Каннингем Элейн. Хелен

   - Какое отношение это имеет к вам, черт побери? Или - ко мне?
   - Вы ведь человек, верно? И вдобавок - мужчина.
   - Мне кажется, у вас не все дома, - прошептал я.
   - Этого достаточно, чтобы вы могли сыграть на моем безумии во время суда?
   - Нет. Хотя вы и в самом деле кажетесь мне настоящей сумасбродкой. Неужели вы не понимаете, что вам грозит петля? Что вас ждет виселица? Не говоря уж о том, как смертный приговор женщине повлияет на общественный имидж нашего штата. Вам хоть чуточку страшно?
   - Общественный имидж? - нахмурилась Хелен. - Что это такое?
   - Вы что, с Луны свалились?
   - Я, кажется, задала вам вопрос. Вы ведь хотите, чтобы я вам отвечала, не правда ли?
   - Ладно, ладно, - махнул рукой я. - Общественный имидж это некий расхожий ярлык, порожденный нашей изобретательной бюрократией для обозначения некого идеального образа - кого-то, или чего-то. Разница здесь в том, каков человек на самом деле, и каким его воспринимает общество. Взять, например, убитого вами человека. Да, Алекс Ноутон, был не ангел. Более того, это был отъявленный негодяй, по которому веревка плакала. Но многие ли его таким знали? Наше общество знало его с другой стороны - оно воспринимало только его публичный имидж, то, каким он представлялся на судебных заседаниях, на телевидении и в прессе. Для большинства людей он олицетворял образ честного, неподкупного и справедливого судьи, столпа общества. Вот почему я говорю, что вы попали в беду. Влипли по самые уши.
   - Вот, значит, что вас волнует, Блейк? Общественный имидж вашего штата?
   - Да, он и впрямь заботит многих.
   - Вы хотите сказать, что есть здесь люди, которые им восхищаются?
   - Да.
   - Вы меня разыгрываете.
   - Пусть так, - кивнул я. - Тогда смейтесь. Посмейтесь от души. В последний раз.
   * * *
   В приемной Чарли Андерсона мне пришлось дожидаться целых тридцать минут. Он таким образом напоминал мне мое место в этой игре, лишний раз намекая на то, чтобы я не слишком рыпался. Зато позже, когда меня наконец впустили в его кабинет, Чарли вышел навстречу - радушный хозяин - и приветливо протянул лапу.
   - Рад тебя видеть, Блейк. Ну что, видел ее?
   - Да, но больше не хочу, - ответил я. - Я сыт по горло. Тем более, что это просто нелепо. Ты же сам отлично знаешь, что я не занимаюсь уголовными делами. Нет, я умываю руки.
   - Постой, Блейк. Не спеши, подумай как следует.
   - Я уже думал. Даже голова разбухла.
   - Блейк... - В его голосе зазвенела сталь. - Есть такие люди, которые сами себе гадят. Не делай этого, Блейк. Не усложняй себе жизнь. В чем дело? Что тебя тревожит?
   - Хелен Пиласки.
   - Это понятно, - закивал Чарли Андерсон. - И объяснимо. Я тебя прекрасно понимаю. Она - женщина видная. Лично я, если хочешь знать, более аппетитной бабенки вообще в жизни не встречал. Ты - нормальный мужчина, в жилах которого течет горячая кровь. Ты, конечно, перед её прелестями не устоишь. Это очевидно. Ну и что? Мы же не в церкви! Соверши чудо, вытяни её из этой передряги, и - она твоя! Если чуда не произойдет, то можешь всегда вернуться к жене - тылы у тебя крепкие. Я хочу, Блейк, чтобы её защищал именно ты. Говорил это раньше и повторяю снова.
   - Я не могу её раскусить, - пожаловался я. - С ней я сам не свой. И потом - я никак не могу до неё достучаться. Пробиться к голосу разума. Может, я просто отстал от жизни. Может, таково новое поколение. Убить для них - что таракана раздавить. Даже мафиози в наши дни не убивают с такой легкостью. Для них это - бизнес, а для наших юнцов - забава. Игра. Взять, например, такую высокомерную, эрудированную, ученую-переученую девку, как Хелен Пиласки...
   - Что значит - ученую-переученую? - прервал он.
