Каришнев-Лубоцкий Михаил. Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

   - Да если бы не Муромская Чаща, мы бы и не прилетели! - поддержала ее правая голова. - Не хватало только, чтобы и Муромская Чаща пропала!
   - Пропасть она может. - Баба Яга покосилась на Калину Калиныча. - Наш воевода запретил колдовство применять, а разговоры-то не очень нам помогают!
   - Это точно, - подтвердил печально Иван Иванович, - беседовали мы с лесорубами, вразумляли их - все без толку!
   Баба Яга стала потихоньку закипать:
   - Долго, Калиныч, мы с ними возиться будем? Терпенье у всех лопнуло, пора их и поприжать! Вот и Горыныч на подмогу пожаловал...
   Она вдруг ехидно улыбнулась:
   - Он с ними чикаться не станет!
   Но Змей Горыныч внезапно обиделся и хмуро огрызнулся:
   - Что "Горыныч"? Чуть что, сразу "Горыныч"! Съесть, что ли, мне их прикажете? Съесть человека недолго!
   И тут Ивану Ивановичу пришла в голову гениальная идея.
   - Есть никого не нужно! - перебил он начавших было ссориться старых приятелей. - Их нужно усыпить! Хотя бы одного - бригадира. - Гвоздиков обернулся к Калине Калинычу и спросил того, хитровато улыбаясь: - Вы на Совете что постановили сделать, если наши переговоры ни к чему не приведут?
   - Ходоков послать к начальству лесорубов. Пусть своих разбойников забирают, пока мы с ними сами не расправились!
   - Вот и посылайте ходоков. - Иван Иванович присел на траву, приглашая присесть и остальных собеседников.
   Все уселись рядышком со старым учителем, один только Змей Горыныч продолжал лежать: сесть он не мог при всем своем желании.
   - Пока Опилкин будет спать, ни одно дерево лесорубы не свалят побоятся. А ходоки за это время в город съездят, начальству доложат: "Так мол и так, самоуправство ваш работник проявил. Заповедное место вырубить хочет - до последнего деревца!" Оттуда скомандуют - они и уйдут не солоно хлебавши.
   - А если не скомандуют? - усомнился Калина Калиныч.
   - Скомандуют. Там-то понимают, что Муромскую Чащу сберечь нужно. Одна такая на всю страну. - Иван Иванович не стал дожидаться новых сомнений со стороны недоверчивого лешака и поспешил до конца изложить свой план: - Нужно слетать вам, уважаемый Змей Горыныч, в Долину Волшебных Одуванчиков. Нарвите с десяток разных и - обратно. А вы, Калины Калиныч, подложите их незаметно в палатку Опилкина...
   - Рыженьких нужно нарвать! - перебила его Баба Яга. - Синенькие очень уж крепкие!
   - Хорошо, нарвите рыженьких, - согласился Иван Иванович, - они действуют безотказно, я на себе проверил.
   - А кто в город поедет? - спросил Змей Горыныч. - Дело ответственное...
   На этот вопрос Гвоздиков не нашелся сразу, что ответить, и только сказал:
   - Нужно подумать...
   Он хотел ехать в город сам, но тащить снова за собой всю "гвардию" было невозможно. Оставить же их без присмотра в Муромской Чаще Гвоздиков все же боялся: вдруг опять пропадут?
   И тут, словно читая мысли Ивана Ивановича на расстоянии, Калина Калиныч заявил:
   - Я поеду. Я старший здесь, мне и ехать. - Он тяжело вздохнул: - Плохо только, что я города не знаю. Лет двести не бывал в нем, поди, изменилось там многое.
   - Перемены есть, - подтвердил Гвоздиков, - большинство из них к лучшему.
   Митя, который сидел до этого молча, прислонившись к теплому боку 1 [1 Примечание: Змеи относятся к холоднокровным, но Змей Горыныч был огнедышащий змей, и поэтому бок у него был теплый.] Змея Горыныча, вдруг подал свой голос:
   - Я с вами поеду, Калина Калиныч.
