Карр Филиппа. В разгар лета

   — А с ним ты об этом говорила?
   — Мы поговорили с ним об этом на корабле, когда возвращались домой. Рольф сказал, что в то время он был в Бодмине.
   — Действительно?
   — Я не смогла поверить ему окончательно! О, я поверила, конечно, тогда, но потом у меня появилось столько сомнений. И, наконец, я решила, что Рольф женится на мне из-за Кадора!
   — И все из-за этой выходки?
   — Выходки?! Такой жестокости я никогда раньше не видела! Если бы там был мой отец, он остановил бы их!
   — Давай допустим худшее: что он солгал тебе. Он был молод, а молодые люди так романтичны! Иногда они совершают какие-то вещи под хмельком. Они ведут себя, как сумасшедшие, совершают вещи, о которых потом жалеют! Ты должна понимать и прощать грехи молодости!
   — Это была вовсе не пустячная проделка! — Вы бы видели лицо этой женщины… они поступили с ней ужасно!
   — Люди иногда теряют контроль над собой! Теперь он мужчина, и ты его любишь! Я уверен, что человек, который любит состояние, не обязательно должен быть плохим. Он не может быть плохим, потому что твой отец хотел поручить ему свои дела перед отъездом!
   Хотя, конечно, он всегда мог узнать о состоянии дел, и, если бы возникла необходимость, ему могли сообщить об этом, и он в любой момент мог вернуться.
   Даже самый лучший управляющий нуждается в рекомендациях, а теперь они должны исходить от тебя. Это большая ответственность… все эти арендаторы, люди; которые зависят от Кадора… Ты должна справляться со своими обязанностями И быть уверена, что все, созданное твоим отцом и его предками, находится в хорошем состоянии! А Рольф — тот человек, который мог бы тебе помочь. Возвращайся домой и выходи за него замуж, если он захочет после того, как ты с ним поступила. Он захочет… ради Кадора!
   — Дядя Питер, вы удивительный человек! Я никогда не думала, Что мы с вами можем вот так поговорить!
   — Грешники — более мягкие люди, чем святые! Это другой урок, который ты должна усвоить. Я знаю много потрясений и поэтому понимаю, как легко они могут разразиться для каждого! Воспользуйся моим советом: возвращайся, поговори с ним, расскажи ему о своих сомнениях, как ты рассказала мне. Я бы хотел, чтобы твоя жизнь устроилась! Я уже сказал: я чувствую ответственность за тебя, потому что любил твою мать! И тебя люблю тоже! — Он улыбнулся и поднял бокал:
   — За успехи Анноры! Пусть ей сопутствует только удача! И позволь мне сказать, что если ты воспрянешь духом, то так оно и будет. Это закон природы, а теперь я должен отвезти тебя обратно, потому что меня ждет встреча.
   — Спасибо, дядя Питер, вы мне очень помогли.
   Он, действительно, помог мне. Я чувствовала, как меняется мое настроение. Действительно ли я придавала слишком большое значение той ночи? Я пыталась выбросить из памяти перекошенное лицо старой женщины и пламя, полыхающее на крыше ее дома.
   Юношеская выходка? Нет, жестокое, преступное деяние, и только человек, который носил в себе жестокость, мог участвовать в таком деле. Но Рольф не был там, я должна верить ему!
   А Кадор? Дядя Питер был прав: конечно, он любил Кадор, всегда любил его. А я любила Рольфа. Не сравнивала ли я с ним остальных: Джо, Грегори Доннелли?.. И всегда я думала: «И все-таки Рольф намного лучше!»И, несмотря на это, я отвернулась от Рольфа. Я подумала о том, каким был Рольф в последнюю нашу встречу — холодный, отстраненный, словно он больше не любил меня, и это было естественно после того, что я сделала.
