Страница:
— Какие? — чувствуя, как в области живота начинает раскручиваться пружина страха, пробурчал я. — Носить оружие? Не имею разрешения, да и стрелять не обучен. Переходить улицу только на зеленый свет? Так и поступаю. Врезать в квартирную дверь два дополнительных замка? Там столько понапихано — месте свободного не отыщешь…
— Уйми паскудный язык, шут дерьмовый! — зло прикрикнул Василий, искусно вплетая в грубый окрик цветастую нить непереводимых словообразований. — Не имею ни малейшего желания принимать участие в очередных похоронах… Слушай внимательно, если еще способен воспринимать дружеские предостережения. На днях к тебе приедет «братишка», временно поселится в твоей халупе, которую ты почему-то именуешь комнатой. Сиди и строчи очередную детективную пошлятину. На улицу без «братишки» не выходить. С соседкой будь поосторожней. Она, как мне кажется, далеко еще не открыта. Несмотря на все твои старания, — усмехнулся он. — Отношения не прерывай, но и не форсируй.
В отношении «братишки» — все правильно и все меня устраивает. Кроме его ночевки в моей комнате, которая поставит жирный крест на дальнейшем изучении Надин… Интересно, как она отреагирует на запрет посещать ночами соседа? Потребует моего переселения в «девичий теремок»? Фигушки, милая, не получится, не тот возраст, чтобы красться в темноте по коридору ради того, чтобы получить очередную порцию жирных ласк и подышать запахом пота.
— С дедом Пахомом веди себя осторожно, типа — «здравствуйте — до свидания». В более тесные контакты не вступай…
Что подразумевается под «более тесными контактами» в приложении к склеротику, который едва держится на дрожащих ходулях? Но я удержался от вопроса, который неминуемо вызовет очередную лавину ехидных сравнений.
— Последнее. Ты мне все рассказываешь? Учти, если скрываешь — себе во вред. Я обязан знать все и еще — четвертушку сверху.
Похоже, четвертушка — любимый образ сыщика, который он использует вместо замысловатого мата, позаимствованного при общениях с блатным миром… Вообще-то, Васька прав: я обязан информировать его с исчерпывающей полнотой, иначе наше содружество способно принести только один вред.
Но как быть с Геннадием Викторовичем? Подставлю его и сыщик тут же наведет на след единственной моей «крыши» своих коллег… И не только «крыши». Стыдно признаться, но интеллигентный, обаятельный вор в законе, знаток литературы и искусства, интереснейший собеседник превратился для меня в… друга. Да, да, именно, в друга, неправедно оболганного, отторгнутого от общества культурных людей.
В конце концов, пришлепывать печати и штампы мы научились, а вот разобраться, что таится под «штампами» не умеем. Затвердили: садист, убийца, ворюга… А Геннадий Викторович, я в этом почему-то уверен, никого не убивал, не пытал и не обкрадывал.
Так какое я имею моральное право выдавать его уголовке?
— Да, иногда я говорю не все, но не потому, что скрываю. Просто не до конца уверен. Додумаю — обязательно скажу, — вывернулся я из сложного положения.
— Если сможешь говорить. — невесело пошутил Василий и от его мрачной шутки повеяло сатанинским запашком. — Дело твое. Не забудь о прибытии «братца».
— А как я его узнаю? Ведь бандиты тоже могут постараться внедрить в квартиру своего человека. Под аналогичным прикрытием.
Все же работа над детективами приносит свои плоды. Вон как стал выражаться: внедрить своего человека, под аналогичным прикрытием. Будто опытный сотрудник уголовки, познавший все законы сыска.
— Тут ты прав.
Стулов покопался в залежах четвертушек, извлек из-под них плохонькую фотокарточку. Молоденький парнишка с вздернутым носом «рязанского покроя» и толстыми, африканского происхождения, губами стоял в обнимку с двумя девушками. Светлые волосы закрывают уши… Лоб мягкого очертания, средний по высоте… Разрез глаз с легкой «косиной». Будто в роду у парня присутствовали представители китайско-монгольской расы.
Итак, рязанско-африканско-монгольское происхождение. Забавная помесь разных рас, которая обязательно сказалась на характере парня. Я представил себе этот характер: рязанское благодушие, африканская страстность и китайско-монгольская хитрость.
Ничего себе коктейль!
Обладатель этой адской смеси будет защищать меня, оберегать от пуль и ножей киллеров! Не проще ли плюнуть на расследование, прихватить чемоданчик с самым необходимым и податься поглубже в сибирскую тайгу либо в дальневосточные сопки?
Господи, какая чушь лезет в башку!
Я покорно склонил голову.
— Как зовут «братца».
— Константин. Костя.
18
— Уйми паскудный язык, шут дерьмовый! — зло прикрикнул Василий, искусно вплетая в грубый окрик цветастую нить непереводимых словообразований. — Не имею ни малейшего желания принимать участие в очередных похоронах… Слушай внимательно, если еще способен воспринимать дружеские предостережения. На днях к тебе приедет «братишка», временно поселится в твоей халупе, которую ты почему-то именуешь комнатой. Сиди и строчи очередную детективную пошлятину. На улицу без «братишки» не выходить. С соседкой будь поосторожней. Она, как мне кажется, далеко еще не открыта. Несмотря на все твои старания, — усмехнулся он. — Отношения не прерывай, но и не форсируй.
В отношении «братишки» — все правильно и все меня устраивает. Кроме его ночевки в моей комнате, которая поставит жирный крест на дальнейшем изучении Надин… Интересно, как она отреагирует на запрет посещать ночами соседа? Потребует моего переселения в «девичий теремок»? Фигушки, милая, не получится, не тот возраст, чтобы красться в темноте по коридору ради того, чтобы получить очередную порцию жирных ласк и подышать запахом пота.
— С дедом Пахомом веди себя осторожно, типа — «здравствуйте — до свидания». В более тесные контакты не вступай…
Что подразумевается под «более тесными контактами» в приложении к склеротику, который едва держится на дрожащих ходулях? Но я удержался от вопроса, который неминуемо вызовет очередную лавину ехидных сравнений.
— Последнее. Ты мне все рассказываешь? Учти, если скрываешь — себе во вред. Я обязан знать все и еще — четвертушку сверху.
Похоже, четвертушка — любимый образ сыщика, который он использует вместо замысловатого мата, позаимствованного при общениях с блатным миром… Вообще-то, Васька прав: я обязан информировать его с исчерпывающей полнотой, иначе наше содружество способно принести только один вред.
