Нельзя не затронуть вопрос, касающийся проектов прокладки по территории Азербайджана и Грузии так называемого евразийского транспортного коридора, призванного соединить Центральную Азию и Кавказ с Европой.
Не вызывает сомнений тот факт, что новые постсоветские государства, получив возможность самим определять собственные национальные интересы и, соответственно, стратегические векторы национального развития, выбирать себе союзников, торгово-экономических партнеров и так далее, стали в подлинном смысле равноправными акторами мировой политики. Для них представились гораздо более широкие возможности для сотрудничества в области экономики, политики и безопасности, чем это было раньше. Они вправе выбирать между Востоком и Западом, отделиться от России и слиться с Западом или же искать путь более сбалансированных отношений равноправного экономического, политического, культурного и иных форм сотрудничества с обеими частями Европейского континента. Поэтому неудивительно, что они ищут альтернативы в Китае, Южной Азии, исламском мире и Европе.
Разновекторность интересов и ориентаций, экономического, социального и политического развития, различия национально-культурных традиций и так далее привели к формированию весьма сложной системы отношений на постсоветском пространстве, характеризующихся причудливым переплетением тенденций взаимного притяжения и отталкивания. Содружество, по сути дела, распалось на несколько локальных экономических блоков: Центральноазиатское экономическое сообщество (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан), таможенный союз пяти, ныне трансформированный в Евразийское экономическое сообщество (Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан), Союзное государство Белоруссии и России, а также экономический и политический блок ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия). Некоторые страны в поисках лучшего варианта входят одновременно в два блока, что говорит об их неудовлетворенности существующим положением.
В стратегических вопросах обеспечения национальной безопасности как самой России, так и ее реальных и потенциальных союзников из числа постсоветских стран необходимо прилагать все усилия для достижения их взаимного согласия по ключевым вопросам военно-политического сотрудничества. Определенным этапом в этом направлении стало заключение Арменией, Казахстаном, Киргизией, Россией, Таджикистаном и Узбекистаном в Ташкенте 15 мая 1992 г. Договора о коллективной безопасности (ДКБ). Позднее к договору присоединились Азербайджан, Белоруссия и Грузия. В апреле 1994 г. после процесса ратификации договор вступил в силу. Система коллективной безопасности, предусмотренная в договоре, была призвана исполнять стабилизирующую роль не только на постсоветском пространстве, но и в международном масштабе. Предусматривалось также постепенно превратить ее в элемент будущих систем всеобъемлющей безопасности для Европы и Азии. При благоприятном развитии событий договор мог стать основой для решения проблем безопасности государств-участников политическими, мирными средствами, базой, во-первых, для создания принципиально новой системы безопасности и, во-вторых, расширения и укрепления экономических, политических, культурных и иных связей.
Пожалуй, договор в целом стал верным шагом в направлении обеспечения безопасности государств-участников в сложный период становления и укрепления их независимости и государственности. Для правильного понимания мотивов, подтолкнувших страны СНГ заключить этот договор, следует напомнить, что к моменту его разработки и подписания на значительной части постсоветского пространства один за другим бушевали или разгорались этнонациональные конфликты – Карабах, Приднестровье, Абхазия, Южная и Северная Осетия, Таджикистан. Разрушалась единая система охраны внешних границ. Договор, а также Соглашение о сотрудничестве государств-участников СНГ по обеспечению стабильного положения на внешних границах 1992 г. были призваны удержать ситуацию на грани, за которой мог бы начаться неконтролируемый распад и хаос. Удалось также сохранить относительную подконтрольность Москве военных подразделений, оказавшихся в зонах конфликтов, придав им статус миротворческих сил и не дав враждующим сторонам использовать их в своих интересах.
Актуальность и значимость договора для того времени подтверждают то, что он оказался востребован в ситуации, сложившейся осенью 1996 г., когда существенно обострилась обстановка в Афганистане и возникла реальная угроза распространения военных действий на территории сопредельных стран Центральной Азии. Тогда в срочном порядке в Алма-Ате была организована встреча руководителей пяти государств-участников с целью консультаций. По итогам встречи было подписано совместное заявление, в котором, в частности, говорилось о готовности дать отпор любым агрессивным замыслам извне и принять соответствующие меры по укреплению безопасности границ государств-участников. Аналогичная ситуация возникла летом 1998 г. в связи с широкомасштабным наступлением талибов на севере Афганистана в непосредственной близости от центральноазиатских государств. И в данном случае на основании договора были подписаны совместное заявление Узбекистана и Российской Федерации по итогам встречи руководителей 4 августа 1998 г., заявление правительства Республики Таджикистан от 11 августа 1998 г., совместное заявление по итогам российско-таджикских переговоров от 20 августа 1998 г., заявление министра иностранных дел Казахстана К. Токаева и др. На встрече президентов Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана 20 августа 2000 г. в Бишкеке было принято совместное заявление. Лидеры четырех республик обратились к Москве с призывом присоединиться к Соглашению о коллективной борьбе против международного терроризма, религиозного экстремизма, подписанному центральноазиатскими государствами в Ташкенте в апреле 2000 г.