   - Поехали, сынок! - обрадовался старый леший. - Вдвоем веселее! Может быть, и Шустрика возьмем... Там видно будет.
   - Чего "видно", чего "видно"! - раздался ворчливый голос Шустрика. Конечно, поеду!
   - Ты сперва здороваться со старшими научись, а уж потом в путешествие напрашивайся! - Калина Калиныч сердито погрозил невидимому лешачонку: Опять подкрадываешься? Опять деда напугать хочешь? Вот я тебе, постреленок эдакий!
   - Надо больно пугать... - проворчал Шустрик и стал видимым. - А в город я с вами поеду! - И он запоздало поздоровался: - Здравствуй, деда Горыныч!
   - А меня с собою возьмете? - на всякий случай спросила Маришка. Она уже догадывалась, что Иван Иванович не отпустит ее теперь ни на шаг от себя, и оказалась права.
   - Ты здесь нужна, - отрезал сердито Гвоздиков. - Будешь разведчицей.
   Маришка никогда не была настоящей разведчицей и поэтому сразу же согласилась остаться.
   - Ну, не будем терять зря время, - сказал Калина Калиныч. - Кто с тобой полетит за одуванчиками, Змеюшка?
   - Я! - закричали одновременно Митя и Маришка.
   - Я! - запоздало выкрикнул Шустрик и первым влетел на спину Змея Горыныча.
   - Одного Шустрика хватит, - остановил других ребят старый лешак. И строго наказал внуку: - Нарвешь рыженьких и синеньких. Рыженьких Опилкину, синеньких бабке Кикиморе. Бессонница старую замучила. Понял?
   - Понял! - весело ответил Шустрик и нетерпеливо лягнул Змея Горыныча лаптем в бок.
   Змей Горыныч вздрогнул, встрепенулся, открыл глаза и спросил:
   - Летим?
   - Летим! - крикнул Шустрик и помахал рукой провожавшим.
   - Сам-то не нанюхайся и Горынычу не давай! - спохватился Гвоздиков и тоже помахал платочком улетавшему Шустрику.
   Из ноздрей Змея Горыныча повалил клубами дым, легкое пламя вырвалось из приоткрытых пастей, крылья затрепетали и расправились, тело напряглось, наливаясь силой, - минута - и он взвился в небо, поднялся над облаками и исчез там вместе со своим лихим седоком.
   Глава тридцать шестая
   Сначала все шло точно по плану. Не минуло и часа, как Змей Горыныч и Шустрик вернулись с огромной охапкой золотистых и синеватых одуванчиков.
   - Хватит для начала и одного, - сказал Калина Калиныч, откладывая в сторону самый крупный цветок, - другие для добавки пойдут.
   - Такого большого одуванчика и на три дня хватит! - радостно проговорила Баба Яга.
   - Может, и обернемся за три дня, - неуверенно пробормотал Калина Калиныч, - а, может, и нет...
   - Обернемся! - пообещал Митя бодро. - Туда день, там день, оттуда день - как раз три дня получается!
   - Ну-ну... - буркнул старый лешак и, держа в вытянутой перед собой руке огненно-рыжий одуванчик, двинулся к месту стоянки лесорубов.
   - Только нужно незаметно положить... И только Опилкину... - бросил вслед Калине Калинычу Гвоздиков.
   Но старый леший не удостоил его ответом. Пройдя еще несколько метров, он вдруг стал невидимым. Невидимым стал и одуванчик. И только по назойливо кружащемуся шмелю можно было догадаться о их местонахождении.
   Пока все наблюдали за Калиной Калинычем, со Змеем Горынычем случилось маленькое происшествие. Его левая голова не вытерпела и сунулась носом в ворох прекрасных одуванчиков.
   - Ах, какая прелесть! - успела она произнести восторженно, закатывая от наслаждения глазки. - Какой чудный аромат!..
   И тут же рухнул на землю, сраженная богатырским сном.
   - Что ты наделала?! - завопили две другие головы в ужасе.
   Но левая голова сладко посапывала и ничегошеньки уже не слышала.
   - Придется и вам подремать, - сказала Баба Яга расстроившимся головам, - делать нечего.
