Кауи Вера. Наследницы

   О Доминик не было ни слуху ни духу со времени ее ссоры с Блэзом. О ней не напоминала ни пресса, ни реклама. Через день после аукциона Кейт, Блэз и Герцогиня со всем своим сопровождением перебрались в город, и в тот же вечер Кейт устроила прием в «Клариджес» Шампанское лилось рекой, а Кейт в чудесном платье из тонкой золотистой ткани, с летящими рыжими волосами была душою вечера. Здесь была и Шарлотта в бледно-голубом шифоновом платье, и Лэрри Коул, и все сотрудники «Деспардс», вплоть до посыльных. Кейт пригласила сторожей, пожарных и полицейских, так же как и представителей страховой компании, осчастливившей Николаев Чивли. А сам он, вдохновленный причитающимися ему пятью процентами, пел дифирамбы Кейт Деспард, «аукционистке века». Герцогиня, вся в ослепительном сверкании драгоценностей и в шелковом одеянии с золотым шитьем, отбивала ритм музыки, с удовольствием наблюдая за своим внуком и дорогой своей Кейт.
   — Я так и знала, что это случится, если я буду сталкивать их друг с другом достаточно часто, — самодовольно сообщила она Минин, вызывавшей всеобщее любопытство своим светло-кремовым одеянием с бахромой и экзотической национальной вышивкой. — Теперь все, что нам надо сделать, это заставить ту, другую, убраться с дороги. Иначе в один момент все может рухнуть.
   Допивая уже второй бокал шампанского, Герцогиня не заметила появления «той, другой». И не замечала до тех пор, пока Минни не дотронулась до ее руки. Поглядев туда, куда кивком головы указала Минни, Герцогиня увидела в дверях Доминик в алом платье с блестками, отливавшими, как чешуя. Ее знаменитые сапфиры в ушах горели, как два луча света.
   Ее появление, казалось, повергло всех в оцепенение.
   Разговоры утихли, танцы прервались, оркестр сыграл еще несколько тактов и замолк. Кейт, танцевавшая с Николасом Чивли, высвободилась из его рук и в развевающемся золотом платье решительно двинулась навстречу своей сводной сестре.
   — Доминик, — вежливо приветствовала ее Кейт, осознавая ее красоту, присутствие духа, блеск и в первый раз сознавая свою собственную силу и красоту.
   — Кейт, — кивнула Доминик ей в ответ с легкой улыбкой.
   Они не прижались друг к другу щеками, не пожали рук, вообще не коснулись одна другой.
   — Что здесь нужно этой шлюхе? — пробормотала Агата, ища глазами своего внука. Она увидела, как он неподвижно стоит в дальнем конце зала, не отрывая взгляда от двух женщин.
   — Поздравляю, — холодно сказала Доминик.
   — Благодарю, — ответила Кейт, выдерживая взгляд внимательно разглядывавших ее необыкновенных глаз.
   — Успех вам к лицу, — продолжала ее сводная сестра.
   — Я собираюсь теперь не расставаться с ним, — улыбнулась Кейт.
   Сейчас только Доминик поняла, что Кейт неуязвима.
   Ее уверенность в себе стала ей защитой. Вместо неуклюжей, замкнутой девушки, измученной детскими обидами, перед ней стояла сдержанная красивая женщина в сиянии бесспорного успеха. В ней наконец проснулся огонь, а Доминик по своему опыту знала, что, начав гореть, он не угасает. Но ситуация все же не безнадежная, решила она.
   С помощью интриг можно добиться многого. Вот почему Доминик решила появиться на приеме сегодня вечером.
   Удивить всех и попытаться что-нибудь узнать.
   — Вы не хотите угостить соперницу бокалом шампанского? — насмешливо спросила она.
   — Я не могу пригласить вас разделить мою радость, — сказала ей в ответ Кейт, — но, пожалуйста, возьмите бокал.
   Высоко неся голову, чуть улыбаясь, чувствуя на себе многочисленные взгляды и пренебрегая ими, Доминик проплыла к длинному столу, а затем вдоль него к тому месту, где стоял ее муж. Она подошла прямо к нему, положила руку ему на локоть, встала на цыпочки и коснулась губами его подбородка.
