Страница:
После многолетнего распутства и дебошей Дженуарди в последнее время остепенился и пользуется хорошей репутацией, ведя размеренный образ жизни и не давая поводов для упреков или пересудов.
Тем не менее у нас есть подозрение, что такая перемена является лишь внешней, с целью маскировки тайных интриг.
Безмерное честолюбие делает Дженуарди человеком, готовым на все ради достижения своих целей. Он из породы хвастунов, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что он выписал из Франции очень дорогой самобежный экипаж под названием «Фаэтон». Экипаж построен на заводе «Панар-Левассор» и имеет мощность 2 Л.С. (лошадиные силы), ременный привод и ацетиленовые фонари. Мотор работает на керосине и позволяет развивать скорость до 30 километров в час.
Как нам известно, подобных машин в Италии всего три.
На этом Дженуарди не успокоился и выписал, опять же из Франции, говорящее и поющее устройство под названием «фонограф Эдисона».
Ясно, что при таких тратах требуются огромные деньги, каковых торговля лесом приносить не может, и Дженуарди вынужден часто пользоваться великодушием тестя, Эмануэле Скилиро, богатого и уважаемого коммерсанта.
Помимо этого, у нас есть и другие, более веские, основания продолжать наблюдение за данным лицом. Нам доподлинно известно, что в своем доме, находящемся по адресу: улица Кавура, № 20, он по меньшей мере два раза (2 января и 14 марта с.г.) имел встречи с подстрекателями и политическими заговорщиками, сицилианцем Розарио Гарибальди-Боско и рабочими из Милана Карло Дель Авалле и Альфредо Казати.
Подвергнуть их всех аресту без соответствующих указаний мы не могли.
С почтением
Командир Части Королевских Карабинеров
(Лейтенант Джезуальдо Ланца-Туро).
Филиппо Дженуарди.
Ул. Кавура, 20.
Вигата.
Палермо, 2 ноября 1891 г.
Милостивый государь,
обратиться к Вам мне посоветовал мой близкий друг адвокат Орацио Русотто, в свою очередь связанный узами братской дружбы с командором Калоджеро Лонгитано из Вигаты.
Спешу уведомить Вас о нижеследующем.
Процедура получения правительственного разрешения на проводку телефонной линии для личного пользования, т.е. не для деловых переговоров, занимает, как правило, длительное время и является достаточно трудоемкой, будучи связана со сбором целого ряда сведений и с предварительной топографической съемкой.
Только после получения необходимых результатов, при условии их соответствия всем требованиям, можно будет приступить к опросу заинтересованных лиц.
Со своей стороны, не выходя за пределы скромной власти Начальника Округа, я постараюсь ускорить дело.
Тем временем Вам надлежит получить следующие документы на гербовой бумаге (предупреждаю, что отсутствие хотя бы одного из них может повредить окончательному решению вопроса в Вашу пользу):
1) Свидетельство о рождении,
2) Документ о семейном положении,
3) Документ об отсутствии судимости,
4) Справку из местной Податной Инспекции (или из Финансового Управления Монтелузы) об отсутствии задолженности по уплате податей,
5) Справку о хорошем нравственном и гражданском поведении, выданную местным Управлением Общественной Безопасности,
6) Справку об итальянском гражданстве,
7) Нотариальную копию выписки из Листка воинского учета о Вашем отношении к воинской повинности,
8) Кадастровую справку, подтверждающую, что квартира (или контора), где вы намерены установить телефонный аппарат, является Вашей собственностью, либо, в случае если вы являетесь нанимателем, нотариально заверенное заявление владельца о том, что квартира, склад или контора сданы Вам на срок не менее 5 (пяти) лет,
9) Заверенное нотариусом письменное согласие владельца (владелицы) квартиры (склада или конторы), где должен быть установлен переговорный аппарат.
Нами предоставляются телефонные установки марки «Адер-Белл». Для аппаратов в личном пользовании не предусмотрена коммутация: это значит, что принимающий (и в свою очередь передающий) аппарат может работать исключительно в результате вызова передающим (и в свою очередь принимающим) аппаратом. Вызов по другим телефонным линиям невозможен.
Установка, для размещения которой необходима свободная часть стены не менее 1 м 50 см в ширину и 2 м 30 см в высоту, работает от двух батарей. Одна служит для создания цепи, обеспечивающей действие звонка, от другой зависит электрическое питание переговорного устройства.
После рассмотрения нами предоставленных документов Вам необходимо будет подать прошение на имя Его Превосходительства Министра, что потребует выполнения дополнительных требований, о которых я информирую Вас по мере надобности.
Как только от Вас поступят перечисленные выше документы, в Вигату прибудет наш геодезист для предварительных расчетов. Дорога, питание и жилье геодезиста полностью оплачиваются Вами, в подтверждение чего Вам будет выдана соответствующая расписка.
Позволю себе прибавить к этому от себя лично, что геодезист, я уверен, останется доволен выездом в Вигату, где омары, как мне говорили, — пальчики оближешь.
Прошу передать горячий привет командору Лонгитано.
Искренне Ваш
Начальник Палермского
Почтово-Телеграфного Округа
(Иньяцио Кальтабьяно).
Гранд-офицеру
Арриго Монтерки,
Королевскому Квестору.
Монтелуза.
Монтелуза, 5 ноября 1891 г.
Глубокоуважаемый Коллега и Друг,
сделав полнейшую искренность своим жизненным принципом, не могу скрыть от Вас замешательства и огорчения, возникших у меня при чтении направленного Вам Начальником Управления ОБ Вигаты письма, копию с которого Вы любезно предоставили в мое распоряжение.
Если быть откровенным, я считаю, что против меня существует заговор небезызвестного Дженуарди Филиппо и Начальника Управления ОБ Антонио Спинозо (чтоб ему ни дна ни покрышки!).
Мне крайне неприятно об этом говорить, но в заговор вовлекут и Вас, коль скоро Вы дадите веру подсунутому Вам докладу и не употребите власти для опровержения его лживости.
66 - 6 - 43!
Истинно так.
Прилагаю копию с доклада, полученного мной из той же Вигаты от Командира Части Королевских Карабинеров лейтенанта Джезуальдо Ланца-Туро, честнейшего офицера, выходца из благородного семейства, подарившего Родине немало мучеников и героев.