Однако, несмотря на наличие большого числа договоров и различных нормативно-правовых документов, остается неналаженным сотрудничество в военно-экономической и военно-технической сферах, в деле разработки, производства и поставок вооружения и военной техники, не используется в должной мере военно-промышленный и научно-технический потенциал государств – сторон договора. Главным препятствием на пути полномасштабной практической реализации основных положений договора стали дефицит у его участников политической воли и существование взаимных предубеждений. В нем не были зафиксированы такие важные аспекты, как разделение риска и ответственности за оборону территорий стран-участниц, не прописаны механизмы взаимодействия их вооруженных сил: оперативное планирование, способы создания многонациональных формирований, процедуры консультаций и т. п. Поэтому неудивительно, что ряд его участников заявили о необходимости пересмотра положений договора и даже возможном выходе из него. Когда в мае 1999 г. истек пятилетний срок действия Договора о коллективной безопасности, Азербайджан и Грузия отказались от пролонгации. Узбекистан вышел из него еще раньше. В последнее время наблюдается тенденция к активизации деятельности ДКБ, о чем свидетельствует, в частности, возвращение в 2006 г. в его состав Узбекистана.
Другой блок в рамках СНГ, как указывалось выше, представляет ГУАМ. В качестве основных целей этой организации предусматриваются формирование системы политических консультаций и координации усилий в решении общих проблем безопасности; политическое взаимодействие в международных организациях – ООН, ОБСЕ, НАТО, включая программу «Партнерство во имя мира»; развитие евроазиатского транспортного коридора, а также сотрудничество в сфере добычи и транспортировки нефти в европейские страны; развитие многостороннего сотрудничества в области безопасности, урегулирование конфликтов и борьба с сепаратом; военное и военно-технические сотрудничество, включая создание многонационального миротворческого батальона; содействие в урегулировании межэтнических конфликтов.[33]
Назвать это образование региональным вряд ли правомерно, поскольку в него наряду с двумя закавказскими и двумя восточноевропейскими странами входил далекий Узбекистан. Нельзя не отметить, что всех их объединяло стремление ослабить главенствующее положение России на постсоветском пространстве. На это наблюдатели обратили внимание с самого начала. Да это не скрывали и сами инициаторы и участники организации. Об этом ясно сказал грузинский аналитик Р. Сакварелидзе, по мнению которого «с момента своего возникновения эта организация выступала как альтернатива СНГ, где доминирует Россия». При этом он признавал, что «американцы рассматривают ГУУАМ как средство отдаления от России всех остальных государств – членов СНГ». Со своей стороны глава американской делегации, главный советник по Евразии Госдепа США С. Манн, прибывший на саммит ГУУАМ в Кишинев, заявил о готовности США «содействовать укреплению демократии и безопасности в странах ГУУАМ».[34] Однако эта организация, созданная не столько на реальных экономических и региональных интересах, а исходя большей частью из идеологических и геополитических соображений, пока что не смогла продемонстрировать способность концентрировать экономические, финансовые, человеческие, идеологические ресурсы для реализации поставленных целей. Ее слабость стала очевидной на саммите руководителей Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, состоявшемся в Кишиневе в апреле 2005 г. О слабости ГУУАМ свидетельствовало, в частности, то, что президент Узбекистана И. Каримов, по сути дела, игнорировал его без объяснения причин, а президент Азербайджана также держался особняком. Если президент Грузии М. Саакашвили объявил о создании черноморско-балтийской дуги стабильности и демократии, то руководитель Азербайджана И. Алиев сетовал на конфликты, которые «сдерживают процессы евроинтеграции».[35] Позже Каримов заявил о выходе Узбекистана из этой организации, в результате чего ГУУАМ превратился в ГУАМ. При таком положении вещей приходится согласиться с доводами тех исследователей и наблюдателей, которые считают, что у этой организации реальной основы для объединения, кроме антироссийских настроений, нет.
Еще в 1994 г. на встрече в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова президент Казахстана Н. Назарбаев выдвинул предложение о создании участниками СНГ более сплоченного межгосударственного интеграционного объединения – Евразийского союза. В рамках указанного объединения предлагалось сформировать единое оборонное, экономическое и культурное пространство, образовать наряду с межгосударственными и наднациональные органы – парламент, исполнительный комитет и т. д. Однако поспешно был создан так называемый таможенный союз России, Белоруссии и Украины. За полгода предполагалось отменить тарифные и количественные ограничения во взаимной торговле, упразднить таможенный контроль на границах, установить единые таможенные пошлины в торговле с третьими странами, унифицировать внешнеторговое, таможенное, валютно-финансовое, налоговое и другое законодательство.
При этом игнорировался очевидный факт несовпадения экономических режимов трех стран. Если доля негосударственного сектора в производстве России к тому времени составляла 65 %, то в Казахстане только 25, а в Белоруссии лишь 15 %. К тому же несколько позже присоединились отсталая Киргизия, экономика которой еще больше отличалась от экономик трех названных стран, и разоренный Гражданской войной Таджикистан. Поэтому вполне естественно, что такой искусственно созданный таможенный союз потерпел неудачу. В результате в 1999 г. было решено преобразовать его в Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), в которое вошли Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан. Некоторые члены СНГ вовсе не приемлют Евроазиатский экономический союз. Так, Л. Кучма, будучи президентом Украины, назвал решение о создании ЕврАзЭС миной замедленного действия под СНГ.
Серьезными достижениями ЕврАзЭС, действительно, похвастаться не может, поскольку пока что ему не удалось устранить многие недостатки подобных проектов. Все же опыт ЕврАзЭС показывает, что в интеграционных усилиях упор перенесен на экономику. Другим интеграционным начинанием стал выдвинутый в 2003 г. проект создания Единого экономического пространства в составе Белоруссии, Казахстана, России и Украины. Однако он также дал мало реальных результатов.
