
Ларин улыбнулся:
– Положительно.
– Почему?
– Если бы дело обстояло иначе, мы бы сидели без работы.
– Впервые слышу подобное от милиционера.
– Вы ведь хотели откровенного разговора?
– Конечно. И вот какой мне хотелось бы задать вопрос: вам доводилось стрелять в людей?
– В преступников, Юрий Денисович. Конечно, доводилось, это моя работа. Разумеется, в том случае, если преступник нападал или оказывал вооруженное сопротивление.
– А не возникало ли у вас когда-либо желание в последнюю секунду отвернуть пистолет в сторону и выстрелить мимо?
– Почему у меня должно было возникнуть такое желание?
– Дело в том, что, по последним данным, больше половины военнослужащих во время атаки намеренно стреляют мимо противника, потому что психологически не готовы убивать людей.
Ларин с удивлением посмотрел на Епифанова.
– Для меня это новость, – произнес оперативник.
– Поэтому я и задал вам такой вопрос.
Милиционер задумался.
– Я вот что думаю, – произнес он. – У нас работает один сотрудник. Старший лейтенант Дукалис. У него самый большой опыт в арестах, захватах и перестрелках, он лучше, чем я, сможет рассказать об ощущениях милиционера во время схватки с преступниками.
– Вы так считаете?
– Убежден.
– Когда я смогу поговорить с ним?
– В данный момент Дукалис находится в курилке, это в конце коридора. Он собирался домой, если сейчас выйдете, успеете его застать.
Епифанов поспешно встал.
– Спасибо, Андрей Васильевич.
– He за что, Юрий Денисович.
Пожав руку оперативнику и выйдя из кабинета, журналист направился в курилку. Там, сидя на стуле возле стены, дымил сигаретой Дукалис.
– Здравствуйте, мне нужен старший лейтенант Дукалис, – сказал внезапно возникший Епифанов.
От неожиданности оперативник подавился дымом и закашлялся.
– Это я, – с трудом произнес милиционер.
– Епифанов Юрий Денисович, – представился работник прессы.
В ответ Дукалис только кивнул, не в силах сразу восстановить речь.
– Я из газеты, – сказал журналист, присаживаясь на соседний стул, – ваш коллега посоветовал поговорить с вами, как с самым опытным и уважаемым работником отделения.
– О чем? – прохрипел оперативник.
– О проблемах, связанных с работой вашего ведомства.
Глаза. Дукалиса округлились от удивления.
– И главное, – продолжил Епифанов, – мне бы хотелось услышать о каком-нибудь ярком деле, случившемся в последнее время.
Дукалис затушил и выбросил в урну сигарету. Голос наконец вернулся к старшему лейтенанту. Он посмотрел на нежданного собеседника.
– Послушайте…
– Юрий Денисович, – подсказал журналист.
– Юрий Денисович. Этажом ниже, в шестнадцатом кабинете, работает старший лейтенант Волков. В этом году он вышел вперед по всем показателям.
– Так…
– Поговорите с ним, а у меня, извините, после простуды еще не до конца восстановился голос. Боюсь посадить связки.
– Хорошо, воспользуюсь вашим советом.
– И поспешите, пока Волков не ушел.
– Здравствуйте, – сказал корреспондент.
– Здравствуйте, – ответил майор.
– Меня зовут Епифанов Юрий Денисович. Я пишу для «Петербургской звезды».
– Соловец Олег Георгиевич, – представился оперативник. – Проходите, присаживайтесь.
– Спасибо. – Епифанов подошел к столу и сел напротив Соловца. – Пообщался сейчас с вашим шефом, – произнес журналист. – Интересный человек.
– Вы правы, Юрий Саныч – целая эпоха в Уголовном розыске.
– Меня всегда интересовали крупные личности, такие, как он. Особенно интересно наблюдать и описывать столкновение такой личности с крупным представителем преступного мира.
– Вам уже доводилось делать подобные материалы?
– Увы, нет. Но у меня складывается впечатление, что последнее время преступный мир, так сказать, измельчал.
– Вы так считаете?
– Это, конечно, взгляд со стороны.
– А почему вы сделали такой вывод?
Епифанов прищурился и выпятил нижнюю губу.
– Видите ли, Олег Георгиевич, мне не хватает мощных фигур, так сказать, злодеев века типа Джека Потрошителя или профессора Мориарти.
– Но профессор Мориарти всего лишь литературный персонаж.
– Да, вы правы.
– Итак, о чем бы вы хотели поговорить?
– О вашей работе. Читателя интересует, чем живет, о чем думает, чем, так сказать, дышит сегодняшняя милиция.
– Это разговор не на один час.
– Я не спешу.
Перспектива провести несколько часов в обществе меланхоличного журналиста не обрадовала оперативника.
– Давайте все-таки сузим круг тем.
– Хорошо. В газетных сводках обычно говорится о захватах, погонях, перестрелках. А нельзя ли заглянуть за кулисы милицейской жизни?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду личную жизнь милиционера.
– Чью именно?
– Скажем, вашу.
Поворот разговора оказался неожиданным, Соловец не собирался обсуждать с Епифановым свою личную жизнь, тем более что обсуждать в ней было нечего.
– Вы считаете, моя личная жизнь будет интересна широким массам? – криво улыбнулся оперативник.
– Безусловно!
Майор вздохнул:
– У меня к вам есть предложение.
– Я вас слушаю.
– Сейчас я позвоню в сороковой кабинет, там работает капитан Ларин. У него в отличие от меня бурная и интересная личная жизнь. Поговорите с ним, он расскажет вам много любопытного.
– Как скажете, Олег Георгиевич.
Сняв трубку, Соловец набрал номер кабинета Ларина.
– Слушаю, – ответил капитан.
– Андрей, к тебе сейчас зайдет корреспондент из газеты, поговори с ним.
– Какой, к черту, корреспондент?
– Спокойно, Андрей, это приказ Мухомора.
– Ладно, пусть подходит.