Но как быть с Геннадием Викторовичем? Подставлю его и сыщик тут же наведет на след единственной моей «крыши» своих коллег… И не только «крыши». Стыдно признаться, но интеллигентный, обаятельный вор в законе, знаток литературы и искусства, интереснейший собеседник превратился для меня в… друга. Да, да, именно, в друга, неправедно оболганного, отторгнутого от общества культурных людей.
В конце концов, пришлепывать печати и штампы мы научились, а вот разобраться, что таится под «штампами» не умеем. Затвердили: садист, убийца, ворюга… А Геннадий Викторович, я в этом почему-то уверен, никого не убивал, не пытал и не обкрадывал.
Так какое я имею моральное право выдавать его уголовке?
— Да, иногда я говорю не все, но не потому, что скрываю. Просто не до конца уверен. Додумаю — обязательно скажу, — вывернулся я из сложного положения.
— Если сможешь говорить. — невесело пошутил Василий и от его мрачной шутки повеяло сатанинским запашком. — Дело твое. Не забудь о прибытии «братца».
— А как я его узнаю? Ведь бандиты тоже могут постараться внедрить в квартиру своего человека. Под аналогичным прикрытием.
Все же работа над детективами приносит свои плоды. Вон как стал выражаться: внедрить своего человека, под аналогичным прикрытием. Будто опытный сотрудник уголовки, познавший все законы сыска.
— Тут ты прав.
Стулов покопался в залежах четвертушек, извлек из-под них плохонькую фотокарточку. Молоденький парнишка с вздернутым носом «рязанского покроя» и толстыми, африканского происхождения, губами стоял в обнимку с двумя девушками. Светлые волосы закрывают уши… Лоб мягкого очертания, средний по высоте… Разрез глаз с легкой «косиной». Будто в роду у парня присутствовали представители китайско-монгольской расы.
Итак, рязанско-африканско-монгольское происхождение. Забавная помесь разных рас, которая обязательно сказалась на характере парня. Я представил себе этот характер: рязанское благодушие, африканская страстность и китайско-монгольская хитрость.
Ничего себе коктейль!
Обладатель этой адской смеси будет защищать меня, оберегать от пуль и ножей киллеров! Не проще ли плюнуть на расследование, прихватить чемоданчик с самым необходимым и податься поглубже в сибирскую тайгу либо в дальневосточные сопки?
Господи, какая чушь лезет в башку!
Я покорно склонил голову.
— Как зовут «братца».
— Константин. Костя.
18
Предостережения Стулова — зерно, упавшие на уже подготовленную почву. С внесенными удобрениями, перепаханную и смоченную дождями. Я и до беседы с Василием опасливо оглядывал пространство вокруг себя, провожал подозрительными взглядами развязных мужиков и перекрашенных красоток.
Теперь дошел до того, что стал держаться подальше от балконов, с которых легко и просто могут свалиться на голову тяжелые предметы, от края тротуара, куда может неожиданно в"ехать машина-убийца, от прохожих, каждый из которых способен пырнуть меня ножом и затеряться в толпе.
Короче, вел себя настоящим придурком.
Витька Пудов абсолютно прав — переночевать в его квартире все равно, что обниматься со взрывпакетом, не зная кто и когда приведет его в действие. К Машеньке шлагбаум перекрыт ее сыночком-алкашом. Остается квартира неведомой Ларисы, которую по доброте душевной на время уступил мне Витька… Квартиру или женщину? Может быть, одно и другое? Как выразился болтун, оставь и на мою долю. Конечно, шутил, Пудов без шутки, будто одежда без молний и пуговиц, но, как говорит народная мудрость, в каждой шутке есть доля правды.
Ну, что ж, выбор невелик: или ехать в Дремов, или переспать у витькиной подружки. И я принялся анализировать оба варианта. С дотошностью начинающегося сыщика и опасливостью приговоренного к смерти.
Сейчас — семь вечера. Значит я попаду только на девятичасовую электричку и приеду на дремовский вокзал в начале первого ночи. Плюс минут сорок ходьбы по безлюдным спящим улицам, где буквально на каждом шагу мне придется оглядываться на черные провалы проездов и угрожающе оскаленные пасти входов в дома и домишки.
Отпадает! Я не герой из американских боевиков, для совершения подобного подвига не гожусь! Одно дело описывать преступления, совсем другое — в них учавствовать. В качестве жертвы.
И я достал из кармана писульку с адресом Ларисы.
Теплый Стан, восьмой микрорайон, дом шесть, квартира сорок два. Наверняка, окна выходят на любимое детище московского мэра — кольцевую автодорогу. Неизвестно по какой причине, но именно она казалась мне самым опасным местом.
Видимо, после покушения на объездной дороге.
К сожалению, третьего варианта не существует, придется воспользоваться витькиным. Дай Бог, его подружка не прогуливается с кавалерами и не ночует у папочки с мамочкой — сидит дома. Читает газету либо выстукивает на пищущей машинке очередную статейку. Тогда незванному гостю не придется сидеть на лавочке рядом с под"ездом, высматривая незнакомую телку…
Поездка на метро — самый безопасный участок моего передвижения. Правда, и здесь возможно покушение, типа подрывного устройства, но, как говорится, на миру и смерть красна, пострадаю не один — в компании. Обстоятельство малоутешительное, но зато редкое — не так уж часто взрывают поезда и автобусы, чаще киллеры специализируются на убийствах в под"ездах и в машинах.
И все же я внимательно отслеживал руки пассажиров, сумки и дипломаты, в которых может быть затарена взрывчатка. Предпочитал стоять в торце вагона, откуда легче наблюдать за подозрительными людьми. В районе «Калужской» напомнил одной забывчивой бабусе об оставленной ею хозяйстенной сумке. Незаметно ощупал набитый чем-то пакет пьяного.
Наконец, мои мучения окончились. Станция «Теплый Стан».
Остается преодолеть последнее препятствие — ночную улицу. Затерялся в толпе пассажиров. Рядом — женщина с двумя детьми, впереди — толстяк в соломенной шляпе, позади… Господи, что же это творится! Едва не наступая мне на пятки, безмятежно насвистывая мелодию какой-то песенки, шевствует парень с раздвоенным подбородком. Ехидоно улыбается и многозначительно подмигивает. Дескать, никуда тебе от меня не скрыться, достану и в метро, и в автобусе, и в электричке.