Хотя центральноазиатские государства и не перестают говорить о необходимости сотрудничества и даже интеграции, между ними не стихают полемики, включая направления торговых войн, пограничные споры, разногласия по вопросам, касающимся использования водных и энергетических ресурсов и т. д. Все пять стран Центральной Азии экспортируют главным образом конкурирующие друг с другом сырьевые товары: Киргизия – золото и электричество; Таджикистан – электричество, хлопок и алюминий; Туркменистан – хлопок и природный газ; Узбекистан – хлопок и золото; Казахстан – нефть и металлическую продукцию. Экономики этих государств не столько дополняют друг друга, сколько конкурируют друг с другом. Более того, промышленность этих стран специализируется на производстве импортозамещающей продукции. Неплодородная земля, слабая железнодорожная и воздушная связь в пределах Центрально-Азиатского региона вкупе с большим количеством разбросанных по огромной территории населенных пунктов создают серьезные препятствия для внутрирегиональной торговли. Кроме того, ее осуществлению мешает протекционистская политика этих государств. Проникновения боевиков исламского движения Узбекистана в Киргизию в 1999 и 2000 гг. и в Узбекистан в 2000 г. вызвали серию взаимных обвинений между центральноазиатскими государствами и воочию продемонстрировали их неспособность разделить региональную ответственность в период кризиса.
«Желая себе спокойствия, молись за покой окружающих», – писал средневековый буддийский монах Нитирэн. Эта максима особенно актуальна для России. Ей легче и выгоднее иметь дело с политически стабильными и экономически процветающими регионами. Россия заинтересована в создании пояса дружественных и миролюбивых государств по всему периметру своих границ, недопущении превращения ближнего зарубежья в зону территориальных, межнациональных, конфессиональных и иных конфликтов. В данном контексте вполне возможно, что чеченский и осетино-ингушский конфликты на территории Российской Федерации во многом были подготовлены карабахским, осетино-грузинским и грузино-абхазским конфликтами.
Угроза национальной безопасности России исходит не только от международного терроризма, но и от слабости новых государств, которая коренится в неэффективности местных военно-полицейских структур, узости социальной базы постсоветских политических режимов, быстром росте бедности и нищеты при одновременном обогащении правящих кланов. Поэтому очевидно, что интересы национальной безопасности России предполагают наличие пояса стабильных и экономически благополучных стран по всему периметру ее границ.
Особое значение для обеспечения национальной безопасности России имеет надежность системы охраны границ по всему периметру стран СНГ, поскольку Россию с большинством этих стран разделяют прозрачные границы. Выведение же российских пограничных войск на новые рубежи, которые проходят по Кавказскому хребту и Северному Казахстану, сопряжено со многими труднейшими проблемами материально-технического и военно-стратегического порядка, которые самым непосредственным образом затрагивают интересы безопасности как России, так и стран СНГ. Очевидно, что в настоящее время Россия ощущает недостаток ресурсов для строительства сети фортификационных сооружений вдоль новой границы с новыми центральноазиатскими и закавказскими странами.
В то же время, будучи слабыми в военно-политическом отношении, некоторые из этих стран пока не способны обеспечить надлежащий порядок на своих границах без помощи России. Новые постсоветские государства на южных рубежах России встречаются с целым комплексом новых геополитических вызовов, порой представляющих серьезную угрозу их национальной безопасности. Если не нейтрализовать эти вызовы, они могут так или иначе сказаться на национальной безопасности и самой России.
Своего рода лакмусовой бумагой, характеризующей взаимоотношения между Россией и рядом постсоветских стран, являются их позиции по вопросу о сохранении военного присутствия России. Нельзя не отметить тот факт, что постепенно российские военные покинули большинство постсоветских государств. И нам не следует особо драматизировать этот факт, так как для России он имеет скорее психологический характер, нежели политический. Например, вывод российских войск из Грузии с точки зрения реального баланса сил в регионе мало что меняет, поскольку в рамках фланговых ограничений численности войск в кавказском направлении Россия вправе держать в регионе лишь строго фиксированное число войск и вооружений. В современных условиях присутствие незначительных по своей мощи вооруженных сил в той или иной стране, например в Грузии, с точки зрения действительных соображений обеспечения национальной безопасности страны носит чисто символический характер, но тем самым создает, порой искусственно, проблемы в отношениях между Россией и соответствующими странами, давая последним дополнительные аргументы для предъявления каких-либо претензий к России.
С учетом векторов развития и интересов новых независимых государств система взаимоотношений России с ними приобретает многоярусный характер. В целом отношения России с каждым из новых центральноазиатских и закавказских государств в силу разности лежащих в их основе причин складываются по-разному. С 1992 г. сравнительно успешно развиваются двусторонние отношения между постсоветскими странами, что проявляется, в частности, в подписании разного рода двусторонних договоров о сотрудничестве по тем или иным конкретным вопросам. Наиболее высокие результаты в этом направлении достигнуты в отношениях между Россией и Белоруссией. 2 апреля 1996 г. был подписан Договор об образовании Сообщества Белоруссии и России. Взят курс на создание единого экономического пространства, или общего рынка товаров, капиталов и рабочей силы. На первом этапе приоритет отдается формированию таможенного союза, имея в виду в дальнейшем унификацию хозяйственной деятельности, создание единой транспортной и энергетической системы, а затем переход к единой валюте. Между двумя странами заключены также Договор о военном сотрудничестве, Соглашение о совместном обеспечении региональной безопасности в военной сфере, Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией и Республикой Арменией, Декларация Российской Федерации и Республики Казахстан о вечной дружбе и союзничестве и др. В данной связи можно предположить, что сотрудничество России с отдельными странами СНГ может развиваться в форме платежного и таможенного союза, создания межгосударственных отраслевых объединений, международных финансово-промышленных корпораций и т. д.