Соловец положил трубку.
– Поднимитесь на этаж выше и зайдите в третий кабинет направо по коридору. Спросите капитана Ларина.
Епифанов встал.
– Спасибо, Олег Георгиевич. – Журналист протянул руку милиционеру.
Выйдя в коридор, Епифанов направился на лестницу. Пару минут спустя корреспондент постучал в кабинет Ларина.
– Войдите, – сказал оперативник.
Открыв дверь, Епифанов переступил порог кабинета.
– Добрый вечер.
– Здравствуйте.
– Могу я видеть капитана Ларина?
– Это я. Андрей Васильевич. – Встав, оперативник протянул руку посетителю.
– Юрий Денисович. Новые знакомые обменялись рукопожатиями.
– Садитесь, – сказал Ларин.
Мужчины расположились напротив друг друга.
– Я вас слушаю, Юрий Денисович.
Епифанов окинул взглядом кабинет. На противоположной стене висел большой настенный календарь с видом Невы и Петропавловской крепости.
– Скажите, Андрей Васильевич, как вы относитесь к утверждению, что Петербург – криминальная столица России? – спросил журналист.
Ларин улыбнулся:
– Положительно.
– Почему?
– Если бы дело обстояло иначе, мы бы сидели без работы.
– Впервые слышу подобное от милиционера.
– Вы ведь хотели откровенного разговора?
– Конечно. И вот какой мне хотелось бы задать вопрос: вам доводилось стрелять в людей?
– В преступников, Юрий Денисович. Конечно, доводилось, это моя работа. Разумеется, в том случае, если преступник нападал или оказывал вооруженное сопротивление.
– А не возникало ли у вас когда-либо желание в последнюю секунду отвернуть пистолет в сторону и выстрелить мимо?
– Почему у меня должно было возникнуть такое желание?
– Дело в том, что, по последним данным, больше половины военнослужащих во время атаки намеренно стреляют мимо противника, потому что психологически не готовы убивать людей.
Ларин с удивлением посмотрел на Епифанова.
– Для меня это новость, – произнес оперативник.
– Поэтому я и задал вам такой вопрос.
Милиционер задумался.
– Я вот что думаю, – произнес он. – У нас работает один сотрудник. Старший лейтенант Дукалис. У него самый большой опыт в арестах, захватах и перестрелках, он лучше, чем я, сможет рассказать об ощущениях милиционера во время схватки с преступниками.
– Вы так считаете?
– Убежден.
– Когда я смогу поговорить с ним?
– В данный момент Дукалис находится в курилке, это в конце коридора. Он собирался домой, если сейчас выйдете, успеете его застать.
Епифанов поспешно встал.
– Спасибо, Андрей Васильевич.
– He за что, Юрий Денисович.
Пожав руку оперативнику и выйдя из кабинета, журналист направился в курилку. Там, сидя на стуле возле стены, дымил сигаретой Дукалис.
– Здравствуйте, мне нужен старший лейтенант Дукалис, – сказал внезапно возникший Епифанов.
От неожиданности оперативник подавился дымом и закашлялся.
– Это я, – с трудом произнес милиционер.
– Епифанов Юрий Денисович, – представился работник прессы.
В ответ Дукалис только кивнул, не в силах сразу восстановить речь.
– Я из газеты, – сказал журналист, присаживаясь на соседний стул, – ваш коллега посоветовал поговорить с вами, как с самым опытным и уважаемым работником отделения.
– О чем? – прохрипел оперативник.
– О проблемах, связанных с работой вашего ведомства.
Глаза. Дукалиса округлились от удивления.
– И главное, – продолжил Епифанов, – мне бы хотелось услышать о каком-нибудь ярком деле, случившемся в последнее время.
Дукалис затушил и выбросил в урну сигарету. Голос наконец вернулся к старшему лейтенанту. Он посмотрел на нежданного собеседника.
– Послушайте…
– Юрий Денисович, – подсказал журналист.
– Юрий Денисович. Этажом ниже, в шестнадцатом кабинете, работает старший лейтенант Волков. В этом году он вышел вперед по всем показателям.
– Так…
– Поговорите с ним, а у меня, извините, после простуды еще не до конца восстановился голос. Боюсь посадить связки.
– Хорошо, воспользуюсь вашим советом.
– И поспешите, пока Волков не ушел.
8
Когда Епифанов постучал в дверь кабинета Волкова, оперативник уже стоял на пороге. Старший лейтенант спешил на свидание, времени оставалось мало.
– Да, – сказал он, услышав стук в дверь.
– Разрешите? – спросил журналист, входя в кабинет.
– Вы к кому?
– Мне нужен старший лейтенант Волков.
– Я Волков.
– Меня зовут Епифанов Юрий Денисович, я работаю над материалом о современной милиции.
– Над чем работаете?
– Над газетной статьей. Я журналист.
– А… понятно.
– Ваш коллега Дукалис посоветовал мне поговорить с вами.
– Почему со мной?
– Он сказал, в этом году вы вышли вперед по всем показателям.
– Он действительно так сказал? – удивился Волков.
– Две минуты назад.
Оперативник улыбнулся:
– Что еще вам сказал Дукалис?
– Сказал, что вы сможете рассказать мне о крупном преступлении, совершенном и раскрытом совсем недавно.
– Он не уточнил, о каком именно преступлении?
Епифанов отрицательно покачал головой.
Волков посмотрел на часы и вздохнул:
– К сожалению, у меня совершенно нет времени.
– Уделите мне хотя бы десять минут.
– Извините, уважаемый, не могу.
– Очень жаль.
Выражение лица Епифанова стало печальным, он сделал шаг в сторону двери.
– Постойте, – вдруг сказал Волков.
Корреспондент остановился.
– Думаю, я смогу вам помочь. Пойдемте.
Собеседники вышли из кабинета.
– Спустимся вниз. – Волков показал рукой на лестницу. – Я вас познакомлю с нашим коллегой, который расскажет обо всем, что вас интересует.