   Змей Горыныч вздохнул и отполз за ракитовые кусты, волоча за собой по земле дурную голову.
   - Я тут расположусь, - сказал он друзьям убитым голосом. - Надеюсь, я вам не понадоблюсь в течение этих трех дней?
   И Змей Горыныч, закрыв остальные четыре глаза, погрузился в воспоминания, похожие на дивный сон.
   Глава тридцать седьмая
   Когда невидимый и неслышимый Калина Калиныч проник в палатку Опилкина, то он застал хозяина сидящим за походным столиком со счетами в рках.
   - Строгий выговор за самовольную поездку в Муромскую Чащу - раз! - И Григорий Созонович отодвинул одну костяшку вправо.
   - Лишат премии за июнь - два! - И вторая костяшка присоединилась к первой.
   - За поломку машины и трату горючего еще один выговор - три! - Палец отбросил вправо третью костяшку.
   - Когда вернусь в город, Березко скажет: "Ай-яй-яй, Опилкин!" - итого четыре!
   Григорий Созонович хотел откинуть четвертую костяшку, но не успел. Он вдруг увидел на столе, неизвестно откуда взявшийся одуванчик.
   "Готов поклясться, что его здесь не было!" - подумал взволнованно Опилкин и поднял голову вверх, словно надеясь увидеть в палатке дыру, сквозь которую и свалился сюда загадочный цветок. Но дыры не было, да и не падают одуванчики с неба... Григорий Созонович опустил голову и уставился на таинственную находку. Одуванчик был свеж и красив, ни одна его пушинка еще не успела сорваться и улететь с безжалостным разлучником-ветром прочь, и каждая из них излучала сейчас легкий, чуть-чуть дурманящий аромат.
   Рука Опилкина сама по себе потянулась к цветку и взяла его. "Обычно одуванчики не пахнут, - подумал Григорий Созонович, поднося золотистый шарик к носу, - а этот пахнет..."
   Опилкин хотел разобраться получше, чем пахнет странный цветок, но не успел. Перед его глазами вдруг поплыл легкий, золотистый, как одуванчик, туман, и бригадирская голова улеглась рядом со счетами.
   - Так-то лучше будет... - прошептал Калина Калиныч, подкладывая под щеку Опилкина небольшую подушку. Потрогал счеты и, сам не зная зачем он это делает, откинул вправо еще одну костяшку. После чего тихо и незаметно, также как и появился, исчез, оставив Григория Созоновича в объятиях Морфея.
   Глава тридцать восьмая
   Удар, который нанес по своему дедушке Степочка, засветив пленку с уникальными кадрами, был сильным и болезненным. Но Георгий Александрович Жмуркин не сдался. Придя в себя после обморока, он кинулся звонить по телефону Аяксу Гермогеновичу. На его счастье друг находился дома, и взволнованный Жмуркин тут же излил ему свои горести и страдания.
   - Да-а... - протянул на том конце провода уравновешенный и спокойный при любых обстоятельствах Окуляров. - Удружил нам твой Степочка, нечего сказать! Уничтожил все вещественные доказательства!
   - Без них нам никто не поверит! - чуть ли не плакал Жмуркин, крепко сжимая телефонную трубку дрожащей рукой.
   - И с ними не поверят, - "успокоил" его приятель. - Вот что: давай-ка мы еще посидим в твоей обсерватории. Вдруг повезет?
   Помолчав немного, Жмуркин отчаянно махнул свободной рукой:
   - Была не была!.. Жду!
   Аякс Гермогенович прикатил к Георгию Александровичу на такси буквально через полчаса. А по прошествии следующих тридцати минут оба приятеля уже сидели в жмуркинской обсерватории и напряженно осматривали пустынный горизонт.
   Они надеялись увидеть снова знакомый им НЛО: небольшой, гильзообразный, с маленькой радиоантенной внизу. Они высматривали на горизонте знакомый силуэт, поэтому не сразу обратили внимание на далекий, летящий среди облаков, летательный аппарат. Сначала они приняли его за самолет, но по мере приближения летательного аппарата, астрономы-любители стали склоняться к мысли, что это дирижабль.
