Однако Хариза не могла так легко отделаться от своих ощущений — это напоминало удар молнии.
   Она была до такой степени потрясена, что даже боялась рассказать об этом отцу.
   Хотя твердо знала, что не перестанет думать о случившемся.
   Когда они вернулись домой, Хариза пожелала отцу спокойной ночи и направилась к себе в спальню, но вдруг остановилась и снова подбежала к нему.
   — Папенька, прошу вас, давайте не поедем в Обитель с утра! До отъезда мне надо еще много чего сделать.
   — Я тебя понимаю, — успокоил ее полковник. — Мы отправимся после ужина. По-моему, это вполне подходящее время.
   В спальне Хариза присела на кровать и задумалась.
   Она пыталась разобраться в себе.
   Почему ей так не хочется ехать в Обитель?
   Раньше она с нетерпением ждала бы завтрашнего дня.
   Старый маркиз часто предлагал ей с отцом переночевать у него.
   В те времена Хариза воспринимала это как захватывающее приключение и радовалась, когда отец соглашался.
   Но сейчас, как ни странно, ей больше всего хотелось остаться дома.
   Даже мысль о лошадях, ожидающих ее в конюшне, не приносила удовлетворения.
   Хариза встала и подошла к окну.
   «Что со мной? — спрашивала она себя. — Почему он не кажется мне, как другим его родственникам, таким уж приятным и обходительным?»
   Она разделась и забралась в постель.
   Долго лежала без сна, думая, что ведет себя просто глупо.
   Обитель — неотъемлемая часть ее жизни.
   Значит, и к маркизу, поскольку ее мать была из рода Моудов, она должна относиться по-родственному.
   — Я должна его полюбить… Или хотя бы относиться к нему с симпатией! — сказала она вслух.
   Но отвращение, которое она испытала, когда губы Жерве коснулись ее руки, вновь ожило в ней, и она невольно вздрогнула.
   «Больше я ему не позволю это сделать», — поклялась она себе.
   Наконец, измученная неотвязными мыслями, Хариза погрузилась в беспокойный сон.
 
   — Все неприятности от того, — подумала Хариза едва проснувшись, — что вчера вечером мы были слишком взвинчены.
   Все случившееся воспринималось с преувеличенной остротой просто потому, что в Обители появился новый маркиз.
   Конечно же, и в прошлом бывало, что наследство доставалось никому не известному родственнику.
   И он, подобно новому маркизу, естественно, старался произвести на всех хорошее впечатление.
   «Просто он слегка… переигрывал. Вот что мне не понравилось», — решила Хариза.
   Спустившись к завтраку, она увидела, что отец читает только что полученное письмо.
   — Доброе утро, моя дорогая, — перевел он взгляд на дочь. — Честно говоря, мне не совсем удобно уезжать из поместья сегодня.
   У меня назначено несколько встреч, так что придется предупредить людей, чтобы они приезжали в Обитель. Или сновать туда-сюда между нею и нашим домом.
   — Так пошлите маркизу записку, что дела не позволяют вам принять приглашение его светлости, — предложила Хариза.
   Полковник улыбнулся.
   — Именно так мне и хотелось бы поступить, но ты прекрасно понимаешь, мы не можем этого сделать, поскольку он полагается на меня и, конечно же, на тебя.
   — Не желаю, чтобы он на меня полагался! — заявила Хариза.
   Она взяла с буфета серебряную вазочку и села за стол.
   — Теперь выслушайте меня, папенька.
   Если маркиз скажет вам еще хоть слово насчет женитьбы на мне, объясните ему как можно учтивее, что обсуждение этого вопроса не может состояться раньше чем через несколько месяцев… Допустим, через полгода.
   Полковник пристально посмотрел на нее.
   — Ты хочешь сказать, что Жерве тебе не понравился?
   — Не то чтобы не понравился, — задумчиво произнесла Хариза. — Просто он очень… странный и совсем не похож на Винсента или на дядю Джорджа.
   Помолчав, она добавила:
   — Мне кажется, вполне разумно будет попросить его подождать, пока он, как вы могли бы сказать, «не освоится».
   Полковник рассмеялся.
   — Понимаю, что ты имеешь в виду, и, вне всякого сомнения, ты права! Торопиться нет никакой необходимости, тем более тебе хорошо известно: когда речь заходит о твоем браке, единственное, чего я хочу, это чтобы ты была счастлива, по-настоящему счастлива с человеком, который достоин тебя.
   Хариза улыбнулась.