   — Дорогой… — прошептала она, а в сапфировых глазах загорелся вызов. На мгновение она ощутила триумф, увидев, как дрогнули его красиво очерченные губы, как в черных глазах появился интерес. Но рука, которой она касалась, была безответной. Однако именно он подал Доминик бокал шампанского. Обернувшись к Кейт, Доминик подняла бокал.
   — Победителю достаются трофеи, — произнесла она, прежде чем осушила его. — Мы можем поговорить?
   Кейт кивнула и, повернувшись, пошла между расступившимися гостями к зеркальным дверям в конце зала.
   Открыв дверь, она пропустила Доминик вперед, прошла сама, и двери захлопнулись.
   — Боже мой! — воскликнул кто-то. — Побеседовать!
   Ну и наглость!
   Поднялся шум:
   — Вы видали что-нибудь подобное?
   — Кейт держалась с ней бесподобно.
   — Да, смелости у нее не отнимешь.
   — Что ей сейчас нужно?
   — Кто-нибудь проверил, у нее нет оружия?
   Все повернулись к Блэзу, по виду которого было совершенно невозможно понять, что он чувствует, когда вот так стоит, высокий, безупречно элегантный в смокинге, а лицо его бледностью может соперничать с рубашкой.
   Тогда взгляды всех обратились к Агате, а она повелительно произнесла:
   — Вечер еще не кончился, друзья.
   Оркестр снова принялся играть, танцующие пары вышли на середину зала, остальные, стоя группами, бурно обсуждали событие. Спустя несколько минут Блэз отставил свой бокал и подошел к бабке.
   — Какого черта она тут разыгрывает? — хотела узнать Герцогиня.
   — Для Доминик игра не кончается до тех пор, пока она не выигрывает.
   — Но сейчас она выиграть не может.
   — Именно это она решила выяснить.
   — Думаешь, Кейт с ней справится?
   Блэз улыбнулся.
   — Теперь она сможет справиться, и справится. Это ее борьба; она не только должна выиграть, нужно, чтобы увидели, что она выиграла и объяснила Доминик, каким образом.
   — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
   — Как правило, знаю, но ведь каждый может ошибиться. Успокойся, — невозмутимо сказал Блэз. — Давай лучше выльем еще шампанского…
   В небольшой комнате, белой с золотой лепниной, две женщины стояли друг напротив Друга, их отражения множились несчетно в зеркальных дверях и в зеркалах на противоположной стене, так что казалось, их противостояние уходит в бесконечность.
   — Я недооценила вас, — призналась Доминик.
   — Не могу сказать вам того же.
   — В любом случае, и говорить об этом поздно.
   — Для вас вообще все сейчас поздно.
   Доминик открыла сумочку, алую, в тон платью, вытащила золотой портсигар и не торопясь зажгла сигарету.
   — Скажите мне, — спросила она, — как вы этого добились?
   — Честным и кропотливым трудом.
   — О, я спрашиваю не про подвиги малышки Неподкупности, я имела в виду Блэза.
   — Я ничего не делала. Просто была такой, какая я есть.
   — Была повсюду, куда бы он ни повернулся, куда вас подталкивала эта вечно везде сующая свой нос его бабка. Меня она никогда не любила. А мне не приходило в голову считаться с ней. А вы, напротив, начали с нее…
   Это весьма предусмотрительно. Она — единственный человек в мире, имеющий на него влияние.
   — Она любит его.
   — Да… а он, в сущности говоря, не такой уж милый человек. Привлекательный, конечно, очень мужественный. Я хотела его с самого начала.
   — Но вы никогда не любили его.
   — Ему это и не было нужно.
   — Тогда.
   — Как легко вы расправляетесь с Прошлым, — прошептала Доминик.
   — В счет идет только будущее. Я дошла до этой мысли непростым путем.
   — Да… Чарльз, разумеется, знал. Он знал намного больше, чем я могла себе представить. И что самое главное, он знал вас.
