Страница:
В том, что двуглавого орла сделали гербом РФ, было глумление — ведь главным пафосом демократов было уничтожение Империи. То, что империя эта жила в образе СССР, не так важно, ненавистной им была именно его имперская суть.
Издевательство было и в том, что переписывать слова гимна поручили тому же автору. Это сразу лишило текст всякой искры святости. Это как цветы с могилы снова в продажу пускать. И вот теперь — звезду, да не у американцев взятую, а у «отцов и дедов».
Разрыв между реальностью и ее символом не должен превышать критической величины. Когда началась Отечественная война, Сталина спросили, можно ли дать в войска шашки из старых арсеналов с надписью «За веру, царя и отечество». Он спросил: «А рубят эти шашки хорошо? Раз хорошо, давайте! Пусть рубят немцев за веру, царя и отечество».
Лучше бы сейчас с армией поступили так же — дали бы не красную звезду, а оружие и горючее по советским нормам, шинели из сукна, гимнастерки не из синтетики, а «хэбэ» и сапоги вместо натовских ботинок. А главное, чтобы знала армия, за что воевать.
Декабрь 2002г.
Мышление элиты и крах теплоснабжения
Сейчас много говорят о кризисе теплоснабжения в РФ. Это большая техническая и социальная система, сложившаяся под влиянием всех сторон нашего самобытного жизнеустройства: расстояний, климата, культуры, представлений о правах и обязанностях человека и власти. Иными словами, наше теплоснабжение — порождение и в то же время элемент «генотипа» российской цивилизации. Реформа, которая как раз и ставила целью изменить тип нашей цивилизации, привела теплоснабжение на грань катастрофы.
Для преодоления любого кризиса необходимо, чтобы сначала активная часть общества, а затем и широкие массы осознали причины кризиса, поняли интересы разных социальных групп. Только тогда участники конфликта смогут определить свои интересы, обрести политическую волю и организоваться для достижения победы или компромисса. Как же воспринимается в массовом сознании кризис теплоснабжения? Как люди оценивают угрозы, связанные с разрушением этой части техносферы? Некоторые данные имеются, и их можно обобщить.
Начнём с того, что общество распалось на две части, между которыми обозначились серьезные мировоззренческие барьеры. Суть различий можно выразить так: одна часть убеждена, что такие большие системы, как теплоснабжение, складываются исторически. Они связаны с другими сторонами нашей жизни и не могут быть быстро переделаны согласно решению Ельцина или Чубайса. Другая часть уверена, что такие системы создаются, исходя из инженерной или экономической доктрины. Если где-то есть другая, лучшая модель, то её можно срисовать и переделать нашу модель по этим чертежам.
Или вообще «заменить» систему, как меняют автомобиль.
Во время перестройки верх взял второй, механистический, тип мышления. Программа реформ проникнута отрицанием практически всех структур советского жизнеустройства — от армии до детских садов. Она выражалась лозунгом: «Изменить всё и сделать изменения необратимыми!» Исходя из этого лозунга, и велась реформа теплоснабжения, но оказалось, что эта система обладает очень жёстким материально-техническим каркасом. И реформаторы решили: если не перестроим, так сгноим.
Для таких людей батарея отопления в их комнате казалась просто куском железа, излучающим тепло. В советское время этот кусок железа излучал тепло согласно плану, перешли к рынку — он излучает тепло за деньги. Не будешь платить деньги — кто-то там закроет кран, и батарея перестанет тепло излучать. Покуда деньги есть, беспокоиться не о чем.
Тепло воспринималось как природное явление, которое приручено человеком и уже никуда деться из их квартиры не может. Им была чужда сама мысль, что это тепло — продукт непрерывно работающей сложно устроенной социальной машины и что эта машина может быть испорчена или даже сломана неумелыми или корыстными людьми у власти.
Во время перестройки одним из атрибутов счастья стал видеомагнитофон. Люди ахали, когда узнавали, что на Западе он стоит всего 300 долларов. Советская жизнь казалась жизнью бедняка — «Верхняя Вольта с ракетами, но без видео». Многие молодые люди чувствовали себя обделёнными, и если бы тогда их спросили: «А сколько стоит на Западе то тепло, которое излучают твои батареи за год?», они бы возмутились. Какая, мол, чушь.
Но и сегодня они бы не поверили, если бы узнали, что по западным ценам их батареи излучали только за месяц столько тепла, сколько стоит видеомагнитофон. Эти люди хотели, чтобы им и здесь устроили жизнь, как на Западе — с видео. Об отоплении они при этом не подумали. Вот первый парадокс сознания: влиятельная часть общества не ценит отопления как жизненно важного и очень дорогого блага, как не ценит и той технической системы, которая это благо производит и доставляет в жилища. Не зная, как устроена эта система, эта часть общества равнодушно приняла известие, что данная система будет «реформирована» и переведена на рыночные принципы. Тепло из уравнительно распределяемого блага превратится в товар, который может вдруг резко подорожать, а то и стать дефицитным. А поскольку идеологи превратили уравнительное распределение в пугало, большинство было даже радо этому.
Понятно, что раз элита при пассивности большинства отвергла уравнительный принцип, то и началась реформа теплоснабжения. И первый же сбой обнаружил расщепление сознания элиты. Это было во время аварии отопления в Приморье зимой 2001 г. Люди, одетые в норковые шубы и дублёнки, выходили на улицы Владивостока и требовали, чтобы государство обеспечило их дома теплом. Ещё недавно они отвергали уравнительное распределение благ. Тепло — одно из благ, и оно также может предоставляться или через рыночный, или через уравнительный механизм.
С одобрения этих людей были закрыты шахты Приморья. В советском хозяйстве эти шахты были бы эффективны, а в условиях рынка — увы, нет. Это образованные люди должны были бы понять. Местного топлива не стало, и тепло в Приморье подорожало. Грубо говоря, оно дамам в норковых шубах стало не по карману. Согласно их принципам, эти дамы должны были тихонько лечь и замёрзнуть. Как сказал Мальтус, «природа повелевает им удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».