   — Благодарю вас, папенька. Вы всегда меня понимали. Я знаю, хотя он и Моуд, мама тоже посоветовала бы мне присмотреться к нему получше, прежде чем принять решение.
   — Разумеется, — согласился полковник. — Предоставь все мне, дорогая. Могу только сказать, пока он делает все на французский манер, вместо того чтобы, как принято у нас, англичан, выждать время.
   — «Выждать время»— это самое точное выражение.
 
   С утра Хариза поехала вместе с отцом на ферму.
   Когда они вернулись, на столе их ждал большой букет орхидей.
   Хариза в изумлении уставилась на него.
   Она не сразу заметила рядом с букетом записку, адресованную отцу.
   — Конюх из Обители принес цветы и записку полчаса назад, мисс Хариза, — объяснил дворецкий.
   — Я уже догадалась, откуда они взялись, — сказала девушка. — Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы цветы поставили в воду.
   — Слушаюсь, мисс Хариза.
   Она устремилась к выходу, но дворецкий остановил ее.
   — В букете открытка для вас, мисс.
   Хариза взяла открытку и прочитала:
   Самой прекрасной моей кузине с любовью от. Жерве.
   Ошеломленно покачав головой, она протянула открытку отцу.
   Полковник читал записку, адресованную ему.
   — Жерве выражает надежду, что мы не забыли о его приглашении, и ждет нас сразу же после второго завтрака, — объявил он и, отложив записку, пробежал глазами открытку.
   Лишь на какое-то мгновение он нахмурил брови.
   Потом произнес негромко, чтобы не услышали слуги:
   — Вот уж впрямь по-французски — опять он гонит лошадей!
   Ироничный тон отца рассмешил Харизу.
   Поднимаясь по лестнице, она подумала, что было бы ошибкой принимать Жерве слишком уж всерьез.
   Он разыгрывал спектакль, причем весьма тонко и умно.
   Однако они с отцом не должны позволить ввести себя в заблуждение.
   В спальне ей пришла в голову еще одна мысль.
   Не будь отец таким обеспеченным, Жерве не стал бы проявлять к нему подобную обходительность!
   То же самое относилось и к ней.
   Несомненно, в Париже у него не было недостатка в женщинах, и ему при желании не составило бы труда найти себе жену среди них.
   Хотя, возможно, тогда он не был столь презентабельным, как теперь, подумала Хариза, и его ждал бы отказ.
   Француженки очень практичны в таких вопросах.
   С другой стороны, вряд ли в их числе были богатые наследницы, такие, как она, единственная дочь своего отца.
   «Может, он и способен кому-то пустить пыль в глаза, но только не мне!»
   Сменив дорожную одежду на изящное платье, Хариза спустилась вниз.
   Отец уже ждал ее.
   — Завтрак готов, — сказал он, — но не спеши. Я не имею ни малейшего желания ехать в Обитель раньше, чем мы решили.
   — Я надеялась, что вы это скажете! — воскликнула Хариза.
   Отец взял ее под руку, и они отправились в гостиную.
   — Я так люблю вас, папенька! — с чувством сказала девушка. — И я очень рада, что вы не даете сбить себя с ног несмышленому жеребенку.
   — Едва ли он несмышленый жеребенок, — ухмыльнулся отец. — Пожалуй, наоборот, слишком смышленый — или, выражаясь иначе, пробивной.
   Хариза улыбнулась.
   — Возможно, так говорить нехорошо, но я не могу избавиться от мысли, что ваши деньги притягивают его как магнит.
   Мистер Темплтон кивнул.
   — Я это понял вчера, когда Жерве сказал мне, что очень нуждается.
   Хариза бросила на отца испуганный взгляд.
   — Вы хотите сказать, что у него вообще нет денег?
   — Очень немного, — ответил он. — Мэтьюз, кстати, предупреждал меня, когда я говорил с ним о смерти Винсента, что отец Жерве оставил после себя большие долги.
   Мэтьюз был поверенным прежнего маркиза.
   — Очевидно, — продолжал полковник, — старый маркиз оплатил эти долги и назначил Жерве содержание, как многим своим родственникам.
   Он умолк.
   Хариза ждала.
   Потом, сообразив, что отец колеблется, выкладывать ли остальное, потребовала:
   — Расскажите мне все!
   — В общем, если верить Мэтьюзу, — промолвил полковник, — Жерве сорил деньгами и постоянно требовал у маркиза еще.
   Джордж несколько раз напоминал ему, что он — не единственный член семьи, но по доброте сердечной обычно деньги давал.