   - Удобная вещь, - кивнул в его сторону Аякс Гермогеноич, - правильно делают, возвращая их в строй.
   - По-моему, у дирижаблей винт сзади должен быть, - заметил Жмуркин, взглянув на секунду, туда, куда показывал Окуляров, - а у этого крылья...
   Тут он проглотил комок, подкативший от волнения к горлу, и снова уставился на таинственный дирижабль.
   - Ну да! - ликующе произнес Аякс Гермогенович. - Настоящее чудо техники! Дирижабль-махокрыл!
   Тем временем летательный аппарат приближался все ближе и ближе.
   - Смотрите! - закричал вдруг взволнованно Жмуркин. - На его поверхности находится живое существо! Это - другой НЛО!
   - Скорее, коллега, за фотоаппарат! - Аякс Гермогенович уже видел сам, что это был не дирижабль, а что-то другое: загадочное и неизвестное...
   - Обратите внимание: шум двигателей совершенно не слышен, - наводя объектив фотоаппарата на таинственный НЛО, горячо шептал Георгий Александрович.
   - Однако они есть, они работают! НЛО регулярно выделяет выхлопные газы через три сопла! - также горячо прошептал в ухо приятелю Аякс Гермогенович, стараясь при этом не толкнуть друга под руку и не помешать ему тем самым сделать редчайшие снимки.
   - Вижу... Только снова какая-то ерунда: сопла должны быть сзади...
   НЛО, словно почувствовав, что за ним ведется наблюдение, вдруг изменил курс и через одну-две минуты исчез за далеким, синеющим в легкой дымке, лесом.
   - Проявим пленку вместе, - сказал Окуляров, садясь на стул весь обессиленный. - И обязательно сделай запись в своем "Журнале наблюдений". Немедленно!
   - ОХотно сделаю, - ответил Георгий Александрвоич и, достав из кармана авторучку, выполнил просьбу друга.
   Вот эта запись:
   "Наблюдали передвижение по воздуху необычного летательного аппарата, напоминающего по форме дирижабль. На верхней палубе (крыше?) летательного аппарата просматривалась фигура, похожая на человеческую. Периодически летательный аппарат выделял отработанные газы через сопла, расопложенные почему-то в нарушение всех аэродинамических законов не сзади самого аппарата, а спереди. Сопла находятся в конце трех больших выхлопных труб (смотрите рисунок N 1).
   Здесь дается рисунок с контурным изображением трех голов
   Змея Горыныча, изрыгающих огонь и дым)
   Гуманоид, летевший на этом НЛО, очень похож на гуманоидов, виденных нами ранее на другом НЛО (смотрите рисунки N 2 и N 3)
   Здесь дается рисунок с контурным изображением фигуры Шустрика - рис. N 2.
   и рисунок с контурным изображением фигур Бабы Яги, Мити и Маришки, летящих в ступе - рис. N 3)
   Это позволяет сделать вывод, что в окрестностях Муромской Чащи совершил посадку инопланетный корабль с исследователями на борту. Пользуясь описанными мною выше подсобными транспортными средствами (гильзолетом и махокрылом), 1
   [1 -- Гильзолет и махокрыл -- так Георгий Александрович назвал ступу Бабы Яги и самого Змея Горыныча в своем описании.] гуманоиды приступили к активному изучению "Зоны М. Ч."2 [2 - Зона М. Ч." - Зона Муромской Чащи.] Цели и задачи этих исследований неизвестны и подлежат скорейшему выяснению".
   Сделав запись в "Журнале наблюдений", Жмуркин отправился вместе с Окуляровым к себе домой проявлять драгоценную пленку. На этот раз Степочки не было, и все прошло удачно. Огнедышащий махокрыл и его пассажир четко смотрелись на глянцевых отпечатках, которых Георгий Александрович наделал десятка два, как только высох негатив. Часть снимков Жмуркин и Окуляров решили разослать во всевозможные журналы и газеты.