Сделав выбор в пользу рынка (удовлетворение платёжеспособного спроса) и отказавшись от уравнительного распределения (удовлетворение потребности), жители Приморья отказались от права на жизнь как естественного права. При рынке это право имеет лишь тот, кто может заплатить за необходимые для жизни блага. В 2001 г. стало очевидно, что большинство жителей Приморья купить тепло по его реальной рыночной цене не может. Потребность есть, а платёжеспособного спроса нет. И тут выяснилось, что люди в шубах и дублёнках просят именно уравниловки. Они хотели бы, чтобы им в порядке исключения вернули эту часть советской системы.
И тут нет желания «проехать за чужой счет». Наша интеллигенция действительно не понимает, что означало её требование отказа от уравниловки. Она думала, что отопление будет вечно и бесплатно. Кроме того, тут есть и ещё одна важная ошибка. Большие технические системы обладают очень большой инерцией. Отопление РФ спроектировано и построено для уравнительного распределения тепла. Даже если при этом кто-то отлынивал от копеечной платы, это было несущественно — для государства было дешевле покрыть их долги, чем устраивать сложный и дорогой индивидуальный контроль.
В результате все оказались скованы одной цепью. На Западе потребление тепла в значительной степени автономно, сосед от соседа не зависит. В России же разорвать инфраструктуру отопления путём расслоения по доходам не удаётся. Даже те зажиточные граждане, которые смогли купить квартиры в построенных «при рынке» домах, не понимают, что все эти дома присоединены к старым, проложенным в 1970-80-е гг. теплосетям. Новых теплосетей в годы реформ почти не прокладывалось. Поэтому свеженький вид «элитных» домов и итальянская сантехника в квартирах — это всего лишь косметическая надстройка над невидимой сетью подземных коммуникаций, которая одновременно откажет подавать тепло и в дома бедняков, и в дома богатых. «Благополучные», предполагая, что бедные пойдут на дно, а они выплывут и за свои денежки получат тепло, в своих расчётах ошиблись.
Такая вот вынужденная солидарность, и сломать её непросто. Дикие акции по завариванию труб отопления неплательщикам наконец-то показывают людям, что такое мальтузианство. Должники попросту вытесняются из жизни. Если у них не было денег заплатить за тепло, то тем более они не смогут оплатить восстановление разрушенной в их домах системы отопления. Рынок отказывает этим людям в праве на жизнь. Но когда люди это поймут, их сознание настолько изменится, что лучше было бы богатым скинуться и заплатить долги неплательщиков, приговорённых к холодной смерти.
В общем, наша антисоветская часть общества совершила глупость, поддержав слом всего жизнеустройства вместо постепенной «надстройки» ниши для раздельной жизни двух рас — богатых и бедных. Когда зимой 2003 г. волна аварий отопительных систем прокатилась по 30 областям, возникли опасения: а не коснется ли царь-холод своим дыханием и тех, кого в эту зиму беда миновала. Ведь январские холода наконец-то должны были разрушить иллюзию, будто люди при деньгах могут отопить свои жилища электричеством. Ну, заплатят, дескать, лишнюю пару-другую сотен. Не выйдет, не так наша страна устроена. Нечем нам греться, кроме как от общего теплоснабжения.
Но в массе своей люди пока не верят, что и их дом может быть заморожен в ближайшие зимы. Опрос фонда «Общественное мнение» (4 февраля 2003) показал, как устойчива вера, будто причина кризиса — не созданные реформой социальные условия, а нерадивость чиновников. По мнению 53% опрошенных, готовность к зиме зависит от местных властей; 34% полагают, что ответственность в равной мере несут местные и центральные власти, а 6% возлагают её на центр. Не видят люди и масштаба проблемы. 21% верят, что её можно разрешить просто путём соблюдения графика подготовки к отопительному сезону. 19% сводят дело к нравственности. О необходимости ремонта котельных и теплосетей заявили всего 20% опрошенных.
Таким образом, оценить степень угрозы и увидеть корень бедствия большинство пока не в состоянии. Знают ли жители, какой процент теплосетей полностью изношен и должен быть заменён немедленно? Знают ли, сколько стоит заменить 1 км трубы теплосети? Касьянов заверил, что вместо ремонта теплосетей в дома поставят мини-котельные, и многие успокоились. Пересмотра отношения к теплоснабжению не произошло. На Западе, мол, его нет, так и нам не надо — электричество включим, буржуйку купим. Представить, что такое настоящий холод и сколько надо дров для буржуйки — воображения не хватает.
Люди не видят непреодолимых препятствий, в которые мы упёрлись при хищнической эксплуатации технических систем, унаследованных от СССР. Не ощущая их хрупкости и уверовав, будто «деньги решают всё», многие не могут почувствовать и неустойчивости нынешнего равновесия.
Надежду вселяет то, что инженеры, непосредственно столкнувшиеся с данной проблемой, начинают рассуждать здраво, а инженеров у нас пока ещё много и люди к ним, слава Богу, прислушиваются.
Июнь 2003г.
Гибельная и жизненная сила доброты
Говорят, что недостатки — продолжение достоинств. Глядя на то, что происходит последние пятнадцать лет в России, многие удивляются поведению русского человека: он не протестует против того, что его обобрали и вогнали в бедность приватизаторы, не гневается, не митингует. И тут же вспоминают, что на Западе — совсем другое дело. Там чуть прижми обывателя, создай хоть небольшую угрозу его благополучию — на улицы сразу же выходит миллион человек, и власть идёт на попятную.
Удивляются наши «разумные» левые интеллигенты и тому, что у тех, кто живёт за «чертой бедности» совсем нет классовой ненависти к «новым русским». Как же так? Буржуи, кровопийцы, над народом издеваются, выкачивают капиталы за рубеж — а наши только над ними посмеиваются да анекдоты рассказывают. Нет, на Западе «свободные граждане» такого не потерпели бы!