Иду, будто под конвоем, разве только не заложил за спину вялые руки. Как это делают зеки в тюрьме и на зоне. Господи, какой же я идиот! Ведь Васька не раз говорил: веди себя обычно, не притворяйся ни сыщиком ни его мишенью.
Я изобразил полнейшее равнодушие, вышагивал медленно, не торопясь, не оглядывался и не смотрел по сторонам.
Основной поток возвращающихся с работы уже схлынул, на улице немноголюдно, только возле продовольственного магазина горюют алкаши, жаждущие опохмелки, да прямо на асфальте сидит тройка бомжей.
— Не знаете, как пройти к восьмому микрорайону? — обратился я к женщине с детьми.
Ответить она не успела — ее опередил мой «конвоир».
— Самому вам не найти — пойдемте вместе. Нам — по дороге, я живу там.
Слава Богу, слежка переходит в обычное совместное путешествие, когда топтун не идет следом, а шевствует рядышком, на ходу поясняя где и куда повернуть, за каким мусорным контейнером обогнуть жилую башню. На подобии экскурсовода. Можно не бояться неожиданного выстрела или удара ножа.
— Здесь мы перейдем на другую сторону, — предупредил «Сусанин». — Напротив — магазин. Сейчас он уже закрыт. Зайдем за него — там тропинка через овраг, доведет до самого восьмого района.
Я кивнул и сделал несколько шагов по проезжей части.
Из— за угла вывернулся тяжелый «форд» -везет мне на эту марку машин! — и помчался прямо на меня. Я растерянно остановился — застыл, будто заколдованный, перед неизбежной гибелью. Черная машина все ближе и ближе… Уже не свернет — остались считанные метры…
— Назад!
Сильные руки подхватили меня и швырнули… в открытую дверь невесть откуда появивишегося «мерседеса». Тот развернулся и помчался в сторону МКАД. Вслед за удирающим во все лопатки «фордом».
— Все равно не уйдут, — мстительно проговорил парень, глядя вслед черному убийце. Сейчас я не сомневался в том, что впереди — автомобильный киллер — Притормози, кореш, хочу полюбоваться… Сейчас наши вырулят… У них не получится — мы достанем!
«Кореш» притормозил. Парень приник к стеклу. В руке — короткоствольный пистолет, на лице — угрожающая гримаса.
Все произошло мгновенно. Я даже толком испугаться не успел.
На выезде из квартала дорогу «форду» перегородили две иномарки. Будто закупорили горлышко бутылки. Сзади дорогу заблокировала еще одна. Сыгранно, четко, как на параде. Или — автошоу. «Форд» остановился. Грянули автоматные очереди. Им ответили несколько пистолетных выстрелов. Раздались страшные предсмертные крики расстреливаемых.
И снова наступила ночная тишина. Две передних машины исчезли — свернули в проулки, задняя промчалась мимо места разборки в сторону кольцевой.
На дороге остался изрешеченный пулями «форд».
— Теперь гони, — приказал парень. — За Серегу и Волнушку рассчитались, — удовлетворенно прокомментировал он. — За вас — тоже, — одарил он меня белозубой улыбкой. — Сейчас менты появятся, нам лучше слинять. Пусть лягавые поработают, сбросят наращенные жиры.
— Спасибо, — вежливо, неизвестно за какую услугу, поблагодарил я недавнего пастуха и тут же поинтересовался. — Куда мы едем?
— Как это куда? — удивился он. — Неужели не догадались? Геннадий Викторович велел привезти. Доцент, — для полной ясности добавил парень.
Кажется, появился третий вариант моей московской ночевки, неожиданно обрадовался я. Не доведется познакомиться с подружкой Пудова, провести с ней ночку. Слава Богу! Я не забыл, что меня ожидают две женщины: коротышка в Дремове и Машенька в Москве…
Целый минигарем! Не много ли для сорокалетнего мужика, измученного придуманными и действительными опасностями: официальная жена и будущая наложница?
Машина двигалась в плотном окружении автотранспорта. Несмотря на реконструкцию, московская кольцевая явно перегружена. Несколько раз водитель, рискуя столкнуться с другими легковушками пытался обогнать их, выскакивал то на обочину, то на нейтралку. Бесполезно! Таких умников, как он, предостаточно, все торопятся, нервничают, дергаются, матерятся.
В конце концов, смирился.
— Почему вы не предлагаете мне надеть очки? — удивился я. — Раньше обязательно приказывали…
— Геннадий Викторович не велел, — с ноткой уважения ответил парень. Словно босс — высший авторитет, личный посланник Господа на грешной земле. — Наверно, доверяет… Кстати, мы с вами незнакомы. Меня зовут Семен. Ваше имя знаю — перечитал все детективы… Классно пишете, мне нравится. Будто «работали» в блатном мире…
Похвала остается похвалой, если даже исходит от преступника. Она заглаживает синяки, нанесенные ехидным Стуловым, излечивает раны, возникшие от соприкосновения с ядовитым языком пасынка. Я благодарно кивнул, пробориотал что-то об адском труде писателя, которого редко признают читатели и слишком часто отвергают в издательствах.
Водитель помалкивал — Семен болтал за двоих. Учитывая мое немногословие — за троих. Я старательно наводил его на откровенность по поводу профиля криминальной структуры, в которой он «работал», но парень умело уходил от опасных откровения. Будто опытный, не раз побывавший на зубах охотничьих собак, зверек обходил расставленные мною капканы. Предпочитал говорить о достоинствах и недостатках остросюжетных произведений. Разбирал по косточкам книги других авторов, азартно критиковал их и так же азартно расхваливал мои.
Короче, вел себя точно так, как его хозяин. Вежливо, но с достоинством. И все же иногда из-под искусственного налета интеллигентности то и дело показывалась грубоватая сущность обычного бандита. Ее не стереть, как не удается с помощью школьной резинки убрать высеченную на камне эпитафию.
— Куда девался Тимур Александрович? — неожиданно вспомнил я культурного и обязательного парня, встречающего и сопровождающего меня во время первого визита к Доценту.
— Погиб во время операции, — склонил голову Семен. Будто поклонился надгробию. — По глупому подставился… Спросите Геннадия Викторовича, — спохватился он.