– Буду вам очень признателен.
– Главное, ему некуда спешить, он сегодня дежурит.
Милиционер и журналист спустились на первый этаж и подошли к дежурному майору Чердынцеву, сидевшему с газетой в руках за столом, на котором стояли термос и железная кружка. Рядом с термосом на газете лежал надкусанный бутерброд.
– Боря, можно тебя на минуту? – обратился к коллеге Волков.
Чердынцев встал и, отложив газету, подошел к оперативнику.
– Мы оставим вас на минуту, если не возражаете, – сказал Волков Епифанову.
– Конечно, конечно.
Волков взял под руку Чердынцева и отвел его в сторону.
– Боря, у меня к тебе дело, – произнес оперативник,
– Говори, Слава.
– Видишь того мужика? Это корреспондент одной центральной газеты.
– Какой?
– Он сам все расскажет.
– Ну и?..
– Ты все равно тут штаны протираешь, расскажи ему что-нибудь.
– Я, Слава, штаны не протираю.
– Извини, я неточно выразился.
– Ладно, не извиняйся.
– Понимаешь, он статью пишет о нашей «конторе». Надо создать образ передового подразделения. Мухомор тебе за это благодарность вынесет. Чердынцев почесал затылок.
– Что мне ему рассказать?
– Помнишь, я тебе рассказывал, как на прошлой неделе теща мужика бутылкой по голове треснула?
– Помню.
– Как же его звали… Вспомнил, Борисов. Василий Борисов.
– Кто он?
– Шофер из автопарка.
– Ясно.
– Вот и расскажи об этом.
Волков улыбнулся и хлопнул по плечу Чердынцева.
– Хорошо, Слава, – отреагировал майор.
– Тогда я пошел.
– Не волнуйся, сделаю все, как надо.
Волков повернулся к Епифанову:
– Оставляю вас с майором. Он ответит на все ваши вопросы.
– Спасибо.
Простившись с Чердынцевым и Епифановым, Волков вышел из отделения и быстрым шагом направился в сторону станции метро.
– Присаживайтесь. – Майор указал корреспонденту на свободный стул.
– Спасибо. – Журналист занял место за столом. – Мы еще не познакомились. Меня зовут Юрий Денисович Епифанов.
– Очень приятно. Борис Евгеньевич Чердынцев.
Собеседники пожали друг другу руки.
– За сегодняшний вечер я познакомился с доброй половиной ваших сотрудников, – сказал Епифанов.
– Значит, вы уже составили впечатление от нашего учреждения?
– В какой-то мере.
– Вам у нас понравилось?
– О да! У вас приятные и приветливые сотрудники.
Чердынцев улыбнулся:
– Вы правы.
– Скажите, Борис Евгеньевич, каковы отношения внутри вашего коллектива?
– Отношения безупречные.
– Неужели у вас отсутствуют внутренние конфликты?
– Откуда им взяться? – добродушно произнес Чердынцев.
– Наверняка каждый желает первым подняться по служебной лестнице. Это естественное желание для любого человека в погонах.
– Да, желание естественное, но у нас сотрудников оценивают по результатам их труда. А труд наш требует не только силы воли, выдержки и героизма, но и недюжинной смекалки. Я даже больше скажу: большого ума.
– Вы не возражаете, если я включу диктофон?
– Конечно, включайте.
– Не хочется пропустить ни одного вашего слова.
– Вряд ли я сообщу вам что-то новое, – кокетливо произнес Чердынцев.
– Вы начали говорить об уме и смекалке.
– Да-да. Вот недавно мы распутали одно сложнейшее дело.
– Очень интересно.
Чердынцев допил чай и поставил кружку на стол.
– На прошлой неделе был обнаружен труп одного шофера, работника автопарка.
– Так…
– Убитого нашли с глубокой проникающей раной на голове. На вызов приехала наша оперативная бригада со мной во главе. Было возбуждено уголовное дело. Сразу возникло несколько версий случившегося.
– Любопытно.
– Первой версией было ограбление. Убитый, его звали Василий Борисов, был обнаружен на пустынной улице, вечером, в день получки.
– Денег при нем, конечно, не оказалось?
– Разумеется. Однако при более глубоком рассмотрении мы отказались от этой версии.
– Почему?
– Дело в том, что в автопарке, где работал убитый, в тот день зарплату не выдали.
– Задержали?
– Совершенно верно.
– Обычная история.
– Вот-вот.
– Какой же была другая версия?
– Другой версией стала месть. Несколько лет назад убитый водитель совершил наезд на человека, который позже скончался в больнице.
– Борисов был пьян?
– В том-то и дело, что нет! Поэтому его оправдали. Однако близкий родственник убитого, присутствовавший на суде, услышав приговор, встал и во весь голос заявил, что рано или поздно отомстит.
– Очень интересно… Можно подробнее?
– Пожалуйста. Человек, которого сбили, являлся директором большой мебельной фабрики. Основным видом продукции, производимой этим предприятием, были гробы.
– Гробы?
– Именно гробы. Родственник задавленного, его племянник, пообещал, что положит водителя в один из дядиных гробов.
– Потрясающе…
– Когда он крикнул это в зале суда, публика замерла, и в образовавшейся тишине племянник покойного громко выругался и вышел из зала, хлопнув дверью.
– Шекспировские страсти, – отреагировал Епифанов.
– Не то слово.
– Что же было дальше?
– Когда мы узнали эту историю, у нас сразу возникла версия мести. Начав ее разрабатывать, мы выяснили, что подозреваемый в детстве привлекался к уголовной ответственности.
– То есть был, так сказать, склонен к насилию?
– Именно.
– Как же вы поступили?
– Мы начали следить за ним и выяснили, что у него не было алиби на день убийства.
– Вы его арестовали?
– Собирались, но тут выяснилось, что убийца был левшой. Дело в том, что удар по голове водителя наносился слева.
– Разве это нельзя было выяснить с самого начала?