Ну и, конечно, удивляются тому, как народ голосует — сердцем, а не разумом. То Ельцина полюбит, то Путина. А то возьмёт и за Жириновского проголосует. «Россия, да ты в своём ли уме?» — криком кричит «просвещённый» демократ. Что ж, понравилось людям, как смачно ругается сын «юриста»: «плевок на Запад!», «вымоем сапоги в Индийском океане!..»
А то вдруг возьмут и совсем почти за Жириновского не проголосуют, вот и приходится бедному Вешнякову голову ломать: как же помочь ему преодолеть 5% -ный барьер в Госдуму? Ведь наш «демократический» парламент уже никак не может без такого колоритного персонажа, — ну совсем закиснет представительная власть! Но Жириновский урок учтёт и в следующие выборы уже крикнет: «Всех повесить!», а то и подерётся перед телекамерами — и народ его простит, голоса своего для него не пожалеет.
Конечно, зло берёт на это смотреть — ведь просто охмуряют людей пройдохи. Но посмотришь, как от души радуются люди всем этим трюкам, — самому легче становится. Есть в этом какая-то сила, душевное здоровье. Это странная и даже, может быть, губительная, но щедрость. Губительная и спасительная одновременно. С ней мы, может быть, пройдём по краю пропасти — а может, в эту пропасть и рухнем.
За сорок лет до революции размышлял над этим достоинством-недостатком русского человека М.Е. Салтыков-Щедрин. Сам он был западником, но патриотом, и потому рассуждения его всегда очень непросты. Он написал воображаемый разговор «мальчика в штанах» (немецкого) с «мальчиком без штанов» (русским) и высказал в нём много мыслей — очень мудрых, но рискованных. Он сам в них сомневался, потому в такой форме и преподнёс. Когда немецкий мальчик стал русского поучать, тот ответил, что немцы чёрту душу за грош продали. Тот согласился: да, продали по контракту («господину Гехту»), но зато он исправно платит жалованье. А вы, мол, русские, чёрту задаром душу отдали. На это мальчик без штанов объяснил: «Так то задаром, а не за грош. Задаром-то я отдал — стало быть, и опять могу назад взять… Ах, колбаса, колбаса!»
Правда, президенты XXI века наверняка похитрее чертей XIX века будут, — им даже задаром душу отдавать опасно. Так что же нам делать с этой нашей душевной щедростью? Надо бы, наверное, подбавить в неё «диалектического мышления». Мол, не будем забывать о «борьбе противоположностей», «отрицании отрицания» и прочих «сигналах тревоги». Или хотя бы библейское «по плодам их узнаете их» надо всегда в памяти держать.
Но бывает, что это желание «отдать свой голос», поддакнуть постороннему человеку, просто чтобы его порадовать, выглядит как идиотизм. Глядишь — и не верится, что человек это делает именно по доброте душевной. Думаешь потом, думаешь. Кажется, такому человеку поклониться надо за его бескорыстие, но ведь он на самом-то деле в наше жестокое время не только сам в яму лезет, но и других туда тащит.
На днях я ехал на поезде в Киев. В купе моими соседями оказались пожилая женщина из Киева — бухгалтер какой-то фирмы, малосимпатичный чернявый иностранец и молодой офицер-моряк с Тихоокеанского флота. Наши сразу перезнакомились, моряк стал показывать фотографии родных, своего корабля, американского авианосца, около которого они вели разведку. Я дремал на верхней полке и слушал их разговор. Конечно, он быстро перешёл на политику, вперемешку с бытовыми воспоминаниями.
Тон задал иностранец, вроде бы из Панамы. Начал жаловаться, что всё у нас бестолково устроено, не так как в цивилизованных странах. Сам он окончил в Москве Химико-технологический институт, а жена училась в Киеве, теперь работает в панамском посольстве. Сейчас он чем-то приторговывает, едет в Киев по делам. Собеседники стали ахать и стараться сказать ему что-нибудь приятное. Поругали советские общежития, потом украинское консульство. В цивилизованных странах стараются заманить человека — он же деньги в стране оставит, а украинцы ему визу выдали с мрачным выражением лица. Да, всё у нас не так… Эх, Россия, Россия!..
Прошли украинские пограничники, потребовали у этого панамца 100 рублей за медицинскую страховку. Ушли, он стал ныть, наши опять заохали: «Обдираловка!» Он видит, что русско-украинская аудитория его очень уважает, и запел соловьем. Стал им объяснять, что всё у нас неправильно потому, что богатых людей мало. От богатых, мол, идёт к народу культура. И почему-то стал ссылаться на опыт Кубы, так что я совсем проснулся и стал слушать.
На культуру этот парень вышел как-то странно. Вот, говорит, есть в Гаване кладбище им. Колумба. Там похоронено много богатых людей. Какие у них красивые склепы! Он всякий раз, когда представлялся удобный случай, шёл на кладбище, рассматривал эти склепы и думал, какие культурные эти богатые люди. Они уехали в Майами и даже там сделали копию этого кладбища и кое-каких склепов. Вот теперь все люди на Кубе бедные, живут на пределе возможностей. А если бы часть из них, как раньше, была бы богатой, то народ жил бы хорошо.
Ну, думаю, сейчас бухгалтер или моряк укажут ему на отсутствие логики. Ведь если все «живут на пределе возможностей», то сделать часть богатой можно, только если обобрать остальные две трети. Но при этом они вымрут, ибо и так живут на пределе. Каково же было моё удивление, когда и выросшая в СССР женщина-бухгалтер с высшим образованием, и молодой офицер с элитного корабля стали горячо поддерживать этого панамского молодца. Я понял, что он — кубинец, сбежавший в Панаму (так оно и оказалось). А у многих кубинцев из бывшего «среднего класса» есть эта идея-фикс, вроде болезни, над которой там нормальные люди смеются. Они свихнулись на зависти к могилам и склепам богачей. По воскресеньям они берут жену и детей, бутерброды, и идут на это кладбище, как на пикник. Наслаждаются «культурой». Меня тоже не раз пытались затащить, и я не понимал, к чему это — пока друзья не объяснили. И ведь как увязал с политикой и с Россией!