   — Он был моим отцом «И, — подумала Кейт, — ты больше не смеешь называть его отцом. Это больше, чем все остальное, говорит о моей победе!» Пока Доминик могла пользоваться именем Чарльза Деспарда, ему было гарантировано место в ее памяти, теперь же он стал просто человеком, который когда-то был женат на ее матери.
   — С вашей стороны было умно перетянуть на свою сторону нужных людей.
   — Я не так безумно самонадеянна, чтобы считать, что сумею обойтись без их помощи.
   — Она еще вам понадобится. Ведь, как вам известно, год еще не кончился.
   — Для вас — кончился.
   Бархатные брови высокомерно поднялись.
   — Я — то есть мы, — поправилась Кейт, — знаем слишком много, чтобы позволить вам продолжать действовать так же, как раньше. Поддельная статуэтка эпохи Тан была получена от вас, из тех же рук, что и все те вещи, которые вы без стыда и совести продали на вашем пресловутом «Аукционе века». Ролло, — Кейт ощутила, как гнев перехватывает ей горло, — чуть-чуть не убили по вашему распоряжению. Пожар устроили ваши приятели-гангстеры, и, наконец, все эти мерзкие слухи исходили от вас.
   — Вас неплохо снабдили информацией.
   Доминик старалась не показать, как напрягся каждый ее нерв, как холодные пальцы страха сжали ее сердце.
   — Это вы снабдили нас информацией. За вами следили, вас подслушивали.
   Прекрасное тело окаменело, прелестное лицо превратилось в маску.
   — Блэз… — произнесла она с трудом.
   — Да.
   «Как он был прав, — благодарно думала Кейт. — Она бы никогда не поверила, что это устроила я. Как хорошо он знает ее», — промелькнула мысль, и Кейт почувствовала, как в ней шевельнулась ревность.
   — Все началось с поездки Ролло в Гонконг. Ему казалось, что с вашим аукционом не все в порядке, и он получил сведения, подтверждающие это. Вы выбрали неудачный город для, ваших махинаций, там даже у стен есть уши.
   — Только если хотят подслушивать, — зло возразила Доминик. — Я полагаю, у вас есть доказательства?
   Кейт встретила насмешку настолько спокойно, что Доминик ответила на свой вопрос сама.
   — Конечно, есть… Блэз делает все наверняка.
   — Важнее всего сейчас последние данные, — сказала Кейт. — Я победила вас, я на 5400 тысяч фунтов впереди вас по доходам, а без вашего обычного подкупа и совращения у вас вряд ли есть какая бы то ни было надежда догнать меня до 31 декабря. Я победила вас — причем не в вашей игре, поскольку мне омерзительны ваши методы, — в том, что зовется Честной Игрой.
   Кейт вздернула подбородок, голова ее была откинута назад, волосы окружали лицо сияющим ореолом.
   Доминик засмеялась.
   — Не хватало еще, чтобы вы сообщили, что сберегли для избранника свою девственность…
   Ей хотелось задеть Кейт, и это удалось. Но Кейт быстро справилась с собой.
   — Нет. Но, конечно, вас мне никогда не догнать.
   — Ах ты дрянь!
   — Если вы хотите играть в грязные игры, я с удовольствием понаблюдаю, так как здесь вам нет равных.
   — Берегитесь, — предупредила Доминик.
   — Нет, это вам нужно беречься. Один неверный взгляд, одно неверное слово, полшага за черту — и я уничтожу вас.
   — И «Деспардс» тоже? Не думаю.
   — Мне предстоит сделать «Деспардс» недосягаемым для вас. У меня есть одна пленка, очень четкая и качественная. Вы связаны с организацией китайских гангстеров, и полиция Гонконга будет рада возможности засадить их — да и вас — за решетку Если вам нужны публичные разоблачения, пожалуйста. Мне скрывать нечего, и я не побоюсь извлечь на свет все ваши грязные делишки за эти последние месяцы. — Кейт шагнула вперед. — Я хочу, чтобы вы покинули «Деспардс» Помните, победитель получает все. И я намерена взять «Деспардс» и удержать его. Я даю вам ваши два месяца — с условием, что вы либо ведете честную игру, либо уходите. Лучше уходите. Вам в нашем деле делать нечего.
