Картленд Барбара. Прекрасная похитительница

   — И я не собираюсь спорить об этом. Сейчас я возвращусь в Хертклиф и пришлю карету для вас и вашей няни и ландо для раненых. Траверс приготовит для них комнаты. Как вы знаете, Хертклиф достаточно велик, чтобы разместить там целую армию. Или я должен был сказать флот? — Джастин с усмешкой взглянул на нее. — Ваш дом будет закрыт, но я позабочусь, чтобы его охраняли.
   Закончив свою речь, он взглянул на Ивону. Она смотрела прямо на него, по-детски сложив руки на коленях, и Джастин подумал, какой прелестной и одновременно невинной и трогательной она выглядит.
   — Положитесь на меня, — сказал он мягко.
   Затем, поскольку Ивона не могла найти слов для ответа и, казалось, даже дышала с трудом, он вышел из комнаты.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   — Просто не верится, что мы тут уже целых пять дней, — сказала Ивона няне, меняя костюм для верховой езды на свое лучшее зеленое платье, в котором она собиралась спуститься к чаю.
   — Наши раненые выглядят гораздо лучше, — ответила няня, — и хотя мне приятно думать, что мы за ними хорошо ухаживаем, наверное, все дело в хорошем питании, которое они получают в доме его светлости. Я не знала, пока не попала сюда, что можно приготовить столько разных блюд из мяса.
   Ивона улыбнулась.
   Ее старая няня просто наслаждалась жизнью в Хертклифе и могла нахваливать бесконечно вкусную еду, красивый дом и мягкую постель.
   Она не привыкла, чтобы ее обслуживали, и впервые в жизни проводила дни, наслаждаясь праздностью. Старушка все время хвалила порядки в доме и организацию хозяйства.
   — Не представляю, что бы сказал дедушка, если бы услышал тебя, — поддразнивала ее Ивона.
   Девушка понимала, что после всех лишений военных лет, когда у них был на счету каждый пенс, няня заслужила свой отдых.
   Ивона, в свою очередь, тоже прекрасно проводила время.
   Она даже не представляла, насколько приятно иметь превосходных лошадей и заботливых слуг, угадывающих каждое желание еще до того, как оно возникло. Но самое замечательное, что ее ожидало в Хертклифе, была компания двух блестящих молодых людей.
   Раньше Ивона считала, наслушавшись рассказов об амурных приключениях маркиза и его красоте, что он должен быть глуп и равнодушен ко всему, кроме развлечений высшего света.
   Вместо этого она обнаружила ум и образованность. Застольные разговоры в Хертклифе были настолько содержательны и интересны, что ей иногда казалось, что она играет роль в пьесе.
   Да и все остальное, происходящее в замке, как бы сошло в реальность с театральных подмостков, и хотя девушка старалась не признаваться себе в этом, она страшилась момента, когда опустится занавес и ей придется уйти со сцены.
   Каждый вечер, перед тем как уснуть, она перебирала в памяти не блестящие шутки и остроумные замечания, а лицо, облик, жесты и голос маркиза.
   Ивоне казалось, что судьба щедро наделила этого человека: он был красив, умен, мужественен, элегантен.
   Ее поражала физическая сила маркиза. Он был так вынослив, что самые тяжелые нагрузки, казалось, не утомляли его.
   По-прежнему стояла жаркая погода, и маркиз с сэром Энтони каждый день отправлялись к морю и подолгу плавали. Затем друзья возвращались, бодрые и веселые, съедали в компании Ивоны обильный завтрак, и все втроем отправлялись на верховую прогулку.
   К деревне вела прекрасная долгая дорога, по которой они могли скакать галопом, пока лошади не уставали, а во владениях маркиза имелось множество уголков, которые Джастин не посещал много лет. Ивона показывала друзьям все достопримечательности и рассказывала местные легенды, связанные с ними.
   Мужчины слушали ее, иногда поддразнивая, а Энтони делал ей замысловатые комплименты, которые ужасно смешили ее, после того как она к ним привыкла.
   Ивоне было приятно думать, что он восхищается ею, но больше всего ее интересовало, как к ней относится маркиз.
   Девушке казалось, что он постоянно наблюдает за ней. Может быть, он боялся, что она может чем-нибудь скомпрометировать его, или он сравнивал ее с леди Роз и другими красавицами из высшего общества?