Дама— бухгалтер стала с жаром развивать тему. Да, всё в России пошло наперекосяк, потому что к власти пришла голытьба. А что голытьбе нужно? Первым делом расстрелять всех богатых, а потом их имущество разграбить. Работать они не любят, делать ничего не умеют — и вот, правильно вы сказали, ни общежитии устроить не могут, ни культуры. Потому что только богатые являются носителями культурных и духовных ценностей. Про ценности это она красиво ввернула. Моряк ей в красноречии явно уступал. Что-то мямлил про расстрел всех «справных работников», но больше рассказывал о своём корабле — он со своим оборудованием охватывал радиоразведкой какие-то немыслимые пространства.
Что в этом разговоре меня больше всего поразило, так это вывернутая логика. Бухгалтер хвасталась тем, что она до бухгалтерства была хорошим инженером на каком-то военном заводе. А муж её окончил Московский энергетический институт и стал видным специалистом. При этом выходило, что оба они — из той самой «голытьбы», ибо «всех богатых расстреляли». И вот — все «совки» работать не умели, а думали только о том, как бы кого ограбить, «отнять и разделить», но они с мужем были замечательными работниками. К тому же падкими до «духовных ценностей».
Утром я слез с полки, поговорил с кубинцем по-испански. Оказалось, он из городка Тринидад, где я не раз бывал. Теперь это город-музей, жемчужина Кубы — реставрированы все дома колониальной эпохи (этого он уже не видел — смылся, получив диплом). Он сидел мрачный, видно, проклинал свой длинный язык. Хаять свою страну в присутствии человека, который её знает, мало кому приятно.
Снова завязался разговор. Я спросил, как дела в Приморье с отоплением. Моряк разволновался: абсолютно все, мол, проклинают Чубайса. Его имя — как синоним абсолютного зла. Я, помня ночной разговор, удивился: как же так? Ведь программа Чубайса в том и состоит, чтобы в России появился слой богатых людей. Но тут офицер совсем меня огорошил: «А зачем нам богатые?»
Я говорю: «Как зачем? Ведь именно они — носители культурных и духовных ценностей». Услышав это, женщина поджала губы — решила, что это камешек в её огород. А офицер не переставал удивлять. Он с жаром воскликнул, почти крикнул: «Какие носители? Каких ценностей? Вы что? Их ценности — доллар! Зелёная бумажка, больше ни о чём они не думают!» Похоже было, что он даже рассердился на мою непонятливость.
Я был в растерянности. Всего шесть часов назад он, сидя на той же самой полке, поддакивал галиматье про богатых, как единственных обладателях «генов духовности и трудолюбия», а теперь с такой же страстью отрицает эти же тезисы, выраженные буквально теми же самыми словами. Что за ерунда?
Перебирая в памяти все слова и жесты этого молодого офицера, я мог придти только к одному выводу. Он был настолько рад долгожданной поездке к родным, настолько расположен к своим попутчикам и переполнен добротой к ним, что не хотел им перечить, «жертвовал» своими вполне разумными убеждениями. Убеждения его были мягкими, неоформленными, но всё же именно — убеждениями. Но он их не слишком ценил, не считал каким-то «жизненно важным ресурсом». И уж тем более не считал их оружием офицера, необходимым в наше смутное время.
Этот молодой человек мне очень понравился, — и в то же время от этой его доброты веяло чем-то гибельным для нас. Как всё это повернётся?..
Декабрь 2003г.
«Комплекс Иуды» как фактор политики
Издевательство было и в том, что переписывать слова гимна поручили тому же автору. Это сразу лишило текст всякой искры святости. Это как цветы с могилы снова в продажу пускать. И вот теперь — звезду, да не у американцев взятую, а у «отцов и дедов».
Разрыв между реальностью и ее символом не должен превышать критической величины. Когда началась Отечественная война, Сталина спросили, можно ли дать в войска шашки из старых арсеналов с надписью «За веру, царя и отечество». Он спросил: «А рубят эти шашки хорошо? Раз хорошо, давайте! Пусть рубят немцев за веру, царя и отечество».
Лучше бы сейчас с армией поступили так же — дали бы не красную звезду, а оружие и горючее по советским нормам, шинели из сукна, гимнастерки не из синтетики, а «хэбэ» и сапоги вместо натовских ботинок. А главное, чтобы знала армия, за что воевать.
Декабрь 2002г.
Мышление элиты и крах теплоснабжения
Для преодоления любого кризиса необходимо, чтобы сначала активная часть общества, а затем и широкие массы осознали причины кризиса, поняли интересы разных социальных групп. Только тогда участники конфликта смогут определить свои интересы, обрести политическую волю и организоваться для достижения победы или компромисса. Как же воспринимается в массовом сознании кризис теплоснабжения? Как люди оценивают угрозы, связанные с разрушением этой части техносферы? Некоторые данные имеются, и их можно обобщить.
Начнём с того, что общество распалось на две части, между которыми обозначились серьезные мировоззренческие барьеры. Суть различий можно выразить так: одна часть убеждена, что такие большие системы, как теплоснабжение, складываются исторически. Они связаны с другими сторонами нашей жизни и не могут быть быстро переделаны согласно решению Ельцина или Чубайса. Другая часть уверена, что такие системы создаются, исходя из инженерной или экономической доктрины. Если где-то есть другая, лучшая модель, то её можно срисовать и переделать нашу модель по этим чертежам.
Или вообще «заменить» систему, как меняют автомобиль.
Во время перестройки верх взял второй, механистический, тип мышления. Программа реформ проникнута отрицанием практически всех структур советского жизнеустройства — от армии до детских садов. Она выражалась лозунгом: «Изменить всё и сделать изменения необратимыми!» Исходя из этого лозунга, и велась реформа теплоснабжения, но оказалось, что эта система обладает очень жёстким материально-техническим каркасом. И реформаторы решили: если не перестроим, так сгноим.