   — Неудивительно, что Жерве так торопился вступить в права наследника, — сказала Хариза. — Теперь у него будет столько денег, сколько не было за всю его жизнь.
   — Но недостаточно, чтобы содержать дом и поместье в таком состоянии, в каком они находятся сейчас, — заметил полковник.
   — Если только вы не будете помогать ему так же, как помогали его дядюшке.
   — Я помогал Джорджу, потому что очень любил его. Но давать деньги молодому человеку, которого я впервые увидел только вчера и который к тому же имеет репутацию мота, — совсем иное дело.
   — Я думаю, он это понимает и считает, что его единственное спасение в женитьбе на мне! — изрекла Хариза.
   Отец стукнул кулаком по столу.
   — Я не стану заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь!
   — Спасибо, папенька! Но как вы собираетесь поступить с Жерве?
   — Я буду помогать ему небольшими суммами, пока не уверюсь, что это вообще стоить делать, — ответил мистер Темплтон. — И так же, как тебя, меня никто не сможет заставить.
   Они дружно рассмеялись.
   Но чуть погодя Хариза серьезно сказала:
   — И все же это меня удручает. Мне неприятно думать, что в Обители плетутся какие-то интриги. Однако я думаю, он, как всякий молодой человек, настойчив и умеет добиваться своего.
   — Это ему еще предстоит доказать, — возразил полковник. — А тем временем, как мы договорились, ты все обдумаешь и не будешь принимать поспешных решений.
   — Вы очень правильно рассуждаете, папенька, — молвила Хариза, — но, боюсь, все это будет весьма непросто. Поэтому я предлагаю не задерживаться в Обители дольше, чем это покажется нам необходимым.
   — Мы вернемся домой по первому твоему слову. — Полковник улыбнулся. — Но Жерве умен, и, между прочим, там будут и другие люди. Короче говоря, возможно, тебе все это понравится.
   — Надеюсь… — пробормотала Хариза.
   И все же в ее голосе прозвучала нотка сомнения.

Глава 3

   Хариза еще суетилась, убирая вещи, когда услышала, что экипаж остановился у входа.
   Она знала, как отец ненавидит ждать.
   Поэтому впихнула вазу и охапку шкатулок в руки горничной со словами:
   — Убери все это куда-нибудь, Мэри, только так, чтобы мне не пришлось их искать, когда я вернусь.
   Горничная, прослужившая в доме уже несколько лет, рассмеялась.
   — Не беспокойтесь, мисс. И возвращайтесь скорее, мы скучаем без вас.
   — И я без вас тоже, — сказала Хариза.
   Уезжая в Моуделин, она не брала ее с собой.
   Горничная в Обители, которая знала Харизу с пеленок, претендовала на право самой ей прислуживать.
   Полковник Темплтон брал своего камердинера, Вилкинса — без него он вообще никуда не ездил.
   Вилкинс уже заканчивал укладывать багаж.
   Водрузив на голову широкополую шляпу, которая гармонировала с платьем, Хариза сбежала по лестнице.
   Полковник ждал ее в холле.
   — Быстрее! Быстрее! — прокричал он «командирским» голосом, как его называла Хариза. — Мы заставляем лошадей ждать!
   Девушка слегка улыбнулась.
   Наконец они разместились в экипаже, и она посетовала:
   — Это просто безумие — ехать в Обитель, когда у меня так много дел дома! Но я, конечно, понимаю, независимо от того, какие чувства он испытывает ко мне, без вас Жерве как без рук.
   — Тут ты абсолютно права, — согласился полковник. — Я пришел к выводу, что он очень мало знает об английской жизни, а в его возрасте не так-то легко усваивать новые манеры.
   Хариза рассмеялась.
   — Я уверена, вы найдете в нем способного или, во всяком случае, прилежного ученика.
   — Надо отдать ему должное, он необыкновенно учтив, — с явной неохотой произнес полковник.
   Они ехали по узкой аллее.
   Хариза оглядывалась по сторонам, восхищаясь удивительными красками окружающей природы.
   Она любила весну, когда повсюду цвели нарциссы и фиалки.
   Она любила лето, когда, вот как теперь, над кустами жимолости вились пчелы, а в полях золотились колосья.
   И она гордилась тем, что лишь благодаря отцу урожай зерновых в Моуделине оказался столь же отменным, как и в его собственном поместье.
   «Жерве должен быть безмерно благодарен папеньке», — подумала она.
   Они уже добрались до окраины деревни.