Немаловажное значение имело подписание 26 апреля 1996 г. в Шанхае главами пяти государств – России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Китая Соглашения об укреплении мер доверия в военной области в районе границы между этими странами. 3 июля 1998 г. в Алма-Ате прошла встреча представителей пяти государств, посвященная взаимному сокращению вооруженных сил в районе границы. Итоговый документ закрепил договоренность «о созыве по мере необходимости встреч на уровне экспертов, министров иностранных дел, глав правительств и глав государств для рассмотрения вопросов обеспечения безопасности и расширения сотрудничества в Центральной Азии и на Азиатском континенте в целом».
24 – 25 августа 1999 г. в Бишкеке состоялся саммит глав пяти государств, в ходе которого были подписаны Бишкекская декларация, а также Соглашение меду Казахстаном, Китаем и Киргизией о точке стыка государственных границ трех государств. 5 июля 2000 г. в Душанбе был проведен очередной, пятый по счету, саммит глав государств – участников «Шанхайской пятерки». В качестве итогового документа встречи была подписана Душанбинская декларация, в которой выражалось удовлетворение уровнем развития отношений между государствами-участниками, подчеркивалось стремление сторон к превращению «Шанхайской пятерки» в региональную структуру многостороннего сотрудничества в различных сферах. Вскоре после присоединения к ней Узбекистана она превратилась в «Шанхайскую шестерку», или Шанхайскую организацию сотрудничества.
Все эти тенденции с точки зрения поисков путей и форм достижения взаимовыгодного сотрудничества стран и народов, несомненно, имеют немалое позитивное значение. В то же время они могут стать фактором, подтачивающим и так эфемерные структуры СНГ.
Дополнительные сложности в деятельность СНГ внесли так называемые цветные, или бархатные революции на постсоветском пространстве, в результате которых в ряде республик к власти пришли постсоветские элиты новой генерации, выросшие и воспитанные на иных, чем советские элиты, ценностях, принципах и установках. После «революции роз» в Грузии и «оранжевой революции» на Украине широко распространялось мнение, что чуть ли не для всего постсоветского пространства, в том числе и для России, «цветные революции» стали знамением времени. Однако последствия революций в Грузии и Украине, события в Киргизии и Узбекистане, а также результаты президентских выборов в Казахстане показали беспочвенность подобных рассуждений. В первых двух странах новые власти продемонстрировали свою неспособность выполнить обещания, данные народу в ходе революций. Социальные и экономические проблемы, стоящие перед ними, не только не нашли позитивного решения, но и еще больше усугубились. Ухудшились отношения с естественным партнером и союзником – Россией.
Особенно отчетливо это обнаружилось в так называемом газовом кризисе между Украиной и Россией. Что не менее важно, Грузия и Украина весьма далеки от заявленной претензии служить для своих соседей, в том числе для России, в качестве витрины демократии и благополучия. Поэтому неудивительно, что «цветные революции» оказались товаром, не совсем пригодным для экспорта в другие страны. Волнения в Киргизии, как считали сторонники такого экспорта, сметут авторитарные режимы в других постсоветских странах. Но в 2005 г. 20-тысячная разношерстная толпа, собравшаяся на площади Ала-Тоо в Бишкеке, требовала сначала смены власти под лозунгом «Акаев – дрянь», затем бросилась громить правительственные учреждения, включая президентские апартаменты, и грабить супермаркеты, рестораны, оптовый продовольственный рынок, салоны красоты, банкоматы и т. д. Иначе говоря, «революция» обернулась обыкновенным бунтом части населения, потерявшей все надежды на выход из бедственного положения. Установкам сторонников экспорта революции и демократии был положен конец И. Каримовым в Узбекистане, подавившим с помощью вооруженных сил мятеж в зародыше, и Н. Назарбаевым в Казахстане, добившемся на президентских выборах в конце 2005 г. внушительной победы. Велико также значение постепенного ужесточения правил перехода национально-государственных границ в рамках СНГ. Это началось с введения визового режима между Россией и Туркменистаном, а затем между Россией и Грузией. В сентябре, после теракта в Беслане, Москва объявила, что с 1 января 2005 г. намерена ввести режим пропуска на свою территорию граждан стран СНГ только с загранпаспортами или приравненными к ним удостоверениями вроде дипломатического паспорта или паспорта моряка.
Но оформить все формальности к тому периоду не удалось, и окончательное решение было принято 24 марта 2005 г., когда в Астане главы государств Евразийского экономического сообщества подписали договор о значительном сокращении перечня документов, дающих право на пересечение границ между государствами ЕврАзЭС. Согласно этому документу, был значительно осложнен въезд в Россию из Казахстана, Киргизии и Таджикистана. Теперь для въезда из названных стран на территорию Россию требуется либо загранпаспорт, либо дипломатический или служебный паспорт, либо паспорт моряка. Внутренние паспорта стран или, к примеру, свидетельства о рождении несовершеннолетних граждан уже не дают право легально пересекать государственные границы. Единственным исключением из этого правила остается российско-белорусская граница. Ведутся переговоры о введении аналогичного режима с остальными странами – членами СНГ. Речь идет об Армении, Азербайджане Украине, Узбекистане и Молдавии. Это, естественно, даст Москве дополнительные аргументы на переговорах с Евросоюзом о введении в будущем безвизового режима со странами региона.
