Каришнев-Лубоцкий Михаил. Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

   И он, кивнув на прощанье Калине Калинычу головой, ушел в свое служебное купе.
   На противоположной от деда Калины лавке сидел большой грузный мужчина лет сорока пяти. Казалось, что мужчина спал, однако старый леший чувствовал на себе его цепкий взгляд из-под полуприкрытых век.
   "Нехороший мне сосед достался, ох, нехороший... - подумал о нем Калина Калиныч, - притворяться любит..."
   Состав дернулся, и мимо окна поплыли редкие станционные огоньки. Калина Калиныч нагнулся над корзиной и прошептал:
   - Ну, ребята, кажется, поехали... Спите пока, и я вздремну.
   Но Митя и Шустрик, не дожидаясь его приглашения, уже давным-давно спали. Калина Калиныч придвинулся поближе в угол, прислонился к стенке, и вскоре непритворный храп раздался в их купе. Мужчина, сидевший напротив, раздраженно выпрямился, посмотрел по сторонам и, увидев, что все вокруг спят, быстро пересел на лавку к Калине Калинычу. В купе было темно, однако мужчина разглядел на дне корзинки двух рыжеватых зайцев.
   "Мне на следующей станции сходить, а такое жаркое дальше поедет..." подумал он горько и еще раз воровски осмотрелся по сторонам. Все спали... Рука сама собой потянулась к корзине, вцепилась в плетеную ручку. "Лишь бы успеть сойти, - думал жулик, приподнимаясь медленно с лавки, - сойду, а там поминай как звали! Не один леший этих зайцев не отыщет".
   Мужчина встал и, крепко держа обеими руками корзину, на цыпочках двинулся в соседний вагон. Дверь в тамбур скрипнула, и вор исчез. Калина Калиныч сонно почмокал губами, поуютней прижался щекой к вагонной стенке и принялся рассматривать второй увлекательный сон. В вагоне было темно, пахло сырой древесиной и плесенью, и все это напоминало старому лешаку родной и любимый трухлявый пень. Калина Калиныч спал и даже не чувствовал мерного покачивания вагона на стыках рельс и судорожного подергивания состава во время частых и коротких остановок. А поезд мчался сквозь тьму, унося его все ближе и ближе к Светлогорску и все дальше и дальше от несчастных и заколдованных Мити и Шустрика.
   Глава сорок первая
   Они проснулись от яркого электрического света и громких незнакомых голосов. Разговаривали двое: мужчина и женщина.
   - Насть, а Насть! - звал мужской голос, - гляди, что я достал!
   По полу зашлепали чьи-то босые ноги, и вскоре над Митей и Шустриком показалась женская голова, вся утыканная металлическими трубками.
   - Аркашенька! - радостно пропищала голова. - Золотце ты мое! И как только ты догадался их купить?!
   Митя и Шустрик навострили уши: не может такого быть, чтобы Калина Калиныч их продал!
   Но мужчина честно признался и тем самым развеял все сомнения:
   - А я не покупал их. Дед какой-то в вагоне корзину оставил. А я и того... взял.
   "Врет, - подумал Шустрик, - не мог дедушка нас оставить."
   Не поверил мужчине и Митя. Он привстал на задние лапы и высунул нос из корзины, желая получше рассмотреть обманщика и вора, а заодно и место, где он находился теперь вместе с Шустриком.
   - Гляди, какой любопытный! - показала жена мужу на торчащий из корзины заячий нос. И вдруг предложила: - Давай зажарим его! У Коленьки как раз именины.
   Услышав эти слова, Митя без сил плюхнулся на дно корзины, а Шустрик подумал: "Надо расколдовываться, а то поздно будет..."
   Но как ни старался Шустрик, какие только волшебные слова не произносил, у него ничего не получалось. Слишком хорошо умел колдовать Калина Калиныч! Снять его заклятье мог только такой же чародей, как он сам, а Шустрик... Шустрик был бессилен!
   Меж тем хозяин дома, обдумав предложение жены приготовить жаркое, произнес не совсем уверенно:
   - Ну что ж, зажарить можно... Только ведь у нас кабанчик в чуланчике лежит?