   Заслышав цокот копыт, из ворот своего дома выбежал викарий и замахал руками.
   Не дожидаясь указаний, кучер натянул поводья, и лошади остановились.
   Викарий, начинающий седеть мужчина средних лет, подбежал к дверцам экипажа.
   — Я как раз собирался к вам, полковник! — выпалил он.
   — Мне очень жаль, викарий, — ответил мистер Темплтон, — но нас с Харизой пригласили пожить в Обители, и мы как раз туда направляемся.
   У викария был такой взволнованный вид, что полковник не мог не спросить:
   — Отчего вы хотели видеть меня? Случилось что-то из ряда вон выходящее?
   — Я думаю, да, — кивнул викарий. — Мне, право же, совестно вас задерживать, но не могли бы вы на несколько минут войти в мой дом?
   — Почему бы не войти? — ответил полковник.
   — Это очень любезно с вашей стороны, — извиняющимся тоном сказал викарий. — Я ненавижу причинять кому бы то ни было беспокойство, но мне нужен ваш совет.
   Кучер и лакей на запятках, конечно же, слышали его слова и, как только викарий распахнул ворота, развернули лошадей.
   Экипаж покатил к крыльцу по неширокой дорожке.
   Дом священника, построенный, наверное, лет пятьдесят назад, казалось, говорил: «Посмотрите, какой я красивый; здесь вам будет радостно и уютно».
   Теперь, когда дети викария выросли и покинули родительский дом, в нем было еще и очень просторно.
   Хариза невольно залюбовалась садом, который всегда был слабостью миссис Тейлор.
   Переступив порог, гости сразу почувствовали аромат роз — ваза с цветами стояла на столике в передней.
   Комната, куда привел их викарий, служила ему своего рода святилищем, где он сочинял свои проповеди.
   Там тоже стояли цветы в вазах.
   Вдоль стен выстроились высокие, до потолка шкафы, битком набитые книгами.
   Год назад викарий занимался с Харизой английской литературой.
   Он слыл чрезвычайно эрудированным человеком, и ей действительно было с ним интересно.
   Обычно уроки не ограничивались только литературой; викарий затрагивал самые различные темы.
   Харизе, несомненно, повезло, что в деревне обитал человек, который мог так много рассказать ей о мире.
   И не только о современном; он поведал ей о развитии цивилизации, начиная с самых ее истоков.
   Сегодня утром она уже встречалась с викарием, когда заходила в магазинчик, где могли приобретать все необходимое жители этих мест в радиусе нескольких миль.
   Именно поэтому викарий не стал здороваться с ней второй раз.
   — Он опустился в удобное кресло и сказал:
   — Вы, наверное, хотите поскорее добраться до Обители, Хариза? Простите, что я вас задерживаю.
   — Я никуда не спешу, — ответила девушка. — На самом деле, если говорить откровенно, ни у меня, ни у папеньки нет возможности там задерживаться.
   И вдруг она заметила, что викарий ее не слушает.
   Он смотрел на ее отца, и глаза выдавали его крайнее волнение.
   — Так что же случилось, викарий? — спросил полковник.
   — Сегодня утром я направился в Обитель, — начал свой рассказ викарий. — Мне пришлось немного подождать, потому что, как я понял, его светлость еще не спускался к завтраку, но в конце концов он меня принял.
   Полковник внимательно слушал, сохраняя невозмутимость.
   Но Хариза прекрасно знала, отец всерьез обеспокоен состоянием викария и ломает голову, что же такое могло случиться.
   — Видите ли, — сказал священник, — я не имел чести познакомиться с маркизом раньше, потому что переехал сюда всего двенадцать лет назад.
   — Все верно, это я помню, — заметил полковник. — И с тех пор мы не перестаем думать, что нам очень повезло со священником.
   — Как вам известно, — продолжал викарий, — покойный маркиз был очень добр ко мне и почтил меня своей дружбой. Не покривив душой, могу сказать, здесь я был счастлив.
   — И, я надеюсь, будете счастливы еще много лет, — уверил его полковник.
   — Как раз по этому поводу я и хотел с вами посоветоваться.
   Девушка заметила, что отец выпрямился в кресле.
   Это означало, он весьма удивлен.
   — Так что же случилось сегодня утром? — напрямую спросил он.
   — Я поздоровался с его светлостью и сообщил ему, что являюсь приходским священником в его поместье, а посему надеюсь служить ему так же, как доселе служил его дяде.
   Викарий умолк, и прошло немало времени, пока он заговорил вновь.