Доклад подтверждает мои подозрения, что Дженуарди является опасным членом секты безбожников, для которых пустой звук такие понятия, как
Родина,
Семья,
Честь,
Совесть,
Истина,
и которые исповедуют атеизм и материализм.
Посему необходимо следить за каждым его шагом.
56 - 50 - 43!
Витторио Марашанно,
Префект Монтелузы.
Дорогой командор Парринелло,
посылаю эту записку с надежным человеком.
Сегодня утром я получил совершенно безумное письмо от известного Вам лица, содержащее смутные угрозы в мой адрес.
Покорнейше прошу свериться с имеющейся у Вас книгой, о которой Вы мне говорили, и объяснить, что означают следующие две группы чисел:
66/6/43 и
56/50/43.
Ответьте прямо на этом листе, так будет лучше. Лишние бумаги — лишний риск. Как Вы смотрите на то, чтобы встретиться послезавтра?
Спасибо. Примите заверения.
Арриго Монтерки.
спешу открыть Вам значение чисел.
Первая группа:
66 = заговор,
6 = тайный,
43 = социалистический.
Вторая группа:
56 = война,
50 = враг,
43 = социалистический.
Послезавтра я к Вашим услугам.
Примите заверения.
Коррадо Парринелло.
Господину Иньяцио Кальтабьяно,
Начальнику Почтово-телеграфного Округа.
Ул. Руджеро Сеттимо, 32.
Палермо.
Вигата, 6 ноября 1891 г.
Милостивый государь господин Начальник!
Один из моих друзей будет в Палермо, и, пользуясь этой оказией, посылаю Вам скромный подарок, дабы, если позволите, не лишать Вас того, что ждет здесь собирающегося в наши края геодезиста. Я имею в виду свежайших омаров, коими Вы, надеюсь, с удовольствием полакомитесь за мое здоровье.
Соблаговолите принять выражение исключительной благодарности за любезное содействие, а также должные заверения в величайшем почтении.
При первой возможности я передам от Вас привет командору Лонгитано.
Вы же от моего имени поблагодарите за любезные хлопоты адвоката Русотто, с которым я не имею удовольствия быть знакомым.
Ваш
Филиппо Дженуарди.
Конильяро, Супрефекту Бивоны.
Монтелуза, 6 ноября 1891 г.
Досточтимый Кавалер,
мне стало известно о широком, тщательно продуманном заговоре, участие в котором Высокопоставленных Представителей Государственной Власти ставит под угрозу существование самого Государства!
Как Вы знаете, все началось около двадцати лет назад со злосчастного расследования, начатого в Сицилии по предложению Франкетти и Сонино [2], — каковое расследование просвещенный Розарио Конти назвал «чудовищным покушением на независимость Италии», а палермская газета «Предвестник» без малейших колебаний заклеймила как «затею, опасную тем, что выдвинула на первое место социальные проблемы, подстрекая к гражданской войне и к всплеску социальных противоречий».
Со временем угроза гражданской войны и всплеска социальных противоречий становится все неотвратимей, и вот уже мы сидим на пороховой бочке, мой дорогой и уважаемый друг!
Итак, о заговоре. Я получил информацию о присутствии в нашем районе лиц, примкнувших к социалистической секте, каковые лица используют неизвестные жидкости и зловонные мази для заражения нашего трудолюбивого населения. Так, в Фаваре, имея при себе небольшие склянки, они вызвали эпидемию инфлюэнцы, сопровождающейся головными болями, рвотой и поносом.
Вчера до меня дошло, что двое из этих негодяев, переодетые в крестьянское платье, под которым они прячут пробирки с ядовитыми клещами, направились в Бивону, замышляя проникнуть на территорию Королевской Опытной сельскохозяйственной станции с целью вызвать эпидемию ящура.
Сообщаю, что распознать этих ядовитых клещей не составляет труда: они ярко-красного цвета, и каждый имеет по 2402 щетинки. Учитывая большую способность данных насекомых к воспроизведению, необходимо принять меры для их уничтожения.
Уверенный, что Вы, сознавая опасность, сумеете вовремя предотвратить ее, призываю Вас к этому.
Префект
(Витторио Марашанно).
Вигата, 7 ноября 1891 г.
Подтверждая сим получение присланной Вами копии с доклада лейтенанта Королевских Карабинеров Джезуальдо Ланца-Туро Его Превосходительству Префекту Монтелузы, отвечаю на Ваш вопрос, известно ли мне о тайном сговоре Дженуарди Филиппо с шайкой политических подстрекателей, и, если известно, почему в таком случае я не поспешил доложить Вам об этом.
Я располагал информацией о том, что крамольники Розарио Гарибальди-Боско, Карло Дель Авалле и Альфредо Казати посетили дважды, 20 января и 14 марта сего года, квартиру в № 20 по улице Кавура в Вигате. Однако Вы, разумеется, помните, что прежнее правительство Криспи и нынешнее правительство Ди Рудини не отдавали приказов об аресте предполагаемых политических подстрекателей, если оные ограничиваются выражением собственных взглядов. Как любой другой гражданин, данные лица подлежат преследованию исключительно в случае совершения ими преступлений, предусмотренных Уголовным Кодексом. Вследствие этого Управление Общественной Безопасности Вигаты свело свои действия в отношении упомянутых субъектов к наблюдению за их передвижениями и к докладу о каждом их шаге тогдашнему Префекту командору Барбери-Скваротти. Даты двух посещений дома № 20 по улице Кавура названными революционерами являются совершенно точными, полностью соответствуя указанным в донесении лейтенанта Ланца-Туро.
Будучи, однако, точными, они неминуемо указывают на то, что как в январе, так и в марте Дженуарди Филиппо еще не переехал в дом № 20 по улице Кавура и занимал квартиру в доме № 75 по улице Единства Италии. Действительно, до 1 августа сего года в квартире по улице Кавура № 20 проживала его мать, Позакане Эдельмира, в замужестве Дженуарди.