   - А шкурки на шапку! - Хозяйка упорно добивалась своего, и Митя с Шустриком чувствовали, что уже не жар, а ледяной холод обдает их от лап до хвоста. - У Коленьки как раз нет новой шапки!
   Хозяин, казалось, не спорил с женой, а соглашался, однако вывод у него получался совсем другой.
   - Да, шапку Николаю надо, растет парень. И шкурки хороши, не мешало бы сшить... Только я этих зайцев лучше Вырубалкину, завскладом нашему, отнесу. В подарок.
   - В подарок?! - Хозяйка ахнула и подавилась. Несколько секунд было тихо, но вот голос ее снова прорезался: - В подарок?! Этому ироду!?
   - Нужному человеку. Он мне лесу за них на дачу отпустит. - Хозяин помолчал немного, потом добавил: - А дача - это покрупнее зайца зверь!
   Хозяйка обдумала слова мужа и облегченно вздохнула:
   - Ну что ж, делай, как знаешь. И то правда: кабанчик еще весь целехонький лежит, а Колька и без заячьей шапки побегает. Еще заячью не трепал обормот!
   И она, выключив свет, снова легла спать. Улегся вскоре и хозяин.
   Только Митя и Шустрик не смогли уже сомкнуть глаз. Тщетно пытались они прогрызть дыру в корзине или хотя бы сорвать переплетенные крест-накрест ремешки и веревки. Жулик для надежности обмотал всю корзину медной проволкой, и бедный Шустрик ничего не мог с ней поделать. Когда старый Калина Калиныч объяснял лешакам-внучатам свойства меди, Шустрик прогулял с буйным ветром в обнимку весь урок. И вот теперь ему и его товарищу по несчастью Мите приходилось расплачиваться за тот прогул такой страшной ценой! Шустрик понял, какую непоправимую ошибку он совершил, и, ткнувшись розовым носом в пушистый Митин бок, зарыдал беззвучно и горько.
   Глава сорок вторая
   Утром первым к Мите и Шустрику подошел сынок жулика Колька. Он заглянул в корзинку и радостно завопил на весь дом:
   - Ура-а!.. Зайчики!.. - разбудив своим воплем отца и мать.
   - Ну, зайцы, ну и что? - сердито проворчала хозяйка и, встав с постели, пошла во двор выгонять корову в стадо.
   Когда мать вышла, Колька боязливо спросил у отца:
   - А можно я их за уши потрогаю?
   - Потрогай, - милостиво разрешил папаша.
   Мальчишка сунул руку в корзину и ухватил первого попавшегося зайца за уши. Им оказался Митя. Он судорожно задрыгал всеми четырьмя лапами, но Колька крепко держал его за удобные для такого дела лопушки. В другое время Шустрик расхохотался бы, увидев такую картину, но сейчас ему было не до смеха. Да и видел ли кто-нибудь хохочущего зайца?
   "Цап!" - цапнул Шустрик мальчишку за руку. Не столько от боли, сколько от страха и неожиданности, мальчишка оглушительно заревел и, разжав пальцы, выпустил Митины уши на свободу.
   - Кусается? - спросил отец сына. И сам же ответил себе: - Кусается. Не любит, когда за уши дерут.
   - А я драл?! Подержал немного, а тот и вцепился! - И Колька указал пальцем на Шустрика.
   - Да ну?! - удивился жулик. - Сам пропадай, а товарища выручай?! Гляди-ка ты...
   И он, поднявшись с кровати, подошел к корзине.
   - Вот и ты так себя в школе веди, - наставительно сказал он сыну, разглядывая двух съежившихся на дне корзины зайцев, - за друзей заступайся, помогай им во всем. Тогда и они тебе когда надо помогут, а то и из беды выручат.
   Жулик склонился пониже над корзинкой и улыбнулся как смог поласковее:
   - Попались, братья-кролики! Что ж делать: не я, так тот старик вас бы продал. Должно быть, на базар в Светлогорск вез? А к чему старому деньги? Ни к чему. А я дачку построю, вас, косоглазых, добром вспомню...