   - Сверхобразованную, кичащуюся своей ученостью, тем, что закончила Беркли, Смит или что-то ещё в этом роде. Когда такие особы становятся шлюхами...
   - Что за чушь ты порешь, Блейк! - взорвался Чарли. - Ты хоть видел её дело? Ты же его не открывал!
   - У меня свои методы.
   - Тогда не городи ерунду. Словом так, Блейк - либо ты берешься за это дело, либо - выматывайся отсюда к дьяволу!
   * * *
   Позже вечером, за ужином, я рассказал Клэр об этом разговоре и она поинтересовалась, что имел в виду Андерсон под её "делом".
   - Полицейское досье, - пояснил я. - Все факты её биографии, которые они смогли откопать.
   - Мне кажется, что тебе и в самом деле стоило бы с ним ознакомиться.
   - Я хочу сперва сам составить свое мнение.
   - Тогда почему бы тебе не заняться этим потом?
   - О черт! - вспылил я. - Чего вы все ко мне пристали? Что я вам робот? У меня и своих дел по горло. Или ты считаешь, что я должен все бросить и лизать задницу Чарли Андерсону? Стелиться перед ним ковриком?
   - Блейк, почему ты сердишься?
   - А что мне остается?
   - Ладно, Блейк, я понимаю - день у тебя и вправду выдался непростой. Тем не менее я считаю, что это самое интересное и необычное дело, с которым ты когда-либо сталкивался. Обычно все твои дела такие скучные...
   - Какого черта ты смыслишь в моих делах!
   - Хорошо, - закивала Клэр. - Извини, я не хотела тебя обидеть. Расскажи мне про нее. Какая она?
   - Не знаю.
   - Ты же говорил...
   - Я не хочу обсуждать её.
   - Почему?
   - Ты что, английского языка не понимаешь? Я же объяснил - не хо-чу!
   - Может, будет лучше, если ты откажешься от этого дела?
   - Почему?
   - Не знаю, Блейк. - В её глазах стояли слезы. - Я не знаю, почему ты так взъелся, и вообще не понимаю, что на тебя нашло. Кстати, ты не забыл, что нас ждут Гордоны. Поедем к ним и выкинем эту историю из головы.
   - Сегодня я не хочу никого видеть.
   - Блейк, но ведь ты сейчас вымещаешь все свои невзгоды на мне. Неужели ты сам этого не понимаешь?
   Глава четвертая
   На следующее утро, переборов свое дурное настроение, я помирился с Клэр, пообещав сводить её на ужин в "Пустынный рай". Клэр пришла в восторг, отпустив мне, по этому случаю, все былые и грядущие прегрешения. И не только потому, что Джо Апполони - который заправлял в "Раю", отмывая деньги для мафии, - симпатизировал нам и всегда следил, чтобы нас обслужили по высшему разряду, но и потому, что именно в этот вечер в ресторане ожидалось самое первое выступление Санни Фоулера. Не то, чтобы этот Санни Фоулер считался каким-то сногсшибательным певцом - нет, но дело было в том, что Санни только-только развелся с Салли Эрвайн, новой голливудской суперзвездой. Поговаривали, что Салли отвалила бывшему мужу три миллиона долларов отступных, и то, что ещё вчера могло запятнать Санни несмываемым позором, сегодня сделало из него национального героя, а бесчисленные скабрезные подробности звездного развода беспрестанно смаковались по телевидению и в прессе. Клэр, в числе пятидесяти миллионов американок, мечтала о том, чтобы хоть раз воочию увидеть Санни, и уже заранее пускала слюнки. Она спросила меня, правда ли, что Джо Апполони платит Санни тридцать тысяч в неделю?
   - А почему бы и нет? Я слышал, что Сэмми Дэвису и Фрэнку Синатре платили и побольше.
   - Ха! Так это ведь Сэмми Дэвис и Фрэнк Синатра, а Санни Фоулер - пока ещё никто.
   - Если не считать, что ты произносишь его имя с придыханием и высунув язык.
   - Ничего подобного. Хотя мне, конечно, хотелось бы на него посмотреть. Как и всем остальным.
   - Пф, мне, например, на него наплевать, - сказал я.
   - Зануда! - бросила Клэр.