   Ивона с удивлением поймала себя на том, что, выходя к обеду все в том же единственном своем нарядном платье, мечтает быть одетой так, чтобы он посмотрел на нее с восхищением.
   Хотя Джастин помнил, что принц Уэльский назвал ее «самой хорошенькой маркизой де Верьен», он сам никогда не говорил ей, что думает о ее внешности.
   «Уверена, ему нравятся блондинки, вроде леди Роз», — огорченно думала Ивона.
   Сэр Энтони с едва сдерживаемой страстью целовал ей руку, но маркиз только кланялся в ответ на ее реверанс, и хотя он смотрел ей в лицо, она не могла понять, о чем именно он думает.
   Ивона казалась себе Золушкой, чудом оказавшейся на балу, и с трепетом ждала, что часы вот-вот пробьют полночь и ей придется убегать из дворца, скрывая свое старенькое платье.
   Она очень боялась поездки в Брайтон, которая неотвратимо надвигалась. До назначенной даты оставалось всего два дня!
   А что будет с ней после этого? Ивона хотела обсудить это с маркизом, но с ними везде и всегда был сэр Энтони.
   Но сегодняшний день складывался по-другому.
   Когда они поскакали к Хертклифу, возвращаясь к ленчу, Энтони неожиданно сказал:
   — Я собираюсь поехать на бега сразу же после того, как мы вернемся в замок. Ты поедешь со мной, Джастин?
   — Я не могу поехать, — объяснил маркиз. — Было бы ошибкой появиться в публичном месте без Ивоны, а заказанные для нее вещи еще не прибыли из Лондона.
   — Да, тебе лучше не ездить, — согласился Энтони, — а я отправлюсь и разузнаю, как обстоят дела и что говорят о вашей тайной свадьбе.
   Джастин промолчал, и Ивона с волнением посмотрела на него.
   — Думаю, принц будет спрашивать, когда ты привезешь Ивону в гости к миссис Фитцжерберт, — заметил Энтони.
   — Скажи ему, что мы нанесем визит в середине следующей недели, — ответил маркиз, — и, если сможешь, попробуй тактично намекнуть, что мы не хотели бы, чтобы на нас глазела огромная толпа идиотов с открытыми ртами, а предпочли бы провести время в обществе его высочества и миссис Фитцжерберт.
   — Сомневаюсь, что он прислушается к моим словам, — сказал Энтони, — ты же знаешь, что в королевской резиденции достаточно любого предлога для того, чтобы устроить большой прием.
   Ивона напряженно выпрямилась в седле.
   — Пожалуйста, уговорите его не приглашать всех друзей, сэр Энтони! Я и так буду смущена, а если…
   Она замолчала, так как не могла высказать перед двумя светскими молодыми людьми истинную причину своего испуга: Ивона боялась, что маркиз будет заниматься другими дамами и оставит ее одну среди незнакомых людей.
   Ужас так явно отразился на ее лице, что Джастин, склонившись к ней, мягко сказал:
   — Я обещаю, это будет совсем не так страшно, как вы полагаете.
   Затем он пришпорил коня, и они больше не разговаривали до самого возвращения в замок.
   В первый раз за все время пребывания в Хертклифе Ивона оказалась за столом наедине с маркизом. Девушка сказала себе, что не будет надоедать Джастину своими страхами, а постарается развлечь и рассмешить его, как это сделала бы на ее месте какая-нибудь дама из общества, например, леди Роз.
   В любом случае невозможно было разговаривать откровенно в присутствии Траверса и двух новых слуг.
   Оказалось, что совсем не так трудно не только поддерживать интересный разговор, но и заставить маркиза смеяться.
   После ленча Джастин предложил снова покататься верхом, на этот раз по берегу, и Ивона получила огромное удовольствие от скачки на великолепной игривой кобылке и была так возбуждена обществом маркиза, что не хотела портить день своими жалобами и страхами по поводу предстоящего визита.
 
   Когда старая няня застегивала на девушке ее неизменное зеленое платье, послышался стук в дверь. Няня открыла, и в комнату вошли трое слуг, нагруженные множеством коробок.
   Среди них были длинные с платьями, как догадалась Ивона, круглые, в которых, очевидно, находились шляпки, и еще много других с загадочным содержимым.