Для таких людей батарея отопления в их комнате казалась просто куском железа, излучающим тепло. В советское время этот кусок железа излучал тепло согласно плану, перешли к рынку — он излучает тепло за деньги. Не будешь платить деньги — кто-то там закроет кран, и батарея перестанет тепло излучать. Покуда деньги есть, беспокоиться не о чем.
Тепло воспринималось как природное явление, которое приручено человеком и уже никуда деться из их квартиры не может. Им была чужда сама мысль, что это тепло — продукт непрерывно работающей сложно устроенной социальной машины и что эта машина может быть испорчена или даже сломана неумелыми или корыстными людьми у власти.
Во время перестройки одним из атрибутов счастья стал видеомагнитофон. Люди ахали, когда узнавали, что на Западе он стоит всего 300 долларов. Советская жизнь казалась жизнью бедняка — «Верхняя Вольта с ракетами, но без видео». Многие молодые люди чувствовали себя обделёнными, и если бы тогда их спросили: «А сколько стоит на Западе то тепло, которое излучают твои батареи за год?», они бы возмутились. Какая, мол, чушь.
Понятно, что раз элита при пассивности большинства отвергла уравнительный принцип, то и началась реформа теплоснабжения. И первый же сбой обнаружил расщепление сознания элиты. Это было во время аварии отопления в Приморье зимой 2001 г. Люди, одетые в норковые шубы и дублёнки, выходили на улицы Владивостока и требовали, чтобы государство обеспечило их дома теплом. Ещё недавно они отвергали уравнительное распределение благ. Тепло — одно из благ, и оно также может предоставляться или через рыночный, или через уравнительный механизм.
С одобрения этих людей были закрыты шахты Приморья. В советском хозяйстве эти шахты были бы эффективны, а в условиях рынка — увы, нет. Это образованные люди должны были бы понять. Местного топлива не стало, и тепло в Приморье подорожало. Грубо говоря, оно дамам в норковых шубах стало не по карману. Согласно их принципам, эти дамы должны были тихонько лечь и замёрзнуть. Как сказал Мальтус, «природа повелевает им удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».
Сделав выбор в пользу рынка (удовлетворение платёжеспособного спроса) и отказавшись от уравнительного распределения (удовлетворение потребности), жители Приморья отказались от права на жизнь как естественного права. При рынке это право имеет лишь тот, кто может заплатить за необходимые для жизни блага. В 2001 г. стало очевидно, что большинство жителей Приморья купить тепло по его реальной рыночной цене не может. Потребность есть, а платёжеспособного спроса нет. И тут выяснилось, что люди в шубах и дублёнках просят именно уравниловки. Они хотели бы, чтобы им в порядке исключения вернули эту часть советской системы.
И тут нет желания «проехать за чужой счет». Наша интеллигенция действительно не понимает, что означало её требование отказа от уравниловки. Она думала, что отопление будет вечно и бесплатно. Кроме того, тут есть и ещё одна важная ошибка. Большие технические системы обладают очень большой инерцией. Отопление РФ спроектировано и построено для уравнительного распределения тепла. Даже если при этом кто-то отлынивал от копеечной платы, это было несущественно — для государства было дешевле покрыть их долги, чем устраивать сложный и дорогой индивидуальный контроль.
В результате все оказались скованы одной цепью. На Западе потребление тепла в значительной степени автономно, сосед от соседа не зависит. В России же разорвать инфраструктуру отопления путём расслоения по доходам не удаётся. Даже те зажиточные граждане, которые смогли купить квартиры в построенных «при рынке» домах, не понимают, что все эти дома присоединены к старым, проложенным в 1970-80-е гг. теплосетям. Новых теплосетей в годы реформ почти не прокладывалось. Поэтому свеженький вид «элитных» домов и итальянская сантехника в квартирах — это всего лишь косметическая надстройка над невидимой сетью подземных коммуникаций, которая одновременно откажет подавать тепло и в дома бедняков, и в дома богатых. «Благополучные», предполагая, что бедные пойдут на дно, а они выплывут и за свои денежки получат тепло, в своих расчётах ошиблись.
Такая вот вынужденная солидарность, и сломать её непросто. Дикие акции по завариванию труб отопления неплательщикам наконец-то показывают людям, что такое мальтузианство. Должники попросту вытесняются из жизни. Если у них не было денег заплатить за тепло, то тем более они не смогут оплатить восстановление разрушенной в их домах системы отопления. Рынок отказывает этим людям в праве на жизнь. Но когда люди это поймут, их сознание настолько изменится, что лучше было бы богатым скинуться и заплатить долги неплательщиков, приговорённых к холодной смерти.
В общем, наша антисоветская часть общества совершила глупость, поддержав слом всего жизнеустройства вместо постепенной «надстройки» ниши для раздельной жизни двух рас — богатых и бедных. Когда зимой 2003 г. волна аварий отопительных систем прокатилась по 30 областям, возникли опасения: а не коснется ли царь-холод своим дыханием и тех, кого в эту зиму беда миновала. Ведь январские холода наконец-то должны были разрушить иллюзию, будто люди при деньгах могут отопить свои жилища электричеством. Ну, заплатят, дескать, лишнюю пару-другую сотен. Не выйдет, не так наша страна устроена. Нечем нам греться, кроме как от общего теплоснабжения.
Но в массе своей люди пока не верят, что и их дом может быть заморожен в ближайшие зимы. Опрос фонда «Общественное мнение» (4 февраля 2003) показал, как устойчива вера, будто причина кризиса — не созданные реформой социальные условия, а нерадивость чиновников. По мнению 53% опрошенных, готовность к зиме зависит от местных властей; 34% полагают, что ответственность в равной мере несут местные и центральные власти, а 6% возлагают её на центр. Не видят люди и масштаба проблемы. 21% верят, что её можно разрешить просто путём соблюдения графика подготовки к отопительному сезону. 19% сводят дело к нравственности. О необходимости ремонта котельных и теплосетей заявили всего 20% опрошенных.