– Конечно, можно. Мы так и сделали. – Чердынцев почесал затылок. – Простите, забыл, как вас зовут, – сказал майор.
– Юрий Денисович.
– Не хотите пропустить по стаканчику, Юрий Денисович? – Милиционер заговорщически посмотрел на журналиста.
– Вообще-то я на работе не пью… – неуверенно произнес Епифанов.
– Я тоже. Но, как говорится, нет правил без исключения.
– Ну разве что по стаканчику.
Чердынцев достал из сумки, стоявшей под столом, початую бутылку и пару стаканов. Разлив водку, майор подвинул один стакан Епифанову, а второй обхватил широкой пятерней.
– За вашу статью, – сказал милиционер.
– Спасибо.
Собеседники чокнулись и выпили. Чердынцев подвинул к журналисту стоявшую на столе тарелку с подозрительного вида печеньями,
– Закусывайте.
– Спасибо.
Собеседники захрустели печеньями. Майор сразу почувствовал себя раскованнее, откинулся на спинку стула и широко улыбнулся:
– На чем мы остановились?
– Вы с самого начала выяснили, что убийца был левшой.
– Да, именно левшой. Мы знали это, но никак не могли найти левшу в окружении убитого. И вдруг произошло то, чего я меньше всего ожидал. – Чердынцев сделал многозначительную паузу и поднял вверх указательный палец. – Так часто случается в нашем деле, в один прекрасный момент случается это самое «вдруг».
– Любопытно.
– Представьте себе, во время очередного допроса я общался с одним из близких людей убитого. Неожиданно обнаружив, что этот человек левша, я сразу понял все.
– Вы меня интригуете.
– Может, еще по чуть-чуть?
– Пожалуй.
Чердынцев наполнил стаканы.
– Давайте теперь за вашу работу, – предложил Епифанов.
– Не возражаю.
Милиционер и журналист выпили.
– Мне не терпится услышать развязку, – сказал корреспондент.
– Так вот, уважаемый, убийцей оказалась теша водителя.
– Теща?
– Именно теща!
– Невероятно.
– Тем не менее это так. Убийство совершила теща. Она с такой силой ударила зятя скалкой, что проломила ему голову.
Епифанов задумался и откинулся на спинку стула.
– Вы знаете, Борис Евгеньевич, – произнес он, – услышав вашу историю, я лишний раз пришел к выводу, что правильно поступил, оставшись холостяком.
– Да, – сказал он, услышав стук в дверь.
– Разрешите? – спросил журналист, входя в кабинет.
– Вы к кому?
– Мне нужен старший лейтенант Волков.
– Я Волков.
– Меня зовут Епифанов Юрий Денисович, я работаю над материалом о современной милиции.
– Над чем работаете?
– Над газетной статьей. Я журналист.
– А… понятно.
– Ваш коллега Дукалис посоветовал мне поговорить с вами.
– Почему со мной?
– Он сказал, в этом году вы вышли вперед по всем показателям.
– Он действительно так сказал? – удивился Волков.
– Две минуты назад.
Оперативник улыбнулся:
– Что еще вам сказал Дукалис?
– Сказал, что вы сможете рассказать мне о крупном преступлении, совершенном и раскрытом совсем недавно.
– Он не уточнил, о каком именно преступлении?
Епифанов отрицательно покачал головой.
Волков посмотрел на часы и вздохнул:
– К сожалению, у меня совершенно нет времени.
– Уделите мне хотя бы десять минут.
– Извините, уважаемый, не могу.
– Очень жаль.
Выражение лица Епифанова стало печальным, он сделал шаг в сторону двери.
– Постойте, – вдруг сказал Волков.
Корреспондент остановился.
– Думаю, я смогу вам помочь. Пойдемте.
Собеседники вышли из кабинета.
– Спустимся вниз. – Волков показал рукой на лестницу. – Я вас познакомлю с нашим коллегой, который расскажет обо всем, что вас интересует.
– Буду вам очень признателен.
– Главное, ему некуда спешить, он сегодня дежурит.
Милиционер и журналист спустились на первый этаж и подошли к дежурному майору Чердынцеву, сидевшему с газетой в руках за столом, на котором стояли термос и железная кружка. Рядом с термосом на газете лежал надкусанный бутерброд.
– Боря, можно тебя на минуту? – обратился к коллеге Волков.
Чердынцев встал и, отложив газету, подошел к оперативнику.
– Мы оставим вас на минуту, если не возражаете, – сказал Волков Епифанову.
– Конечно, конечно.
Волков взял под руку Чердынцева и отвел его в сторону.
– Боря, у меня к тебе дело, – произнес оперативник,
– Говори, Слава.
– Видишь того мужика? Это корреспондент одной центральной газеты.
– Какой?
– Он сам все расскажет.
– Ну и?..
– Ты все равно тут штаны протираешь, расскажи ему что-нибудь.
– Я, Слава, штаны не протираю.
– Извини, я неточно выразился.
– Ладно, не извиняйся.
– Понимаешь, он статью пишет о нашей «конторе». Надо создать образ передового подразделения. Мухомор тебе за это благодарность вынесет. Чердынцев почесал затылок.
– Что мне ему рассказать?
– Помнишь, я тебе рассказывал, как на прошлой неделе теща мужика бутылкой по голове треснула?
– Помню.
– Как же его звали… Вспомнил, Борисов. Василий Борисов.
– Кто он?
– Шофер из автопарка.
– Ясно.
– Вот и расскажи об этом.
Волков улыбнулся и хлопнул по плечу Чердынцева.
– Хорошо, Слава, – отреагировал майор.
– Тогда я пошел.
– Не волнуйся, сделаю все, как надо.
Волков повернулся к Епифанову:
– Оставляю вас с майором. Он ответит на все ваши вопросы.
– Спасибо.
Простившись с Чердынцевым и Епифановым, Волков вышел из отделения и быстрым шагом направился в сторону станции метро.
– Присаживайтесь. – Майор указал корреспонденту на свободный стул.