   Я отвез в школу Джейн, свою девятилетнюю дочурку, которая по пути вдруг поинтересовалась, люблю ли я ещё свою жену, а её, Джейн, маму, или мы собираемся развестись? Воистину от детей ничего не укроешь. Я заверил Джейн, что разводиться мы с мамой не собираемся, и тогда она спросила, какова из себя Хелен Пиласки.
   - Это тебе неинтересно, Джейн.
   - Нет, мне интересно знать, каково быть убийцей.
   - Господи, что ты мелешь?
   - Все про неё говорят, - возмутилась Джейн. - Почему мне-то нельзя?
   - Мне трудно ответить на этот вопрос.
   - Я уже стала знаменитостью, так как ты её адвокат.
   - Откуда ты знаешь?
   - Дети все знают.
   - За один день?
   - Знают, - сказала Джейн.
   * * *
   Шеф Комински сказал мне:
   - Судя по тому, как ты вьешься ужом вокруг да около, тебе пора ознакомиться с её досье.
   - Если вам не нравятся мои методы, защищайте её сами! - огрызнулся я.
   - Не артачься, Блейк. Мы союзники. Зайди ко мне - я дам тебе досье.
   Я проследовал за ним в его кабинет. Папка с делом Хелен Пиласки лежала у него на столе - видимо, он изучал его. Усевшись за стол, Комински протянул мне папку. Я взял её и двинулся было к двери, но Комински остановил меня.
   - Выносить его нельзя, Блейк. Прочитай все здесь, а потом, если понадобится, мы изготовим для тебя любые ксерокопии. Но папка должна оставаться здесь.
   Я кивнул и погрузился в чтение. Комински сидел, не сводя с меня глаз. Открывалось дело фотографиями Хелен Пиласки, в фас и в профиль, сделанными в тюрьме. Это была Хелен, но, вроде бы, и не Хелен. Я долго вглядывался в фотографии, но так и не раскусил, что именно в них не так. Потом, махнув рукой, перешел к анкете.
   Фамилия, имя: Пиласки, Хелен
   Возраст: 24 года
   Дата рождения: 16 сентября 1940
   Раса: кавказская
   Рост: 5 футов 8 дюймов
   Вес: 131 фунт
   Волосы: светлые
   Глаза: синие
   Особые приметы: родинка в виде полумесяца справа на пояснице
   Зубы: пломбы сверху: пр. клык, пр. коренной; снизу: л. коренной
   Место рождения: Чикаго, Иллинойс, США.
   Образование: средняя школа, 7 классов. Начальная школа - исключена из 4-го класса за непристойное поведение. Ср.школа в Уинтморе - исключена из 7-го класса за интерес к плотским наслаждениям.
   Аресты: попрошайничество - 15 апреля 1956, 7 июня 1958, 2 декабря 1960; воровство в магазине, мелкое мошенничество 19 декабря 1961.
   Привлечение к уголовной ответственности: 8 июня 1958, 21 декабря 1961
   Отбытие заключения: июнь - сентябрь 1958 - 90 суток в женской исправительной колонии округа Кук
   Отец: Герман Пиласки, рабочий, умер.
   Мать: Роза Пиласки (урожденная Мак-Карти). Чикаго, Лебанон-стрит, 462
   Отпечатки пальцев: полицейское управление Чикаго, универсальный полицейский индекс, ФБР.
   Такая уж была у неё анкета. Я перечитал её трижды. Затем поднял голову и встретился с задумчивым взглядом Комински.
   - У тебя сложности, Блейк? - тихо спросил он.
   - Что за дурацкая шутка? - взорвался я. - Кто меня подставил? И кому все это нужно?
   - Мне не нравится, как ты разговариваешь, Блейк, - сказал он. - И Чарли Андерсону тоже не понравится. Ты попросил, чтобы тебе показали её досье. Я дал его тебе. Ты ознакомился с её анкетой. Потом перечитал её. Правильно?
   - Да. Три раза.
   - Ну и что, черт побери, тебе от меня ещё надо?
   - Я не хочу, чтобы из меня делали козла отпущения.
   - А кто, черт возьми, делает из тебя козла отпущения? - прорычал Комински.
   - Вы.
   - Блейк, ты совсем обнаглел! У меня руки чешутся спустить тебя с лестницы.