Таким образом, оценить степень угрозы и увидеть корень бедствия большинство пока не в состоянии. Знают ли жители, какой процент теплосетей полностью изношен и должен быть заменён немедленно? Знают ли, сколько стоит заменить 1 км трубы теплосети? Касьянов заверил, что вместо ремонта теплосетей в дома поставят мини-котельные, и многие успокоились. Пересмотра отношения к теплоснабжению не произошло. На Западе, мол, его нет, так и нам не надо — электричество включим, буржуйку купим. Представить, что такое настоящий холод и сколько надо дров для буржуйки — воображения не хватает.
Люди не видят непреодолимых препятствий, в которые мы упёрлись при хищнической эксплуатации технических систем, унаследованных от СССР. Не ощущая их хрупкости и уверовав, будто «деньги решают всё», многие не могут почувствовать и неустойчивости нынешнего равновесия.
Надежду вселяет то, что инженеры, непосредственно столкнувшиеся с данной проблемой, начинают рассуждать здраво, а инженеров у нас пока ещё много и люди к ним, слава Богу, прислушиваются.
Июнь 2003г.
Гибельная и жизненная сила доброты
Говорят, что недостатки — продолжение достоинств. Глядя на то, что происходит последние пятнадцать лет в России, многие удивляются поведению русского человека: он не протестует против того, что его обобрали и вогнали в бедность приватизаторы, не гневается, не митингует. И тут же вспоминают, что на Западе — совсем другое дело. Там чуть прижми обывателя, создай хоть небольшую угрозу его благополучию — на улицы сразу же выходит миллион человек, и власть идёт на попятную.
Удивляются наши «разумные» левые интеллигенты и тому, что у тех, кто живёт за «чертой бедности» совсем нет классовой ненависти к «новым русским». Как же так? Буржуи, кровопийцы, над народом издеваются, выкачивают капиталы за рубеж — а наши только над ними посмеиваются да анекдоты рассказывают. Нет, на Западе «свободные граждане» такого не потерпели бы!
Ну и, конечно, удивляются тому, как народ голосует — сердцем, а не разумом. То Ельцина полюбит, то Путина. А то возьмёт и за Жириновского проголосует. «Россия, да ты в своём ли уме?» — криком кричит «просвещённый» демократ. Что ж, понравилось людям, как смачно ругается сын «юриста»: «плевок на Запад!», «вымоем сапоги в Индийском океане!..»
А то вдруг возьмут и совсем почти за Жириновского не проголосуют, вот и приходится бедному Вешнякову голову ломать: как же помочь ему преодолеть 5% -ный барьер в Госдуму? Ведь наш «демократический» парламент уже никак не может без такого колоритного персонажа, — ну совсем закиснет представительная власть! Но Жириновский урок учтёт и в следующие выборы уже крикнет: «Всех повесить!», а то и подерётся перед телекамерами — и народ его простит, голоса своего для него не пожалеет.
Конечно, зло берёт на это смотреть — ведь просто охмуряют людей пройдохи. Но посмотришь, как от души радуются люди всем этим трюкам, — самому легче становится. Есть в этом какая-то сила, душевное здоровье. Это странная и даже, может быть, губительная, но щедрость. Губительная и спасительная одновременно. С ней мы, может быть, пройдём по краю пропасти — а может, в эту пропасть и рухнем.
За сорок лет до революции размышлял над этим достоинством-недостатком русского человека М.Е. Салтыков-Щедрин. Сам он был западником, но патриотом, и потому рассуждения его всегда очень непросты. Он написал воображаемый разговор «мальчика в штанах» (немецкого) с «мальчиком без штанов» (русским) и высказал в нём много мыслей — очень мудрых, но рискованных. Он сам в них сомневался, потому в такой форме и преподнёс. Когда немецкий мальчик стал русского поучать, тот ответил, что немцы чёрту душу за грош продали. Тот согласился: да, продали по контракту («господину Гехту»), но зато он исправно платит жалованье. А вы, мол, русские, чёрту задаром душу отдали. На это мальчик без штанов объяснил: «Так то задаром, а не за грош. Задаром-то я отдал — стало быть, и опять могу назад взять… Ах, колбаса, колбаса!»
Правда, президенты XXI века наверняка похитрее чертей XIX века будут, — им даже задаром душу отдавать опасно. Так что же нам делать с этой нашей душевной щедростью? Надо бы, наверное, подбавить в неё «диалектического мышления». Мол, не будем забывать о «борьбе противоположностей», «отрицании отрицания» и прочих «сигналах тревоги». Или хотя бы библейское «по плодам их узнаете их» надо всегда в памяти держать.
Но бывает, что это желание «отдать свой голос», поддакнуть постороннему человеку, просто чтобы его порадовать, выглядит как идиотизм. Глядишь — и не верится, что человек это делает именно по доброте душевной. Думаешь потом, думаешь. Кажется, такому человеку поклониться надо за его бескорыстие, но ведь он на самом-то деле в наше жестокое время не только сам в яму лезет, но и других туда тащит.
На днях я ехал на поезде в Киев. В купе моими соседями оказались пожилая женщина из Киева — бухгалтер какой-то фирмы, малосимпатичный чернявый иностранец и молодой офицер-моряк с Тихоокеанского флота. Наши сразу перезнакомились, моряк стал показывать фотографии родных, своего корабля, американского авианосца, около которого они вели разведку. Я дремал на верхней полке и слушал их разговор. Конечно, он быстро перешёл на политику, вперемешку с бытовыми воспоминаниями.
Тон задал иностранец, вроде бы из Панамы. Начал жаловаться, что всё у нас бестолково устроено, не так как в цивилизованных странах. Сам он окончил в Москве Химико-технологический институт, а жена училась в Киеве, теперь работает в панамском посольстве. Сейчас он чем-то приторговывает, едет в Киев по делам. Собеседники стали ахать и стараться сказать ему что-нибудь приятное. Поругали советские общежития, потом украинское консульство. В цивилизованных странах стараются заманить человека — он же деньги в стране оставит, а украинцы ему визу выдали с мрачным выражением лица. Да, всё у нас не так… Эх, Россия, Россия!..