– Спасибо. – Журналист занял место за столом. – Мы еще не познакомились. Меня зовут Юрий Денисович Епифанов.
– Очень приятно. Борис Евгеньевич Чердынцев.
Собеседники пожали друг другу руки.
– За сегодняшний вечер я познакомился с доброй половиной ваших сотрудников, – сказал Епифанов.
– Значит, вы уже составили впечатление от нашего учреждения?
– В какой-то мере.
– Вам у нас понравилось?
– О да! У вас приятные и приветливые сотрудники.
Чердынцев улыбнулся:
– Вы правы.
– Скажите, Борис Евгеньевич, каковы отношения внутри вашего коллектива?
– Отношения безупречные.
– Неужели у вас отсутствуют внутренние конфликты?
– Откуда им взяться? – добродушно произнес Чердынцев.
– Наверняка каждый желает первым подняться по служебной лестнице. Это естественное желание для любого человека в погонах.
– Да, желание естественное, но у нас сотрудников оценивают по результатам их труда. А труд наш требует не только силы воли, выдержки и героизма, но и недюжинной смекалки. Я даже больше скажу: большого ума.
– Вы не возражаете, если я включу диктофон?
– Конечно, включайте.
– Не хочется пропустить ни одного вашего слова.
– Вряд ли я сообщу вам что-то новое, – кокетливо произнес Чердынцев.
– Вы начали говорить об уме и смекалке.
– Да-да. Вот недавно мы распутали одно сложнейшее дело.
– Очень интересно.
Чердынцев допил чай и поставил кружку на стол.
– На прошлой неделе был обнаружен труп одного шофера, работника автопарка.
– Так…
– Убитого нашли с глубокой проникающей раной на голове. На вызов приехала наша оперативная бригада со мной во главе. Было возбуждено уголовное дело. Сразу возникло несколько версий случившегося.
– Любопытно.
– Первой версией было ограбление. Убитый, его звали Василий Борисов, был обнаружен на пустынной улице, вечером, в день получки.
– Денег при нем, конечно, не оказалось?
– Разумеется. Однако при более глубоком рассмотрении мы отказались от этой версии.
– Почему?
– Дело в том, что в автопарке, где работал убитый, в тот день зарплату не выдали.
– Задержали?
– Совершенно верно.
– Обычная история.
– Вот-вот.
– Какой же была другая версия?
– Другой версией стала месть. Несколько лет назад убитый водитель совершил наезд на человека, который позже скончался в больнице.
– Борисов был пьян?
– В том-то и дело, что нет! Поэтому его оправдали. Однако близкий родственник убитого, присутствовавший на суде, услышав приговор, встал и во весь голос заявил, что рано или поздно отомстит.
– Очень интересно… Можно подробнее?
– Пожалуйста. Человек, которого сбили, являлся директором большой мебельной фабрики. Основным видом продукции, производимой этим предприятием, были гробы.
– Гробы?
– Именно гробы. Родственник задавленного, его племянник, пообещал, что положит водителя в один из дядиных гробов.
– Потрясающе…
– Когда он крикнул это в зале суда, публика замерла, и в образовавшейся тишине племянник покойного громко выругался и вышел из зала, хлопнув дверью.
– Шекспировские страсти, – отреагировал Епифанов.
– Не то слово.
– Что же было дальше?
– Когда мы узнали эту историю, у нас сразу возникла версия мести. Начав ее разрабатывать, мы выяснили, что подозреваемый в детстве привлекался к уголовной ответственности.
– То есть был, так сказать, склонен к насилию?
– Именно.
– Как же вы поступили?
– Мы начали следить за ним и выяснили, что у него не было алиби на день убийства.
– Вы его арестовали?
– Собирались, но тут выяснилось, что убийца был левшой. Дело в том, что удар по голове водителя наносился слева.
– Разве это нельзя было выяснить с самого начала?
– Конечно, можно. Мы так и сделали. – Чердынцев почесал затылок. – Простите, забыл, как вас зовут, – сказал майор.
– Юрий Денисович.
– Не хотите пропустить по стаканчику, Юрий Денисович? – Милиционер заговорщически посмотрел на журналиста.
– Вообще-то я на работе не пью… – неуверенно произнес Епифанов.
– Я тоже. Но, как говорится, нет правил без исключения.
– Ну разве что по стаканчику.
Чердынцев достал из сумки, стоявшей под столом, початую бутылку и пару стаканов. Разлив водку, майор подвинул один стакан Епифанову, а второй обхватил широкой пятерней.
– За вашу статью, – сказал милиционер.
– Спасибо.
Собеседники чокнулись и выпили. Чердынцев подвинул к журналисту стоявшую на столе тарелку с подозрительного вида печеньями,
– Закусывайте.
– Спасибо.
Собеседники захрустели печеньями. Майор сразу почувствовал себя раскованнее, откинулся на спинку стула и широко улыбнулся:
– На чем мы остановились?
– Вы с самого начала выяснили, что убийца был левшой.
– Да, именно левшой. Мы знали это, но никак не могли найти левшу в окружении убитого. И вдруг произошло то, чего я меньше всего ожидал. – Чердынцев сделал многозначительную паузу и поднял вверх указательный палец. – Так часто случается в нашем деле, в один прекрасный момент случается это самое «вдруг».
– Любопытно.
– Представьте себе, во время очередного допроса я общался с одним из близких людей убитого. Неожиданно обнаружив, что этот человек левша, я сразу понял все.
– Вы меня интригуете.
– Может, еще по чуть-чуть?
– Пожалуй.
Чердынцев наполнил стаканы.
– Давайте теперь за вашу работу, – предложил Епифанов.
– Не возражаю.
Милиционер и журналист выпили.
– Мне не терпится услышать развязку, – сказал корреспондент.
– Так вот, уважаемый, убийцей оказалась теша водителя.
– Теща?
– Именно теща!
– Невероятно.