   Я встал, вытащил из досье анкету и швырнул на стол.
   - Что это такое? - спросил я.
   - Ее анкета, - бесцветным голосом ответил Комински.
   - Нет. Ничего подобного.
   - Послушай, Блейк, - вздохнул Комински. - Не лезь на стенку. Я понимаю, что дело чертовски щекотливое. Но эта девка - обыкновенная уличная шлюха, дешевая потаскуха. В Штатах таких - тысяч сто, а то и все двести. Эта её анкета - он ткнул крючковатым пальцем в лежавший перед ним лист бумаги, - абсолютно типичная. Я видел сотни таких. Ничего особенного в ней нет. Обычная проститутка, из тех, что на каждом углу торчат. Анкета как анкета.
   - Да, с той лишь разницей, что это не её анкета.
   - В каком смысле?
   - Эта анкета не принадлежит той девушке, которая сидит у вас в тюрьме.
   Комински поморщился.
   - Не болтай ерунду, Блейк. Дай-ка мне досье.
   Я передал ему папку и Комински, покопавшись в ней, извлек три карточки с отпечатками пальцев.
   - Вот, полюбуйся, - сказал он. - Вот эти сняли мы сами, на своем бланке. Вот эти, - он протянул мне вторую карточку, - из Чикаго. А вот это - фотокопия её карточки, присланная нам из ФБР.
   - Вы все отпечатки в ФБР проверяете?
   - Сам отлично знаешь, что - нет, Блейк. Но всякий раз, когда у нас возникают какие-либо сложности, мы связываемся с Вашингтоном, а уж там решают, с каким ведомством связаться. Мы же здесь не идиоты. Всем нам показалось, что с этой Пиласки что-то нечисто, поэтому мы и запросили ФБР.
   - Я тебе не верю, - отрезал я. - Это не её карточка и не её отпечатки.
   - Хорошо, - кивнул Комински, разводя руками. - Я думал, что ты толковый парень. Что тебя на мякине не проведешь. Вот уж не представлял, что первая встречная потаскуха будет из тебя веревки вить. - Он нажал кнопку на столе и в кабинет вошел полицейский в мундире. - Зайди к дактилоскопистам и скажи, чтобы сняли отпечаток большого пальца Пиласки.
   - Только большого?
   - Да. Сейчас же, не откладывая. Большой палец левой руки. Пусть снимут прямо у тебя на глазах - тут же принесешь отпечаток ко мне.
   Полицейский кивнул и вышел. Комински покачал головой.
   - Я чувствую себя последним идиотом, что пошел на это. Слушай, Блейк, я тебя прекрасно понимаю...
   - Ты же наверняка с ней говорил, - сказал я.
   - Конечно - и не раз. Только, наверное, у меня опыта побольше. Или чутья. Проститутка ведь не обязана носить значок или повязку с надписью "проститутка". И нет закона, запрещающего уличным девкам время от времени заглядывать в умную книжку. Черт побери, Блейк, если бы мне платили хотя бы по одному доллару за каждую приличную даму, которая, проигравшись в пух и прах в наших казино, выходила затем на панель, я бы давно был богатым человеком. Да, все они приличные и целомудренные, пока не приезжают в Сан-Вердо подержать руку на пульсе Америки. Замужние. У некоторых четверо, а то и пятеро детей. Потом же все они прямо как с цепи срываются. Такое вытворяют, что далеко не всякая профессионалка себе позволит. Так почему же тебя смущает, что эта Пиласки не укладывается в принятый типаж? Что, по-твоему, мы с Чарли затеяли? Хотим тебя одурачить, что ли? Чего ради?
   - Не знаю, - тяжело вздохнул я.
   - Ясное дело - не знаешь. Слушай, Блейк, выкинь эти мысли из головы. Хоть ненадолго.
   Мы сидели и молча ждали возвращения полицейского. Когда тот вернулся, Комински вручил мне карточку с отпечатком левого большого пальца, затем вынул из стола лупу и протянул мне. Я сравнил свежий отпечаток с отпечатками, присланными из Чикаго и ФБР. Они полностью сошлись. Если Комински не затеял какой-то грандиозный обман - а в это я теперь поверить никак не мог, - то девушка из тюрьмы и лицо, которому принадлежали отпечатки пальцев из полицейской и федеральной коллекций, были идентичны.