Не успела мать умереть, сын, в нарушение всех приличий, буквально на следующий день после похорон переехал с женой в материнскую квартиру. Должен обратить Ваше внимание на тот факт, что дом №20 по улице Кавура состоит из двух квартир, расположенных одна над другой. Квартиру в первом этаже занимает по сей день госпожа Вердераме Антониетта, родившаяся в Катании девяносто три года назад; в квартире верхнего этажа проживает теперь Дженуарди Филиппо. Так вот госпожа Вердераме Антониетта приходится тетей со стороны отца подстрекателю Розарио Гарибальди-Боско, и он ее очень любит. Находясь 20 января и 14 марта сего года в Вигате, племянник оба раза навестил тетю, предварительно купив в местной кондитерской Кастильоне по дюжине трубочек с кремом, которые госпожа Вердераме, несмотря на почтенный возраст, обожает. Точности ради добавлю, что во второй раз господа Дель Авалле и Казати в квартиру не поднимались, оставшись ждать своего приятеля в подъезде (на это указывают оставшиеся там окурки сигар).
Не видя оснований отказываться от точки зрения, выраженной в предыдущем рапорте, я по-прежнему считаю, что у Дженуарди Филиппо нет политических взглядов и что он никогда не состоял в сношениях с какими бы то ни было интриганами.
Преданный Вам
Начальник Управления ОБ Вигаты
(Антонио Спинозо).
Только что я узнал, что Дженуарди Филиппо арестован по приказу Вашего Превосходительства и препровожден лейтенантом Ланца-Туро в тюрьму.
Ради бога, господин Префект, отмените приказ!
Все указывает на то, что причина ареста носит политический характер. Если это действительно так, обвинение не имеет под собой никакой почвы.
Говорят (2)
— Господин квестор! Лейтенант Ланца-Туро принадлежит к славному роду, и я запрещаю вам коверкать его героическую фамилию! И вообще мне не нравится, что вы говорите о нем в таком тоне!
— Позвольте заметить, ваше превосходительство, что среди героев тоже попадаются идиоты. Главное не это. Главное — выпустить Дженуарди, пока его неоправданный арест не вызвал возмущения, чреватого беспорядками.
— Защищать общественный порядок не только ваша, но и моя обязанность! Только я в данном случае смотрю вперед. В отличие от вас, я знаю, что будет через несколько месяцев, если предоставить этим отравителям свободу действий! 12! 72! 49!
— Не понял.
— 12 — бунт! 72 — поджоги! 49 — убийства!
— Поймите, господин префект. В целом вы правы. Однако как слугам государства нам нельзя действовать по собственному усмотрению. Существуют предписания, и мы должны строго придерживаться их. Тут вы со мной согласны?
— Согласен.
— До сегодняшнего дня не было предписания арестовывать предполагаемых подстрекателей. Следственно, вы, действуя по своему разумению, действуете против государства. Иными словами, становитесь пособником подстрекателей. Нет, не перебивайте меня. Я вам не враг, я здесь для того, чтобы предостеречь вас от неверного шага. На самом деле вы очень проницательны, вы прекрасно умеете смотреть вперед, но в данную минуту ваш орлиный взгляд изменил вам, что ли. Я понимаю ваш справедливый гнев, хотя он может повредить...
— Спасибо! Спасибо вам. Спасибо! Куда подевался мой платок?
— Возьмите мой. Ну что вы, ваше превосходительство? Будьте мужчиной, не плачьте.
— Я тронут вашим пониманием... Глубоко тронут... Это слезы благодарности...
— Полноте, ваше превосходительство! Что вы делаете?
— Целую вам руки. Не отнимайте их!
— Целуйте на здоровье. Но это можно делать и завтра. Где угодно, хоть у вас дома. А сейчас необходимо отправить приказ в Вигату о немедленном освобождении Дженуарди.
— Дайте мне двадцать четыре часа на размышление.
— Нет. Это нужно сделать сию минуту.
— Я могу вам верить?
— Можете. Вот вам моя рука. О, господи! Хватит ее целовать. Вызовите вашего начальника канцелярии и велите ему...
— Сейчас. Кажется, я нашел отличный выход из положения. Вы сказали, что на улице Кавура номер двадцать живет родственница Розарио Гарибальди-Боско?
— Да, она ему тетя. Ей девяносто три года.
— Вот и хорошо, дорогой коллега. Вы меня убедили. Я выпущу Дженуарди Филиппо...
— Слава богу!
— ...и посажу старуху.
— Приветствую тебя, Джедже.
— Дон Лолло! Пиппо Дженуарди арестовали. Карабинеры.
— Известно, почему?
— За конспиранцию.
— За что?
— За конспиранцию на государство.
— За конспирацию? Пиппо Дженуарди? Да Пиппо Дженуарди понятия не имеет, что такое государство и с чем его едят!
— А сказывают, он с Гарибальди снюхался.
— С кем? Да Гарибальди уже лет десять как помер на Капрере. Слыхал про такой остров?
— Мое дело маленькое, дон Лолло, я за что купил, за то и продаю.
— Ладно, Джедже, твое дело слушать и мне передавать. Калоджерино вернулся из Палермо?
— Ага. Только что. Он был по тому адресу, какой вы ему дали, но Сасу Ла Ферлиту не нашел. Хозяева квартиры сказали, что незадолго до прихода Калоджерино этот рогоносец собрал манатки и смылся. Калоджерино так думает, что кто-то его упредил.
— Да? Возможно, Калоджерино прав. Вот что, завтра утром пораньше приведи его сюда. Попробуем разобраться, почему нам никак не изловить этого сукиного сына. Ничего, Саса Ла Ферлита, я до тебя доберусь!
— Еще бы, господин квестор! Но раз уж вы решили посоветоваться со мной, я бы предложил вам не торопиться.
— А чего ждать?! После того как Марашанно отправил в кутузку Дженуарди и собрался посадить старуху, он, того и гляди, прикажет арестовывать всех подряд, у кого на шее будет красный галстук! И шишки в результате посыплются не только на него, но и на меня. Нет, ждать нельзя. Ни в коем случае!
— Поймите меня правильно, господин квестор. Почему я советовал не торопиться? Чтобы дать другим возможность вмешаться, тогда мы сможем сказать себе, что у нас совесть чиста.
— О ком вы? Кто эти «другие»?
— Я хотел сказать, что проблему решит другой человек.
— Какой еще человек?
— Кавалер Артидоро Конильяро.
— А кто он такой?
— Супрефект Бивоны. Неужели забыли?
— Ах да, припоминаю. И ему под силу разрядить ситуацию? Вы в этом уверены?
— Уверен, господин квестор. Даю руку на отсечение.
— И как он это сделает?
— Префект Марашанно познакомил меня с письмом, которое он официально направил супрефекту. Правда, не с самим письмом, а с копией, после того как письмо ушло, так что я уже не мог ничему помешать.