   — Расследование пришло к выводу, что пожар начался в результате несчастного случая.
   — Да, так и будет считаться, пока я не предъявлю пленку, доказывающую, что поджог организован вами. — Кейт перевела дыхание. — Я предлагаю вам соглашение с одним условием: используйте оставшиеся два месяца для честных дел, если вы придете к концу года с лучшими, чем у меня, результатами, тогда и пленка, и все остальное достается вам. Но и не пытайтесь обманывать.
   Два коротких месяца! У Доминик внутри все переворачивалось.
   — Вы можете устраивать сколько угодно аукционов — но без обманов и хитростей.
   — Согласна! — Доминик не колебалась. Она что-нибудь придумает, она может рассчитывать на поддержку людей, которые пользовались ее благосклонностью, она будет иметь дело с теми, кто захочет ее в обмен на то, что хочет она, она пустит в ход все свои связи, выпросит, одолжит или украдет — только чтобы продолжать заниматься аукционами! Один большой аукцион — и дело выровняется… ей придется работать со скоростью света. Но наберет ли она столько предметов для больших аукционов?
   Но разве не у нее служащие лучше, чем во всех других аукционных домах? Разве у нее самой нет той же выучки еще со времен, когда сама она работала помощницей в «Деспардс»? Это может выручить ее… Во всяком случае, стоит попробовать.
   Кейт почти воочию видела, какой расчетливый, холодный, компьютерный мозг включился в работу. , — Ну, что же решаете? — спросила Кейт.
   Доминик посмотрела в ее лицо, такое изменившееся и похорошевшее, в глубокие сияющие глаза, взглянула на летящее платье.
   — А вы изменились, — заметила она наконец.
   — Надеюсь.
   — И кое-чему научились.
   — К счастью, не у вас. Теперь ваша очередь показать, что вы можете измениться, причем за вами будут наблюдать.
   — Не существует того, что я не могла бы сделать, если приложу к этому усилия, — мягко сказала Доминик.
   — Начнем с того, что я служу доказательством обратного, — улыбнулась Кейт.
   Доминик подошла к дверям, которые Кейт открыла перед нею.
   — Моего последнего слова вы еще не слышали. — Она проскользнула мимо Кейт и направилась к выходу, высоко вскинув голову, платье ее шуршало по ковру, и вот уже последняя вспышка переливающегося алого платья — и прекрасное видение исчезло.
   Кейт перевела дух.
   — Ну как?
   Обернувшись, она увидела рядом с собой Блэза.
   — Я хорошо провела разговор.
   — Сказала про запись?
   — Она знает, что запись у нас и каким образом мы ее получили.
   — А ваше соглашение?
   — Она согласилась.
   — Это означает, что борьба продолжается.
   — Но честная, в противном случае…
   — Ты сказала, что за ней будут наблюдать?
   — Да.
   — Значит, она будет Предельно осторожна.
   — Я знаю и тоже буду осторожна.
   Но Блэз не улыбнулся в ответ.
   — Доминик будет грозить опасностью, пока живет на свете.
   — Я не захожу так далеко, когда строю планы.
   Это заставило Блэза улыбнуться, чего она и добивалась.
   — Я думал о том, чтобы… уехать с тобой вместе куда-нибудь далеко.
   Радость Кейт стала еще заметнее.
   — Правда? Куда?
   — Я ничего не скажу тебе заранее.
   — Когда я с тобой, мне все равно, где я нахожусь.
   Их глаза встретились.
   — Чертов гипс, — сказал Блэз таким тоном, что у Кейт перехватило дыхание. — Я не могу даже потанцевать с тобой.
   — Я могу, — послышалось за их спинами.
   Обернувшись, они увидели Лэрри Коула.
   — Разрешите мне еще раз предложить себя в качестве замены?
   Кейт рассмеялась. Теперь ей было известно, какую роль он играл по поручению Блэза.
   — Я не возражаю, — покорно сказал Блэз. — Я, по крайней мере, смогу наблюдать за вами.