   * * *
   Я сел на машину и покатил в пустыню, надеясь хоть немного проветрить воспалившиеся мозги. Накатавшись до полного одурения, я пришел к выводу, что меня не столь беспокоит Хелен Пиласки, сколько поведение Чарли Андерсона и Билли Комински. Я ухитрился прожить тридцать семь лет, но за все эти годы никому не удавалось с такой легкостью надругаться над моим достоинством, как Чарли Андерсону. Стоило ему только свистнуть, и - вот он я, вытягиваюсь в струнку, щелкая каблуками. Увы, в Сан-Вердо по-другому было нельзя. Весь наш город функционировал как один, хорошо отлаженный механизм. У нас так: либо ты играешь по принятым правилам, либо тебя вышвыривают под зад коленкой. В нашем Сан-Вердо вы не встретите демонстраций, у нас отсутствует всяческая оппозиция, нет расовых волнений, да и уровень преступности - самый низкий на всем Западе. Город полностью подчинялся всемогущему синдикату и управлялся мафией по своим правилам. Блейк Эддиман был в этой игре даже не пешкой, а - песчинкой. Инфузорией.
   Примирившись с этой мыслью, я решил, что рыпаться не стоит. Нужно продумать линию защиты и проучить всю эту кодлу.
   Добравшись до Сильвер-плейт, я остановил машину и с полчаса посидел, таращась на серебристый песок.
   Затем возвратился в Сан-Вердо.
   * * *
   На этот раз, когда Хелен Пиласки вошла в комнату для встреч с адвокатами, вставать я не стал. Дождавшись, пока уйдет надзирательница, Хелен посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась.
   - Не понимаю, почему вы веселитесь, - зло сказал я. - Садитесь. - Я указал ей на стул напротив.
   - Извините, Блейк, - проговорила Хелен, присаживаясь. - Вы просто чересчур серьезно к себе относитесь. Пока меня не было, вы сидели тут и кипели от злости, а когда я вошла, обожгли таким взглядом, точно хотели испепелить на месте. Вы растеряны и не знаете, на ком сорвать гнев и обиду. Да?
   - Хватит болтать! - оборвал её я и, вынув из портфеля ксерокопии, сделанные для меня Комински, протянул ей её анкету.
   - Вы знаете, что это такое?
   Хелен кинула на бумагу равнодушный взгляд.
   - Какая-то полицейская анкета.
   - Вы же знаете, черт побери!
   - Блейк...
   - Черт бы тебя побрал! - вскипел я. - Мне надоело играть с тобой в кошки-мышки. Слушай, сестренка, меня назначили твоим адвокатом, и я собираюсь не только защищать тебя, но и выиграть процесс, чтобы утереть нос этим паразитам. Давай поговорим начистоту. Кто ты такая?
   Вместо ответа она подтолкнула ко мне ксерокопию полицейской анкеты.
   - Нечего вешать мне лапшу на уши. Или ты хочешь уверить меня, что ты и впрямь дешевая польская шлюха, которую вышвырнули из четвертого класса за развращение малолеток, и которая, недоучившись в седьмом классе, вышла на панель?
   - Здесь так написано, - кивнула Хелен.
   - Зачем ты водишь меня за нос, Хелен? Ты же отлично знаешь, что это не твоя анкета.
   - Моя, Блейк.
   - Дай мне руку. Левую.
   Она протянула мне левую руку, ладонью вниз, и я не смог не восхититься, залюбовавшись её изящными пальцами с красивыми ногтями; впрочем, ногти были короче, чем следовало, и не очень ровные, как будто владелица время от времени кусала их. Однако это ничего не значило. Многие люди имеют привычку грызть ногти.
   - Переверни, - попросил я.
   На подушечке левого пальца сохранились следы чернил. Даже в нашем сумасшедшем обществе люди не заходят так далеко, пытаясь обвести кого-нибудь вокруг пальца.
   - Значит, это ты, - сказал я, указывая на анкету. - Хелен Пиласки. Двадцати четырех лет от роду, полуграмотная воришка, мошенница и проститутка.
   - Судя по всему - да.