   Допустим, я вернусь. Допустим, я скажу ему о своих сомнениях. Допустим, мы поговорим — мы поговорим обо всем, что касается той ночи и его любви к Кадору, — поговорим откровенно, как, к своему удивлению, я смогла поговорить с дядей Питером.
   Посмотрим, что будет.
 
   Елена, казалось, начинала чувствовать удовлетворение от жизни. Я отправилась вместе с ней и тетей Амарилис осматривать дом в Вестминстере. Дом оказался очень славным и понравился Елене. В ее голове уже возникали разные планы, на удивление оживленно она говорила о том, каковы будут гостиная и столовая, а как заблестели ее глаза, когда Елена заговорила о том, где будет детская!
   — Джонни здесь очень понравится, — сияя, говорила тетя Амарилис.
   Все происходило именно так, как она хотела, и ее удивительный муж собирался купить дом для Елены и ее мужа. Более того, дядя Питер был заинтересован в будущем Мэтью, а это значило, что он обеспечит своему зятю блестящую карьеру.
   И только когда она обернулась ко мне, ее глаза выражали печаль. Конечно, она помнила о моей матери, о моей трагической потере, о том, что я отказалась от жениха, чуть ли не дойдя до алтаря.
   «Дядя Питер прав, — подумала я. — Я позволила завладеть собой одной-единственной мысли, стала циничной, стала отыскивать корыстолюбивые мотивы в поступках людей». Я вспомнила о том, как моя мама говорила, что у Амарилис всегда будет хорошо, потому что она просто не замечает того, что плохо. В этом было много правды. Теперь и дочь, и сын тети Амарилис были хорошо устроены. Эмоции, которые еще недавно владели ими, когда завистливые люди попытались выбить почву из-под ног дяди Питера, были позади. Никто не мог причинить зла дяде Питеру, как бы ни старался. Каждый теперь должен видеть в нем замечательного человека.
   Я подумала о выборе дяди Питера. Он сказал, что чуть не женился на моей матери. Я сомневалась в том, чтобы она согласилась, но если бы так случилось, едва ли у дяди Питера был бы спокойный брак. Он выбрал Амарилис, потому что именно такая жена ему и была нужна. Какой муж не будет доволен женой, которая считает его совершенством? Наверное, такие женщины попадаются нечасто, и не было ничего странного в том, что одна из них стала женой дяди Питера.
   И то, что дядя сказал мне, было правдой: мы с Рольфом принадлежим друг другу, а Кадор принадлежит нам. Именно тогда, когда мы осматривали дом вместе с Еленой и тетей Амарилис, я сказала себе:
   «Вернись назад, встреться с Рольфом, проси у него прощения за то, что сделала, и поговори… Поговори с ним искренне, расскажи ему подробно о своих сомнениях!» Это решение значительно подняло мой дух.
   Когда я сказала Елене, что решила вернуться в Корнуолл, она погрустнела, но больше не цеплялась за меня, не просила меня остаться, как когда-то, что свидетельствовало о перемене в ее жизни. Елена и — Мэтью становились все ближе, она с энтузиазмом готовилась переехать в новый дом, обсуждала с матерью подробности приемов, которые они будут устраивать, и даже составляла список людей, которые будут их гостями.
 
   Несколько дней спустя после обеда с дядей Питером, спустившись вниз, я обнаружила два письма, пришедших на мое имя. Оба они были из Корнуолла: одно от Рольфа, другое от «Йорка, Тамблина и компании»— адвокатов, занимающихся нашими делами после смерти отца Рольфа.
   Помедлив, я решительно открыла письмо от адвоката.
   «Уважаемая мисс Кадорсон!
   Возникло чрезвычайное и тревожное обстоятельство. Это трудно объяснить в письме, и я полагаю, что Вам следует немедленно вернуться в Кадор.
   Уверяю Вас, что это дело огромной важности, и Вы должны выехать немедленно.
   Ваш покорный слуга Джеймс Тамблин.»
   Я была озадачена. О чем могла идти речь, и почему так таинственно?