   — Мне думается, мы не сможем так часто видеться в будущем, — поддразнила Лэрри Кейт, когда они начали танцевать.
   — Наоборот. Мистер Чандлер распорядился, чтобы я не спускал с вас глаз, — с восхищением в голосе сказал Лэрри.
   Кейт взглянула туда, где сидел Блэз; вытянув перед собою загипсованную ногу, он не сводил с нее взгляда.
   Лэрри печально вздохнул:
   — Как я, понимаю, у меня нет никаких шансов. Это из-за него мне не удалось прийти к финишу первым?
   — Да.
   — Значит, не повезло.
   — Ox, я не знаю, — серьезно ответила Кейт, — но мы все же будем поддерживать какие-то отношения.
   Сидя рядом с Блэзом, Шарлотта заметила:
   — Как она хороша.
   — Вы должны гордиться своей ученицей.
   — Я и горжусь ею, и испытываю к ней нежность.
   Кейт очень изменилась из-за вас.
   — Да, я вижу, — не стал возражать Блэз.
   — Как бы мне только хотелось, чтобы Ролло был здесь и видел все это, — сказала Шарлотта с грустной улыбкой.
   — Как его дела?
   — Все так же. Мы собираемся навестить его завтра.
   Боюсь, Кейт чувствует себя виноватой, хотя я и убеждала ее, что никакой необходимости в ее визитах не было.
   Ролло никогда не узнает, была она у него или нет.
   — Они были так дружны, — сдержанно заметил Блэз.
   — Были… Я знаю, звучит ужасно, но для Кейт было благом оказаться без Ролло. Она уже начала отдаляться от него, когда, не по его и не по ее вине, он был насильственно удален с главной позиции в ее жизни. — Она посмотрела на Блэза. — Вы заняли его место.
   — Я и хочу быть главным в ее жизни, — тихо признался Блэз. — Она для меня важнее всех.
   — То, что Кейт забыла про Ролло — пусть на несколько дней, — доказывает, что так и есть, — шутливо объяснила Шарлотта. — И уже довольно давно.
   — Она неплохо это скрывала для человека, у которого все эмоции так очевидны.
   — Она получила горький урок, увы, от своего отца.
   — Возможно, это лучший способ научиться чему-нибудь, — задумчиво сказал Блэз. — Палочные уроки.
   — Вы хотите сказать, что прошли ту же науку?
   Он рассмеялся.
   — А вы догадливы, Шарлотта Вейл. Думаю, вы отлично поладили бы с моей бабкой.
   — Да мы уже поладили.
   — Рад это слышать, — искренне сказал Блэз. Ему нравилась Шарлотта. Кроме того, он знал теперь, сколько она сделала для Кейт, и испытывал к ней и благодарность, и уважение. Она будет незаменима, когда, если это вообще произойдет, нужно будет справляться с яростью заброшенного Ролло Беллами. Да, думал Блэз, один Бог знает, что ждет нас впереди. Ему самому тоже нужно время, чтобы усилить и углубить свою власть над Кейт.
   Поскольку он был влюблен впервые в жизни и, как и все влюбленные, жаждал полного обладания.
 
   Кейт и Шарлотта поехали навестить Ролло в воскресенье после полудня. Он был худ, щеки запали, глаза ввалились. Пластыри и перевязки были сняты — прошло уже четыре месяца с тех пор, как он был избит, но перемен, увы, не было никаких.
   — Ты думаешь, он когда-нибудь поправится? — спрашивала Кейт, держа исхудавшую руку Ролло.
   — Доктора не видят причин, которые бы этому мешали.
   — Но ведь он здесь уже так долго!
   — Всего несколько месяцев. Я знаю, что люди годами могут находиться в коме.
   — О Боже, молю тебя, нет… Я бы предпочла, чтобы он умер, а не лежал как живой мертвец.
   — Тебе его не хватает?
   — Ну… да, конечно. Сначала ужасно не хватало, но в эти последние месяцы… — вздохнула Кейт.
   — Ты просто выросла и не нуждаешься больше в няньке.