   Казалось, коробки заполнили всю комнату. Пока пораженная девушка смотрела на них круглыми от удивления глазами, слуга, повернувшись к няне, сказал:
   — Они только что прибыли из Лондона. Кучер извинялся, что опоздал с доставкой, но дороги оказались забиты каретами.
   — Это неважно, раз все это уже здесь! — важно ответила няня.
   Слуга вышел из комнаты, и к Ивоне вернулась способность говорить:
   — Не может быть, чтобы все это было для меня!
   — Не думаю, что его светлость будет носить веши от модисток с Бонд-стрит! — возразила няня, прочитав на коробке название улицы, знакомое всем модницам Англии.
   Любопытная старушка начала открывать крышки, доставать и раскладывать на кровати нарядные платья, пестрые шали и тончайшие пеньюары, при виде которых у Ивоны замирало сердце от восхищения.
   Она даже не думала, что когда-нибудь увидит столько модной изысканной одежды, не говоря уже о том, чтобы иметь ее. Каждое из этих платьев стоило не меньше, чем она тратила за целый год.
   Когда кровать покрылась толстым слоем переливающихся, блестящих, роскошных нарядов, няня принялась распаковывать шляпки.
   Этого Ивона уже не выдержала — она обвела глазами комнату, заваленную роскошными обновами, и выскочила из спальни.
 
   Девушка ожидала найти маркиза в одной из гостиных, где они обычно пили чай, и, войдя в комнату, сразу увидела у камина накрытый стол, сверкающий серебром чайного сервиза.
   Джастин стоял у открытого французского окна, глядя в сад.
   Он повернулся на звук шагов. Ивона бросилась к нему со словами:
   — Как вы могли! Как вы осмелились заказать для меня все эти дорогие вещи! Вы должны были понимать, что я этого никогда не приму!
   Джастин улыбнулся.
   — Было бы весьма странно, если бы у моей жены имелось только то платье, которое надето на вас сейчас. Кроме того, мне хотелось посмотреть, как вы будете выглядеть в современных туалетах.
   — Я согласна, что должна выглядеть достойной вас в гостях у принца и миссис Фитцжерберт, но того, что вы купили для меня, достаточно для целого…
   Она остановилась, и маркиз закончил предложение:
   — …для приданого, — сказал он мягко.
   Ивона протестующе взмахнула руками.
   — Вы говорили, что в Хертклиф могут приехать гости, — она почти обвиняла, — и поэтому я должна быть прилично одета, но за четыре дня к нам никто ни разу не приехал и никому нет дела до того, что я ношу!
   — Вы просто недостаточно информированы, — спокойно объяснил маркиз, — за это время многие пытались прорваться в замок, но Траверсу были даны строгие указания никого не принимать.
   — Я не знала…
   Не было никакой необходимости волновать вас такими сообщениями, — продолжил Джастин. — Поскольку я не имел ни малейшего желания развлекать посетителей, им пришлось вернуться в Брайтон без пищи для сплетен, которую так стремились получить они сами и другие любопытные.
   Маркиз говорил об этом с явной иронией, но Ивона смутилась:
   — Мне неприятно думать, что я помешала вашему общению с друзьями.
   — Я не чувствую себя ущемленным, — сказал Джастин, — но вы прекрасно понимаете, что рано или поздно нам с вами придется покинуть наше убежище и предстать перед обществом.
   Ивона похолодела:
   — Я думала, что после того, как мы съездим с визитом в Брайтон, наступит момент, когда я должна буду исчезнуть…
   Даже мысль об этом показалась девушке страшнее ножа, которым угрожал ей грабитель.
   Ивона пыталась внушить себе, что бояться просто смешно, ведь она заранее знала, что ей придется уехать из Хертклифа и уйти из жизни маркиза, вопрос был только в том, когда это случится.
   — И куда вы собираетесь исчезнуть? — поинтересовался Джастин.
   Ивона пожала плечами и сказала:
   — У меня есть кузина, которая живет в Дувре. Некоторое время я могу пожить у нее.
   — И вы будете там счастливы?
   — Необязательно оставаться там надолго, а потом, когда вы уедете отсюда, может быть, я смогу вернуться во Флагшток-хауз?
   — Мы ведь уже пришли к выводу, что для вас это опасно? — возразил маркиз.
   — Если вы не возьмете с собой Траверса в Верьен или куда-нибудь еще, он сможет защитить нас с няней.