Я понял — коснулся опасного места и постарался перевести разговор в другое русло. Спросил, читал ли Семен Корецкого, что ему больше всего понравилось у Шитова, знакомился ли с книгами Марининой?
Наверно, Семен понял мой неуклюжий маневр. Облегченно вздохнул и одобрительно ухмыльнулся. В уме ему не откажешь.
Беседа снова оживилась. Я тоже увлекся, перестал следить за дорогой, засекать ориентиры, по которым при необходимости можно будет отыскать логово Доцента.
Да и зачем мне это? Понадоблюсь — сам найдет. Как нашел сегодня. А если он понадобится? Ведь разные бывают ситуации. Особенно с тех пор, как я занялся опасным расследованием.
Сегодня же попрошу Геннадия Викторовича дать мне номер телефона, по которому я могу выйти с ним на связь. Дескать, одностороннее общение меня не вполне устраивает, часто появляется необходимость посоветоваться.
Короче, преподнесу адскую смесь примитивного до тошноты подхалимажа и невежливой настырности. Авось, сработает. Должна сработать!
— Кто вы? — перебил я словоохотливого собеседника.
— Я ведь уже сказал: Семен, — удивился тот. — Работаю у Геннадия Викторовича… А вы что подумали?
— А как бы вы сами отреагировали на настырную слежку? — вопросом на воспрос ответил я. — В электричке, в метро, на улице… Вот я и решил: пасет. Кстати, не один. Оголенная телка из вашей конюшни? Можете не отвечать — уверен.
Водитель заржал. Похоже, ему пришлась по душе раскованность пассажира.
Обидное словечко «конюшня», похоже, задело парня.
— Чего рыгочешь, сявка! — резко оборвал он смеющегося. — Жми на газы и помалкивай! Ежели не хочешь заработать плюху.
Тот умолк. Наверно, побаивался сидяшего рядом осободоверенного представителя грозного босса.
Семен отвернулся. Несколько минут молча смотрел в окно. Потом на его лице расцвела улыбка.
— Конюшня? Здорово подковырнули. Только у Доцента вовсе не конюшня — настоящая фирма. Без подделки…
Я не заметил, как «форд» свернул с кольцевой на шоссе, ведущее в глубину лесного массива. Проехал километров двадцать и свернул вторично. А потом повороты стали повторяться так часто, что я окончательно запутался. Тем более, что мое внимание было обращено не на маршрут движения, а на беседу со словоохотливым сопровождающим. Кажется, Семен нашел способ отвлечь меня от разглядывания. Вместо черных очков с закрылками увлекательная беседа…
Машина остановилась возле решетчатых металлических ворот. Из такой же узорчатой калитки вышел парень в камуфляже. Оружия не видно, но я не сомневался — в кармане затаился пистолет, а в будке, край которой выглядывает из-за забора, приготовлено что-то посущественней. Как минимум, автомат.
— Семка? — наклонился к окошку охранник, пронизывая меня изучающим взглядом. — Наконец. А то босс беспокоится… Как там — норма?
— Точно. Не штормуй, братан, кого надо замочили. Пошмонать не успели — рыбаки нарисовались. Но главное — в ажуре. За Серегу и Волнушку рассчитались. Теперь бы — за Тимура! Даст Бог, или Сатана, повстречаемся с отморозками. Открывай!
Створки ворот беззвучно разошлись на подобии челюстей доисторического ящера. Когда «мерс» вкатился на участок, так же беззвучно сдвинулись.
Я с любопытством смотрел на скромный по теперяшним временам особняк. Раньше меня освобождали от непроницаемых очков только в гостиной. Небольшой портик опирается на пять колонн, дверь и окна обрамлены затейливой лепниной, стены первого этажа покрыты мраморными плитами. Над вторым этажем высится мезонин, там, наверно, расположены спальни. Для хозяина и его гостей. Окна полуподвала — узкие амбразуры. Не сомневаюсь, при нападении на особняк ощетинятся стволами пулеметов и гранатометов, выплеснут смертельный ливень огня. Там же, в полуподвале, наверняка, расположены казармы для гарнизона, арсеналы, столовые, медпункты.
Крепость, самая настоящая крепость! Замок феодала, облагороженный современными этажами.
Странная личность, этот начитанный, образованный бандитский босс! Больше походит на крупного ученого, профессора или даже академика, чем на заурядного преступника. Барские замашки, отсутствие жестокости во взгляде, умение общаться с окружающими. Ни единной черточки, присущей, по моему мнению, узколобым дегенератам, бандитм любого, даже самого высокого ранга.
Я мысленно проследил внешность и характеры своих криминальных антигероев. Угрюмые и жестокие, алкаши и наркоманы, развратники и насильники. В этой «картинной галлерее» начисто отсутствуют думающие, тем более, гуманные люди. Один из последних — толстый, неопрятный, воняющий потом волосатый упырь, для которого что опрокинуть стопку, что замочить человека.
Такое же окружение — безжалостное, дурно пахнущее.
Доцент — редкое исключение.
Невольно вспомнилось — во время посещения особняка я не видел ни одной женщины. Если не считать молоденькой служанки. Как у всякого порядочного человека, у Доцента обязательно должна быть жена или любовница.
К примеру, у меня есть и временно брошенная законная супруга и будущая горячая наложница. А чем Геннадий Викторович хуже нищего писателя? Наоборот, значительно лучше. Во всяком случае — внешностью. Разве можно сравнить худого и костлявого Бодрова с подтянутым, широкоплечим «бизнесменом»? Тонкие черты его лица — полная противоположность широкоскулому с приплюснутым носом и обширной лысиной на полголовы — моему.
Впрочем, откуда мне знать — возможно, в недрах многокомнатного дворца находится целый гарем, в котором ожидают желанного приглашения в хозяйскую спальню десяток красавиц. Типа Верочки…
Вдруг у меня перехватило дыхание. В голове завертелась юлой немыслимая фантастическая мысль. Фантастическая и, одновременно, вполне реальная. Кто может гарантировать, что в придуманном мною гареме не сидит внучка стариков Сидоровых?
Тогда сразу все становится на свои места. Понятна необычная забота, которая проявляется по отношению к скромному писателю. Становится оправданным согласие Геннадия Викторовича отыскать «похищенную» девушку. Его полускрытая ирония по поводу моего желания «обратиться» в уголовный розыск. Даже удивительная способность криминального интеллигента безошибочно определять по какому номеру телефона я нахожусь в данный момент нашло об"яснение.