– Тем не менее это так. Убийство совершила теща. Она с такой силой ударила зятя скалкой, что проломила ему голову.
Епифанов задумался и откинулся на спинку стула.
– Вы знаете, Борис Евгеньевич, – произнес он, – услышав вашу историю, я лишний раз пришел к выводу, что правильно поступил, оставшись холостяком.
9
Попадая на Каменный остров, забываешь; что находишься в центре многомиллионного мегаполиса. Тенистые аллеи, дорожки, теряющиеся в зарослях, особняки за высокими заборами. Шумная и суетливая городская жизнь, омывая остров, не нарушает его покоя.
В среду все машины Двенадцатого отделения были на выезде, поэтому Волков направился на Каменный остров на метро. Доехав до станции «Черная речка», оперативник вышел на Каменноостровский проспект, пересек мост и оказался в престижном районе. Было морозно. Куря на ходу, милиционер шагал по дорожке в центр острова. Снег хрустел под ногами. Голые деревья чернели на фоне раскинувшегося вокруг белого полотна. Звуки города удалялись дальше и дальше.
Когда сигарета была докурена, на одной из дорожек парка перед Волковым возник бывший особняк князя Розанова. Здание, построенное в средневековом стиле, возвышалось над парком, устремив вверх острые башни. Когда-то вокруг особняка имелся ров, через который были перекинуты горбатые мостики. При Советской власти ров засыпали, и мостики осиротели, сгорбившись над поросшей сорняками землей. В здании располагалось норвежское консульство. Оглянувшись по сторонам, Волков увидел еще один особняк, бывшую дачу Шуйского. Здание, возведенное в стиле неоклассицизма, выглядело менее изысканно. Мощная лестница, колонны, башня с куполом, венчавшая строение.
«Кажется, здесь», – подумал оперативник.
Бросив в сугроб окурок, он направился к особняку, в котором, судя по жалобе представителей консульства, находились нарушители спокойствия.
Поднявшись по заснеженной лестнице, Волков оказался возле массивной деревянной двери. Не найдя звонка, оперативник тщетно попытался проникнуть в здание, несколько раз постучав в дверь. Звуки ударов милицейского кулака эхом разнеслись по заснеженному острову. Отойдя на несколько метров, Волков окинул взглядом здание. Ему показалось, что внутри никого нет. Вдруг мощный раскат музыки вырвался из окна второго этажа. Оперативник отошел еще дальше, пытаясь заглянуть в окно.
Милиционер не заметил, как метрах в двадцати за его спиной затормозил ехавший по дорожке автомобиль. Машина остановилась возле тропинки, ведущей к зданию.
Музыка продолжала громыхать. Волков вынул из кармана мягкую пачку сигарет и, убедившись, что последняя сигарета сломана, скомкал пачку в ладони.
– Вячеслав Александрович! – вдруг услышал оперативник. – Какими судьбами?
Волков оглянулся. Выйдя из автомобиля, к нему шел Эдик Заславский. Он улыбался, показывая крепкие зубы.
– Здравствуйте, Эдуард, – отреагировал оперативник.
– Рад видеть.
– Вы что, проезжали мимо?
– Нет, я направляюсь сюда. – Заславский показал рукой на особняк.
– Значит, нам по пути.
– Что же вас заинтересовало в этом доме?
– Поступила жалоба от соседей. – Волков кивнул на норвежское консульство. – Шумят, мешают работать.
– Ах, вот оно что…
– Вы, случайно, не знаете, что за организация там находится?
– Я имею непосредственное отношение к этой, как вы выразились, организации.
– Выходит, жалоба написана на вас?
Заславский улыбнулся:
– Вячеслав Александрович, разве я похож на человека, нарушающего покой законопослушных граждан?
Волков посмотрел на упитанное лицо старого знакомого, который не раз проходил по касательной в расследуемых оперативником уголовных делах.
– Судя по музыке из окна, у норвежцев есть основания для жалобы, – сказал оперативник.
– Скажите, Вячеслав Александрович, как вы относитесь к театру?
– Положительно.
– Пойдемте внутрь, я вам покажу нечто любопытное, связанное с театральным процессом.
– У вас ключ? – Волков кивнул на запертую дверь.
– Эта дверь заколочена, вход расположен с другой стороны. Пойдемте, я вас провожу.
Заславский и Волков обогнули здание и оказались у металлической двери, возле которой имелся звонок. Дверь была не заперта, Эдик открыл ее, и они зашагали по черной лестнице.
– Нам туда. – Заславский показал наверх.
Мужчины поднялись на второй этаж и оказались в длинном коридоре, дощатые полы которого были покрыты толстым слоем пыли.
– Лет пятнадцать здесь не ступала нога человека, – сказал Заславский.
– Что здесь было раньше?
– Филиал института геодезии.
– Куда же он подевался?
– Туда же, куда сам институт.
В коридоре можно было видеть самые разнообразные предметы. Возле стены стояла стремянка, на полу лежала стопка деревянных рамок, массивный ржавый штатив был прислонен к подоконнику.
– Странно, что за это время здесь все не растащили, – заметил Волков.
– Растащили, Вячеслав Александрович, – вздохнул Заславский, – самое ценное, к сожалению, растащили.
Они прошли по коридору и остановились возле двери, за которой звучала музыка.
– Здесь, – сказал Заславский.
– Что там происходит?
– Чудо.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду чудо театра. Вы читали Станиславского?
– К сожалению, нет.
– У него есть книга «Моя жизнь в искусстве», в которой автор пишет: «Достаточно, чтобы вышли два человека, постелили перед публикой коврик, и начнется чудо театра».
– Вы это к чему?
– К тому, что в данном случае мы тоже имеем дело с чудом театра, правда, не на коврике, а во вполне цивилизованных условиях.
– Там идет репетиция?
– Совершенно верно.
– А какое вы к этому имеете отношение?
– Прямое. Я являюсь руководителем данного театрального проекта. Сейчас вы познакомитесь с главным режиссером.