— И о чем шла речь в письме?
— О приезде двух мазунов, которые намерены заразить опытную сельскохозяйственную станцию в Бивоне и вызвать эпидемию. Господин префект даже описал, как выглядят ядовитые клещи.
— И как же они выглядят?
— По описанию его превосходительства, они ярко-красного цвета и у каждого щетинки, больше двух тысяч щетинок, точно не помню, сколько.
— Господи Иисусе! Но, простите, ведь не исключено, что этот ваш супрефект, получив письмо, похоронит его в ящике стола, движимый той же щепетильностью, что и мы с вами. Вы так не считаете? Почему?
— Да потому, что Артидоро Конильяро знать не знает, что такое щепетильность: он и слова такого отродясь не слышал.
— Ну и ну!
— А кроме того, если бы на его глазах с префекта Марашанно живьем содрали кожу и поджаривали господина префекта на медленном огне, Артидоро Конильяро прыгал бы от радости.
— Даже так? Почему же?
— Известное дело. Его превосходительство Марашанно, впрочем не без оснований, здорово ему насолил. Можно сказать, поимел его, простите за грубость. Испортил ему карьеру.
— И вы думаете...
— Не думаю, а уверен. Через несколько дней копия с письма его превосходительства господина префекта ляжет с соответствующим комментарием на стол его высокопревосходительства министра внутренних дел. Конильяро не упустит этой возможности отомстить своему обидчику.
— Тем лучше. Значит, я могу быть спокойным. Уж очень мне не хотелось осведомлять...
— Я буду держать вас в курсе дела, господин квестор.
— Он болеет.
— Я знаю. За мной приходил Калуццэ Недовертыш, который на складе вашего мужа работает. Я доктор Дзингарелла.
— Ой, доктор, виновата, против свету не распознала вас. Входите, входите.
— Где наш больной?
— В спальне лежит. Ступайте за мной, я вас проведу. Пиппо, доктор Дзингарелла пришел.
— Здравствуйте, доктор, спасибо, что пришли.
— Присаживайтесь, присаживайтесь.
— Спасибо, синьора. Что случилось, синьор Дженуарди?
— На следующий день после того, как меня сперва арестовали, а потом отпустили, я проснулся с температурой. Когда меня арестовали, Танинэ?
— Как это когда? Вчера! У тебя что, память отшибло?
— Извините, доктор, я плохо соображаю.
— Ничего страшного. Сейчас мы температурку измерим. Градусник под мышку, вот так. А пока сядьте, поднимите фуфайку. Очень хорошо. Глубокий вдох... Еще разик... Скажите тридцать три... тридцать три... тридцать три... теперь откроем рот пошире и покажем язык... А теперь давайте градусник.
— Что-нибудь серьезное, доктор?
— Ваш муж здоров как вол. Небольшая температурка, я думаю, оттого, что он перенервничал накануне.
— А сыпь по всему телу у меня отчего? Смотрите, доктор... тут... и вот тут ...
— Это испорченная кровь, Пиппо.
— Помолчи, Танинэ. Кто здесь врач?
— Скажите, синьор Дженуарди, в Монтелузе вас держали в тюремной камере?
— Да, несколько часов. Камера была пустая, меня одного в ней заперли.
— Там был матрац?
— Был. А у меня ноги подкашивались, я на него и прилег.
— И вас искусали блохи и вши. Живого места на вас не оставили.
— Пресвятая Дева! Какая гадость!
— Бывает, синьора. Не беспокойтесь, укусы пройдут.
— А от температуры что ему принимать?
— Температура, думаю, сама упадет. Для успокоения неплохо ромашку попить.
— Танинэ, ты не сваришь доктору кофе?
— Не беспокойтесь, синьора.
— О каком беспокойстве вы говорите? Кофе готов, сейчас принесу.
— Доктор, пока жена не вернулась, скажу вам одну вещь. Может, температура виновата, а может, нет, но с самого утра на меня настоящий любовный голод напал. Сейчас только десять часов, а я уже три раза поработал.
— Ты хочешь сказать, что у тебя частая эрекция?
— Вот именно.
— Ничего страшного, это естественная реакция организма. Я на шепот перешел, чтоб твоя жена не слышала. Ты прекрасно выдержал испытание, товарищ. Молодец. Жаль только, что тебя раскрыли.
— Извините, доктор, почему вы говорите мне «ты»?
— Потому что так заведено между товарищами. Слушай, я открою тебе тайну. На следующей неделе приедет инкогнито Де Феличе Джуффрида. Ты должен обязательно с ним встретиться. Я сообщу тебе день и час.
— Позвольте вам сказать, доктор, что к этой истории с социалистами лично я...
— А вот и кофе.
— Вы очень любезны, синьора.
— Как дела, Танинэ?
— Уже лучше. Садись. Пиппо, к нам папа пришел!
— Дон Нэнэ! Какая радость! Какая честь! Добро пожаловать в дом, где вы еще не были!
— Что с тобой, Пиппо? Я зашел на склад, и Калуццэ сказал, что ты хвораешь.
— Пустяки. Небольшая температура. Только что был врач. Он говорит, что это от страха, которого я натерпелся.
— Мы все перепугались. Я пришел просить у тебя прощения.
— Прощения? У меня? За что?
— Когда я услышал, что тебя забрали карабинеры, я подумал: ни с того ни с сего не арестуют, чего-то небось мой зятек натворил. Я был неправ. За тобой никакой вины нет, и я извиняюсь, что плохо про тебя подумал.
— И кто же вас убедил в моей невиновности?
— Начальник полиции Спинозо. Хороший человек. Он объяснил, что лейтенант карабинеров спутал тебя с другим человеком. Заместо него арестовал тебя. Ты плачешь?
Тем не менее у нас есть подозрение, что такая перемена является лишь внешней, с целью маскировки тайных интриг.
Безмерное честолюбие делает Дженуарди человеком, готовым на все ради достижения своих целей. Он из породы хвастунов, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что он выписал из Франции очень дорогой самобежный экипаж под названием «Фаэтон». Экипаж построен на заводе «Панар-Левассор» и имеет мощность 2 Л.С. (лошадиные силы), ременный привод и ацетиленовые фонари. Мотор работает на керосине и позволяет развивать скорость до 30 километров в час.
Как нам известно, подобных машин в Италии всего три.
На этом Дженуарди не успокоился и выписал, опять же из Франции, говорящее и поющее устройство под названием «фонограф Эдисона».