   — Да, мне кажется, можно это представить и так. — Она улыбнулась. — Когда мама умерла, он определенно обращался со мной, как с непослушным ребенком.
   «Ролло отшлепает»… А сам меня ни разу пальцем не тронул.
   — Только пускал в ход язык.
   Кейт поежилась.
   — О да… — Она снова вздохнула. — Я бы не возражала против любой его брани, только бы он вернулся.
   Но Ролло, как обычно, сам выбрал время появления, Кейт с Шарлоттой покинули больницу и отправились в «Коннот», где должны были обедать с Блэзом и Агатой.
   Когда они ели первое блюдо, Блэза попросили к телефону. Он возвращался медленно, и по его улыбке Кейт поняла, что у него хорошие новости.
   — Корпорация заработала очередной миллиард долларов, — поддразнила она Блэза.
   — Нет, хотя новость не хуже. Ролло пришел в себя.
   Кейт вскочила, опрокинув стул — Пообедай, мы сейчас поедем туда, — быстро проговорил Блэз, когда она пробежала мимо него.
   — А, пускай потом нам принесут новый обед, — не выдержала Агата. — Не могу пропустить такого зрелища.
   Пойдем, Шарлотта…
 
   Он больше не лежал, а сидел, привалившись спиной к подушкам. Глаза его были закрыты. Кейт, привыкшая к тому, что он всегда распоряжается всеми, была сбита с толку.
   — Ролло… — нерешительно позвала она.
   Глаза Ролло открылись. Они были какого-то неопределенного цвета, как небо в облаках, без обычного серебристого блеска, но взгляд их стал таким сердитым, когда Ролло увидал Кейт, что у нее перехватило дыхание.
   — Ролло, — снова сказала она. — Это я, Кейт.
   — Я не слепой, — голос стал тише, слабее, из него ушла резкость. — Что ты здесь делаешь? Почему ты не в школе?
   Он вернулся в какой-то период в прошлом, сказали врачи. Надо предоставить ему возможность самому выйти из этого состояния. С ним нужно разговаривать, отвечать на его вопросы, но ни в коем случае ни о чем его не спрашивать. Просто быть здесь, когда он в вас нуждается. Ролло узнал Шарлотту, но спросил, как дела с ее новым спектаклем, в котором она участвовала давным-давно — еще в 1962 году. Блэза он не узнал, а вид Агаты заставил его, высоко подняв брови, страдальчески произнести:
   — Никаких наркотиков, дорогая. Я никогда не работаю под этим делом.
   Кейт прикусила губу, но Агата громко расхохоталась. Ролло Беллами оживал, оправдывая свою репутацию, и Агата стала навещать его чаще, чем кто-либо другой. Кейт появлялась у Ролло почти каждый вечер вместе с Блэзом, на что Ролло отреагировал, фыркнув:
   — Я вижу, ты, наконец, завела себе дружка.
   — Да, Ролло.
   — Я не разрешаю тебе целыми ночами шататься по Лондону или заниматься чем еще…
 
   — Знаешь, Блэз, мне кажется, шестидесятые годы как пунктик все же лучше, чем тридцатые, — сказала Кейт, когда они ехали обратно. — То, что он вообще вернулся, такое чудо — можно просто кричать от радости.
   Но Блэзу не хотелось кричать от радости. Он внезапно оказался в тисках ревности. Ролло Беллами оказал решающее влияние на жизнь Кейт, был собственником по отношению к ней. Вдруг он, когда окончательно вернется к действительности, начнет казнить или миловать Блэза, а может быть, просто выставит его.
   Не услышав ответа, Кейт взглянула на Блэза, увидела выражение его лица, с чуткостью любящей женщины стиснула его руку и сказала:
   — Нет, любовь моя, так, как было, уже не будет.
   Я изменилась. Я больше не нуждаюсь в Ролло, мне нужен ты.
   Она увидела, что выражение его лица смягчилось.
   — А если он сам не захочет признать это? — спросил Блэз.
   — Ему придется. Это будет так, потому что я этого хочу.