Не вызывает сомнений тот факт, что новые постсоветские государства, получив возможность самим определять собственные национальные интересы и, соответственно, стратегические векторы национального развития, выбирать себе союзников, торгово-экономических партнеров и так далее, стали в подлинном смысле равноправными акторами мировой политики. Для них представились гораздо более широкие возможности для сотрудничества в области экономики, политики и безопасности, чем это было раньше. Они вправе выбирать между Востоком и Западом, отделиться от России и слиться с Западом или же искать путь более сбалансированных отношений равноправного экономического, политического, культурного и иных форм сотрудничества с обеими частями Европейского континента. Поэтому неудивительно, что они ищут альтернативы в Китае, Южной Азии, исламском мире и Европе.
Разновекторность интересов и ориентаций, экономического, социального и политического развития, различия национально-культурных традиций и так далее привели к формированию весьма сложной системы отношений на постсоветском пространстве, характеризующихся причудливым переплетением тенденций взаимного притяжения и отталкивания. Содружество, по сути дела, распалось на несколько локальных экономических блоков: Центральноазиатское экономическое сообщество (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан), таможенный союз пяти, ныне трансформированный в Евразийское экономическое сообщество (Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан), Союзное государство Белоруссии и России, а также экономический и политический блок ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия). Некоторые страны в поисках лучшего варианта входят одновременно в два блока, что говорит об их неудовлетворенности существующим положением.
В стратегических вопросах обеспечения национальной безопасности как самой России, так и ее реальных и потенциальных союзников из числа постсоветских стран необходимо прилагать все усилия для достижения их взаимного согласия по ключевым вопросам военно-политического сотрудничества. Определенным этапом в этом направлении стало заключение Арменией, Казахстаном, Киргизией, Россией, Таджикистаном и Узбекистаном в Ташкенте 15 мая 1992 г. Договора о коллективной безопасности (ДКБ). Позднее к договору присоединились Азербайджан, Белоруссия и Грузия. В апреле 1994 г. после процесса ратификации договор вступил в силу. Система коллективной безопасности, предусмотренная в договоре, была призвана исполнять стабилизирующую роль не только на постсоветском пространстве, но и в международном масштабе. Предусматривалось также постепенно превратить ее в элемент будущих систем всеобъемлющей безопасности для Европы и Азии. При благоприятном развитии событий договор мог стать основой для решения проблем безопасности государств-участников политическими, мирными средствами, базой, во-первых, для создания принципиально новой системы безопасности и, во-вторых, расширения и укрепления экономических, политических, культурных и иных связей.
Пожалуй, договор в целом стал верным шагом в направлении обеспечения безопасности государств-участников в сложный период становления и укрепления их независимости и государственности. Для правильного понимания мотивов, подтолкнувших страны СНГ заключить этот договор, следует напомнить, что к моменту его разработки и подписания на значительной части постсоветского пространства один за другим бушевали или разгорались этнонациональные конфликты – Карабах, Приднестровье, Абхазия, Южная и Северная Осетия, Таджикистан. Разрушалась единая система охраны внешних границ. Договор, а также Соглашение о сотрудничестве государств-участников СНГ по обеспечению стабильного положения на внешних границах 1992 г. были призваны удержать ситуацию на грани, за которой мог бы начаться неконтролируемый распад и хаос. Удалось также сохранить относительную подконтрольность Москве военных подразделений, оказавшихся в зонах конфликтов, придав им статус миротворческих сил и не дав враждующим сторонам использовать их в своих интересах.
Актуальность и значимость договора для того времени подтверждают то, что он оказался востребован в ситуации, сложившейся осенью 1996 г., когда существенно обострилась обстановка в Афганистане и возникла реальная угроза распространения военных действий на территории сопредельных стран Центральной Азии. Тогда в срочном порядке в Алма-Ате была организована встреча руководителей пяти государств-участников с целью консультаций. По итогам встречи было подписано совместное заявление, в котором, в частности, говорилось о готовности дать отпор любым агрессивным замыслам извне и принять соответствующие меры по укреплению безопасности границ государств-участников. Аналогичная ситуация возникла летом 1998 г. в связи с широкомасштабным наступлением талибов на севере Афганистана в непосредственной близости от центральноазиатских государств. И в данном случае на основании договора были подписаны совместное заявление Узбекистана и Российской Федерации по итогам встречи руководителей 4 августа 1998 г., заявление правительства Республики Таджикистан от 11 августа 1998 г., совместное заявление по итогам российско-таджикских переговоров от 20 августа 1998 г., заявление министра иностранных дел Казахстана К. Токаева и др. На встрече президентов Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана 20 августа 2000 г. в Бишкеке было принято совместное заявление. Лидеры четырех республик обратились к Москве с призывом присоединиться к Соглашению о коллективной борьбе против международного терроризма, религиозного экстремизма, подписанному центральноазиатскими государствами в Ташкенте в апреле 2000 г.