   Я взяла письмо Рольфа.
   «Моя дорогая Аннора!»
   Я почувствовала неимоверное облегчение. По крайней мере, он назвал меня дорогой Аннорой. Значит, он не может меня так ненавидеть и презирать, как я боялась.
   «Это совершенно чрезвычайное дело. Я не могу поверить в то, что это правда. Джеймс Тамблин, как я знаю, должен написать тебе. Я считаю, что тебе необходимо вернуться. Это дело потребует пристального рассмотрения, как ты сама убедишься…»
   «Как я могу в этом убедиться, если не знаю, в чем дело?»— подумала я.
   «Боюсь, что во время нашего последнего свидания я был слишком потрясен, и ты не нашла во мне должного сочувствия. Аннора, мы должны забыть обо всем, это в прошлом. Я до сих пор не понимаю всего, но пытаюсь об этом не думать.
   Я хочу, чтобы ты знала, что если тебе понадобится моя помощь в этом деле, я всегда к твоим услугам. Помни о том, что я изучал юриспруденцию, поэтому ты можешь позвать меня в любое время, когда сочтешь, что я смогу быть полезен.
   Не беспокойся, наши отношения будут продолжаться, как будто ничего не произошло. Я уверен, что это смешное притязание окажется фальшивым.
   Я надеюсь, что мы сможем остаться добрыми друзьями.
   Твой Рольф.»
   Я перечитала оба письма, их таинственность сводила меня с ума. Что могло случиться? Я должна узнать об этом, необходимо без промедления вернуться домой.
 
   Когда я сообщила о содержании письма поверенного, все были заинтригованы.
   — Вы видите, — сказала я, — мне нужно ехать немедленно!
   Дядя Питер сказал, что я не должна ехать одна. Он бы поехал со мной, если бы не важное дело, которое требовало его присутствия. Он решил послать со мной миссис Эгхам и ее мужа, который был одним из конюхов дяди Питера.
   — Жаль, что к вам до сих пор не проложена железная дорога, — сказал он. — Прошло уже около пятнадцати лет с тех пор, как первый поезд проделал путь от Стоктона до Дарлингтона. Тогда все, конечно, смотрели на это скептически, но потом стали ожидать чудес. А теперь, если вам нужно из Лондона попасть в Бирмингем, вы должны сойти с поезда и пересесть на извозчика. Но у вас будет удобный экипаж, и миссис Эгхам — приятная женщина. Когда ты планируешь выехать?
   — Завтра!
 
   Итак, я попрощалась с ними и отправилась с четой Эгхамов, которые должны были провести в Кадоре один или два дня, а затем вернуться в Лондон. Поездка прошла без приключений, и в должный срок я прибыла в Кадор. Меня всегда охватывало волнение при первом появлении его башен, а сейчас, может быть, особенно, потому что я была единственной хозяйкой Кадора.
   Мы приехали ранним вечером. Нас уже ждали.
   Исаак, миссис Пенлок, Боб Картер и несколько слуг находились в холле. Я заметила скрытое волнение в доме и знала его причину: все догадывались, что происходит что-то очень важное.
   — Мистер Тамблин сказал нам, что вы возвращаетесь, — сказала миссис Пенлок. — Мы не знали точно, когда именно, но ваша постель и все остальное готово.
   — Я получила достаточно встревоженное письмо от мистера Тамблина, — сказала я, переводя взгляд с Исаака на миссис Пенлок. — Вам что-нибудь известно?
   Они покачали головами.
   — Мы только знаем, что адвокат хотел видеть вас, мисс Кадорсон, — сказал Исаак.
   — Я подумала, что в доме что-нибудь не в порядке… крыша или еще что-то в этом роде.
   — Крыша в полном порядке, — сказал Боб Картер, — я за этим слежу.
   — Все остальное тоже в порядке, насколько нам известно, — добавила миссис Пенлок.