Обычно так и бывает: в муках рождается очередная версия, и факты немедленно подтасовываются для ее подтверждения. Если даже они не имеют к версии ни малейшего отношения — подгоняются, подстругиваются. Прогуливаясь по обширному холлу, я все больше и больше убеждался — Верочка сидит в запертой комнате, может быть, в соседней с холлом.
— Пойдемте, — появился ушедший для доклада Семен. — Вас ожидают.
Я словно вынырнул на поверхность, с недоумением поглядел на улыбчивого парня. Надо же так задуматься, чтобы начисто забыть о предстоящей встрече с Доцентом! Все же, возраст дает о себе знать. Пора уйти от активной деятельности в плане многопрофильных романов и переключиться на коротенькие рассказики из жизни… пернатых. Уменьшатся доходы и, соответственно, опасность.
Геннадий Викторович на этот раз не стоял, ожидая гостя, в центре гостиной — шел навстречу с протянутой для пожатия рукой.
— Наконец-то… Я, признаться, изрядно переволновался. Слава Богу, все обошлось благополучно… Приношу свои извинения за досадный случай на дороге… Сами видели, виновники наказаны и наказаны строго.
Действительно, строго… Я представил себе окровавленные тела водителя и пассажиров «форда» и содрогнулся от страха и… жалости… Кем бы они не были — убийцы или грабители — но они в первую очередь — люди, мыслящие существа. Не гуманней ли было «подставить» их уголовке? Пусть проводят следствие, передают дело в суд. Смертная казнь фактически отменена, но провести за решеткой десять-пятнадцать лет — достаточное наказание. Достойное цивилизованного общества.
— Вы мыслите привычными трафаретами, — будто подслушал мои сомнения Геннадий Викторович. — Провозглашенный лозунг «человек человеку — товарищ, друг и брат» не что иное, как натуральный обман. Вот «звери» — более точное определение.
— А мы с вами разве волки?
— Исключения бывают, без них нет закона. Я говорю в принципе.
«В принципе» Геннадий Викторович, конечно, прав, но не зря же говорят, что монолит, если посмотреть на него в микроскоп, монолитом не является — складывается из разных ядрышек, решеток, узлов. Так и — человеческое общество. Подгонять его «под ранжир» товарищей либо хищных зверей — одинаково глупо.
Удивительно, но впервые за время нашего знакомства мы не обсуждали литературные произведения: ни мои, ни других авторов. Говорили на нейтральные темы, старательно обходя опасные «ямы» и «завалы». Говорили об экономике, возрождении разваленной промышленности, коррупции. Безадресно, не упоминая виновников и «спасителей». Короче, во всю чесали языки.
Первым не выдержал я.
— Простите, Геннадий Викторович, но меня все время мучает один вопрос. Он, как бы это выразиться, не из деликатных…
— Кажется я догадываюсь, — перебил меня хозяин. — Отвечу. Только предварительно немного выпьем и закусим.
Он не нажал на спрятанную в столе кнопку звонка, не повысил голос, но, тем не менее, в гостиную вкатился уже знакомый мне столик на колесиках. Рядом с ним возник передвижной бар.
Служанка поклонилась и исчезла. Только негромкий хлопок двери показал, что она не воспарилась сквозь лепной потолок и не вылетела на метле в окно.
На столике — фрукты, салаты, икра, масло. В открытой зеркальной пасти бара — вина и коньяки. Закуски не навалены на блюда — разложены аккуратными порциями, рассчитаными на умеренный аппетит собеседников, предпочитающих в первую очередь удовлетворить голод духовный.
После нескольких рюмок, без провозглашения пышных застольных тостов, Генналий Викторович положил в рот дольку мандарина и приступил к препарированию самого себя.
— Видимо, вас интересует, чем конкретно занимается возглавляемая мной фирма… Не ошибся? — кивком я подвердил: интересует именно это. — Могу еще раз успокоить — мои люди не убивают и не грабят мирных жителей. Уничтожение пассажиров «форда» — редкость, вызванная, как бы это выразиться… неожиданно возникшими проблемами. Если мне не изменяет память, эту тему мы уже обсуждали и я высказал вам свои соображения. Честно и открыто. Ликвидация же выслеживающих вас бандитов, повторяю, залог вашей и моей безопасности.
Как же здорово звучит это выражение «моей и вашей»! Будто главарь банды уже просмотрел мою анкету, нашел удовлетворительными ответы на заданные вопросы и подписал приказ о назначении в «штат» криминальной группировки. И я уже не просто писатель-детективщик, а рэкетир либо «форточник» либо карманник… Нет, скорей консультант босса по литературно-грабительским вопросам.
Теперь дошел до того, что стал держаться подальше от балконов, с которых легко и просто могут свалиться на голову тяжелые предметы, от края тротуара, куда может неожиданно в"ехать машина-убийца, от прохожих, каждый из которых способен пырнуть меня ножом и затеряться в толпе.
Короче, вел себя настоящим придурком.
Витька Пудов абсолютно прав — переночевать в его квартире все равно, что обниматься со взрывпакетом, не зная кто и когда приведет его в действие. К Машеньке шлагбаум перекрыт ее сыночком-алкашом. Остается квартира неведомой Ларисы, которую по доброте душевной на время уступил мне Витька… Квартиру или женщину? Может быть, одно и другое? Как выразился болтун, оставь и на мою долю. Конечно, шутил, Пудов без шутки, будто одежда без молний и пуговиц, но, как говорит народная мудрость, в каждой шутке есть доля правды.
Ну, что ж, выбор невелик: или ехать в Дремов, или переспать у витькиной подружки. И я принялся анализировать оба варианта. С дотошностью начинающегося сыщика и опасливостью приговоренного к смерти.
Сейчас — семь вечера. Значит я попаду только на девятичасовую электричку и приеду на дремовский вокзал в начале первого ночи. Плюс минут сорок ходьбы по безлюдным спящим улицам, где буквально на каждом шагу мне придется оглядываться на черные провалы проездов и угрожающе оскаленные пасти входов в дома и домишки.
Отпадает! Я не герой из американских боевиков, для совершения подобного подвига не гожусь! Одно дело описывать преступления, совсем другое — в них учавствовать. В качестве жертвы.
И я достал из кармана писульку с адресом Ларисы.