Заславский отворил дверь, и они вошли в небольшой зал, где имелась сцена. В зрительской части рядами стояли скамейки со спинками.
– Когда-то здесь проходили профсоюзные собрания, – сказал руководитель проекта.
Волков рассмотрел помещение. На сцене стояли колонки, из которых лился звук, рядом с ними извивалось несколько мужских и женских тел. В переднем ряду, у самой сцены, закинув ногу на ногу, сидел длинноволосый человек.
– Сюда, – сказал Заславский.
Руководитель и милиционер подошли к длинноволосому. Молодой человек лет двадцати девяти имел худую сутулую фигуру, узкое лицо с крючковатым носом и большие голубые глаза. Глядя на сцену, он нервно дергался в такт музыке. Заметив Волкова и Заславского, длинноволосый жестом пригласил их сесть рядом.
– Нет, не так! – вдруг закричал он коллегам, находившимся на сцене, затем, словно кошка, вскочил на сцену и завертелся волчком среди танцоров. Движения его были резкими и упругими. – Улавливайте динамику! Будьте чуть впереди каждого барабанного удара!
Танец продолжался еще несколько минут. Наконец длинноволосый остановился и, тяжело дыша, обратился к парню в полосатом свитере крупной вязки:
– Ваня, выключи музыку.
Ваня выполнил просьбу.
– Пятнадцатиминутный перерыв. – Длинноволосый спрыгнул со сцены и подошел к Заславскому и Волкову.
– Познакомьтесь, пожалуйста, – сказал руководитель, вставая.
Волков тоже поднялся со скамейки.
– Старший лейтенант Вячеслав Волков, Уголовный розыск, – представился оперативник.
– Леонид Попов-Белоцерковский, режиссер.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Очень приятно, – произнес Попов-Белоцерковский. – Я говорю это не из вежливости, мне действительно приятно, что вы здесь. Удивлены?
Волков пожал плечами.
– Видите ли, – продолжил Белоцерковский, – ваш приход органично вписывается в нашу доктрину. Скажу больше, он не противоречит вере, которую мы исповедуем.
– Давайте присядем, – предложил Заславский.
– Да-да, садитесь, в ногах правды нет. – Попов-Белоцерковский показал на скамейку.
Троица села. Волков оказался между Поповым-Бе-лоцерковским и Заславским. Режиссер достал сигареты.
– Курите, если хотите, – сказал он.
– У меня, к сожалению, закончились сигареты, – сказал Волков.
– Угощайтесь.
Все трое закурили. Попов-Белоцерковский поставил на пол пустую консервную банку, служившую пепельницей.
– Я давно к этому шел, – продолжил режиссер. – Еще задолго до поступления в Театральную академию, в детстве, я представлял себе театр, в котором бы не было актеров, не было пьес, не было даже сцены.
– Вы говорите о Станиславском с его ковриком? – произнес Заславский.
– Не терплю Станиславского, – поморщился Попов-Бел оцсрковский.
Заславский понял, что вставил реплику не к месту.
– Я имел в виду не его систему… – произнес он.
– Черт с ними, с этими гипсовыми кумирами! – воскликнул режиссер. – Нам не нужны ни Мейерхольды, ни Гротовские! Нам нужны вот такие люди. – Он показал на Волкова. – Они должны стать субстанцией будущего театра.
В среду все машины Двенадцатого отделения были на выезде, поэтому Волков направился на Каменный остров на метро. Доехав до станции «Черная речка», оперативник вышел на Каменноостровский проспект, пересек мост и оказался в престижном районе. Было морозно. Куря на ходу, милиционер шагал по дорожке в центр острова. Снег хрустел под ногами. Голые деревья чернели на фоне раскинувшегося вокруг белого полотна. Звуки города удалялись дальше и дальше.
Когда сигарета была докурена, на одной из дорожек парка перед Волковым возник бывший особняк князя Розанова. Здание, построенное в средневековом стиле, возвышалось над парком, устремив вверх острые башни. Когда-то вокруг особняка имелся ров, через который были перекинуты горбатые мостики. При Советской власти ров засыпали, и мостики осиротели, сгорбившись над поросшей сорняками землей. В здании располагалось норвежское консульство. Оглянувшись по сторонам, Волков увидел еще один особняк, бывшую дачу Шуйского. Здание, возведенное в стиле неоклассицизма, выглядело менее изысканно. Мощная лестница, колонны, башня с куполом, венчавшая строение.
«Кажется, здесь», – подумал оперативник.
Бросив в сугроб окурок, он направился к особняку, в котором, судя по жалобе представителей консульства, находились нарушители спокойствия.
Поднявшись по заснеженной лестнице, Волков оказался возле массивной деревянной двери. Не найдя звонка, оперативник тщетно попытался проникнуть в здание, несколько раз постучав в дверь. Звуки ударов милицейского кулака эхом разнеслись по заснеженному острову. Отойдя на несколько метров, Волков окинул взглядом здание. Ему показалось, что внутри никого нет. Вдруг мощный раскат музыки вырвался из окна второго этажа. Оперативник отошел еще дальше, пытаясь заглянуть в окно.
Милиционер не заметил, как метрах в двадцати за его спиной затормозил ехавший по дорожке автомобиль. Машина остановилась возле тропинки, ведущей к зданию.
Музыка продолжала громыхать. Волков вынул из кармана мягкую пачку сигарет и, убедившись, что последняя сигарета сломана, скомкал пачку в ладони.
– Вячеслав Александрович! – вдруг услышал оперативник. – Какими судьбами?
Волков оглянулся. Выйдя из автомобиля, к нему шел Эдик Заславский. Он улыбался, показывая крепкие зубы.
– Здравствуйте, Эдуард, – отреагировал оперативник.
– Рад видеть.
– Вы что, проезжали мимо?
– Нет, я направляюсь сюда. – Заславский показал рукой на особняк.
– Значит, нам по пути.
– Что же вас заинтересовало в этом доме?