Ясно, что при таких тратах требуются огромные деньги, каковых торговля лесом приносить не может, и Дженуарди вынужден часто пользоваться великодушием тестя, Эмануэле Скилиро, богатого и уважаемого коммерсанта.
Помимо этого, у нас есть и другие, более веские, основания продолжать наблюдение за данным лицом. Нам доподлинно известно, что в своем доме, находящемся по адресу: улица Кавура, № 20, он по меньшей мере два раза (2 января и 14 марта с.г.) имел встречи с подстрекателями и политическими заговорщиками, сицилианцем Розарио Гарибальди-Боско и рабочими из Милана Карло Дель Авалле и Альфредо Казати.
Подвергнуть их всех аресту без соответствующих указаний мы не могли.
С почтением
Командир Части Королевских Карабинеров
(Лейтенант Джезуальдо Ланца-Туро).
МИНИСТЕРСТВО ПОЧТ И ТЕЛЕГРАФОВ
Палермский Округ. Ул. Руджеро Сеттимо, 32.
Палермо.
Милостивому государюФилиппо Дженуарди.
Ул. Кавура, 20.
Вигата.
Палермо, 2 ноября 1891 г.
Милостивый государь,
обратиться к Вам мне посоветовал мой близкий друг адвокат Орацио Русотто, в свою очередь связанный узами братской дружбы с командором Калоджеро Лонгитано из Вигаты.
Спешу уведомить Вас о нижеследующем.
Процедура получения правительственного разрешения на проводку телефонной линии для личного пользования, т.е. не для деловых переговоров, занимает, как правило, длительное время и является достаточно трудоемкой, будучи связана со сбором целого ряда сведений и с предварительной топографической съемкой.
Только после получения необходимых результатов, при условии их соответствия всем требованиям, можно будет приступить к опросу заинтересованных лиц.
Со своей стороны, не выходя за пределы скромной власти Начальника Округа, я постараюсь ускорить дело.
Тем временем Вам надлежит получить следующие документы на гербовой бумаге (предупреждаю, что отсутствие хотя бы одного из них может повредить окончательному решению вопроса в Вашу пользу):
1) Свидетельство о рождении,
2) Документ о семейном положении,
3) Документ об отсутствии судимости,
4) Справку из местной Податной Инспекции (или из Финансового Управления Монтелузы) об отсутствии задолженности по уплате податей,
5) Справку о хорошем нравственном и гражданском поведении, выданную местным Управлением Общественной Безопасности,
6) Справку об итальянском гражданстве,
7) Нотариальную копию выписки из Листка воинского учета о Вашем отношении к воинской повинности,
8) Кадастровую справку, подтверждающую, что квартира (или контора), где вы намерены установить телефонный аппарат, является Вашей собственностью, либо, в случае если вы являетесь нанимателем, нотариально заверенное заявление владельца о том, что квартира, склад или контора сданы Вам на срок не менее 5 (пяти) лет,
9) Заверенное нотариусом письменное согласие владельца (владелицы) квартиры (склада или конторы), где должен быть установлен переговорный аппарат.
Нами предоставляются телефонные установки марки «Адер-Белл». Для аппаратов в личном пользовании не предусмотрена коммутация: это значит, что принимающий (и в свою очередь передающий) аппарат может работать исключительно в результате вызова передающим (и в свою очередь принимающим) аппаратом. Вызов по другим телефонным линиям невозможен.
Установка, для размещения которой необходима свободная часть стены не менее 1 м 50 см в ширину и 2 м 30 см в высоту, работает от двух батарей. Одна служит для создания цепи, обеспечивающей действие звонка, от другой зависит электрическое питание переговорного устройства.
После рассмотрения нами предоставленных документов Вам необходимо будет подать прошение на имя Его Превосходительства Министра, что потребует выполнения дополнительных требований, о которых я информирую Вас по мере надобности.
Как только от Вас поступят перечисленные выше документы, в Вигату прибудет наш геодезист для предварительных расчетов. Дорога, питание и жилье геодезиста полностью оплачиваются Вами, в подтверждение чего Вам будет выдана соответствующая расписка.
Позволю себе прибавить к этому от себя лично, что геодезист, я уверен, останется доволен выездом в Вигату, где омары, как мне говорили, — пальчики оближешь.
Прошу передать горячий привет командору Лонгитано.
Искренне Ваш
Начальник Палермского
Почтово-Телеграфного Округа
(Иньяцио Кальтабьяно).
* * *
(Личное, доверительное)Гранд-офицеру
Арриго Монтерки,
Королевскому Квестору.
Монтелуза.
Монтелуза, 5 ноября 1891 г.
Глубокоуважаемый Коллега и Друг,
сделав полнейшую искренность своим жизненным принципом, не могу скрыть от Вас замешательства и огорчения, возникших у меня при чтении направленного Вам Начальником Управления ОБ Вигаты письма, копию с которого Вы любезно предоставили в мое распоряжение.
Если быть откровенным, я считаю, что против меня существует заговор небезызвестного Дженуарди Филиппо и Начальника Управления ОБ Антонио Спинозо (чтоб ему ни дна ни покрышки!).
Мне крайне неприятно об этом говорить, но в заговор вовлекут и Вас, коль скоро Вы дадите веру подсунутому Вам докладу и не употребите власти для опровержения его лживости.
66 - 6 - 43!
Истинно так.
Прилагаю копию с доклада, полученного мной из той же Вигаты от Командира Части Королевских Карабинеров лейтенанта Джезуальдо Ланца-Туро, честнейшего офицера, выходца из благородного семейства, подарившего Родине немало мучеников и героев.
Доклад подтверждает мои подозрения, что Дженуарди является опасным членом секты безбожников, для которых пустой звук такие понятия, как
Родина,
Семья,
Честь,
Совесть,
Истина,
и которые исповедуют атеизм и материализм.
Посему необходимо следить за каждым его шагом.
56 - 50 - 43!
Витторио Марашанно,
Префект Монтелузы.
* * *
Монтелуза, 5 ноября 1891 г.Дорогой командор Парринелло,
посылаю эту записку с надежным человеком.
Сегодня утром я получил совершенно безумное письмо от известного Вам лица, содержащее смутные угрозы в мой адрес.
Покорнейше прошу свериться с имеющейся у Вас книгой, о которой Вы мне говорили, и объяснить, что означают следующие две группы чисел:
66/6/43 и
56/50/43.