   "Сенсация! Умопомрачительная сенсация!" - думали друзья, засовывая фотографии в большие пакеты и надписывая адреса. Они уже предвидели, какой шум наделают их снимки и сообщения во всей стране, а может быть, и во всем мире. Аякс Гермогенович и Георгий Александрович даже немного повздорили, споря о том, на какой странице напечатают их материалы. Жмуркин уверял, что на первой, а Окуляров допускал, что их могут напечатать на второй или даже на третьей странице. Если бы они знали тогда, как жестоко ошибались оба!..
   Уже потом, после долгих и томительных ожиданий, к ним стали поступать ответы из редакций. Ответы были разные, но смысл их был один: "Напечатать Ваши фотографии и текст к ним редакция не считает для себя возможным. С уважением..." - и дальше шли подписи работников этих редакций.
   Только одна очень серьезная газета напечатала их снимок. Правда, он был помещен не на первой странице, как надеялся Георгий Александрович, и даже не на второй или третьей, как предполагал Аякс Гермогенович, а на самой-самой последней странице под рубрикой "Что бы это значило?". И вместо бурной и горячей научной дискуссии, на которую с полным правом надеялись наши астрономы-любители, в газете развернулось соревнование на лучшего остряка.
   Но эти удары судьбы свалятся на их голову в будущем, а сейчас...
   - Я еду в областной центр! - заявил Жмуркин приятелю. - Возьму три дня отгулов - и на поезд!
   - Тогда уж лучше сразу в Москву, - посоветовал Окуляров.
   Но Георгий Александрович отмахнулся от умного предложения:
   - И в Светлогорске есть кому подзаняться небесными странниками. Ты помнишь Лешу Березко?
   Окуляров улыбнулся:
   - Конечно, помню! Как он любил торчать в твоей обсерватории!.. Аякс Гермогенович вдруг спохватился:
   - Но с тех пор прошло больше двадцати лет. Вряд ли тот белокурый мальчишка думает теперь об астрономии.
   - Думает, Аякс Гермогенович, еще как думает! - успокоил товарища Жмуркин. - Я как-то раз встретил его в городе. Он просто засыпал меня вопросами!
   Георгий Александрович, вспомнив о встрече с Лешей Березко, расцвел и даже чуть-чуть помолодел.
   - И он по-прежнему называет Альдебаран "Айдабараном"!.. Жаловался только, что работа мешает ему получше заняться проблемами Вселенной. Он теперь большой начальник - командует всеми лесными угодьями области!
   - Ну что ж, поезжай, - нехотя согласился Окуляров, - но лучше бы сразу в Москву...
   - Москва далеко, а Березко близко! - улыбнулся Георгий Александрович. Чуть свет - и я уже в Светлогорске.
   Жмуркин достал из-под кровати чемодан и начал укладывать в него необходимые в дороге вещи и оставшиеся снимки с махокрылом. Положи он в чемодан и свой "Журнал наблюдений".
   - Покажу Алексу записи, рисунки... Должно его заинтересовать. - Георгий Александрович закрыл крышку чемодана и выпрямился. - А на работу мне позвони, пожалуйста, утром. Пусть оформят три дня отгулов.
   Аякс Гермогенович хотел сделать еще одну попытку отговорить приятеля ехать в Светлогорск, но тут с улицы заявился Степочка, и Окуляров поспешил уехать домой.
   - Желаю удачи! - проговорил он с порога Георгию Александровичу и исчез за дверями.
   А Степочка, достав из-за пазухи лягушонка, горько вздохнул:
   - Опять не успел положить ему в карман лягушку... А одну ящерицу - это совсем не интересно...
   Степочка прошел на кухню, сунул лягушонка в чистую кастрюлю,
   быстро накрыл ее крышкой и терпеливо стал дожидаться, когда его папа и мама придут с работы.
   Глава тридцать девятая
   Шел двенадцатый час ночи. В маленьком вокзальчике станции Ворожейкино ни души. До прихода пассажирского поезда "Большие Усищи - Светлогорск" оставалось около часа свободного времени.