   — Между прочим, мистеру и миссис Эгхам понадобится комната. Кроме того, они должны поесть.
   — Мы догадывались, что вы приедете не одна, мисс Кадорсон, — сказал Исаак.
   — ..и все приготовили, — закончила миссис Пенлок.
   Я рано ушла к себе, поездка была изнурительной.
   Я решила, что утром первым делом отправлюсь к адвокату.
   Поднявшись рано утром, я позавтракала и поехала верхом в город. Мне хорошо было известно, где находится контора Йорка и Тамблина, потому что некогда там работал отец Рольфа.
   Мистер Тамблин облегченно вздохнул, увидев меня.
   — Проходите, мисс Кадорсон. Как я рад, что вы, наконец, здесь! Это очень тревожное обстоятельство.
   Вы не откажетесь от бокала вина… или, может быть, шерри?
   — Нет, спасибо. Я готова услышать, что произошло.
   — Представьте себе, еще ничего не известно, но если эта женщина сможет доказать свою правоту, это будет значить, что вы лишаетесь всего… почти всего!
   — Пожалуйста, не «скрывайте от меня самого худшего.
   — Сюда прибыла одна женщина. Сейчас она остановилась на постоялом дворе Англера. Она собирается предъявить права на Кадор!
   — Предъявить права? Что вы имеете в виду? Как она может это сделать?
   — Ее история состоит в том, что ваш отец женился на ее матери в тысяча восемьсот четырнадцатом году в Австралии, что она является его законной дочерью и поэтому наследницей всего состояния!
   — Но это смешно!
   — Я тоже так подумал, но ваш отец, действительно, был в это время в Австралии, и она говорит, что у нее есть доказательство!
   — Доказательство? Какое?
   — Свидетельство о браке!
   — Это чушь! Мой отец женился на моей матери…
   — Она говорит, что если даже он и женился, вернувшись в Англию, вся эта церемония была фиктивной, потому что до этого он уже был женат на ее матери.
   — Это совершенно невозможно! Столько лет назад!
   Где она была до сих пор? Почему не заявила об этом раньше? Почему она дождалась его смерти, прежде чем сделать это? О чем она думала все эти годы?
   — Она сказала, что ей было неизвестно, где он, и только, прочтя в газетах о том, что он утонул, приехав в Австралию, она поняла, что это именно он. Она ничего не знала о его состоянии и титуле. Она говорит, что когда прочитала о его гибели вместе с женщиной, считавшейся его женой, и незаконным сыном в» Сидней-Газет «, у нее не осталось никаких сомнений. Она была уверена, что читает о своем собственном отце, потому что в статье было рассказано о его судьбе: о том, как он был выслан на семь лет за убийство человека, хотевшего изнасиловать молодую цыганку; как, отбыв свой срок, он узнал о том, что в Англии его ждет обширное состояние и титул; как он покинул Австралию и вернулся в Англию. Она была совсем маленькой, когда он уехал, и почти не помнит его, но ее мать часто ей о нем рассказывала. Она говорит, что когда он стал обладателем большого состояния, то решил забыть свою жизнь в Австралии, поэтому он просто сбежал и вернулся в Англию, а там женился.
   Но она настаивает на том, что это недействительный брак.
   — Она прочла в газетах… вы не думаете?..
   — Я понимаю, что вы имеете в виду, мисс Кадорсон! Она прочла о том, что случилось, в газетах и решила, что ей удастся этот обман. Ваш отец, действительно, был в Австралии, а затем вернулся в Англию.
   Она знала об этом, у нее были факты. Вы это имеете в виду? Но то, что она говорит, вполне возможно!
   — Я не верю ни одному слову!
   — Мне тоже не хочется верить, но эта женщина говорит, что у нее есть брачное свидетельство, в котором ясно говорится, что брак с Джейком Кадорсоном имел место. Это не очень обычное имя, и это вполне могло произойти, когда ваш отец был там.
   — А это, действительно, брачное свидетельство?