   — Его светлость, по-видимому, не знал, что приход тоже относится к его владениям.
   Когда я объяснил ему, что наследник, получивший титул маркиза Моуделина, имеет право сам назначать священника бенефиции и платить ему, он выразил удивление.
   «Я не только приходской священник для жителей деревни и поместья, милорд, — сказал я, — но а личный капеллан вашей светлости».
   Он смотрел на меня, но ничего не отвечал, и я стал объяснять:
   «Дядюшка вашей светлости посещал службы в приходской церкви и всегда читал псалмы».
   «Читал псалмы?»— воскликнул его светлость.
   «Ну да, милорд, — ответил я. — Такова традиция, которая существует в течение жизни нескольких поколений».
   — Ну конечно! — вставил полковник. — Я думал, ему об этом известно!
   — Тогда я поведал его светлости, — продолжал викарий, — что раз в месяц провожу службу в большой часовне в Обители, потому что слугам не всегда удобно, особенно если маркиз устраивает прием, ходить в приходскую церковь.
   — Этот обычай мне всегда представлялся весьма разумным, — вставила Хариза. — Многие служанки уже слишком стары, чтобы бежать в церковь, а потом обратно, когда днем много работы.
   — Я как раз собирался объяснить это его светлости, — кивнул викарий, — когда он заявил, что привез из Франции собственного капеллана!
   На какое-то время полковник и Хариза потеряли дар речи.
   Потом полковник воскликнул:
   — Собственного капеллана? Это что же — пока маркиз жил во Франции, он перешел в римско-католическую церковь? Вот уж не мог бы подумать!
   — Он этого не говорил, — возразил викарий. — Он просто сказал, что мои услуги в Обители более не понадобятся!
   Викарий вздохнул и печально добавил:
   — У меня предчувствие, господин полковник, что он назначит этого своего капеллана на мое место!
   — Нет, он не посмеет! — вскричал полковник. — Вы нужны всей деревне, и прихожане вас любят!
   — Это правда, — подтвердила Хариза. — Если б Жерве предложил вам уехать, я думаю, здесь бы вспыхнула революция!
   — Должен особо отметить, — торопливо сказал викарий, — что его светлость не говорил об этом вслух. Просто мне показалось, будто такая мысль пришла ему в голову, когда он упомянул о своем капеллане.
   — А он не сказал, француз это или англичанин? — поинтересовался полковник.
   Викарий покачал головой.
   Полковник задумался.
   — Предоставьте это мне, — произнес он наконец. — Я объясню Жерве, что приход не может существовать без вас и что вы пользуетесь непререкаемым авторитетом не только у нас, но и во всем Беркшире.
   Он помолчал немного и прибавил:
   — Начальник полиции, сэр генерал Мортимер Стенбрук, говорил мне на прошлой неделе, что ваша речь на собрании иоменов была лучшей из когда-либо слышанных им.
   — Весьма польщен, — просиял викарий. — Вы знаете, господин полковник, и я, и моя супруга будем крайне опечалены, если нам придется отсюда уехать.
   Полковник решительно поднялся.
   — Предоставьте все мне, — повторил он. — Жерве плохо разбирается в английской жизни, но я позабочусь, чтобы он ни в коем случае не отменил ежемесячные службы в часовне. Кроме того, я недвусмысленно дам ему понять, мы вас не отпустим.
   — Я знал, что смогу положиться на вас, — с облегчением промолвил викарий.
   Он протянул полковнику руку, и тот крепко ее пожал.
   — Не волнуйтесь, — успокоил его мистер Темплтон. — Как говорится, новая метла по новому метет. Я уже имел возможность убедиться, что новый маркиз столь же поспешен в своих решениях, сколь самоуверен!
   Хариза подумала, точнее не скажешь.
   Поднявшись с кресла, она поцеловала викария в щеку.
   — Папенька совершенно прав, мы не представляем себе прихода без вас. И я уверена, любой в этой части Беркшира сказал бы то же самое.
   — Спасибо, Хариза, — растрогался викарий.
   Когда гости уходили, он долго махал им вслед.
   Сейчас он выглядел намного жизнерадостнее, чем в самом начале их визита.
   Уже за воротами Хариза выразилась более откровенно:
   — Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться уволить такого блестяще образованного человека, как наш викарий!
   — Я полагаю, Жерве просто об этом не знает, — ответил полковник. — Мне не представилось случая сообщить ему о роли викария в жизни Обители и всего поместья.