Однако, несмотря на наличие большого числа договоров и различных нормативно-правовых документов, остается неналаженным сотрудничество в военно-экономической и военно-технической сферах, в деле разработки, производства и поставок вооружения и военной техники, не используется в должной мере военно-промышленный и научно-технический потенциал государств – сторон договора. Главным препятствием на пути полномасштабной практической реализации основных положений договора стали дефицит у его участников политической воли и существование взаимных предубеждений. В нем не были зафиксированы такие важные аспекты, как разделение риска и ответственности за оборону территорий стран-участниц, не прописаны механизмы взаимодействия их вооруженных сил: оперативное планирование, способы создания многонациональных формирований, процедуры консультаций и т. п. Поэтому неудивительно, что ряд его участников заявили о необходимости пересмотра положений договора и даже возможном выходе из него. Когда в мае 1999 г. истек пятилетний срок действия Договора о коллективной безопасности, Азербайджан и Грузия отказались от пролонгации. Узбекистан вышел из него еще раньше. В последнее время наблюдается тенденция к активизации деятельности ДКБ, о чем свидетельствует, в частности, возвращение в 2006 г. в его состав Узбекистана.
Другой блок в рамках СНГ, как указывалось выше, представляет ГУАМ. В качестве основных целей этой организации предусматриваются формирование системы политических консультаций и координации усилий в решении общих проблем безопасности; политическое взаимодействие в международных организациях – ООН, ОБСЕ, НАТО, включая программу «Партнерство во имя мира»; развитие евроазиатского транспортного коридора, а также сотрудничество в сфере добычи и транспортировки нефти в европейские страны; развитие многостороннего сотрудничества в области безопасности, урегулирование конфликтов и борьба с сепаратом; военное и военно-технические сотрудничество, включая создание многонационального миротворческого батальона; содействие в урегулировании межэтнических конфликтов.[33]
Назвать это образование региональным вряд ли правомерно, поскольку в него наряду с двумя закавказскими и двумя восточноевропейскими странами входил далекий Узбекистан. Нельзя не отметить, что всех их объединяло стремление ослабить главенствующее положение России на постсоветском пространстве. На это наблюдатели обратили внимание с самого начала. Да это не скрывали и сами инициаторы и участники организации. Об этом ясно сказал грузинский аналитик Р. Сакварелидзе, по мнению которого «с момента своего возникновения эта организация выступала как альтернатива СНГ, где доминирует Россия». При этом он признавал, что «американцы рассматривают ГУУАМ как средство отдаления от России всех остальных государств – членов СНГ». Со своей стороны глава американской делегации, главный советник по Евразии Госдепа США С. Манн, прибывший на саммит ГУУАМ в Кишинев, заявил о готовности США «содействовать укреплению демократии и безопасности в странах ГУУАМ».[34] Однако эта организация, созданная не столько на реальных экономических и региональных интересах, а исходя большей частью из идеологических и геополитических соображений, пока что не смогла продемонстрировать способность концентрировать экономические, финансовые, человеческие, идеологические ресурсы для реализации поставленных целей. Ее слабость стала очевидной на саммите руководителей Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, состоявшемся в Кишиневе в апреле 2005 г. О слабости ГУУАМ свидетельствовало, в частности, то, что президент Узбекистана И. Каримов, по сути дела, игнорировал его без объяснения причин, а президент Азербайджана также держался особняком. Если президент Грузии М. Саакашвили объявил о создании черноморско-балтийской дуги стабильности и демократии, то руководитель Азербайджана И. Алиев сетовал на конфликты, которые «сдерживают процессы евроинтеграции».[35] Позже Каримов заявил о выходе Узбекистана из этой организации, в результате чего ГУУАМ превратился в ГУАМ. При таком положении вещей приходится согласиться с доводами тех исследователей и наблюдателей, которые считают, что у этой организации реальной основы для объединения, кроме антироссийских настроений, нет.
Еще в 1994 г. на встрече в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова президент Казахстана Н. Назарбаев выдвинул предложение о создании участниками СНГ более сплоченного межгосударственного интеграционного объединения – Евразийского союза. В рамках указанного объединения предлагалось сформировать единое оборонное, экономическое и культурное пространство, образовать наряду с межгосударственными и наднациональные органы – парламент, исполнительный комитет и т. д. Однако поспешно был создан так называемый таможенный союз России, Белоруссии и Украины. За полгода предполагалось отменить тарифные и количественные ограничения во взаимной торговле, упразднить таможенный контроль на границах, установить единые таможенные пошлины в торговле с третьими странами, унифицировать внешнеторговое, таможенное, валютно-финансовое, налоговое и другое законодательство.
При этом игнорировался очевидный факт несовпадения экономических режимов трех стран. Если доля негосударственного сектора в производстве России к тому времени составляла 65 %, то в Казахстане только 25, а в Белоруссии лишь 15 %. К тому же несколько позже присоединились отсталая Киргизия, экономика которой еще больше отличалась от экономик трех названных стран, и разоренный Гражданской войной Таджикистан. Поэтому вполне естественно, что такой искусственно созданный таможенный союз потерпел неудачу. В результате в 1999 г. было решено преобразовать его в Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), в которое вошли Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан. Некоторые члены СНГ вовсе не приемлют Евроазиатский экономический союз. Так, Л. Кучма, будучи президентом Украины, назвал решение о создании ЕврАзЭС миной замедленного действия под СНГ.
Серьезными достижениями ЕврАзЭС, действительно, похвастаться не может, поскольку пока что ему не удалось устранить многие недостатки подобных проектов. Все же опыт ЕврАзЭС показывает, что в интеграционных усилиях упор перенесен на экономику. Другим интеграционным начинанием стал выдвинутый в 2003 г. проект создания Единого экономического пространства в составе Белоруссии, Казахстана, России и Украины. Однако он также дал мало реальных результатов.