Теплый Стан, восьмой микрорайон, дом шесть, квартира сорок два. Наверняка, окна выходят на любимое детище московского мэра — кольцевую автодорогу. Неизвестно по какой причине, но именно она казалась мне самым опасным местом.
Видимо, после покушения на объездной дороге.
К сожалению, третьего варианта не существует, придется воспользоваться витькиным. Дай Бог, его подружка не прогуливается с кавалерами и не ночует у папочки с мамочкой — сидит дома. Читает газету либо выстукивает на пищущей машинке очередную статейку. Тогда незванному гостю не придется сидеть на лавочке рядом с под"ездом, высматривая незнакомую телку…
Поездка на метро — самый безопасный участок моего передвижения. Правда, и здесь возможно покушение, типа подрывного устройства, но, как говорится, на миру и смерть красна, пострадаю не один — в компании. Обстоятельство малоутешительное, но зато редкое — не так уж часто взрывают поезда и автобусы, чаще киллеры специализируются на убийствах в под"ездах и в машинах.
И все же я внимательно отслеживал руки пассажиров, сумки и дипломаты, в которых может быть затарена взрывчатка. Предпочитал стоять в торце вагона, откуда легче наблюдать за подозрительными людьми. В районе «Калужской» напомнил одной забывчивой бабусе об оставленной ею хозяйстенной сумке. Незаметно ощупал набитый чем-то пакет пьяного.
Наконец, мои мучения окончились. Станция «Теплый Стан».
Остается преодолеть последнее препятствие — ночную улицу. Затерялся в толпе пассажиров. Рядом — женщина с двумя детьми, впереди — толстяк в соломенной шляпе, позади… Господи, что же это творится! Едва не наступая мне на пятки, безмятежно насвистывая мелодию какой-то песенки, шевствует парень с раздвоенным подбородком. Ехидоно улыбается и многозначительно подмигивает. Дескать, никуда тебе от меня не скрыться, достану и в метро, и в автобусе, и в электричке.
Иду, будто под конвоем, разве только не заложил за спину вялые руки. Как это делают зеки в тюрьме и на зоне. Господи, какой же я идиот! Ведь Васька не раз говорил: веди себя обычно, не притворяйся ни сыщиком ни его мишенью.
Я изобразил полнейшее равнодушие, вышагивал медленно, не торопясь, не оглядывался и не смотрел по сторонам.
Основной поток возвращающихся с работы уже схлынул, на улице немноголюдно, только возле продовольственного магазина горюют алкаши, жаждущие опохмелки, да прямо на асфальте сидит тройка бомжей.
— Не знаете, как пройти к восьмому микрорайону? — обратился я к женщине с детьми.
Ответить она не успела — ее опередил мой «конвоир».
— Самому вам не найти — пойдемте вместе. Нам — по дороге, я живу там.
Слава Богу, слежка переходит в обычное совместное путешествие, когда топтун не идет следом, а шевствует рядышком, на ходу поясняя где и куда повернуть, за каким мусорным контейнером обогнуть жилую башню. На подобии экскурсовода. Можно не бояться неожиданного выстрела или удара ножа.
— Здесь мы перейдем на другую сторону, — предупредил «Сусанин». — Напротив — магазин. Сейчас он уже закрыт. Зайдем за него — там тропинка через овраг, доведет до самого восьмого района.
Я кивнул и сделал несколько шагов по проезжей части.
Из— за угла вывернулся тяжелый «форд» -везет мне на эту марку машин! — и помчался прямо на меня. Я растерянно остановился — застыл, будто заколдованный, перед неизбежной гибелью. Черная машина все ближе и ближе… Уже не свернет — остались считанные метры…
— Назад!
Сильные руки подхватили меня и швырнули… в открытую дверь невесть откуда появивишегося «мерседеса». Тот развернулся и помчался в сторону МКАД. Вслед за удирающим во все лопатки «фордом».
— Все равно не уйдут, — мстительно проговорил парень, глядя вслед черному убийце. Сейчас я не сомневался в том, что впереди — автомобильный киллер — Притормози, кореш, хочу полюбоваться… Сейчас наши вырулят… У них не получится — мы достанем!
«Кореш» притормозил. Парень приник к стеклу. В руке — короткоствольный пистолет, на лице — угрожающая гримаса.
Все произошло мгновенно. Я даже толком испугаться не успел.
На выезде из квартала дорогу «форду» перегородили две иномарки. Будто закупорили горлышко бутылки. Сзади дорогу заблокировала еще одна. Сыгранно, четко, как на параде. Или — автошоу. «Форд» остановился. Грянули автоматные очереди. Им ответили несколько пистолетных выстрелов. Раздались страшные предсмертные крики расстреливаемых.
И снова наступила ночная тишина. Две передних машины исчезли — свернули в проулки, задняя промчалась мимо места разборки в сторону кольцевой.
На дороге остался изрешеченный пулями «форд».
— Теперь гони, — приказал парень. — За Серегу и Волнушку рассчитались, — удовлетворенно прокомментировал он. — За вас — тоже, — одарил он меня белозубой улыбкой. — Сейчас менты появятся, нам лучше слинять. Пусть лягавые поработают, сбросят наращенные жиры.
— Спасибо, — вежливо, неизвестно за какую услугу, поблагодарил я недавнего пастуха и тут же поинтересовался. — Куда мы едем?
— Как это куда? — удивился он. — Неужели не догадались? Геннадий Викторович велел привезти. Доцент, — для полной ясности добавил парень.
Кажется, появился третий вариант моей московской ночевки, неожиданно обрадовался я. Не доведется познакомиться с подружкой Пудова, провести с ней ночку. Слава Богу! Я не забыл, что меня ожидают две женщины: коротышка в Дремове и Машенька в Москве…
Целый минигарем! Не много ли для сорокалетнего мужика, измученного придуманными и действительными опасностями: официальная жена и будущая наложница?
Машина двигалась в плотном окружении автотранспорта. Несмотря на реконструкцию, московская кольцевая явно перегружена. Несколько раз водитель, рискуя столкнуться с другими легковушками пытался обогнать их, выскакивал то на обочину, то на нейтралку. Бесполезно! Таких умников, как он, предостаточно, все торопятся, нервничают, дергаются, матерятся.
В конце концов, смирился.