   — Значит, надо сообщить ему об этом сейчас же! — воскликнула Хариза. — И пусть напишет своему капеллану, чтобы не приезжал!
   Полковник молчал, и Хариза прибавила:
   — Никогда не ждала от Жерве особой религиозности.
   — И я тоже, — согласился полковник. — Но не волнуйся, моя дорогая, я во всем разберусь и наставлю Жерве на путь истинный.
   — Надеюсь, в дальнейшем обойдется без всяких сюрпризов, — заметила Хариза. — Я вам не говорила, но миссис Буш намекнула вчера, что маркиз собирается уволить кое-кого из слуг.
   — О Боже! — воскликнул полковник. — Уж не намерен ли он избавиться от нее или от Доукинса? На них держится весь дом!
   — Вот и я так подумала. О папенька, поговорите с ним как можно скорее, и заставьте его понять: если он осмелится что-то изменить здесь, то просто разрушит Обитель. Зачем нужны новые порядки или новые люди, когда все и так замечательно?
   — Я постараюсь, — пообещал полковник. — С другой стороны, как тебе хорошо известно, маркиз Моуделина имеет право сам устанавливать законы.
   — Нет, не имеет, если этим он причиняет вред людям, которые нам дороги, — возразила Хариза.
   Мистер Темплтон ничего не ответил.
   Но по тому, как он сжал губы и выпятил подбородок, она поняла, что он в гневе.
   Эти признаки также указывали на то, что он готов немедленно кинуться в бой.
   Только слишком самонадеянный человек, подумала Хариза, решился бы бросить вызов ее отцу, когда тот уверен в своей правоте.
   Наконец экипаж подъехал к парадному входу.
   Они поднялись по ступенькам и лицом к лицу встретились с вышедшим им навстречу маркизом.
   — Как я счастлив, что вы приехали! — радостно молвил он. — Теперь вам не придется скучать в моем обществе, потому что из Парижа только что приехали двое моих друзей. Они с нетерпением ждут встречи с вами, и я уверен, вам с ними будет так же весело и интересно, как мне.
   Он провел их в гостиную.
   Там они увидели двоих: мужчину и женщину.
   Глядя на гостью маркиза, девушка невольно подумала, что никогда ей еще не доводилось видеть столь шикарной и к тому же столь необычной дамы.
   — Аристея, дорогая, — сказал маркиз, — позволь представить тебе мою прекрасную кузину, Харизу Темплтон, и ее отца, полковника Лайонела Темплтона, который оказывает мне неоценимую помощь в исполнении моих новых обязанностей.
   Затем, повернувшись к Харизе и полковнику, он представил гостью:
   — Мадам Аристея Дюба, моя старинная и самая близкая подруга.
   — Я просто очарована встречей с вами! — Мадам Дюба взглянула на Харизу, а потом на мистера Темплтона из-под длинных черных ресниц. — Разумеется, полковник, Жерве расхваливал ваши добродетели, теперь я воочию убедилась, что он ничуть не преувеличивал.
   Она говорила по-английски легко, но все же с заметным акцентом.
   Ее нельзя было назвать красавицей; ее притягательная сила таилась в сугубо женском обаянии.
   С отцом Харизы она говорила томным голосом, строя при этом глазки и откровенно кокетничая.
   Между тем маркиз обратил свое внимание на другого гостя, довольно симпатичного молодого человека.
   — А это еще один мой старый друг, — сказал он. — Мы с ним ровесники, и он стал мне почти братом. Граф Жан Суассон и я учились в одной школе и, конечно, окончили ее с отличием!
   Граф обменялся рукопожатием с полковником, а потом всецело сосредоточился на Харизе.
   — Вы прекрасны! — воскликнул он. — Вы завоевали бы Париж в тот самый миг, когда ступили бы на его мостовые!
   — Мне совсем неплохо и в Англии, — улыбнулась Хариза, — хотя вам, наверное, она представляется весьма скучной.
   — Нет и нет, если здесь вы! — пылко возразил граф.
   Взгляды, которые он на нее бросал, Хариза сочла более чем выразительными.
   Она подошла поближе к отцу.
   Полковник стоял у окна и показывал мадам Дюба сад.
   Маркиз расставил на подносе бокалы и налил всем шампанского.
   Хариза думала, что он предложит гостям чай.
   Впрочем, решила она, для маркиза это было бы слишком по-английски.
   Вероятно, он велел Доукинсу не приносить великолепный серебряный поднос со старинным грузинским сервизом, в который входили чайничек, молочник и сахарница.