   — Нам предстоит его исследовать, но я нахожу, что положение очень тревожное.
   — Что это за женщина?
   — Молодая, немного старше вас, как и должно быть… В ее истории, несомненно, есть зерно правдоподобия.
   — Но вы только представьте себе, если выяснится, что она говорит правду?..
   — Боюсь, что она предъявит права на ваше состояние!
   — Вы хотите сказать, Кадор будет ее?
   Он мрачно посмотрел на меня:
   — Может быть, можно что-нибудь устроить?
   — Что именно?
   — Поскольку вы всю жизнь прожили в Кадоре как законная дочь своего отца, может быть, нам удастся что-нибудь сохранить? Трудно сказать, это должен будет решить суд. Я подумал, что не мешало бы кое с кем посоветоваться. Вы можете попытаться оспорить дело.
   — Я не могу поверить в то, что мой отец женился на женщине, а потом покинул ее только потому, что унаследовал свое родовое имение!
   — Трудно поверить, но люди совершают самые неожиданные поступки. Он был там, был узником, его жизнь была тяжелой. Может быть, он иногда думал, что останется там навсегда? Он приобрел участок земли и работал на нем, когда до него дошло известие с родины. Может быть, он подумал, что его жена — если она действительно ею была — не создана для того, чтобы жить в его родовом доме и вообще в Англии?
   Вполне возможно, что он решил порвать все связи со страной своего заключения?
   — Отец бы ее не бросил! Он не вернулся бы и не женился на моей матери!
   Мистер Тамблин вздохнул.
   — Единственное, что нам предстоит установить, действительно ли это свидетельство или нет! Мое мнение таково, что от этого будет зависеть многое.
   — Где оно находится?
   — Она тщательно его хранит, понимая, что ее дело полностью основывается на нем. Когда придет время, она пустит его в дело, но, боюсь, что оно достанется не мне, потому что она знает, что я держу вашу сторону.
   — Что она за женщина?
   Мистер Тамбдин помолчал.
   — Она… да… Про нее не скажешь, что она — дочь вашего отца…
   — Что же нам делать?
   — Я хочу установить подлинность свидетельства!
   — Об этом еще кто-нибудь знает?
   — Я решился рассказать мистеру Хансону: он разбирается в законах. Один раз мы с ним случайно обменялись мнениями по поводу какого-то дела, и с тех пор я часто с ним советуюсь. Очень часто речь идет о здешних людях, а он здесь всех хорошо знает, это помогает.
   — Он написал мне, но ни словом не обмолвился, о чем именно идет речь!
   — Да, он действует осмотрительно.
   — Значит, нам остается ждать результатов освидетельствования?
   Он кивнул:
   — Она принесет его завтра. С ней будет адвокат.
   Наверное, вам тоже стоит присутствовать. И, если вы не возражаете, я приглашу мистера Хансона.
   Я сказала слабым голосом:
   — Нет, я не возражаю.
   — Это очень большое потрясение для вас, мисс Кадорсон, и так скоро после трагедии… Но не будь ее, не было бы и ничего этого. Как ужасно!
   — Я пойду, мистер Тамблин, — сказала я. — Увидимся завтра утром.
   Я вышла на улицу, села на лошадь, выехала из города и поехала вверх по холму, по направлению к Кадору.
   Потом я свернула в сторону. Я не могла сейчас видеть собственного дома. Я всегда так гордилась им.
   Наш дом… а теперь только мой. Но как надолго?