   Он хотел погладить Митю и Шустрика по их длинным ушам, но вовремя спохватился и отдернул руку.
   Да он и не успел бы погладить их. В тот момент, когда он собрался было это сделать, Митя и Шустрик вдруг начали медленно, а потом все быстрее и быстрее, приподниматься из корзины. Веревка и медная проволока, которыми был переплетен верх корзины, лопнули, и через три-четыре секунды зайцы уже висели в воздухе и как раз между потолком и полом. Потом они плавно, словно пушинки, двинулись в сторону открытой форточки.
   - Колька... - хрипло прошептал перепуганный до смерти папаша остолбеневшему сыну, - улетят же зайцы...
   Однако сам не тронулся с места ни на шаг.
   А Митя и Шустрик, плохо еще сами соображая, что же с ними такое происходит, уже ныряли один за другим в спасительную форточку. Миг - и они исчезли совсем.
   А в комнате остались стоять с открытыми ртами неудачливый жулик и его еще менее удачливый сын Колька. Папаша лишился двух зайцев и на некоторое время рассудка - только и всего. А вот несчастному Коле пришлось вытерпеть от врачей сорок уколов. И самое обидное было то, что врачи вкатили ему эти уколы не столько за укушенный палец, сколько за правдивый рассказ о летающих зайцах.
   Глава сорок третья
   Поезд пришел в Светлогорск точно по расписанию. Давно проснувшиеся пассажиры - их было немного - вышли из вагона, оставив сладко посапывающего в своем уголочке Калину Калиныча в полном одиночестве. Проводник Чайников, которому тоже было жаль будить утомленного путника, все-таки подошел к нему и легонько потрепал по плечу:
   - Дедушка, Светлогорск!
   - А? Что? - вздрогнул Калина Калиныч и открыл глаза.
   - Приехали, дедушка, - повторил Чайников. И тут он заметил, что корзины с зайцами нигде не видно. - А где наши зайчики?
   Калина Калиныч начал судорожно шарить по лавке, заглянул затем под нее, под соседнюю лавку... Митя и Шустрик исчезли!
   - Милые мои... Внучики...
   Чайников побледнел: впервые в его вагоне совершена кража! Он кинулся помогать Калине Калинычу искать пропавшую корзину с "внучиками", хотя и понимал, что дело это почти бесполезное.
   Старый лешак смотрел на елозившего под лавками проводника и понемногу приходил в чувство: "Где они, бедные?.. Неужели я не услышу, как стучат их маленькие сердчишки?.. Калина Калиныч закрыл глаза и прислушался. Откуда-то издалека до него донеслось глухое туканье. "Живы, милые, живы!.." - радостно подумал он и тихо проговорил заклинание.
   Что было потом, мы знаем. Митя и Шустрик, вылетев в открытую форточку, понеслись, будто птицы, в Светлогорск. Поля, луга, перелески и небольшие речушки мелькали под ними. В населенных пунктах, над которыми они пролетали, редкие прохожие останавливались, задирали вверх головы и, тыча в небеса руками, что-то оживленно кричали: что именно - этого ни Митя, ни Шустрик разобрать не могли. Настоящие птицы, завидев их, в ужасе разлетались с диким граем.1 ["С диким граем" - с диким криком и воплем.] Никто не смел преследовать двух странных зайцев.
   И только с пенсионеркой Зотовой из поселка Новые Куличики и ее фокстерьером Персиком из-за них произошла невероятная история. В то роковое утро Зотова как всегда вывела на поводке своего любимца прогуляться по окраине поселка. Целый час они беззаботно перебегали от одного зеленого кустика к другому. Возле каждого кустика Персик обязательно выполнял свое любимое гимнастическое упражнение: поднимал заднюю ногу выше спины и секунды три-четыре стоял на трех лапах, задумчиво глядя перед собой в пространство.
   И вот в ту минуту, когда Персик застыл в любимой позе около последнего кустика, Зотова, чтобы не смущать его своим взором, отвернулась в сторону и посмотрела вверх.