   Темные глаза Блэза встретились с ее глазами. У нее сердце разрывалось от сочувствия к нему. Этот большой, сильный человек был безумно ревнив, и это делало его ближе, человечнее, уничтожало остатки его суперменства. Он просто человек, поняла Кейт, как любой другой, но случилось так, что она любила именно этого.
   — Я справлюсь с Ролло, — сказала она твердо.
   — Дело в том, что я не могу справиться с собой, — сказал Блэз задумчиво. — С тех пор, как появилась ты…
   Понимаешь, я словно потерял свою раковину и пытаюсь спрятаться в тени других чувств. Ни одно человеческое существо не значило никогда для меня больше, чем ты.
   О тебе моя последняя мысль, когда я засыпаю, и о тебе думаю я, открывая глаза утром. Не могу работать, не могу собраться — я даже не могу с тобой заняться, наконец, любовью из-за этого проклятого гипса.
   — Для одноногого ты справляешься неплохо, — серьезно заметила Кейт.
   Блэз захохотал и привлек ее к себе.
   — Скверная девчонка, — ухмыльнулся он. — Быстра на язык… И этим, и всем другим ты меня привязала, Кейт. Я никогда не думал, что можно так привязаться к кому-нибудь, но боюсь, что подозревал об этом и поэтому держался ото всех женщин подальше. Но за эти месяцы ты привязала меня к себе; я не видел этих уз, не ощущал их — до самого пожара. А тогда я понял. Кейт, я люблю тебя так, что это причиняет мне боль…
   Ее рука сжала его руку, ее глаза лучились, лицо сияло.
   — Вот почему я ревновал к Ролло. Вы были так дружны, и мне пришло в голову: что, если он захочет, чтобы все было как прежде? Что, если ваши отношения так крепки, что мне не разорвать их…
   — Они не разорвались, они исчезли, когда я поняла, что они не нужны мне, — сказала Кейт, с любовью глядя на Блэза. — Они существовали, потому что я нуждалась в этом. Потом они умерли. Я очень люблю Ролло, но это же совсем другое. Он занимает важное место в моей жизни. А ты — моя жизнь…
   На этот раз во вздохе Блэза слышалось удовлетворение. Он обнял Кейт, и остаток пути они проехали в молчаний, которое было полно неслышных звуков, жестов и взглядов.
 
   Кейт была необходима только одна вещь. Портрет отца, чтобы повесить его в холле «Деспардс».
   — Он принадлежит Доминик, — заметил Блэз. — Этот портрет был сделан в подарок ее матери.
   — Но портреты Деспардов всегда в конце концов оказывались там, где и должны были быть, — в «Деспардс».
   — Значит, так же будет и с этим. Я куплю его для тебя.
   — Она должна его отдать, — не соглашалась Кейт.
   — Но не отдаст. Ни тебе, ни мне, ни, тем более фирме «Деспардс».
   — Но продаст? — спросила Кейт.
   — За хорошую цену, безусловно, — Блэз тихонько встряхнул ее. — Деньги меня волнуют меньше всего.
 
   Но Доминик деньги как раз волновали больше всего.
   После того, что сообщила ей Кейт, Доминик лихорадочно принялась продавать себя, чтобы с ужасом обнаружить, что никто больше не интересуется ею. Снова и снова, когда ей казалось, что она вот-вот ухватится за какую-то стоящую вещь, оказывалось, что Кейт Деспард опередила ее. Несколько клиентов, раньше предлагавших вещи на аукцион, теперь отказались от ее услуг; человек, который раньше в нетерпении ждал у телефона ее звонков, теперь постоянно отсутствовал.
   Если имя Доминик оказывалось в разделе светской хроники, с ним, как правило, были связаны какие-то сомнительные слухи и утверждения Она привыкла относиться к подобным вещам свысока и сейчас обнаружила', что не умеет ни к кому толком подольститься. Слишком поздно Доминик поняла, что быть миссис Блэз Чандлер значило гораздо больше, чем ей казалось Не прошло и месяца, как она поняла, что надежды выиграть состязание у нее нет. Оказалось, как с болью поняла Доминик, что она вышла из моды…