Ответьте прямо на этом листе, так будет лучше. Лишние бумаги — лишний риск. Как Вы смотрите на то, чтобы встретиться послезавтра?
Спасибо. Примите заверения.
Арриго Монтерки.
* * *
Милостивый государь господин Квестор,спешу открыть Вам значение чисел.
Первая группа:
66 = заговор,
6 = тайный,
43 = социалистический.
Вторая группа:
56 = война,
50 = враг,
43 = социалистический.
Послезавтра я к Вашим услугам.
Примите заверения.
Коррадо Парринелло.
* * *
Милостивому государюГосподину Иньяцио Кальтабьяно,
Начальнику Почтово-телеграфного Округа.
Ул. Руджеро Сеттимо, 32.
Палермо.
Вигата, 6 ноября 1891 г.
Милостивый государь господин Начальник!
Один из моих друзей будет в Палермо, и, пользуясь этой оказией, посылаю Вам скромный подарок, дабы, если позволите, не лишать Вас того, что ждет здесь собирающегося в наши края геодезиста. Я имею в виду свежайших омаров, коими Вы, надеюсь, с удовольствием полакомитесь за мое здоровье.
Соблаговолите принять выражение исключительной благодарности за любезное содействие, а также должные заверения в величайшем почтении.
При первой возможности я передам от Вас привет командору Лонгитано.
Вы же от моего имени поблагодарите за любезные хлопоты адвоката Русотто, с которым я не имею удовольствия быть знакомым.
Ваш
Филиппо Дженуарди.
КОРОЛЕВСКАЯ ПРЕФЕКТУРА
МОНТЕЛУЗЫ
Префект
Милостивому государю Кавалеру АртидороКонильяро, Супрефекту Бивоны.
Монтелуза, 6 ноября 1891 г.
Досточтимый Кавалер,
мне стало известно о широком, тщательно продуманном заговоре, участие в котором Высокопоставленных Представителей Государственной Власти ставит под угрозу существование самого Государства!
Как Вы знаете, все началось около двадцати лет назад со злосчастного расследования, начатого в Сицилии по предложению Франкетти и Сонино [2], — каковое расследование просвещенный Розарио Конти назвал «чудовищным покушением на независимость Италии», а палермская газета «Предвестник» без малейших колебаний заклеймила как «затею, опасную тем, что выдвинула на первое место социальные проблемы, подстрекая к гражданской войне и к всплеску социальных противоречий».
Со временем угроза гражданской войны и всплеска социальных противоречий становится все неотвратимей, и вот уже мы сидим на пороховой бочке, мой дорогой и уважаемый друг!
Итак, о заговоре. Я получил информацию о присутствии в нашем районе лиц, примкнувших к социалистической секте, каковые лица используют неизвестные жидкости и зловонные мази для заражения нашего трудолюбивого населения. Так, в Фаваре, имея при себе небольшие склянки, они вызвали эпидемию инфлюэнцы, сопровождающейся головными болями, рвотой и поносом.
Вчера до меня дошло, что двое из этих негодяев, переодетые в крестьянское платье, под которым они прячут пробирки с ядовитыми клещами, направились в Бивону, замышляя проникнуть на территорию Королевской Опытной сельскохозяйственной станции с целью вызвать эпидемию ящура.
Сообщаю, что распознать этих ядовитых клещей не составляет труда: они ярко-красного цвета, и каждый имеет по 2402 щетинки. Учитывая большую способность данных насекомых к воспроизведению, необходимо принять меры для их уничтожения.
Уверенный, что Вы, сознавая опасность, сумеете вовремя предотвратить ее, призываю Вас к этому.
Префект
(Витторио Марашанно).
УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ВИГАТЫ
Господину Квестору Монтелузы.Вигата, 7 ноября 1891 г.
Подтверждая сим получение присланной Вами копии с доклада лейтенанта Королевских Карабинеров Джезуальдо Ланца-Туро Его Превосходительству Префекту Монтелузы, отвечаю на Ваш вопрос, известно ли мне о тайном сговоре Дженуарди Филиппо с шайкой политических подстрекателей, и, если известно, почему в таком случае я не поспешил доложить Вам об этом.
Я располагал информацией о том, что крамольники Розарио Гарибальди-Боско, Карло Дель Авалле и Альфредо Казати посетили дважды, 20 января и 14 марта сего года, квартиру в № 20 по улице Кавура в Вигате. Однако Вы, разумеется, помните, что прежнее правительство Криспи и нынешнее правительство Ди Рудини не отдавали приказов об аресте предполагаемых политических подстрекателей, если оные ограничиваются выражением собственных взглядов. Как любой другой гражданин, данные лица подлежат преследованию исключительно в случае совершения ими преступлений, предусмотренных Уголовным Кодексом. Вследствие этого Управление Общественной Безопасности Вигаты свело свои действия в отношении упомянутых субъектов к наблюдению за их передвижениями и к докладу о каждом их шаге тогдашнему Префекту командору Барбери-Скваротти. Даты двух посещений дома № 20 по улице Кавура названными революционерами являются совершенно точными, полностью соответствуя указанным в донесении лейтенанта Ланца-Туро.
Будучи, однако, точными, они неминуемо указывают на то, что как в январе, так и в марте Дженуарди Филиппо еще не переехал в дом № 20 по улице Кавура и занимал квартиру в доме № 75 по улице Единства Италии. Действительно, до 1 августа сего года в квартире по улице Кавура № 20 проживала его мать, Позакане Эдельмира, в замужестве Дженуарди.
Не успела мать умереть, сын, в нарушение всех приличий, буквально на следующий день после похорон переехал с женой в материнскую квартиру. Должен обратить Ваше внимание на тот факт, что дом №20 по улице Кавура состоит из двух квартир, расположенных одна над другой. Квартиру в первом этаже занимает по сей день госпожа Вердераме Антониетта, родившаяся в Катании девяносто три года назад; в квартире верхнего этажа проживает теперь Дженуарди Филиппо. Так вот госпожа Вердераме Антониетта приходится тетей со стороны отца подстрекателю Розарио Гарибальди-Боско, и он ее очень любит. Находясь 20 января и 14 марта сего года в Вигате, племянник оба раза навестил тетю, предварительно купив в местной кондитерской Кастильоне по дюжине трубочек с кремом, которые госпожа Вердераме, несмотря на почтенный возраст, обожает. Точности ради добавлю, что во второй раз господа Дель Авалле и Казати в квартиру не поднимались, оставшись ждать своего приятеля в подъезде (на это указывают оставшиеся там окурки сигар).