   - Смотри, Персик, какие милые птички летят вон там в небе! - сказала она, близоруко вглядываясь в приближающихся к ним Шустрика и Митю.
   Персик охотно посмотрел вверх, втянул влажным носом воздух и сильно натянул поводок.
   - Не хулигань, Персик! - нежно пожурила Зотова собачку и несколько раз намотала на руку поводок. - Посмотри на птичек, и пойдем домой!
   Но Персик идти домой не желал. От "птичек" так сильно пахло зайчатиной, что идти сейчас домой мог только круглый идиот. Персик еще сильнее натянул поводок и сделал стойку.
   Зайцы проплыли над головой.
   Персик пронзительно взвизгнул и кинулся за ними следом. Пенсионерка Зотова, привязанная за руку к фокстерьеру, бежала чуть сзади, не отставая ни на шаг от любимца. Сначала она делала попытки уговорить Персика остановиться, но промчавшись по кочкам и ухабам километров пять или восемь, она смирилась со своей участью.
   "Должны же птички устать и сесть... - думала она на бегу. - Тогда и негодный Персик остановится..."
   Но Митя и Шустрик летели без остановок.
   Словно отсчитывая каждый преодоленный километр, Зотова вскрикивала время от времени:
   - Лишь бы не в жаркие страны!.. Лишь бы не в жаркиестраны!..
   - И бежала дальше навстречу к летящим ей навстречу далям.
   Перед Светлогорском Зотовой крупно повезло: бездорожье кончилось, и последние двадцать километров она пробежала по ровному, хорошо заасфальтированному шоссе. Обрадовавшись такому облегчению, Персик и Зотова заодно с ним, прибавили скорость и чуть было не настигли добычу. Они приблизились к ней на такое расстояние, что близорукая старушка смогла наконец получше рассмотреть злополучных птичек. Ей очень показалось странным, но птички здорово смахивали на двух зайцев.
   - Переутомилась... - и Зотова отвела от них взгляд, чтобы окончательно не сойти с ума.
   Вскоре пенсионерка и ее фокстерьер вбежали в Светлогорск и запетляли по узеньким улочкам, словно зайцы. А зайцы, мелькнув над домами, плавно пошли на посадку у железнодорожного вокзала.
   Обегав весь Светлогорск вдоль и поперек раза три, Персик наконец понял, что добыча улетела у него из-под самого носа, и остановился возле крашеного серебристой краской металлического столба. Но поднять заднюю ногу у него уже не хватило сил...
   - Бедный мой зайчик!.. - с горечью прошептала пенсионерка Зотова, гладя дрожащей рукой фокстерьера по загривку. - Как тебя загоняли эти подлые псы!..
   Персик чихнул и стыдливо отвернулся. Он словно догадывался, что по его вине несчастная старушка на склоне лет обрела спортивную славу, о которой не помышляла всю свою жизнь, и что теперь ни ей, ни ему не будет никогда покоя от назойливых журналистов и фотокорреспондентов. 1 [Примечание: Зотова А.А. побила мировой рекорд в беге на дистанцию 100 километров. Прежний мировой рекорд принадлежал восемнадцатилетней спортсменке из Дендиленда Луизе Марии Антуанетте Пинго дель Понго. Правда, рекорд Зотовой не был
   официально засчитан, но...]
   Пока Зотова и Персик петляли по улицам городка, Митя и Шустрик прошли на бреющем полете над головами многочисленных пассажиров, разгуливающих по платформе и влетели в открытое окно вагона N 7 недавно прибывшего поезда "Большие Усищи - Светлогорск".
   - Зайцы, зайцы влетели в окно! - раздались на платформе крики, и толпа любопытных хлынула к седьмому вагону.
   Проводник Чайников, который уже в пятый раз ходил за чаем, считая своим долгом отпаивать Калину Калиныча, вышел в этот момент из служебного купе.
   - В чем дело, граждане? - спросил он удивленно, заметив на платформе перед запертой дверью своего вагона толпу пассажиров.
   - У тебя зайцы в вагоне! Два зайца! - закричали ему с платформы.