   Джастин не ответил, и Ивона быстро добавила:
   — Если только вы ему позволите. Обещаю вам, что я не буду распоряжаться слугами без вашего разрешения.
   — Вы не думаете, что может показаться странным, если новая маркиза де Верьен будет проживать отдельно от своего супруга?
   — А если… никому не говорить об этом?
   — Вы прекрасно понимаете, что это невозможно. Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь оставаться затворником. Со временем наш обман обязательно обнаружится.
   — Тогда я могу поехать еще куда-нибудь, — тихо сказала Ивона. — Например, в Шотландию или в Ирландию, где меня никто не знает.
   Она подумала, что ей не только страшно отправляться в чужие края, но едва ли она найдет средства на дорогу и, кроме того, там ей придется еще и платить за крышу над головой.
   — Я могу только повторить свой вопрос, — настаивал Джастин. — Вы уверены, что будете счастливы в Шотландии, или в Ирландии, или еще где-нибудь, где вы никого не знаете?
   Ивона хотела ответить, что будет несчастна, но решила не выдавать своих истинных чувств и ответила:
   — Думаю, что я привыкну и найду себе какое-нибудь дело.
   — Вам не кажется, что, планируя свое будущее, вы забываете об одном очень важном обстоятельстве? — заметил маркиз.
   Поскольку, говоря это, он смотрел на ее обручальное кольцо, Ивоне не понадобилось спрашивать, что он имеет в виду. Маркиз ни разу не упоминал ее мужа после ее переезда в Хертклиф, и она считала, что он забыл о нем.
   Джастин неожиданно подошел и взял ее за левую руку.
   — Я хочу сделать вам предложение, — сказал он, — которое уже давно обдумываю.
   Он почувствовал, как пальцы девушки задрожали в его руке.
   — Какое предложение? — испуганно спросила она.
   Джастин снял с безымянного пальца ее левой руки обручальное кольцо.
   — Это кольцо уже сыграло свою роль, — ответил маркиз, — и я предлагаю заменить его более подходящим.
   С этими словами он достал из кармана другое кольцо и надел ей на палец.
   Ивона была так смущена, что не могла ни пошевелиться, ни возразить. Она молча смотрела на большой прекрасный бриллиант, переливающийся на солнце всеми цветами радуги.
   — Я думаю, — продолжал маркиз спокойно, — что, учитывая вашу прежнюю деятельность, с вашей стороны было вполне разумно объявить себя замужней дамой, но я никогда не верил в наличие мнимого мужа, о существовании которого вы к тому же постоянно забывали.
   — Вы знали об этом? — прошептала Ивона.
   — Почти с самого начала, — ответил Джастин, — и позвольте мне заметить, что вы не только очень неопытная лгунья, но и не выглядите замужней женщиной. Даже Энтони заметил это с первого взгляда.
   Ивона смотрела на кольцо.
   — Оно прекрасно, — сказала она, — но для визита в Брайтон мне все равно нужно обручальное кольцо.
   — Которое я вам подарю, когда мы будем женаты по-настоящему.
   Ивона подняла на маркиза удивленные глаза и увидела, что он улыбается.
   — Дорогая моя девочка, я совершенно серьезно предлагаю вам руку и сердце.
   На минуту ей показалось, что она ослышалась; с трудом придя в себя, Ивона шепотом переспросила:
   — Что вы сказали? Ведь не могли вы иметь в виду…
   — Я имел в виду, что я не хочу больше иметь выдуманную жену теперь, когда я обнаружил, что больше всего на свете хочу жениться по-настоящему!
   — Значит, это правда?
   — Вначале я сам задавал себе этот вопрос, — честно ответил Джастин, — пока не понял, что не мыслю себе жизни без вас!
   — Вы говорите это не потому, что вам нужно обмануть… принца Уэльского?
   — Я готов обманывать принца Уэльского и всех остальных, но я не могу обманывать себя. Я люблю вас! Вы ведь об этом спрашивали?
   Джастин увидел, как засветились ее глаза, он обнял ее, и их губы встретились.
   Этот поцелуй унес все страхи и сомнения Ивоны. Она почувствовала себя так, словно из сырого мрачного подземелья вышла на залитую солнцем поляну.
   Это был первый поцелуй в ее жизни, и губы маркиза вызвали неизвестные ей чувства, она радостно отдавалась им, и все ее тело пронизывали волны счастья.