   "Подремлю полчасика, - подумала ворожейкинская кассирша, закрывая окошко кассы фанеркой, - раз нет никого, можно и подремать." - Она положила голову на мягкие пухлые руки, с успехом заменяющие ей в нужный момент подушку, и приготовилась свое намерение претворить в жизнь.
   И тут в фанерную заслонку кто-то резко и нетерпеливо забарабанил.
   "Принесла нелегкая кого-то..." - сердито подумала кассирша и оторвала голову от теплых пуховиков. Однако амбразуру не открыла, а спросила через спасительную преграду:
   - Чего колотитесь? Вы в свою голову так поколотитесь!
   Тут на глаза кассирше попался прикрепленный к стенке вымпел "За отличное обслуживание пассажиров", и ей стало немного стыдно. Уже мягче и вежливее она спросила:
   - Чего надо? - и открыла окно кассы.
   Прямо перед окошком стоял мальчик лет одиннадцати -двенадцати в голубенькой, в чуть заметную клеточку, рубашке, вихрастый и голубоглазый. В стороне, около входа, его дожидались древний старик и такой же мальчишка, только обутый почему-то как и его дедушка, в новенькие золотистые лапти.
   "Ишь ты... - подумала кассирша, с интересом разглядывая Калину Калиныча и Шустрика, - в лаптях!.. Должно быть, в область едут, на смотр художественной самодеятельности..."
   Так оно и оказалось: старик и оба мальчика ехали в областной центр.
   - До Светлогорска билет сколько стоит? - спросил голубоглазый мальчик. И поспешил добавить: - В общем вагоне?
   Кассирша охотно назвала стоимость проезда.
   "Так и есть: только на один билет хватает..." - подумал расстроенный Митя, но билет все-таки купил и отошел с ним к Шустрику и Калине Калинычу.
   По грустному виду паренька, купившего билет, по опечаленным физиономиям его спутников, кассирша быстро догадалась об их финансовых затруднениях. Однако помочь она им ничем не могла. Она могла только посочувствовать и предупредить незадачливых путешественников:
   - Не вздумайте зайцами ехать! Ревизоров на линии - пропасть! Да и стыдно в таком возрасте без билета кататься.
   Сказав это, она снова скрылась в своем дзоте, предоставив старичку и двум мальчикам право искать самим выход из сложившейся ситуации.
   Как только голова кассирши исчезла, Митя взволнованно спросил у Калины Калиныча:
   - Что делать-то будем? Билет - один на троих!
   Старый лешак задумчиво почесал затылок и, не ответив Мите на его вопрос, предложил:
   - Выйдем-ка отсюда... Не привык я к помещениям...
   Они выбрались из вокзальчика на пустынную платформу и с удовольствием вдохнули свежий ночной воздух. На небе уже вовсю светили звездочки, месяц, чуть-чуть располневший за эти несколько дней, висел прямо у них над головами, вдали, почти у горизонта, сияло незнакомое Калине Калинычу и Шустрику созвездие изумрудных, фиолетовых и рубиновых звезд.
   - Что это? - удивленно спросил Шустрик и протянул в их сторону руку.
   - Обыкновенные сигнальные огни, - пояснил Митя, - чтобы поезда в темноте не заблудились.
   - Понятно... - прошептал Шустрик, хотя ему не все еще было ясно и понятно.
   Калина Калиныч вспомнил слова кассирши и спросил у всезнающего Мити:
   - А как это "зайцем ездить"? Разве люди тоже колдовать научились?
   Митя улыбнулся:
   - Что вы, Калина Калиныч! Просто так говорится: "Ездить зайцем". Это значит: ехать бесплатно, без билета.
   - Вот оно что... Ну-ну...
   Старый лешак задумался. Ему пришла в голову простая и светлая мысль, он придумал, как можно без лишних хлопот провезти внука и юного друга Митю.
   - Вот что, - сказал он через минуту мальчикам, - превращу-ка я вас в двух зайчат...
   У Мити испуганно взметнулись брови, и он уставился на Калину Калиныча ничего не понимающим взглядом. Шустрик, уже привыкший к фокусам и чудесам своего деда, только хмыкнул в ответ и поскреб пальцем веснушчатый нос, словно пытаясь соскрябать с него хотя бы одну веснушку.