   - Вы ошибаетесь, граждане, - как можно спокойнее и вежливее ответил Чайников, высовывая голову в приоткрытое окошко, - во-первых, поезд дальше не идет. Во-вторых, высадка давным-давно произведена. А, в-третьих, я никогда и нигде не возил "зайцев". Разве что настоящих! - добавил он, улыбаясь.
   - Настоящие и влетели! - крикнул ему здоровенный детина, стоявший под самым окном. - Вж-жик над головой! - и влетели!
   - Я сейчас разберусь, - ответил ему Чайников и, вытащив голову из окна, побрел по вагонному коридору.
   Никаких зайцев, разумеется, нигде не было. Зато проводник с изумлением обнаружил в купе Калины Калиныча кроме несчастного обворованного старичка еще двух мальчиков.
   - Нашлись внучики! - поделился Калина Калиныч своей радостью с остолбеневшим Чайниковым. - Прилетели милые!
   И он с еще большей энергией принялся обнимать и целовать счастливых Митю и Шустрика.
   А Чайников подумал: "Кажется, доработался... Пора брать отпуск". И, выпив чужой чай, он медленно побрел к окну доказывать видевшим летающих зайцев, что они ничего не видели.
   Глава сорок четвертая
   У Березко была секретарша, которую все звали Танечкой. Танечка была волшебница. Она умела самые обыкновенные фразы произносить так, что в ее устах они превращались в необыкновенные.
   - Березко занят! - говорила она очередному посетителю, пытавшемуся проникнуть в кабинет Алексея Ивановича. И посетитель в страхе исчезал, потому что ему слышалось:
   - Пошел вон немедленно!
   Если кто-нибудь пытался узнать у Танечки, когда можно будет попасть на прием к ее начальнику, то она сурово сдвигала брови к переносице и переспрашивала любопытного посетителя:
   - Чего-чего?..
   И любопытный сбегал, краснея от стыда, а в ушах у него еще долго слышались Танечкины слова: "А поглупее вы ничего спросить не могли?"
   Конечно, волшебница могла бы подыскать себе работу и поинтереснее, но Танечке очень нравилась именно эта. Она даже не любила выходные: за субботу и воскресенье Танечка успевала отвыкнуть от постоянных телефонных звонков, беспрерывно раздававшихся в ее приемной, и поэтому по понедельникам у нее всегда болела с утра голова и было плохое настроение.
   И надо же было такому случиться, что именно в Понедельник Георгий Александрович Жмуркин приехал в Светлогорск и появился в приемной у Танечки!
   - Здравствуйте, - сказал он вежливо секретарше.
   - Добро пожаловать, - тихо ответила Танечка.
   Ее слова заставили Жмуркина слегка поежиться: "Она права... Я напрасно заявился без предупреждения..."
   - Мне Березко, Алексея Ивановича... - сказал он вслух, бледнея от собственной наглости.
   - Вы к нему по делу?
   Георгий Александрович судорожно сжал папку с фотографиями Змея Горыныча:
   - Почему вы решили, что я пришел с ерундой?
   - Разве я так сказала? - удивилась Танечка. Она пожала плечами и фыркнула: - Мне-то что, ждите!
   "Шли бы вы лучше домой и не шлялись без дела по учреждениям" - повторил Георгий Александрович про себя последние слова Танечки. Горькая обида обожгла его сердце. Жмуркин заставил себя собрать всю свою волю в кулак твердо решил: "Ну, нет! Буду ждать!"
   И он уселся на один из стульев, стоявших вдоль стены приемной. Не успел Жмуркин опуститься на мягкое сиденье стула, как входная дверь распахнулась, и на пороге появился Калина Калиныч, а следом за ним робко вошли в приемную и Митя с Шустриком.
   - Здравствуйте, люди добрые! - низко поклонился Танечке и Георгию Александровичу старый лешак.
   - Здравствуйте! - приветливо привстал и тоже поклонился старику вежливый Жмуркин.
   Поздоровались со всеми и мальчики. Только Танечка вместо "здравствуйте" почему-то сказала невпопад:
   - Если вы за путевками в лагерь, то вы опоздали. А на третью смену будут выдавать позже.