Прошли украинские пограничники, потребовали у этого панамца 100 рублей за медицинскую страховку. Ушли, он стал ныть, наши опять заохали: «Обдираловка!» Он видит, что русско-украинская аудитория его очень уважает, и запел соловьем. Стал им объяснять, что всё у нас неправильно потому, что богатых людей мало. От богатых, мол, идёт к народу культура. И почему-то стал ссылаться на опыт Кубы, так что я совсем проснулся и стал слушать.
На культуру этот парень вышел как-то странно. Вот, говорит, есть в Гаване кладбище им. Колумба. Там похоронено много богатых людей. Какие у них красивые склепы! Он всякий раз, когда представлялся удобный случай, шёл на кладбище, рассматривал эти склепы и думал, какие культурные эти богатые люди. Они уехали в Майами и даже там сделали копию этого кладбища и кое-каких склепов. Вот теперь все люди на Кубе бедные, живут на пределе возможностей. А если бы часть из них, как раньше, была бы богатой, то народ жил бы хорошо.
Ну, думаю, сейчас бухгалтер или моряк укажут ему на отсутствие логики. Ведь если все «живут на пределе возможностей», то сделать часть богатой можно, только если обобрать остальные две трети. Но при этом они вымрут, ибо и так живут на пределе. Каково же было моё удивление, когда и выросшая в СССР женщина-бухгалтер с высшим образованием, и молодой офицер с элитного корабля стали горячо поддерживать этого панамского молодца. Я понял, что он — кубинец, сбежавший в Панаму (так оно и оказалось). А у многих кубинцев из бывшего «среднего класса» есть эта идея-фикс, вроде болезни, над которой там нормальные люди смеются. Они свихнулись на зависти к могилам и склепам богачей. По воскресеньям они берут жену и детей, бутерброды, и идут на это кладбище, как на пикник. Наслаждаются «культурой». Меня тоже не раз пытались затащить, и я не понимал, к чему это — пока друзья не объяснили. И ведь как увязал с политикой и с Россией!
Дама— бухгалтер стала с жаром развивать тему. Да, всё в России пошло наперекосяк, потому что к власти пришла голытьба. А что голытьбе нужно? Первым делом расстрелять всех богатых, а потом их имущество разграбить. Работать они не любят, делать ничего не умеют — и вот, правильно вы сказали, ни общежитии устроить не могут, ни культуры. Потому что только богатые являются носителями культурных и духовных ценностей. Про ценности это она красиво ввернула. Моряк ей в красноречии явно уступал. Что-то мямлил про расстрел всех «справных работников», но больше рассказывал о своём корабле — он со своим оборудованием охватывал радиоразведкой какие-то немыслимые пространства.
Что в этом разговоре меня больше всего поразило, так это вывернутая логика. Бухгалтер хвасталась тем, что она до бухгалтерства была хорошим инженером на каком-то военном заводе. А муж её окончил Московский энергетический институт и стал видным специалистом. При этом выходило, что оба они — из той самой «голытьбы», ибо «всех богатых расстреляли». И вот — все «совки» работать не умели, а думали только о том, как бы кого ограбить, «отнять и разделить», но они с мужем были замечательными работниками. К тому же падкими до «духовных ценностей».
Утром я слез с полки, поговорил с кубинцем по-испански. Оказалось, он из городка Тринидад, где я не раз бывал. Теперь это город-музей, жемчужина Кубы — реставрированы все дома колониальной эпохи (этого он уже не видел — смылся, получив диплом). Он сидел мрачный, видно, проклинал свой длинный язык. Хаять свою страну в присутствии человека, который её знает, мало кому приятно.
Снова завязался разговор. Я спросил, как дела в Приморье с отоплением. Моряк разволновался: абсолютно все, мол, проклинают Чубайса. Его имя — как синоним абсолютного зла. Я, помня ночной разговор, удивился: как же так? Ведь программа Чубайса в том и состоит, чтобы в России появился слой богатых людей. Но тут офицер совсем меня огорошил: «А зачем нам богатые?»
Я говорю: «Как зачем? Ведь именно они — носители культурных и духовных ценностей». Услышав это, женщина поджала губы — решила, что это камешек в её огород. А офицер не переставал удивлять. Он с жаром воскликнул, почти крикнул: «Какие носители? Каких ценностей? Вы что? Их ценности — доллар! Зелёная бумажка, больше ни о чём они не думают!» Похоже было, что он даже рассердился на мою непонятливость.
Я был в растерянности. Всего шесть часов назад он, сидя на той же самой полке, поддакивал галиматье про богатых, как единственных обладателях «генов духовности и трудолюбия», а теперь с такой же страстью отрицает эти же тезисы, выраженные буквально теми же самыми словами. Что за ерунда?
Перебирая в памяти все слова и жесты этого молодого офицера, я мог придти только к одному выводу. Он был настолько рад долгожданной поездке к родным, настолько расположен к своим попутчикам и переполнен добротой к ним, что не хотел им перечить, «жертвовал» своими вполне разумными убеждениями. Убеждения его были мягкими, неоформленными, но всё же именно — убеждениями. Но он их не слишком ценил, не считал каким-то «жизненно важным ресурсом». И уж тем более не считал их оружием офицера, необходимым в наше смутное время.
Этот молодой человек мне очень понравился, — и в то же время от этой его доброты веяло чем-то гибельным для нас. Как всё это повернётся?..
Декабрь 2003г.
«Комплекс Иуды» как фактор политики
25 января меня пригласили участвовать в передаче «Времена» на канале телевидения ОРТ (ведущий В.В.Познер). Передача была приурочена к 80-й годовщине со дня смерти Ленина, но никакой дискуссии по существу смысла, значения и результатов «программы Ленина» не предполагала и возможности такой дискуссии не дала. Но эта передача не была и просто антиленинской. Главной ее целью было именно осквернение символа, каким давно уже является образ Ленина. Выполнялось это с демонстративным «перебором», с заведомо оскорбительной фразеологией, с полным пренебрежением и к исторической правде, и к чувствам значительной части населения РФ. Единственной разумной целью передачи такого типа (а В.Познер — человек явно разумный) является стравливание разных частей общества и, следовательно, дестабилизация общественного сознания накануне выборов президента. Это я и сказал В.Познеру в заключение.