   Может ли все быть правдой? Нет, мой отец никогда не бросил бы ту женщину! Он никогда бы не женился на моей матери фальшивым браком! Это было не в его характере, она лжет! Мне было ясно, что произошло;
   « Сидней-Газет» подробнейшим образом описала историю моего отца. Эта женщина наверняка прочла о том, как он прибыл в Австралию отбывать свой срок, как приобрел небольшой участок земли, которую он и обрабатывал в то время, когда пришло известие о наследстве. Романтичная история, одна из тех, какие нравятся газетчикам. И ей ничего не стоило сфабриковать свою историю: женитьба, бегство и исчезновение из Австралии на долгие годы, которые он блестяще прожил в Англии, где снова женился, прочно обосновался и обзавелся семьей. Мне было понятно, каким образом эта идея переросла в бессовестный замысел и, ввиду большого расстояния между Австралией и Англией, вполне могла сойти за правду.
   Я задавала себе вопрос, что происходит с моей жизнью? Я пережила тяжелейшее потрясение от потери семьи, и так внезапно Они покинули меня в то утро, будучи безупречно здоровыми, и я никогда больше их не увидела Я потеряла Рольфа из-за своей неуверенности, и теперь я могла потерять собственный дом!.. Казалось, что судьба собирается лишить меня всего самого дорогого!
   Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Не может быть, чтобы моя мама была ненастоящей женой моего отца и что я незаконная дочь, а Джекко — незаконный сын. Это был какой-то дурной сон!
   И все-таки мистер Тамблин считает, что это могло быть в действительности.
   Я проехала несколько миль, совершенно не думая о том, куда еду, и подъехала к домику Крофта, словно какая-то рука привела меня туда, потому что его существование вдруг наполнилось для меня особым смыслом.
   Это был маленький домик на границе наших владений. Моя мать купила его десять лет назад. Забеременела одна из горничных, а отцом будущего ребенка был рабочий с одной фермы — Крофт. Их необходимо было быстро поженить, и моя мама купила для них дом. Таким образом, дом был собственностью моей матери и, очевидно, не принадлежал к владениям отца.
   Какая странная мысль! Если окажется, что та женщина права, это место станет моим единственным домом в Корнуолле!
   Я объехала вокруг дома. Он был пуст, потому что семья Крофтов еще перед нашим отъездом в Австралию перебралась на север Англии. Кузен хозяина предложил ему долю на своей ферме, а после них в доме не поселился никто. Какая абсурдная мысль! Конечно, обман этой женщины будет раскрыт!
 
   Вернувшись в Кадор, я вызвала в гостиную миссис Пенлок и Исаака. На их лицах читалось ожидание. Я сразу же сообщила им новость:
   — В округе появилась женщина, которая говорит, что является дочерью моего отца и что он женился на ее матери до того, как женился на моей! Она заявляет, что Кадор принадлежит ей!
   Даже миссис Пенлок была ошарашена.
   — Конечно, ей придется доказать свою правоту, — продолжала я. — И, если ей это удастся, здесь произойдут большие изменения: дом перестанет принадлежать мне!
   Исаак совершенно побелел и выглядел потрясенным.
   Миссис Пенлок прошептала:
   — О, это ужасная женщина… если она такое говорит. Это наглая ложь, вот что это такое.
   — Так думаю и я, миссис Пенлок, — сказала я. — Я надеюсь на это Такие заявления, конечно, должны быть тщательно проверены, но мистер Тамблин допускает такую возможность. Она говорит, что у нее есть доказательство. Было бы неплохо, если бы вы заранее предупредили слуг. Они догадываются о том, что что-то происходит, и я думаю, что лучше им узнать правду, чем питаться слухами. Особенно потому, что это может сильно повлиять на их будущее.
   Миссис Пенлок кивнула:
   — Не обращайте никакого внимания на эту злодейку, мисс Кадорсон.
   — К несчастью, миссис Пенлок, я должна думать об этом… пока ее не изобличили во лжи.
   — Ее изобличат, не сомневайтесь в этом.
   Я горячо молилась, чтобы так оно и было.
 
   Я не могла себя ничем занять. Когда я ходила по дому, я думала: «Может быть, у меня нет на него никаких прав? Может быть, я должна покинуть его?»
   На следующий день я отправилась в контору адвоката, где меня встретил погрустневший мистер Тамблин.