Не видя оснований отказываться от точки зрения, выраженной в предыдущем рапорте, я по-прежнему считаю, что у Дженуарди Филиппо нет политических взглядов и что он никогда не состоял в сношениях с какими бы то ни было интриганами.
Преданный Вам
Начальник Управления ОБ Вигаты
(Антонио Спинозо).
Только что я узнал, что Дженуарди Филиппо арестован по приказу Вашего Превосходительства и препровожден лейтенантом Ланца-Туро в тюрьму.
Ради бога, господин Префект, отмените приказ!
Все указывает на то, что причина ареста носит политический характер. Если это действительно так, обвинение не имеет под собой никакой почвы.
Говорят (2)
А
(Квестор — префект)
— Десятый раз повторяю, что ваш Манца-Шкуро или как его там наломал дров! Дженуарди следует немедленно освободить!— Господин квестор! Лейтенант Ланца-Туро принадлежит к славному роду, и я запрещаю вам коверкать его героическую фамилию! И вообще мне не нравится, что вы говорите о нем в таком тоне!
— Позвольте заметить, ваше превосходительство, что среди героев тоже попадаются идиоты. Главное не это. Главное — выпустить Дженуарди, пока его неоправданный арест не вызвал возмущения, чреватого беспорядками.
— Защищать общественный порядок не только ваша, но и моя обязанность! Только я в данном случае смотрю вперед. В отличие от вас, я знаю, что будет через несколько месяцев, если предоставить этим отравителям свободу действий! 12! 72! 49!
— Не понял.
— 12 — бунт! 72 — поджоги! 49 — убийства!
— Поймите, господин префект. В целом вы правы. Однако как слугам государства нам нельзя действовать по собственному усмотрению. Существуют предписания, и мы должны строго придерживаться их. Тут вы со мной согласны?
— Согласен.
— До сегодняшнего дня не было предписания арестовывать предполагаемых подстрекателей. Следственно, вы, действуя по своему разумению, действуете против государства. Иными словами, становитесь пособником подстрекателей. Нет, не перебивайте меня. Я вам не враг, я здесь для того, чтобы предостеречь вас от неверного шага. На самом деле вы очень проницательны, вы прекрасно умеете смотреть вперед, но в данную минуту ваш орлиный взгляд изменил вам, что ли. Я понимаю ваш справедливый гнев, хотя он может повредить...
— Спасибо! Спасибо вам. Спасибо! Куда подевался мой платок?
— Возьмите мой. Ну что вы, ваше превосходительство? Будьте мужчиной, не плачьте.
— Я тронут вашим пониманием... Глубоко тронут... Это слезы благодарности...
— Полноте, ваше превосходительство! Что вы делаете?
— Целую вам руки. Не отнимайте их!
— Целуйте на здоровье. Но это можно делать и завтра. Где угодно, хоть у вас дома. А сейчас необходимо отправить приказ в Вигату о немедленном освобождении Дженуарди.
— Дайте мне двадцать четыре часа на размышление.
— Нет. Это нужно сделать сию минуту.
— Я могу вам верить?
— Можете. Вот вам моя рука. О, господи! Хватит ее целовать. Вызовите вашего начальника канцелярии и велите ему...
— Сейчас. Кажется, я нашел отличный выход из положения. Вы сказали, что на улице Кавура номер двадцать живет родственница Розарио Гарибальди-Боско?
— Да, она ему тетя. Ей девяносто три года.
— Вот и хорошо, дорогой коллега. Вы меня убедили. Я выпущу Дженуарди Филиппо...
— Слава богу!
— ...и посажу старуху.
Б
(Командор Лонгитано — Джедже)
— Целуем руки, дон Лолло.— Приветствую тебя, Джедже.
— Дон Лолло! Пиппо Дженуарди арестовали. Карабинеры.
— Известно, почему?
— За конспиранцию.
— За что?
— За конспиранцию на государство.
— За конспирацию? Пиппо Дженуарди? Да Пиппо Дженуарди понятия не имеет, что такое государство и с чем его едят!
— А сказывают, он с Гарибальди снюхался.
— С кем? Да Гарибальди уже лет десять как помер на Капрере. Слыхал про такой остров?
— Мое дело маленькое, дон Лолло, я за что купил, за то и продаю.
— Ладно, Джедже, твое дело слушать и мне передавать. Калоджерино вернулся из Палермо?
— Ага. Только что. Он был по тому адресу, какой вы ему дали, но Сасу Ла Ферлиту не нашел. Хозяева квартиры сказали, что незадолго до прихода Калоджерино этот рогоносец собрал манатки и смылся. Калоджерино так думает, что кто-то его упредил.
— Да? Возможно, Калоджерино прав. Вот что, завтра утром пораньше приведи его сюда. Попробуем разобраться, почему нам никак не изловить этого сукиного сына. Ничего, Саса Ла Ферлита, я до тебя доберусь!
В
(Квестор — командор Парринелло)
— Он собирался арестовать старуху! Я полдня уговаривал его не делать этого. Так не может продолжаться дальше, нельзя сидеть сложа руки. Префект Марашанно порядочный человек, и я не желаю ему вреда, но, сколь это ни прискорбно, вынужден доложить о создавшемся положении своему и его начальству. Боюсь, он такое натворит, что потом не расхлебать. Вы со мной согласны, командор Парринелло?— Еще бы, господин квестор! Но раз уж вы решили посоветоваться со мной, я бы предложил вам не торопиться.
— А чего ждать?! После того как Марашанно отправил в кутузку Дженуарди и собрался посадить старуху, он, того и гляди, прикажет арестовывать всех подряд, у кого на шее будет красный галстук! И шишки в результате посыплются не только на него, но и на меня. Нет, ждать нельзя. Ни в коем случае!
— Поймите меня правильно, господин квестор. Почему я советовал не торопиться? Чтобы дать другим возможность вмешаться, тогда мы сможем сказать себе, что у нас совесть чиста.
— О ком вы? Кто эти «другие»?
— Я хотел сказать, что проблему решит другой человек.
— Какой еще человек?
— Кавалер Артидоро Конильяро.
— А кто он такой?