Но это все не главное. Эта передача, на мой взгляд, высветила вопрос, который мы всегда затрагиваем как-то вскользь — о том, какую роль играет в нашем нынешнем тяжелом кризисе особая категория людей — предатели (ренегаты). Численность этой группы невелика, речь идет не о тех массах людей, которые под давлением обстоятельств изменили присяге «в общем строю» или кривят душой, хором проклиная сегодня советскую власть. Такой коллективный грех, конечно, не красит человека, но и не ломает его душу, он находится «под контролем» разума и совести. Почти все мы в этом грехе в той или иной мере повинны — аплодировали перестройке, не разглядели под ее шкурой врага.
Ренегаты — это «офицерский и генеральский» состав, который не под страхом смерти, а по расчету и из корысти переходит на сторону вражеской армии и выполняет в ней боевые задания против своих вчерашних товарищей. Причем, как это часто бывает, выполняет с особой энергией и жестокостью.
Передача «Времена» красноречиво показала разрушительную суть этого вражеского приема — приглашать ренегатов, занимавших высокие посты в идеологической службе КПСС, для обсуждения болезненных для нашего народа вопросов. Когда речь идет о нейтральных вещах, это куда ни шло, а ведь В.Познер специализируется на передачах именно на те исторические темы, которые стали источником конфликта в обществе.
Если бы В.Познер пригласил на дебаты искренних противников Ленина (их, вероятно, можно было бы найти среди монархистов), то, в принципе, мог состояться полезный разговор — монархиста не снедают комплексы, его не гложет, по выражению Хемингуэя, «тоска предателя». Были же среди нас люди, которые лояльно или даже самоотверженно работали в Советской России, воевали в Отечественной войне, но сохраняли в душе идеальный образ российской монархии. Такому человеку, каким бы противником Ленина он ни был, нет необходимости разрушать образ советского прошлого, ибо в цивилизационном плане Советский Союз продолжал траекторию прежней России, вновь «собрал» Империю, вышвырнул армию Гитлера с европейским отребьем. Но нет, православным монархистам В.Познер все же предпочитает именно ренегатов марксизма-ленинизма.
Дело в том, что ренегаты постоянно находятся в состоянии сильного эмоционального стресса — в них, как говорят, клокочет «комплекс Иуды». Они вынуждены очернять и осквернять предмет своего предательства, выходя за всякие разумные пределы — это служит для них психологической защитой. Как помешанный принимает успокаивающее лекарство, они нуждаются в глотке гадости, вызывающей в их воспаленном воображении галлюцинацию их бывшей Родины как «империи зла». И тогда на минуту предатель видит себя как борца со злом. Понятно, что эта параноидальная ненависть подавляет всякую способность делать разумные умозаключения. Рассуждения ренегата, как правило, теряют всякую познавательную ценность, но зато наполнены ядом.
Но это все не главное. Эта передача, на мой взгляд, высветила вопрос, который мы всегда затрагиваем как-то вскользь — о том, какую роль играет в нашем нынешнем тяжелом кризисе особая категория людей — предатели (ренегаты). Численность этой группы невелика, речь идет не о тех массах людей, которые под давлением обстоятельств изменили присяге «в общем строю» или кривят душой, хором проклиная сегодня советскую власть. Такой коллективный грех, конечно, не красит человека, но и не ломает его душу, он находится «под контролем» разума и совести. Почти все мы в этом грехе в той или иной мере повинны — аплодировали перестройке, не разглядели под ее шкурой врага.
Ренегаты — это «офицерский и генеральский» состав, который не под страхом смерти, а по расчету и из корысти переходит на сторону вражеской армии и выполняет в ней боевые задания против своих вчерашних товарищей. Причем, как это часто бывает, выполняет с особой энергией и жестокостью.
Передача «Времена» красноречиво показала разрушительную суть этого вражеского приема — приглашать ренегатов, занимавших высокие посты в идеологической службе КПСС, для обсуждения болезненных для нашего народа вопросов. Когда речь идет о нейтральных вещах, это куда ни шло, а ведь В.Познер специализируется на передачах именно на те исторические темы, которые стали источником конфликта в обществе.
Если бы В.Познер пригласил на дебаты искренних противников Ленина (их, вероятно, можно было бы найти среди монархистов), то, в принципе, мог состояться полезный разговор — монархиста не снедают комплексы, его не гложет, по выражению Хемингуэя, «тоска предателя». Были же среди нас люди, которые лояльно или даже самоотверженно работали в Советской России, воевали в Отечественной войне, но сохраняли в душе идеальный образ российской монархии. Такому человеку, каким бы противником Ленина он ни был, нет необходимости разрушать образ советского прошлого, ибо в цивилизационном плане Советский Союз продолжал траекторию прежней России, вновь «собрал» Империю, вышвырнул армию Гитлера с европейским отребьем. Но нет, православным монархистам В.Познер все же предпочитает именно ренегатов марксизма-ленинизма.
Дело в том, что ренегаты постоянно находятся в состоянии сильного эмоционального стресса — в них, как говорят, клокочет «комплекс Иуды». Они вынуждены очернять и осквернять предмет своего предательства, выходя за всякие разумные пределы — это служит для них психологической защитой. Как помешанный принимает успокаивающее лекарство, они нуждаются в глотке гадости, вызывающей в их воспаленном воображении галлюцинацию их бывшей Родины как «империи зла». И тогда на минуту предатель видит себя как борца со злом. Понятно, что эта параноидальная ненависть подавляет всякую способность делать разумные умозаключения. Рассуждения ренегата, как правило, теряют всякую познавательную ценность, но зато наполнены ядом.