Хотя центральноазиатские государства и не перестают говорить о необходимости сотрудничества и даже интеграции, между ними не стихают полемики, включая направления торговых войн, пограничные споры, разногласия по вопросам, касающимся использования водных и энергетических ресурсов и т. д. Все пять стран Центральной Азии экспортируют главным образом конкурирующие друг с другом сырьевые товары: Киргизия – золото и электричество; Таджикистан – электричество, хлопок и алюминий; Туркменистан – хлопок и природный газ; Узбекистан – хлопок и золото; Казахстан – нефть и металлическую продукцию. Экономики этих государств не столько дополняют друг друга, сколько конкурируют друг с другом. Более того, промышленность этих стран специализируется на производстве импортозамещающей продукции. Неплодородная земля, слабая железнодорожная и воздушная связь в пределах Центрально-Азиатского региона вкупе с большим количеством разбросанных по огромной территории населенных пунктов создают серьезные препятствия для внутрирегиональной торговли. Кроме того, ее осуществлению мешает протекционистская политика этих государств. Проникновения боевиков исламского движения Узбекистана в Киргизию в 1999 и 2000 гг. и в Узбекистан в 2000 г. вызвали серию взаимных обвинений между центральноазиатскими государствами и воочию продемонстрировали их неспособность разделить региональную ответственность в период кризиса.
«Желая себе спокойствия, молись за покой окружающих», – писал средневековый буддийский монах Нитирэн. Эта максима особенно актуальна для России. Ей легче и выгоднее иметь дело с политически стабильными и экономически процветающими регионами. Россия заинтересована в создании пояса дружественных и миролюбивых государств по всему периметру своих границ, недопущении превращения ближнего зарубежья в зону территориальных, межнациональных, конфессиональных и иных конфликтов. В данном контексте вполне возможно, что чеченский и осетино-ингушский конфликты на территории Российской Федерации во многом были подготовлены карабахским, осетино-грузинским и грузино-абхазским конфликтами.
Угроза национальной безопасности России исходит не только от международного терроризма, но и от слабости новых государств, которая коренится в неэффективности местных военно-полицейских структур, узости социальной базы постсоветских политических режимов, быстром росте бедности и нищеты при одновременном обогащении правящих кланов. Поэтому очевидно, что интересы национальной безопасности России предполагают наличие пояса стабильных и экономически благополучных стран по всему периметру ее границ.
Особое значение для обеспечения национальной безопасности России имеет надежность системы охраны границ по всему периметру стран СНГ, поскольку Россию с большинством этих стран разделяют прозрачные границы. Выведение же российских пограничных войск на новые рубежи, которые проходят по Кавказскому хребту и Северному Казахстану, сопряжено со многими труднейшими проблемами материально-технического и военно-стратегического порядка, которые самым непосредственным образом затрагивают интересы безопасности как России, так и стран СНГ. Очевидно, что в настоящее время Россия ощущает недостаток ресурсов для строительства сети фортификационных сооружений вдоль новой границы с новыми центральноазиатскими и закавказскими странами.
В то же время, будучи слабыми в военно-политическом отношении, некоторые из этих стран пока не способны обеспечить надлежащий порядок на своих границах без помощи России. Новые постсоветские государства на южных рубежах России встречаются с целым комплексом новых геополитических вызовов, порой представляющих серьезную угрозу их национальной безопасности. Если не нейтрализовать эти вызовы, они могут так или иначе сказаться на национальной безопасности и самой России.
Своего рода лакмусовой бумагой, характеризующей взаимоотношения между Россией и рядом постсоветских стран, являются их позиции по вопросу о сохранении военного присутствия России. Нельзя не отметить тот факт, что постепенно российские военные покинули большинство постсоветских государств. И нам не следует особо драматизировать этот факт, так как для России он имеет скорее психологический характер, нежели политический. Например, вывод российских войск из Грузии с точки зрения реального баланса сил в регионе мало что меняет, поскольку в рамках фланговых ограничений численности войск в кавказском направлении Россия вправе держать в регионе лишь строго фиксированное число войск и вооружений. В современных условиях присутствие незначительных по своей мощи вооруженных сил в той или иной стране, например в Грузии, с точки зрения действительных соображений обеспечения национальной безопасности страны носит чисто символический характер, но тем самым создает, порой искусственно, проблемы в отношениях между Россией и соответствующими странами, давая последним дополнительные аргументы для предъявления каких-либо претензий к России.
С учетом векторов развития и интересов новых независимых государств система взаимоотношений России с ними приобретает многоярусный характер. В целом отношения России с каждым из новых центральноазиатских и закавказских государств в силу разности лежащих в их основе причин складываются по-разному. С 1992 г. сравнительно успешно развиваются двусторонние отношения между постсоветскими странами, что проявляется, в частности, в подписании разного рода двусторонних договоров о сотрудничестве по тем или иным конкретным вопросам. Наиболее высокие результаты в этом направлении достигнуты в отношениях между Россией и Белоруссией. 2 апреля 1996 г. был подписан Договор об образовании Сообщества Белоруссии и России. Взят курс на создание единого экономического пространства, или общего рынка товаров, капиталов и рабочей силы. На первом этапе приоритет отдается формированию таможенного союза, имея в виду в дальнейшем унификацию хозяйственной деятельности, создание единой транспортной и энергетической системы, а затем переход к единой валюте. Между двумя странами заключены также Договор о военном сотрудничестве, Соглашение о совместном обеспечении региональной безопасности в военной сфере, Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией и Республикой Арменией, Декларация Российской Федерации и Республики Казахстан о вечной дружбе и союзничестве и др. В данной связи можно предположить, что сотрудничество России с отдельными странами СНГ может развиваться в форме платежного и таможенного союза, создания межгосударственных отраслевых объединений, международных финансово-промышленных корпораций и т. д.