   - Вот, значит, как - "судя по всему - да". Всего четыре слова, но только настоящая Хелен Пиласки, по-моему, их бы не выговорила. Видишь ли, милая сестренка, пусть я и самый обычный пустоголовый американец, отец которого был ничтожным страховым агентом, кое-какие мозги у меня есть. Мне приходилось общаться с такими хелен пиласки. Все они на одно лицо опустившиеся, абсолютно деградировавшие личности без единой извилины. Хотя проститутки первоклассные. В каждом казино ошиваются. Внешне - супермодели, а копнешь чуть-чуть - внутри пусто...
   - Слушайте, Блейк, почему вы не хотите оставить меня в покое?
   - Потому что не могу! Я хочу знать, что тут происходит. Я должен выяснить всю подноготную. Кто ты?
   - Там все написано.
   - Почему ты убила Ноутона?
   - Господи, какая вам разница, Блейк? Боже, как скучно. Вы даже не представляете, сколько раз мне уже задавали этот вопрос.
   - Я должен знать. Ведь был же у тебя побудительный мотив. Наверняка был. Что тебя подтолкнуло? Он с тобой спал? Ты была его девушкой?
   - Его девушкой? - изумленно спросила она. - О, понимаю. Да, пожалуй, была. Какое-то время.
   - Он с тобой дурно обращался? Бил?
   - Блейк!
   Ее голос прозвучал, как удар хлыста. Я поднял голову и... не узнал ее! Я знал, что передо мной сидит Хелен, но - не узнавал. То же прекрасное спокойное лицо, те же глаза, но вместе с тем - было в ней что-то новое, делавшее её почти неузнаваемой.
   - Никто не может дурно обращаться со мной, - тихо произнесла она. - А тем более - бить.
   Я вытащил из портфеля бумаги.
   - Вот, смотри, что здесь написано. Он сделал тебе кучу подарков: брильянтовый браслет, изумрудная брошь - на сумму свыше двадцати тысяч долларов. Норковое манто, сумка из кожи аллигатора. Довольно дорогие пустячки. Должно быть, он любил тебя.
   - Блейк, не будьте ослом!
   - Какая прелесть! Я бьюсь головой об стенку, пытаясь докопаться до истины, а мне говорят: "Блейк, не будьте ослом!".
   - Извините, Блейк. Просто вы выбрали не то слово. "Любовь". Ваше общество напрочь его испортило, как и другое слово - "свобода". Ведь настоящая любовь подразумевает полное отрешение, самопожертвование, бескорыстие... А раз так, то мог ли Алекс Ноутон кого-то любить?
   - Я хочу только узнать, почему ты его убила. Для начала. Как я могу выстраивать линию защиты, если я даже не знаю, что подтолкнуло тебя на убийство. Как мне говорить присяжным - что ты убила его, чтобы позабавиться?
   - Что-то в этом роде.
   - Ты надо мной издеваешься? - вскипел я.
   - Ничуть.
   Я грязно выругался и вызвал надзирательницу. Я был сыт по горло.
   * * *
   Вернувшись к себе в контору, я уже чуть поостыл и корил себя за то, что оборвал беседу. И вдруг остро осознал, что мне недостает Хелен. Меня тянуло к ней, и я принялся изучать свой распорядок, чтобы посмотреть, не смогу ли выкроить время для повторной встречи.
   Кроме Милли Джефферс, пятидесятилетней секретарши, другого персонала у меня нет. Милли - жирная, отталкивающая, но весьма проницательная и умная особа, которая постоянно вмешивается в мою личную жизнь. Она передала мне почту, ознакомила с накопившимися за день посланиями, поставила в известность, что хочет есть, и отправилась обедать. Я отложил все бумажки в сторону и уселся за стол пораскинуть мозгами.
   Без десяти час. Значит, в Чикаго - без десяти два.
   Я снял трубку и позвонил директору Уинтморской школы в Чикаго. Меня соединили с миссис Аделией Мандельбаум.
   - Меня зовут Блейк Эддиман, - представился я. - Я служу адвокатом в Сан-Вердо и меня назначили защищать Хелен Пиласки. Я уверен, что вы читали про её дело.
   - Да, читала, - сухо сказала миссис Мандельбаум.