   - Нам не нужны путевки на третью смену, - вмешался Митя, - нам...
   Договорить он не успел. Танечка вдруг побагровела и привстала из-за своего стола:
   - Ах, вас не устраивает третья смена?! Ах, вам вторую подавай?!. Ах...
   - Тсс... - тихо сказал Калина Калиныч, и волшебница почувствовала, как язык ее онемел и стал похож на сосульку, которую она так любила сосать в детстве.
   - Нам Березко нужен, по важному делу, - произнес Калина Калиныч, глядя теперь не на Танечку, а на Жмуркина.
   - Его нет, но он должен придти, - охотно объяснил новым посетителям Георгий Александрович, - я сам его жду.
   - И мы подождем, - бодро проговорил Калина Калиныч и обернулся к Мите и Шустрику: - Присаживайтесь, ребятки!
   Чтобы как-то скрасить томительное ожидание, Георгий Александрович решил показать старику и мальчикам свои бесценные снимки. Он открыл папку, в которой лежали фотографии, взял несколько штук и протянул Мите, сидевшему рядом с ним.
   - Хочешь взглянуть какие мне удалось сделать снимки? - смущенно произнес Георгий Александрович, вручая Мите фотографии.
   - Хочу! - загорелся любопытством Митя.
   - И я хочу! - откликнулся Шустрик и склонился над странными картинками.
   На картинках была нарисована Муромская Чаща. Шустрик ее сразу узнал, хотя она была покрашена не зеленой, а темно-серой краской. Над Чащей в белом небе летел черный Змей Горыныч. На спине у него виднелась маленькая человеческая фигурка.
   - Это я! - толкнул Митю в бок радостный Шустрик.
   Жмуркин услышал эти слова и молча улыбнулся про себя: "Какая все-таки у детей богатая фантазия! Не успел еще толком разглядеть фотографии, а уже представил себя летящим на НЛО!"
   А вслух Георгий Александрович сказал:
   - Это - гуманоиды. Они прилетели к нам на Землю на Неопознанном Летающем Объекте. Это, - тут он ткнул пальцем в Змея Горыныча, - по всей видимости, вариант дирижабля с машущими крыльями. Еще у них имеется небольшой гильзолет. Эти фотографии я привез Алексею Ивановичу Березко. Нужно выследить таинственных пришельцев из космоса и узнать каковы их планы!
   Митя передал Жмуркину фотографии и задумался. Тайна Муромской Чащи могла быть раскрыта со дня на день, а ее спасение не продвинулось ни на шаг!
   И тут появился Березко. Он увидел Георгия Александровича и громко сказал, улыбаясь при этом широко и приветливо:
   - Ба, кого я вижу!
   И потащил Жмуркина в свой кабинет.
   Танечка хотела что-то сказать вслед начальнику, но не смогла. Тогда она взяла листочек бумаги и быстро на нем написала:
   "Если мой язык не заработает, то вы будете отвечать!"
   Танечка протянула записку Калине Калинычу. Тот, повертев бумажку в руках, передал ее Мите.
   - Если мой язык не заработает, то вы будете отвечать! - охотно прочел Митя.
   Но Калина Калиныч сделал вид, что не понял смысла Танечкиной угрозы, и, как ни в чем не бывало, спросил у мальчиков:
   - Интересные картинки показывал вам тот дяденька?
   - Ой, интересные, деда!.. - восхищенно зажмурился Шустрик. - И Муромская Чаща там есть, и Змей Горыныч, и я на нем верхом! Вот какие, деда, картинки!
   - Откуда же у него такие? - забеспокоился Калина Калиныч. - Неужто тайное стало явным?
   - Стало, Калина Калиныч, - хмуро произнес Митя. - Это не простые были картинки, а фотографии. Картинкам никто не поверит, а фотография - важный документ. Хочешь не хочешь, а поверишь, если на фотографии изображено.
   - Да-а, плохо дело... - выдохнул старый лешак, опустив голову. Выходит, Березко теперь всю тайну Муромской Чащи будет знать? Не хотел я ему всего рассказывать...