   - Да-да, - повторил Калина Калиныч, радуясь в душе тому впечатлению, какое произвела на Митю его необыкновенно мудрая выдумка, - превращу вас в зайцев, посажу в корзинку, - неизвестно откуда и неизвестно как, но в руках у него появилась небольшая плетеная корзинка с ручкой посередине, - и вперед, в Светлогорск!
   Митя хотел возразить, но не успел. Калина Калиныч беззвучно пошевелил губами, и Митя вдруг почувствовал, как ноги его подкосились, и он упал на платформу, еле успев вытянуть руки. Секунду он ошалело рассматривал асфальт под своим носом, а когда чуть приподнял глаза, то с удивлением увидел возле себя большого рыжеватого зайца с раскосыми и озорными, как у Шустрика, глазами. Заяц подмигнул Мите левым глазом и лениво прыгнул в стоявшую на платформе корзинку.
   - Вот вам морковка, - раздался у Мити над головой голос Калины Калиныча.
   Огромная рука деда Калины нырнула в корзинку и бережно положила туда несколько свежих и аппетитных морковок. И Мите вдруг так захотелось похрумкать морковки, что ноги его, а точнее, мягкие заячьи лапы сами собой оттолкнулись от черного асфальта и опустились в корзину, рядом с неунывающим Шустриком.
   - Так-то, ребятки, будет лучше, - сказал, нагибаясь над корзиной, счастливый обладатель единственного билета, - ночку подремлете в заячьем облике, а утром я вас расколдую.
   Говоря эти слова, Калина Калиныч на всякий случай перевязал верх корзины своим веревочным пояском: крест-накрест, несколько раз. После чего прислушался, уловил дружное похрумкивание и сопение двух дружков, улыбнулся, и, взяв корзину в руку, стал терпеливо дожидаться страшного чудовища по имени "Поезд".
   Глава сороковая
   Чудовище прибыло без опоздания: минута в минуту. Словно чувствуя присутствие на платформе станции Ворожейкино родственную нечистую силу, чудовище еще издали приветственно загудело и стало сбавлять ход, пока не остановилось возле Калины Калиныча.
   Проводник Чайников, выглянув в окно и увидев одинокого пассажира с корзинкой в руках, выскочил в тамбур и открыл дверь.
   - Поскорее, гражданин, сейчас отправляемся!
   Чайников протянул руку, желая взять у старичка-пассажира корзинку и тем самым облегчить ему посадку в вагон, но упрямый дед в старомодных лаптях и рубахе-косоворотке еще крепче вцепился в свою корзину и стал карабкаться по неудобным и высоким ступенькам вверх самостоятельно.
   Вышла из вокзальчика поглядеть в последний раз на любопытного старичка с двумя мальчишками ворожейкинская кассирша.
   - А где мальчики? - протянула она удивленно, увидев, что старик садится в вагон один.
   - Нет мальчиков, - ответил сердито Калина Калиныч, достигнув с трудом заветного тамбура.
   Проводник Чайников заглянул в корзинку и засмеялся:
   - Нет мальчиков, зато зайчики есть!
   И, любезно открыв перед старым лешаком дверь в вагон, пригласил:
   - Прошу! Есть свободная нижняя полка. Берегу специально для престарелых и пассажиров с детьми.
   - Для нас, выходит? - переспросил странный старичок проводника и почему-то при этом кивнул на корзинку, - ну, спасибо.
   Чайников закрыл наружную дверь, затем входную в салон и провел Калину Калиныча к свободной полке.
   - Вот, пожалуйста! - сказал он и, дождавшись когда старичок усядется, бережно поставив рядом с собой корзину, спросил: - Вам куда?
   - В Светлогорск, - ответил Калина Калиныч услужливому проводнику и протянул билет.
   Услышав, что странный пассажир едет в Светлогорск, Чайников очень обрадовался:
   - В Светлогорск?! Ну, тогда можете спать спокойно! Светлогорск станция конечная, ее не проспите.