— Супрефект Бивоны. Неужели забыли?
— Ах да, припоминаю. И ему под силу разрядить ситуацию? Вы в этом уверены?
— Уверен, господин квестор. Даю руку на отсечение.
— И как он это сделает?
— Префект Марашанно познакомил меня с письмом, которое он официально направил супрефекту. Правда, не с самим письмом, а с копией, после того как письмо ушло, так что я уже не мог ничему помешать.
— И о чем шла речь в письме?
— О приезде двух мазунов, которые намерены заразить опытную сельскохозяйственную станцию в Бивоне и вызвать эпидемию. Господин префект даже описал, как выглядят ядовитые клещи.
— И как же они выглядят?
— По описанию его превосходительства, они ярко-красного цвета и у каждого щетинки, больше двух тысяч щетинок, точно не помню, сколько.
— Господи Иисусе! Но, простите, ведь не исключено, что этот ваш супрефект, получив письмо, похоронит его в ящике стола, движимый той же щепетильностью, что и мы с вами. Вы так не считаете? Почему?
— Да потому, что Артидоро Конильяро знать не знает, что такое щепетильность: он и слова такого отродясь не слышал.
— Ну и ну!
— А кроме того, если бы на его глазах с префекта Марашанно живьем содрали кожу и поджаривали господина префекта на медленном огне, Артидоро Конильяро прыгал бы от радости.
— Даже так? Почему же?
— Известное дело. Его превосходительство Марашанно, впрочем не без оснований, здорово ему насолил. Можно сказать, поимел его, простите за грубость. Испортил ему карьеру.
— И вы думаете...
— Не думаю, а уверен. Через несколько дней копия с письма его превосходительства господина префекта ляжет с соответствующим комментарием на стол его высокопревосходительства министра внутренних дел. Конильяро не упустит этой возможности отомстить своему обидчику.
— Тем лучше. Значит, я могу быть спокойным. Уж очень мне не хотелось осведомлять...
— Я буду держать вас в курсе дела, господин квестор.
Г
(Доктор Дзингарелла — Танинэ — Пиппо)
— Разрешите, синьора? Я ищу синьора Дженуарди.— Он болеет.
— Я знаю. За мной приходил Калуццэ Недовертыш, который на складе вашего мужа работает. Я доктор Дзингарелла.
— Ой, доктор, виновата, против свету не распознала вас. Входите, входите.
— Где наш больной?
— В спальне лежит. Ступайте за мной, я вас проведу. Пиппо, доктор Дзингарелла пришел.
— Здравствуйте, доктор, спасибо, что пришли.
— Присаживайтесь, присаживайтесь.
— Спасибо, синьора. Что случилось, синьор Дженуарди?
— На следующий день после того, как меня сперва арестовали, а потом отпустили, я проснулся с температурой. Когда меня арестовали, Танинэ?
— Как это когда? Вчера! У тебя что, память отшибло?
— Извините, доктор, я плохо соображаю.
— Ничего страшного. Сейчас мы температурку измерим. Градусник под мышку, вот так. А пока сядьте, поднимите фуфайку. Очень хорошо. Глубокий вдох... Еще разик... Скажите тридцать три... тридцать три... тридцать три... теперь откроем рот пошире и покажем язык... А теперь давайте градусник.
— Что-нибудь серьезное, доктор?
— Ваш муж здоров как вол. Небольшая температурка, я думаю, оттого, что он перенервничал накануне.
— А сыпь по всему телу у меня отчего? Смотрите, доктор... тут... и вот тут ...
— Это испорченная кровь, Пиппо.
— Помолчи, Танинэ. Кто здесь врач?
— Скажите, синьор Дженуарди, в Монтелузе вас держали в тюремной камере?
— Да, несколько часов. Камера была пустая, меня одного в ней заперли.
— Там был матрац?
— Был. А у меня ноги подкашивались, я на него и прилег.
— И вас искусали блохи и вши. Живого места на вас не оставили.
— Пресвятая Дева! Какая гадость!
— Бывает, синьора. Не беспокойтесь, укусы пройдут.
— А от температуры что ему принимать?
— Температура, думаю, сама упадет. Для успокоения неплохо ромашку попить.
— Танинэ, ты не сваришь доктору кофе?
— Не беспокойтесь, синьора.
— О каком беспокойстве вы говорите? Кофе готов, сейчас принесу.
— Доктор, пока жена не вернулась, скажу вам одну вещь. Может, температура виновата, а может, нет, но с самого утра на меня настоящий любовный голод напал. Сейчас только десять часов, а я уже три раза поработал.
— Ты хочешь сказать, что у тебя частая эрекция?
— Вот именно.
— Ничего страшного, это естественная реакция организма. Я на шепот перешел, чтоб твоя жена не слышала. Ты прекрасно выдержал испытание, товарищ. Молодец. Жаль только, что тебя раскрыли.
— Извините, доктор, почему вы говорите мне «ты»?
— Потому что так заведено между товарищами. Слушай, я открою тебе тайну. На следующей неделе приедет инкогнито Де Феличе Джуффрида. Ты должен обязательно с ним встретиться. Я сообщу тебе день и час.
— Позвольте вам сказать, доктор, что к этой истории с социалистами лично я...
— А вот и кофе.
— Вы очень любезны, синьора.
Д
(Танинэ — дон Нэнэ — Пиппо)
— Папа! Папочка! Святая Мария, какой приятный сюрприз!— Как дела, Танинэ?
— Уже лучше. Садись. Пиппо, к нам папа пришел!
— Дон Нэнэ! Какая радость! Какая честь! Добро пожаловать в дом, где вы еще не были!
— Что с тобой, Пиппо? Я зашел на склад, и Калуццэ сказал, что ты хвораешь.
— Пустяки. Небольшая температура. Только что был врач. Он говорит, что это от страха, которого я натерпелся.
— Мы все перепугались. Я пришел просить у тебя прощения.
— Прощения? У меня? За что?
— Когда я услышал, что тебя забрали карабинеры, я подумал: ни с того ни с сего не арестуют, чего-то небось мой зятек натворил. Я был неправ. За тобой никакой вины нет, и я извиняюсь, что плохо про тебя подумал.
— И кто же вас убедил в моей невиновности?
— Начальник полиции Спинозо. Хороший человек. Он объяснил, что лейтенант карабинеров спутал тебя с другим человеком. Заместо него арестовал тебя. Ты плачешь?