— Почему вы не предлагаете мне надеть очки? — удивился я. — Раньше обязательно приказывали…
— Геннадий Викторович не велел, — с ноткой уважения ответил парень. Словно босс — высший авторитет, личный посланник Господа на грешной земле. — Наверно, доверяет… Кстати, мы с вами незнакомы. Меня зовут Семен. Ваше имя знаю — перечитал все детективы… Классно пишете, мне нравится. Будто «работали» в блатном мире…
Похвала остается похвалой, если даже исходит от преступника. Она заглаживает синяки, нанесенные ехидным Стуловым, излечивает раны, возникшие от соприкосновения с ядовитым языком пасынка. Я благодарно кивнул, пробориотал что-то об адском труде писателя, которого редко признают читатели и слишком часто отвергают в издательствах.
Водитель помалкивал — Семен болтал за двоих. Учитывая мое немногословие — за троих. Я старательно наводил его на откровенность по поводу профиля криминальной структуры, в которой он «работал», но парень умело уходил от опасных откровения. Будто опытный, не раз побывавший на зубах охотничьих собак, зверек обходил расставленные мною капканы. Предпочитал говорить о достоинствах и недостатках остросюжетных произведений. Разбирал по косточкам книги других авторов, азартно критиковал их и так же азартно расхваливал мои.
Короче, вел себя точно так, как его хозяин. Вежливо, но с достоинством. И все же иногда из-под искусственного налета интеллигентности то и дело показывалась грубоватая сущность обычного бандита. Ее не стереть, как не удается с помощью школьной резинки убрать высеченную на камне эпитафию.
— Куда девался Тимур Александрович? — неожиданно вспомнил я культурного и обязательного парня, встречающего и сопровождающего меня во время первого визита к Доценту.
— Погиб во время операции, — склонил голову Семен. Будто поклонился надгробию. — По глупому подставился… Спросите Геннадия Викторовича, — спохватился он.
Я понял — коснулся опасного места и постарался перевести разговор в другое русло. Спросил, читал ли Семен Корецкого, что ему больше всего понравилось у Шитова, знакомился ли с книгами Марининой?
Наверно, Семен понял мой неуклюжий маневр. Облегченно вздохнул и одобрительно ухмыльнулся. В уме ему не откажешь.
Беседа снова оживилась. Я тоже увлекся, перестал следить за дорогой, засекать ориентиры, по которым при необходимости можно будет отыскать логово Доцента.
Да и зачем мне это? Понадоблюсь — сам найдет. Как нашел сегодня. А если он понадобится? Ведь разные бывают ситуации. Особенно с тех пор, как я занялся опасным расследованием.
Сегодня же попрошу Геннадия Викторовича дать мне номер телефона, по которому я могу выйти с ним на связь. Дескать, одностороннее общение меня не вполне устраивает, часто появляется необходимость посоветоваться.
Короче, преподнесу адскую смесь примитивного до тошноты подхалимажа и невежливой настырности. Авось, сработает. Должна сработать!
— Кто вы? — перебил я словоохотливого собеседника.
— Я ведь уже сказал: Семен, — удивился тот. — Работаю у Геннадия Викторовича… А вы что подумали?
— А как бы вы сами отреагировали на настырную слежку? — вопросом на воспрос ответил я. — В электричке, в метро, на улице… Вот я и решил: пасет. Кстати, не один. Оголенная телка из вашей конюшни? Можете не отвечать — уверен.
Водитель заржал. Похоже, ему пришлась по душе раскованность пассажира.
Обидное словечко «конюшня», похоже, задело парня.
— Чего рыгочешь, сявка! — резко оборвал он смеющегося. — Жми на газы и помалкивай! Ежели не хочешь заработать плюху.
Тот умолк. Наверно, побаивался сидяшего рядом осободоверенного представителя грозного босса.
Семен отвернулся. Несколько минут молча смотрел в окно. Потом на его лице расцвела улыбка.
— Конюшня? Здорово подковырнули. Только у Доцента вовсе не конюшня — настоящая фирма. Без подделки…
Я не заметил, как «форд» свернул с кольцевой на шоссе, ведущее в глубину лесного массива. Проехал километров двадцать и свернул вторично. А потом повороты стали повторяться так часто, что я окончательно запутался. Тем более, что мое внимание было обращено не на маршрут движения, а на беседу со словоохотливым сопровождающим. Кажется, Семен нашел способ отвлечь меня от разглядывания. Вместо черных очков с закрылками увлекательная беседа…
Машина остановилась возле решетчатых металлических ворот. Из такой же узорчатой калитки вышел парень в камуфляже. Оружия не видно, но я не сомневался — в кармане затаился пистолет, а в будке, край которой выглядывает из-за забора, приготовлено что-то посущественней. Как минимум, автомат.
— Семка? — наклонился к окошку охранник, пронизывая меня изучающим взглядом. — Наконец. А то босс беспокоится… Как там — норма?
— Точно. Не штормуй, братан, кого надо замочили. Пошмонать не успели — рыбаки нарисовались. Но главное — в ажуре. За Серегу и Волнушку рассчитались. Теперь бы — за Тимура! Даст Бог, или Сатана, повстречаемся с отморозками. Открывай!
Створки ворот беззвучно разошлись на подобии челюстей доисторического ящера. Когда «мерс» вкатился на участок, так же беззвучно сдвинулись.
Я с любопытством смотрел на скромный по теперяшним временам особняк. Раньше меня освобождали от непроницаемых очков только в гостиной. Небольшой портик опирается на пять колонн, дверь и окна обрамлены затейливой лепниной, стены первого этажа покрыты мраморными плитами. Над вторым этажем высится мезонин, там, наверно, расположены спальни. Для хозяина и его гостей. Окна полуподвала — узкие амбразуры. Не сомневаюсь, при нападении на особняк ощетинятся стволами пулеметов и гранатометов, выплеснут смертельный ливень огня. Там же, в полуподвале, наверняка, расположены казармы для гарнизона, арсеналы, столовые, медпункты.
Крепость, самая настоящая крепость! Замок феодала, облагороженный современными этажами.
Странная личность, этот начитанный, образованный бандитский босс! Больше походит на крупного ученого, профессора или даже академика, чем на заурядного преступника. Барские замашки, отсутствие жестокости во взгляде, умение общаться с окружающими. Ни единной черточки, присущей, по моему мнению, узколобым дегенератам, бандитм любого, даже самого высокого ранга.