   До сих пор Ивона не представляла, что можно испытывать такие ощущения, она все сильнее прижималась к Джастину, словно боясь, что она откроет глаза и волшебный сон кончится.
   Он стал ее миром, не осталось ничего, кроме его нежных страстных губ и надежных сильных рук.
   «Мне нечего больше бояться, — подумала она, — теперь я всегда буду под его защитой!»
   Джастин поднял голову и нежно сказал:
   — Моя радость, моя любовь! Мне трудно в это поверить, но я первый мужчина, который целует тебя!
   — И единственный! Я не знала, что поцелуй может быть так прекрасен.
   — Расскажи, что ты чувствуешь, — попросил он.
   Счастье… Нежность… Восторг… Я люблю вас! Я полюбила вас с первого взгляда, но не знала, что это любовь, пока не приехала сюда, в Хертклиф.
   — И что тогда?
   — Я очень боялась, что мы скоро расстанемся и я больше никогда не увижу вас.
   — Этого никогда не случится! — сказал Джастин. — Ты моя, Ивона, только моя, и мы всегда будем вместе днем… и ночью!
   Последние слова он проговорил очень медленно, с удовольствием наблюдая, как ее щеки заливал румянец.
   — Моя дорогая, милая, невинная девочка! — В его голосе смешались нежность и страсть. — Кто на секунду мог поверить, что ты замужняя женщина, когда ты можешь так краснеть?
   — Я была уверена, что вы не сомневаетесь в этом, — сказала Ивона, — хотя вы задавали такие… неудобные вопросы о моем муже.
   — Я буду твоим мужем, — решительно сказал Джастин, — и позволь мне сказать, что теперь, когда на твоем пальце появилось мое кольцо, я не разрешу Энтони так бессовестно флиртовать с тобой!
   Он увидел вопрос в ее глазах и объяснил:
   — Я ревновал тебя, чудовищно ревновал к моему лучшему другу. Я боялся, что ты полюбишь его и я ничего не смогу сделать.
   — Я люблю вас, только вас, — сказала Ивона прерывающимся голосом.
   Она спрятала лицо на его груди, но Джастин нежно поднял ее голову и заглянул в ее глаза.
   — Какое чудо, что я встретил тебя!
   Он хотел опять поцеловать ее, но Ивона прошептала:
   — Я так боялась, так ужасно боялась, что вы передумаете и снова захотите жениться на этой прекрасной леди Роз!
   — Я никогда этого не хотел, моя радость, и клянусь тебе, что в моей жизни больше никогда не будет ни Роз, ни других женщин ее сорта. Теперь я знаю, что всегда искал только тебя!
   — Я постараюсь быть такой, какой… вы захотите, — сказала Ивона, — и делать все, что вы скажете.
   Маркиз неожиданно засмеялся.
   — Как раз в это мне очень трудно поверить, думаю, что твой редкий деятельный характер принесет мне много сюрпризов в будущей совместной жизни.
   Прижавшись губами к ее нежной щеке, он сказал:
   — Даже в самом ужасном кошмаре мне не могло бы привидеться, что я женюсь на разбойнике.
   Он обнял ее еще крепче и добавил:
   — Ты прекрасно выглядела в бриджах, дорогая, но больше тебя не увидит в них ни один мужчина, кроме меня.
   — Вы говорите так, будто вас это шокировало.
   — Я был шокирован, когда узнал, что меня ограбила женщина, но сейчас я взволнован гораздо сильнее, потому что эта обожаемая женщина вскоре станет моей женой.
   Ивона улыбнулась, но тут ей пришла в голову новая мысль, которая очень огорчила ее:
   — Вы не должны жениться на такой простой девушке, как я. А вдруг вы будете разочарованы, когда увидите меня среди своих друзей и сравните со светскими красавицами, которые, наверное, любят вас так же сильно, как я?
   Глубокая нежность отразилась в глазах Джастина.
   — Любовь, которую мы с тобой испытываем друг к другу, моя радость, не имеет ничего общего с тем легким поверхностным чувством, которое носит то же название в светском кругу.
   — Моя любовь к вам, — сказала она очень нежно, — не знает границ. В этой любви для меня растворился весь мир! Я молюсь и мечтаю только об одном — сделать вас счастливым!
   Джастин обнял ее так крепко, что она едва могла дышать.