   — Входите, мисс Кадорсон. — И потом прошептал:
   — Она здесь… а также мистер Хансон. Я представлю вас немедленно.
   Рольф взял мои руки и, крепко сжав их, посмотрел в лицо.
   — Доброе утро, Аннора, — сказал он, а на его лице я прочитала, как расстроен и печален он был из-за происходящего.
   Мне стало гораздо легче в его присутствии.
   А потом я увидела ее. «О нет, — подумала я, — Она не может быть дочерью моего отца».
   Женщина была высокая и пышнотелая, с крупными чертами лица, большими голубыми глазами и пышными волосами рыжеватого оттенка. В ней чувствовалась агрессивная напористость. «Нет, нет, — опять подумала я. — У него никогда не было такой дочери».
   — Это мисс… Мария Кадорсон, — представил мистер Тамблин. — А это… мисс Аннора Кадорсон.
   Она коротко засмеялась:
   — Да, вероятно, мы сестры… или полусестры, если хотите.
   Я не ответила, не могла с этим согласиться.
   Мистер Тамблин продолжил:
   — Я уже сообщил мисс Анноре Кадорсон о ваших притязаниях. Она считает, что это невероятно, поскольку хорошо знает своего отца.
   — А я никогда не знала его, — обратилась она Ко мне. — Он уехал, когда я была совсем маленькой. Он бросил мою мать и предоставил ей воспитывать меня самостоятельно.
   — Мой отец был человеком, который всегда выполнял свои обязательства! — воскликнула я.
   — Да, вероятно, это был единственный случай, когда он о них забыл.
   Мистер Тамблин кашлянул и вмешался:
   — Адвокат мисс Марии Кадорсон будет с минуты на минуту. Он принесет с собой брачное свидетельство, о существовании которого было заявлено. Мало что можно сказать, пока документ не изучен и пока не будет доказана его подлинность.
   Женщина посмотрела на меня, и выражение ее лица смягчилось:
   — Не думай, что я не догадываюсь о твоих чувствах. Это для тебя, вероятно, ужасная новость. Я знаю, что это за дом и что это за владения. Моя мать часто мне о них рассказывала. Вы знаете, мой отец, не переставая, говорил о них, хотя тогда и не знал, что станет здесь хозяином. Он ушел из дома к цыганам.
   Они не ладили с братом, который всегда относился к отцу неприязненно. Но все переменилось, когда имение .стало его собственностью. Он отбыл свой срок и стал свободным человеком. Он смог вернуться в Англию и вступить в наследование, но не хотел брать с собой меня и мою мать… поэтому он просто исчез.
   — Здесь какая-то ошибка. Мой отец никогда бы так не поступил.
   — О, он так и сделал. Моя мать осталась брошенная, с ребенком на руках. Она вернулась к своему отцу: это было ее спасением. Но ее место здесь, в Кадоре, о котором она так много слышала. Она часто говорила мне, что у нее такое чувство, будто она побывала там. Он много рассказывал об этом доме: о бывшей подземной тюрьме, где г сейчас хранят пищу, потому что там было холодно; о кухнях с огромными вертелами и о прачечных. Мать упоминала о столовой, украшенной шпалерами, изображавшими войны Алой и Белой розы, о великом восстании… Эти рассказы произвели на мою мать большое впечатление, и мне захотелось побольше узнать об этих событиях. Трудно поверить, что она никогда тут не была. По ее словам, мой отец был прекрасным рассказчиком.
   Я слушала ее ошеломленно: она точно описывала Кадор.
   — Что поразило меня больше всего, — продолжала она, — так это то, что они называли «смотровыми щелями». Я не могу дождаться, чтобы увидеть их своими глазами. Я сгораю от желания посмотреть через эти щели вниз, на церковь и холл. Я хочу прогуляться по стене и посмотреть оттуда на море, но я уверена, что смотровые щели понравятся мне больше всего.