Я мысленно проследил внешность и характеры своих криминальных антигероев. Угрюмые и жестокие, алкаши и наркоманы, развратники и насильники. В этой «картинной галлерее» начисто отсутствуют думающие, тем более, гуманные люди. Один из последних — толстый, неопрятный, воняющий потом волосатый упырь, для которого что опрокинуть стопку, что замочить человека.
Такое же окружение — безжалостное, дурно пахнущее.
Доцент — редкое исключение.
Невольно вспомнилось — во время посещения особняка я не видел ни одной женщины. Если не считать молоденькой служанки. Как у всякого порядочного человека, у Доцента обязательно должна быть жена или любовница.
К примеру, у меня есть и временно брошенная законная супруга и будущая горячая наложница. А чем Геннадий Викторович хуже нищего писателя? Наоборот, значительно лучше. Во всяком случае — внешностью. Разве можно сравнить худого и костлявого Бодрова с подтянутым, широкоплечим «бизнесменом»? Тонкие черты его лица — полная противоположность широкоскулому с приплюснутым носом и обширной лысиной на полголовы — моему.
Впрочем, откуда мне знать — возможно, в недрах многокомнатного дворца находится целый гарем, в котором ожидают желанного приглашения в хозяйскую спальню десяток красавиц. Типа Верочки…
Вдруг у меня перехватило дыхание. В голове завертелась юлой немыслимая фантастическая мысль. Фантастическая и, одновременно, вполне реальная. Кто может гарантировать, что в придуманном мною гареме не сидит внучка стариков Сидоровых?
Тогда сразу все становится на свои места. Понятна необычная забота, которая проявляется по отношению к скромному писателю. Становится оправданным согласие Геннадия Викторовича отыскать «похищенную» девушку. Его полускрытая ирония по поводу моего желания «обратиться» в уголовный розыск. Даже удивительная способность криминального интеллигента безошибочно определять по какому номеру телефона я нахожусь в данный момент нашло об"яснение.
Обычно так и бывает: в муках рождается очередная версия, и факты немедленно подтасовываются для ее подтверждения. Если даже они не имеют к версии ни малейшего отношения — подгоняются, подстругиваются. Прогуливаясь по обширному холлу, я все больше и больше убеждался — Верочка сидит в запертой комнате, может быть, в соседней с холлом.
— Пойдемте, — появился ушедший для доклада Семен. — Вас ожидают.
Я словно вынырнул на поверхность, с недоумением поглядел на улыбчивого парня. Надо же так задуматься, чтобы начисто забыть о предстоящей встрече с Доцентом! Все же, возраст дает о себе знать. Пора уйти от активной деятельности в плане многопрофильных романов и переключиться на коротенькие рассказики из жизни… пернатых. Уменьшатся доходы и, соответственно, опасность.
Геннадий Викторович на этот раз не стоял, ожидая гостя, в центре гостиной — шел навстречу с протянутой для пожатия рукой.
— Наконец-то… Я, признаться, изрядно переволновался. Слава Богу, все обошлось благополучно… Приношу свои извинения за досадный случай на дороге… Сами видели, виновники наказаны и наказаны строго.
Действительно, строго… Я представил себе окровавленные тела водителя и пассажиров «форда» и содрогнулся от страха и… жалости… Кем бы они не были — убийцы или грабители — но они в первую очередь — люди, мыслящие существа. Не гуманней ли было «подставить» их уголовке? Пусть проводят следствие, передают дело в суд. Смертная казнь фактически отменена, но провести за решеткой десять-пятнадцать лет — достаточное наказание. Достойное цивилизованного общества.
— Вы мыслите привычными трафаретами, — будто подслушал мои сомнения Геннадий Викторович. — Провозглашенный лозунг «человек человеку — товарищ, друг и брат» не что иное, как натуральный обман. Вот «звери» — более точное определение.
— А мы с вами разве волки?
— Исключения бывают, без них нет закона. Я говорю в принципе.
«В принципе» Геннадий Викторович, конечно, прав, но не зря же говорят, что монолит, если посмотреть на него в микроскоп, монолитом не является — складывается из разных ядрышек, решеток, узлов. Так и — человеческое общество. Подгонять его «под ранжир» товарищей либо хищных зверей — одинаково глупо.
Удивительно, но впервые за время нашего знакомства мы не обсуждали литературные произведения: ни мои, ни других авторов. Говорили на нейтральные темы, старательно обходя опасные «ямы» и «завалы». Говорили об экономике, возрождении разваленной промышленности, коррупции. Безадресно, не упоминая виновников и «спасителей». Короче, во всю чесали языки.
Первым не выдержал я.
— Простите, Геннадий Викторович, но меня все время мучает один вопрос. Он, как бы это выразиться, не из деликатных…
— Кажется я догадываюсь, — перебил меня хозяин. — Отвечу. Только предварительно немного выпьем и закусим.
Он не нажал на спрятанную в столе кнопку звонка, не повысил голос, но, тем не менее, в гостиную вкатился уже знакомый мне столик на колесиках. Рядом с ним возник передвижной бар.
Служанка поклонилась и исчезла. Только негромкий хлопок двери показал, что она не воспарилась сквозь лепной потолок и не вылетела на метле в окно.
На столике — фрукты, салаты, икра, масло. В открытой зеркальной пасти бара — вина и коньяки. Закуски не навалены на блюда — разложены аккуратными порциями, рассчитаными на умеренный аппетит собеседников, предпочитающих в первую очередь удовлетворить голод духовный.
После нескольких рюмок, без провозглашения пышных застольных тостов, Генналий Викторович положил в рот дольку мандарина и приступил к препарированию самого себя.
— Видимо, вас интересует, чем конкретно занимается возглавляемая мной фирма… Не ошибся? — кивком я подвердил: интересует именно это. — Могу еще раз успокоить — мои люди не убивают и не грабят мирных жителей. Уничтожение пассажиров «форда» — редкость, вызванная, как бы это выразиться… неожиданно возникшими проблемами. Если мне не изменяет память, эту тему мы уже обсуждали и я высказал вам свои соображения. Честно и открыто. Ликвидация же выслеживающих вас бандитов, повторяю, залог вашей и моей безопасности.
Как же здорово звучит это выражение «моей и вашей»! Будто главарь банды уже просмотрел мою анкету, нашел удовлетворительными ответы на заданные вопросы и подписал приказ о назначении в «штат» криминальной группировки. И я уже не просто писатель-детективщик, а рэкетир либо «форточник» либо карманник… Нет, скорей консультант босса по литературно-грабительским вопросам.