   - Если бы фотографий не было, а то фотографии... - Митя тоже низко опустил голову и тоже пригорюнился.
   Один лишь Шустрик не хотел унывать. Ему так понравились необыкновенные картинки, что он решился на небольшой фокус. Подойдя к онемевшей волшебнице Танечке, Шустрик взял у нее карандаш и чистый листок бумаги. Закатив глаза вверх, он немного подумал, а потом, тихо хихикнув, быстро стал рисовать.
   И вот что у него получилось:
   Здесь дается юмористический рисунок, на котором изображена
   корова с крыльями, летящая по поднебесью. На спине у нее
   сидит Шустрик.
   Затем Шустрик беззвучно пошевелил губами, творя заклинание, и медленно провел ладонью над поверхностью листа.
   Танечка вздрогнула: рисунок исчез!
   Шустрик снова пошевелил губами и снова провел ладонью над листом.
   Танечка вздрогнула еще сильнее: на бумаге появилось изображение какого-то чудища с крыльями и тремя головами.
   Шустрик свернул картинку и сунул ее за пазуху. Почуяв что-то неладное, Калина Калиныч угрюмо сказал внуку:
   - Сядь на место, Шустрик. Не время сейчас баловаться.
   - А я и не балуюсь! - И Шустрик вновь уселся на стул рядом с Митей.
   Внезапно дверь из кабинета Березко распахнулась, и на пороге появился взволнованный и перепуганный Алексей Иванович:
   - Танечка, где у нас вода?! С Георгием Александровичем плохо!
   И Березко снова исчез за дверью.
   Танечка взметнулась с места, подхватила графин с водой и, уже на ходу, бросила посетителям:
   - Оою!
   И хотя все сейчас имели полное право не понимать Танечку, Митя понял ее правильно. Он подбежал к телефону и быстро вызвал "Скорую помощь".
   Глава сорок пятая
   А теперь, дорогой читатель, перенесемся на некоторое время к Аяксу Гермогеновичу Окулярову. Иначе кое-какие дальнейшие события, развернувшиеся в кабинете Березко, тебе вряд ли будут понятны.
   У Аякса Гермогеновича понедельник начался без всяких приключений. Спокойно проработав до обеденного перерыва, он быстренько перекусил в заводском кафе и, увидев, что до начала работы оставалось еще минут пятнадцать свободного времени, решил забежать в книжный магазин.
   В магазине Окулярова ожидал приятный сюрприз: только что привезли и стали продавать новые книги. Аякс Гермогенович пристроился в хвост небольшой очереди и вежливо принялся расспрашивать окружающих о книжных новинках.
   - Сказки, сказки есть! - раздались в очереди радостные возгласы.
   - Можно посмотреть? - протянул Аякс Гермогенович руку к лежащей на витрине книге в яркой обложке.
   - Охота вам эти байки читать? - спросила продавщица Окулярова, однако книгу дала. - Купили бы лучше роман или повесть!
   - Сказка - ложь, да в ней намек! - улыбнулся в ответ Аякс Гермогенович и открыл книжку.
   От первой же иллюстрации, на которую он наткнулся, у Окулярова сперло дыхание: он увидел огромного Змея Горыныча, летящего над лесом и изрыгающего из трех пастей огненно-красное пламя.
   "Махокрыл!"
   От второй иллюстрации у Аякса Гермогеновича подкосились ноги: через реку, зорко и грозно глядя вперед, летела в ступе Баба Яга с помелом в руках.
   "Так вот какую радиоантенну видел Георгий Александрович!"
   - Берете? - нетерпеливо спросила продавщица. - Или вам лучше роман подать?
   - Нет-нет... Это... - И, расплатившись, Аякс Гермогенович отошел в сторону.
   "Что делать? Как поступить?"
   Окуляров рассеянно повел глазами по сторонам, и в поле его зрения случайно оказалось заводское отделение связи.
   "Пошлю телеграмму Березко!.. Срочную!.. Чтоб знали, с кем дело имеем!.."
   И Аякс Гермогенович ринулся на почту, составляя на ходу текст телеграммы.
   Глава сорок шестая