Немаловажное значение имело подписание 26 апреля 1996 г. в Шанхае главами пяти государств – России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Китая Соглашения об укреплении мер доверия в военной области в районе границы между этими странами. 3 июля 1998 г. в Алма-Ате прошла встреча представителей пяти государств, посвященная взаимному сокращению вооруженных сил в районе границы. Итоговый документ закрепил договоренность «о созыве по мере необходимости встреч на уровне экспертов, министров иностранных дел, глав правительств и глав государств для рассмотрения вопросов обеспечения безопасности и расширения сотрудничества в Центральной Азии и на Азиатском континенте в целом».
24 – 25 августа 1999 г. в Бишкеке состоялся саммит глав пяти государств, в ходе которого были подписаны Бишкекская декларация, а также Соглашение меду Казахстаном, Китаем и Киргизией о точке стыка государственных границ трех государств. 5 июля 2000 г. в Душанбе был проведен очередной, пятый по счету, саммит глав государств – участников «Шанхайской пятерки». В качестве итогового документа встречи была подписана Душанбинская декларация, в которой выражалось удовлетворение уровнем развития отношений между государствами-участниками, подчеркивалось стремление сторон к превращению «Шанхайской пятерки» в региональную структуру многостороннего сотрудничества в различных сферах. Вскоре после присоединения к ней Узбекистана она превратилась в «Шанхайскую шестерку», или Шанхайскую организацию сотрудничества.
Все эти тенденции с точки зрения поисков путей и форм достижения взаимовыгодного сотрудничества стран и народов, несомненно, имеют немалое позитивное значение. В то же время они могут стать фактором, подтачивающим и так эфемерные структуры СНГ.
Дополнительные сложности в деятельность СНГ внесли так называемые цветные, или бархатные революции на постсоветском пространстве, в результате которых в ряде республик к власти пришли постсоветские элиты новой генерации, выросшие и воспитанные на иных, чем советские элиты, ценностях, принципах и установках. После «революции роз» в Грузии и «оранжевой революции» на Украине широко распространялось мнение, что чуть ли не для всего постсоветского пространства, в том числе и для России, «цветные революции» стали знамением времени. Однако последствия революций в Грузии и Украине, события в Киргизии и Узбекистане, а также результаты президентских выборов в Казахстане показали беспочвенность подобных рассуждений. В первых двух странах новые власти продемонстрировали свою неспособность выполнить обещания, данные народу в ходе революций. Социальные и экономические проблемы, стоящие перед ними, не только не нашли позитивного решения, но и еще больше усугубились. Ухудшились отношения с естественным партнером и союзником – Россией.
Особенно отчетливо это обнаружилось в так называемом газовом кризисе между Украиной и Россией. Что не менее важно, Грузия и Украина весьма далеки от заявленной претензии служить для своих соседей, в том числе для России, в качестве витрины демократии и благополучия. Поэтому неудивительно, что «цветные революции» оказались товаром, не совсем пригодным для экспорта в другие страны. Волнения в Киргизии, как считали сторонники такого экспорта, сметут авторитарные режимы в других постсоветских странах. Но в 2005 г. 20-тысячная разношерстная толпа, собравшаяся на площади Ала-Тоо в Бишкеке, требовала сначала смены власти под лозунгом «Акаев – дрянь», затем бросилась громить правительственные учреждения, включая президентские апартаменты, и грабить супермаркеты, рестораны, оптовый продовольственный рынок, салоны красоты, банкоматы и т. д. Иначе говоря, «революция» обернулась обыкновенным бунтом части населения, потерявшей все надежды на выход из бедственного положения. Установкам сторонников экспорта революции и демократии был положен конец И. Каримовым в Узбекистане, подавившим с помощью вооруженных сил мятеж в зародыше, и Н. Назарбаевым в Казахстане, добившемся на президентских выборах в конце 2005 г. внушительной победы. Велико также значение постепенного ужесточения правил перехода национально-государственных границ в рамках СНГ. Это началось с введения визового режима между Россией и Туркменистаном, а затем между Россией и Грузией. В сентябре, после теракта в Беслане, Москва объявила, что с 1 января 2005 г. намерена ввести режим пропуска на свою территорию граждан стран СНГ только с загранпаспортами или приравненными к ним удостоверениями вроде дипломатического паспорта или паспорта моряка.
Но оформить все формальности к тому периоду не удалось, и окончательное решение было принято 24 марта 2005 г., когда в Астане главы государств Евразийского экономического сообщества подписали договор о значительном сокращении перечня документов, дающих право на пересечение границ между государствами ЕврАзЭС. Согласно этому документу, был значительно осложнен въезд в Россию из Казахстана, Киргизии и Таджикистана. Теперь для въезда из названных стран на территорию Россию требуется либо загранпаспорт, либо дипломатический или служебный паспорт, либо паспорт моряка. Внутренние паспорта стран или, к примеру, свидетельства о рождении несовершеннолетних граждан уже не дают право легально пересекать государственные границы. Единственным исключением из этого правила остается российско-белорусская граница. Ведутся переговоры о введении аналогичного режима с остальными странами – членами СНГ. Речь идет об Армении, Азербайджане Украине, Узбекистане и Молдавии. Это, естественно, даст Москве дополнительные аргументы на переговорах с Евросоюзом о введении в будущем безвизового режима со странами региона.