   — О такой любви я мечтал всю жизнь, — сказал он, — и уже отчаялся ее встретить.
   Он поцеловал ямочки на ее щеках и добавил:
   — Я самый везучий человек во всем мире, и так же, как ты, моя радость, мечтаешь сделать меня счастливым, я мечтаю подарить тебе солнце, луну и звезды и дать тебе столько любви, сколько не получала ни одна женщина в мире.
   — Как вы можете говорить мне такие прекрасные вещи? — спросила Ивона. — Сначала вы пугали меня, а потом, когда я вас полюбила, вы были так холодны, что я никогда не поверила бы, что смогу вызвать в вас ответное чувство и быть так близко к вам.
   — Ты будешь еще ближе, любимая, — пообещал Джастин, — после того как мы обвенчаемся.
   Он нежно улыбнулся и заметил, что Ивона снова покраснела.
   — Я пошлю Маркхэма в Кентербери за разрешением на брак, а потом мы устроим очень скромную свадьбу в деревенской церкви, на которой Энтони будет нашим свидетелем. Ты ведь не будешь возражать?
   — Все это так чудесно, что мне хочется плакать, — сказала Ивона.
   — Ты не плакала, когда грабитель угрожал тебе ножом, — сказал маркиз. — И когда я сказал тебе, что тебя могут повесить. Если ты заплачешь сейчас, я решу, что не смогу дать тебе такое счастье, которое ты даешь мне.
   Ивона смахнула слезы с ресниц.
   Она выглядела так прелестно, что Джастину снова захотелось ее поцеловать. Он прижался губами к ее нежной щеке, а затем приник к хрупкой шее.
   Ивона почувствовала незнакомое возбуждение, и ее губы удивленно раскрылись.
   — Пожалуйста… — прошептала она.
   Джастин поднял голову и посмотрел на нее.
   — Тебе не нравится, когда я так тебя целую, любимая?
   — Мне нравится… но я испытываю такое странное чувство! Оно почему-то пугает меня…
   Он улыбнулся.
   — Ничего не бойся… Мне придется многому тебя научить, дорогая моя девочка.
   Ивона потянулась к нему.
   — Я буду послушной ученицей…
   Джастин посмотрел на нее с такой нежностью, которую еще ни одна женщина не видела в его глазах.
   — Я обожаю тебя, — сказал он проникновенно.
   — И я люблю вас! — Глубокое волнение в ее голосе заставило Джастина снова искать ее губы.
   Он целовал девушку до тех пор, пока комната не закружилась вокруг них. Снова Ивона ощутила, что плывет в неведомый мир по волнам солнечного света.
   Когда Джастин усилием воли оторвался от ее губ, Ивона застонала и спрятала лицо на его груди.
   Его сердце билось так же сильно, как и ее, и девушка почувствовала, как сильна его любовь, и он стал ей еще ближе.
   — Вы так… добры… — прошептала она.
   — А ты такая нежная и прелестная, что я не могу дождаться того момента, когда можно будет осыпать тебя поцелуями всю: с головы до маленьких розовых пяток.
   — Вы… заставляете меня краснеть…
   — Я обожаю, когда ты выглядишь смущенной, — ответил Джастин. — Я давно забыл, что на свете существуют женщины, способные краснеть, и твое смущение, моя девочка, волнует меня так, как ничто и никогда раньше.
   Он поцеловал ее в лоб и попросил:
   — Посмотри на меня.
   Ивона подняла голову. Глядя в ее синие глаза, он страстно сказал:
   — Я хочу тебя… Я хочу, чтобы ты была моей отныне и навсегда.
   Эти слова, казалось, вышли из глубины души. Затем он прибавил немного спокойнее:
   — Я думаю, что ты действительно заслуживаешь наказания за кражу, моя дорогая. Ты похитила то, что раньше принадлежало мне.
   — Что же?
   — Ты украла мое сердце. Я был совершенно убежден, что его не смогут украсть самые опытные и искушенные грабители, но теперь я потерял его. Оно принадлежит тебе навсегда.
   — Я никогда его не отдам! Я буду любить, ласкать, обожать его, и, пока оно у меня, мне не нужно ничего в целом мире!
   Ее последние слова заглушили губы Джастина.
   В его поцелуе смешались нежность, обожание и страсть, и Ивона поняла, что они нашли то, о чем мечтают все люди со дня сотворения мира…