   - Я пытаюсь помочь мисс Пиласки и я знаю, что она училась в вашей школе. Не могли вы помочь мне...
   - Каким образом, мистер Эддиман? Да, бедная девочка училась у нас, но совсем недолго. Ее исключили.
   - Вы назвали её бедной девочкой - значит ли это, что вы ей сочувствуете?
   - Только самый бессердечный человек может ей не сочувствовать, мистер Эддиман. Мир несправедлив к таким детям. У Хелен Пиласки изначально не было шансов. Отец - запойный пьяница. В семье постоянные раздоры, драки. Избивал жену и детей. Девочка была лишена нормального детства, не знала отцовской любви - о чем говорить? А тут ещё эта ужасная история...
   - Она хорошо училась?
   - Ну, что вы!
   - В вашей школе определяют коэффициент умственного развития?
   - Разумеется.
   - Вы можете сказать, какой он у неё был?
   - На это потребуется время, мистер Эддиман. Вы ведь звоните из другого города...
   - А что если я перезвоню минут через двадцать?
   - Что ж, хорошо.
   - Еще один вопрос: какая у неё была речь? Как она говорила?
   - А чего от неё можно ожидать, мистер Эддиман? Язык чикагских трущоб, крайне ограниченный лексикон. Мы пытаемся помочь таким детям, но в её случае это было невозможно.
   Двадцать минут спустя я, как было условлено, перезвонил в Чикаго. Коэффициент умственного развития Хелен Пиласки составлял 99 - низший предел нормы.
   Глава пятая
   Я уже собирался покинуть контору, когда позвонил Чарли Андерсон. Голос у него был сахарный - Чарли свято соблюдал правило не наживать себе врагов, если этого можно избежать. Он уже готов был распрощаться, погладив меня по головке и обозвав "пай-мальчиком", когда я ляпнул, что вызвал из Чикаго мать своей подзащитной.
   - Что ты сказал? Чью мать?
   - Хелен Пиласки.
   - Черт побери, Блейк, а когда это вдруг взбрело тебе в голову?
   - Пару часов назад, после разговора с директрисой школы, из которой в свое время исключили Хелен.
   - Должен сказать, что ты используешь довольно необычные методы, - сухо заметил Андерсон.
   - Вы хотите, чтобы я её защищал?
   - Конечно, хотим. Но мне также хотелось бы избежать лишних расходов; поэтому, признаюсь, я не вижу необходимости в том, чтобы вызывать сюда её мать. За свой счет она прилететь сюда не пожелала, что, согласись, не похоже на поведение образцовой матери из книжек. Да и Хелен не раз заявляла, что видеть свою мать не хочет. Теперь же, когда нам придется оплачивать её расходы...
   - Я сам заплачу за нее, - перебил я.
   Андерсон тут же пошел на попятный.
   - Ладно, Блейк, не лезь на стенку. Только скажи: что ты пытаешься доказать?
   - Я не верю, что она - Хелен Пиласки, и хочу, чтобы мать это подтвердила.
   - Что!
   - Я все понимаю - отпечатки пальцев, фотографии и прочее... Но я все равно не верю...
   - Я не собираюсь с тобой препираться, Блейк. Ответь мне только на один вопрос. Допустим, она не Хелен Пиласки, а, скажем, Жанна д'Арк. Или - Елена Троянская. Что из этого? Она призналась, что совершила убийство. Есть свидетели, которые это подтвердят. Какая разница?
   - Не знаю.
   - Подумай на досуге.
   - Хорошо.
   * * *
   На Платиновой Аллее - гордости и одной из главных достопримечательностей Сан-Вердо - золота добывают гораздо больше, чем на всех окрестных рудниках. Здесь расположены одиннадцать казино - таких, как "Пустынный рай". Одни - крупные и утопающие в роскоши, другие воплощают собой самые дикие грезы одурманенного наркотиками римского императора. "Пустынный рай" занимает место где-то посередине. Всего у нас в Сан-Вердо около полусотни игральных заведений - от вполне пристойных казино до прокуренных бильярдных, в подвалах которых режутся в "очко" и кости. Заметьте, однако, что появление подобных притонов у нас вовсе не поощряется. Городские власти тщательно следят, чтобы наши игорные дома соответствовали определенному статусу.