– Поступила жалоба от соседей. – Волков кивнул на норвежское консульство. – Шумят, мешают работать.
– Ах, вот оно что…
– Вы, случайно, не знаете, что за организация там находится?
– Я имею непосредственное отношение к этой, как вы выразились, организации.
– Выходит, жалоба написана на вас?
Заславский улыбнулся:
– Вячеслав Александрович, разве я похож на человека, нарушающего покой законопослушных граждан?
Волков посмотрел на упитанное лицо старого знакомого, который не раз проходил по касательной в расследуемых оперативником уголовных делах.
– Судя по музыке из окна, у норвежцев есть основания для жалобы, – сказал оперативник.
– Скажите, Вячеслав Александрович, как вы относитесь к театру?
– Положительно.
– Пойдемте внутрь, я вам покажу нечто любопытное, связанное с театральным процессом.
– У вас ключ? – Волков кивнул на запертую дверь.
– Эта дверь заколочена, вход расположен с другой стороны. Пойдемте, я вас провожу.
Заславский и Волков обогнули здание и оказались у металлической двери, возле которой имелся звонок. Дверь была не заперта, Эдик открыл ее, и они зашагали по черной лестнице.
– Нам туда. – Заславский показал наверх.
Мужчины поднялись на второй этаж и оказались в длинном коридоре, дощатые полы которого были покрыты толстым слоем пыли.
– Лет пятнадцать здесь не ступала нога человека, – сказал Заславский.
– Что здесь было раньше?
– Филиал института геодезии.
– Куда же он подевался?
– Туда же, куда сам институт.
В коридоре можно было видеть самые разнообразные предметы. Возле стены стояла стремянка, на полу лежала стопка деревянных рамок, массивный ржавый штатив был прислонен к подоконнику.
– Странно, что за это время здесь все не растащили, – заметил Волков.
– Растащили, Вячеслав Александрович, – вздохнул Заславский, – самое ценное, к сожалению, растащили.
Они прошли по коридору и остановились возле двери, за которой звучала музыка.
– Здесь, – сказал Заславский.
– Что там происходит?
– Чудо.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду чудо театра. Вы читали Станиславского?
– К сожалению, нет.
– У него есть книга «Моя жизнь в искусстве», в которой автор пишет: «Достаточно, чтобы вышли два человека, постелили перед публикой коврик, и начнется чудо театра».
– Вы это к чему?
– К тому, что в данном случае мы тоже имеем дело с чудом театра, правда, не на коврике, а во вполне цивилизованных условиях.
– Там идет репетиция?
– Совершенно верно.
– А какое вы к этому имеете отношение?
– Прямое. Я являюсь руководителем данного театрального проекта. Сейчас вы познакомитесь с главным режиссером.
Заславский отворил дверь, и они вошли в небольшой зал, где имелась сцена. В зрительской части рядами стояли скамейки со спинками.
– Когда-то здесь проходили профсоюзные собрания, – сказал руководитель проекта.
Волков рассмотрел помещение. На сцене стояли колонки, из которых лился звук, рядом с ними извивалось несколько мужских и женских тел. В переднем ряду, у самой сцены, закинув ногу на ногу, сидел длинноволосый человек.
– Сюда, – сказал Заславский.
Руководитель и милиционер подошли к длинноволосому. Молодой человек лет двадцати девяти имел худую сутулую фигуру, узкое лицо с крючковатым носом и большие голубые глаза. Глядя на сцену, он нервно дергался в такт музыке. Заметив Волкова и Заславского, длинноволосый жестом пригласил их сесть рядом.
– Нет, не так! – вдруг закричал он коллегам, находившимся на сцене, затем, словно кошка, вскочил на сцену и завертелся волчком среди танцоров. Движения его были резкими и упругими. – Улавливайте динамику! Будьте чуть впереди каждого барабанного удара!
Танец продолжался еще несколько минут. Наконец длинноволосый остановился и, тяжело дыша, обратился к парню в полосатом свитере крупной вязки:
– Ваня, выключи музыку.
Ваня выполнил просьбу.
– Пятнадцатиминутный перерыв. – Длинноволосый спрыгнул со сцены и подошел к Заславскому и Волкову.
– Познакомьтесь, пожалуйста, – сказал руководитель, вставая.
Волков тоже поднялся со скамейки.
– Старший лейтенант Вячеслав Волков, Уголовный розыск, – представился оперативник.
– Леонид Попов-Белоцерковский, режиссер.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Очень приятно, – произнес Попов-Белоцерковский. – Я говорю это не из вежливости, мне действительно приятно, что вы здесь. Удивлены?
Волков пожал плечами.
– Видите ли, – продолжил Белоцерковский, – ваш приход органично вписывается в нашу доктрину. Скажу больше, он не противоречит вере, которую мы исповедуем.
– Давайте присядем, – предложил Заславский.
– Да-да, садитесь, в ногах правды нет. – Попов-Белоцерковский показал на скамейку.
Троица села. Волков оказался между Поповым-Бе-лоцерковским и Заславским. Режиссер достал сигареты.
– Курите, если хотите, – сказал он.
– У меня, к сожалению, закончились сигареты, – сказал Волков.
– Угощайтесь.
Все трое закурили. Попов-Белоцерковский поставил на пол пустую консервную банку, служившую пепельницей.
– Я давно к этому шел, – продолжил режиссер. – Еще задолго до поступления в Театральную академию, в детстве, я представлял себе театр, в котором бы не было актеров, не было пьес, не было даже сцены.
– Вы говорите о Станиславском с его ковриком? – произнес Заславский.
– Не терплю Станиславского, – поморщился Попов-Бел оцсрковский.
Заславский понял, что вставил реплику не к месту.
– Я имел в виду не его систему… – произнес он.
– Черт с ними, с этими гипсовыми кумирами! – воскликнул режиссер. – Нам не нужны ни Мейерхольды, ни Гротовские! Нам нужны вот такие люди. – Он показал на Волкова. – Они должны стать субстанцией будущего театра.